Форум » Творчество читателей » Горький шоколад » Ответить
Горький шоколад
Клеманс: Фэндом: Голон Анн и Серж «Анжелика» Основные персонажи: Анжелика, Франсуа Дегре, Жоффрей де Пейрак (Рескатор), Филипп дю Плесси-Бельер, Флоримон, Кантор Пэйринг или персонажи: Анжелика/Жоффрей Рейтинг: PG-13 Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Повседневность, Hurt/comfort, AU Предупреждения: OOC Описание: Анжелика вернула себе отель дю Ботрейи. Она понимает, что нельзя жить прошлым, но прошлое не хочет отпускать нее. С появлением в соседнем доме таинственного незнакомца, лицо, которого никто не видел. Женщину не покидает чувство, что за ней следят. Посвящение: Спасибо Мадлон за идею и Анн Голон за персонажей
Клеманс: Два короля и туз вернули ей отель дю Ботрен. Дом построенный специально для нее, для них, в той жизни, где не было боли, не было слез. Той жизни о которой лучше не вспоминать, иначе захочется умереть. Той жизни, которая, теперь больше похожа на старый полузабытый прекрасный сон и если бы не двое мальчишек, ждущих её дома, то она действительно подумала о реальности собственного прошлого. Анжелика вдохнула ночной воздух. Скорей, как можно скорей, ей нужно было увидеть свой дом, въехать туда. Она вернула себе частичку своего прошлого и теперь ей не терпелось убедиться в этом. Женщина вернулась домой, дав распоряжение служанкам готовиться к переезду.Наутро она поднялась к детям. - Доброе утро, птенчики мои. - Мама! - бросился к ней в объятье Кантор. Анжелика подхватила его на руки и поцеловала в румяную щечку. - Вы уже завтракали? - Да, мама, - хором ответили мальчики. - Тогда собирайтесь. Мы едем на прогулку. - Ура! - Кантор соскользнул с рук матери. - Барба, мы идем гулять. Анжелика улыбнулась и подошла к старшему сыну, мальчик сидел за столом и читал книгу. - Все хорошо, мои родной? - Да, мама, - улыбнулся Флоримон. Женщина провела по черным как смоль волосам сына и присела напротив него, чтобы иметь возможность видит его лицо. - У меня новость, хороший мой. Скоро мы переедем в другой дом. - Куда? - поднял на нее взгляд Фло. - Домой, - загадочно улыбнулась мадам Маре. Анжелика не могла поверить своим глазам. На этот раз судьба улыбнулась ей, вернув отель дю Ботрен. Держа за руки своих детей, она с замиранием сердца ходила по комнатам отеля, не осмеливаясь сказать им, что это принадлежало их отцу. Это было чудо. - Мама, теперь мы будем здесь жить? - спросил ее Кантор. - Да, дорогой. - Это хорошо, - улыбнулся малыш. - Мне тут нравиться.
Violeta: Очень красиво и нежно. Ждем продолжения!
Мадемуазель Мари: Очень ждём)))))))))
toulouse: Клеманс Всё очень замечательно, только один вопрос: почему у вас такие странные имена собственные? Мадам Маре (должно быть Моран), отель Ботрен - насколько я помню, Ботрейи?
Клеманс: Видимо перевод такой, потому что названия брала из книжки.
Жаклин де ла Круа: toulouse это английский перевод, у меня точно так же в книге.
Клеманс: Здравствуйте, все. Вот и последний месяц зимы и я решила, что хватить филонить и пора порадовать читателей. Представляю вашему вниманию две первых главы фанфика. Спасибо, вам, за терпение, а Violete за редактуру и помощь В тексте использованными кусочки из "Путь в Версаль" и "Анжелика и её любовь". Глава I Как только Анжелика с детьми переехала в отель дю Ботрейи, ей захотелось устроить шикарный прием в честь новоселья. Вернуть этому дому былое величие, которое он утратил, будучи заброшенным. Когда Одиже пришел проведать её, она с улыбкой поинтересовалась: — Что вы скажете о моем отеле? — А! — Это самый красивый отель в Париже, не так ли? — снова спросила она. — Я так не думаю, — грустно ответил Одиже. Анжелика была разочарована. — О, вы опять не в духе! Разве вы не рады моему успеху? — Успеху? Я уважаю успехи, достигнутые трудом, — заявил молодой человек. — Это правда, что принц ставил на вас и при проигрыше вы должны были стать его любовницей? — Да, это так, мой милый. И если бы я проиграла, то стала бы его любовницей. Вы знаете, что для меня карточные долги священны. Бледное лицо Одиже стало пунцовым. Он хотел что-то сказать, но Анжелика перебила его: — Но я выиграла, и отель мой! Смотрите правде в глаза: я не проиграла, а вы остались без рогов. К тому же мы еще не женаты. — Я уже и не мечтаю об этом, — заметил Одиже растерянно и