Форум » Творчество читателей » Кто не ревнует, тот не умеет любить. » Ответить
Кто не ревнует, тот не умеет любить.
Violeta: Дамы, сегодня я выступлю в необычном качестве - альтернативщицы. Столько споров, столько сломанных копий, что я невольно заинтересовалась темой параллельного сюжета. Итак, наиболее привлекательным персонажем мне показался Николя де Бердань. Тем более, что он единственный, кто все же добился от Анжелики ответа на свою страсть. В фанфике использованы тексты романов "Анжелика в Квебеке", "Искушение Анжелики", "Анжелика в Новом свете", "Тулузская свадьба", "Дорогой надежды"... Может, и еще что-то на интуитивном уровне, т.к. книга уже до дыр зачитана и цитаты сами на ум приходят. Критика, советы по сюжету и характерам приветствуются, так же как и дискуссии на тему - автор, да вы с ума сошли, какой Бардань?!! Огромное спасибо моему редактору Светлячку! И спасибо Ане за идею! Святой Михаил. Граф де Бардань вложил шпагу в ножны и бросился к ней. — Простите меня! Вы совсем без сил! Я просто скотина. Он обнял ее. — Благодарение Господу, я подоспел вовремя. Я вышел из дома, чтобы сквозь изгородь посмотреть, как вы будете уходить. Я услышал ваш крик, ветер донес его до меня… Он крепко сжал ее в своих объятиях. — …Ах, любовь моя! Я ужасаюсь при мысли, что с вами могла приключиться беда! Что значил бы мир без вашего присутствия! Поддерживая Анжелику, он довел ее до дома. В вестибюле она почувствовала себя немного лучше. Николя де Бардань помог ей освободиться от грязной накидки. Он снял свою портупею и бросил все на край стола. Услышав звук сабли, ударившейся о дерево, Анжелика вновь в мыслях вернулась к ужасной сцене, разыгравшейся в долине. Отблеск холодной стали и кровь, капавшая со шпаги, вызвали у нее слезы, но это были слезы радости, внезапно охватившей все ее существо. Это была радость победы, торжества справедливости, которую немного заглушали жестокие картины трех трупов, трех бандитов, обрушившихся на нее. С какой яростью Бардань разделался с ними! С каким исступлением! Ей до сих пор слышалось, как сталь пронзает плоть. Ей казалось, что она присутствовала при наивысшем проявлении правосудия; это было заслуженным наказанием ее врагов, и она присутствовала при этом. Сраженные! Пронзенные шпагой! Отвратительные! Наконец-то! Хоть раз в жизни… До этого момента любое насилие было для нее мучительным, подобные зрелища угнетали ее, как будто она одна была причиной всего зла. Но в этот раз все было по-другому. Да и она совершенно другая. Анжелика прижалась к молодому дворянину. — Я всегда поклоняюсь Святому Михаилу, — сквозь рыдания произнесла она, — но только теперь я понимаю его. Нельзя все время позволять им… быть сильнее… Она обвила свои руки вокруг шеи Барданя и спрятала свое лицо, прижав его к мускулистому мужскому телу. — Я должна была избрать его своим покровителем… Святого Михаила… Он ничего не понимал из того, что Анжелика бормотала по поводу Святого Михаила. Он чувствовал, что она нашла убежище в его объятиях, а когда молодая женщина подняла к нему свои блестящие от слез радости глаза, он прочитал в них нежность и растерялся совершенно. — Вам нужно… — сказал он, — вам нужно что-нибудь выпить, чтобы согреться, прийти в себя. Но она удерживала его, она притягивала его лицо к своему, она искала его губы. Тогда он попытался расстегнуть ей корсаж и обнажить плечи. Анжелика отступила, чуть ли не оттолкнула его. — Послушайте меня, Николя… Он побледнел. — Нет! Нет! Вы играете моими чувствами… Вы подносите напиток к моим губам, а потом прячете его. — Я должна вам сказать… — Нет!.. Я не позволю вам одурачить меня. — Да послушайте же меня, Николя де Бардань, — крикнула она, топнув ногой. — Вы спасли мне жизнь, но неужели вы не видите, что я на пределе? Постарайтесь успокоиться. И выслушайте меня… На моем теле есть клеймо — лилия! Вы слышите меня? Клеймо на теле — лилия! Он посмотрел на нее как безумный, но никак не мог понять. — Да, — продолжила Анжелика, — мне ее поставили раскаленным железом, как всем убийцам, проституткам и ворам. — И как мятежникам! — Да, — в ее голосе послышался вызов. Она взяла руку Барданя и провела его по своей обнаженной подмышке. — Здесь! Вы чувствуете? Кончиком пальцев он нащупал на спине проклятый контур от печати: цветок лилии. От прикосновения его холодной руки