Форум » Творчество читателей » Горький шоколад 2 » Ответить
Горький шоколад 2
Клеманс: Фэндом: Голон Анн и Серж «Анжелика» Основные персонажи: Анжелика, Франсуа Дегре, Жоффрей де Пейрак (Рескатор), Филипп дю Плесси-Бельер, Флоримон, Кантор Пэйринг или персонажи: Анжелика/Жоффрей Рейтинг: PG-13 Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Повседневность, Hurt/comfort, AU Предупреждения: OOC Описание: Анжелика вернула себе отель дю Ботрейи. Она понимает, что нельзя жить прошлым, но прошлое не хочет отпускать нее. С появлением в соседнем доме таинственного незнакомца, лицо, которого никто не видел. Женщину не покидает чувство, что за ней следят. Посвящение: Спасибо Мадлон за идею и Анн Голон за персонажей Начала фанфика: http://angeliquemarquise.forum24.ru/?1-11-0-00000079-000-285-0
Клеманс: Анжелика прошла в северное крыло замка, в комнату, в которой она впервые увидела принца Конде. Прошло уже больше десяти лет, а убранство залы ничуть не изменилось. Но теперь Анжелика не смотрела вокруг глазами потрясенной девочки. Она сочла, что массивная мебель из черного дерева в голландском стиле, как и постель с четырьмя солидными колоннами, выглядят совсем устаревшими. Привыкшая у себя дома к навощенному паркету, она изумленно разглядывала мозаичный пол с растительным орнаментом. Чересчур простая обстановка для будущей маркизы! Даже висевшая на стене картина с изображением Олимпа потеряла свою волнующую привлекательность. Ей внезапно вспомнился тот вечер, когда она, еще девочка в своем невзрачной сером платье, сидела под оценивающими взглядами благородных дам, а потом с беспечной смелостью вмешалось в игры сильных мира всего. Анжелика задумалась, что было бы, не реши она тогда спрятать ларец. Довели бы заговорщики свой план до конца? Что ж, гадать теперь о не случившемся было глупо, да и ни к чему. Молодая женщина подошла к окну и открыла его. Увидев, сколь узок выступающий край карниза, по которому она когда-то проворно шла, Анжелика в ужасе застыла. «Я стала слишком толстой и никогда не смогу добраться до башенки», — в отчаянии подумала она. Обычно ее стройное тело вызывало восхищение. Но в тот вечер Анжелика осознала, что бег времени неумолим. Она утратила не только былую легкость, но и гибкости теперь ей тоже недоставало: она попросту рисковала свернуть себе шею. Немного подумав, молодая женщина решила позвать Жавотту. — Жавотта, девочка моя, ты такая тоненькая, маленькая и гибкая, как тростинка. Залезай, пожалуйста, на этот карниз и попытайся добраться вон до той угловой башенки. Только не упади! — Хорошо, госпожа, — ответила Жавотта, которая для того, чтобы порадовать Анжелику, пролезла бы и в игольное ушко. Высунувшись из окна, Анжелика с тревогой следила за тем, как девушка идет по водостоку. — Загляни внутрь башенки. Ты что-нибудь видишь? — Я вижу что-то темное, какую-то коробку, — тотчас ответила Жавотта. Анжелика прикрыла глаза. От волнения ей пришлось опереться о подоконник. — Вот и отлично. Возьми ее и очень осторожно принеси мне. Когда молодая женщина подошла к двери комнаты, чтобы убедиться, что любопытные или же подосланные Филиппом слуги не шпионят за будущей хозяйкой, она услышала крики детей, доносящиеся снизу. — Я скоро вернусь, — бросила Анжелика служанке, которая уже вернулась к окну и поставила на подоконник старый ларец. «Опять Флоримон и Кантор расшумелись, — с досадой подумала она. — Деревенский воздух сделал их слишком непоседливыми». Нельзя допустить, чтобы будущий отчим счел ее детей дурно воспитанными. Анжелика бросилась вниз, в зал, намереваясь строго призвать шалунов к порядку. Уже у входа она узнала голос Кантора. Мальчик захлебывался испуганным криком, и этому крику вторил злобный лай собак. В ужасе Анжелика остановилась. Перед камином, в котором бушевал огонь, прижавшись друг к другу, стояли Флоримон и Кантор, а на них наступали три огромных волкодава, черных, как исчадия ада. Они свирепо лаяли и рвались с кожаных поводков. Концы поводков были в руке маркиза дю Плесси. Тот удерживал собак, но, казалось, забавлялся страхом детей. На плиточном полу в луже крови Анжелика увидела труп Портоса, любимого дога мальчиков — должно быть, преданный пес погиб, пытаясь защитить своих хозяев. Кантор кричал, и его круглое личико было залито слезами. Но мертвенно-бледный Флоримон проявил небывалое мужество. Он достал свою маленькую шпагу и выставил ее в сторону собак, защищая брата. Анжелика даже не закричала. Ее непроизвольная реакция оказалась быстрее мысли: схватив тяжелый