Форум » Роман об Анжелике » Моменты в романе, от которых хочется плакать » Ответить
Моменты в романе, от которых хочется плакать
княгиня Спадо:
Ответов - 54, стр:
1 2 3 4 All
княгиня Спадо: В етой теме прошу все выложть те моменты от которих у вас слёзы на глазах, или те которие вас глубоко трогают.
Леди Искренность: У меня таких много, но думаю оригинальной не буду. Самый сильный - это казнь. Начиная с фразы "Прощай земляк" и далее по тексту: визит к палачу и эпизод с табакеркой, сам костер и разговор в отцом Антуаном, роды с их "умер Жоффрей, а в Ад попала Анжелика", эпизод про "колдун, покажи свои рожки"…
княгиня Спадо: Меня трогает её визит на площадь тпм где она говорит"теперь он узнает вертится ли Земля." всегда плачу
Леди Искренность: Там все от слов "Прощай земляк" и до конца тома плакать заставляет.
княгиня Спадо: Согласна с вами позже я когда роман будет под рукой приведу цитату.
M@ркиза_Ангелов: Конечно Сцена казни! Особенно в новой версии, когда Золотой голос королевства поёт в последний раз
княгиня Спадо: Жаль его голос, несправедливо чтотон его потерял!!!!
Леди Искренность: M@ркиза_Ангелов пишет: когда Золотой голос королевства поёт в последний раз Это кульминация трагедии, безусловно.
княгиня Спадо: Надо бы все исправить.
M@ркиза_Ангелов: княгиня Спадо пишет: Надо бы все исправить Что конкретно?)
княгиня Спадо: Его голос, конечно
Арабелла: княгиня Спадо пишет: Его голос, конечно Да, жалко конечно ((( Но думаю, у Анн были причины лишить его голоса. Ведь как и хромота, он был одним из его отличительных признаков... По голосу то Анж наверняка бы его узнала... Да и враги Жоффре тоже... Возникли бы вопросы, с чего это у пирата такой красивый голос. А так получается, как бы Жоффрей - Золотой голос королевства умер, но в тот же день возродился с рождением его сына Кантора... Фло унаследовал от отца внешность, Кантор - голос. Меня вот смущает другое... То, что граф курил... При его то голосе, разве можно? Нельзя конечно сказать, что он был такой уж злостный курильщик, но на легкие и голосовые связки ведь тоже должно влиять. Может, еще и это как фактор, повлияло, что он голос сорвал на паперти Нотр Дам.... Да так, что какое то время даже говорить вообще не мог - арабский друг его лечил.
княгиня Спадо: Нет немогу я так надабы все исправить воскресить мертвого так сказать
Леди Искренность: Арабелла пишет: Меня вот смущает другое... То, что граф курил... При его то голосе, разве можно? Можно. Тот же Магомаев всю жизнь дымил, как паровоз. От этого и умер, но голос ничуть не изменился. Конечно для связок лучше не курить, но не криминал. Тем более, что граф курил табак и сигары, а не современные сигареты. Разница очень большая. К написанным Арабелла причинам для потери голоса, хочется добавить одно. Потеря голоса, как расплата за жизнь. "Нельзя получить сразу все, чем-то приходится платить". И это его: "Умер", на ее вопрос о голосе, очень сильно и проникновенно звучит, пробирает до глубины души.
Elle: Таких моментов много. У меня это так же зависит и от того в какой момент в своей жизни я перечитываю роман, могут задеть разные вещи. Но конечно же ни что не сравнится с казнью (особенно когда читала в первый раз). Но даже в последующие разы, когда читаю про последнюю ночь Жоффрея и Анжелика на свадьбе у короля уже начинаю рыдать.
княгиня Спадо: Да, очень трогательно согласна с вами.
Блуждающий Огонёк: я с юности и до сих пор плачу над сценой, когда Анжелика несет мертвого Шарля-Анри и читает литанию " Светлячок мой, полный лукавства, ты такой милый". ВОт и сейчас глаза на мокром месте((
Violeta: Блуждающий Огонёк пишет: я с юности и до сих пор плачу над сценой, когда Анжелика несет мертвого Шарля-Анри и читает литанию " Светлячок мой, полный лукавства, ты такой милый". ВОт и сейчас глаза на мокром месте(( Да, согласна, самый жуткий момент, тронул сильнее, чем сожжение графа... К костру нас хотя бы подготовили морально, а тут она берет на руки спящее дитя... Кошмар!!!
княгиня Спадо: У меня от ваших слов дамы дрожь по всему телу,брррр жуткая сценв мне лично жаль етого ребенка, только потому что Филипп был моей первой любовью как говорится(только камни прошу не бросать ),только много позже мессир де Пейрак покорил мою душу.
Shorena: Так получилось, что после 6-го тома прочла "Квебек"... и чуть ли не подавилась! Там восхищалась супружеской любовью, а тут... читая сцену Анж с Барданем, рыдала как ребенок, у которого отняли что-то очень дорогое, и которого жестоко обманули... Долго потом не могла прийти в себя. 2 месяца отходила.
княгиня Спадо: Бардань я думаю там ненужен,также как и Онорина в романе.А спешить с етим сокровищем не стоит можно"подавится"
Violeta: Shorena пишет: Так получилось, что после 6-го тома прочла "Квебек"... и чуть ли не подавилась! Там восхищалась супружеской любовью, а тут... читая сцену Анж с Барданем, рыдала как ребенок, у которого отняли что-то очень дорогое, и которого жестоко обманули... Долго потом не могла прийти в себя. 2 месяца отходила. О да! Когда "Квебек" перечитывала недавно, старалась эти сцены пролистнуть. Не могу их принять, ну никак!
