Форум » Творчество читателей » Волею судьбы. » Ответить
Волею судьбы.
Violeta: Эпиграф: Люди и сами отлично умеют творить зло, без какого бы то ни было вмешательства дьявола. Джоанн Харрис "Персики для месье кюре". Глава 1. Франсуаза. Франсуаза расположилась на низеньком пуфике перед туалетным столиком, с нетерпением ожидая, пока Марго закончит колдовать над ее прической. Молодая женщина то барабанила пальцами по мраморной столешнице, то вдруг начинала перебирать украшения в тяжелом резном ларце, нервно надевая на тонкие пальцы изящные кольца и тут же снимая их, прикладывала к мочкам ушей изумительной работы серьги, а к белоснежной груди - роскошные колье. Было видно, что ее совсем не интересует то, что она видит в зеркале, скорее, она желала отвлечься от тягостных мыслей, владеющих ею. Наконец, раздраженно захлопнув крышку ларца, Франсуаза произнесла: - Марго, мессир граф у себя? - Нет, мадам, его милость изволили отбыть еще рано утром, - голос горничной звучал ровно, но графине послышалась в нем легкая издевка. - Он просил что-то передать мне? - женщина изо всех сил сжала подвернувшийся ей под руку черепаховый гребень, борясь с желанием запустить им в гладкую поверхность зеркала, в отражении которого она видела невозмутимое лицо Марго. О, как она ненавидела эту деревенщину, которую муж приставил к ней, словно соглядатая. - Нет, госпожа графиня, - "как и всегда", словно издеваясь, крутилось в голове у Франсуазы окончание этой фразы. - Ты закончила? - она аккуратно отложила гребень в сторону. Только бы суметь сдержаться, только бы не закричать и не отхлестать эту дуреху по щекам... - Да, ваше сиятельство, - Марго отступила на шаг назад и застыла, сложив перед собой руки. На ее лице невозможно было прочесть никаких эмоций, она молча стояла, ожидая дальнейших распоряжений. - Позови девушек, пусть они помогут мне одеться. А ты можешь быть свободна. - Как будет угодно госпоже, - горничная слегка склонила голову и скрылась за дверью. - Дрянь, - прошипела ей вслед Франсуаза. - Вот бы ты грохнулась с лестницы и сломала себе шею, чертова гугенотка. В комнату, словно дуновение легкого ветерка, впорхнули две хорошенькие девушки-камеристки, которых молодая графиня наняла сразу же по приезду в Париж. - Ваше сиятельство, вы сегодня ослепительны! - прощебетала одна, а другая восхищенно прижала руки к груди. Франсуаза милостиво им улыбнулась. Приятное разнообразие после постного лица Марго. На кровати лежало приготовленное горничной платье. Темно-зеленое, из тяжелого узорчатого бархата, с пеной белоснежных кружев на рукавах и вышитым золотом и драгоценными камнями корсажем. По подолу тоже шла вышивка, к которой добавлялись маленькие жемчужинки, создающие изящный рисунок и придающие наряду некую воздушность. Платье было восхитительным, но совсем не нравилось Франсуазе. Муж в который раз проявил свое пренебрежение к ней, заказав гардероб, совершенно не согласуясь с ее желаниями. Вместе с тем, молодая женщина не могла упрекнуть супруга в отсутствии вкуса - она знала, что будет выглядеть в этом наряде обворожительно. Франсуазу захлестнуло раздражение: как же изысканно Жоффрей дал ей понять, сколь мало для него значит ее мнение, и что доставить ей удовольствие не входило в его планы, а скорее наоборот, в его поступке сквозило откровенное неуважение к ней. Когда же это произошло? Отчего так вышло, что теперь они с мужем стали чужими людьми, словно не было того счастливого времени, когда Франсуаза была для него королевой, Прекрасной дамой, когда он предугадывал каждое ее желание, исполнял любой каприз, убеждая ее в своем неизменном восхищении? Пока девушки осторожно надевали на нее роскошное платье, Франсуаза вспоминала тот вечер, когда узнала, что Жоффрей собирается уехать в столицу. Это случилось вскоре после визита его величества Людовика в Тулузу, во время которого молодой король гостил в Отеле весёлой науки и оказывал юной графине весьма красноречивые