Форум » Творчество читателей » Маленькая фея » Ответить
Маленькая фея
Клеманс: Хотела сначала добавить эту зарисовку в тему "Нет??? А мы добавим...", но потом как-то жалко стало (затеряется). Да, и все таки этот фанфик небольшое АУ. Так что пусть будет пока так. Может меня стукнет на продолжение к сему произведению. Кто знает...
Акварель: да уж, Мелюзина - голос премудрости. Вот как решилась дилемма, кто же первый признается в сердечном поражении. Согласна с Анной, й, Анж и Жофа здесь на равных. Наверное, это первый фик с такой расстановкой сил. Во всяком случае, я не припоминаю подобных. Но получилось очень даже интересно и пикантно. Браво, Клеманс! Хотя я, наверное, не представляю графа в роли равного, если только не в отдельном эпизоде, а на постоянной основе. И то, что Анж, выпалив, что не сдастся, рванула к двери, тоже немного не узналось. Но меня порой конкретно подглючивает с восприятием героев. А Молин - настоящая сводня! "Барон, подумайте", "Граф, подумайте". Видимо, без этих двоих, т.е. Мелюзины и Молина, сладкая парочка еще долго терпела бы всяческие скорби, напасти и недоразумения. Больше всего мне понравился барон, хоть он и второстепенный персонаж. Хорошо чувствуется переживание им своего реального социального положения и отцовско-человеческие чувства. И вот это вот: Я умею выбирать себе как верных друзей, так и непримиримых врагов. Ну прям в точку! И весь текст очень приятный. Клеманс, спасибо Вам и кровный вопрос: продолжение будет? Т.е. продолжение будет хэппиэндным или трабловым?
Jeoffrey de Peyrac: Клеманс , спасибо за прекрасный рождественский подарок! Читала на одном дыхании.
Светлячок: Ура!!! Продолжение! Как всегда, очень вкусно и чувственно написано. Вы не оставляете мне выбора, граф. Вы забрали мое сердце и теперь спрашиваете, готова ли я следовать за ним. Ах, какая кокетка Акварель пишет: И то, что Анж, выпалив, что не сдастся, рванула к двери, тоже немного не узналось. А мне именно в этом варианте развития событий ее поведение показалось очень естественным. Она, ведь, деревенская девочка, которая бегает босиком по лесам, несмотря на то, что побывала в монастыре. Бунтарскую натуру пальцем не задавишь . Это уже оказавшись в Тулузе, она старалась соответствовать окружавшей ее обстановке: роскошный дом, высшее общество, загадочный муж - ученый, и только там уже училась контролировать себя на людях. А тут - она еще дикая козочка (как иногда любя называл ее Пейрак).
Клеманс: Акварель пишет: да уж, Мелюзина - голос премудрости. Вот как решилась дилемма, кто же первый признается в сердечном поражении. Согласна с Анной, й, Анж и Жофа здесь на равных. Наверное, это первый фик с такой расстановкой сил. Во всяком случае, я не припоминаю подобных. Но получилось очень даже интересно и пикантно. Браво, Клеманс! Хотя я, наверное, не представляю графа в роли равного, если только не в отдельном эпизоде, а на постоянной основе. И то, что Анж, выпалив, что не сдастся, рванула к двери, тоже немного не узналось. Но меня порой конкретно подглючивает с восприятием героев. А Молин - настоящая сводня! "Барон, подумайте", "Граф, подумайте". Видимо, без этих двоих, т.е. Мелюзины и Молина, сладкая парочка еще долго терпела бы всяческие скорби, напасти и недоразумения. Больше всего мне понравился барон, хоть он и второстепенный персонаж. Хорошо чувствуется переживание им своего реального социального положения и отцовско-человеческие чувства. А Молин и есть сводня, даже в каноне. Мелюзина же как истинная колдунья: много видит, много знает Рада, что удалось сделать барона не просто картонкой. а показать его чувства, хотя уделила я ему совсем не много времени. Светлячок пишет: А мне именно в этом варианте развития событий ее поведение показалось очень естественным. Она, ведь, деревенская девочка, которая бегает босиком по лесам, несмотря на то, что побывала в монастыре. Бунтарскую натуру пальцем не задавишь . Это уже оказавшись в Тулузе, она старалась соответствовать окружавшей ее обстановке: роскошный дом, высшее общество, загадочный муж - ученый, и только там уже училась контролировать себя на людях. А тут - она еще дикая козочка (как иногда любя называл ее Пейрак). Вот тут полностью согласна))) И вообще Анж в фанфике всего шестнадцать лет. Еще юношеский максимализм Jeoffrey de Peyrac пишет: Клеманс , спасибо за прекрасный рождественский подарок! Читала на одном дыхании. Рада, что понравилось. С наступающими))
Nastia: Ура наконец то прочтла продолжение У меня просто нет слов классно особенно концовка так и хочется спросить а дальше будет ?