княгиня Спадо: Они нужны там для самих героев, ведь сам граф говорил"скука-это червь которий гложет любовь." А там героев уже тоска напала, вот автор и дала им розрядку для того что-бы снова проверить обоих и дать отдих! Нето может и костер погаснуть, я думаю такие сцени даны еще и для того что-бы сами герои почуствовали разницу в отношениях когда они вместе, и когда они с другими, так что ничего тут аморального нету,а многие делают из мухи слона тогда как этого не требуетса. Измена тела ничто в сравнении с изменой духа, ведь именно о такой измене говорил граф Анжелике в "Искушении"
Леди Искренность: Shorena пишет: Так получилось, что после 6-го тома прочла "Квебек"... и чуть ли не подавилась! Там восхищалась супружеской любовью, а тут... читая сцену Анж с Барданем, рыдала как ребенок, у которого отняли что-то очень дорогое, и которого жестоко обманули... Долго потом не могла прийти в себя. 2 месяца отходила. А я, напротив, потирала ручки от восторга. На этих сценах и последующих разговорах об этом Анж с разными людьми весь том держится. И сцены затевались ради этих разговоров с Полькой, Мобежем, Башуа, Сабиной… В этих разговорах глубокая женская мудрость содержится и совет автора импульсивным женщинам. Сначала думать, потом разрушать великое из-за такого пустяка, как ревность и незначительное увлечение.
княгиня Спадо: Ревность это чувство не достойное обоих,благодаря таким моментам открывается мудрость героев, Анжелики в часности.
M@ркиза_Ангелов: Блуждающий Огонёк пишет: я с юности и до сих пор плачу над сценой, когда Анжелика несет мертвого Шарля-Анри и читает литанию " Светлячок мой, полный лукавства, ты такой милый". ВОт и сейчас глаза на мокром месте((
Shorena: Леди Искренность пишет: А я, напротив, потирала ручки от восторга. На этих сценах и последующих разговорах об этом Анж с разными людьми весь том держится. Для меня не проблема,что мнения разные. Это даже интересно. Просто хотела спросить: Леди Искренность пишет: содержится и совет автора импульсивным женщинам. Сначала думать, потом разрушать великое из-за такого пустяка, как ревность и незначительное увлечение. не совсем поняла,как вы воспринимаете эти разговоры Анж с другими,-она просто ревнует или ещё и раскаивается? Мне так нравится,как сильно Анж там ревнует... если бы я видела еще и раскаяние, я бы тоже потирала ручки от восторга!
Shorena: княгиня Спадо пишет: я думаю такие сцени даны еще и для того что-бы сами герои почуствовали разницу в отношениях когда они вместе, и когда они с другими, так что ничего тут аморального нету,а многие делают из мухи слона И это вы хотели сделать из Анж Пенелопу!
Леди Искренность: Shorena пишет: не совсем поняла,как вы воспринимаете эти разговоры Анж с другими,-она просто ревнует или ещё и раскаивается? Не раскаивается, но определенно осознает: то, что может показаться лично тебе пустяком, неким велением страстного тела, порывом, не стоящим внимания, может быть воспринято любимым человеком, как трагедия и повод к страданиям вплоть до разрыва отношений. А это уже урок, что порой, если дорожишь отношениями, не стоит рисковать разменять их на сиюминутный порыв. Ну и второй урок, что не всякая измена есть суть трагедия и катастрофа, ибо трагедия - это когда изменяет душа, а не тело. Ну а телу иногда может и надо простить его слабости, дабы не разрушить то, что ценно для двоих. Излишняя категоричность и необдуманность в принятии решений может разрушить жизнь обоих. Именно эти постулаты хочет донести автор до читателя произошедшими событиями, как мне кажется.
княгиня Спадо: Вы правы.
Shorena: Леди Искренность пишет: то, что может показаться лично тебе пустяком, неким велением страстного тела, порывом, не стоящим внимания, может быть воспринято любимым человеком, как трагедия и повод к страданиям вплоть до разрыва отношений. А это уже урок, что порой, если дорожишь отношениями, не стоит рисковать разменять их на сиюминутный порыв. B этом я с вами абсолютно согласна! И как хорошо,что вы вот так воспринимаете идеологию автора. Я за! Просто мне всегда казалось,что Голон в этой книге "проповедует" что-то другое. А ваш анализ мне очень даже по вкусу.
Блуждающий Огонёк: княгиня Спадо пишет: Они нужны там для самих героев, ведь сам граф говорил"скука-это червь которий гложет любовь." А там героев уже тоска напала, вот автор и дала им розрядку для того что-бы снова проверить обоих и дать отдих! Нето может и костер погаснуть, я думаю такие сцени даны еще и для того что-бы сами герои почуствовали разницу в отношениях когда они вместе, и когда они с другими, так что ничего тут аморального нету,а многие делают из мухи слона тогда как этого не требуетса. Измена тела ничто в сравнении с изменой духа, ведь именно о такой измене говорил граф Анжелике в "Искушении" Как хорошо вы сказали В самую точку.
княгиня Спадо: Благодарю за комплимент. Ето очевидно ведь автор ничего просто так не делает всему есть своя причина. Всё осуждают измены главных героев, вот я и решила все прояснить, так сказать.