знаки внимания, восхищаясь ее красотой и выражая настойчивое желание поскорее увидеть их с мужем при дворе. Франсуаза была так счастлива, купаясь в лучах мужского внимания и бесконечного потока комплиментов, что не сразу заметила изменения в поведении супруга, который вдруг стал с ней холодно-вежлив и отстранён. Молодая женщина знала, что ревность не могла быть тому причиной, поскольку внимание к ее персоне со стороны многочисленных кавалеров всегда льстило графу, который с удовольствием отмечал полные неподдельного восхищения взгляды, обращённые на его жену. Поэтому Франсуаза решила, что все дело в увлечении мужем занятиями наукой. Жоффрей стал подолгу уединяться в своей лаборатории, все чаще оставаясь там до самого утра и напрочь забывая о прелестях юной супруги. Но это не сильно волновало ее до того момента, пока по Тулузе пожаром не пронеслась весть о его скором отъезде. Франсуаза тогда вбежала в его кабинет, сверкая глазами, и быстро заговорила: - Почему вы не сказали мне, что уезжаете? Граф холодно посмотрел на нее. По его губам скользнула саркастическая улыбка, которую она так ненавидела, и, лениво цедя слова, проговорил: - С каких пор, госпожа графиня, я должен ставить вас в известность о своих планах? Франсуаза задохнулась от возмущения. - Позвольте, сударь... Но граф, словно сочтя разговор законченным, направился к выходу из комнаты. Она схватила его за руку и заставила взглянуть себе в глаза. - Что происходит? Скажите же, Жоффрей, что между нами происходит? - Франсуаза, гордая до безумия, впервые говорила с просительной интонацией, ища в его темных глазах ответ на терзающий ее уже несколько недель вопрос. Он мучительно долго молчал, потом склонился к лицу жены, словно хотел ее поцеловать, и сказал: - Между нами? Между нами решительно ничего не происходит, мадам, - и, убрав ее руку с рукава своего камзола, ушел. Франсуаза долго стояла посреди комнаты, не в силах двинуться с места. В ее голове колоколом отдавались его последние слова: "между нами... ничего... не происходит... ничего...", и ей вдруг отчаянно захотелось убежать из этого роскошного дворца, от этого ставшего вдруг чужим мужчины, далеко-далеко, навсегда. В кабинет заглянула Марго и сдержанно проговорила: - Госпожа графиня, мессир граф велел передать вам, что завтра он уезжает в Париж, и вы будете сопровождать его. Прикажете собирать вещи? - Да, - Франсуаза обернулась к ней. Ее глаза лихорадочно заблестели. - Да, Марго, и немедленно! - она победно улыбнулась. Еще не все потеряно: Жоффрей берет ее с собой, он хочет, чтобы она была рядом с ним! А его внезапно изменившееся отношение к ней - это только плод ее разгоряченной фантазии. И вот теперь, стоя посреди комнаты в новом отеле, построенном, как еще недавно говорил муж, специально для нее, Франсуаза чувствовала, что потерпела сокрушительное поражение... Она непроизвольным жестом поднесла руку к груди, словно заново переживая то отчаяние, тот гнев, что испытала накануне. Мадам Скаррон, с оттенком легкой жалости поглядывая на подругу, поведала Франсуазе, что ее муж в открытую изменяет ей с женой герцога де Мерекура, и об этом судачит весь Париж, смакуя самые невероятные пикантные подробности. Она полночи прождала Жоффрея, чтобы объясниться с ним, но он так и не появился. Только под утро, когда ее сморил сон, муж буквально на несколько минут заехал в отель, чтобы переодеться, и снова отбыл. Теперь у Франсуазы словно открылись глаза: охлаждение, которое началось еще несколько месяцев назад в Тулузе, перешло в откровенное пренебрежение здесь, в Париже. С головой окунувшись в столичную жизнь, молодая графиня и сама первое время едва вспоминала о муже: приемы, балы, салоны, театры. В отсутствие вечно занятого супруга, все эти месяцы она предавалась радостям светской жизни, не замечая, как с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга. В последнее время граф не ставил жену в известность о своих отлучках, не