Форум » Творчество читателей » Юность Жоффрея - II » Ответить
Юность Жоффрея - II
Violeta: Мы с Jeoffrey de Peyrac решили объединить два наших фанфика - "Юность Жоффрея" и "ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТУЛУЗУ (1648)" совместно написанной частью "Юность Жоффрея -2". Представляем на ваш суд первую главу!
Violeta: Глава 16. К вечеру «Сальтеадор» оставил позади коралловые рифы Маркизас-Кис. Не успели паруса галеона наполниться ветром, как наблюдатель сообщил, что видит в море корабль. Это была бригантина с 20 пушками на борту. Вентура и Мартэн тотчас опознали французский корабль. То был «Глуар», прославившийся на Антильских островах своими дерзкими набегами. Было мало шансов на то, что корсара испугают пушки «Сальтеадора». Вентура решил любой ценой уклониться от битвы, даже если ему будет суждено выйти из нее победителем. Он не хотел рисковать таким грузом, как драгоценные камни, золото и серебро. Вентура изменил курс корабля, но так, чтобы паруса наполнялись попутным ветром. Противник немедленно начал преследование. Весь день дул крепкий бриз, и корабли искусно его ловили. Но с наступлением ночи корсар значительно приблизился. Битву, очевидно, он решил отложить на завтра. На галеоне стали готовиться к бою с той тщательностью, которую Вентура вносил в любое свое предприятие. Оружие и боеприпасы раздали членам экипажа. Когда опустились короткие тропические сумерки, люди собрались на палубе и стали горячо молиться богу. Бриз не ослабевал всю ночь. Луны не было. В непроглядной тьме корабли шли вслепую на всех парусах. Между тем море в этом районе было буквально утыкано скалами. Силуэт французского корабля чуть виднелся вдали. Жоффрей стоял на мостике рядом с рулевым. По тому, как зашипела вода под форштевнем* и запели снасти, он, капитан и опытный рулевой поняли, что приближается шторм. Ветер быстро свежел. Вентура, оценив направление, отдал необходимые в этой ситуации команды, и галеон пошел правым галсом** курсом бейдевинд***. Судно с трудом шло против ветра переменными галсами. Матросам приходилось то и дело брасопить**** реи. Ветер крепчал с каждой минутой. Под утро небо заволокли рваные тучи, на поверхности моря уже ходили огромные гребни, одетые в пастушьи шапки. Внезапно сорвался блинд***** и с оглушительным треском захлопал по бушприту. Не дожидаясь распоряжения капитана, боцман отдал нужную команду. Наибольшей силы шторм достиг к полудню. Грозы не было, но море гремело. Ветер дул с силой втрое большей, чем мог развить скорость «Сальтеадор» при полных парусах курсом фордевинд******. Зарифленными******* у судна были лишь фор-марсель* и грот**. Все остальные паруса капитан убрал, но тревогу вызывала сильно гнущаяся фор-стеньга***. Ближе к двум часам Пейрак уговорил уставшего капитана пройти к себе в каюту и немного передохнуть. Ветер стал резко отходить, матросы еще не успели исполнить отданной команды, как лопнул грот и один из марсовых, сорвавшийся с грот-марса-рея, упал на палубу. - Поставить штормовые паруса! - прозвучал приказ Пейрака. Пока меняли паруса, галеон потерял ход и заболтался, как пустая бочка. Команды с трудом зарифили крепкие штормовые паруса. Видя, как ветер резко сменил направление, поставили бизань. И галеон понесся вперед – нос судна то нырял глубоко вниз, то вздымался к небу. К полудню следующего дня шторм наконец стих, и измотанная команда только принялась приводить судно в порядок, как с фор-марса послышалось уведомление: - Вижу судно по бакборту****! Бригантина французской постройки! Вымпелов не несет! Не успели капитан и Пейрак подняться на мостик, как «Сальтеадор» охватила тревожная трель боцманского свистка. Весь экипаж высыпал на палубу и занял свои места. Вентура передал трубу Жоффрею: - Швырните мои внутренности на обед акулам, если это не «Глуар»! Я думал, что он отстал! - Предстоит жаркий бой, капитан? - Выбора нет. - Свистать всех наверх! По местам стоять! К бою изготовиться! – прокричал старший помощник. На крик явились Мартэн, Тибо и Элизабет. Портики были освобождены от всего лишнего, пушки приведены в боевую готовность и между ними расставлены бачки с водой. Палубы посыпали песком, чтобы не поскользнуться в крови. Противники выбросили вымпелы и быстро шли на сближение. Вентура отдал необходимые распоряжения. Артуро Перес отдавал распоряжения бомбардирам орудий правого борта, в руках которых уже дымились фитили. Первым стрельбу начал «Глуар». «Сальтеадор» ответил – и началось… Вентура выжимал из маневренности галеона, потрепанного штормом, все, что мог. Канониры стреляли превосходно, но преимущество было нас стороне врага. Корабельный медик с помощниками не успевали сносить раненых в лазарет. - Капитан, на бригантине убирают бизань совсем. Должно быть, готовятся к маневру, а знают, что их посудина плохо идет по ветру, - произнес Пейрак, в который раз приятно удивив Вентуру своими мореходными познаниями. - Разорви меня ядром, если теперь он уйдет от нас! – с досадой выругался капитан и крикнул: - Ну, мои храбрецы, не опозорьте капитана! - Капитан, он не собирается уходить,- сказал Жоффрей. - Он выбирает удобную позицию для атаки. Вентура внимательно поглядел в подзорную трубу, протянутую Пейраком. - Санчес, уберите команду с палубы! Пусть на ней будет меньше матросов. - Полагаете, они пойдут на абордаж? – по лицу Пейрака было видно, что он не верит в это до конца. - Орудийный бой им не выиграть. Уйти? Он не уйдет. К тому же его головорезы большие мастера абордажного боя, – негромко произнес капитан, а потом добавил в полный голос. - Санчес, приготовиться к встрече! Команду в дело только после свалки***** судов! Пусть идут на абордаж. Встретим их у нас на палубе. – Череп и кости! – с отвращением произнесла Элизабет, стоявшая недалеко от капитанского мостика. Рука ее решительно легла на эфес шпаги. Жоффрей посмотрел вниз, на девушку, невольно любуясь ее горящими золотом волосами, решительным выражением нежного лица и неотразимым омутом каре-зеленых глаз. Плащ с капюшоном окутывал ее женственную фигуру, а напор ветра трепал завитки ее прекрасных кудрей. Пребывая в опасности, в гневе, в страхе или веселье, она, казалось, излучала свет, испускала трепетные импульсы жизни, сама становясь частицей бури и шторма. - Санчес, расставьте канониров по местам! Сеньорита Моро, я должен просить вас спуститься в ваши апартаменты. – Но, капитан… – Хотя нет, сеньорита, побудьте в моей каюте, там безопаснее при обстреле… – Вентура замолчал. – Я не ребенок, капитан, – возразила Элизабет. Она не собирается кротко сидеть в ожидании собственной смерти! Она умеет драться и будет драться! – Парень, спускайся! – крикнул