Леди Искренность: княгиня Спадо пишет: ведь сам граф говорил"скука-это червь которий гложет любовь." А там героев уже тоска напала, вот автор и дала им розрядку Согласна. Тоска напала. Анж вон вообще стала сомневаться не перегорела ли любовь. Да и Жоффрея вполне устроило раздельное проживание, никто не отвлекал от "сурьезных" мужских дел. К вашей разе можно еще добавить: «Сомнения, что нас терзают, лишь пламя страсти разжигают», «Кто страстно женщину ревнует, огонь любви сильней раздует». В
Чаруся: А я всегда плачу, когда читаю сцену Анжелики и Кантора в Новом Свете: — Ты не любишь ее, — сказала она. — Но ведь ребенок, какой бы он ни был, как бы он ни появился на свет, кто бы ни был его отцом, какова ни была бы его мать, все-таки ребенок, а угнетать слабого — всегда низость. У Кантора слегка перехватило дыхание. Слова матери задели его, и он молчал... «Ребенок... Низость»... — И если в тебе не говорит кровь твоих предков-шевалье, то сегодня я хочу напомнить тебе о чести дворянина. Анжелика снова зашагала, теперь уже по тропинке, которая свела их немного вниз, а затем на середине косогора тянулась вдоль реки и постепенно спускалась в долину. — Ты родился в тот самый день, когда на Гревской площади был символически сожжен твой отец. Но тогда я думала, что его действительно сожгли... Когда я, неделю спустя, на руках несла тебя, такого крошечного, в Тампль, было Сретенье, и я вспоминаю, что весь Париж казался мне пропитанным запахом пончиков с лимоном, которые продавали в этот день на улицах дети-сироты. Мне было двадцать четыре года. Это не так уж много... для таких испытаний. Когда я вошла во двор Тампля, я услышала детский плач и увидела Флоримона, за ним гнались мальчишки, они кидали в него камни и снежки и кричали: «Маленький колдун! Маленький колдун! Покажи нам свои рожки!..» Кантор вдруг остановился, лицо его покрылось красными пятнами, и он в ярости сжал кулаки. — О, — воскликнул он, — был бы там я! Был бы там я! — А ты был там, — смеясь, сказала Анжелика, — только совсем крошечный, нескольких дней от роду. Все еще улыбаясь, она посмотрела на него, как бы подшучивая над ним. — Сегодня-то ты сжимаешь вон какие кулаки. Кантор, но тогда твой кулачок был не больше ореха!.. И она снова рассмеялась, потому что ей представился поднятый к небу крохотный розовый кулачок Кантора. Но смех ее отозвался в лесу каким-то странным, горьким эхом. Кантор недоуменно посмотрел на мать и почувствовал, как где-то в глубине его души зарождается необъяснимое страдание. Смех Анжелики оборвался, она, казалось, задумалась о чем-то и вновь стала серьезной. — Ты рад, что живешь на свете, не правда ли, Кантор? — Да, — пробормотал он. — А ведь мне нелегко было сохранить тебе жизнь. Когда-нибудь я расскажу тебе поподробнее, если ты захочешь. Ведь ты никогда не задумывался над этим, не так ли? Ты ни разу не спросил себя: как случилось, что я живу, я, сын колдуна, приговоренный к смерти еще до рождения? Ты об этом не поминаешь! Что тебе до этого! Ты тут, живой. Ты ни разу не спросил себя, что сумела сделать, обязана была сделать твоя мать, чтобы сохранить тебе сокровище, которое бьется сейчас в твоей крепкой груди, — твою жизнь! И она ткнула в его грудь своим небольшим, но сильным кулаком, как раз в то место, где находится сердце. Он растерянно отшатнулся, глядя на нее своими светлыми, так похожими на ее глазами; он словно впервые видел ее. Анжелика продолжала спускаться по тропинке. Теперь вместе с шелестом деревьев до нее доносился плеск воды. Ольха, тополь, ива на берегу уже покрылись длинными листочками, которые мягко теребил ветерок. Здесь весна раньше заявила о своих правах, и трава в низинах была уже высокая и сочная. Анжелика не сердилась больше на сына. Растерянный взгляд подростка явно свидетельствовал о том, что никогда дотоле он не задумывался над тем, о чем она ему поведала сейчас. И это естественно. Ведь он еще совсем мальчик! Она сама виновата, что не поговорила с ним раньше, не рассказала ему хотя бы того, что касается непосредственно его. Тогда он был бы более снисходительным, не таким нетерпимым. Дети очень любят, когда им рассказывают о периоде их жизни, которого они не помнят или помнят плохо. Эти рассказы утоляют их мучительную жажду самопознания. Они любят, когда их вводят в этот мир наивных, часто бессвязных ощущений, помогают им разобраться в том, что смутно хранит их память. А Кантор, предоставленный самому себе, вынужден был сам искать ответы на все. И потом, став старше, он страдал оттого, что мать спустилась в его представлении с той небывалой высоты, на какую он вознес ее в своем раннем наивном детстве. И вот теперь оставалось сказать ему самое трудное. Анжелика снова заговорила об Онорине, которую нужно было защитить от несправедливой злобы. Они проходили по краю прибрежного луга, у самой реки. Она внезапно повернулась к сыну. — Я тебе уже сказала, что никогда нельзя унижать невиновных. И я повторяю это. Ты можешь ненавидеть меня, если тебе угодно. Но не ее. Она не просила меня о жизни. Но если бы ты осудил меня, ты был бы не прав!.. Не зная, что произошло, плохо, даже больше того — глупо изливать на других желчь своего сердца. Она внимательно смотрела на Кантора, и он увидел, как постепенно темнели глаза матери и в них вспыхнул огонек ненависти, как он подумал, ненависти к нему, и это испугало его. — Ты еще мальчик... — продолжала она. — Но скоро ты станешь мужчиной. Мужчиной, — повторила она мечтательно. — Ты будешь участвовать в войнах, мой сын, будешь сражаться жестоко, до конца... это хорошо. Мужчина не должен бояться сражений. И ты будешь входить в города как победитель, будешь праздновать свою победу и будешь во хмелю силой брать женщин... Но потом позаботишься ли ты о них, о своих жертвах? Нет! Такова война, не правда ли? Придет ли тебе в голову потом узнать, не умерли ли они от позора, не бросились ли в колодец? Нет! Ибо такова война! Так всегда было, так всегда будет, это я тебе говорю... «Когда полк со знаменщиком во главе вступает в город, женщины теряют честь...» Эти слова часто повторяла старая Ревекка. Вот скажи мне, что, по-твоему, остается делать женщине, которая носит под сердцем дитя войны? Что, ты думаешь, она могла бы сделать? Убить дитя или покончить с собой? Или родить? Вот и случается, что некоторые женщины рожают этих детей, воспитывают их, любят, хотят видеть их счастливыми, потому что они — дети. Ты понимаешь? Ты понимаешь? Она с яростью повторила еще раз: «Ты понимаешь?» — в упор глядя на Кантора. Потом отвернулась и стала смотреть в долину, нежную, шелестящую, которая раскинулась перед ними. «Если он не понимает, если он бесчувствен, как камень, тем хуже! — думала она. — Тем хуже для него! Пусть уезжает, пусть становится бессердечным, грубым, жестоким солдафоном... пусть уезжает. Кажется, я сделала все, что могла». Она подождала немного и заставила себя снова взглянуть на сына. И увидела, что у него дрожат губы. — Если это так, — сказал он хриплым голосом, — если это так, тогда... мама... прости меня, прости! Я не знал... Он бросился перед нею на колени и, закрыв лицо руками, громко разрыдался. Она не ожидала этого и исступленно сжала его в своих объятиях. Она гладила его волосы и машинально повторяла: — Успокойся! Это пустяки... Успокойся, малыш! Как прежде, когда он был маленький. Она вспоминала, какие мягкие, нежные волосики были у него тогда, а сейчас они стали жесткие и очень густые. — Успокойся, — повторяла она, — не надо плакать... Прошлое не должно больше заставлять нас страдать. Мы целы и невредимы. Кантор. Мы вместе, мы живы, мы все и были рождены для того, чтобы быть вместе, это судьба нас разлучила. Но теперь мы вместе, вот единственное, что важно для меня!.. Не надо плакать...