сопровождал ее на приемы, не интересовался, как она проводит свободное время. А разве она была против? Разве требовала его компании, искала его общества? Новость об измене мужа, ставшая достоянием парижского высшего света, прогремела, как гром среди ясного неба, выбив у Франсуазы почву из под ног. Таким возмутительным образом Жоффрей демонстрировал супруге свое равнодушие и презрение, ясно давая понять, что между ними все кончено. Может быть, ей стоило остаться в Тулузе? "И похоронить там себя за вышиванием?" - одернула саму себя Франсуаза. Перед ее глазами вдруг встало худое и бледное лицо Дианы де Грансень, изможденной долгими молитвами и пьяными выходками гуляки-мужа. Мать Франсуазы была благочестивой и верующей женщиной, которой приходилось мириться с разгульным образом жизни супруга, не стремящегося скрывать свои похождения. Благодаря слугам, одна из таких историй стала известна широкому кругу знакомых и со временем обрела ошеломительную популярность в модных салонах*. Неужели и ее ждет такая же участь: слышать о выходках неверного мужа и закрывать на них глаза? Ну нет! Она приехала в Париж блистать, и так оно и будет. Ничто не заставит ее уехать, пусть даже у Жоффрея в любовницах перебывают все потаскухи столицы! Но все же гордость молодой женщины была уязвлена. Франсуаза поклялась себе, что не будет, подобно своей матери, терпеть измены супруга. Она заставит Жоффрея уважать себя. И рано или поздно он поймет, как неосмотрительно с его стороны было так пренебрегать собственной женой и ранить ее чувства. Она из Мортемаров, а они не прощают обид и жестоко мстят своим обидчикам! Закончив утренний туалет, Франсуаза позвала Марго: - Вели заложить карету - я хочу навестить сестру, - не терпящим возражения голосом распорядилась она. - И еще, сегодня я не буду ужинать дома. Можешь так и передать господину графу. _____________ *Однажды ночью Габриель де Рошешуар, маркиз де Мортемар вернулся домой очень поздно, а его жена, как обычно ожидавшая его, в очередной раз не смогла удержаться от нравоучений и спросила: - Откуда вы явились? Вы так и будете проводить свою жизнь в компании с чертями? На что господин де Мортемар ответил: - Я не знаю, откуда я пришел, но я знаю, что мои черти в лучшем настроении, чем ваш ангел-хранитель.
Violeta: МА пишет: Когда все есть, хочется чего-то другого Когда все есть, хочется в лабораторию - и работать, работать, работать! МА пишет: А кто будет утешать Анжелику с незаконнорожденным ребенком на руках? Или это будет малыш "под прикрытием" законного мужа? Так не хочу, противно как-то Не надь нам младенцев, там и без них сложна фиалка пишет: Ух, че делается. Просто супер. Какая стервочка однако, чувствую придётся Анж утешать Жоффу новым бэбиком. Девушки, вы просто умнички, , "отчизна" вас не забудет И орденом наградит
МА: Violeta пишет Когда все есть, хочется в лабораторию - и работать, работать, работать! Посмеялась . Но как мы знаем, у Нинон лаборатории нет, а Анжелика, так уж случилось, есть Не надь нам младенцев, там и без них сложна Приветствую и одобряю такой подход! Даешь младенцев вовремя!
Арабелла: МА пишет: Но как мы знаем, у Нинон лаборатории нет, а Анжелика, так уж случилось, есть И как это граф все без молока и без молока... в Париже уже незнамо сколько времени, и без любимой колбы с ретортами Атенаис видит его нечасто, значит дома граф не ночует? Или просто не изволит встречаться с благоверной и живет на своей половине дома? Не у любовницы же... В книге вроде бы нет, а в фильме у него была лаборатория в доме, облюбованная старым аптекарем. Кстати, чем занимается граф в свободное от любовницы и посещений салонов, время? Удивительно эгоистичным и холодным получается образ Атенаис-Франсуазы. Совсем ведь молоденькая девушка Атенаис в характере, да. Здесь не только холод и эгоизм, но также непомерное тщеславие и амбициозность, которые во всей красе проявились как раз во время королевского визита.