она содрогнулась. — Вы узнаете ее, эту лилию? Он коротко спросил ее: — Почему вы рассказали мне именно сейчас? — Чтобы вы не наткнулись на нее сами… Он с недоверием смотрел на нее. Ее губы дрожали. Что это, страх перед разоблачением? Или же радость оттого, что она прочла в его взгляде смущение, какое испытала сама? — Это… Это и было причиной, когда вы отказали мне в Ла Рошели? - прошептал он. Об этом Анжелика не подумала, но тут же поняла, что должна согласиться. Подобное внушение успокоит раны любви, которые она когда-то нанесла ему. — Да! Что мне оставалось делать? Я была отверженной, а вы, вы были королевским лейтенантом! — Это ужасно! Вы не должны были! Вы должны были… довериться мне!.. Он прижал ее к своей груди, затем медленно скользнул к ее ногам, на колени. — Моя прекрасная служанка! Рыдание сдавило ей горло. Она почувствовала, как его сильные руки стальным кольцом обхватили ее талию. От прикосновения к животу его лба у нее закружилась голова. Ее пальцы вцепились в волосы человека, стоящего перед ней на коленях. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его тяжелую голову, она еще сильнее прижала ее к себе. Его горячие губы вели ее к высшему блаженству. Он помог ей раздеться, его жесты были нежными и благоговейными. Медленно он подвел ее к кровати, и они легли. Они смотрели друг на друга, ошеломленные совершенной свободой их обнаженных тел, которые могли сплетаться воедино и вновь отдаляться, следуя за приливами желания. Они позволили этому желанию вырваться наружу. Их руки и губы ласкали друг друга. Они растворились в бесконечном поцелуе, его горячее дыхание опалило их и блаженным теплом разлилось по жилам. И это могло теперь длиться вечно, пока хватит дыхания и сил. Порывисто дыша, они предавались ласкам, и когда возбуждение достигло апогея, они погрузились в блаженство, пьянящее и пронзительное; они не могли себе представить раньше, что сладострастное слияние их тел будет таким всепоглощающим. Бардань отличался разнообразием в любовных утехах, он был чувственным, нежным и настойчивым, тем более что он сознавал, что именно ее он ласкал, целовал, обладал ею; его мрачное отчаяние уступило место любовной неге и мысли, что он успокоит ее своими ласками и нежными словами. Обнявшись, они проваливались в сон, как будто в бездонный колодец, потом просыпались от прикосновения губ и вновь погружались в упоительный праздник любви. *** Розовый свет зари проник в окна. Проснувшись в состоянии томного блаженства, Анжелика увидела Николя де Барданя, лежащего рядом с нею, и испытала неожиданно острый приступ счастья, оттого что она здесь и жива. Да, любовь никогда не оставит ее, любовь и жизнь! Анжелика вспомнила почти с наслаждением, что ужасные преступники мертвы, а она невредима и сейчас находится в объятиях возлюбленного. Она может коснуться его, нежно провести рукой по щеке, прижаться к его крепкому сильному телу и снова пережить ту феерию чувственного восторга, которой была наполнена эта ночь. А те, другие, — лишь жалкие трупы на дне холодной реки. На мгновение Анжелике показалось, что она парит над землей, и с волнением она осознала, что давно не испытывала такого головокружительного упоения. Было ли это следствием того, что она счастливо избежала смерти, или того, что наконец-то разорвала те гнетущие оковы, которые связывали ее с мужем и лишали обычной легкости в отношениях? Анжелика не могла однозначно ответить на эти вопросы, но та безмятежность, то ощущение жизни, которые растекались по ее счастливому гибкому телу, были поистине фантастическими. Анжелика залилась густым румянцем и прижала руки к пылающим щекам. Боже, она же изменила Жоффрею! Что теперь будет? Сможет ли она оправдаться, если ему станет все известно? Образ мужа, некогда безумно любимый, несколько потускнел в ее душе, и она вдруг отчетливо вспомнила, как впервые испытала нечто вроде пресыщения в его объятиях. Это произошло так неожиданно, и в то же время иначе не могло быть. Как будто опустошительная волна вынесла ее тогда из океана чувств, выбросила бесчувственное тело на землю и широко раскрыла ей глаза, и она увидела себя, погрузилась в этот бездонный взор, в черную воду и красный огонь… И там, в бездне, она увидела незнакомца... Теперь, вспоминая об этом, Анжелика призналась себе, что в тот миг испытала священный ужас. Это