Форум » Творчество читателей » Кто не ревнует, тот не умеет любить. » Ответить
Кто не ревнует, тот не умеет любить.
Violeta: Дамы, сегодня я выступлю в необычном качестве - альтернативщицы. Столько споров, столько сломанных копий, что я невольно заинтересовалась темой параллельного сюжета. Итак, наиболее привлекательным персонажем мне показался Николя де Бердань. Тем более, что он единственный, кто все же добился от Анжелики ответа на свою страсть. В фанфике использованы тексты романов "Анжелика в Квебеке", "Искушение Анжелики", "Анжелика в Новом свете", "Тулузская свадьба", "Дорогой надежды"... Может, и еще что-то на интуитивном уровне, т.к. книга уже до дыр зачитана и цитаты сами на ум приходят. Критика, советы по сюжету и характерам приветствуются, так же как и дискуссии на тему - автор, да вы с ума сошли, какой Бардань?!! Огромное спасибо моему редактору Светлячку! И спасибо Ане за идею! Святой Михаил. Граф де Бардань вложил шпагу в ножны и бросился к ней. — Простите меня! Вы совсем без сил! Я просто скотина. Он обнял ее. — Благодарение Господу, я подоспел вовремя. Я вышел из дома, чтобы сквозь изгородь посмотреть, как вы будете уходить. Я услышал ваш крик, ветер донес его до меня… Он крепко сжал ее в своих объятиях. — …Ах, любовь моя! Я ужасаюсь при мысли, что с вами могла приключиться беда! Что значил бы мир без вашего присутствия! Поддерживая Анжелику, он довел ее до дома. В вестибюле она почувствовала себя немного лучше. Николя де Бардань помог ей освободиться от грязной накидки. Он снял свою портупею и бросил все на край стола. Услышав звук сабли, ударившейся о дерево, Анжелика вновь в мыслях вернулась к ужасной сцене, разыгравшейся в долине. Отблеск холодной стали и кровь, капавшая со шпаги, вызвали у нее слезы, но это были слезы радости, внезапно охватившей все ее существо. Это была радость победы, торжества справедливости, которую немного заглушали жестокие картины трех трупов, трех бандитов, обрушившихся на нее. С какой яростью Бардань разделался с ними! С каким исступлением! Ей до сих пор слышалось, как сталь пронзает плоть. Ей казалось, что она присутствовала при наивысшем проявлении правосудия; это было заслуженным наказанием ее врагов, и она присутствовала при этом. Сраженные! Пронзенные шпагой! Отвратительные! Наконец-то! Хоть раз в жизни… До этого момента любое насилие было для нее мучительным, подобные зрелища угнетали ее, как будто она одна была причиной всего зла. Но в этот раз все было по-другому. Да и она совершенно другая. Анжелика прижалась к молодому дворянину. — Я всегда поклоняюсь Святому Михаилу, — сквозь рыдания произнесла она, — но только теперь я понимаю его. Нельзя все время позволять им… быть сильнее… Она обвила свои руки вокруг шеи Барданя и спрятала свое лицо, прижав его к мускулистому мужскому телу. — Я должна была избрать его своим покровителем… Святого Михаила… Он ничего не понимал из того, что Анжелика бормотала по поводу Святого Михаила. Он чувствовал, что она нашла убежище в его объятиях, а когда молодая женщина подняла к нему свои блестящие от слез радости глаза, он прочитал в них нежность и растерялся совершенно. — Вам нужно… — сказал он, — вам нужно что-нибудь выпить, чтобы согреться, прийти в себя. Но она удерживала его, она притягивала его лицо к своему, она искала его губы. Тогда он попытался расстегнуть ей корсаж и обнажить плечи. Анжелика отступила, чуть ли не оттолкнула его. — Послушайте меня, Николя… Он побледнел. — Нет! Нет! Вы играете моими чувствами… Вы подносите напиток к моим губам, а потом прячете его. — Я должна вам сказать… — Нет!.. Я не позволю вам одурачить меня. — Да послушайте же меня, Николя де Бардань, — крикнула она, топнув ногой. — Вы спасли мне жизнь, но неужели вы не видите, что я на пределе? Постарайтесь успокоиться. И выслушайте меня… На моем теле есть клеймо — лилия! Вы слышите меня? Клеймо на теле — лилия! Он посмотрел на нее как безумный, но никак не мог понять. — Да, — продолжила Анжелика, — мне ее поставили раскаленным железом, как всем убийцам, проституткам и ворам. — И как мятежникам! — Да, — в ее голосе послышался вызов. Она взяла руку Барданя и провела его по