княгиня Спадо: Мне тоже хочется плакать от таких слов матери
M@ркиза_Ангелов: Чаруся
княгиня Спадо: Честно то это очень трогательно сама когда читала то слёзы на глазах были. Таких сцен больше бы в романе и будет замечательно!
Жаклин де ла Круа: Казнь, конечно, сцены судебного процесса, там и слезы, и восхищение. Добрая половина "Пути в Версаль", где описан путь Анж "к свету", смерть Шарля-Анри, встреча с детьми в "Любви".
Icerainbowe: Много таких моментов... 1.Первую книгу давно читала, но помню, что меня всегда пробивало на слезы в момент, когда в костёр к сжигаемому графу стали кидать ещё и его книги. До этого я ещё держалась, но тут уж и меня пробило на скупую женскую слезу - вот ведь быд.., кхм, простите, чернь парижская, мало им было невиновного человека сжечь, они даже его научный след и память решили уничтожить. Ужас ситуации только подчёркивают рациональность и развитость персонажей - на секунду вспомним, что все участники процесса, кроме Беше, весьма интеллигентные люди, не слишком отличающиеся от нас с вами, и явно понимают, что происходит. Анн удалось передать гнетущее впечатление вечной актуальности таких вот "процессов" 2.Следующий слезопад - смерть Филиппа.Только эти двое завершили свою "войну в кружевах", только Анжелика его приручила, как Филипп решил так трагично выйти из игры... 3. На смерти Савари я рыдала даже больше чем на смерти Филиппа. Этот худенький шустрый старичок был настоящей опорой Анжелике в её злоключениях на Востоке. Сколько раз он её выручал! Сколько раз не давал впасть в отчаяние! Как настаивал на её участии в побеге перед Коленом! В этот момент, где Анжелика подбегает к Исмаилу с криком "Остановись государь, это мой отец!.." приходит понимание, что он действительно в какой-то мере стал им для Анжелики, может, в чём-то и большим, чем настоящий. И эти слова его в конце... "Ах, сударыня... Тайну мумие знал только я, а я... ухожу..." 4. В "Мятеже", конечно, это смерть Шарля-Анри. Очень больно трогает момент ложной надежды - когда для Анжелики, только что изнасилованной Монтадуром даже собственный позор отступает на второй план при виде живого, как ей показалось, сына. Миг надежды! - и всё. Страшное осознание потери, которую не обратить вспять. И тут читатель понимает, что прежней жизни Анжелики конец. Такие же приблизительно ощущения вызывает и казнь всех её последних друзей - Мальбранта, аббата и Флико, столько лет деливших с ней горе и радость, пошедших за ней в огонь и воду. 5.Канадская часть более оптимистичная, но очень трогает период болезни после рождения близнецов в "Дороге надежды". Тревога и горе сильной взрослой женщины за судьбу своего новорождённого сына - вот где для меня пик материнских чувств Анжелики. И конечно Жоффрей, могущественный пират, Чёрный Человек, молящий на коленях двух колдуний спасти его жену и новорождённых детей - это так трогательно! 6. А лидер в моей номинации "самый слезогонный момент" в романе - гибель отца д'Оржеваля в "Победе Анжелики". Не знаю почему, может, оттого, что закончилась серия, и читателю нечем "зачитать" своё горе, дальнейшие события не описаны... Но тут Анн выступила просто мастером психологии. Заставить читателя, который ещё в прошлом томе радостно потирал ладони от осознания смерти самого худшего врага Анжелики со словами "Давно пора!" , здесь реветь белугой и портить слезами и без того низкокачественную бумагу страниц следующего тома - это надо быть Мастером. Серьёзно, ведь д'Оржеваль гибнет почти той смертью, какую насочинял его спутник в "Дороге надежды", а как неловко становится читателю за своё злорадство. Фанатичный церковник вдруг предстаёт перед нами абсолютно трезвомыслящим человеком, с горьким хладнокровием анализирующим и свою страсть, и трусость, и вражду и интриги. За неполный том он из худшего врага стал лучшим другом, спас жизнь Анжелике и её детям.. и добровольно ушёл на смерть(в этом аспекте он как Филипп, да) В целом, развязка хорошо укладывается в такую фабулу, как: Искупление равносильно смерти И для меня является лучшим её образцом.
Florimon: Я всегда рыдала просто таки навзрыд в конце первого тома. Анжелика вышла и закрыла за собой дверь. На секунду она остановилась, глядя, как один из клерков, взобравшись на табурет, зажигал большой фонарь над конторой мэтра Фалло де Сансе. Затем круто повернулась и зашагала по улицам Парижа. После того как видишь эту последнюю строчку в книге, на тебя наваливается такая непреодолимая безысходность, ощущение безвозвратной потери, неопределенности, страх за героиню... Вот в новом издании Голон сместила финал и книга заканчивается смертью монаха (если я не ошибаюсь). В старом 1м томе финал был в 100 раз сильнее. В новом все впечатление смазывается последующими главами. Голон пишет, что жизнь несмотря ни на что продолжается. А в старом складывалось впечатление, что все, жизнь закончилась.