Violeta: Арабелла пишет: В книге вроде бы нет, а в фильме у него была лаборатория в доме, облюбованная старым аптекарем. В книге точно не было, а с учеными разными граф мог и лично встречаться. Арабелла пишет: Атенаис в характере, да. Здесь не только холод и эгоизм, но также непомерное тщеславие и амбициозность, которые во всей красе проявились как раз во время королевского визита. Рада, что мы с редактором нужные акценты расставили
фиалка: Арабелла пишет: Атенаис видит его нечасто, значит дома граф не ночует? Действительно, где это его носит? Violeta пишет: Рада, что мы с редактором нужные акценты расставили А давайте, мы Ваши акценты и в салоне у Нинон уже почитаем? А? Ну прям плиз, плиз
Violeta: фиалка пишет: А давайте, мы Ваши акценты и в салоне у Нинон уже почитаем? А? Ну прям плиз, плиз В процессе! Все спят уже, а мы со Светлячком пишем
Светлячок: Violeta пишет: Все спят уже, а мы со Светлячком пишем Ага, потом автор идет спать, а я пишу, она встает, я пост сдаю и спать, а она пишет и пишет, нон-стоп прям)). фиалка пишет: Действительно, где это его носит? Так и Атенаис же тоже носит: то приемы, то театры, а дом большой, не захочешь, так и не встретишься). Но я за то, чтобы у Жофы была лаборатория. Автор, даешь лабораторию!!!
аня: Но я за то, чтобы у Жофы была лаборатория. Автор, даешь лабораторию!!! в тулузе была лаборатория)) и в фильме тож)
toulouse: Светлячок пишет: даешь лабораторию Чтобы, как в бородатом анекдоте всегда была отмазка. Жене говоришь, что ушел к любовнице. Любовнице - придется ночевать у жены. А сам - в лабораторию и работать, работать))) Анжелике тут точно ловить нечего, да и не до нее графу, у которого тыща мильёнов делов... Автор, а они при таком раскладе они вообще будут вместе или об таком варианте развития событий нам читать у Голон?
вредина: toulouse пишет: Автор, а они при таком раскладе они вообще будут вместе или об таком варианте развития событий нам читать у Голон? я под столом)))
Violeta: toulouse пишет: Анжелике тут точно ловить нечего, да и не до нее графу, у которого тыща мильёнов делов... Автор, а они при таком раскладе они вообще будут вместе или об таком варианте развития событий нам читать у Голон? Автор работает в этом направлении
toulouse: Violeta пишет: Автор работает в этом направлении Автор, вся надежда только на вас
Violeta: Глава 5. Жоффрей. Встреча у Нинон. - Моя сестра, Анжелика де Сансе де Монтелу, - раздался рядом с Пейраком женский голос, который отвлек его от приятной беседы с прекрасной Нинон. Имя показалось графу смутно знакомым, и, после недолгих раздумий, услужливая память вернула Жоффрея к событиям пятилетней давности, когда его поверенный в делах Молин предложил ему приобрести серебряный рудник некоего барона Армана де Сансе де Монтелу, чьи маленькие трудолюбивые мулы уже весьма продолжительное время способствовали их незаконной торговле с Испанией. Мысль о разработке месторождения показалась Пейраку весьма удачной, ведь это наверняка заставило бы замолчать тех, кто открыто сомневался в честности нажитого Жоффреем состояния, а, кроме того, удовлетворило бы его интерес к исследованиям и экспериментам в области рудного дела. Никто тогда и предположить не мог, что владелец - почти разоренный отец многочисленного семейства - откажется от продажи заброшенного клочка земли, желая сохранить Аржантьер в качестве приданного для одной из своих дочерей. В конце концов, Молину удалось убедить барона сдать рудник в аренду Пейраку на долгий срок за весьма внушительную сумму, что вполне удовлетворило обе стороны. И сейчас незнакомая девушка своим именем неожиданно напомнила графу о столь важной для него сделке, и Жоффрея вдруг одолело любопытство - а не ее ли пришлось бы взять ему в супруги, если бы владелец рудника оказался менее сговорчив? Забавно, если так. И, невольно улыбнувшись, он любезно осведомился: - Мадемуазель де Сансе? Скажите, а кем вам приходится барон Арман де Сансе? - Это мой