деревянный табурет, она со всей силы запустила им в собак, которые взвыли от боли и отступили. Анжелика сразу прижала к себе Флоримона и Кантора. Сыновья судорожно вцепились в мать, а Кантор тут же замолчал. — Филипп, — срывающимся голосом произнесла Анжелика, — не следует так пугать детей… Они могли упасть в огонь… Посмотрите, Кантор даже обжег себе руку… Молодой человек перевел на будущую супругу прозрачные, как лед, и такие же холодные глаза. — Ваши сыновья трусливы, как бабы, — пробормотал он заплетающимся языком. Его лицо было темнее, чем обычно, он слегка покачивался. «Да он пьян», — подумала Анжелика. — «Куда запропастилась Барба?!» — осматриваясь вокруг, в поисках няни детей. Женщины нигде не было видно. — Идите, — подтолкнула она жавшихся к ней детей к выходу, — найдите Барбу. Но стоило мальчикам направиться к дверям, как им загородила дорогу высокая темная фигура. Дети, испуганно вскрикнув, отступили назад. По одежде вошедшего можно было судить, что он никто иной, как духовник, но его лицо показалось Анжелике смутно знакомым. Где она его видела? Эмоциональное напряжение не давало сосредоточиться, и Анжелика не могла с уверенностью утверждать, что это не игра ее воображения. Как только священник вошел в зал, по едва уловимому жесту маркиза один из огромных псов улегся около порога комнаты, и стоило детям приблизится к выходу, утробно зарычал. — Филипп, вы не могли бы приказать собаке отойти от дверей? Дети не могут выйти, — обратилась женщина к маркизу, но тот даже не взглянул в ее сторону, продолжая отпивать небольшими глотками вино из бокала. — Доброго вечера, отец мой, — поприветствовала священнослужителя растерянная Анжелика, пытаясь за вежливыми фразами скрыть свое волнение. Тот ничего не ответил, но в его взгляде, устремленном на нее, отчетливо читалась презрение, нимало удивившее молодую женщину. С чего вдруг незнакомому капеллану одаривать ее таким недобрым взглядом? Видимо, действительно воображение расшалилось… — Ну что ж, начнем с клятвы? — тихо проговорил духовник, вытаскивая из складок сутаны потрепанную Библию. Анжелика, обняв за плечи сыновей, которые так и не двинулись с места, шагнула навстречу священнику. — Мадам?! — послышался голос Жавотты, спускавшейся по лестнице. — Вы не сказали, что делать с ларцом. Анжелика вздрогнула всем телом: «Глупая девчонка, как не вовремя она появилась!». Она перевела взгляд на Филиппа. Несмотря на нетрезвое состояние, мужчина моментально отреагировал на услышанную фразу: — Так ларец у вас, мадам, — воскликнул маркиз. — Девчонка, неси его вниз! — крикнул он горничной. — Нет! — запротестовала Анжелика. — Я поклялась, что отдам вам ларец после венчания! Вам этого мало? — взглянула она на Филиппа. — Мадам, если я сейчас получу ларец, то сделка аннулируется, — рассмеялся маркиз ей в лицо. — Вы не можете так поступить! — понимая, что весь ее план вот-вот сорвётся, возмутилась Анжелика. Она сделала шаг в сторону маркиза, но тут же почувствовала, как чьи-то пальцы обхватили ее руку и потянули назад. Анжелика недоуменно обернулась, встретившись с темно-карими глазами духовника, которые сияли торжеством. — Что, мадам Моран, неприятно чувствовать себя обманутой? — насмешливо прошептал он, наклоняясь к ней так близко, что женщина почувствовала его дыхание на своей щеке. — Что?! Что это значит? — Анжелика резко отстранилась и попыталась освободить руку. — Филипп?! — К вашем услугам, мадам, — шутливо поклонился маркиз. — Эй, девчонка, — снова посмотрел мужчина на лестницу, но служанки там уже не было. Анжелика надеялась, что Жавотта не просто трусливо сбежала, заметив неладное между господами, а пошла за помощью. — Сбежала, — процедил Филипп сквозь зубы. — Ничего, месье, — произнес священник. — Я думаю мадам с удовольствием приведет нас к ларцу. Не правда ли? — Филипп, мы заключили договор, — обратилась женщина к кузену, игнорируя слова священника. А священник ли это вообще? Страшная догадка заставила Анжелику вздрогнуть всем телом: — Так вы не собирались… — Браво, мадам, неужели вы наконец-то догадались, — зло рассмеялся маркиз. — Думали, что я так просто поддамся на ваш шантаж? Вы меня недооценили, дорогая кузина. Позвольте мне представить вам моего приятеля — шевалье Гордена де Сен-Круа. Он охотно согласился сыграть роль духовника в нашем небольшом домашнем спектакле. Женщина посмотрела на высокого мужчину, наряженного в сутану монаха, гордо вскинула голову и, призвав на помощь все свое хладнокровие, спокойно произнесла: — Вы не получите