Акварель: Светлячок пишет: А мне именно в этом варианте развития событий ее поведение показалось очень естественным. Она, ведь, деревенская девочка, которая бегает босиком по лесам, несмотря на то, что побывала в монастыре. Бунтарскую натуру пальцем не задавишь ню, не знаю. Анж, которая что-то выкинула и не насладилась реакцией окружающих? Специально, как граф, вроде бы и нет, но все равно. Понятно, что выплеснуть свои переживания важнее, что в тот момент эмоции зашкаливали. Но ей в тот момент вроде как донести что-то хотелось: я все слышала, и фигушки вы получите. Она уязвлена, так почему же ей не хочется увидеть, что Пейрак и Молин тоже задеты ее словами? Впрочем, каждый кузнец своей Анжелики
Светлячок: Акварель пишет: Впрочем, каждый кузнец своей Анжелики Это точно Акварель пишет: Анж, которая что-то выкинула и не насладилась реакцией окружающих Я не помню, чтобы в дестве она такой была. К тому же, просто выкинуть и понаблюдать - это одно. А, вот, когда любишь, то контролировать себя в таком возрсте очень сложно. Мне кажется, она здесь именно хотела им в лицо бросить, что, мол, ничего не получится у вас, шокировать, и просто убежать, чтобы поплакать в кустах. Это потом она научилась контролировать свои эмоции и могла, так сказать, все представление до конца досмотреть. А тут - просто порыв. Знала, что не сможет себя сдержать, она старалась слез никогда своих не показывать и душу не открывать. Этому уже только придворе научилась. Если бы на реакцию хотела посмотреть и остаться, то постаралась бы успокоиться перед дверями, глубоко вздонуть и войти с гордо поднятой головой, готовая к диалогу.
Violeta: Мне кажется, автор очень точно характеры персонажей передал и, исходя из них, выстроил сцены. И Жоффрей, и Анж, несмотря на то, что это альтернативка, узнаваемы и похожи на канонных, только помоложе. Меня этот фик с первой главы зацепил, есть в нем какое-то волшебство...
Акварель: Меня этот фик с первой главы зацепил, есть в нем какое-то волшебство... меня тоже. И тоже кажется сказкой. Промо волшебства и мистики не хватает
Светлячок: Фик, действительно, замечательный. Такой душевный, волшебный и очень чувственный. Никакой спешки, точные описания характеров героев, ничего меня не по коробило и не вызвало вопросов. В то же время довольно непредсказуемо и интригующе. Дочитала окончание на фикбуке и теперь грустно от того, что эта замечательная история закончилась .
Клеманс: Светлячок пишет: Фик, действительно, замечательный. Такой душевный, волшебный и очень чувственный. Никакой спешки, точные описания характеров героев, ничего меня не по коробило и не вызвало вопросов. В то же время довольно непредсказуемо и интригующе. Дочитала окончание на фикбуке и теперь грустно от того, что эта замечательная история закончилась Спойлеры Я рада, что Вам понравилось.
Клеманс: Всех с наступающими праздниками. И вот мой своеобразный подарок к Новому году. Последняя глава и эпилог. Если честно год назад, когда я написала маленькую зарисовку, я и не думала, что она вырастит в полноценный фанфик. Хочу сказать спасибо Violete, за помощь и во временно данные подсказки, информацию и вообще, без нее текст не был бы таким прекрасным и полностью законченным. Спасибо и Вам, за то, что читали, ждали и комментировали. Тулузская свадьба Анжелика неподвижно сидела за туалетным столиком, пока Марго колдовала над ее прической, перевивая золотые локоны жемчужными нитями. За окном слышались веселые крики и музыка. Вся Тулуза ликовала, приветствуя ее. А девушка все никак не могла поверить, что все происходящее с ней - не сон. Вот и настал наконец день ее свадьбы с графом де Пейраком. С самого его отъезда в Лангедок Анжелика буквально считала минуты до встречи с ним, но время, казалось, нарочно шло медленнее, чтобы помучить ее. Она помнила как стояла, облокотившись на ствол дерева, в начале аллеи, ведущей к белоснежному замку Плесси. Лето было в самом разгаре, и солнце ярко светило сквозь листву, причудливо рисуя тенями на земле таинственный узор. Девушка смотрела на игру света и тени, стараясь взять себя в руки. Новость, которую ей сообщил граф, омрачила великолепие этого дня, и теперь Анжелика изо всех сил старалась не показать, насколько она расстроена, но Жоффрея не так просто было обмануть. Мягко взяв девушку за подбородок, он развернул ее лицо к себе. - Любовь моя, не стоит так переживать, наша разлука продлится не больше месяца, а потом я не отпущу Вас от себя уже никогда. - Я не могу поехать с Вами? – все же спросила она, хотя и знала ответ на этот вопрос. - Как бы мне не хотелось просто