отец, сударь, - тихо ответила девушка и подняла на него зеленые, как весенняя листва, глаза. "Удивительно красива", - молнией пронеслось в голове у графа. Темное золото роскошных волос, тонкий изящный профиль, совершенной формы губы с играющей на них легкой улыбкой, которая, впрочем, тут же увяла, едва незнакомка внимательнее рассмотрела его лицо. Что ж, Жоффрей уже давно привык к тому, что его внешность всегда шокирует новых знакомых, но страх, промелькнувший в глазах этой девушки, почему-то задел его. Графу редко когда доводилось сожалеть о своем уродстве, скорее, он бравировал им, выставляя напоказ, а тут вдруг неожиданно почувствовал досаду оттого, что глаза красавицы смотрят на него с неприязнью, а не с интересом, который обычно сквозил в обращенных к нему взглядах салонных кокеток. Желая произвести на девушку более благоприятное впечатление, Жоффрей галантно склонился к ее руке и произнес: - Граф де Пейрак де Моренс д'Ирристрю. Весьма рад нашему неожиданному знакомству. Она молча кивнула и опустила ресницы. Нинон, видя, что де Пейрак заинтересовался незнакомкой, понимающе улыбнулась и увлекла сестру очаровательной баронессы к буфету, предоставив графу возможность побеседовать с девушкой наедине. Грех было не воспользоваться этим шансом, и Жоффрей со всей возможной учтивостью спросил: - Не составите ли вы мне компанию, мадемуазель? - Как вам будет угодно, ваша светлость, - покорно проговорила она и направилась следом за ним к низкой кушетке, умостившись на самом ее краешке, чтобы быть как можно дальше от своего неожиданного и пугающего нового знакомого. Пейрак сделал небрежный знак рукой, и слуга сию же секунду с поклоном протянул им поднос, на котором искрилось в бокалах белое вино, от которого девушка, впрочем, отказалась. - В добром ли здравии ваш батюшка? - граф задумчиво крутил в пальцах хрустальный фужер, внимательно глядя на склоненный профиль баронессы. - Да, мессир, - пробормотала она и бросила быстрый взгляд в сторону своей сестры, стоящей на противоположном конце комнаты, словно взывая к той о помощи. Жоффрея внезапно охватило веселье. Черт возьми, какая скромность и пугливость, кто бы мог подумать! Ему вдруг захотелось растормошить ее, услышать что-то кроме односложных ответов и по-светски учтивых фраз. Он наклонился к девушке и заговорщицки прошептал: - Бьюсь об заклад, мадемуазель, что вы наслышаны обо мне и о тех странных делах, что творятся на руднике, который я взял в аренду у вашего отца. Баронесса еле заметно вздрогнула и тут же выпрямила спину. Она была предельно напряжена, и синяя венка у основания ее шеи забилась с неистовой скоростью, выдавая волнение мадемуазель де Сансе. "Ещё чуть-чуть, и она бросится от меня со всех ног", - усмехнулся про себя Пейрак и все так же тихо продолжил: - Говорят, что теперь там вход в саму Преисподнюю, а дьявол в моем лице бродит по округе и соблазняет юных красавиц... Неожиданно девушка резко обернулась к нему и с вызовом произнесла: - Я наслышана о вас, мессир. Но не настолько глупа, чтобы верить досужим сплетням. Теперь она смотрела на него в упор, не отводя взгляда. Ее изумрудные глаза потемнели, а губы сурово сжались. Граф невольно залюбовался ею, настолько она была хороша в этот момент. "А она не так застенчива, как могло показаться на первый взгляд", - со все возрастающим интересом подумал он. Поединок скрещённых взглядов - одного насмешливого, а второго негодующего - наконец был прерван словами Пейрака: - И все же, увидев меня впервые, вы были напуганы, не отрицайте, - он примирительно улыбнулся. - Значит, вас все же впечатлили рассказы о страшном колдуне, которые ходят обо мне в ваших краях. Сбитая с толку его доброжелательным тоном, она, немного помедлив, ответила: - Думаю, в ваших краях они тоже ходят, иначе архиепископ Тулузский не клеймил бы вас и ваш образ жизни со своей кафедры во время проповеди. Вот это поворот! - Так вы, сударыня, интересовались моей скромной персоной? - Пейрак