Светлячок: Icerainbowe, спасибо за столь подробный список. Прям, захотелось некоторые моменты перечитать
Icerainbowe: Светлячок пишет: Icerainbowe, спасибо за столь подробный список. Прям, захотелось некоторые моменты перечитать Пожалуйста, всегда приятно найти такого же сентиментального единомышленника! Пока писала, вспомнила ещё две сильных и печальных момента: 7.Казнь Мелюзины в новой версии. Насколько же трогает горе Анжелики от осознания потери наставницы, и понимания, что косвенно она тоже виновата в этом (подговорила ребят на побег). 8. Момент из "Анжелики в Квебеке", где Анжелика во время молебна в соборе внезапно осознаёт, что иезуит отец де Вернон любил её, а она так долго думала о нём плохо, пусть даже из-за интриг Амбруазины, пробирает до глубины души.
Bella: Я вот подумала, что мы выделили моменты, над которыми хочется плакать- их много, и они запоминаемы. А вот самые счастливые моменты в жизни Анжелики, от которых нам, читателям, хочется плакать ... или в лезгинку? Первая ночь любви? ну как бы к этому все шло, и потом, случилось и все. Рождение сыновей- тоже как-то мельком затронуто. Снятие маски в 6 томе? Точно нет, хотя к этому шла долгих... 5 томов. Воскрешение-встреча с сыновьями? Эмоционально, но не феерический момент счастья. В книге ярко описаны эмоции трагедий, разочарований- душу выворачивают. А вот таких же сильных эмоционально счастливых моментов?
аня: вот таких же сильных эмоционально счастливых моментов? ну и таких дофигаа)) 2 том-"Я попала в Версаль,все-таки...". Анжелика так легко чувствовала себя, что могла бы взлететь. Будущее и все вокруг казалось ей таким же голубым, как горизонт. «Мои дети никогда больше не познают нищеты, — повторяла она про себя. — Они будут учиться в академии Мон-Парнас. Станут дворянами». Мадам дю Плесси станет одной из блистательных дам двора его величества. И, как сказал король, она выбросит из своего сердца горести последних лет. Анжелика хорошо знала, что огонь любви снова вспыхнет в ней с новой силой и поглотит ее навсегда, не потухнув никогда. Он будет гореть всю ее последующую жизнь. Так предсказала прорицательница ля Вуазин. Такова уж ее судьба, огонь любви должен воспылать в ней с новой силой, чтобы удержать на пьедестале красоты. *** Долгий путь в Версаль закончился блестяще
аня: 3 том..тут больше горе пополам с радостью..(пьяная как будто..) Встречные придворные принимали ее за помешанную или за пьяную, но, узнав мадам дю Плесси де Бельер, новую фаворитку, низко кланялись. Она же, казалось, не замечала ни людей, ни статуй. Ее сердце учащенно билось, она задыхалась от быстрой ходьбы и волнения. . Она подняла глаза к небесам. Вверху тесно переплетались кроны деревьев. Интуиция, которая дремлет в сердце каждой женщины, пробудила в ней надежду. Ведь если он не сожжен на костре, он может быть жив до сих пор. Он где-то живет сейчас в этом бескрайнем мире. Он ждет ее, и она пойдет к нему. Если понадобится, пойдет босая и нищая. Они оторвали его от нее, но не отобрали у него жизнь. *** Придет день, когда она отыщет его и с плачем припадет к его груди. Она не могла уже вспомнить ни его лица, ни голоса, но протягивала к нему руки сквозь пропасть долгих и мрачных лет. Ее глаза устремились в глубину небес, где верхушки деревьев под легким ветром раскачивались, словно водоросли в морской пучине.
аня: 7 том,мечта готовить пирог,как апогей анж Анжелика, закатав рукава, сама готовила тесто для пирога, добавив туда немного соли, пивных дрожжей и свиного сала. Если не считать далеких дней своего детства, она не готовилась с такой радостью и увлечением ни к одному празднику. Тесто, приятное и привычное ее рукам еще с того времени, когда она хозяйничала в таверне «Красная маска», было послушно под ее пальцами. Призраки отверженного поэта с Нового моста в Париже, мэтра Буржю, Флипо и Лино витали вокруг нее. Но нет, все это в прошлом. Здесь она в безопасности. Она защищена от всего… Далеко-далеко, так далеко, в лесу. Анжелика на минуту перестала месить тесто и с улыбкой прислушалась к глубокой тишине, в которой под снегом спало все окрест. Вот и исполнилась ее давняя мечта, мечта, которую она столько лет лелеяла: готовить пирог в окружении детей, и чтобы они всюду совали свои носы
аня: здесь же..))) Пейрак и Анжелика остановились. Это был их последний вечер и последняя прогулка перед долгой разлукой с этими милыми сердцу местами. Завтра их караван тронется в путь. Они пешком доберутся до Кеннебека и по нему на небольших судах и лодках спустятся к океану. А пока и Жоффрей де Пейрак, и Анжелика со спокойной радостью любовались в этот вечерний час дивной красотой Вапассу, с которым отныне накрепко связана их судьба. — Здесь я познала счастье, — сказала Анжелика. Она повторяла про себя это слово, наслаждалась его звучанием: счастье… Да, пережитые вместе опасности, испытания — это тоже счастье! Какая-то таинственная закваска может иногда приметаться к грубому тесту жизни, и тогда счастье всегда с нами, оно не покидает нас больше, хотя оно и неуловимо: счастье!
