Форум » Творчество читателей » ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТУЛУЗУ (1648) » Ответить
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТУЛУЗУ (1648)
Jeoffrey de Peyrac: Путь через всю Францию. Домой! В Тулузу! Он гнал коня, расспрашивая крестьян о кратчайшем пути и поражаясь нищете и убожеству, господствовавшим в королевстве. Война ощущалась везде и во всем: в разоренных домах, в сгоревших церквях, в робких, испуганных взглядах затравленных, несчастных людей. Раньше ему никогда не приходилось вот так, лицом к лицу, сталкиваться с этой Францией. Реальность выглядела страшно и горько. Францию рвали на части князья и принцы всех рангов и мастей, испанцы, солдаты-дезертиры, разбойничьи банды. А во главе этого королевства стоял маленький ребенок, которого едва могли защитить его титул и мать-испанка. Когда впереди показались стены прекрасного розового города, пошел дождь. И граф, щедро поливаемый им, задрал к небесам, извергающим потоки воды, лицо и захохотал во все горло. Конь завертелся под ним, танцуя. Жидкая грязь, смешанная со снегом, полетела из-под копыт во все стороны. А граф крутился на коне, омываемый холодным ливнем, и смеялся от радости. Издревле владеют Тулузой Раймондины и их потомки. И всегда они были неразлучны с этой землей. Передайте Тулузу чужаку – погибнет Тулуза… Теперь он – граф. Граф де Пейрак де Моренс д’Ирристрю. Потомок графов Тулузы! Это теперь его титул. Только не этому титулу он рад. Он совсем один. Никого из близких, из семьи. Множество родни – но никого, с кем можно поговорить, почувствовать душевную теплоту. На его плечах тяжкий груз – восстановление былого величия славного рода! Жоффрей поднял коня на дыбы, покрасовался. Мокрые волосы хлестнули графа по лицу. - Тулуза! – закричал он, срывая голос. – Тулуза! Тулуза!.. «Прекрасная Тулуза со смуглой от загара кожей! Легкомысленная моя, прекрасная моя, возлюбленная!» Когда он въехал в ворота отцовского замка, под ним пал конь. Пошатываясь, как пьяный, он пересек двор, чувствуя удивленные взгляды немногочисленных слуг. То ли не признали его, то ли это были новые люди. У Жоффрея еще хватило сил, хромая, пройти через весь двор к крыльцу. Он начал подниматься по парадной лестнице, подтягивая искалеченную ногу, и тут все поплыло у него перед глазами. Судорожно вздохнув, он осел на вымощенную плитами площадку у входа. Уже окончательно проваливаясь в беспамятство, краем сознания он уловил женский крик: - Жоффрей! …На полу плясали разноцветные пятна: дневной свет, проходя через стекла витражей в оконных переплетах, окрашивая мраморные плиты пола в причудливый калейдоскоп. Он лежал, наслаждаясь тишиной и покоем, еще не очнувшись толком то ли ото сна, то ли от обморока. Рядом кто-то вздохнул. Он скосил глаза: молодая женщина, смуглая, черноволосая, с горячими черными глазами, сидела у его изголовья, не спуская с него глаз. - Марго?! - Наконец-то вы пришли в себя, сударь! Вы узнали меня? Пейрак приподнялся на своем ложе и увидел в комнате еще одного человека, старика с копной седых волос. - Паскалу! И вдруг лицо старика дрогнуло, расплылось и стало рыхлым. Он подошел к Пейраку и, обняв его колени, сквозь слезы выговорил на лангедокском наречии: - Вы вернулись, мессен… Хвала Иисусу, вы вернулись!.. Вы стали совсем мужчиной… Из уст в уста по всей Тулузе разнеслась весть: «Граф вернулся! Граф де Пейрак вернулся!» …Это были счастливые дни. Так спокойно и легко ему не было никогда. Были потом и счастье, и власть, и любовь, и многое другое, но такой легкости и беззаботности больше не было никогда. Слухи о его приключениях просочились в общество тулузцев и окрестных дворян, но Жоффрей не распространялся о том, как провел все эти годы вдали от родины. И, за недостатком сведений, история эта потихоньку стала обрастать фантастическими подробностями. А виновник всех этих слухов только улыбался и отделывался остротами.
Jeoffrey de Peyrac: фиалка, она ему говорит при их встрече после замужества Пейрака "Когда я тебя не знала, я была холодна, как лед. Ты разжег во мне пламя, которое сжигает меня..." Можно предположить, что как раз граф-то и выпустил джина из бутылки
фиалка: Jeoffrey de Peyrac пишет: Можно предположить, что как раз граф-то и выпустил джина из бутылки Не спорю, может именно он и сумел первым, наконец-то, удовлетворить ее по-полной. У других похоже на ее темперамент просто сил не хватало Так что: Браво Жоффе! Но повторюсь еще раз, это не показатель того что других "бесполезных" не было. Это было бы просто смешно при тех нравах, такой внешности, ее возрасте и главное бешеном темпераменте.
