Форум » Творчество читателей » Ночь перед арестом. » Ответить
Ночь перед арестом.
Violeta: Решила набросать небольшой драббл о событиях, предшествующих аресту графа, и о его размышлениях на этот счет. Помнится, мы много раз обсуждали, почему он был так беспечен и недооценил опасность. Этим фиком мне хотелось показать, что Жоффрей думал о сложившейся ситуации. Ночь перед арестом. — Вы споете для нас? — спросил король. Жоффрей де Пейрак вздрогнул и, повернувшись к Людовику XIV, смерил его надменным взглядом, словно это был какой-то незнакомец, которого ему не представили. В этот момент он почувствовал прикосновение пальцев Анжелики к рукаву своего бархатного камзола и услышал ее умоляющий шепот: — Спой для меня. Граф натянуто улыбнулся, согласно кивнул и подал знак Бернару д'Андижосу, который сразу же умчался. Жоффрей проводил его хмурым взглядом. Какое унижение! Он, потомок графов Тулузских, должен петь на потеху, словно наемный музыкант! Если бы не Анжелика и та неподдельная тревога, что плескалась в ее изумрудных глазах, он наверняка отказался бы. С другой стороны, доставить удовольствие сюзерену - это честь, и мало кто из придворных понял бы сейчас негодование графа. В своей провинции он привык чувствовать себя королем, а тут ему приходилось склонять голову перед юношей, который годится ему если не в сыновья, то в младшие братья, и который еще не знал, что делать с властью, неожиданно свалившейся на него. Жоффрей, не принимая его в расчет, сделал ставку на Мазарини, оказав тому определенного рода услуги, которые, как он думал, разгонят сгустившиеся над ним тучи. Но чувство опасности не покидало Пейрака: предупреждение Пегилена о его скором аресте он принял к сведению, но был уверен, что это невозможно - не было ни повода, ни объективных причин для подобной вопиющей несправедливости. И потом, кто мог отдать такой приказ - не этот же мальчик, который тщетно пытался изображать из себя сурового властителя, но на деле был лишь марионеткой в руках своей матери и хитрого итальянца. Все обойдется, все сложится наилучшим образом, ему нечего опасаться... А сейчас он споет - почему нет? Споет для дам. И для своей жены... Жоффрей почувствовал, как дрожат в его ладони ее нежные пальчики, и поднес их к своим губам. - Что вас так взволновало, моя дорогая? Он заглянул в ее глаза и улыбнулся ободряющей улыбкой. - Вы... - начала Анжелика и тут же замолчала. На ее губах ощутимо трепетали слова: "Вы были слишком дерзки в разговоре с королем, какая неосторожность!", но она их не произнесла. Вместо этого она улыбнулась ему в ответ. Юный скрипач Джованни, пробравшись сквозь толпу придворных, подал графу де Пейраку его гитару и бархатную маску. — А зачем вы надеваете маску? — спросил король. — Голос любви не имеет лица, — ответил де Пейрак, — и когда прекрасные дамы погружаются в грезы, их взгляд не должно смущать никакое уродство. Он взял несколько аккордов и запел старинные песни на провансальском языке, перемежая их любовными серенадами. Потом он встал и, подойдя к инфанте, присел рядом с нею и спел неистовые испанские куплеты, с хриплыми вскриками на арабский манер, в которые, казалось, была вложена вся страстность, весь пыл иберийского полуострова. Застывшее лицо инфанты с белой перламутровой кожей наконец выразило волнение — она подняла ресницы и все увидели, как заблестели ее глаза. Возможно, она в последний раз мысленно вернулась в свою уединенную обитель, где маленьким божеством жила в окружении своей старшей камеристки, своих дуэний и карликов, которые смешили ее; жизнь унылая, неторопливая, но привычная: играли в карты, принимали монахинь, которые предсказывали судьбу, устраивали завтраки с вареньем и пирожными, украшенными фиалками и цветами апельсинового дерева. — Вы нас очаровали, — сказал король певцу. — Отныне я желал бы только одного — слышать вас как можно чаще. Глаза Жоффрея де Пейрака странно блеснули из-под маски. — Никто не желает этого так, как я, сир. Но ведь все зависит от воли вашего Величества, не так ли? Граф заметил, что Людовик чуть нахмурил брови. — Да, это так. И я рад был услышать это из ваших уст, мессир де Пейрак, — проговорил он с некоторой