своей обнаженной подмышке. — Здесь! Вы чувствуете? Кончиком пальцев он нащупал на спине проклятый контур от печати: цветок лилии. От прикосновения его холодной руки она содрогнулась. — Вы узнаете ее, эту лилию? Он коротко спросил ее: — Почему вы рассказали мне именно сейчас? — Чтобы вы не наткнулись на нее сами… Он с недоверием смотрел на нее. Ее губы дрожали. Что это, страх перед разоблачением? Или же радость оттого, что она прочла в его взгляде смущение, какое испытала сама? — Это… Это и было причиной, когда вы отказали мне в Ла Рошели? - прошептал он. Об этом Анжелика не подумала, но тут же поняла, что должна согласиться. Подобное внушение успокоит раны любви, которые она когда-то нанесла ему. — Да! Что мне оставалось делать? Я была отверженной, а вы, вы были королевским лейтенантом! — Это ужасно! Вы не должны были! Вы должны были… довериться мне!.. Он прижал ее к своей груди, затем медленно скользнул к ее ногам, на колени. — Моя прекрасная служанка! Рыдание сдавило ей горло. Она почувствовала, как его сильные руки стальным кольцом обхватили ее талию. От прикосновения к животу его лба у нее закружилась голова. Ее пальцы вцепились в волосы человека, стоящего перед ней на коленях. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его тяжелую голову, она еще сильнее прижала ее к себе. Его горячие губы вели ее к высшему блаженству. Он помог ей раздеться, его жесты были нежными и благоговейными. Медленно он подвел ее к кровати, и они легли. Они смотрели друг на друга, ошеломленные совершенной свободой их обнаженных тел, которые могли сплетаться воедино и вновь отдаляться, следуя за приливами желания. Они позволили этому желанию вырваться наружу. Их руки и губы ласкали друг друга. Они растворились в бесконечном поцелуе, его горячее дыхание опалило их и блаженным теплом разлилось по жилам. И это могло теперь длиться вечно, пока хватит дыхания и сил. Порывисто дыша, они предавались ласкам, и когда возбуждение достигло апогея, они погрузились в блаженство, пьянящее и пронзительное; они не могли себе представить раньше, что сладострастное слияние их тел будет таким всепоглощающим. Бардань отличался разнообразием в любовных утехах, он был чувственным, нежным и настойчивым, тем более что он сознавал, что именно ее он ласкал, целовал, обладал ею; его мрачное отчаяние уступило место любовной неге и мысли, что он успокоит ее своими ласками и нежными словами. Обнявшись, они проваливались в сон, как будто в бездонный колодец, потом просыпались от прикосновения губ и вновь погружались в упоительный праздник любви. *** Розовый свет зари проник в окна. Проснувшись в состоянии томного блаженства, Анжелика увидела Николя де Барданя, лежащего рядом с нею, и испытала неожиданно острый приступ счастья, оттого что она здесь и жива. Да, любовь никогда не оставит ее, любовь и жизнь! Анжелика вспомнила почти с наслаждением, что ужасные преступники мертвы, а она невредима и сейчас находится в объятиях возлюбленного. Она может коснуться его, нежно провести рукой по щеке, прижаться к его крепкому сильному телу и снова пережить ту феерию чувственного восторга, которой была наполнена эта ночь. А те, другие, — лишь жалкие трупы на дне холодной реки. На мгновение Анжелике показалось, что она парит над землей, и с волнением она осознала, что давно не испытывала такого головокружительного упоения. Было ли это следствием того, что она счастливо избежала смерти, или того, что наконец-то разорвала те гнетущие оковы, которые связывали ее с мужем и лишали обычной легкости в отношениях? Анжелика не могла однозначно ответить на эти вопросы, но та безмятежность, то ощущение жизни, которые растекались по ее счастливому гибкому телу, были поистине фантастическими. Анжелика залилась густым румянцем и прижала руки к пылающим щекам. Боже, она же изменила Жоффрею! Что теперь будет? Сможет ли она оправдаться, если ему станет все известно? Образ мужа, некогда безумно любимый, несколько потускнел в ее душе, и она вдруг отчетливо вспомнила, как впервые испытала нечто вроде пресыщения в его объятиях. Это произошло так неожиданно, и в то же время иначе не могло быть. Как будто опустошительная