фиалка: Jeoffrey de Peyrac но Вы обязательно продолжайте писать. У Вас своя Карменсита, а я говорила о книжной. Все что Вы пишите читается на одном дыхании.
Violeta: Jeoffrey de Peyrac пишет: и теперь у нас две фронды: одна — возглавляемая Гонди, а вторая — принцами крови, которых поддерживают парижане. Одному Богу известно, дорогая, что теперь будет. Не уверен, что вы скоро попадете ко двору. Сейчас в Париже нет двора — из-за беспорядков и гражданских междоусобиц. Возможно, в следующем году все изменится. В столице вам делать нечего, но в здешних местах царят покой и благоденствие. Ни один француз не затеет войну в винодельческих землях. Великолепно- все по полочкам разложили! Обожаю просто, когда текст так органично ложится на исторические события, браво! Jeoffrey de Peyrac пишет: Кармен хотела сказать мужу о графе де Пейраке, но в последний момент остановила себя. Она не знала другого мужчины, кроме Жиля. Теперь же ею искренне восхищался может и некрасивый, но опытный – она чувствовала это - любовник, который вызывал в ее душе трепет одним своим появлением. Ходят слухи, что он великолепен с женщинами. Вероятно, другой возможности испытать силу настоящей страсти не представится. Мне очень-очень нравится! Толика колебаний перед окончательной капитуляцией - это так по-женски.
Jeoffrey de Peyrac: Violeta,
Леди Искренность: А наш герой молодец. Зажег огонь в сердце холодной испанки. Хочу на место Карменситы!!! Она мне теперь положительно нравится. Жаль финал ее романа будет плачевным...
Jeoffrey de Peyrac: Леди Искренность, C'est la vie
Jeoffrey de Peyrac: На следующий день Кармен узнала от знакомых, что граф де Пейрак уехал из города. Покинув Тулузу, граф скакал по дороге, ведущей на запад. Ночное небо было черным, луна пряталась за обширной тучей. Графа сопровождали двое. - Совершим маленькую верховую прогулку до Пуату, — обратился Пейрак к своим сопровождающим. Они пустили коней в галоп, и скоро над их головами простерся покров лесных ветвей. Путники мчалась вперед, туда, где выстроившиеся вдоль дороги густолистые платаны манили в свою таинственную тень. Песчаная дорога то тянулась между полями давно убранной кукурузы, то углублялась в лес, то выносила всадников к необъятным виноградникам и становилась настолько извилистой и неровной, что граф и его попутчики были вынуждены пускать коней более медленным и осторожным шагом. Наконец на горизонте возникли башни и колокольни Ньора, темнеющие под ясным голубым небом. Спустя короткий промежуток времени они уже въезжали в главные городские ворота и сразу очутились в шумном беспорядке базарного дня. Деревенские жители из дальних мест собрались сюда, чтобы продать плоды своего труда. На узких, мощенных булыжником улицах толпились окрестные фермеры и нагруженные тяжелыми корзинами вьючные ослы. Граф де Пейрак с трудом проложил путь к постоялому двору, где было решено сделать небольшую передышку, между повозками и телегами, овцами и коровами. Странная троица вызывала любопытство у крестьян и горожан, с которыми они сталкивались по пути. Здесь мало кому приходилось видывать мавров, однако двое других вызывали не только и не столько любопытство, сколько благоговейный ужас. Пейрак, одетый в черное, на черном андалузце, и его спутник, горбатый, с лицом, отливающим синевой и слишком длинными для этого коротышки руками, на одной из которых отсутствовало два пальца, напоминали благочестивым ньорцам выходцев из преисподней и вызывали желание осенить себя крестным знамением. Только брошенные щедрой рукой золотые монеты убедили хозяина в том, чтобы дать этим странным путникам приют под своей крышей, но он твердо решил, что пожертвует местному приходу и попросит отца-настоятеля изгнать нечистого после отъезда этих чужаков. Наконец они покинули двор и быстро зарысили по улице, заполненной говорливыми крестьянками и уличными торговцами. Никто из них не расположен был уступать им дорогу. Прилавки были завалены красными яблоками, желтыми грушами, тыквами. Владельцы хозяйств и пастухи толклись по улицам в поисках послеобеденных развлечений, то и дело преграждая путешественникам путь. Едва городские стены остались позади, граф и его спутники пустили коней во всю прыть и сделали остановку тогда лишь, когда животные совсем обессилели. Солнце опускалось все ниже к горизонту, золотое предвечернее небо было усеяно серебристыми облаками. В отдалении виднелись соломенные крыши и глиняные стены домов небольшой деревушки. - Это Волу. Мы на месте.