холодностью. Граф вдруг ощутимо почувствовал, что воздух вокруг него стал сгущаться, словно перед неминуемо надвигающейся грозой. Ему даже показалось, что он услышал отдаленные раскаты грома в голосе юного короля. Жоффрей снял маску и низко поклонился. Праздничный вечер подходил к концу. Рядом со вдовствующей королевой, кардиналом, королем и его братом, напряженно выпрямившись, сидела инфанта, опустив глаза под взглядом своего супруга, с которым завтра ее соединит торжественный обряд. Она уже была отторгнута от Испании. Филипп IV и его идальго с болью в сердце уехали в Мадрид, оставив гордую и чистую инфанту в залог мира… Пейрак, погруженный в свои размышления, едва ли обращал внимание на веселье, царившее вокруг, на радостное возбуждение придворных, на волнение инфанты. Лишь полный обожания взгляд жены и ее голос, в котором сквозило восхищение и горячая любовь к нему, заставляли графа любезно улыбаться и вести ничего не значащие светские беседы. Жоффрей украдкой наблюдал за королем, время от времени ловя на себе его взгляд, в котором отчетливо читались неприязнь и настороженность. Черт возьми, неужели он недооценил опасность? Неужто волчонок, напуганный Фрондой, затаился лишь на время, и теперь хочет забрать все, что принадлежит ему по праву, желает, чтобы каждый в его государстве склонил перед ним голову и не смел поднять без его приказа? И голову нужно будет наклонять тем ниже, чем больше будет страх Людовика перед независимостью и возможностью нового бунта. И перед богатством, которое сильнее любой власти. Пейрак вспомнил прием в Тулузе, организованный им в честь приезда короля в Отеле веселой науки, и в который раз укорил себя за то, что невольно вызвал зависть этого недоверчивого молодого человека, который теперь мог одним росчерком пера решить его судьбу и низвергнуть на самое дно жизни. Вопрос был только в том, как скоро он решится на это... Вернувшись в отель уже поздно ночью, Анжелика сорвала с себя одежду, не дожидаясь помощи служанки, и, с облегчением вздохнув, бросилась на кровать. — Я совершенно разбита, Жоффрей. Кажется, я еще не подготовлена для придворной жизни. Как это они могут столько развлекаться и еще находить в себе силы ночью изменять друг другу? Граф, ничего не ответив, лег рядом с нею. Было так жарко, что даже прикосновение простыни вызывало неприятное ощущение. Через открытое окно по комнате иногда проплывал красноватый отсвет проносимых по улице факелов, освещая всю кровать, полог которой супруги оставили поднятым. В Сен-Жан-де-Люзе царило оживление — готовились к завтрашнему торжеству. — Если я не посплю хоть немного, я упаду во время церемонии, — проговорила Анжелика, зевая. Она потянулась, потом прижалась к смуглому, худощавому телу мужа. Он протянул руку, погладил ее округлое, белевшее в темноте бедро, коснулся талии, отыскал маленькую упругую грудь. Пальцы его затрепетали, стали настойчивее, спустились к бархатистому животу. Но когда он позволил себе более смелую ласку, Анжелика сквозь дремоту протестующе пробормотала: — О, Жоффрей, мне так хочется спать! Он не настаивал, и она взглянула на него из-под опущенных ресниц, проверяя, не рассердился ли он. Опершись на локоть, Жоффей смотрел на нее и тихо улыбался. — Спи, любовь моя, — прошептал он. Слушая ровное дыхание жены, граф постепенно успокаивался. Возможно, он драматизирует ситуацию. Да, архиепископ Тулузский его враг, и он сделал все, чтобы опорочить Пейрака в глазах короля и кардинала, но его домыслы о "проклятом тулузском золоте" вызовут лишь насмешки у здравомыслящих людей и вряд ли послужат основой для колдовского процесса, который так жаждал начать прелат. Жоффрей усмехнулся, вспоминая их недавний разговор в соборе. "Помните о «тулузском золоте», — вполголоса говорил тогда де Фонтенак. — Сервилий Сципион, который ограбил тулузские храмы, был покаран за свое святотатство. Вот почему поговорка о «тулузском золоте» заставляет думать о несчастье, которое неизбежно следует в расплату за богатство, нажитое сомнительным путем". Эта проповедь могла бы устрашить менее стойкого человека и породить расскаяние у более религиозного, но у де Пейрака она вызвала лишь