капитан юнге, которого приметил на вантах. – Отведи сеньориту в мою каюту. – Да, сеньор! – ответил юноша и быстро скатился вниз. – Не бойтесь, сеньорита! Мы их победим… – Я боюсь?! – Элизабет негодовала. - Капитан, но в каюте… Однако капитан уже не слушал ее. Отдавал приказы старшему помощнику, который затем выкрикивал их команде. – Пойдемте, сеньорита! – подбодрил юноша, взяв Элизабет не без робости под руку. Лавируя между угрюмыми матросами и такелажем, они добрались к дверям капитанской каюты. – Он хочет протаранить нас и пойти на абордаж! - крикнул капитан, припав к своей трубе. Как только пират приблизился, поравнявшись с галеоном, раздался душераздирающий вопль, от которого сильно и страшно содрогнулось судно. Вражеский корабль вплотную подошел к ним. Абордажные крючья вонзились в дерево корабельной обшивки, словно злые клыки какого-то кровожадного монстра. С бригантины полетели на борт «Сальтеадора» бутылки с зажженными фитилями, чтобы отвлечь внимание от набрасывания на борт абордажных крючьев. - Рулевой, на свалку судов! – раздалось с вражеского корабля. Пираты накинулись на галеон, вопя во все горло, ощетинясь короткими пиками и абордажными крючьями, дымя фитилями мушкетов и аркебуз, размахивая абордажными саблями. Перекрикивая друг друга, пираты орали: «Мы деремся, как сто чертей в одной бочке рома!» Как только сцепка произошла, француз закричал: - Вперед на них! Захватим их! Каждого на куски! Вперед! Абордажные команды перебирались на галеон, ввязываясь в яростный бой с командой Вентуры, рубя и режа, встречая на пути ожесточенное сопротивление. Люди кричали, вопили, лязг стали и ужасный запах пороха и дыма проникал всюду. Отдав необходимые распоряжения и вызвав на палубу команду Санчеса, капитан, сделав несколько выстрелов из аркебузы, бросил ее и вооружился шпагой. Пейрак, скинув камзол и шляпу, заткнув за пояс два пистолета, припадая на покалеченную ногу, сошел с мостика следом за Вентурой. Абордажные сабли и интрепели****** сверкали в воздухе. Навстречу ворвавшемуся врагу неслись ответные крики: - Намотайте мои внутренности на якорный барабан! Ослепни я завтра, если не увижу нашу победу! Вперед и вместе! Оказавшись на квартердеке Жоффрей тут же своей шпагой поразил в спину одного из зазевавшихся нападавших. Тут на спардеке******* в окружении матросов появился капитан «Глуара». Черные с проседью, густые бакенбарды и борода его были аккуратно подстрижены, черные усы лихо закручены над верхней губой. Он передвигался по вантам умело и быстро, с необыкновенной легкостью. Всего за несколько секунд он оказался на палубе и, прежде чем его сапоги коснулись ее поверхности, вступил в бой. – Сдавайтесь и отдайте добычу мне. Выбирайте, жизнь или смерть! – кричал он, выхватив из-за пояса огромный тесак и бросаясь к Пейраку. Он поднял шпагу. Но с капитаном пиратов так и не схлестнулся. – Жоффрей! Тревожный крик Элизабет, вопреки приказу Вентуры появившейся на палубе, на секунду отвлек его. Она предупреждала, что другой пират, отвратительный детина со жгуче-черной шевелюрой и желтыми, потемневшими от табака зубами, выхватил шпагу и заходит сзади. Лысый пират в красном платке тотчас получил от нее по голове рукояткой пистолета и тихо осел на палубу. Противник Пейрака упал так быстро и тихо, что Элизабет не заметила, как это случилось. Она видела его клинок, видела поразительную для колченогого калеки грацию, с которой Жоффрей, словно танцуя, перемещался по палубе. Никто не решался выступить против него в одиночку. Нападавшие объединялись – сначала по двое, потом, когда те падали, по трое. А Элизабет, застыв от изумления, все смотрела, забыв о собственной безопасности. – Молокосос, я убью тебя! – взревел, видя это, капитан французов. – Смелые слова, сударь. Еще бы к ним дело добавить, – колко отвечал по-французски Жоффрей. Мужчины в схватке со звоном скрестили клинки. Сражение вокруг опять разгорелось, но еще сильнее и жарче. Черт возьми эту пиратскую братию! Для них это была всего лишь игра, как и убийства, смерть… И они будут играть, пока не потонут в собственной крови. Белобрысый юнец развернулся в резком прыжке, лицо его исказила злоба. Элизабет, вздрогнув, выхватила шпагу, чтобы без промедления отразить его свирепый удар. Больше она никого не замечала, внезапно вовлеченная в жестокую борьбу за свою жизнь. Белобрысый сделал яростный выпад. Она отскочила в сторону, парировала удар и достала его горло концом шпаги. Со странным шипящим звуком он упал перед ней. Она, пошатнувшись, отпрянула, слыша вокруг лязг стали. Едва отдышавшись, она была вынуждена снова вступить в схватку с напавшими на них французами. Вдруг нога Элизабет заскользила, и она потеряла равновесие, наступив в лужу крови возле бизань-мачты, в которой лежал мертвый матрос. От неожиданности она вскрикнула, и шпага выскользнула у нее из рук. Увидев это, Пейрак бросился к ней. «Она ранена!» – подумал он и быстро наклонился. Элизабет, еле живая от страха, вскрикнула. Ее возглас спас жизнь Пейраку. Один из нападавших не терял времени: зашел сзади Жоффрея с поднятым клинком, готовясь рубануть с плеча. Пейрак мгновенно пригнулся, как раз в тот момент, когда лезвие должно было проткнуть ему горло и снести напрочь голову. Удар пришелся в плечо. Алая кровь мгновенно окрасила палубу под его ногами. – Подлец, бьешь в спину! – Это бой! – нагло ответил пират. – Я не собираюсь нежничать с тобой! Пейрак отразил молниеносный удар клинка. Едва дыша, Элизабет быстро откатилась в сторону. Жоффрей продвигался в ее направлении, не задумываясь атакуя каждого, кто пытался приблизиться к девушке. Он прекрасно владел шпагой! Вот он оттолкнулся от мачты и полетел вперед, увлекая за собой троих нападавших, потом ударил одного по коленям, заставив его завопить от боли, полоснул другого по руке и зацепил горло третьего. Это был честный бой! Мужчины словно исполняли танец смерти: так изящны и опасны были их движения. Они сходились, скрещивали клинки и расходились опять, со свистом рассекая шпагами воздух – казалось, будто море шепчет и плачет. Завороженная, Элизабет замерла у бизань-мачты. – Становитесь за мной! – услышала она. На секунду замешкавшись, девушка чуть не пропустила удар еще одного противника. Но достаточно быстро опомнилась, уклонилась – и удар пришелся в дерево мачты. Пейрак подоспел к ней. Побледнев, она нерешительно огляделась по сторонам. Мушкеты палили, крики становились все громче. А потом все смолкло, и даже ветер замер. Сознание Жоффрея заволоклось мглой. Словно сраженный ударом молнии, он рухнул к ногам девушки. Рядом в луже крови лежал капитан французов. Бой на палубе к этому мгновению уже почти