- Показал граф на поселение. – Еще немного, и мы будем у заброшенного рудника. По песчаной тропинке вдоль насыпи все трое спустились в заброшенный карьер. Здесь, спешившись и оставив лошадей у развалин, все трое принялись внимательно осматривать место. Горбун принялся изучать скальные породы. Он откалывал небольшие куски породы прихваченной специально для этих целей киркой, собирая их в мешок, закрепленный на поясе. Затем, окончив осмотр на поверхности и взяв с собой Куасси-Ба, он бесстрашно скрылся в недрах заброшенной штольни, вход в которую обнаружил. Граф тем временем, достав измерительные приборы, занялся изучением рельефа местности, попутно делая пометки на предусмотрительно прихваченных картах и на бумаге. Наконец все трое собрались вместе, чтобы обсудить увиденное. - Ну, что скажешь, Фриц?- обратился граф к горбуну по-немецки. - Думаю, вы правы, ваше сиятельство, рудник не истощен и здесь есть хороший пласт сереброносной руды. К тому же здесь достаточно богатые залежи свинца. Я собрал образцы, чтобы вы могли удостовериться, но я и так скажу вам, что место представляет интерес. Вы хотите купить этот участок? Граф засмеялся: - От тебя не скроешь, Фриц. Я думал об этом, но сначала хотел, чтобы ты подтвердил мои наблюдения. Этот рудник как нельзя кстати пришелся бы в нашем предприятии. Сколько людей нужно тебе для того, чтобы развернуть здесь добычу руды и плавку металла? - Вопрос преждевременный, ваше сиятельство. Но думаю, что десять-двенадцать саксонских семей – местные ничего не понимают в литейном деле. Однако сначала нужно наметить, что необходимо сделать для того, чтобы возродить здесь добычу. - Фриц, ты недооцениваешь меня… Но я готов выслушать твои предложения. - Меня смущает, ваше сиятельство, отсутствие поблизости воды. А значит, придется заняться наведением канала от какого-нибудь ближайшего источника для промывки породы. - У меня есть другое предложение,- возразил Пейрак.- Мы воспользуемся подземными водами. Я думаю поставить здесь паровую машину для откачки воды из шахт вроде тех, что видел в Англии, так мы решим две проблемы: избавимся от затоплений штолен и используем эту воду для промывки. Я сделал набросок чертежа и думаю закончить его по возвращении. - Кроме того, ваше сиятельство, нужно расчистить и углубить сами штольни, укрепить их стены и потолок, провести еще несколько и поставить пару саксонских плавилен… - Сколько времени тебе понадобится, Фриц, для того, чтобы решить этот ворох проблем? - Если ваше сиятельство желает, я могу начать заниматься этим, как только прибудут рабочие и необходимые материалы. - Хорошо, Фриц. Будем считать этот вопрос решенным. Осталось дело за малым: чтобы наш друг, Молин,- который будет помогать тебе в этом деле, поэтому можешь решать все материальные вопросы через него,- убедил хозяина этой земли в том, чтобы развернуть здесь намеченные нами работы. Но это я беру на себя. А сейчас мы расстанемся. Ждите меня в таверне на окраине Шайе – это здесь недалеко. И граф де Пейрак, вскочив в седло, скрылся в сгущающихся сумерках.
фиалка: Здорово! Читаю с огромным интересом и так и хочется не переставая канючить: "Еще, еще, еще..." Один маленький вопросик, они что до Пуату доехали за два дня? Или их путь остался за рамками? Анж - то до Тулузы добиралась несколько недель, если я правильно помню.