случилось вскоре после той аквитанской ссоры, которая что-то навсегда переменила в их отношениях, а ослепительное полуденное сияние высветило в тайниках ее души то, что она назвала «пресыщением». Анжелика снова и снова спрашивала себя, не ошиблась ли она, искала мотивы, размышляла… Да, ей хотелось почувствовать себя свободной, жить беззаботной жизнью, беря от нее все удовольствия, будь то поклонение воздыхателя или нежность, рожденная страстью; эти быстротечные любовные мгновения были так же естественны для нее, как принятие пищи. Она никогда не чувствовала себя виноватой в этом легкомыслии, а понимала, что только таким образом может хоть немного ослабить ту безграничную власть, что имел над ней Жоффрей, власть гнетущую, от которой у нее сжималось сердце. «Счастливая женщина, свободная женщина, бесстрашная женщина, что лучше могла я предложить ему?» - спрашивала Анжелика себя и с горечью отмечала, что он все равно отдалился от нее, и его мысли и поступки стали для нее непостижимы. Он всегда был сильнее, чем она, никому не подчинялся, а всегда подчинял себе, и она была в его власти. «Рабыня! Вот чего он желает! Сделать меня своей рабыней…». Эта мысль так возмутила Анжелику, что на миг красная пелена застила ей взор. Возможно, она уже не любила его? Ее тело пронзили тысячи иголочек и заставили содрогнуться и тут же отречься от этой ереси. Их связывала страсть, и таинство этой любовной страсти было именно в ее теле. Это было очевидно, и не так-то легко через это перешагнуть. Но тогда что же с ней происходило сейчас? Почему она испытывала невыразимый восторг с чужим и, как ей раньше казалось, малозначимым для нее мужчиной? Анжелика посмотрела на спящего Николя. Не была ли эта ночь ошибкой? Не придется ли ей пожалеть о ней? Она вдруг ясно осознала, что еще не готова увидеть его полные любви и нежности глаза, которые распахнутся ей навстречу, потому что боялась... боялась увидеть в них отражение незнакомой ей самой женщины, которая окончательно запуталась в себе, в своих чувствах и желаниях... Мысли Анжелики снова вернулись к мужу. Ей нравилась его смелость в любви, его горячая жадность. Ей нравился также его эгоизм, когда он переживал собственное удовлетворение. Любовь была для него земным наслаждением, и он погружался в нее с полной отдачей сил своего тела и ума. В этом был он весь. А женщина... Женщина увлекала и покоряла его, а потом все же исчезала, и он оставался наедине с любовью. Возможно, эта иллюзия свободы и привлекала ее раньше, но теперь вдруг начала тяготить. Что значила она в сравнении с той атмосферой поклонения и заботы, которой окружал ее Николя де Бардань? Нет, Анжелика не могла пожаловаться на то, что Жоффрей был невнимателен к ней, но его отношение напоминало скорее снисходительную опеку, в то время как Николя растворялся в своей всепоглощающей любви к ней, испытывал искреннее восхищение, которое постоянно выражалось взглядами и вздохами, намеками услужить, ласковыми жестами, и Анжелике это безумно нравилось и дарило ни с чем несравнимое ощущение полета. Как могла она раньше считать проявления его чувств к ней смешными и даже навязчивыми? Теперь Анжелика и сама не знала... А ведь именно он пришел ей на помощь вчера, когда она, как никогда раньше, была близка к смерти. И безусловно, не задумываясь, сделал бы это снова, в то время как Жоффрей, который клялся всегда быть рядом с ней и защищать от любой беды, уехал и оставил один на один с ее врагами. В порыве благодарной нежности она прижалась к груди мужчины и услышала, как бьется его сердце. Он пошевелился и в полусне притянул Анжелику к себе. Так они и оставались какое-то время, прижавшись друг к другу. Пальцы королевского посланника поглаживали кожу, где была роковая лилия. — Сколько отчаяния в этом мире! — прошептал Николя. — Сколько утраченного счастья... А нужно лишь любить… и быть любимым… Почему я вовремя не понял это? Тронутая грустными нотками в его голосе, она прикоснулась щекой к гладкому круглому плечу мужчины. Ей было приятно чувствовать тепло его кожи, вдыхать его запах, едва касаться волос, лица, груди... Нежность и ощущение благоговейного покоя обволакивали ее. Ее ласка вновь пробудила в нем желание. Он прижал Анжелику к себе и прошептал, покрывая страстными поцелуями: — Вы — сама честность! Что он хотел этим