ларец. Если со мной что-то случится, то письмо с моим признанием и рассказом о роли вашей семьи в заговоре против короля попадет в руки полиции. Маркиз дю Плесси-Бельер побледнел и чуть замешкался, растерянно взглянув на своего сообщника. Сен-Круа был спокоен. Он ухмылялся, словно присутствовал на театральной постановке веселой комедии. — Письмо — это всего лишь бумага и чернила. Без живого свидетеля и ларца с письмами эти слова не будут стоить ничего, — проговорил мужчина таким нежным и сладким тоном, словно разговаривал с любовницей. — Вы ведь понимаете, что не выйдете отсюда живой? И только от вас зависит, избегут ли этой участи ваши сыновья. Мальчики все так же стояли возле матери и, казалось, не совсем понимали, что происходит. Флоримон, не разжимая ладони, держался за эфес своей маленькой шпаги, внимательно вглядываясь в побледневшее лицо матери и лица двух угрожающих ей мужчин. — Вы не тронете детей, — Анжелика наклонилась к сыновьям, прижимая их к себе еще теснее. Она судорожно размышляла, что ей следует предпринять в создавшейся ситуации. Слуги маркиза вряд ли решатся пойти против хозяина, даже если она начнет кричать и звать на помощь. Молин мог бы ей помочь, но увы, старик-гугенот уже ушел. — Филипп, вы же не чудовище! Вы не тронете детей! — Анжелика пыталась найти хоть каплю сострадания в холодных голубых глазах кузена, одурманенных вином. — Чем ваши сыновья отличаются от любых других мальчишек? — губы маркиза скривились в презрительной усмешке. — Поверьте, в захваченных городах я не щадил ни женщин, ни детей. Анжелика вздрогнула. Белокурый Филипп с его небрежной походкой… он ведь был среди тех, кто истязал маленького торговца вафлями. Перед ее внутренним взором вспыхнула сцена погрома в таверне «Красная маска», в ушах зазвучали пьяный смех и непристойные песни, она вспомнила, как бросилась к столу, на котором лежало распростертое тело Лино… Разве не остался он тогда равнодушен к мольбам ребенка? Слово, однажды произнесенное Мари-Аньес про Филиппа, все же сорвалось с уст Анжелики: «Зверь!» Зверь затаившийся, скрытный, жестокий… Если он захочет отомстить женщине, то не остановится ни перед чем. Словно в доказательство своих слов, маркиз отдал короткую команду и, до этого смирно лежавшие у камина и у дверей огромные волкодавы, послушно встали и с рычанием начали приближаться к женщине и мальчикам. Флоримон попытался отогнать одного из псов, но тот щёлкнул зубами, едва не откусив ребенку руку. — Я бы не делал резких движений. Эти собаки рвут горло жертве меньше, чем за минуту, — сообщил Филипп совершенно обыденным тоном, от которого холодок пробежал по спине молодой женщины. — Отзовите собак, — наблюдая за каждым движением животных, произнесла Анжелика, стараясь прикрыть сыновей собой. — Вы отдадите ларец, а я пощажу ваших щенков. Анжелика с ненавистью посмотрела на мужчин, но, почувствовав как дрожит Кантор, казалось, намертво вцепившийся маленькими ручками в подол ее платья, и, оглянувшись на бледное от страха лицо Флоримона, который тоже дрожал, но продолжал защищаться своей игрушечной шпагой, произнесла: — Хорошо. Только не трогайте детей. Мужчины переглянулись. Филипп скомандовал собакам, и те замерли невдалеке, пристально наблюдая за своими жертвами. В руке Сен-Круа словно ниоткуда оказался пистолет, дуло которого было направлено на Анжелику. — Пойдемте, мадам Шоколад, — слегка поклонившись женщине, Сен-Круа пропустил ее вперед. — Не волнуйтесь, маркиз дю Плесси-Бельер присмотрит за вашими детьми. *** Жавотта быстрыми шагами шла по коридору. Она хотела разыскать хоть кого-то из слуг, но, как назло, замок словно вымер. Девушка уговаривала себя, что она зря беспокоится и что это обычная ссора господ, но напряженные голоса, рычание собак и особенно плач двух мальчиков тревожил и заставлял ее искать помощи. Служанка уже собиралась выйти во двор, когда чьи-то руки схватили ее. Она испуганно вскрикнула, встретившись взглядом с незнакомцем. — Успокойтесь, мадемуазель, — проговорил мужчина. — Я — полицейский. Что случилось? — Там госпожа и два господина… — поспешно забормотала девушка. — Они о чем-то разговаривают. Господин маркиз очень пьян и собаки… Ох, бедные мальчики. Я всего лишь спросила про ларец, и они начали ругаться… — Черт! — выругался Франсуа Дегре. — Хитрый мерзавец! Из темноты небольшой ниши вышел второй мужчина. Он был одет во все черное, а щеку пересекал глубокий шрам. Девушка невольно отступила и перекрестилась. — Что произошло, Дегре? — спросил мужчина, даже не