взять Вас и увести, но боюсь, ваша семья меня не поймет, - с улыбкой проговорил мужчина. – Мне нужно уладить некоторые дела в Тулузе. Договориться насчет венчания, подготовить замок к появлению хозяйки... - Да, я понимаю, - проговорила Анжелика, поднимая голову, чтобы заглянуть в его глаза. Как только их взгляды встретились, граф нетерпеливо притянул девушку к себе и завладел ее губами. Очень скоро из нежного поцелуй перерос в более требовательный, странно волнующий, пьянящий. Пульс Анжелики участился, сбивая дыхание, и все тело, будто повинуюсь чужой воле, выгнулась навстречу мужчине. - Тш-тш-тш, - прошептал Жоффрей, прерывая поцелуй. – Баронесса де Сансе, как ни досадно мне вам об этом напоминать, но мы еще не женаты. Анжелика почувствовала, как ее щеки заалели румянцем, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть счастливую улыбку, которая совершенно не пристала скромной девушке. - Я попрошу маркиза д'Андижоса жениться на вас, - неожиданно проговорил де Пейрак. Она вздрогнула и с недоумением посмотрела на мужчину. - А это еще кто такой? - Мой хороший друг. Вы, наверное, его не помните, но он был вместе со мной при нашей первой встрече. - Но зачем?! - По доверенности, моя дорогая, - усмехнулся граф, наслаждаясь ее смущением и горячностью. - Он представит меня на первой брачной церемонии, которая состоится здесь, в часовне Монтелу. Второе церковное благословение будет дано в Тулузе. На этой церемонии — увы! — ваша семья не сможет присутствовать. И еще, маркиз будет сопровождать вас до самого Лангедока. Я не могу позволить путешествовать вам без должной защиты, особенно после всего случившегося. - Хорошо, - вздохнула Анжелика. - Когда Вы уезжаете? - Завтра на рассвете. Сегодня я еще должен навестить вашего отца для уточнения некоторых деталей. - Что ж, значит уже завтра я начну тосковать по Вам, - Анжелика спрятала лицо на груди мужчины. - Наберитесь терпения, моя радость. Любовь не терпит поспешности, - прошептал граф, легко касаясь губами ее волос, а потом обхватил нежное лицо девушки ладонями и страстным поцелуем приник к ее губам. *** В Монтелу пожаловал сам Юг. Маркиз д'Андижос, жгучий брюнет с торчащими пиками усов и горящими глазами, в двухцветных желто-оранжевых рингравах, которые искусно скрывали полноту этого весельчака и кутилы, представил барону приехавших вместе с ним графа де Карбон-Доржерака и юного барона Сербало - на предстоящем бракосочетании они должны были выступать в роли свидетелей. Приехавших пригласили в гостиную, где де Сансе выставили на столы все, что было у них лучшего: мед прямо из ульев, фрукты, простоквашу, жареных гусей и вина с виноградника Шайе. Гости умирали от жажды. Но несмотря на это, маркиз д'Андижос, отхлебнув глоток вина, отвернулся и, метко сплюнув прямо на плитки пола, сказал: - Клянусь святым Поленом, барон, вино Пуату обдирает мне язык! Оно до того кислое, что у меня на зубах заскрипело. Эй, гасконцы, тащите бочки! Его простота и чистосердечие, певучая речь и даже исходивший от него запах чеснока не только не вызвали неприязни у барона де Сансе, но привели в полный восторг. Маркиз и его спутники то и дело поглядывали на Анжелику с восхищением, которое эти пылкие южане не могли скрыть. Они осыпали ее комплиментами, смысла половины которых она не понимала, потому что они говорили очень быстро и с невероятным акцентом, неузнаваемо изменявшим каждое слово. - Мадемуазель де Сансе, - поклонился д'Андижос. – Мой друг, граф де Пейрак, возложил на меня свои обязанности в выполнении всех формальностей, лишив, однако, очаровательных прав, - он издал горестный вздох. – Право слово, мне впору кусать локти, что при нашей первой встрече я не разглядел такой восхитительный бриллиант! Из маленькой проказницы вы превратились в ослепительную красавицу. Черт побери, Пейраку всегда везет! - Рада вас видеть, маркиз, - сделала реверанс девушка, смущенно опуская глаза. Она еще не привыкла к прямолинейности и словоохотливости гостей. - Думаю, граф поручил вам это дело, поскольку считает вас своим лучшим другом, заслуживающим всяческого доверия. - Как вы добры и очаровательны, - рассмеялся маркиз, целуя ей руку. – Теперь я понимаю, почему Жоффрей без ума от вас. Он передал вам подарки и вот это, - мужчина вытащил небольшой прямоугольник из кармана камзола. - Письмо, - выдохнула Анжелика. - Прошу, – д'Андижос протянул ей конверт. - Ах, как же приятно видеть такую искреннюю радость в ваших чудных изумрудных глазах. Я чувствую себя настоящим Купидоном, - а после добавил, видя, как Анжелике не терпится прочитать послание. – Думаю, все