Jeoffrey de Peyrac: фиалка пишет: они что до Пуату доехали за два дня? Или их путь остался за рамками? Конечно за... Зачем все подробности пути? Мы сделали монтаж, как в кино
Jeoffrey de Peyrac: Еще кусочек... Только очень стесняюсь Не судите строго. *** Карменсита ис-подтишка наблюдала за Пейраком, этим высоким, стройным человеком с тонкими чертами, искаженными с одной стороны давними шрамами, темными волосами, орлиным носом, наблюдала, как он очаровывает провинциальную знать, говоря на любую тему – от охоты, шахмат, музыки и стихов до дел королевства. Он был безупречен в манерах при общении с Карменситой, впрочем, как и с остальными дамами, и неизменно выказывал ей должное уважение, но больше не заговаривал о своих чувствах. Ее всегда приглашали вместе с мужем в дом графа, великолепный особняк, по роскоши, пожалуй, не уступавший королевским дворцам. Кармен высиживала с искусственной улыбкой, ела с золотого блюда великолепную еду, пила из хрустальных бокалов, отражающих свет громадных серебряных канделябров. Прислуживали за столом сыновья лангедокской знати, которых их отцы почитали за честь отправить в дом де Пейрака, чтобы они обучились манерам и всему, что подобает юным аристократам. Карменсита украшала собой вечера, поддерживая живой и остроумный разговор, но всякий раз, когда она пыталась заглянуть в глаза де Пейрака, чувствуя пристальное к ней внимание графа, он отводил их в сторону. В Рождественский сочельник в отеле собралось изысканное тулузское общество. - Где же ваш муж? — не скрыл своего удивления бесцеремонный д’Андижос, увидев эту знойную красавицу на пороге парадных комнат в полном одиночестве. - Ах, — отмахнулась она, — все так таинственно! Вчера у нас был гость. Утром Жиль сказал, что должен уехать с этим человеком. Это, кажется, как-то савязано с кардиналом. Кармен нашла взглядом графа. Она с колотящимся сердцем смотрела на этого мужчину. Кровь Христова, как же граф притягивал ее! Высокий, стройный, мускулистый! - Я приехала, граф… Ей хотелось коснуться его густых угольно-черных волос. Хотелось ощутить прикосновение его губ. - Я рад, мадам…- он с ироничной улыбкой склонился над протянутой рукой. Когда вечер был в разгаре и гости были увлечены танцами, он вдруг неожиданно подошел к ней и, прижав ее к каменной стене, прошептал: — Если я решу, что хочу вас, Карменсита де Мерекур, у вас не останется ни малейшего шанса, — тихо предупредил он. — Если я решу, что хочу вас, Жоффрей де Пейрак, — быстро парировала она, — у вас не останется ни малейшего шанса. Бешеный стук сердца громом отдавался в ее ушах. Дерзкие пальцы приподняли ее подбородок. Губы коснулись ее уст. - Ты восхитительна и волнуешь меня. Останься здесь со мной, Кармен. Этот замок предназначен для любовников, я буду любить тебя среди цветов и при свете свечей! Столь откровенно непристойные речи потрясли Кармен, и в то же время, она не могла больше противиться ему. *** — Так вы желаете быть соблазненной, герцогиня? — проговорил он, подойдя к ней и целуя темные надушенные волосы, когда за ними закрылась дверь его апартаментов. - Ни за что! Мечтаю, чтобы наша ночь навсегда осталась прекрасным воспоминанием, месье, и если вы вздумаете посвятить меня в тонкости любовных игр, возражать не стану. По ее спине пробежал озноб. - Наверное, вы собирались спать, день был долгим, и я помешала вам,— нервно пробормотала она. - Наверное, нет, — мягко возразил Пейрак.— Давай сядем перед камином. Видите, какая там густая, мягкая овечья шкура, Кармен! Он обнял ее и опустился вместе с ней на пол. - Ну вот, так гораздо уютнее, верно? Ночи холодны, и вечером приятно понежиться у огня. Они долго пребывали в молчании, наблюдая за пляской пламени. Красные, оранжевые и золотые языки с синеватой каймой метались в тесном пространстве камина. Карменсита вдруг заметила, что камин охраняют каменные ангелы с прелестными личиками. Рука графа внезапно обвила ее талию. Другая рука стала ласкать стройную шею, скользнула к подбородку, легонько тронула полные губы. Повинуясь внезапному импульсу, Карменсита поцеловала кончики пальцев Пейрака. Осторожно сжав ее подбородок, он припал к этим манящим губам, и женщина ответила ему дерзко и смело. Она вздохнула от удовольствия, которое так щедро дарил де Пейрак. Его губы словно передавали ей чувственные желания. Она ощутила, как ее собственные слегка раскрылись. Дыхание их смешалось, возбуждая обоих еще