посмотрев на дрожащую от страха девушку. — Маркиз провел Сен-Круа каким-то другим способом, минуя нас, — коротко ответил полицейский. Де Пейрак, не произнеся ни слова, поспешно двинулся по коридору вглубь замка. Дегре последовал за ним. Громкий женский крик и лай собак заставили их свернуть в одну из галерей, которая заканчивалась просторной залой. У входа, привалившись к стене, стояла на коленях полная молодая женщина и рыдала, о чем-то умоляя между всхлипами. Мельком взглянув на нее, граф перевел взгляд и увидел то, что творилось в комнате. На долю секунды он остолбенел — никакие пытки палачей в застенках Бастилии, никакие угрозы и нападения многочисленных врагов не вселяли в него такого ужаса. Три огромные собаки, рыча, наступали на Флоримона с Кантором. Старший сын отважно защищал себя и брата маленькой серебряной шпагой. Рукав камзола мальчика был разорван и успел окраситься в бурый цвет. Младший уже даже не плакал, а только в каком-то оцепенении смотрел на страшных волкодавов из-за плеча брата. Пьяный же маркиз вовсю веселится, то отпуская поводки собак, давая им волю, то чуть натягивал, оттаскивая разъяренных псов. Мужчина смеялся, отпивая вино прямо из бутылки, и заплетающимся языком говорил: — После того, как я получу ларец, мы разберёмся с вашей матерью-шлюхой, а уж после и с вами, — он сплюнул на пол. — Она с детства была испорченной девчонкой: наглой, распущенной и неотесанной деревенщиной. Такой же, как и вы, глупые щенки. Услышав эти слова, Флоримон напрягся и ринулся к обидчику, несмотря на опасную близость раззявленных пастей огромных собак. Несколько выстрелов заставили животных взвизгнуть, отскочить от детей и, жалостливо скуля и оставляя за собой кровавую дорожку, уползти в угол. — Кто вы?! — увидев человека в дверном приеме, маркиз, казалось, резко протрезвел. — Я отец этих детей. Граф де Пейрак, — медленно проговорил мужчина, опуская дымящийся пистолет. Услышав эти слова, женщина у дверей вздрогнула и подняла глаза на человека в черном. Маркиз, словно не веря своим ушам, покачал головой. На бледном лице Флоримона, обращенном к вошедшему, расцвела несмелая улыбка. — Где ваша мать? — спросил Дегре, обращаясь к мальчикам. — Он увели ее наверх, — кивнул в сторону лестницы Флоримон. — Вы, — приказал де Пейрак женщине у дверей, — забирайте детей и уходите. Флоримон и Кантор бросились к няне. — Ангелочки, мои, хорошие мои, — запричитала над ними женщина. — Я же всего на минуту пошла на кухню за молоком и ужином для вас. Оставила под присмотром Флипо. Я не знала… Жоффрей, убедившись, что сыновьям не угрожает больше опасность, поспешил к лестнице. Путь ему преградил маркиз дю Плесси-Бельер со шпагой в руке. — Вы ворвались в мой дом! Перестреляли моих собак! — зло закричал мужчина, размахивая шпагой перед лицом де Пейрака. Граф с удовольствием пристрелил бы сейчас маршала Франции, красавца кузена Анжелики, как только что его собак, но дворянская честь не позволила ему совершить столь бесчестный поступок. Он достал шпагу и скрестил ее со шпагой маркиза. Дю Плесси-Бельер был неплохим дуэлянтом, но ему не хватало гибкости и быстроты соперника, плюс выпитое вино давало о себе знать. Филипп не был бы маршалом Франции, если бы отступил и легко сдался. Он спотыкался, рычал, грязно ругался, но продолжал наступать. Дегре, мельком взглянув на дуэлянтов, не стал терять времени и направился к лестнице. *** Анжелика шла, словно на казнь, хотя, если подумать, так оно и было на самом деле. Разум пытался найти хоть малейшую возможность спасения, но не находил. Каждый шаг давался с трудом, страх сковывал движения и отнимал последние силы. Поворот дверной ручки и едва слышный скрип петель показался оглушительным в пронзительной тишине. Окно в комнате все так же было открыто, и занавеска колыхались под легкими порывами ветра. На подоконнике черным пятном маячил покрытый паутиной ларец. Сен-Круа толкнул женщину вперед. — Открывайте, — приказал мужчина. Анжелика глубоко вдохнула, пытаясь унять нервное дрожание рук, но все равно ей пришлось приложить немало усилий, чтобы привести в действие изъеденную ржавчиной пружину. Наконец крышка откинулась, и перед глазами возникла изумрудного цвета склянка с ядом, покоившаяся на сложенных листах бумаги. — Прекрасный цвет, — ухмыльнулся мужчина. — Цвет изумруда, цвет смерти, цвет ваших глаз. Больше всего на свете Анжелике хотелось разбить склянку с ядом о голову мерзавца, но она сомневалась, что успеет это сделать, — слишком близко стоял мужчина, а его палец уже