ироничную улыбку. Архиепископ был наивен и жесток, как и все праведники, но едва ли в лице Мазарини он найдет такого же фанатика. Граф намекнул итальянцу, что может быть полезен короне как своими связями, так и деньгами. Ради торжества справедливости и удовлетворения жажды мести тулузского Великого инквизитора он не станет расправляться с могущественным и лояльным к власти сеньором, вся вина которого состоит лишь в том, что он слишком богат... Или станет? Именно потому, что легче избавиться от одного влиятельного человека сейчас, чем потом утихомиривать целую провинцию, которая только и ждет повода поквитаться с "проклятыми северянами". Какая глупость! Жоффрей и сам удивлялся, как мало его сейчас волнует это веками культивировавшая ненависть к захватчикам с Севера. Все, что его заботило на данный момент - это жена и ребенок, их семья, то счастье, которое он так нежданно обрел и о котором даже не мечтал. Доставлять радость своей зеленоглазой красавице, видеть улыбку на ее губах, восхитительные ямочки на щеках, слышать ее мелодичный голос и переливы серебристого смеха... Обладать ею, теряя голову от восторга, шептать шальные слова, осыпать поцелуями и чувствовать, как она отдается в его власть, еле слышно произнося: "Любимый"... Жоффрей осторожно привлек к себе Анжелику, провел кончиками пальцев вдоль линии совершенной груди, тонкой талии, коснулся бедра... Головокружительное желание захлестнуло его с головой, но граф сдержался, не смея прерывать чуткий сон жены. Он любовался ее разметавшимися по подушке золотистыми волосами, чуть приоткрытыми губами, легко вздымающейся от дыхания грудью, изящной позой, в которой живописцы обычно изображают отдыхающих богинь... Самая красивая женщина из всех, кого он когда-либо встречал, его жена, его творение, его кумир. Жоффрей слегка наклонился, чтобы коснуться губами ее губ, но потом с сожалением отстранился, боясь, что разбудит ее. Он даже отвернулся к окну, борясь с так некстати разгоревшимся страстным порывом, и устремил взгляд на луну, царившую в легкой дымке облаков и окружавших ее звезд, прекрасную и величественную. "Что наша жизнь в сравнении с вечностью? - подумалось графу. - Всего лишь мгновение, и стоит ли тратить его на бессмысленные волнения и тревоги?" Завтра его не арестуют, наконец решил де Пейрак, никто не будет портить скандалом свадьбу короля, а вечером они с Анжеликой уедут - тайно, никого не ставя в известность, даже друзей. Они отправятся в Беарн в их уютное поместье, затерянное среди гор, где спокойно смогут переждать опасность и поправить свои дела, наслаждаясь обществом друг друга. Если он сумеет договориться с архиепископом Тулузским, который активно интриговал против своего непокорного прихожанина, а Мазарини успокоит подозрения Людовика в отношении чересчур независимого графа, то есть шанс, что все обойдется и о нем забудут на какое-то время... А потом, когда король достигнет того влияния, о котором мечтает, Жоффрею уже можно будет не опасаться его гнева и зависти. Итак, решено. Пусть Анжелика спокойно наслаждается свадебной церемонией, он все скажет ей завтра. А пока впереди у них целая ночь. Маленькая жизнь, которую они проведут в объятиях друг друга, и пусть весь мир катится к дьяволу... Он, граф де Пейрак, еще пока властен над страстями. И держит в руках свою Судьбу.
Florimon: Violeta как всегда легко, красиво, увлекательно! Браво! Во всем тексте только две-три фразы мне показались немного не в стиле Голон, а так все замечательно. Продолжение будет?
Леди Искренность: Ммм, как здорово и как похоже. И на графа, и на мое личное понимание этого момента. Спасибо большое. Если бы я смела надеятся, что вдохновение продлится дальше, я бы с удовольствием почитала и про дальнейшие события и мысли графа в них. Арест, заключение, суд, ночь перед костром, побег... Что думал он, о чем размышлял... Пытался ли что-то предпринять сам, написать письмо, прошение? Как воспринял Дегре? Как вел себя на сеансе экзорцизма и в камере? Что конкретно говорил отцу Антуану в последнюю ночь, кроме крутящейся Земли и слов про эпизод? А пытки? Лично я уверена, что до оглашения приговора не верил в возможность казни. А ты?