больше. Осознав, что Кармен ничуть не боится, наоборот, наслаждается каждой минутой, Жоффрей потерял разум. Голова его кружилась. Не помня себя, не прерывая поцелуя, он порывисто снял с нее корсаж и отбросил в сторону. Кармен ничего не сказала, даже не открыла глаз. Граф коснулся ее век губами, развязывая ленты сорочки. Его ладонь проникла за вырез, сжала великолепную грудь. Как случилось, что этот почти незнакомый человек и к тому же калека разжег в ней желание? Разве это не привилегия супруга? И тут она вдруг осознала что, возможно, столь головокружительные ласки как раз и не являются исключительной привилегией супруга. Какой же глупой она была! Пейрак дрожал от чувств к этой поразительной женщине. - Тебе нравятся мои прикосновения? — прошептал он. Кровь бешено стучала у нее в ушах, пока он нежно ласкал ее тело своими тонкими пальцами. Она шумно вздохнула. Губы ее раскрылись, подобно лепесткам цветка. - Да, — кивнула Кармен и, закрыв глаза, блаженно расслабилась. Пейрак нагнулся и накрыл губами ее грудь. Ресницы женщины взлетели вверх. Движения рта графа будили ощущения, о существовании которых она не подозревала. Кармен не была уверена, понимает ли, что с ней происходит. В де Пейраке было нечто властное, призванное покорять. Вскоре Кармен догадалась, что он взволнован не меньше и сгорает от страсти. - Это и есть похоть? — бесхитростно спросила она. Жоффрей поднял голову. Его глаза горели неприкрытым желанием. - Да, — смеясь, подтвердил он, снова наклоняясь. Он целовал, покусывал, не больно, а нежно, и снова целовал. Ее тонкие пальцы запутались в его густых волосах. - Покажи мне, что еще бывает, — потребовала она. — Я хочу знать. Вместо ответа он уложил Кармен на шкуру. Огонь, казалось, полыхал над самой ее головой. Сильным рывком граф разорвал сорочку, обнажив великолепное тело, тающее под его огненным взглядом, и стал осыпать женщину жаркими поцелуями. Его темная голова спускалась все ниже, ниже… - Ах-х-х, — вздохнула Карменсита, трепеща от холода и волнения. Жоффрей поднял ее юбки, погладил щиколотку, скользя вверх, пока пальцы не задели внутреннюю сторону бедра. Словно обжегшись, он отдернул руку и приказал себе остановиться. Не сейчас. Но скоро. Очень скоро. - Почему ты остановился? — с искренним любопытством осведомилась Кармен. Он легким поцелуем коснулся ее губ и принялся завязывать ленты полуразорванной сорочки. - Но почему ты остановился, Жоффрей? Мне было так хорошо… - Потому, что не могу держать себя в руках во всем, что касается тебя, дорогая, — прошептал он, вставая и увлекая ее за собой. — Ты куда большее искушение, чем я воображал, Карменсита, и ты достойна большего, чем занятия любовью на полу второпях. Он поднял корсаж, помог ей одеться, застегнул пуговицы из драгоценных камней и завязал кружевные банты. - А может, я и не хотела, чтобы ты останавливался, — надулась Кармен и вышла из его комнаты. - Я же сказал тебе, что буду любить тебя при свете свечей! Пейрак проводил ее до покоев, отведенных ей как гостье графа. Когда за ней закрылась дверь, граф прошел в свою спальню. В угловом камине горел огонь. Рядом с кроватью мерцала свеча. На столике у кровати ожидали его прихода тазик с водой и салфетка. Раздевшись, он умылся и только сейчас заметил на одеяле аккуратно сложенный листок пергамента. Жоффрей развернул записку. Всего одна строчка: «Барон согласился. Молин». *** Наконец он мог насладиться любовью в объятиях прекрасной испанки. Когда он закрыл за собой дверь ее спальни, тихо застонав, она обняла Пейрака и притянула к себе, так что их губы почти соприкоснулись. - Люби меня, дорогой. Я так истосковалась по тебе! И это было правдой. Она жаждала его прикосновений. - Ах, моя драгоценная… - Надеюсь, твой пыл не угас, Жоффрей, — смело бросила она, — ибо я, кажется, ненасытна. - Боюсь, я еще более голоден, дорогая, — признался Пейрак со смехом, взяв ее за локоть и нежно, но решительно увлекая к широкой постели. - Отойди и дай мне наглядеться на тебя… Ах, дорогая, ты так прекрасна! Горячая краска залила щеки Карменситы. - Ты голодна? Я распоряжусь принести что-нибудь... - Нет… то есть голодна… только мой голод совсем другого рода, — дерзко призналась она. - Повернись, — велел Пейрак, расшнуровывая ее корсаж. — Рукава пришиты или надеваются отдельно? - Пришиты, — ответила она, и через несколько минут корсаж сполз с ее плеч и лег на стул. Верхние юбки, приметанные к корсажу