почти смеялся. Беседа определенно начала доставлять ему удовольствие. - И готовы, подобно моему хорошему другу, монсеньору архиепископу, предать меня анафеме? - и Жоффрей, подражая торжественному тону церковников, нараспев проговорил: - Да проклянет его Бог-Отец, сотворивший человека! Да будет проклят он солнцем, и луною, и звездами небесными, и птицами, и рыбами морскими... Да будет труп его оставлен на пожрание псам... Да ниспошлет Господь на него глад и жажду, и гнев, и муки, и напасти злых ангелов, пока не попадет он в глубины ада... Да будут сыновья его сиротами, и жена его вдовою!.. Ваше сердце из камня, мадемуазель, коли вы желаете мне всех тех мук, коих удостаиваются лишь самые закоренелые грешники. - Я уже говорила, господин граф, что не верю досужим сплетням, - голос девушки слегка дрогнул. - И таких мук не желаю ни вам, ни кому-либо еще. Но, насмехаясь над Церковью, вы сами заставляете людей думать о вас, как... - Как? - его рука осторожно коснулась плеча молодой баронессы, он придвинулся к ней ближе и заглянул в самую глубину ее глаз цвета бушующего океана. - Как о пособнике Дьявола! - выпалила она, отстранившись. - О, мадемуазель, будьте же милосердны! - вдруг умоляюще воскликнул Пейрак и, увидев растерянный взгляд собеседницы, продолжил вкрадчивым тоном, аккуратно высвобождая из ее судорожно сжатых пальцев истерзанный за время их разговора белоснежный батистовый платочек, обшитый кружевом: - К вашему платку. Еще немного, и от этого несчастного куска ткани не останется ничего. Будет жаль, если он падет жертвой нашей с вами в высшей степени увлекательной беседы... Девушка вспыхнула и вскочила с кушетки. - Простите, мессир, я... Мне нужно идти. Жоффрей одним глотком осушил бокал с вином, глядя вслед поспешно удаляющейся от него баронессе де Сансе. "А ведь она могла стать моей женой", - подумалось вдруг де Пейраку. Эта мысль его так развеселила, что он едва сдержал улыбку. Забавная вышла бы пара - проклятый Богом и людьми богомерзкий колдун и чистый ангел, отданный ему на растерзание в придачу к серебряному руднику. Просто сюжет для какой-нибудь дешёвой пьески! Ну уж нет, ему с лихвой хватало гневных проповедей архиепископа, выслушивать их еще и дома от излишне благочестивой супруги у него не было ни малейшего желания. Но в девушке определенно что-то было, и, повстречайся они в другое время и при других обстоятельствах, она наверняка разбудила бы в нем интерес и желание узнать ее поближе... Шурша юбками, к нему подсела Нинон. - Ты до смерти напугал бедняжку, Жоффрей. Не стоило оставлять вас наедине, - глаза женщины откровенно смеялись. - Почему же? Думаю, мадемуазель не помешает узнать, что в гостиных Парижа можно встретить самого Дьявола, - граф нашел глазами в толпе свою несостоявшуюся невесту и с насмешливой улыбкой слегка кивнул ей. Та вздернула подбородок и отвернулась. От Нинон не укрылся этот обмен взглядами. - Зачем ты ее дразнишь? - укоризненно проговорила она. - Потому что это доставляет мне удовольствие, - Пейрак взял новый бокал с подноса, поднесенного ему слугой. - Давно я не встречал в салонах, заполненых под завязку жеманницами всех мастей, такую милую непосредственность. - Твое желание всех шокировать когда-нибудь выйдет тебе боком, - покачала головой Нинон. - И еще... Твоя скандальная связь с герцогиней де Мерекур... Стоит ли так афишировать ваши отношения? Граф искоса посмотрел на женщину. - Думаю, это касается только меня. - И репутации твоей жены. - Каким образом это затрагивает ее? - Жоффрей позволил себе усмехнуться. - Франсуаза не настолько наивна, чтобы ожидать от меня верности только на основании того, что я женился на ней. Это просто смешно, Нинон. - Но до меня дошли слухи, что ты покинул супружеское ложе из-за... дурной болезни, которой страдает твоя супруга. Медленно переведя взгляд на собеседницу, граф холодно осведомился: - Кто распускает подобные гнусные сплетни? - Думаю, что твоя любовница. Карменсита