волна вынесла ее тогда из океана чувств, выбросила бесчувственное тело на землю и широко раскрыла ей глаза, и она увидела себя, погрузилась в этот бездонный взор, в черную воду и красный огонь… И там, в бездне, она увидела незнакомца... Теперь, вспоминая об этом, Анжелика призналась себе, что в тот миг испытала священный ужас. Это случилось вскоре после той аквитанской ссоры, которая что-то навсегда переменила в их отношениях, а ослепительное полуденное сияние высветило в тайниках ее души то, что она назвала «пресыщением». Анжелика снова и снова спрашивала себя, не ошиблась ли она, искала мотивы, размышляла… Да, ей хотелось почувствовать себя свободной, жить беззаботной жизнью, беря от нее все удовольствия, будь то поклонение воздыхателя или нежность, рожденная страстью; эти быстротечные любовные мгновения были так же естественны для нее, как принятие пищи. Она никогда не чувствовала себя виноватой в этом легкомыслии, а понимала, что только таким образом может хоть немного ослабить ту безграничную власть, что имел над ней Жоффрей, власть гнетущую, от которой у нее сжималось сердце. «Счастливая женщина, свободная женщина, бесстрашная женщина, что лучше могла я предложить ему?» - спрашивала Анжелика себя и с горечью отмечала, что он все равно отдалился от нее, и его мысли и поступки стали для нее непостижимы. Он всегда был сильнее, чем она, никому не подчинялся, а всегда подчинял себе, и она была в его власти. «Рабыня! Вот чего он желает! Сделать меня своей рабыней…». Эта мысль так возмутила Анжелику, что на миг красная пелена застила ей взор. Возможно, она уже не любила его? Ее тело пронзили тысячи иголочек и заставили содрогнуться и тут же отречься от этой ереси. Их связывала страсть, и таинство этой любовной страсти было именно в ее теле. Это было очевидно, и не так-то легко через это перешагнуть. Но тогда что же с ней происходило сейчас? Почему она испытывала невыразимый восторг с чужим и, как ей раньше казалось, малозначимым для нее мужчиной? Анжелика посмотрела на спящего Николя. Не была ли эта ночь ошибкой? Не придется ли ей пожалеть о ней? Она вдруг ясно осознала, что еще не готова увидеть его полные любви и нежности глаза, которые распахнутся ей навстречу, потому что боялась... боялась увидеть в них отражение незнакомой ей самой женщины, которая окончательно запуталась в себе, в своих чувствах и желаниях... Мысли Анжелики снова вернулись к мужу. Ей нравилась его смелость в любви, его горячая жадность. Ей нравился также его эгоизм, когда он переживал собственное удовлетворение. Любовь была для него земным наслаждением, и он погружался в нее с полной отдачей сил своего тела и ума. В этом был он весь. А женщина... Женщина увлекала и покоряла его, а потом все же исчезала, и он оставался наедине с любовью. Возможно, эта иллюзия свободы и привлекала ее раньше, но теперь вдруг начала тяготить. Что значила она в сравнении с той атмосферой поклонения и заботы, которой окружал ее Николя де Бардань? Нет, Анжелика не могла пожаловаться на то, что Жоффрей был невнимателен к ней, но его отношение напоминало скорее снисходительную опеку, в то время как Николя растворялся в своей всепоглощающей любви к ней, испытывал искреннее восхищение, которое постоянно выражалось взглядами и вздохами, намеками услужить, ласковыми жестами, и Анжелике это безумно нравилось и дарило ни с чем несравнимое ощущение полета. Как могла она раньше считать проявления его чувств к ней смешными и даже навязчивыми? Теперь Анжелика и сама не знала... А ведь именно он пришел ей на помощь вчера, когда она, как никогда раньше, была близка к смерти. И безусловно, не задумываясь, сделал бы это снова, в то время как Жоффрей, который клялся всегда быть рядом с ней и защищать от любой беды, уехал и оставил один на один с ее врагами. В порыве благодарной нежности она прижалась к груди мужчины и услышала, как бьется его сердце. Он пошевелился и в полусне притянул Анжелику к себе. Так они и оставались какое-то время, прижавшись друг к другу. Пальцы королевского посланника поглаживали кожу, где была роковая лилия. — Сколько отчаяния в этом мире! — прошептал Николя. — Сколько утраченного