Violeta: Florimon Леди Искренность Девочки, я не планировала продолжение, это драббл . Спасибо за лестные отзывы. Леди Искренность пишет: Лично я уверена, что до оглашения приговора не верил в возможность казни. А ты? Согласна. Он видел, что процесс сфабрикован, и что от него хотят избавиться, и наверно рассчитывал на заточение или изгнание. Приговор был для полной неожиданностью - возможно ли было подумать, что потомка графов Тулузских обрекут на сожжение, как колдуна?! Florimon пишет: Во всем тексте только две-три фразы мне показались немного не в стиле Голон, а так все замечательно. Напишите мне, что смутило в тексте, я все исправлю
Florimon: Леди Искренность пишет: Если бы я смела надеятся, что вдохновение продлится дальше, я бы с удовольствием почитала и про дальнейшие события и мысли графа в них. Арест, заключение, суд, ночь перед костром, побег... Что думал он, о чем размышлял... Пытался ли что-то предпринять сам, написать письмо, прошение? Как воспринял Дегре? Как вел себя на сеансе экзорцизма и в камере? Что конкретно говорил отцу Антуану в последнюю ночь, кроме крутящейся Земли и слов про эпизод? А пытки? Лично я уверена, что до оглашения приговора не верил в возможность казни. А ты? Мне бы тоже хотелось бы почитать подобный фанф, но боюсь что он получится слишком уж мрачным. Даже мрачнее чем период жизни Анж во Дворе Чудес.
Violeta: Florimon пишет: Мне бы тоже хотелось бы почитать подобный фанф, но боюсь что он получится слишком уж мрачным. Даже мрачнее чем период жизни Анж во Дворе Чудес. Я там реветь буду над каждой страницей! Не, я такой накал чувств не потяну.
Florimon: Violeta пишет: Напишите мне, что смутило в тексте, я все исправлю Исправлять не нужно. У вас все хорошо написано, это просто мои тараканы Violeta пишет: и та неподдельная тревога, что плескалась в ее изумрудных глазах, Тут вопрос только к слову "плескался". Немного странно звучит, как по мне. Я бы написала такое сравнение, если бы в тексте где-то встречалась аналогия с морем или другой какой водой Violeta пишет: шептать шальные слова, Сразу всплыла в мозгу фраза про "шальную пулю" Может все же какой-то другой синоним? Взбалмошный, сумасбродный, безрассудный... Violeta пишет: Маленькая жизнь, которую они проведут в объятиях друг друга, и пусть весь мир катится к черту... Я бы написала "к дьяволу". Violeta еще раз повторюсь, это не тапки в вашу сторону и не попытка "доколупаться". А только повод оживить дискуссию
Florimon: Violeta пишет: Я там реветь буду над каждой страницей! Не, я такой накал чувств не потяну. Аналогично. Наверное хорошо, что Голон оставила это все за кадром. И читатель домысливает картинку уже в меру прочности своей психики.
Violeta: Florimon пишет: Тут вопрос только к слову "плескался". Немного странно звучит, как по мне. Я бы написала такое сравнение, если бы в тексте где-то встречалась аналогия с морем или другой какой водой Там в тексте столько моментов, когда читалось во взгляде, виделось, улавливалось, то остался только один синоним для изумрудных глаз нашей Анж. Florimon пишет: Сразу всплыла в мозгу фраза про "шальную пулю" Может все же какой-то другой синоним? Взбалмошный, сумасбродный, безрассудный... А это, кстати, отсылка к тексту Голон в 6 томе: Он привлек ее к себе и прижался щекой к ее лицу. Он целовал ее в краешки губ, шепча шальные слова: — Моя героиня, моя амазонка, воительница… Сердце мое… Душа моя… Жена моя… Ну по крайней мере в моем переводе. Florimon пишет: Я бы написала "к дьяволу". Нивапрос, заменю! Florimon пишет: Violeta еще раз повторюсь, это не тапки в вашу сторону и не попытка "доколупаться". А только повод оживить дискуссию Наоборот, спасибо за тапочки, значит читаете и текст трогает
Florimon: Violeta пишет: Florimon пишет: цитата: Сразу всплыла в мозгу фраза про "шальную пулю" Может все же какой-то другой синоним? Взбалмошный, сумасбродный, безрассудный... А это, кстати, отсылка к тексту Голон в 6 томе: цитата: Он привлек ее к себе и прижался щекой к ее лицу. Он целовал ее в краешки губ, шепча шальные слова: — Моя героиня, моя амазонка, воительница… Сердце мое… Душа моя… Жена моя… Ну по крайней мере в моем переводе. А я то думала, где-то я это уже читала Кстати к переводу 6го тома у меня тоже есть ряд вопросов. Но на фоне "гениальных" переводов короля, заговора и дьяволицы он выглядит вполне прилично
Violeta: Florimon пишет: А я то думала, где-то я это уже читала Вооот, считываются авторские аллюзии на раз!