Вас поймут, если Вы пожелаете пойти к себе и взглянуть на подарки. Она кивнула, сделала присутствующим реверанс и поспешила наверх, на ходу раскрывая конверт. «Душа моя! Я с нетерпением жду вашего скорейшего прибытия в солнечную Тулузу, в отель «Веселой науки», где уже все готово к приезду моей будущей супруги. Уверен, что едва вы появитесь здесь, как город засверкает яркими огнями, праздники приобретут поистине грандиозный размах, и вы станете королевой этого розового города, как стали королевой моего сердца, которое невыносимо тоскует в разлуке с вами. Анжелика, любовь моя, постарайтесь проявить благоразумие и не впутываться ни в какие истории. Доверяйте во всем маркизу и его спутникам, они станут вашими верными рыцарями и защитниками. Надеюсь, Вам понравятся подарки. Жоффрей де Пейрак.» Анжелика еще несколько раз перечитала письмо. С волнением всматривалась она в строчки, написанные рукой графа, и сердце ее замирало от любви к нему. Она даже не сразу почувствовала, как кто-то дергает ее за руку. Мари-Агнесс звонким голоском кричала ей прямо в ухо: - Анжелика! Анжелика, посмотри, такие чудесные вещи… В большой комнате стояли огромные, обитые железными полосами сундуки из сыромятной кожи, которые называли гардеробами. Слуги и служанки, откинув крышки сундуков, выкладывали их содержимое на пол и колченогие кресла. На широкой кровати Анжелика увидела платье из зеленой тафты, как раз такого оттенка, как ее глаза. Необычайно тонкое кружево украшало корсаж на китовом усе, а шемизетка была сплошь расшита цветами из брильянтов и изумрудов. Такие же цветы были на узорчатом бархате верхнего платья черного цвета. Его полы были отвернуты и заколоты брильянтовыми аграфами. Это платье было великолепно и явно выбрано специально для нее. В нем не было и намека на кричащую роскошь, как в алом платье де Модрибура. Девушка провела пальцами по подолу. - Это ваше свадебное платье, - сказал поднявшийся к ним маркиз д'Андижос. - Граф де Пейрак долго выбирал среди материй, доставленных из Лиона, такую, что подошла бы к вашим глазам. - А это! А вот это! Ты только посмотри, Анжелика! - повторяла Мари-Агнесс, и ее личико, похожее на мордочку маленькой пугливой мышки, сияло от восторга. Вместе с младшими братьями, Альбером и Жаном-Мари, она ворошила тончайшее белье, открывала коробки, в которых лежали ленты и кружевные отделки, веера из пергамента и перьев. Был здесь и очаровательный дорожный несессер из зеленого бархата на белой камчатой подкладке, отделанный позолоченным серебром, в котором лежали две щетки, золотой футляр с тремя гребнями, два зеркальца итальянской работы, квадратная коробочка для булавок, два чепчика, ночная сорочка из тонкого батиста, подсвечник из слоновой кости и атласный зеленый мешочек с шестью восковыми свечами. Были еще другие платья, менее роскошные, но тоже очень красивые, перчатки, пояса, маленькие золотые часики и бесконечное количество каких-то мелочей, о назначении которых Анжелика даже не догадывалась. При виде таких богатств она испытала почти детскую радость и в то же время впервые ощутила восторг женщины, которую инстинктивно тянет к нарядам и красоте. Маркиз д'Андижос открыл плоский футлярчик, и в комнате, куда набились уже и служанки, и лакеи, и работники с фермы, раздался дружный возглас изумления, а потом пробежал восхищенный шепот. На белом атласе сверкало ожерелье ослепительного, в три ряда, жемчуга с золотистым отливом. Лучшего украшения для новобрачной нельзя было и придумать. Тут же лежали серьги и две нитки жемчуга помельче, которые Анжелика приняла было за браслеты. - Это украшения для волос, - разъяснил маркиз д'Андижос. Несмотря на свое брюшко и повадки славного вояки, он оказался весьма сведущ в тонкостях моды. - Надо приподнять немного волосы, хотя, по совести говоря, я не очень-то представляю, как это делается. - Я вас причешу, мадемуазель, - вмешалась рослая плотная служанка, подходя к Анжелике. Она была моложе Фантины Лозье, но до странного походила на нее. То же сарацинское пламя - память о давних нашествиях - опалило ее кожу. Обе женщины исподлобья бросали друг на друга неприязненные взгляды. - Это Маргарита, молочная сестра графа де Пейрака. Она служила многим знатным дамам Тулузы и подолгу жила со своими хозяевами в Париже. Теперь она будет вашей горничной. Служанка ловко приподняла тяжелые золотистые волосы Анжелики и туго оплела их нитями жемчуга. Затем она решительным жестом вынула из ушей Анжелики скромные сережки, которые барон де Сансе подарил дочери в день первого причастия, и заменила их роскошными серьгами. Теперь