счастья... А нужно лишь любить… и быть любимым… Почему я вовремя не понял это? Тронутая грустными нотками в его голосе, она прикоснулась щекой к гладкому круглому плечу мужчины. Ей было приятно чувствовать тепло его кожи, вдыхать его запах, едва касаться волос, лица, груди... Нежность и ощущение благоговейного покоя обволакивали ее. Ее ласка вновь пробудила в нем желание. Он прижал Анжелику к себе и прошептал, покрывая страстными поцелуями: — Вы — сама честность! Что он хотел этим сказать? Что, перейдя границу, она честно предавалась наслаждению? Почему бы и нет? Ей было хорошо в его объятиях, и она с восторгом ощутила, что то волшебство, которое родилось между ними под покровом этой полной восхитительных открытий ночи, никуда не делось и при ярком свете зарождающегося дня засверкало новыми красками... *** Когда Анжелика уходила от него, то попросила какое-нибудь оружие. Она и так достаточно пренебрегала советами, была чересчур неосторожна. Вполне возможно, что ее самые злейшие враги погибли вчера вечером, но ей не хотелось больше рисковать… Николя предложил проводить ее, но Анжелика отказалась - она не хотела, чтобы в такой час их видели вместе. "Эта ночь больше никогда не повторится", - твердила она себе, и это немного примиряло ее с осознанием своей измены и мучительным чувством стыда перед мужем. Анжелика оперлась дрожащей рукой о дверной косяк и прикрыла глаза. Какой обман чувств, какое безумие завладели ею? И именно в тот момент, когда ей казалось, что ничего подобного с ней никогда не произойдет, а ее судьба навеки связана с человеком, которого она так долго искала и наконец обрела ценой невероятных страданий. И Анжелика спросила себя, почему же тогда по приезде в Квебек у нее возникло желание уединиться в своем мире, отделить свою жизнь от жизни Жоффрея? Что это было, предзнаменование? Или уже в тот момент она почувствовала зарождающееся между ними охлаждение? Тогда, в Тадуссаке, Николя подчинил ее себе своим страстным поцелуем, и теперь Анжелика могла себе в этом признаться. Чувственное волнение увлекало ее, сметая все на своем пути; так мощная волна, перехлестнувшая через поручни корабля, берет в плен экипаж, а затем, отхлынув с мягким притворством, оставляет после себя следы разгрома. И Анжелика вновь ощутила, как сильно бьется ее сердце, а тело охватывает так хорошо знакомое ей желание... Желание, которое она не имела права воплощать вчера в реальной жизни. Молодой человек приблизился к ней, и Анжелика, кляня свою слабость, обвила шею Николя руками, спрятала лицо у него на груди и прошептала: — Прощайте, мой храбрый Святой Михаил! — Почему Святой Михаил? Но ответ ему уже был не нужен. Что бы она ни говорила, теперь он переходил в другой мир, мир, где они уже никогда не встретятся. Его будущее вдруг предстало перед ним тусклым пятном. Он должен был расстаться с ней! Он должен… Николя держал лицо Анжелики в своих ладонях и взглядом целовал ее лоб, глаза, влажные губы, чуть распухшие после его яростных поцелуев. Никогда он не сможет расстаться с ней! Никогда! Но это нужно сделать! Когда он заговорил, в его голосе перемешивались нежность и безграничная грусть: — Сердце мое! Любовь моя! Прощайте! Вы уносите с собой мою душу! Анжелика кивнула и, решительно высвободившись из его объятий, шагнула к двери.
toulouse: Violeta В общем, бедный Пейрак уже отставил надежду на успех попыток апеллировать к разуму или взывать чувствам этой блондинки и пробует предотвратить скандал банальным запретом?
аня: так у них никогда откровенных разговоров не было,ни он с ней ни она с ним,это как в историю с пон Б..тогда она тоже замкнулась и спать с ним точно не хотела)))про индианок поверила и тд)) Холодного, расчетливого человека, который все решил. Он намерен быть вместе с Анж не потому, что по-настоящему любит ее, а потому, что он решил, что любит и они будут вместе несмотря ни на что. Это не одно и то же. один раз уже вышел из такой роли(коленовская история),второго раза точно не допустит.
toulouse: аня пишет: второго раза точно не допустит Тогда нельзя было ее отпускать, щас как рванет к друзьям-подружкам всяя такая эмоциональная, расхлебывай потом.