несколькими стежками, повисли на нижних. Граф поднял Кармен из груды шелка. На ней оставались только чулки из кремового шелка, вышитые золотистыми нитями, и подвязки, украшенные жемчужинами. Ноги были обуты в узкие туфельки с каблучками, обтянутые шелком. Кажется, подумала Кармен, полагалось бы смутиться под столь откровенным взглядом! Но она ничуть не сконфузилась и вместо этого смело приняла дерзкую позу, поставив ногу на диванчик. - Ну как? — осведомилась она, поворачивая голову. — Доволен тем, что видишь? Руки графа так и тянулись погладить манящую округлость ягодиц. - Да, госпожа герцогиня, и даже больше, — объявил он. - В таком случае, — решила она, — моя очередь раздевать вас, сеньор. Ее пальцы ловко расстегивали пуговицы, и камзол вскоре оказался на стуле. Ее руки скользнули к черным бархатным панталонам, и Жоффрей, чтобы помочь ей, скинул туфли. - Ты так быстро справилась… Распутав последнюю завязку его рубашки, она сунула руки ему за пазуху и провела ладонями по теплой коже. Сорочка сползла с его плеч. Кармен отступила, чтобы оглядеть любовника так же откровенно, как раньше он — ее. — А теперь, госпожа, садитесь, и я сниму с вас туфли и чулки. Каждое прикосновение будит во мне нестерпимое желание поскорее уложить вас в постель, ласкать ваше прекрасное тело, и научить истинной страсти. У Кармен все внутри задрожало. Ноги подогнулись, и она бессильно опустилась на маленький, обтянутый голубым бархатом стул, чинно поджав ноги. Граф встал перед ней на колени, хотя эта поза давалась ему с трудом, и провел ладонями по ногам до самых коленок. Потом осторожно снял туфли, поставил под стул, медленно отстегнул подвязку и скатал чулок, осыпая поцелуями изящную ногу. Сняв чулок, он сжал ступню, погладил и поцеловал. Затем настала очередь второго чулка, и все повторилось сначала. У Кармен кружилась голова. Стянув второй чулок, Пейрак припал губами к ее коленям. Карменсита уже почти теряла сознание, не в силах противостоять объявшей ее дрожи. - Не бойся, — прошептал он. Граф нежно провел рукой по ее бедрам. - Боже, дорогая, ты так совершенна…— прохрипел он, целуя ее. Это оказалось последней каплей. Кармен упала вперед, как сломанная кукла, но Жоффрей быстро поймал ее и прижал к себе, бормоча что-то утешительное. - О, моя божественная, все хорошо, все хорошо. Разве ты не знаешь, что всякая часть женского тела предназначена для обожания? — повторял он, целуя ее в лоб. — Я не могу устоять перед тобой, дорогая. Теперь я дам тебе наслаждение. Он нашел ее губы и впился со всем жаром желания, возбуждая ее силой своего вожделения, требуя такого же самозабвения от нее. Забыв обо всем, Кармен отвечала на его исступленные поцелуи. - Я хотела узнать твою любовь наверное с того самого дня, когда мы встретились, — прошептала она, дерзко обводя языком влажные губы. — Ты невероятно меня возбуждал! Я предавалась бесстыдным мечтам о тебе. Пришлось скрываться ото всех. Особенно от Жиля! Я так боялась, что он что-то заподозрит. Когда ее губы вновь коснулись гладко выбритой кожи его лица, их уста соединились словно сами собой. От графа пахло табаком и особым, притягательным мужским запахом. Ее пульс отчаянно бился, сердце чуть не выпрыгивало из груди. - Кармен, — прошептал он, и его голос прозвучал так близко, что от удовольствия мурашки пробежали по ее телу. Никто другой не произносил ее имя так, как он. - Да, да, — прошептала она и вновь требовательно припала к нему губами. Его широкая ладонь накрыла ее грудь, никакая мужская рука не касалась ее тела так требовательно, но Карменсита ничуть не смущалась. Ей показалось, что этот жест совершенно естествен. Она снова негромко простонала, стыдясь собственной несдержанности – кастильское воспитание еще не отпустило ее. Но удовольствие было слишком острым. - Сейчас, — прошептала она дрожащим от переполнявших ее чувств голосом. — Сделай меня своей сейчас. Он нашел ее губы и поцеловал со всей страстью. Карменсита почти не осознавала реальности и опомнилась, лишь когда они уже лежали на постели, все еще слитые в поцелуе. Руки графа скользили по ее телу — по рукам, ногам, по талии. Каждое прикосновение обжигало ее. Куда девалась ее испанская чопорность? Собственная реакция пугала ее, но Пейрак стал нашептывать что-то нежное и ласковое. Его голос звучал отовсюду, его руки были везде, и страх прошел. - Кармен, моя Кармен, — хрипло шептал граф. Она не могла дышать, думать, лишь