наступила очередь ожерелья. - Ах, для него декольте должно бы быть больше! - воскликнул барон Сербало, устремив взгляд своих черных и блестящих, как лесная ежевика после дождя, глаз в вырез платья Анжелики. Маркиз д'Андижос без долгих разговоров стукнул его тростью по голове. С зеркалом в руке к Анжелике подбежал паж. Анжелика увидела себя в этом новом обличье. Ей показалось, что вся она, и даже нежная, шелковистая кожа лица с легким румянцем на щеках, словно излучает сияние. Радость, вырвавшись из самой глубины ее существа, распустилась на губах очаровательной улыбкой. "А ведь я красива", - подумала она. Через неделю свадьба по доверенности состоялась. Увеселения длились три дня. Танцевали во всех окрестных деревнях, а вечером в день свадьбы в Монтелу устроили фейерверк, в воздух взлетали ослепительные ракеты и петарды. Расставленные во дворе замка и за его стенами вплоть до самых лугов длинные столы ломились от кувшинов с сидром и вином, от блюд со всякими яствами и фруктами, и крестьяне, то и дело подходившие туда угоститься, с изумлением взирали на шумных гасконцев и тулузцев, чьи бубны, лютни, скрипки и звонкие голоса заглушали деревенских скрипача и свирельщика. В последний вечер перед отъездом новобрачной в далекий Лангедок был устроен пир во дворе замка, на который пригласили именитых соседей и владельцев окрестных поместий. Прибыл и эконом Молин с женой и дочерью. На следующий день четыре кареты и две тяжело нагруженные повозки двинулись по направлению к Ниору. Анжелике просто не верилось, что весь этот праздничный кортеж с лошадьми, скрипящими повозками и кричащими форейторами - ее свита, что столько шумихи поднято из-за нее, мадемуазель де Сансе, которая никогда не знала иных провожатых, кроме вооруженного пикой старого солдата. Слуги, служанки и музыканты теснились в повозках, вместе с багажом. Кортеж двигался по залитым солнцем дорогам, среди цветущих садов, оставляя за собой запах свежего лошадиного навоза. А сидящие в повозках смуглокожие дети Юга беззаботно смеялись, пели и бренчали на гитарах. Они возвращались домой, в свой жгучий край, пропитанный ароматами вина и чеснока. *** Тулуза встретила ее песнями и музыкой. Небо было ярко-синее. По обе стороны дороги тянулись поля здесь уже пожелтевшей кукурузы, и от них веяло жаром. К карете приближалась яркая цепочка танцующих фарандолу. Множество детей, одетых в странные костюмы, сшитые из больших красных и зеленых ромбов, прыгали, проделывали ошеломляющие сальто-мортале, чуть ли не кидались под ноги лошадям. Всадники тоже были наряжены в причудливые ливреи из розового атласа, украшенные белыми перьями. - О, вот они, властелины любви! Итальянские комедианты! - ликовал маркиз, от восторга так размахивая руками, что это становилось небезопасным для окружающих. - Ах, Тулуза, Тулуза!.. Анжелика вышла из кареты на песчаную дорогу. Толпа расступилась, и вперед вышел Жоффрей де Пейрак, одетый в костюм из пурпурного бархата. Сердце Анжелики пропустило удар, когда она увидела его высокую худощавую фигуру. Хромая, граф приблизился к ней, и в свете яркого южного солнца отчетливо обозначилось его лицо, иссеченное шрамами, в обрамлении густых черных волос. Девушка внезапно подумала, что если бы она не знала его раньше, то, наверно, сейчас испугалась бы до смерти, настолько необычным и отчасти дьявольским выглядел ее будущий муж. Она присела в заученном реверансе и выпрямилась, встретившись с внимательным взглядом его темно-карих глаз. И ей вдруг до смерти захотелось, наплевав на все церемонии, броситься навстречу Жоффрею и замереть в его объятиях, наслаждаясь теплом сильных рук и нежностью поцелуев. Увидев, как внезапно вспыхнули ее глаза, он понимающе улыбнулся. - Мадемуазель де Сансе, - сказал де Пейрак, и она почувствовала, как при звуке его голоса сладкая дрожь пробежала по всему ее телу. – Не могу передать ту радость, которую испытываю, приветствуя вас здесь, в Тулузе. Поездка не утомила вас? Вы немного бледны... - Не волнуйтесь, это просто усталость от дороги. Путь был слишком долгим, - ответила она, со значением глядя на него. - Теперь вы дома, - прошептал граф, склоняясь к ее руке. *** - Госпожа, - голос Марго заставил Анжелику отвлечься от воспоминаний. – Пора. Анжелика была одета в великолепное белое бархатное платье с аппликациями из белого атласа. Застежки и банты были украшены брильянтами. Бросив на себя последний взгляд в зеркало, она ободряюще улыбнулась своему отражению и поспешно вышла за дверь, навстречу своей новой судьбе. В полдень под перезвон колоколов кортеж направился в собор, где встречать