настолько ненавидит ее и обожает тебя, что готова пойти на все, даже на прямое оскорбление Франсуазы, чтобы она как можно скорее покинула Париж. - Спасибо, что предупредила меня, Нинон, - серьёзно ответил Пейрак, ставя пустой бокал на поднос. - Можешь быть уверена, что я положу этому конец, - в его голосе зазвенел металл, а глаза мрачно сверкнули. Жоффрей был в бешенстве. Ему было все равно, что о нем думают и болтают за глаза люди, но Франсуаза не заслуживала того, чтобы из-за него пачкали грязью ее имя. - И сделай это как можно скорее, - кивнула женщина. - Иначе графиню де Пейрак перестанут принимать. Тут перед мадемуазель де Ланкло склонился в поклоне один из придворных щеголей, которыми был наполнен ее салон. - О прекраснейшая, спойте для нас! - Спойте, спойте! - раздалось со всех сторон. - Вы, граф, не откажете мне в любезности? - обратилась Нинон к Жоффрею, погруженному в глубокие раздумья. - Я к вашим услугам, - рассеянно кивнул он ей, и, машинально положив в карман камзола позабытый зеленоглазой баронессой платок, который так и продолжал сжимать в ладони во время разговора с мадемуазель де Ланкло, взял из рук слуги протянутую гитару. Женщина уже настраивала лютню. - Мой подарок пришелся вам по вкусу, дорогая Нинон? - проговорил граф, бросая быстрый взгляд на инструмент в ее руках, который он некогда заказал специально для нее в Болонье. - У нее чудное звучание, - кивнула женщина. - Думаю, она служит великолепным подспорьем моему голосу. - Мне приятно слышать подобное. Что желаете спеть? - "Lacrime mi"*... - с улыбкой посмотрела на Пейрака Нинон. - Превосходный выбор! Ваш вкус безупречен, сударыня, - кивнул ей граф. - Возможно, вы хотели бы спеть мадригалы Монтеверди**? - кокетливо осведомилась женщина. - Решать не мне, а вам. Я с радостью исполню любое ваше желание. - Тогда начнем, - и она стала перебирать струны лютни, рождая первые аккорды, к которым через некоторое время присоединился и ее чарующий голос. Взгляд Жоффрея бездумно скользил по лицам окружавших их людей, а пальцы виртуозно аккомпанировали причудливому сплетению их с Нинон голосов, которые удивительно гармонично дополняли друг друга, вызывая неподдельное восхищение слушателей. Граф все еще продолжал размышлять о том скандале, в который невольно оказалась втянута его жена, и не сразу заметил, с каким изумлением смотрит на него баронесса де Сансе. Ее губы слегка приоткрылись, а рука была прижата к груди в жесте, выражающем крайнее волнение. Жоффрей чуть повернулся к ней и, не отрывая взгляда, продолжил петь, чувствуя, что на него снисходит какое-то необычное воодушевление, более чем странное в сложившейся ситуации, но придающее его исполнению особую глубину. Глаза девушки распахнулись еще шире, и она глубоко вздохнула. Одно произведение сменялось другим, Чести уступал место Монтеверди, а тот, в свою очередь, божественному Кавалли***... И это застывшее в воздухе мгновение, казалось, длилось бесконечно, пока сестра красавицы не схватила ее за руку и не увлекла к дверям салона... _______________ *Произведение Антонио Чести — итальянского композитора эпохи барокко. Среди его опер наиболее шумный успех выпал на долю «Золотого яблока», где использовался эпизод о Парисе и Елене из истории Троянской войны. **Клаудио Монтеверди — итальянский композитор, один из крупнейших в эпоху перехода от позднего Ренессанса к раннему барокко. Наиболее известные сочинения Монтеверди — поздние мадригалы, Плач Ариадны, опера «Орфей» и Вечерня. ***Франческо Кавалли - один из последователей Монтеверди.
Nastia: Violeta Браво , классс, и дождались. Ну вот меня все мучает вопрос в таких обставляться в каких находится Жоффрей и Анжелика. Будет ли у них все хорошо и уместна их любов он женатик она нет но любовниц ой Жоффрея я не представляю дай правильно ли это .
Florimon: Ну, что за дура эта Ортанс - на самом интересном месте взяла и утащила Анжелику... Автор, браво! Пейрак просто шикарен!
полная версия страницы