чувствовала, как его пальцы зажигают все ее существо огнем. Прикосновения Пейрака были поистине волшебными, потому что тело женщины как бы зажило собственной жизнью. Она непроизвольно гладила спину мужчины, ласкала его плечи, лицо. Она не произносила ни слова, ни о чем не думала. Жоффрей осыпал ее нежными, но страстными поцелуями. Граф не торопился. Он вновь и вновь целовал ее, а затем осторожно подался вперед. Чисто инстинктивным движением Карменсита распахнулась ему навстречу. - Мне хорошо, — прошептала она и улыбнулась. Кармен утонула в океане сладостной неги, словно качаясь на волнах. Волны накатывали все быстрее и быстрее, вздымались все выше и выше. Никогда подобных ощущений не переживала она с мужем. И она знала, что уже не сможет обойтись без этого. Она подавалась навстречу его движениям всем телом, издавая восторженные крики. Они превратились в единое целое, вместе карабкаясь к какой-то божественной вершине. Восхождение завершилось так пленительно, что женщина задохнулась. Она неслась на гребне волны удовольствия со все возрастающей скоростью. Внезапно ее швырнуло куда-то в самое небо. Наслаждение, переполнившее ее тело, взорвалось на тысячи искрящихся осколков. Сила взрыва заставила ее тело содрогнуться в сладостных конвульсиях. - Сладко… как сладко, — выдохнула Кармен. Голова ее лихорадочно металась из стороны в сторону, ногти впились в спину Пейрака. — О, мне этого не вынести! Боже! Боже! Она извивалась и билась в судорогах экстаза. Жоффрей прижал ее к себе и, дождавшись, пока она успокоится, лег рядом. Медленно приходя в себя, Кармен вновь ощутила приятную тяжесть мужского тела. Она чувствовала себя опустошенной, и еще ей было ужасно стыдно. Неужели это она издавала эти непристойные крики? Она, Карменсита-Изабелла де Мордорес герцогиня де Мерекур, дочь испанского гранда, вонзалась ногтями в спину своего любовника? У него, наверное, вся спина исцарапана. Граф перекатился на бок и взглянул на нее, но Карменсита зажмурилась, густо покраснев. Сердце ее часто билось, дыхание все еще не пришло в норму. - Ты удивила меня,— Жоффрей пристально смотрел ей в лицо. - Извини, — смутившись, пробормотала она. — Сама не понимаю, что на меня нашло. Он рассмеялся и поцеловал ее в губы — уверенно и властно. - Ты удивила меня самым приятным образом. Она раскрыла глаза пошире, но увидела лишь неясные очертания его лица. - Значит… Значит, я вела себя прилично? Не слишком… громко? Он снова рассмеялся и прижал ее голову к своему плечу. - Нет, ты вела себя вполне прилично. Я бы даже сказал, идеально. Мужчине отрадно сознавать, что он доставил своей женщине удовольствие. Своей женщине, мысленно повторила она и прижалась к нему, очень довольная. - Я и не думала, что… — Она запнулась, но решила, что скромничать не будет. — Я и не думала, что мне будет так чудесно. И снова он рассмеялся — звонко, беззаботно. - Никто не сравнится с тобой в страстности! Я с самого начала понял, Кармен, что мне будет с тобой хорошо. - Значит, у тебя были до меня другие? – поддела она его. Карменсите и в самом деле хотелось это знать. До нее доходили отдельные слухи о похождениях графа де Пейрака. - Целый сонм!- улыбнулся он. – Я мужчина. Конечно у меня были другие. Но поверь мне, что ни одна не занимает мое сердце сейчас. Кармен верила ему, но укол ревности все равно почувствовала. Среди ночи она проснулась от того, что Жоффрей ласкал ее. В сладком полусне она вновь отдалась ему, получив от этого занятия удовольствия ничуть не меньше, чем в прошлый раз. Пейрак внезапно вскочил. - Мы должны выпить за нашу любовь! — воскликнул он, выходя в гостиную, и почти сразу вернулся с графином и серебряными кубками, на которых красовался узор из виноградных листьев и гроздьев. - За нас! - М-м-м, восхитительно, — протянула Кармен, пригубив золотистое вино. - А так еще вкуснее, — заверил он, наливая несколько капель ей на грудь и принимаясь их слизывать. - Я тоже хочу, — потребовала она, и Пейрак со смехом лег на спину, дав ей возможность последовать его примеру. - О, как хорошо… — протянула Кармен, спеша догнать тонкую струйку вина, скользящую вниз по его торсу. Слизав вино, она аппетитно причмокнула. Граф толкнул ее на подушки и принялся целовать. Разведя колени Карменситы, он медленно вошел в нее второй раз. - Вы, госпожа, моя, и только моя. Моя! Моя! - А ты — мой, — ответила Кармен в тон Пейраку и отдалась наслаждению, которое он пробуждал