новобрачных на паперть вышел сам архиепископ. Во время церемонии Анжелика украдкой поглядывала на графа и ловила себя на том, что губы ее то и дело расплываются в радостной улыбке, которую она не могла - да и не хотела - сдержать. Глаза графа тоже искрились весельем, и когда он надел ей на палец сверкающее обручальное кольцо, нежно пожав тонкие пальчики своей юной жены, она на секунду замерла от переполняющего ее счастья, а потом с пронзительной ясностью осознала, что теперь принадлежит ему, навсегда. А он - ей... После обряда благословения Анжелика, по обычаю самой высшей знати, шла от алтаря одна. Под сводами ее ожидал граф де Пейрак. Протянув ей руку, он вывел ее из собора и остановился на пороге. Анжелика изумленно огляделась вокруг. Можно было подумать, что весь город высыпал на улицу. Она никак не могла поверить, что вся эта шумиха вызвана ее бракосочетанием. Анжелика невольно поискала глазами зрелище, которое заставляло толпу так радостно улыбаться и прыгать от восторга. Но все взоры были устремлены на нее. И именно ей кланялись сеньоры с пылкими взглядами и дамы в ослепительных нарядах. И тут она почувствовала, что Жоффрей де Пейрак сжимает ее ладонь. Заговорщицки улыбнувшись ей, он выступил вперед и поднял вверх руку, в которой лежала рука Анжелики. - Графиня де Пейрак де Моранс д'Ирристрю, моя жена. И в голосе его прозвучала нескрываемая гордость, ведь он наконец-то завладел самым драгоценным сокровищем на свете - сердцем своей маленькой феи из Пуату... Эпилог. Домик на Гаронне На Тулузу опустилась ночь. На темно-синем небе засияла луна, окруженная звездами. Мир вокруг отступил, оставляя только лишь силуэты, темнеющие в неярком свете. Лента реки сверкала причудливой змеей, стремясь куда-то за горизонт, окруженная полями кукурузы и виноградниками. Анжелика сидела на балконе, облокотившись на балюстраду, и любовалась открывающимся перед ней видом, машинально вытаскивая украшения из волос. Это могла сделать и Марго, но девушка отослала горничную, уверенные, ловкие движения которой и насмешливый огонек, сверкающий в глубине черных глаз, вызывали у Анжелики робость. Ей наконец удалось распустить прическу. Волосы рассыпались по ее обнаженным плечам, и она тряхнула ими, как некогда в детстве, непокорным движением маленькой дикарки. Она еще не могла до конца осознать все те перемены, что произошли с ней за последнее время. Осознать свое счастье. Ей чудилось, что все это - ликующая Тулуза, пышная свадьба, окружающая ее роскошь - всего лишь сон. Немного пугающий, но такой пленительный. Она с нетерпением ждала Жоффрея, ждала минуты, когда они наконец-то останутся вдвоем, когда он развеет все ее тревоги одним ласковым словом, нежным поцелуем, когда кольцо его рук оградит ее от этого нового для нее мира, к которому она пока еще не привыкла. Но сейчас, когда этот момент должен был вот-вот настать, Анжелика вдруг поняла, что какая-то часть её хотела бы остаться беззаботной маленькой девочкой, бегающей с ватагой мальчишек по лесам Пуату. Возможно, в этом были виновато предсказание Мелюзины или же непривычный ажиотаж вокруг нее, но Анжелика чувствовала, что боится. И тут ей почудился какой-то шорох. Она обернулась. Прислонясь к косяку балконной двери, на нее смотрел граф. Он сменил свой красный костюм на черные бархатные штаны и очень короткий камзол из той же материи, открывавший в талии и на рукавах батистовую рубашку. Жоффрей уже около минуты наблюдал за девушкой. Она сидела на кушетке, рассеянным взглядом скользя по раскинувшемуся перед ее глазами восхитительному пейзажу, залитому лунным светом, и была так глубоко погружена в раздумья, что даже не заметила его появления. В которой раз он залюбовался ее природной грацией, естественной женственностью, без примеси жеманства и кокетства. Вокруг шипели: «Маленькая дикарка из Пуату», а он восхищался ее восторженным и слегка наивным взглядом, каким она смотрела на все вокруг, её искренней улыбкой, которой она мгновенно располагала к себе даже самых задиристых его друзей. Да и разве он сам невольно не попал под обаяние ее колдовских глаз? Сердце его забилось сильнее, когда на празднике он краем глаза заметил, как Марго уводит новобрачную из-за стола. Пожалуй, такого волнения, как сейчас, он не испытывал с того далекого времени, когда открывал для себя тонкую и загадочную науку любви. Он чувствовал себя молодым трубадуром, впервые идущим на свидание к своей Прекрасной даме, и это сравнение заставляло его одновременно и замирать от восторга, и с недоумением спрашивать себя, а возможно ли это после всего, что он пережил, что