аня: ну и последний))) — Останемся в Америке, — сказала она, — у нас здесь столько друзей, они нуждаются в вас, в ваших знаниях, вашей доброжелательности. Если я буду скучать по Франции, я приеду в Квебек, и м-зель д'Уредан прочитает мне последние версальские сплетни. Мы должны съездить в Нью-Йорк, да еще Уттаке ждет меня, он хочет показать мне долину Пяти Озер. Как я могла забыть об этом? — Мы обязательно побываем там. — И еще я бы хотела, чтобы у нас был ребенок. — Он у нас будет! Понимая, что сказанное ею решило их судьбу за океаном, Анжелика закрыла глаза и утонула в его объятиях. Европа снова уплывала вдаль, как большой тяжелый плот, и исчезала в пелене тумана. Человек, которого она сжимала в своих объятиях, заявил, что решать должна она, потому что в его жизни только она имела значение. Неожиданно она весело рассмеялась, и собственный смех очень удивил ее. — Наверное, я сошла с ума! Что со мной, почему этот смех? — Это счастливый смех, — ответил он. Он наклонился и смотрел на нее с огромной нежностью. — …Я так люблю, когда вы смеетесь… Раньше это случалось крайне редко… Когда мы приехали сюда, я стал чаще видеть улыбку на вашем лице… Но такой смех я слышу впервые… Вы смеетесь, потому что любите и любимы. Ваш смех означает, что вы получили наконец доказательства любви, которых вы так долго ждали. — Да, это правда. Мне придется сдерживаться, чтобы не хохотать до упаду. — Так смеются женщины, когда они парят в небесах. — О, вы большой знаток женщин. — Потому что я обладаю одной, в которой собраны они все. — Жоффрей, мы сошли с ума. Своим смехом мы накличем на себя гнев небес!
Bella: ну и таких дофигаа)) Да, Аня, согласна, моменты счастья, достижений. Но я имела ввиду, что моменты горя, отчаяния, конца ТАК прописаны, что: как видишь эту последнюю строчку в книге, на тебя наваливается такая непреодолимая безысходность, ощущение безвозвратной потери, неопределенности, страх за героиню... ... что все, жизнь закончилась. А я всегда плачу, когда читаю сцену Мне тоже хочется плакать от таких слов сама когда читала то слёзы на глазах были Как я помню, все счастливые события не акцентированы, сам стиль описания спокойный... как-то смазано. К примеру, даже зная, что все будет ок, в конце старого 1-го тома я пару дней была опустошена, и не могла открыть 2-ой том. Или мертвый Ш-А- ужас, дыра, пропасть, нет будущего. А вот в счастливых моментах нет такого накала страстей... ну отдалась она ему... наконец-то, и сразу спокойно читаешь, чего у них дальше то. Или пирог то она пекла счастливая, но вот по мне более яркий счастливый момент, как дети фасольку нашли. "попала в Версаль,все-таки"- да, классно, но момент выглядит как бы "зачетно", еще одна галочка, еще одна ступень.
аня: ну вот пример намного лучший чем "она наконец то переспала с пейраком..",так сказать эмоциональный апогей их отношений и очень запоминаеться.. Глава 6 Жоффрей де Пейрак тихо приблизился к Анжелике и наклонился над ее плечом. Она прочла удивление на его лице: он не привык видеть ее за таким занятием. «Но ведь я составляла отчеты и вела корреспонденцию, когда занималась торговыми делами в Париже», — подумала она про себя. — Я вижу, что лихорадка, охватившая нашего друга Виль д’Эвре, перекинулась на вас! — воскликнул он. — Кому вы пишите? — Полицейскому Франсуа Дегре. Она поднялась и протянула ему послание. — Ты хочешь прочитать? Он в тишине пробежал глазами письмо. Жоффрей даже не спросил, почему она решилась написать его человеку, с которым так давно рассталась, отправившись в Новый Свет. Анжелика осталась такой же, продолжая доверять своим внутренним инстинктам, импульсивным порывам, за которыми часто скрывались долгие раздумья. Они медленно созревали и затем побуждали ее к действию. Он прочитал письмо, и его охватила дрожь, вызванная ее внезапным решением. Этой тонкой и нежной рукой королю Франции будет нанесен удар в самое сердце. Жоффрей убедился сейчас в том, что давно подозревал: эта женщина сможет быть очень опасной и беспощадной по отношению к своим врагам. Наверное, с такой же решительностью она защищала интересы своих малышей, когда осталась одна. Теперь под ее покровительством находились он, дети, друзья. Ради них, нарушив свои принципы, она была готова идти до конца. Он посмотрел ей в лицо и увидел, что она ждет его одобрения. Черные пушистые ресницы, обрамляющие светлые прозрачные глаза, придавали ее лицу мягкое, мечтательное выражение. Освещенная приглушенным светом лампы, она была так красива, что у него перехватило дыхание. Гладкая, нежная кожа, благородные, тонкие черты лица, которые со временем стали еще более одухотворенными и совершенными. Линия бровей стала элегантнее, форма носа — изящнее, рисунок туб — более волнующим. И необыкновенный, идущий из глубины огромных глаз взгляд, кажущийся одновременно и простодушным и непостижимым. Это было лицо богини и мадонны, на котором словно и не отразились ужасы, унижения, страдания. Напротив, оно казалось спокойным и умиротворенным, лицо ангела, способного выйти невредимым и незапятнанным из самого Ада. Он сказал ей: — Вы нанесете королю удар в самое сердце. — А почему он осмелился напасть и преследовать меня? И Анжелика с болью в голосе продолжила: — Он преследовал меня всеми способами. Он требовал, чтобы я склонила голову перед ним, публично покаялась, одетая в черное. Он ждал от меня полной капитуляции. Вы понимаете, полной... Используя силу и могущество, он пытался заставить меня уступить. Она остановилась и нежно посмотрела на него. — Что вы думаете об этом? — Вы имеете в виду письмо или то, что вас побудило послать его? — И то, и другое. — Я думаю, что это письмо похоже на