угас. В этот миг над палубой пронесся крик: - Дьявол меня забери! Санчес угодил раскаленным ядром в погреб «Глуара»! Отходим! Немедленно! Сообщение привело в состояние паники всех, кто находился на «Сальтеадоре». И этот же крик вывел Жоффрея из забытья. Шатаясь на ослабевших ногах, он добрался до капитанского мостика. - Лево руля! Руби канаты! Марсовые к вантам! По реям! Отдать паруса! – прокричал он и вслед подал необходимые команды о перестановке парусов. Однако взрыв, разломивший вражеский корабль на части и накрывший его огненной волной, был такой силы, что тряхнуло и галеон. Следом палубу «Сальтеадора» покрыли ликующие возгласы. Флибустьеры праздновали победу и воздавали хвалу находчивости Пейрака. Осознавшие свое поражение, пираты сдались на милость победителя. Пробравшись через завалы на верхней палубе, Жоффрей наконец увидел Элизабет, сидевшую прислонясь спиной к пушечному лафету. Сознание затуманивалось, и вот уже вместо девушки ему виделась его прекрасная белокурая фея… Силы окончательно покинули Пейрака и он тихо опустился на палубу. Экипаж «Сальтеадора» потерял одиннадцать человек убитыми. Погиб от прямого попадания ядра старший бомбардир. Более пятидесяти человек команды получили ранения, сам Вентура и еще восемнадцать матросов нуждались в серьезной медицинской помощи. Не убереглись от легких царапин и Тибо с Мартэном. Был ранен в бок боцман… Судовой врач метался между ранеными, спеша оказать всем помощь, но их было слишком много. Тогда он взял себе в помощницы Элизабет. Весь оставшийся день девушка промывала раны, накладывала повязки, а в голове билась только одна мысль: "Как там Жоффрей?". Ему оказали помощь одному из первых, и теперь он лежал в каюте капитана вместе с Вентурой и боцманом. Она почти с ненавистью смотрела на Тибо, обрабатывая его легкие ранения, и желала, чтобы ему, а не Пейраку, достался тот коварный и жестокий удар. Потом она устыдилась своих мыслей и даже легко поцеловала молодого человека в краешек губ, чем привела его в полный восторг, ведь она уже давно не нежничала с ним. Тибо отогнал от себя терзающие его все последнее время подозрения о ее связи с Французом и прошептал: - Хорошая моя! Она выдавила из себя улыбку и проговорила, отводя глаза: - Меня ждут раненые. Он кивнул. - Иди, дорогая. Ты просто ангел! Она невольно фыркнула. - Вот уж никогда бы не подумала! - а потом вспомнила слова Жоффрея, которые он произнес в день их знакомства: "Адское пламя... Падший ангел...". Два мужчины, два мира, так непохожие друг на друга... Один любит ее и страстно желает быть с нею вместе, а другого любит она, но он не испытывает к ней ответных чувств и в скором времени покинет ее. Возможно, ей стоит смириться и отпустить Жоффрея в его мир, где нет места взбалмошной девчонке с Тортуги, и остаться с Тибо, всю жизнь тоскуя о потерянном рае? Да, она падший ангел, он прав, но страстно желающий обрести крылья... Из раздумий ее вывел голос судового врача. - Сеньорита Моро! Пройдите в каюту капитана - у сеньора де Пейрака жар, ему нужна сиделка. А я пока займусь остальными. - Сейчас иду! - воскликнула она и быстро прошла в салон. Вентура сидел, откинувшись в кресле, и попивал неизменный ром, пытаясь заглушить боль от полученных ран, боцман с перевязанным боком лежал на откидной койке и спал, Жоффрея же поместили на кровать. Элизабет склонилась над ним. Он был бледен, как мел, через повязку на плече проступали кровавые пятна. - Сеньорита Моро, рана достаточно глубокая, он потерял слишком много крови, и она все продолжает идти, - озабоченно покачал головой доктор. - И еще вдобавок его лихорадит... - Что я должна делать? - резко спросила девушка. - Обтирать ему лицо холодной водой, менять повязки... И молиться. Я подойду, как только смогу. Дойдут ли молитвы падшего ангела, прислушается ли к ним Бог? Элизабет в отчаянии смотрела на своего возлюбленного и взывала к Всевышнему о его выздоровлении. Пусть он уедет, пусть оставит ее, но только пусть живет... Тут Жоффрей открыл глаза и хрипло проговорил: - Воды... - Сейчас! - она поднесла кружку, стоящую у него в изголовье, к его губам и он стал жадно пить. Она осторожно придерживала его за плечи, а потом медленно опустила на подушки. - Тебе лучше? - прошептала она, с тревогой склоняясь к его лицу. - Я с тобой... - Моя колдунья... Ты снова вытаскиваешь меня с того света, - уголком рта улыбнулся Жоффрей, не открывая глаз. "О ком это он?" - с тревогой подумала Элизабет, понимая, что сейчас он говорит с кем-то другим. Пейрак продолжал. - На острове я мечтал сорвать поцелуй с твоих губ, но не успел... Девушка дрожащими руками коснулась его лба. Жар был, но не настолько сильный, чтобы вызвать бред. Жоффрей наконец-то открыл глаза. В них мелькнуло удивление и легкая досада. - Элизабет? - Да, месье де Пейрак, - она пыталась взять себя в руки, но предательские слезы дрожали на ее ресницах. Кто такая, черт возьми, эта проклятая колдунья?! - Вы давно здесь? - спросил Жоффрей. - Несколько минут. Врач попросил меня приглядеть за вами, - голос девушки слегка дрогнул. - Я серьезно ранен? Я чувствую жуткую слабость во всем теле... - он попытался приподняться и тут же со стоном рухнул обратно. - У вас глубокая рана на плече, вы потеряли много крови. И у вас легкий жар, - проговорила девушка. - Черт возьми, вот же меня угораздило! Надеюсь, я встану на ноги к тому времени, как мы прибудем на Тортугу. - Даже и не сомневаюсь. И даже раньше, - она ободряюще улыбнулась Пейраку. - Спасибо, Элизабет, - он легко сжал ее руку, лежащую на покрывале рядом с его. - Вы спасли мне жизнь. - Нет, все как раз наоборот - я подвергла ее опасности. Если бы я ушла в каюту, как приказал сеньор Вентура, вас бы не ранили... - Глупости! Это просто стечение обстоятельств. Не терзайтесь, дорогая, все уже позади. Он впервые назвал ее так! Губы девушки растянулись в невольной улыбке. - Дорогая? - лукаво переспросила она. - Да... Моя дорогая Элизабет... - он как-то по-особенному посмотрел на нее. Она готова была поклясться, что читает в этом взгляде нечто большее, чем простую благодарность. - Вы не против, если я немного посплю? - извиняющимся тоном пробормотал он. - Я совсем без сил. - О, ну конечно! - она торопливо поправила ему одеяло. Жоффрей снова закрыл глаза. А уже через неколько минут он спал, и она слышала только его тихое дыхание. Она встала и подошла к окну каюты. И вздрогнула, услышав голос Вентуры: - Опасно предаваться мечтаниям, сеньорита. Они всегда ведут к разочарованиям. Элизабет резко повернулась к сидящему в кресле капитану. - О чем вы? - О сеньоре де Пейраке, - Вентура отхлебнул рома и поморщился. - Чертово пойло! Я