испытал? Анжелика дарила ему давно забытые ощущения новизны, юности, свежести, и голова его кружилось от любви к ней и желания поскорее заключить в свои объятия. Войдя в комнату, Жоффрей даже на миг растерялся, увидев спальню пустой, но потом обнаружил, что дверь на балкон приоткрыта, а его молодая жена в роскошном свадебном платье устроилась на низкой кушетке, стоящей около балюстрады. Когда она обернулась, он увидел, сколько волнения, почти страха, плескается в ее изумрудных глазах. Он медленно подошел к Анжелике и отвесил ей глубокий поклон. - Вы разрешите мне сесть рядом с вами, сударыня? Она молча кивнула, наблюдая, как человек, ставший ее мужем всего несколько часов назад, садится около нее на кушетку и небрежно опирается рукой на золоченый подлокотник. Он был настолько же спокоен, насколько она взволнована, и Анжелика ругала себя за то, что не может скрыть от него своих лихорадочно горящих глаз и вспыхнувших обжигающим румянцем щек. Она закусила губу и отвернулась, избегая смотреть в его слегка прищуренные насмешливые глаза. - Здесь красиво, - тихо проговорила она, не зная, что еще сказать, и надо ли что-то говорить. - Да, - в тон ей ответил де Пейрак. – Особенно Тулуза прекрасна во время Цветочных игр. - Цветочных игр? – чуть склонив голову набок и бросив на него быстрый взгляд, переспросила Анжелика. - Я рассказывал вам, моя дорогая, об Отеле Веселой Науки, — мягко улыбнулся граф де Пейрак. — Все изящество, вся галантность, которыми славилась Аквитания и, следовательно, Франция, должны вновь возродиться в этих стенах. В Тулузе только что состоялось присуждение премий Тулузской литературной академии, знаменитые «Цветочные игры». «Золотой фиалки» удостоен один молодой поэт из Руссильона. Со всей Франции и даже со всего мира привозят поэты свои творения на суд в Тулузу, на родину лучезарной вдохновительницы трубадуров прошлых времен Клеманс Изор. - Клеманс Изор? – повторила девушка, подаваясь вперед. Низкий тембр голоса Жоффрея завораживал ее, она могла слушать его часами. - Это очень старинная легенда, - ответил мужчина, откидываясь на спинку кушетки и устремляя задумчивый взгляд на погруженный в сон парк и белоснежную мраморную беседку, стоящую в его глубине. – В семье лангедокского графа Луция Изора родилась дочь Клеманс. Повзрослев, она влюбилась в рыцаря графа Рауля Тулузского, побочного сына Раймонда Тулузского, но её отец не дал им пожениться, юноша ушел на войну и там погиб. Клеманс дала обет сохранить верность покойному и посвятить себя поэзии и меценатству. Она так и не вышла замуж, а свои средства завещала на проведение конкурсов окситанской поэзии под названием «Цветочные Игры». - Какая печальная история, - тихо вздохнула Анжелика. - Да, трагедия и любовь, как правило, тесно связаны, и именно об этом слагали песни и стихи трубадуры, которые потом исполняли, путешествуя по городам и замкам влиятельных сеньоров. Жоффрей тихо запел одну из старинных баллад. Было видно, что девушка успокоилась и даже заулыбалась. Он готов был рассказывать ей легенды и петь всю ночь, если она этого захочет. Он был готов ждать ее, сколько потребуется. Ведь ему было нужно не только ее тело, но и ее любовь... Анжелика придвинулась чуть ближе. По телу ее пробежали мурашки, в горле пересохло, все вокруг было словно пропитано любовью, желанием. И глаза мужчины напротив, и слова песни, которую он исполнял, были наполнены призывом, странно волнующим, манящим, головокружительным. - О чем эта песня? – спросила она, как только Жоффрей закончил петь. - О любви, об этой волшебной ночи... - Любви? - голос девушки чуть дрогнул, а рука коснулась плеча мужчины. Мягким движением он обнял ее за талию и заглянул в глаза. – Там в саду есть маленький зеленый водоем, в котором утонула луна, словно жабий камень в рюмке с анисовым ликером… У этой воды цвет ваших глаз, моя душенька. Во всем мире я ни разу не встретил таких необычных, таких пленительных глаз. А розы, которые гирляндами обвивают наш балкон! Они такого же цвета, как ваши губы. Анжелика завороженно смотрела на него и чувствовала, как он медленно проводит кончиками пальцев по ее губам, заставляя их слегка приоткрыться. - Ты вся дрожишь. Тебе холодно? – прошептал он, наклоняясь так близко, что она почувствовала его горячее дыхание на своей щеке. - Нет, - и девушка, подавшись вперед, растворилась в восхитительной сладости поцелуя. Губы, уже однажды опьянившие ее, снова повергли ее в водоворот неведомых прежде ощущений. Все пробудилось в ней в предчувствии высшего блаженства, которому ничто теперь не могло помешать, упоение