Violeta: Прием в замке Монтиньи. Анжелика не помнила, как вернулась домой. Не раздеваясь, она бросилась на постель и так и пролежала на ней несколько часов подряд, бездумно смотря в потолок и глотая злые слезы, пока перед ней не предстал Куасси-Ба с запиской от графа де Пейрака, который в самых изысканных и учтивых выражениях предупреждал графиню, что ждет ее в своем замке Монтиньи в 6 часов после полудня на торжественный прием, устроенный в честь его возвращения. "Он забавляется, — сказала она себе, задохнувшись от возмущения и скомкав бумагу в ладони. — Если бы он знал, как все серьезно… Я не вижу выхода..." Сначала Анжелика решила, что ни за что не пойдет туда, но потом поняла, что это вызовет ненужные пересуды и кривотолки, и начала собираться. Но она поклялась себе, что Жоффрей горько пожалеет и об этом издевательском письме, и о своем отношении к ней, и о том, что так опрометчиво выбрал себе в любовницы эту аквитанскую дрянь. Она надела красное бархатное платье, в котором было что-то испанское, и оно ей очень шло, особенно в этот вечер, когда глаза ее метали гневные молнии, а щеки раскраснелись от безудержной ярости. Уложив волосы в затейливую прическу, Анжелика вгляделась в гладкую поверхность зеркала и осталась довольна тем, что увидела там. Стоило признать, что ссора с мужем пошла ей на пользу - давно уже она не чувствовала себя такой собранной, целеустремленной и... красивой. Слегка улыбнувшись своему отражению, Анжелика спустилась вниз и села в портшез, который доставил ее в замок Монтиньи. Проходя через двор между шеренгами солдат, которые отдавали ей честь, она вспомнила, что в Версале светская выдержка была частью требований, необходимых для сохранения милости короля. Его любовницы час спустя после родов считали себя обязанными появиться перед ним с улыбкой на губах. И Анжелика выпрямила плечи, подняла подбородок, чтобы не казалось, что она прячет от взглядов лицо, и переступила порог салона, сияя. Губернатор Фронтенак поспешил ей навстречу. Музыканты на маленькой эстраде заиграли громче, как будто хотели привлечь внимание к ее приходу. Анжелика живо улыбалась и весело отвечала на приветствия и комплименты окруживших ее многочисленных гостей, и в этот момент почувствовала руку Жоффрея на своей талии и услышала сквозь шум праздника его голос. - Я рад, мадам, что вы не пренебрегли моим приглашением, - он взял ее руку и поднес к своим губам. - Вы просто ослепительны сегодня... - Только сегодня? - насмешливо осведомилась Анжелика. Граф улыбнулся краешком рта. - Я вижу, вы все еще не остыли после нашей утренней ссоры. И признаться, в гневе вы выглядите еще соблазнительнее... - Приберегите ваши комплименты для других дам, господин де Пейрак. Я не верю не единому вашему слову! И так ли уж необходимо столь крепко прижимать меня к себе? - Совершенно необходимо! - он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. - Помнится, вы упрекнули меня в недостатке внимания по отношению к вам и в отсутствии ревности. Что ж, вас ожидает и то, и другое. Сегодняшний вечер я намерен провести только со своей женой, не подпуская к ней никого, - и Жоффрей, прежде чем она успела придумать язвительный ответ, легким поцелуем коснулся ее губ. - Вы сошли с ума! - еле слышно возмутилась Анжелика, увидев, как гости вокруг них начали обмениваться понимающими взглядами. - Слава Богу, что мы в Новой Франции, а не в Новой Англии! Там бы нас на два часа привязали к позорному столбу за святотатство! - в его черных глазах зажглись озорные искорки. - Отпустите меня немедленно! - Иначе вы закричите? Дадите мне пощечину? Ну же, не сдерживайте себя, моя прекрасная амазонка! - Вы пожалеете об этом отвратительном спектакле, - она со всем достоинством, на которое только была способна, выпрямилась и поджала губы. - Я жалею лишь о том, что утром позволил вам уйти, и мы не договорили. - По-моему, мы сказали друг другу даже больше, чем нужно. - Возможно. Но все же недостаточно, чтобы прийти к согласию. Анжелика опустила глаза. - Мы так и будем стоять, обнявшись, посреди бальной залы? - Я и не смел надеяться, что вы пожелаете уединиться со мной, скажем, в библиотеке! - граф чуть сильнее сжал ее талию. - Ни за что! Я никуда с вами не пойду! - Вы хотите, чтобы я отнес вас туда на руках? - Вы не посмеете! - она вскинула на него встревоженный взгляд и прочитала по его лицу, что он настроен очень серьезно. - Жоффрей, прошу вас, будьте благоразумны! - взмолилась