предупреждал его, что добром все это не кончится, но как видно, он меня не послушал. И теперь ваше сердечко трепещет, словно пойманная в силок птичка, а он будит в нем напрасные надежды... - Почему напрасные? - прошептала Элизабет. - Ну подумайте сами - если даже он и возьмет вас с собой во Францию, как он представит вас родным? Они не позволят ему на вас жениться, и вы всегда будете лишь его любовницей. Ваша отвага и необычность будут казаться им нелепыми, вы потеряете большую часть своего очарования, попав в чопорный и затхлый мир Старого света. Как человек благородный, Пейрак не бросит вас, но будет откровенно тяготиться вашей связью, что, при вашей гордости, вы перенести не сможете. - И что же мне делать? Капитан пожал плечами. - Не знаю. Тибо тоже не кажется мне подходящим вам вариантом. Вы слишком хороши для него, сеньорита Моро. Возможно, вам стоит наконец-то образумиться и вернуться к своему опекуну на Сан-Христофор? - Никогда! - яростно помотала головой девушка. - Решать вам, - капитан откинулся на спинку. Элизабет закусила губу и отвернулась обратно к окну. Она не желала слушать доводы Вентуры, старик ровно ничего не смыслит в любви! А она любит этого чертова француза так, что готова босиком идти за ним на край света, если он позовет ее, ничего не требуя взамен. Если позовет... "А если нет?" - вдруг с ужасом подумала девушка. Что она будет делать, когда он взойдет на отплывающий во Францию корабль и небрежно махнет ей рукой на прощание? Она просто не вынесет этого. Нет, она в ногах у него будет валяться, цепляться за него, только бы он взял ее с собой! Она будет тиха и покорна, он не узнает прежнюю строптивицу Элизабет, настолько она изменится ради него. Приняв это решение, она повеселела и присела рядом с Жоффреем. - Любовь моя, - еле слышно прошептала она, ласково проводя рукой по его изуродованной щеке. Он даже не шевельнулся. *** Через несколько дней лихорадка Пейрака прошла, и он уже мог выходить на палубу, но слабость еще оставалась и плечо невыносимо ныло. - Когда же я смогу снова взять в руку шпагу? - с досадой говорил он. - Не торопитесь, мой мальчик, всему свое время, - улыбался капитан. - Отдыхайте, наслаждайтесь морским воздухом... - Я чувствую себя дряхлым стариком, - ворчал Жоффрей. - Это скоро пройдет. Вы молоды, ваш организм легко справится с этой царапиной. И действительно, не прошло и недели, как он стал чувствовать себя лучше, а рана на плече начала потихоньку затягиваться. Пейрак не без гордости смотрел на этот почетный рубец, когда доктор менял ему повязки, и думал, что это его первый заработанный в бою шрам. А сколько их еще будет? И хотя он не разделял бытующего мнения, что шрамы украшают мужчину, памятуя об ужасных отметинах на своем лице, все же на теле они воспринимались им как почетные знаки, говорящие о его отваге и доблести. Почти каждую ночь к нему приходила Элизабет, чтобы проверить, как он себя чувствует. Она присаживалась на краешек его кровати, озабоченно щупала ему лоб, проверяла повязку на плече, поила из кружки водой, словно ребенка, и иногда, словно невзначай, нежно касалась рукой его лица или груди. Все это и смешило Жоффрея, и умиляло одновременно. И в одну из ночей он доказал ей, увлекая за собой в водоворот чувственных наслаждений, что уже практически здоров и полон сил. И готов на любые подвиги ради нее... ____________________ *продолжение киля, образующее переднюю оконечность судна (продолжение киля в носовой части). Часть форштевня около грузовой ватерлинии деревянного судна (также металлическая накладка на деревянный форштевень небольших и гребных судов) носит название «водорез» или «грен». **курс судна относительно ветра; если ветер дует в правый борт, то говорят, что судно идёт правым галсом, если в левый борт — то левым галсом. *** курс судна относительно ветра: ветер дует с носа и в борт (диаметральная плоскость судна образует с линией ветра угол меньше 90°) Делится на полный бейдевинд (ближе к 90°), собственно бейдевинд и крутой бейдевинд (ближе к 0°). **** брас — снасть бегучего такелажа, служащая для поворота рея в горизонтальной плоскости. *****прямой парус под бушпритом на галеоне. ******курс судна относительно ветра: ветер дует прямо в корму (попутный ветер); 2) поворот судна (поворот фордевинд, через фордевинд), когда линия ветра пересекается кормой. ******* рифы - часть паруса, приспособленная для уменьшения его площади, без полной уборки. *парус на фок-мачте. **прямой парус, самый нижний на второй мачте от носа. ***продолжение верхнего конца фок-мачты. ****правый борт судна. ***** свалка судов - это и есть абордаж. Сближение и сцепление атакующего судна с неприятельским для ведения рукопашного боя (в эпоху гребного и парусного флота). При абордаже корабли сцепляются и схватка между моряками ведется врукопашную. Враждебные корабли притягивались друг к другу закидываемыми на палубу противника дреками — абордажными крючьями на длинных тросах. При сближении на палубу атакуемого судна перекидывался абордажный мостик, который представлял собой стрелу с платформой (5,5 м на 1,2 м), имеющей острые длинные шипы на ее днище. Абордажные партии, состоявшие из пехотинцев или из части экипажа корабля, по мостикам проникали на вражеское судно. ****** топоры с клювами на обухе. *******верхняя легкая палуба, простиравшаяся от форштевня до ахтерштевня и располагавшаяся выше главной палубы.
Акварель: Violeta, Jeoffrey de Peyrac, что же вы творите-то, а? Так и сердце остановиться может! Прочла на одном дыхании. И вновь восхищена познаниями и умением изложить такой сложный материал. За слог отдельное спасибо Элизабет становится похожа на Анжелику. И Пейраку (или только кажется?) нравится она такая. Своеобразное "как закалялась сталь" и формировались вкусы графа И как он учился любить женщину, переходил с одной ступеньки влечения и уважения на следующую. Violeta пишет: И готов на любые подвиги ради нее... лишь бы не на безумства. Но разве его удержишь? Даже не так, разве без безумств это будет все еще Пейрак? Дамы,
Jeoffrey de Peyrac: Акварель пишет: Violeta, Jeoffrey de Peyrac, что же вы творите-то, а? Так и сердце остановиться может! Прочла на одном дыхании. И вновь восхищена познаниями и умением изложить такой сложный материал. За слог отдельное спасибо спасибо огромное за оценку мы очень стараемся материал действительно не из простых Акварель пишет: Своеобразное "как закалялась сталь" и формировались вкусы графа Акварель пишет: разве без безумств это будет все еще Пейрак?
княгиня Спадо: Чудный отрывочек! А нежная Элизабет прекрасна как роза, но говоря о фее я почему-то подумала что он говорит об Анжелике!