аня: Ой,я бы почитала "Пеирак и тюрьма.." Например,откуда взялся Молин..Как то ведь надо было известить его о "проблеме".Полгода прошло,полгода...Дегре никуда не уезжал.Все ранво,надо было дать четкие интсрукции Молину,для этого необходима хоть какая-то встреча,которой не было ,например с отцом Антуаном..Чай не 21 век,смской не пошлешь,"Я в тюрьме,позаботься о моей жене,она живет .."____"...,деньги на первое время там та..(ведь рудник не работал-прим.автора.).Телеграфа и телефона ,аналогично,не было. И потом,откуда известно,как вообще развивались события? Молин не показывался,в столице,он не представлял,где теперь живет г-жа де Пейрак.Имущество ведь конфисковано..ее еще наити надо..тут 100% письмо,посыльный..Даже того рабочего на руднике ,помню,пока привезли...., -Знал ли пеирак о памфлетах,о жене колдуна.. Знал ли о попытках его спасти(визит к королю).Смешно,адвокат не сказал "твоя жена была у короля".Ага,а потом наверное "Но ты не волнуися,наверно она скоро выйдет замуж за другого..-Да не вопрос,пусть живет с миром". Аж несколько тем))
МА: Violeta, очень здорово, спасибо большое! После Вашего драббла более логичным выглядит поведение графа. Но становится понятным, что не зря Луи хотел избавиться от графа, ох, не зря
Violeta: МА пишет: После Вашего драббла более логичным выглядит поведение графа. Но становится понятным, что не зря Луи хотел избавиться от графа, ох, не зря С точки зрения укрепления абсолютизма, Пейрак был крайне неудобной фигурой. По идее, если бы Анжелика не инициировала процесс, то сидел бы наш граф в Бастилии от забора и до обеда, как приснопамятные Фуке и Лозен в Пиньероле. А когда машина правосудия заработала, то от неудобного сеньора пришлось избавиться, как от человека, способного поднять провинцию против короля. По книге восстание поднял д"Андижос, но графа уже вроде как сожгли и оно со временем сошло на нет, а партизань Жофа в лангедокских лесах, глядишь, и закачался бы трон под Людовиком. аня пишет: И потом,откуда известно,как вообще развивались события? По порядку. Земля под Пейраком уже давно горела, а угли раздувал архиепископ Тулузский, так что дать распоряжения Молину относительно жены граф мог дать задолго до ареста. Далее. Никто и представить не мог, что мадам не будет сидеть на попе ровно в провинции, а подастся до городу Парижу мужа выручать. Любая дама того времени схоронилась бы у родственников, т.е. в случае Анжелики - в Монтелу. Собственно, граф так и рассуждал, поэтому Молин помогал родным Анж, т.к. ее саму он найти не смог. Насчет адвоката. Он не общался с подсудимым лично, они виделись только на процессе, а отец Антуан беседовал с ним только раз, непосредственно в ночь перед казнью. Получается, что Жоффрей был в полной изоляции, и ни мог ни весточку на волю передать, ни получить ее. И соответственно не знал, что Анжелика в Париже, что ходила к королю, что по городу ходят памфлеты - ничего! Один на один против обвинителей. А про адвоката он мог подумать, что его предоставило государство - настолько Дегре имел непрезентабельный вид. аня пишет: Даже того рабочего на руднике ,помню,пока привезли Так Фриц Хауэр к тому времени работал уже не на Аржантьере, а в Сальсинь. Никакой связи с Молином. Кроме того, рудник принадлежал Анжелике, его поэтому не конфисковали и рабочих с него не притянули к процессу. МА пишет: Violeta, очень здорово, спасибо большое! Мурррси
Леди Искренность: Эх, жаль, что продолжения не будет... Потому как единственное, что мне понравилось в новой экранизации, была выдуманная сцена в тюрьме.
МА: Violeta пишет не знал, что Анжелика в Париже, Знал, Анжелика через отца Антуана спрашивала как назвать ребёнка. Ну и далее по тексту Жоффрей ей передает желаемые имена и то, что она - любовь всей его жизни и скоро его забудет. Он не общался с подсудимым лично Разве не Дегре предупреждал Анжелику, что Жоффрея пытали? В книге не очень все гладко в этом плане. Судьба просто у Анжелики была такая во Двор Чудес попасть.
полная версия страницы