она. - Поздно, мадам. Отныне я буду следовать в отношении вас только тем порывам, что подсказывает мне сердце: не буду сдерживать ни свою страсть, ни ревность, ни гнев, наконец. И вы еще не раз со вздохом вспомните о том покладистом супруге, которым я был все последнее время. Несмотря на шутливый тон мужа, Анжелика чувствовала, как его рука трепещет на ее талии, видела, как меняется выражение глаз, когда он смотрит на нее, ощущала теплую волну любви и нежности, исходящую от него и окутывающую молодую женщину, подобно плащу. С чего она вдруг решила, что он стал безразличен к ней, ведь сейчас все говорило об обратном? Ей было так уютно в объятиях мужа, и Анжелику вдруг охватило непреодолимое желание прильнуть к его груди и забыть все, что разделяло их: разногласия, подозрения, обиды... Увидев перемену в настроении жены, Жоффрей кончиками пальцев провел по ее щеке и прошептал: - Вот так-то лучше, мадам де Пейрак. Прибыла новая партия гостей. Граф и графиня обернулись к дверям, куда в это время входили супруги де Кастель-Моржа. - Это вы их пригласили? - процедила Анжелика сквозь зубы. Все ее хорошее настроение в одночасье испарилось. - Я не мог обойти приглашением военного губернатора, - мягко ответил Жоффрей, пытаясь поймать взгляд ее враз потемневших глаз. - И его очаровательную женушку, несомненно, - язвительно бросила молодая женщина. - Меня не интересует привлекательность госпожи де Кастель-Моржа, впрочем, как и она сама, - твердо ответил граф. - В таком случае вы не будете против, если я скажу ей несколько приветственных слов, чтобы стереть с ее лица это самодовольное выражение? Жоффрей хмыкнул. - Вы не посмеете! - Вы так в этом уверены? - Анжелика с вызовом взглянула на мужа и направилась навстречу Сабине. Увидев приближающуюся к ней быстрым шагом мадам де Пейрак, госпожа де Кастель-Моржа невольно подалась назад, и в ее темных глазах мелькнул страх. В то время как ее муж склонился к руке графини и рассыпался в изысканных комплиментах, Сабина стояла рядом, натянутая, как струна, и ни на секунду не отводила взгляда от лица Анжелики. Ее не обманула приветливая улыбка молодой женщины - глаза ее оставались холодны, как лед. - А теперь позвольте мне украсть у вас на несколько минут вашу жену, мессир де Кастель-Моржа! - услышала Сабина веселый голос Анжелики. - Мы так давно не виделись, и мне не терпится поговорить с ней! - О, конечно, мадам де Пейрак! - и военный губернатор снова склонился перед ней в низком поклоне. Когда дамы отошли к темной нише около окна, Анжелика перестала наконец притворяться радушной хозяйкой и с гневом посмотрела на Сабину. - Как вы осмелились переступить порог моего дома? Вы просто безнравственная женщина! Та, и без того бледная, стала мертвенно-синеватой. Ее расширенные зрачки были прикованы к лицу Анжелики, как будто она была в плену у ужасного видения. Сабина поняла, что случилось то, чего она боялась: Анжелика узнала о том, что минутная слабость бросила ее в объятия Жоффрея де Пейрака. Случившееся не укладывалось в рамки обыденной жизни окружающих, и оно ничего не изменило в ней для других. Кроме нее, которая была в тот миг спасена. - Анжелика... - начала было Сабина, но та прервала ее нетерпеливым жестом. - Ни слова больше! Вы мне отвратительны! Вы хоть понимаете, какое зло совершили? На глаза женщины навернулись слезы. - Поверьте, я сожалею о той боли, что причинила вам, - Сабина сжимала и разжимала пальцы, ей нелегко было говорить об этом. - Немыслимо, что вы все узнали, ведь это была случайность, не имеющая будущего. "Если бы она знала, кто сообщил мне столь приятную новость", — подумала Анжелика. Но она сжала губы и ничего не сказала. — Я не помню, что предшествовало моему вторжению в Монтиньи, все как будто заволокло туманом. Знаю только, что я была на грани безумия. Я не могу помешать себе считать действия господина де Пейрака спасением для меня. Для женщины унизительно признавать это, но в его поступке главной действующей силой была доброта… — И этой доброте не было никакого дела до меня. — Вы очень сильная, Анжелика, а я была такой слабой и беспомощной… - Сабина на секунду запнулась. — Продолжайте же, — твердо сказала Анжелика. — Вы очень сильная женщина. Не знаю, всегда ли вы были такой. Возможно, это произошло не так давно… Но я всегда знала, что вы самая сильная. И он тоже. Возможно, его бы больше мучили угрызения совести, если бы он не был уверен в вашей силе… Он рискнул, потому что доверял вам. Он угадывает