лежал на взведенном курке. Теперь, когда он получил то, что хотел, ничто не мешало ему убить ее. Анжелика почувствовала давно забытое ощущение попавшего в ловушку животного. Именно такое чувство она испытывала во время процесса над Жоффреем, во времена жизни в Нельской башне… А вид смертоносного напитка будил жуткие воспоминания о той ужасной ночи в Лувре, когда она была на волосок от смерти. В ушах звенел противный голос брата короля: «Мадам, сейчас вы умрете!» — именно от него она долгое время с криком просыпалась по ночам. Но она не сдалась тогда, не сдастся и теперь. — Месье, — как можно спокойнее произнесла она, — не будете ли вы так любезны предоставить мне самой выбрать способ своей смерти? — Анжелика многозначительно посмотрела на склянку с ядом. Сен-Круа проследил за ее взглядом и усмехнулся: — Я всегда знал, что женщины — трусливые существа. Даже если они изначально такими не кажутся. Хорошо, если мадам предпочитает яд, то я не буду препятствовать ей в ее желании. От его приторно-сладкого тона по коже Анжелики побежали мурашки и засосало под ложечкой. Мужчина оглядел комнату и кивнул в сторону трюмо, на котором стоял поднос с графином и несколькими бокалами. — Возьмите себе бокал — негоже даме пить прямо из бутылки. Но если вы попытаетесь бежать, то я забуду о своем великодушии. Вам все ясно? Анжелика молча кивнула. Голос перестал повиноваться ей, тело не слушалось, и лишь разум лихорадочно пытался найти путь к спасению. Если ей удастся завладеть ядом… «А мальчики?! Только бы Филипп ничего с ними не сделал!» — еще один шаг, и вот уже хрустальный бокал у нее в руках. Пальцы сводит судорогой — она одновременно боится и выронить бокал, и сжать его слишком сильно. Грохот выстрела заставляет Анжелику вздрогнуть всем телом. Женщине кажется, что обжигающая боль пронизывает левую часть груди, бокал выскальзывает из ее ослабевшей руки и со звоном разбивается о мозаичный пол. Она до странного четко видит самые мелкие осколки и то, как свет свечей играет на их неровных краях радужными бликами. «Неужели это будет последнее, что я увижу перед смертью?» — приходит ей в голову глупая мысль. Только тут она понимает, что кто-то зовет ее по имени, а чьи-то руки дотрагиваются до ее плеч. — Анжелика?! Анжелика, вы в порядке? — голос Дегре наполнен тревогой, он сильно встряхивает ее, и только после этого она фокусирует на нем свой взгляд. — Дегре, откуда вы здесь? — слова даются ей неимоверно тяжело и их едва можно разобрать. — Прискакал к вам на помощь, как подобает доблестному рыцарю, пока вы не натворили дел, — в своем привычном тоне ответил полицейский. — Ваши сыновья тоже в порядке. Прошу простить меня за задержку, — в его взгляде отчетливо угадывается отблеск вины. Анжелика огляделась. Сен-Круа полулежал на полу, зажимая рану на боку. Пистолет мужчины был теперь в руках полицейского, а его дуло было направлено на прежнего хозяина. — Дегре?! — быстрые шаги и глухой мужской голос, в котором, впрочем, легко угадывались нотки тревоги и гнева, заставили Анжелику замереть и затаить дыхание. — Господин граф, как там маркиз? — в голосе Дегре была слышна привычная, слегка пренебрежительная интонация, странным образом успокоившая молодую женщину. — Жив, хоть и не достоин жизни. Не в моих правилах убивать человека, который едва стоит на ногах. Анжелика? Она медленно подняла взгляд, и сердце ее забилось, как сумасшедшее, буквально выскакивая из груди. Сколько бы не прошло лет и насколько бы не изменился его голос, интонацию, с которой он произносил ее имя, она узнала бы из сотен тысяч голосов. — Жоффрей? — выдохнула Анжелика, и его имя забрало весь воздух из легких и отняло последние силы. Она не понимала, что это: бред, галлюцинация? Он живой или всего лишь тень, призрак? Анжелику затрясло, она хотела сделать шаг ему навстречу, но ноги не желали повиноваться ей. Ощущение падения и неожиданное блаженство крепких объятий, удержавших ее, пришло одновременно с накрывшей женщину темнотой…
Nastia: Клеманс Браво, Класс, Спасибо за продолжене!))) Надеюсь вскором еще новою главу прочитать