сказать? Что, перейдя границу, она честно предавалась наслаждению? Почему бы и нет? Ей было хорошо в его объятиях, и она с восторгом ощутила, что то волшебство, которое родилось между ними под покровом этой полной восхитительных открытий ночи, никуда не делось и при ярком свете зарождающегося дня засверкало новыми красками... *** Когда Анжелика уходила от него, то попросила какое-нибудь оружие. Она и так достаточно пренебрегала советами, была чересчур неосторожна. Вполне возможно, что ее самые злейшие враги погибли вчера вечером, но ей не хотелось больше рисковать… Николя предложил проводить ее, но Анжелика отказалась - она не хотела, чтобы в такой час их видели вместе. "Эта ночь больше никогда не повторится", - твердила она себе, и это немного примиряло ее с осознанием своей измены и мучительным чувством стыда перед мужем. Анжелика оперлась дрожащей рукой о дверной косяк и прикрыла глаза. Какой обман чувств, какое безумие завладели ею? И именно в тот момент, когда ей казалось, что ничего подобного с ней никогда не произойдет, а ее судьба навеки связана с человеком, которого она так долго искала и наконец обрела ценой невероятных страданий. И Анжелика спросила себя, почему же тогда по приезде в Квебек у нее возникло желание уединиться в своем мире, отделить свою жизнь от жизни Жоффрея? Что это было, предзнаменование? Или уже в тот момент она почувствовала зарождающееся между ними охлаждение? Тогда, в Тадуссаке, Николя подчинил ее себе своим страстным поцелуем, и теперь Анжелика могла себе в этом признаться. Чувственное волнение увлекало ее, сметая все на своем пути; так мощная волна, перехлестнувшая через поручни корабля, берет в плен экипаж, а затем, отхлынув с мягким притворством, оставляет после себя следы разгрома. И Анжелика вновь ощутила, как сильно бьется ее сердце, а тело охватывает так хорошо знакомое ей желание... Желание, которое она не имела права воплощать вчера в реальной жизни. Молодой человек приблизился к ней, и Анжелика, кляня свою слабость, обвила шею Николя руками, спрятала лицо у него на груди и прошептала: — Прощайте, мой храбрый Святой Михаил! — Почему Святой Михаил? Но ответ ему уже был не нужен. Что бы она ни говорила, теперь он переходил в другой мир, мир, где они уже никогда не встретятся. Его будущее вдруг предстало перед ним тусклым пятном. Он должен был расстаться с ней! Он должен… Николя держал лицо Анжелики в своих ладонях и взглядом целовал ее лоб, глаза, влажные губы, чуть распухшие после его яростных поцелуев. Никогда он не сможет расстаться с ней! Никогда! Но это нужно сделать! Когда он заговорил, в его голосе перемешивались нежность и безграничная грусть: — Сердце мое! Любовь моя! Прощайте! Вы уносите с собой мою душу! Анжелика кивнула и, решительно высвободившись из его объятий, шагнула к двери.
аня: а ее расширились, рука инстинктивным жестом прижалась к груди, а с губ сорвался тихий вскрик. Николя резко обернулся и похолодел. Прислонившись к косяку балконной двери, на них смотрел граф де Пейрак, с преувеличенным вниманием прислушиваясь к разговору а так все хорошо начиналось да автор?)) мне аж поплохело за Анж).
аня: вот щас будет и "любовь и морковь и какава с чаем" а анж и бардань выживут?)
Nastia: Violeta классно но и страшно за Анжелику . Надеюсь что будет все хорошо да автор?
Jeoffrey de Peyrac: Violeta Прислонившись к косяку балконной двери, на них смотрел граф де Пейрак, с преувеличенным вниманием прислушиваясь к разговору. Ну вот этого я и ждала хотя про небо в алмазах сомневаюсь, думаю, что граф выберет более изощренный способ, тем более, что автор обещал обойтись без мордобития. .. С нетерпением ждем развития событий.
toulouse: А я возьмусь за тапки. Как возможно, чтобы во время фейрверка Анж с Барданем обсуждали какие-то проблемы в уединении на балконе? Гостей много, балконов в замках много не бывает. Да и грохот должен стоять, особенно не побеседуешь. Бардань, конечно, не 7 пядей, но тут он уже совсем свихнулся. Каким местом нужно думать, чтобы предлагать Анж скромное поместье в Берри после публичного оглашения письма от короля, в котором графу и графине де Пейрак возвращаются титулы, поместья и прочая и прочая? По мне , так у графа при таком раскладе может возникнуть не ревность, а серьезная озабоченность психическим состоянием бывшего королевского посланника.