дрейфующий брандер, начиненный порохом, способный потопить корабль со всем, что на нем есть. — Только оно не дрейфует, а прямо идет к своей цели. — Так это господин Дегре должен поджечь его и произвести взрыв? — Да. Дегре, наш единственный союзник во Франции. Анжелика положила руку на камзол Жоффрея и погладила его бархатистую ткань в том месте, где находилось сердце. — Вы помните его? Он был вашим адвокатом. — Да, я вспоминаю его. Он хорошо сражался на процессе. От нежной руки Анжелики исходило тепло, которое проникало сквозь ткань. Это прикосновение вызвало в нем сладкий трепет. — После процесса ему угрожала смерть, и он исчез. Я только теперь поняла, что Дегре объединяет наше прошлое и предвещает долгую жизнь вместе. Только некоторое время спустя мне довелось встретиться с ним — он уже стал полицейским и к тому же преследовал меня. Вот так нас вновь столкнула судьба. — Он без ума от вас. — Дегре никогда не сходил с ума. — И все-таки для вас он сделал небольшое исключение, не так ли? — Может быть, но Дегре никогда не совершал безумных поступков. — Но он нарушил долг, а это уже много значит: снисхождение, активная помощь. Ведь он помог сбежать вам из Ля Рошели? Для полицейского высокого ранга это не так мало. — Поэтому я хочу помочь ему взять реванш. Вкратце она рассказала ему о сведениях, содержащихся в письме господину де Рейни, которое он должен был вскрыть и показать королю в случае ее смерти. Он слушал ее, пытаясь представить жизнь, неизвестную ему, — жестокую борьбу, которую ей приходилось вести, такую же беспощадную на вершине общественной лестницы, как и внизу. Это многое объясняло ему: например, ее страх перед людьми с их злобностью и мстительностью, ее недоверчивость, защищающую от людского коварства и общества с его эгоистическими законами, подавляющими волю и душу. Оно запрещало, требовало, забирало. И на его вершине — король. Человек, могущество которого могло разрушить не только солидарность его жертв, но и женскую дружбу. Чтобы угодить ему, мадемуазель Лавальер предпочла оскорбить бога, чтобы утвердиться в своей власти над ним, госпожа де Монтеспан была готова убить своих соперниц, чтобы защитить себя, Анжелике понадобилась вся ее сила, но и она была побеждена. Жоффрей понял, как сильно измучила ее эта страшная игра. — Я вспоминаю одну вещь, — сказала она внезапно. — Что? Говори! Я хочу все знать. — Дело в том, что я все-таки покорилась королю. Это было в Плесси, где я жила тогда в качестве пленницы. Я послала королю письмо, в котором говорилось, что я согласна склониться перед его волей и публично покаяться в присутствии двора. Я обещала поклясться в преданности и верности. Это правда. Я вспоминаю, что написала это письмо, потому что не могла больше смотреть, как грабят и разоряют мою провинцию, как «миссионеры в сапогах» мучают гугенотов. Я устала жить в заключении, под постоянным наблюдением. Кроме того, вместе со мной в Плесси жил Флоримон, который видел, как королевские солдаты жгут и убивают. Однажды он задал мне один вопрос: «Что я унаследую?» И я ответила: «Ничего, мой мальчик». Он был лишен всего не только из-за того, что носил фамилию де Пейрак, но еще и потому, что кроме меня его никто не мог защитить, меня, беспомощной пленницы. Единственной силой, способной все изменить был король. А я еще осмеливалась сопротивляться ему. Мне пришлось написать письмо моему суверену. Молин, мой старый интендант, отправился тотчас же в Париж, чтобы доставить его, но увы — слишком поздно. Она смотрела на него, подумал Жоффрей, как на духовника, от которого ждут приговора. Он слушал ее, стараясь ни единым жестом, ни единым словом не выдать волнения, нахлынувшего на него. Наконец она заговорила, и он боялся ранить или испугать ее своим замечанием. Жоффрей понимал, что Анжелика обращается не столько к нему, сколько к тому, что составляло ужас ее прошлого. Сейчас она казалась такой хрупкой и беспомощной! — К счастью, Флоримону удалось вовремя скрыться, — продолжала она, — несмотря на внешнее легкомыслие, у него всегда была развита интуиция. Наш сын мечтал о том, что найдет вас в Америке вместе с Кантором. Ее голос стал тише, и, глядя в потолок, она замолчала. — А после? — прошептал он. — После? Вы знаете... Нет? Разве я вам никогда не рассказывала? «Они» пришли вечером в тот самый день, когда Молин отправился на своем муле в Париж, увозя послание королю. «Они» пришли и подожгли замок, убили моего младшего сына, слуг... «Они» все разграбили, разрушили, устроили резню... Вы понимаете? Но так как он молчал, она быстро продолжила: — У «них» не было приказа короля. Просто у солдат скопилось столько ненависти! Это было, как взрыв, и мы стали жертвами. Увы! Я стала действовать слишком поздно. То, что случилось ночью — пожары, насилия — переполнило чашу моего терпения. Я восприняла нападение как попытку уничтожить меня. И тогда я стала Мятежницей Пуату, возглавив войска, восставшие против короля. И так как де Пейрак продолжал молчать, внимательно слушая ее, Анжелика продолжала: — Сегодня я вспомнила о письме, где говорила о своей покорности и своем послушании. Оно может помочь нам, если король захочет пересмотреть свое отношение к тем, кто стал у него на пути, кто когда-то был Мятежницей Пуату и Рескатором. Анжелике показалось, что с ее плеч свалился тяжелый груз. — Я напишу Дегре, чтобы он навестил старого Молина, если он еще жив, — решила она. И вновь послышался скрип пера, скользящего по бумаге. Волосы Анжелики немного растрепались, так как у нее не было времени привести в порядок прическу, после того как она вернулась с палубы, где дул сильный ветер. Светлые пряди, падающие на лоб и щеки, придавали ей озорной