Арабелла: Violeta, Jeoffrey de Peyrac Девочки, не перестаю восхищаться И за отличную подачу столь сложного материала - отдельный А вот Элизабет становится жаль... княгиня Спадо пишет: но говоря о фее я почему-то подумала что он говорит об Анжелике! Фея ему лишь привиделась... (Ведь Анж он еще не встретил )))
Violeta: княгиня Спадо пишет: но говоря о фее я почему-то подумала что он говорит об Анжелике! Эта задумка идет еще с первой части "Юности", которая начинается в Тулузе. Основанием служила фраза из романа, что граф любил Анжелику еще до того, как узнал, и что именно ее он ждал. Наступал тот прекрасный момент дня, когда удушающая жара сменялась легкой вечерней прохладой. Я лениво перебирал струны гитары, пытаясь подобрать мелодию к образу, который преследовал меня с самого утра- прекрасной феи Мелюзины, роман о которой я прочитал накануне. Он был в одной из тех маленьких синих книжек, которые приносил время от времени бродячий торговец, и которые очень любила моя мать. Белокурая Мелюзина с глазами цвета весенней зелени, отражающейся в прозрачной глубине родника, сокрытого в лесной чаще, нежная и прекрасная, как ангел, - как же она была непохожа на девушек, которые окружали меня! Черноволосые, кареглазые, с ослепительными дерзкими улыбками, они будили во мне желания совсем иного толка. Я был уверен, что если бы мне посчастливилось повстречать на своем жизненном пути воплощение моих сегодняшних грёз, я не задумываясь, бросил бы к ее ногам весь мир. Опершись на фальшборт, я устремил взгляд к звездам. Вот созвездие Льва, вот Локон Вероники... Мне вспомнилась легенда, в которой жена египетского царя отрезала свои прекрасные белокурые волосы и поместила их в храме Афродиты в благодарность богине за победу над сирийцами, дарованную её мужу. На следующий день жрец-астроном сообщил царской чете, что жертва была принята, и он наблюдал ночью на небе новые звёзды в виде женских кос. Какая красивая легенда, какая любовь... С губ сами собой стали срываться слова только что сочиненной песни, я пожалел, что у меня нет под рукой гитары, настолько мелодия захватила меня. Я тихонько напевал, а перед глазами стоял образ изящной смеющаяся девы, кружащейся в танце. Ее дивные светлые волосы развевались, алые губы обнажали в улыбке жемчужные зубки, а глаза озорно блестели и были зелеными, словно волны, плещущиеся за бортом корабля, когда полуденное солнце пронзает их до самого песчаного дна. Уже второй раз ко мне в мечтах явилась моя Мелюзина, моя прекрасная фея... Встретимся ли мы с ней когда-нибудь или же я обречен прожить жизнь в тоске по недостижимому идеалу? А на необитаемом острове после нервного потрясения, вызванного гибелью капитана и боцмана, она снова привиделась ему. Ему удалось ненадолго забыться только на рассвете. Ему снилось, что над ним с тревогой склонилась его белокурая Мелюзина. Ласково проводя рукой по его растрепанным волосам, она шептала: " Все уже позади. Ты не один, я с тобой...". Он прижимал к своим губам ее ладони и ощущал едва уловимый запах дикой мяты, исходивший от них. Над их головами кружились птицы, светило тусклое солнце, а он был пронзительно счастлив ее присутствием и нежными прикосновениями ее рук. Боль и ужас случившегося отступали, и главным было только одно - приподняться совсем немного и прильнуть губами к ее губам. С этой мыслью он и проснулся. Ошалело оглядевшись по сторонам, он увидел откинутое в сторону одеяло и весело журчащий неподалеку родник. Сладостное блаженство сна еще не до конца рассеялось, и Жоффрей почти не ощущал боли в плече и разбитом носе. Он слегка усмехнулся. - Колдунья исцелила дьявола... Короче, по задумке он будет основательно подготовлен к судьбоносной встрече на дороге. Чтоб значит не перепутал ненароком свою фею с какой-нибудь самозванкой.
Violeta: Арабелла пишет: А вот Элизабет становится жаль... И нам... Акварель пишет: Элизабет становится похожа на Анжелику. И Пейраку (или только кажется?) нравится она такая. Своеобразное "как закалялась сталь" и формировались вкусы графа И как он учился любить женщину, переходил с одной ступеньки влечения и уважения на следующую. Именно так! Любовь - наука, в которой постепенно совершенствуешься... Акварель пишет: лишь бы не на безумства. Но разве его удержишь? Даже не так, разве без безумств это будет все еще Пейрак? Горячий гасконский хлопец! Арабелла княгиня Спадо Акварель Спасибо огромное за отзывы!
Jeoffrey de Peyrac: Арабелла ,княгиня Спадо спасибо
Jeoffrey de Peyrac: Violeta пишет: Чтоб значит не перепутал ненароком свою фею с какой-нибудь самозванкой.
Леди Искренность: Птичкудевочку жалко… Не просто жаль, я прямо ей искренне сопереживаю. Как я уже писала такая любовь великое счастье и горе одновременно. А за гасконского хлопца
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: - Моя колдунья... Ты снова вытаскиваешь меня с того света, - уголком рта улыбнулся Жоффрей, не открывая глаз. Так мило Violeta пишет: Чтоб значит не перепутал ненароком свою фею с какой-нибудь самозванкой. Правильно!