Леди Искренность: Наконец-то! В предвкушении. Ждем ответной изощренной реакции нашего Мефистофеля.
аня: Как возможно, чтобы во время фейрверка Анж с Барданем обсуждали какие-то проблемы в уединении на балконе? Гостей много, балконов в замках много не бывает. эта сцена списана с новогодней.когда Анж думает про Сабину и Пейрак ей говорит,что не собирался жениться,и что гулял бы и дальше со своими красотками )) и в этом же замке,почти. Каким местом нужно думать, чтобы предлагать Анж скромное поместье в Берри после публичного оглашения письма от короля, в котором графу и гр ну тут наверно,что Бардань свихнулся на энтой почве. автор обещал обойтись без мордобития ну уж теперь то без этого не обоитись
toulouse: аня Больных нельзя бить, их лечить надо
фиалка: Вот так поворот, взяла и сама все растрепала Светлячок пишет: Как представила эту картину, аж самой плохо стало. Будет им сейчас и фейерверк, и салют с петардами Ага! Допрыгалась, доскакалась называется Впрочем, за что боролась, на то и напоролась. Хотела ревности и скандалов, ща получит. Нет, но какое хамло Бардань! Мало того что замуж зовёт при живом муже, так ещё и на отцовство чужое посягает. Дочку ему подавай, а что дочка другого папочку любит даже не думает. Кстати, о существовании сынков, похоже вообще решил быть не в курсах.
Bella: Ой как шикарно! На косяк дверной опирается- ну ну, ох как в тему были бы тут пистолеты: "убить неугодного мужа". А вообще, конечно, услышал самое интересное- теперь сцена в стиле Пейрака, немножко злости, сарказма, самоиронии: "вам не кажется, что данное предложение вы должны обсудить со мной- все-таки я законный владелец моей жены и дочери! давайте же обсудим детали!"
kelli: А я буду рада если Жоффрей убьёт Барданя Терпеть его не могу!!! А Анжелика, вообще, сошла с ума, так вести себя с Жоффреем!!!! Я даже боюсь представить, что будет
Bella: Бардань, конечно, пошел ва-банк. Но это Анж пошла его защищать, она же его прогулять решила! Вроде разобрались с Ж-С, а про А-Б и не всплыло- так сиди тихонечко и не высовывайся (не буди лихо!), избегай любые контакты с Барданем, а не публично самой лезть на рожон: мало ли чего Бардань может ляпнуть... Ой как жду продолжение!!!
Violeta: Девочки, спасибо - столько комментов! Я сейчас с телефона, до компьютера вечером доберусь и всем отпишусь!
japsik: Светлячок пишет: Как представила эту картину, аж самой плохо стало. Меня тоже в пот бросило от неожиданности, Violeta умеет заинтриговать. toulouse пишет: Как возможно, чтобы во время фейрверка Анж с Барданем обсуждали какие-то проблемы в уединении на балконе? Гостей много, балконов в замках много не бывает. Да и грохот должен стоять, особенно не побеседуешь. Мне тоже непонятно, где они там беседуют. Меня и в предыдущем отрывке это смущало, что Анжелика и Жоффрей должны гостей встречать, губернатора там приветствовать, епископа, откуда у них столько времени на препирания? И здесь та же история, странно, это что за терраса? Если большая, то на ней незаметно точно не уединишься, у всех перед носом с любовником миловаться, это сильно! Если маленький балкон, то, как можно было не заметить Жоффрея вовремя... И вообще к какому окну она отошла, а Жофа куда делся? Просто взял и ушел, дал ей уединиться любовником? Или она вообще забыла о присутствии мужа? toulouse пишет: Бардань, конечно, не 7 пядей, но тут он уже совсем свихнулся. Каким местом нужно думать, чтобы предлагать Анж скромное поместье в Берри после публичного оглашения письма от короля, в котором графу и графине де Пейрак возвращаются титулы, поместья и прочая и прочая? И тут присоединяюсь к вопросу
toulouse: japsik
полная версия страницы