все ваши поступки, принимает их… его очаровывает в вас то, что другие приняли бы за «недостатки». Вы не очень щедры по отношению к нему, но вы не полюбили бы его, будь он другим… менее дерзким… Видя, что ее слова мучительны для Анжелики, она тихо добавила: - Разве можно воевать с такой красивой женщиной, как вы? — Красота — это еще не все, — она бросила на Сабину быстрый взгляд, словно оценивая, искренна ли та. — Конечно. Но очень многое. Природа щедро одарила вас, наделив всеми качествами, которых лишены менее удачливые соперницы. — Но вам-то не стоит обижаться на судьбу, я уже говорила вам об этом, - Анжелика снова стала потихоньку раздражаться. — И я вам признательна за это. Но давайте не будем строить иллюзий, пальма первенства принадлежит вам, как женщине вам нет равных… - поспешила успокоить ее Сабина. — Поверьте мне, Анжелика, я поняла, как глупо было мечтать о старой любви и строить на подобном фундаменте свою жизнь. За последнее время я много испытала. И если это вас успокоит, то поверьте мне, любовь эта исчезла из моего сердца. Я по-прежнему с уважением отношусь к господину де Пейраку, но будьте спокойны, я не люблю его больше. — Вы ошибаетесь, — резко ответила ей Анжелика, — и я вам не верю. Сабина опустила голову и слегка закусила губу. - Да, вы правы. Такую любовь не так-то просто вырвать из сердца, тем более, что предмет этой любви своими достоинствами лишь усилил привязанность к нему. Мне только хотелось бы вам сказать, и уж в этом вы мне поверьте, что надо мной не довлеют навязчивые идеи, я вырвалась из плена этого чувства. Анжелика отвернулась. Можно ли доверять этой женщине? И если дело обстоит так, как она говорит, то так ли уж виноват перед ней Жоффрей, и не напрасно ли она обвиняла его утром в том, что он не любит ее больше и предпочел ей другую? Рассеянно разглядывая тех, кто наполнял бальную залу, Анжелика вдруг встретилась взглядом с мужем, стоящим неподалеку и беседующим с губернатором Фронтенаком. Он слегка улыбнулся ей и чуть заметно кивнул. Сабина заметила этот обмен взглядами и тихо произнесла: - Для него вы — женщина, которую невозможно забыть. И он никогда не излечится от этого… Счастливая! Какая же вы счастливая! И, не говоря больше ни слова, она развернулась и ушла. Анжелика в изнеможении опустилась на кушетку, стоящую неподалеку. Ноги не держали ее. Чувствовала ли она себя успокоенной после разговора с соперницей? Довольна ли была ее уходом? У нее начала болеть голова, и она никак не могла собраться с мыслями. Вдруг Анжелика увидела Куасси-Ба, который, одетый в свой восточный костюм с тюрбаном на голове, стоял перед ней и протягивал ей чашечку кофе на серебряном подносе. — Господин стал беспокоиться, — сказал слуга, — он послал меня принести тебе кофе. - Спасибо, - еле слышно произнесла Анжелика, поднося к губам обжигающий сладкий напиток.
Nastia: Violeta Ураа спасибки шикарно ну милота . так и напрашиваться а дальше что и когда????
toulouse: То есть Анжелике ее ... "баловство" сойдет с рук? Может, хоть призрак Фила ее выпорет за супружескую неверность? А где г-н Бардань, кстати? Разве королевского посланника не пригласили на прием?
аня: ахаха шикарно! Только действительно,уж как-то быстро Жофа все простил и все забыл! Он же вроде по идее не должен с ней на людях флиртовать?))) Да и помниться,он говорил,что мысль о том,как анжелику целует другой ему тоже непереносима))
Violeta: toulouse пишет: То есть Анжелике ее ... "баловство" сойдет с рук? Может, хоть призрак Фила ее выпорет за супружескую неверность? Ну еще не конец, может еще и огребет люлей! toulouse пишет: А где г-н Бардань, кстати? Разве королевского посланника не пригласили на прием? О, сохраним интригу для следующих глав! Nastia пишет: Violeta Ураа спасибки шикарно ну милота . так и напрашиваться а дальше что и когда???? Спасибо! Скоро, как только - так сразу!
Violeta: аня пишет: Только действительно,уж как-то быстро Жофа все простил и все забыл! Ну он еще в прошлой главе хотел с ней помириться, так что все в рамках легенды аня пишет: Он же вроде по идее не должен с ней на людях флиртовать?))) В любви все средства хороши! А ему надо ошеломить ее, покорить, доказать, что он способен на безумства ради нее. Типа не хватает тебе огонька, любимая - нивапрос, организуем. аня пишет: Да и помниться,он говорил,что мысль о том,как анжелику целует другой ему тоже непереносима)) Было дело в "Искушении", да, но потом он и сам счел это мальчишеством.