Violeta: Клеманс пишет: Она медленно подняла взгляд, и сердце ее забилось, как сумасшедшее, буквально выскакивая из груди. Сколько бы не прошло лет и насколько бы не изменился его голос, интонацию, с которой он произносил ее имя, она узнала бы из сотен тысяч голосов. — Жоффрей? — выдохнула Анжелика, и его имя забрало весь воздух из легких и отняло последние силы. Она не понимала, что это: бред, галлюцинация? Он живой или всего лишь тень, призрак? Анжелику затрясло, она хотела сделать шаг ему навстречу, но ноги не желали повиноваться ей. Ощущение падения и неожиданное блаженство крепких объятий, удержавших ее, пришло одновременно с накрывшей женщину темнотой… Вот такое должно было быть узнавание у Голон, а то шрамы не такие, голос хрипловат, волосы короткие и нога не хромает, фи, не муж ты мне! Классная глава, ни убавить, ни прибавить - динамично, напряженно, все герои в характере. Браво, автор!
фиалка: Ура! ЭТО свершилось! Они наконец воссоединились. Клеманс, какая прелесть, спасибо. Прочла с огромным удовольствием.
Леди Искренность: Клеманс пишет: Она медленно подняла взгляд, и сердце ее забилось, как сумасшедшее, буквально выскакивая из груди. Сколько бы не прошло лет и насколько бы не изменился его голос, интонацию, с которой он произносил ее имя, она узнала бы из сотен тысяч голосов. — Жоффрей? — выдохнула Анжелика, и его имя забрало весь воздух из легких и отняло последние силы. Она не понимала, что это: бред, галлюцинация? Он живой или всего лишь тень, призрак? Анжелику затрясло, она хотела сделать шаг ему навстречу, но ноги не желали повиноваться ей. Ощущение падения и неожиданное блаженство крепких объятий, удержавших ее, пришло одновременно с накрывшей женщину темнотой… Шикарно! Лучше, чем в оригинале. Ох, уж мне только эти бесконечные обмороки Анжелики в самых пикантных моментах. Я, как человек никогда не бывавший в обмороке, даже не представляю, как в него вообще можно хлопнуться, когда вокруг столько важного и интересного происходит... Народ, кто-нибудь когда-нибудь бывал в обмороке от избытка чувствс? Поделитесь опытом.
Ksenia: Была в обмороке. Только, конечно не от радостного известия, а при несколько иных обстоятельствах. когда мне сообщили о смерти очень дорогого и близкого мне человека. Я не рыдала, не билась а тихо упала в обморок, как провалилась в какую-то вату. А потом, когда пришла в себя тоже была странная реакция, пропал голос, три дня не могла говорить, только сипела. Потом восстановился как ни в чем не бывало. И никаких физиологических причин, исключительно нервное потрясение. Так что верю,что от нервного шока все что угодно может быть.
Клеманс: Леди Искренность пишет: Шикарно! Лучше, чем в оригинале. Ох, уж мне только эти бесконечные обмороки Анжелики в самых пикантных моментах. Я, как человек никогда не бывавший в обмороке, даже не представляю, как в него вообще можно хлопнуться, когда вокруг столько важного и интересного происходит... Народ, кто-нибудь когда-нибудь бывал в обмороке от избытка чувствс? Поделитесь опытом. Спасибо. От переизбытка чувств не падала, но меня никогда отравить не пытались, и детей собаками не травили,ну, и любимый из мертвых не воскресал, вообще скучная, спокойная обыденность по сравнению с любимой героиней А вот когда я, не устояв на ногах, в детстве, хорошенько о ножку кровати затылком приложилась, то да... Уплыла. До сих пор состояние невесомости помню. фиалка пишет: Ура! ЭТО свершилось! Они наконец воссоединились. Клеманс, какая прелесть, спасибо. Прочла с огромным удовольствием. Спасибо Violeta пишет: Классная глава, ни убавить, ни прибавить - динамично, напряженно, все герои в характере. Браво, автор! Спасибо, я старалась Nastia пишет: Клеманс Браво, Класс, Спасибо за продолжене!))) Надеюсь вскором еще новою главу прочитать Спасибо, осталось совсем немного до окончания, так что постараюсь не тянуть
Мадемуазель Мари: Узнавание мне тоже очень понравилось! Леди Искренность пишет: Ох, уж мне только эти бесконечные обмороки Анжелики в самых пикантных моментах. Я, как человек никогда не бывавший в обмороке, даже не представляю, как в него вообще можно хлопнуться, Я тоже не представляю. Многие героини, не только Анж, хлопаются в обморок, это уже стало чем-то вроде атрибута эмоционального эпизода. Ну в защиту можно про корсеты вспомнить, как-никак приток кислорода ограничен, в условиях нервного потрясения его недостаток сказывается. По всему фанфу целиком осталось впечатление, что Жоффрей вовсе не будет благодарен жене за то, КАК она устраивает будущее их детей. И единственный ее аргумент: я ж хотела как лучше - теряет свою законную силу. Видел он и этого "зверя", и собак..кошмар. Если бы ещё Анжелика сама как-нибудь выкрутилась в замке..но по ходу повествования понятно, что это нереально. И умерла бы она с детьми, если бы не ниоткуда взявшиеся Дегре и граф. Граф, конечно, тоже хорош - мог бы и пораньше объявиться. Так что материал для взаимных претензий имеется.