Violeta: Глава 17. Галеон уверенно двигался румбом на Тортугу. Картины видневшегося в солнечной дали побережья Кубы – одна прекраснее другой – сменяли друг друга. Удивительный изумрудный цвет морской воды, диковинной красоты подводные узоры завораживали и восхищали. Настроение у всех на борту было более чем приподнятое. Размер добычи превосходил все возможные ожидания. По самым скромным подсчетам десятки тысяч фунтов серебра в виде слитков, несколько ящиков и мешков с монетами, 25 фунтов чистого золота, великое множество всевозможных ювелирных изделий, изумруды, алмазы, сапфиры, черные опалы, рубины, аметисты, топазы, бирюза, жемчуг и яшма – и это была лишь малая часть несметных сокровищ Испанской короны. Серебра оказалось так много, что сундуки не помещались в трюме, и часть из них погрузили на верхнюю палубу. Галеон нес на борту богатства, каких не приходилось видеть всем этим просоленным морскими ветрами искателям приключений за всю свою жизнь. Эти сокровища гарантировали безбедную жизнь на долгие годы даже рядовым участникам экспедиции. Вентура торопился. Ему хотелось как можно скорее избавиться от общества Тибо и Мартэна, разделить поскорее поднятые сокровища между членами своего экипажа, отдать причитающиеся доли губернатору и его назначенцам, и кто знает, быть может, оставить опасный путь контрабандиста… Элизабет металась по палубе, сама не своя от переживаний, вспоминая каждый миг, проведенный в объятиях Пейрака, вновь и вновь переживая мгновения их знакомства, безумие их ночей, свой страх из-за ранения, полученного им в абордажном бою. По мере приближения к Тортуге ее охватывало чувство надвигающейся катастрофы. Жоффрей же, напротив, был переполнен до краев радостью от столь удачного исхода экспедиции. Его немного удивляло мрачное настроение девушки, но на все его расспросы она либо отмалчивалась, либо хмуро огрызалась. Он решил оставить ее в покое, тем более, что у него и без нее было множество забот. Элизабет это обидело еще больше, и к острову они прибыли почти в том же настроении, что и отплывали от него - она пылала раздражением и злостью, он был подчеркнуто вежлив, но отстранен. Последняя неделя пути пролетела, как один день. Крик всеобщего ликования огласил палубу корабля, когда, наконец, якоря галеона коснулись дна бухты. Команду «Сальтеадора» встретили как настоящих героев. Никогда еще в порт Кайоны не прибывало судно с такой богатой добычей. Кабачки и трактиры, постоялые дворы и дворы менял, гостиницы, коммерческие и оружейные лавки, куртизанки, ростовщики, провизоры готовы были принять в свои объятия богачей с «Сальтеадора». Владельцы плантаций, крупные коммерсанты, судовладельцы, охотники, ремесленники, прочий чернорабочий люд и, наконец, сам господин Левассер встречали корабль на добротном, просторном причале Кайоны. Спускаясь по сходням, Вентура театрально раскланялся. Толпа радостно загомонила. -Что, капитан, теперь ты можешь прикупить себе целую флотилию? Бери нас в команду! - На кой черт мне толпа бездельников? Слава Богу, я не король Испании! - воскликнул тот. Когда на сходнях появился Пейрак, раздались крики: - Эй, Француз, тебе снова помог сам морской Бог! Видно, ты у него в любимчиках! Не поделишься удачей? - Только золотом, господа, а удача мне и самому пригодится! Подойдя к Левассеру, оба почтительно ему поклонились. - С победой вас! - губернатор так расчувствовался, что дружески приобнял Пейрака за плечи. - Клянусь честью, это самый большой улов, который когда-либо видела Тортуга! Вы, мой мальчик, наверно, в рубашке родились! Жоффрей усмехнулся. - Наша удача - результат каторжного труда все команды «Сальтеадора», монсеньор. - Ну, не скромничайте! Сеньор Вентура, - обратился он к капитану. - Как скоро вы приступите к разделу добычи? - Завтра, сеньор Левассер. Сегодня команда заслужила отдых. - Ну что ж, завтра так завтра. А сегодня я приглашаю вас отобедать со мной. - Всенепременно! - Господа! - он слегка кивнул им и направился к Мартэну и Тибо, которые стояли в некотором отдалении и принимали свою долю поздравлений от друзей и приятелей. Элизабет осталась на корабле. Ей казалось, что едва она сойдет на берег, как все то, что было смыслом ее жизни последние несколько месяцев, исчезнет. Она видела, с каким восторгом приветствуют Жоффрея, как он, раскланиваясь направо и налево, следует в форт вслед за губернатором, удаляясь все дальше от «Сальтеадора» и от нее, и сердце ее сжималось от горькой мысли, что все, что было между ними, теперь в прошлом... *** Когда на порт и залив опустился вечер следующего дня, сокровища «Нуэстра Сеньора де Аточа» наконец были перевезены с борта галеона на берег. Ветер, почти такой же теплый, как и лучи заходящего дневного светила, вызывал легкую рябь на поверхности залива. Жоффрей, стоя на песчаном пляже, расположенном в стороне от пристани, наблюдал за выгрузкой добычи. Элизабет тоже была здесь. Ветер трепал волосы девушки, блестящие в лучах заката, игриво разбрасывая их по плечам и спине. Постепенно замирая, он словно ласкал их, и тогда локоны падали на ее потемневшие от переживаний глаза и слегка тронутые загаром щеки. Но солнце, наполовину спустившееся за горизонт, золотило не только ее волосы. В его лучах сверкали богатства, поднятые со дна моря и сейчас сложенные на белом песке острова. Матросы о чем-то тихо переговаривались. – Мы взяли больше, чем ожидали, – сказал один из них. Другой громко выругался и утер рукавом вспотевшее лицо. – Слышал, что говорил Тибо? Француз припрятал часть сокровищ. Помнишь, он спускался в своей чертовой посудине?! - Француз не должен один получить эту добычу! – снова раздался тот же голос. – Мы должны, как всегда, поделить ее между собой. – Добычу делит капитан. - Крысятничать не позволено никому, и ты знаешь это! За укрытие добычи и обман команды – высадка на необитаемый остров. – Мартэн и Тибо разделили бы все по справедливости. Но наш капитан благоволит к Французу. - Может, Тибо брешет? Француз неплохой малый! - Говорю тебе, Мартэн видел, как он прятал мешок с изумрудами! Нам-то он показал два, а вот сколько принес – мы теперь не узнаем! Пиратство... Убийства и грабежи на море... Этими людьми управляет лишь жажда добычи, а это вселяет в их души безжалостную жестокость и холодный расчет. Выгода и расчет... Между тем пираты разделились на группы, и все выжидающе смотрели на капитана, который, высадившись из шлюпки, приближался к ним. Капитан внимательно следил за настроением команды. Пираты с нетерпением ждали начала окончательного дележа добычи, а выпитый ром еще более подогревал их нетерпение. Вентура почувствовал напряжение, которое появилось среди членов экипажа. Золотой телец овладел их душами. Алчность мешала трезво смотреть на окружающий мир. – Что ж, капитан, пора делить добычу!.. Вентура почувствовал вызов в этой фразе, брошенной, словно перчатка. Улыбнувшись, капитан вышел в центр. Пираты тут же притихли. Это был хороший знак. – Да, Педро, пора,- ответил он, прямо посмотрев в глаза наглецу. Потом чуть повысил голос. – Мы отхватили изрядный куш, парни! Сокровища, добытые нами, огромны, и их по законам Братства надо разделить в соответствии с рангом каждого. Ну что ж, приступим! Вентура обвел всех суровым взглядом, говорящим о серьезности момента и ответственности, возложенной на