вид, который составлял резкий контраст с ее деловой озабоченностью. Он отметил, что она пишет быстро и грамотно, и поразился отваге, с которой она вступила на тропу войны. Рядом с Анжеликой граф де Пейрак заметил кота, который следил за ним проницательным и, как ему показалось, немного ироничным взглядом. «А, господин Кот, — подумал он. — Вы так же, как и мы все, неравнодушны к ней?» Анжелика посыпала песком последние строки, положила письмо в конверт, заклеила его воском и запечатала. Нанося печати, она мысленно перенеслась в Париж, к Дегре. Пейрак с нежностью смотрел на далекую и в то же время такую родную Анжелику. Тягостные воспоминания оживили ее прошлое, но на этот раз он был рядом, мог прижать ее к себе и убаюкать, отогнав все страхи. Она подняла на него глаза и сказала: — Дело сделано. Дегре предупрежден. Теперь, продвигаясь вперед и защищая себя здесь, мы будем уверены, что у нас есть союзник во Франции
аня: *т.е эта сцена не хуже первой ночи,к примеру и встречи с сыновьями,тут и воспоминания,и исповедь,и накал страстей,жаль что эту сцену порезали.. имх ничуть не хуже сцены самоубийства(2 том),сцены убийства сына,(5т) и встречи с сыновьями))) Насчет эмоциональных сцен,например они есть в 4 томе,в гареме,с ЕВНУХОМ,но вот счастье ли это?))))) а уж эмоций там,привоз в гарем,ночь с арабом.предсказание Османа. а САМАЯ СЦЕНА ОТ КОТОРОЙ ХОЧЕТЬСЯ ПЛАКАТЬ это конечно Анж на рынке в берберии!!!тут даже сцена изнасилований от пирата не так выглядит,ну встала и пошла..а для женшины 17 века быть голой публично... неужели вы думаете ,что ей там трусы надели???в плесси она была без сознания,раз думала что все уснули!!а тут голая,даже в 21 веке девушки голыми ходят на нудистких пляжах только,полное сознание,судьба гаремной одалиски.. какое там изнасилование. Например,Османная часть романа самая эмоциональная для меня... Например пытки Анж,предсказание Османа,первый вечер с Османом.
аня: и вот еще один счастливый момент...Ну разве он не запоминаеться?)) Рядом с ней спал Жоффрей. Она пошевелилась, чтобы быть поближе к нему и ощутить тепло его тела. Сон, от которого она только что пробудилась, придавал необъяснимую глубину тем чудесным моментам, которые она переживала. Когда она проснулась уже окончательно, колокола всех церквей, ближних и дальних, звонили вовсю. Жоффрей стоял у окна. Он был уже наполовину одет. Белизна его рубашки со множеством складок, отделанная кружевами, резко контрастировала со смуглой кожей. В утреннем свете был виден его резко очерченный профиль, нос с горбинкой, выпуклый рот, в складке которого таились нежность и насмешка, даже когда он был спокоен. Граф де Пейрак приоткрыл створки окна. Холодный воздух проник в комнату, и свет стал ярче. Комната была так мала, что, не вставая с кровати, можно было увидеть то, что происходило на улице. Напротив окна, за фруктовым садом, виднелась в отдалении река. Солнце медленно поднималось из-за красноватых, с багровыми оттенками облаков, застилающих горизонт, и его розовое сияние то меркло, то вновь загоралось по мере того, как оно становилось все выше. Святой Лаврентий был зеленоватого цвета. Контуры большого острова Орлеан были едва различимы. На севере виднелась красиво изогнутая линия побережья Бопре, с отдельно стоящими большими домами и несколькими хижинами вокруг колокольни. Анжелика мечтала о том, чтобы много раз наблюдать из этого окна восход солнца. Анжелика подошла к графу де Пейраку, стоявшему у окна. Он обернулся и улыбнулся ей. Она подумала, что впервые после долгих лет они находятся вдвоем в городском доме, имеющем все удобства и несомненную элегантность. После скольких лет? О! Бог мой, со времен Тулузы! Пятнадцать лет? Двадцать? Она не могла поверить, что наконец это произошло. Итак, конец блужданиям? Конец ненадежным пристанищам, скрипящим кораблям, пропитанным соленым воздухом, деревянным фортам в лесной глуши или на пустынном берегу, где вас подстерегают голод, цинга, насильственная смерть. — Я хотела бы жить в этом маленьком доме, — сказала она себе, — и встречать каждый день восход солнца…
Леди Искренность: Дамы, прямо порадовали или навеяли грусть воспоминаниями. Сильные эпизоды привели, бесспорно. Я тоже не сдерживала на них "скупую женскую слезу". Только при казни у меня комочек подленький подкатывал уже от слов на суде "Прощай, брат, прощай, земляк." И когда ком в горле, а надо петь колыбельную сыну. А потом эпизод у палача с коробочкой для сигар пробирает до мурашек. И дальше: "В ней был была моя жизнь, я же останусь в ней лишь эпизодом", и ее: "Как это на него похоже! Все мужчины одинаковы! Ему все равно, что он оставил меня в нищете и отчаянии на этой самой Земле, которая то ли вертится, то ли нет!" В общем весь период от суда до дна сплошная трагедия на надрыв. Мне всегда очень грустно, что этого нет в фильмах. Можно было на такие рыдания зрителя пробить, а там все это скомкано и убого. И соглашусь насчет "лидера номинации". В последний раз перечитывала книгу целиком примерно год назад, а это уже боюсь сказать какой раз по счету. И только два момента пробили меня на "пореветь" до сих пор. Смерть Шарля-Анри и кончина дОржеваля. Насчет сильных моментов, когда сердце замирает от предвкушения счастья или чего-то чудесного, то для меня это первая ночь в домике (наконец-то), рождение Фло, осознание Анжеликой сакраментального "Он жив!!!", момент встречи в пятом томе, когда она приходит к нему на корабль и дальше это "Как всегда последняя, безумица". Канадская серия для меня изобилует такими моментами, даже перечислять не возьмусь. А самый большой момент-разочарование - это побег в Кандии и смерть Ферраджи.
полная версия страницы