Bella: да, спасибо за продолжение, замечательно. Замерла в ожидании объяснения между супругами. Тут Пейрак, по сути, вообще ангел ( ну не сразу объявился, наблюдал...), а вот Анжелика вляпалась по самое... Фила вообще на кол. Дегре малость лоханулся- ну как он, с его то соображалкой, не догадался про потайные/подземные входы? Или ждал Сен-Круа у парадного? Мальчики шикарные детки. Тут Анжелика выглядет не самой хорошей мамой
Леди Искренность: Bella пишет: Тут Анжелика выглядет не самой хорошей мамой А ведь эпизод-то про собак почти слово в слово книжный.
Клеманс: Мадемуазель Мари пишет: По всему фанфу целиком осталось впечатление, что Жоффрей вовсе не будет благодарен жене за то, КАК она устраивает будущее их детей. И единственный ее аргумент: я ж хотела как лучше - теряет свою законную силу. Видел он и этого "зверя", и собак..кошмар. Если бы ещё Анжелика сама как-нибудь выкрутилась в замке..но по ходу повествования понятно, что это нереально. И умерла бы она с детьми, если бы не ниоткуда взявшиеся Дегре и граф. Граф, конечно, тоже хорош - мог бы и пораньше объявиться. Так что материал для взаимных претензий имеется. О, да...и предъявят в ближайшее время. Bella пишет: да, спасибо за продолжение, замечательно. Замерла в ожидании объяснения между супругами. Тут Пейрак, по сути, вообще ангел ( ну не сразу объявился, наблюдал...), а вот Анжелика вляпалась по самое... Фила вообще на кол. Дегре малость лоханулся- ну как он, с его то соображалкой, не догадался про потайные/подземные входы? Или ждал Сен-Круа у парадного? Мальчики шикарные детки. Тут Анжелика выглядет не самой хорошей мамой Леди Искренность пишет: А ведь эпизод-то про собак почти слово в слово книжный. Ну, Пейрак не такой уж ангел, даже здесь, не было цели обелить и поставить Жоффрея на пьедестал. И лоханулся он с Дегре в угоду автору Иначе бы все закончилось так и начавшись. Взял бы он детишек подмышку, а женушку за шиворот и увез...Вот и сказочки конец .Но так как автор еще тот интриган, садист и музе спокойно не живется, то чуть не довели до убийства. Ну, а насчет какая мама из Анж, на форуме по моему целая тема этому посвящена. Я бы,конечно, на месте Анж после эпизода с собаками в каноне забрала детей, послала бы Филиппа и уехала.
toulouse: Клеманс пишет: Я бы,конечно, на месте Анж после эпизода с собаками в каноне забрала детей, послала бы Филиппа и уехала Ну, так вы же из 21 века, а она - из 17. Куда денется от законного-то мужа? Разве что в монастырь. А с детьми что делать? Одна надежда на папеньку, вдруг вспомнит, к себе заберет. Да кстати, в каноне Анж любит Филиппа, хотя ее все подруги в 1 голос предостерегают от замужества как очень опрометчивого шага. Леди Искренность пишет: А ведь эпизод-то про собак почти слово в слово книжный Но есть нюанс: у Голон было время, чтобы обелить Филиппа и всю эту дурную затею с замужеством, а у Клеманс - нет. Я-то считаю, что Клеманс совершенно права, и Анж со своей упертостью (обязательно замуж за Филиппа, просто иного не дано) очень сильно рисковала. У Голон она выкрутилась и даже умудрилась влюбить Филиппа в себя, но что с этим было делать дальше - вообще непонятно. Жили долго и счастливо, Анж дорожала до предсказанного количества детей, умерли в 1 день? Посмотрим, куда в итоге придет Адриатика в своем фанфике, очень любопытно.