него. Ему надо было дать почувствовать пиратам свою силу. Тогда большая часть команды, возможно, пойдет за ним. Все, кто был причастен к снаряжению экспедиции, приступили к дележу. К команде присоединились Жоффрей, Элизабет, Тибо и Мартэн. Вентура при помощи шкипера определил, согласуясь с записями, сделанными во время подъема сокровищ, все выплаты, заслуженные командой во время экспедиции, и доли каждого в строгом соответствии с договором. Когда все было пересчитано несколько раз, чтобы оградить себя от ошибок, он посоветовал матросам не спускать заработанное в кабаках и за игорными столами, а после удалился в сопровождении Пейрака, отдав указания верному Санчесу относительно своей доли и доли Француза. Напрасно Элизабет ждала, что Жоффрей хотя бы кивнет ей на прощанье. Поглощенный разговором с Вентурой, он ушел, не оглянувшись. *** Возбужденно горланя, матросы с «Сальтеадора» заполнили таверны у причала и бесцеремонно принялись выталкивать оттуда посетителей. Во всех кабаках слышались здравницы в честь Француза и Вентуры, живописные рассказы о подъеме сокровищ со дна моря, изрядно приукрашенные участниками экспедиции. Пейрак очутился в центре всеобщего внимания, которое пьянило его не хуже молодого вина. Он осознал, какую власть над людьми дает богатство, власть почти безграничную, меняющую отношение окружающих с равнодушного на угодливо-подобострастное, заискивающее. Вся эта свора прихлебателей, которая пила и ела за его счет, его развлекала, и он ловил в себе едва зарождающиеся ростки циничного любопытства - до какого предела он сможет дойти, используя эту свою вновь обретенную власть и получится ли хоть у кого-то устоять перед ней. За несколько дней он стал некоронованным королем Тортуги, у него даже появилась своебразная свита, везде следующая за ним и готовая беспрекословно исполнять все, что только он ни прикажет. Женщины буквально вешались ему на шею и устраивали безобразные свары друг с другом, борясь за его внимание. Он, смеясь, одаривал их мелкими жемчужинами или серебряными монетами, но предпочтения не отдавал никому. Это еще больше распаляло их интерес к нему и заставляло удваивать усилия. Элизабет было невыносимо больно наблюдать, как бесстыдные портовые девки обнимали его, садились к нему на колени, прижимались всем телом и заглядывали в глаза, суля взглядом самые непристойные наслаждения. Ей приходилось признавать, что он нисколько не заинтересован в их внимании, но, тем не менее, принимает его, как должное, и даже не без удовольствия, и его вольность в обращении с ними вызывала у нее жгучую ревность. Они ни разу не были вместе с тех пор, как прибыли на Тортугу, он не пытался увидеться с ней наедине, но всегда галантно раскланивался при встрече и отпускал изысканные и витьеватые комплименты. Элизабет чувствовала, как он стал еще более далек, чем во время их противостояния на «Сальтеадоре», его подчеркнутая любезность выстраивала между ними стену, через которую ей никак не удавалось пробиться. В один из дней они, как обычно, кутили в таверне, когда туда заявилась Жоссель, новая звезда портовых кабаков Тортуги. Уверенная в себе молодая красавица, страстная и неистовая, она пленяла каждого, кто ее видел. Никто не мог поверить, что еще совсем недавно она была скромной девушкой, которую нужда вынудила взяться за столь унизительное ремесло. Жоссель вознесла его на новую высоту - она сама выбирала себе любовников, доводя их до исступления своей искусностью в любовных делах. Сама же она говорила, что хоть на некоторое время, но искренне любит того, кого избрала себе в спутники на одну или несколько ночей, и ее гонорар вследствие этого взлетал до небес. Сейчас она была роскошно одета, увешана украшениями, и к ней были прикованы восхищенные взгляды всех мужчин вокруг. Она отыскала глазами Пейрака и направилась прямо к нему. Он с улыбкой поднялся ей навстречу и раскланялся со всей присущей ему изысканностью. - Жосселин! - Месье, вы помните меня! Ах, это так приятно! - рассмеялась девушка. - Но теперь меня зовут несколько иначе - Жоссель! - И это имя вам очень подходит! Прекрасная Гислана* (*провансальский вариант имени Жосселин), восхитительная, незабываемая - истинная заложница** (**имя происх. от древнегерм. gisal, gisel - "залог, заложник") своей красоты и страстной натуры! - он взял ее руки в свои и покрыл поцелуями. Она вспыхнула от удовольствия. - Этим я обязана вам, месье, и тому талисману, что вы мне дали, - он показала ему кольцо, которое он когда-то подарил ей. - Я никогда не расстаюсь с ним и оно приносит мне удачу. Пейрак с интересом взглянул на камень, переливающийся всеми оттенками бордового в свете свечей на ее изящной руке, а потом заглянул в глаза девушки, бездонно-черные и зовущие. Его губы раздвинула медленная чувственная улыбка. Он приподнял подбородок Жоссель властным жестом хозяина, и она подалась ему навстречу, зачарованная пронзительным взглядом его темных глаз и покорная его воле. Элизабет, наблюдавшая эту сцену, вскочила. - Шлюха! Да как ты смеешь! Все удивленно обернулись на нее. В таверне повисла напряженная тишина. Жоффрей отпустил девушку и с укоризной произнес: - Мадемуазель Моро, ну к чему столь грубые эпитеты по отношению к нашей гостье? - потом обернулся к пылающей негодованием Жоссель. - А вы, красавица, располагайтесь пока здесь, я вернусь через несколько минут, - он галантно поцеловал кончики ее пальцев и сделал знак Элизабет следовать за ним. Выйдя во двор, он отвел ее подальше от гомонящих посетителей. - Что на тебя нашло? - резко спросил он, когда они остались одни. - Ты спал с ней! С этой шлюхой, с этой дрянью! - она задыхалась от бессильной ярости и злобы. - Да, - не стал отрицать Пейрак. - Это было очень давно, за несколько недель до нашего отплытия к Маркизас-Кис. - И ты заигрывал с ней! У меня на глазах! - Я просто был учтив, не более. А вот ты повела себя очень некрасиво, это не пристало даме. Элизабет задохнулась от негодования. - Некрасиво?!!! Да я готова была убить и ее, и тебя! В глазах Жоффрея мелькнули насмешливые искорки. Пользуясь темнотой, он обхватил девушку за талию и прижал к себе. - Ревность? Мадемуазель Моро, вы меня ревнуете? - он откинул голову назад и расхохотался. Потом покрыл поцелуями ее лицо. - Разве возможно променять вас хоть на кого-то, моя очаровательная амазонка? Элизабет слабела под его натиском, но все же не сдавалась. - Вы хотели поцеловать ее! - Да нет же, просто рассмотреть получше. Она сильно изменилась с нашей последней встречи. Мои поцелуи принадлежат только вам, пока мы вместе, Элизабет. Она прикрыла глаза. Пока мы вместе... - А потом? - прошептала девушка. - К чему думать о том, что будет потом, когда есть сейчас? - тихо ответил он. - Вы совсем забыли меня, - жалобно проговорила она. Он ничего не ответил, а только страстно прижался губами к ее губам. Она обняла его за плечи и растворилась в сладости поцелуя. Хоть на краткий миг, но он был сейчас только ее! - Нужно возвращаться, - проговорил Жоффрей, слегка отстраняясь. - Нет, я не смогу держать себя в руках и оттаскаю эту Жоссель за волосы! Иди один, увидимся после. Он еще раз легко поцеловал ее и направился к дверям таверны, откуда слышался смех, звуки музыки и радостные возгласы. Элизабет проводила его взглядом, полным тревоги и затаенной боли. Его