охватило ее с такой силой, что она испугалась и отпрянула от Жоффрея, но тут же снова прижалась к нему, не в силах расстаться даже на миг. - Пойдем, - вставая с кушетки, увлек ее за собой де Пейрак. Анжелика ступала по выложенному мозаикой полу, не чувствуя под собой ног, словно плыла. Около алькова горел ночник, хотя в нем и не было необходимости, поскольку лунный свет проникал в самую глубину спальни, отчего обшитые кружевами простыни на огромной кровати напоминали снежно-белую пену. Она услышала легкий шорох упавшего к ее ногам платья и свое прерывистое дыхание, когда руки мужа коснулись ее обнаженной кожи. Сердце оглушительно забилось в груди, губы пересохли от волнения, когда Жоффрей осторожно опустил ее на белоснежные подушки, благоухающие фиалкой. Анжелика откинулась назад, пытаясь ускользнуть от его ласк, которые открывали ей все новые и новые истоки наслаждения, о которых она даже и не подозревала. Страх был забыт, и весь ее мир сосредоточился на одном человеке. На его руках, ласкающих ее тело, на его губах, целующих ее. Она подчинялась ему, а он с безграничным терпением и беспредельной нежностью открывал дня нее новый, еще не изведанный, но такой манящий мир любви. Жоффрей сдерживал свою страсть, понимая, как юна и пуглива эта пленительная нимфа, завладевшая его сердцем, еще не осознающая силы своих чар и потому требующая к себе особого подхода, особого внимания. Анжелика была создана для любви, и это читалось во всем - в движениях ее тела, ее взглядах, прикосновениях, и он сходил с ума от желания сделать ее своей, раствориться в упоительном восторге обладания этой женщиной, самой восхитительной, самой желанной, воплощающей в себе всех других женщин... А она словно чувствовала себя во власти какой-то неведомой силы, которая жила не столько вне ее, сколько в ней самой и толкала в бездну страсти. Анжелика погрузилась в блаженство, пронзительное и пьянящее; отбросив всякую стыдливость, она отдавалась самой смелой ласке; она закрыла глаза, ее уносил какой-то сладостный поток. Ее не возмутила боль, так как всем своим существом она жаждала господства над собой. И когда он овладел ею, она не закричала, а лишь невероятно широко раскрыла свои зеленые глаза, словно желая навсегда запечатлеть в своей памяти эту волшебную ночь, которая соединила ее с мужчиной, предназначенным ей Судьбой. *** Воздух уже был наполнен утренней свежестью, хотя солнце еще не показалось из-за горизонта. Анжелика стояла на балконе, впитывая в себя прелесть нового утра - утра, которое она встречала обновленной, словно распустившийся навстречу солнечным лучам цветок. Ее переполнял восторг, когда она вспоминала прошедшую ночь. Анжелика почти не спала, но ничуть не чувствовала себя уставшей. Напротив, она была абсолютно счастлива, и все ее вчерашние страхи казались ей глупостью. Она любит Жоффрея, он любит ее и, что бы не готовила им в будущем жизнь, ничто не сможет их разлучить и разрушить то чувство, что есть между ними... Тут она почувствовала, как ее кожи коснулась мягкая ткань индийской шали, защищая от прохладного утреннего ветерка. - Вы замерзнете, графиня, - прошептал Жоффрей, нежно прикасаясь губами к ее плечу. Анжелика повернулась к нему и обвила руками его шею. - Но вы же меня согреете? - лукаво улыбнувшись, ответила она. - Непременно, - в темных глазах мужчины загорелся огонек страсти, и он теснее прижал ее к себе. Анжелика перестала улыбаться, чувствуя, как от этого взгляда все внутри замирает. - Жоффрей, я люблю тебя, - произнесла она шепотом. - Я тоже люблю Вас, моя маленькая фея, пленительная и неповторимая, восхитительная, словно весна, - прошептал граф, беря ее лицо в ладони. – Не меняйтесь, Анжелика, всегда оставайтесь такой же, как сейчас... - Я обещаю вам, - проговорила она за секунду до того, как его губы снова завладели её губами.
Violeta: Клеманс Рада, что смогла внести небольшой вклад в вашу замечательную работу. Получала истинное удовольствие, читая очередную новую главу, и особенно радовало то, что на правах беты читала ее самой первой. Мне немного жаль, что фанф закончен, а с другой стороны - я рада, что у него такая шедевральная концовка, нежная, чувственная, красивая, именно такой тулузской свадьбы хотелось в романе. Еще раз спасибо за замечательную историю и с наступающим!
Анна: Клеманс Чудесная история! Теперь хочется перечитать ее с самого начала) Спасибо!
Nastia: Ох читала и не верилось что это конец ваш фанфик мою душу зволновав нет слов прост . Жаль только что он уже кончился Надеюсь вы дальше будете нас баловать своим творчеством
полная версия страницы