Клеманс: toulouse пишет: Но есть нюанс: у Голон было время, чтобы обелить Филиппа и всю эту дурную затею с замужеством, а у Клеманс - нет. Я-то считаю, что Клеманс совершенно права, и Анж со своей упертостью (обязательно замуж за Филиппа, просто иного не дано) очень сильно рисковала. У Голон она выкрутилась и даже умудрилась влюбить Филиппа в себя, но что с этим было делать дальше - вообще непонятно. Жили долго и счастливо, Анж дорожала до предсказанного количества детей, умерли в 1 день? Посмотрим, куда в итоге придет Адриатика в своем фанфике, очень любопытно. Вот-вот, но у меня возник ответ на вопрос:"Почему именно Филипп? Ведь легче в себя было влюбить какого-нибудь более податливого и не менее благородного и принимаемого при Дворе" , - пожалуй, Анжелике нужна была эта битва, нужно было влюбить в себя Филиппа. Из всего окружения это был единственный мужчина, которого она смогла полюбить. Но вот стань Филипп мягким, влюблённым мужем, даже в своем характере, думаю Анж и Филипп не жили бы душа в душу . Анж бы перегорела к нему, их союз строится на борьбе с друг другом. Исключи эту борьбу и останется пшик...но это лишь мое ИМХО.
toulouse: Клеманс пишет: легче в себя было влюбить какого-нибудь более податливого и не менее благородного и принимаемого при Дворе я бы добавила - и без чересчур вредных привычек, как то садизм, итальянская любовь. Но это было бы рациональное поведение, а у голоновской Анжелики рациональность присутствует, конечно, но абсолютно непоследовательно. Скажем, она соглашается выйти замуж по расчету, а потом обращается с нетривиальным предложением к Николя, чуть ли не собирается броситься с балкона в первую брачную ночь... В общем, детский сад. Клеманс пишет: Исключи эту борьбу и останется вот пусть Адриатика нам расскажет, что там останется)
Светлячок: Violeta пишет: Вот такое должно было быть узнавание у Голон, а то шрамы не такие, голос хрипловат, волосы короткие и нога не хромает, фи, не муж ты мне! Но, тут, он уже без маски, да и не 15 лет прошло, так что узнавание произошло быстрее)) Леди Искренность пишет: Ох, уж мне только эти бесконечные обмороки Анжелики в самых пикантных моментах. В обмороке тоже никогда не была, но Анжелика падала в них с завидным постоянством, а вот, что очень мне показалось странным, когда Жоффрей ее отчитывал в Искушении да еще и знатную пощечину залепил, когда она головой ударилась, так и не думала рухнуть. Не странно ли? В такой ситауции точно должна была, и уверена, что тогда все разрешилось бы по-другому. Думаю, именно поэтому Голон ее в очередной обморок и не уронила). Мадемуазель Мари пишет: По всему фанфу целиком осталось впечатление, что Жоффрей вовсе не будет благодарен жене за то, КАК она устраивает будущее их детей. И единственный ее аргумент: я ж хотела как лучше - теряет свою законную силу. Видел он и этого "зверя", и собак..кошмар. Ну, дама в общем-то сама такого не ожидала, так что тут особо не наедешь. Да, и если он узнал о том, как и где она жила до этого, что сделала ради спасения детей, то тут в пору на себя пенять, что поздно приехал)). Bella пишет: Мальчики шикарные детки. Тут Анжелика выглядет не самой хорошей мамой А как по мне именно тут она и предстает настоящей матерью: заслоняет собой детей, сражается, хотя самой страшно до чертиков. toulouse пишет: Но есть нюанс: у Голон было время, чтобы обелить Филиппа и всю эту дурную затею с замужеством, а у Клеманс - нет. Ну, если исходить из канона, то причиной этой сцены с собаками и изнасилования было именно условие договора о консумации брака. Именно это возмутило Фила намного больше, чем сама женитьба (насколько я помню). Он, в принципе, с этой мыслью уже свыкся, решил, что и денег поимеет, и жена не будет мешаться, комнаты ей переделывал. А тут она со своей консумацией, ну не оборзела ли? Мало того, что замуж затянула, так еще и в койку. Поимела его, так сказать, во всех смыслах . Поэтому в фанфике (без всей этой предыстории с консумацией) Фил получается вообще законченным негодяем и еще бОльшим психом, чем у Голон. Хотя, у каждого свое видение этого героя toulouse пишет: Скажем, она соглашается выйти замуж по расчету, а потом обращается с нетривиальным предложением к Николя, чуть ли не собирается броситься с балкона в первую брачную ночь... В общем, детский сад. Как говорит Violeta : ну она же девАчка))) Спасибо, автор, за столь динамичную главу . Даже уже и не стращали вас наказаниями, все сами сделали, так держать!
полная версия страницы