слова ее не успокоили, а поцелуи лишь разожгли неистовый огонь желания, которое мог утолить только он... *** - Так ты говоришь, что Француз прикарманил часть добычи? - сдвинул брови Лавассер и сжал кулаки, лежащие на массивном дубовом столе так, что костяшки побелели. Тибо с радостью отметил, что тот не на шутку рассержен. - Я не могу прямо обвинить его, но матросы уверены в этом. - Негодяй! Я помог снарядить ему экспедицию, оказал всяческое содействие, а он так отплатил мне! - губернатор резко поднялся. - Я сейчас же прикажу арестовать его и доставить в Чистилище. - Тут дело тонкое... - Тибо немного помолчал. - Прямых доказательств нет, да и капитан Вентура наверняка вступится за него... К тому же Пейрак очень знатного рода, говорят, в родстве с самим губернатором Рио-де-Жанейро, Перейрой, а ну как дойдет до него, что его родственника на Тортуге держат в тюрьме? - И что ты предлагаешь? - Заставить его признаться при всех - пусть Береговое братство решает, что с ним делать. И вы будете как бы ни при чем. - Дельная мысль, - Левассер снова сел. - Завтра же я вызову Пейрака, Вентуру и всю команду «Сальтеадора» к себе, а там разберемся. Тибо кивнул. Все складывалось так, как он задумывал. *** Вино шумело в голове у Жоффрея. Давно он не был так пьян. Оставив компанию гулять в таверне и деликатно отделавшись от Жоссель, он вышел на улицу. Слегка покачиваясь, он направился в сторону порта, но внезапно остановился. - Элизабет... - ему вдруг до смерти захотелось увидеть ее. Она так холодно держалась с ним все последние дни, что он уже стал думать, что все, что было между ними на «Сальтеадоре», в прошлом. И хоть он и понимал, что их расставание неизбежно, все же память об из страстных ночах и то, как трогательно она ухаживала за ним после его ранения, рождали в его душе неясную тоску. И вдруг эта ее внезапная вспышка ревности, которая одновременно и рассердила, и обрадовала его... Возможно ли, что она все еще любит его? От этой мысли сердце сильнее застучало у него в груди и губы невольно растянулись в улыбке. А может, предложить ей поехать с ним во Францию?.. И что она будет делать там? А он сам? - Какая глупость! - он покачал головой. Ее место здесь, под ярким тропическим солнцем, в вихре удовольствий и опасностей. Скорее всего, и он тоже будет скучать по этому головокружительному ощущению свободы и бесшабашного веселья с оттенком постоянного риска. - Я пойду к ней, - внезапно решил он. - Пусть сама скажет, чего она хочет. Дойдя до ее дома, он остановился в растерянности. Как попасть внутрь? Постучать в дверь? Тогда завтра утром вся Тортуга будет обсуждать их связь, он поставит под удар ее репутацию. Оставалось только влезть в окно, как грабителю. Его разобрал смех. С Элизабет станется, не разобравшись в темноте, проткнуть его шпагой насквозь. Эта мысль неожиданно так ему понравилась, что он, не раздумывая больше, прошел вдоль фасада, остановился под окном ее спальни и прикинул расстояние до подоконника. Он мог дотянуться до него кончиками пальцев. Оставалось только подтянуться. Рана его уже почти зажила, и Пейрак был уверен, что с легкостью проделает этот трюк. Мгновение - и он уже сидел на подоконнике, потирая ноющее плечо. Черт возьми, последствия ранения ему будут аукаться еще долго! Он осторожно спустил ноги на пол и огляделся, привыкая к темноте. В глубине комнаты стояла кровать с балдахином из легкого газа, служащего защитой от москитов и удушающей жары. Жоффрей сделал несколько осторожных шагов по направлению к ней и тут же услышал голос Элизабет: - Кто здесь? - Я, - он замер на месте, не решаясь двигаться дальше. Девушка села на постели. В лунном свете в ее руке блеснуло лезвие ножа. - Не убивайте меня, прекрасная дама, - насмешливо проговорил Пейрак. Она встала и приблизилась к нему. - Так-так, месье, вы решили нанести мне визит? В столь поздний час? - в голосе девушки слышалась и ирония, и радость одновременно. - Я хотел вас увидеть, - смущенно начал он. Сейчас вся эта затея показалась ему идиотской. Зачем только он столько пил... Элизабет некоторое время смотрела на него, а потом тихо произнесла: - Это правда? Он молча кивнул. Она обвила его шею руками и склонила его голову к себе для поцелуя. И что это был за поцелуй! Впервые он касался губами ее губ не жадно, в порыве страсти, желая подчинить себе это гордое создание, а нежно, едва ощутимо, словно впервые узнавая их мягкость и опьяняющую сладость. У него закружилась голова то ли от выпитого вина, то ли от внезапного осознания той власти, что обрела над ним Элизабет, то ли от неожиданно нахлынувших чувств по отношению к ней. Он ласкал ее тело сквозь тонкую сорочку, осыпал поцелуями ее шею, плечи, и никак не мог насытиться ее присутствием, ее нежностью, покорностью. Куда подевалась его страстная и неистовая строптивица? Сейчас в его объятиях была совсем юная девушка, слегка смущенная, робко отвечающая на его поцелуи, отчаянно трогательная в своей беспомощности. Он едва расслышал, как она прошептала: - Так ты любишь меня? Он кивнул. Сейчас он действительно любил ее, или думал, что любил, но то чувство пронзительной нежности по отношению к ней никак нельзя было назвать страстью. Это было нечто другое. Он слегка отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза: - Ты уедешь со мной? Губы ее задрожали, на мгновение она прикрыла глаза, словно желая прочувствовать то, что он сейчас сказал, а потом прошептала: - Да... - Ты не пожалеешь? Она с удивлением посмотрела на него. - Пожалею? О чем ты? В тебе моя жизнь... Жоффрей снова прильнул к ее губам. Был ли он счастлив сейчас? Он и сам не знал. Кураж уже прошел, Элизабет, окончательно покоренная, нежилась в его объятиях, и он внезапно ощутил пустоту в душе, как будто все, чего он желал, наконец исполнилось. И к чему было теперь стремиться? Она поразилась внезапной перемене в нем. - Что случилось? - Я не знаю, дорогая. Мне кажется, словно моя жизнь сейчас сделала крутой поворот, и я еще не успел привыкнуть к этому. Она тихонько рассмеялась. - Месье боится? - Ах ты, чертовка! - с облегчением улыбнулся он. Слава Богу, все в порядке - его Элизабет осталась все такой же острой на язычок. - Смотрите, мадемуазель, вы можете сильно пожалеть о своих словах! - Да неужели? Вы вызовете меня на дуэль? - Даже и не сомневайтесь! - и он увлек ее к алькову.
Арабелла: Дамы, прервали как всегда, "на самом интересном месте" ... Вот интриганы эти Тибо с Мартэном Теперь из этой беды Жоффу придется как то выходить...
Violeta: Арабелла пишет: Дамы, прервали как всегда, "на самом интересном месте" ... Ну так! Мы же мастерицы интриги! Арабелла пишет: Вот интриганы эти Тибо с Мартэном Ага! Гадкие заговорщики! Арабелла пишет: Теперь из этой беды Жоффу придется как то выходить... Сделаем все, что в наших силах!
Акварель: Violeta пишет: Сделаем все, что в наших силах! делайте, пожалуйста! и поскорее! К шлюхе относиться как к принцессе - как по-пейраковски! И как женщина расцвела от его урока Вот интересно, не увязалась, не прилипла душой, а пошла дальше своим путем. Респект героям и авторам! Элизабет послабее пока что оказалась. Но спрашивать у женщины, чего она хочет, - как-то не по-пейраковски, не? Роман с Элизабет Пйраку пойдет во благо или во вред при обвинении? Или Элизабет за спокойствие?
полная версия страницы