в ней. - Чудесно, — прошептала она ему на ухо. — Нельзя ли повторить? Жоффрей ответил слабым смешком. - После того как глотну вина, ведьма ты этакая, — пообещал он, гладя ее разметавшиеся волосы. - Я принесу, — вызвалась Кармен и, спрыгнув с постели, налила в кубки золотистого шампанского. Дождавшись, пока граф осушил кубок, она налила из своего несколько капель на его торс, снова оседлала его и принялась слизывать светлую жидкость. Он лениво наблюдал, как жадно она упивается живительным эликсиром. Язык прошелся по груди, спустился ниже, к животу, круговыми движениями осушая кожу. Пейрак закрыл глаза, отдаваясь чувственному наслаждению. Не в силах выдержать пытки, он в мгновение ока перевернул ее на спину и одним рывком взял ее. - О да, — прошептала Кармен. — О да! - Ты — мечта всякого мужчины, — процедил он сквозь стиснутые зубы. Карменсита с глубоким вздохом прижала к себе мужчину, забыв обо всем в водовороте наслаждения. Она любила его и его страсть. Их губы встретились в жарком поцелуе, потом его рот коснулся ее шеи. Он лизнул солоноватую кожу, и она замурлыкала под ним. Они вместе устремились в вышину и с громким криком нашли берег Страны Любви. - Прекрасна и ненасытна, — пробормотал он, откатываясь от нее, но не выпуская из объятий. - Я такая, какой хочет видеть меня сеньор, — тихо ответила она, и оба погрузились в сон. Зато утром Карменситу ждало разочарование — проснувшись, она увидела, что лежит в кровати одна. Женщина сладко потянулась, зевнула и свесила ноги на пол. Она была в чем мать родила, рубашка лежала на полу возле двери. Вспомнив эту ночь, она улыбнулась и взглянула на часы. Десять утра! Господи Боже! Она в жизни не просыпалась так поздно. Неудивительно, что граф уже ушел. В дверь постучали, и Кармен поспешно оправила халат. — Да? — Шоколад и бисквиты, мадам. Граф велел подать вам завтрак ровно в десять, — раздался из-за двери голос лакея. — Войди, — сказала она, ретировавшись в дальний угол комнаты. Она сделала вид, что смотрит в окно, а слуга поставил поднос на столик возле камина. Подбросил поленьев в огонь и спросил: — Что-нибудь еще, мадам? Карменсита сосредоточенно смотрела в сад и не оборачивалась. У нее щеки покрылись румянцем. Что подумает о ней и что скажет этот слуга? Он, конечно же знает, кто она, что у нее есть муж и что она провела эту ночь с графом де Пейраком. Кармен молча покачала головой. Он поклонился и исчез за дверью. Герцогиня подошла к столику и налила себе густого, ароматного напитка. На подносе лежала записка. Отставив фарфоровую чашку, Карменсита с улыбкой прочла: «Надеюсь, ты хорошо спала, моя страстная возлюбленная. До встречи. П.». Записка была совсем простой, но Кармен растрогалась. Она аккуратно сложила листок, прижала его к груди. Записка, конечно же, значит, что графу не терпится увидеться с ней как можно скорей. Он любит ее! Все будет хорошо. Карменсита стала пить шоколад.
Violeta: Офигеть! Просто невероятно правдиво и чувственно! Никогда бы так не смогла написать, честно! У вас великолепный стиль!
Леди Искренность: Ммммм… Восхитительно. Все, я влюбилась в графа в который раз… Но тут же вспоминается Квебекское: "Кто такая Карменсита? Мужчина жесток, если больше не любит. Особенно, если он любит другую". Сколько их, осчастливленных, возведенных на вершины Рая и низвергнутых бедняжек с разбитым сердцем осталось на его пути...
Jeoffrey de Peyrac: Леди Искренность, спасибо большое Леди Искренность пишет: Сколько их, осчастливленных, возведенных на вершины Рая и низвергнутых бедняжек с разбитым сердцем осталось на его пути... Ну не мог он иначе Я думаю, что в первую очередь он получал наслаждение от самого процесса обольщения, а вот о разбитых сердцах не думал. Действуя по правилу "новая любовь убивает старую", он полагал, что так же и его спутницы отнесутся к расставанию...
фиалка: Вау! Ооочень эротично и страстно. А Жоффа действительно не промах! Еще больше горжусь им. Очень понравилось. И да, полностью согласна с Вами что "в первую очередь он получал наслаждение от самого процесса обольщения", думаю это всегда было для него, во всяком случае до Анж, очаровательной возбуждающей игрой, может даже неким спортивным интересом: укротить, победить... Близко к своему сердцу он не подпускал, ему это его трезвый и одновременно ироничный склад ума попросту не позволял, а о сердцах покинутых им женщин какой мужчина думает?
полная версия страницы