аня: В любви все средства хороши! А ему надо ошеломить ее, покорить, доказать, что он способен на безумства ради нее. Типа не хватает тебе огонька, любимая - нивапрос, о я только помню,что в тулузе он и не выделял ее в первое время.наоборот .ей было это непонятно,как же,жена и держиться как с остальными))потом уже не помню))) Было дело в "Искушении", да, но потом он и сам счел это мальчишеством. По правде говоря,останься он таким же ревнивым как в искушениях.ходить ей с синяками еще со времен пьяного ора виввонна "я твою жену имел" в кабаке польки,и сабина не нужна была бы.А уж после письма Барданя о ее прекрасных изумрудных глазах...Да.видно,хорошо его искушение проняло.
Jeoffrey de Peyrac: Violeta , отлично! Это как раз тот настрой Пейрака, который опасен и именно такой граф лично мне нравится! Ой, что будет!!! Violeta пишет: Поздно, мадам. Отныне я буду следовать в отношении вас только тем порывам, что подсказывает мне сердце: не буду сдерживать ни свою страсть, ни ревность, ни гнев, наконец. И вы еще не раз со вздохом вспомните о том покладистом супруге, которым я был все последнее время.
Violeta: Jeoffrey de Peyrac пишет: Это как раз тот настрой Пейрака, который опасен Да-да, точно так, вы уловили идею. Мы с вами на одной волне!
Jeoffrey de Peyrac: Violeta пишет: Мы с вами на одной волне!
Violeta: аня пишет: только помню,что в тулузе он и не выделял ее в первое время.наоборот .ей было это непонятно,как же,жена и держиться как с остальными))потом уже не помню))) В Тулузе была цель приручить, не спугнуть, сейчас - другая. Покорить вновь, показать всем, что между ними царит доброе согласие, ну и конечно что хозяин вернулся, все брысь. аня пишет: По правде говоря,останься он таким же ревнивым как в искушениях.ходить ей с синяками еще со времен пьяного ора виввонна "я твою жену имел" в кабаке польки,и сабина не нужна была бы.А уж после письма Барданя о ее прекрасных изумрудных глазах...Да.видно,хорошо его искушение проняло Все так. После истории с Коленом он стал осторожнее проявлять свою ревность, и жену бить больше не намерен.
toulouse: Violeta пишет: После истории с Коленом он стал осторожнее проявлять свою ревность Но между историей с Коленом и историей с Барданем есть кое-какие отличия. В известном смысле Амбруазина "уравновешивает" Колена: в обоих случаях имели место необоснованные подозрения в измене. Жофа считал, что Анж изменила - и тому были свидетельства, как оказалось впоследствии, неверные - это "Искушение". А Анжелику Амбруазина убеждала, что ей изменил Жоффрей, и Анж почти в это поверила - это "Демон". Ситуация с Барданем, по моему мнению, это очередной "ответ Чемберлену", т.е. то, что брошено автором на чашу весов против ситуации с Сабиной. В обоих случаях имела место физическая измена, совершенная как будто бы без серьезного увлечения - в отличие от Колена-Сабины, где с обеих сторон (как Анж к Колену, так и Пейрака к Амбруазине) был интерес и вне физиологии. В фанфике получается иначе: Анжелика изменяет мужу в состоянии аффекта, но! Она испытывает к любовнику нечто большее, чем минутное стремление ... скажем, отблагодарить + убедиться, что осталась жива и жить хорошо. В фанфике Анж снова испытывает потребность "общаться" с любовником после того, как ей сообщили от измене мужа, т.е. она в некотором роде мстит Жофе и мимоходом хочет получить знаки мужского внимания, которых со стороны мужа ей не хватает. Ну и. разумеется, важное обстоятельство: автор фанфика считает, что Жоффрей не знал об измене с Барданем, а я уверена, что знал - в романе. Что же касается описываемой ситуации, то она очень-очень опасная, как идти по неокрепшему льду. Своими обвинениями Анж вынудила Жоффрея оправдываться. Но вероятность того, что и ему станет известно о Бардане (и не только про кустики) велика. Об этом я уже писала. и что в этом случае делать Анжелике? Падать на колени и обещать, что она родит мужу (причем именно от него) еще парочку детишек? И Жоффрей в незавидной ситуации. Бить не намерен - прекрасно, разводиться нелепо, особенно сейчас, после письма Людовика. Ему остается только закрыть глаза. А это справедливо?
полная версия страницы