протянул руки. На Анжелике было черное бархатное платье, а прекрасную грудь украшало жемчужное ожерелье. — Нет, еще не время, — тихо произнесла она. По ее взгляду Одиже понял, что огромная пропасть разделяет их. Он не догадывался, что за ней стоял призрак графа де Пейрака, которого сожгли как колдуна на Гревской площади. Что она фактически живет сейчас в своем доме. «Он никогда не поймет всей этой жизни», — думала Анжелика, скользя взглядом по серой фигуре Одиже. — О, я совсем забыла! — воскликнула Анжелика, счастливая, что переменилась тема их разговора. — Я хочу дать большой ужин в своем отеле и хочу попросить вас помочь мне организовать все. У вас такой опыт в этих делах. — Очень сожалею, мадам, но на меня не рассчитывайте, — глухо сказал Одиже и, попрощавшись, вышел. Анжелика обошлась и без него. Угощение, музыка, множество приглашенных гостей - все было изысканно и утонченно, как когда-то во время роскошных приемов в Тулузе. Анжелика смотрела на себя в зеркало: богато украшенное платье цвета темного изумруда стоило целое состояние. Она поправила складки на подоле. Изысканная прическа подчеркнула благородные черты ее лица. Бине превзошел себя в этот раз в искусстве создания причесок. Женщина улыбнулась своему отражению - сегодня вечером хозяйка этого вечера затмит всех. Остался всего один штрих. Анжелика склонилась над шкатулкой с драгоценностями и внезапно на память ей пришла полузабытая сцена со свадьбы короля: " - Что мне надеть из украшений? - спросила она тогда Жоффрея, подбирая украшения к своему золотому платью. - Жемчуг, пожалуй, слишком скромен, бриллиант — резок, - она так отчетливо сейчас слышала его глубокий низкий голос, словно он стоял у нее за спиной. Анжелика могла поклясться, что чувствует его дыхание на своей щеке. — Изумруды, они подходят к вашим глазам. " Женщина пошатнулась и, закрыв глаза, глубоко вздохнула. Наверное, во всем виновато это место - воспоминания о её первом муже, графе де Пейраке, преследовали ее, вызывая тоску по давно ушедшим и невероятно счастливым временам, которым было не суждено возвратиться. Ни раз она ловила себя на том, что ожидает услышать его неровные шаги в коридорах отеля. Сумасшествие? Возможно. Анжелика открыла глаза и посмотрела в зеркало: румянец медленно возвращался на бледные щеки. Что ж, если здесь обитает дух Жоффрея, то она только рада этому. «Призрак — какая грустная судьба, — думала она. — Он так любил жизнь во всех ее формах». Взяв изумрудное ожерелье, женщина надела его и поспешно направилась к двери: «Пора хозяйке поприветствовать гостей». - Дорогая, ты великолепна, - расцеловала её Нинон в обе щеки. - Все взгляды прикованы к тебе. - Не преувеличивай, - засмеялась Анжелика. - Ни капли, моя дорогая. Ни капли. - Здравствуйте, прелестные дамы, - к ним подошел Пегилен. - Вы обворожительны сегодня, - поклонился он Анжелике. - Впрочем, как и всегда. - Вот видите! - взмахнула веером куртизанка. - Я говорю ей тоже самое, а она мне не верит. - Верю, верю, - поспешила успокоить раздосадованную подругу мадам Моран. - Это все от недостатка мужского внимания, - продолжала рассуждать Нинон. - Тебе стоит завести любовника, чтобы он осыпал тебя комплиментами и подарками. - Могу предложить свою кандидатуру, - шутливо выпятил грудь де Лозен. - Если вы мне откажете, мое сердце будет разбито. - В отместку за все женские сердца, что разбили вы, - тем же тоном ответила Анжелика. - О, нет, нашей Анжелике нужен кто-то по интереснее придворного щеголя, - хихикнула Нинон. - Не в обиду Вам сказано, мой дорогой Пегилен, но она Вам не по зубам. - Я рад быть просто её другом, - поклонившись хозяйке дома, улыбнулся де Лозен. Дальше вечер проходил в том же духе дружеского флирта, смеха и музыки. За окнами уже стемнело, и только свет луны да факелов, расставленных вдоль дорожек в саду, разгонял ночную мглу. Анжелике было приятно снова окунуться в атмосферу чарующего праздника, но через какое-то время она почувствовала, что ей необходимо выйти на улицу. Женщина вышла на крыльцо и вздохнула полной грудью прохладный воздух, наполненный ароматами цветов, который постепенно возвращал ей силы. Отель был окружен великолепным парком со множеством клумб и извилистых дорожек, по которым сейчас прогуливались гости, приветствуя Анжелику. Она улыбалась им в ответ, но мысли её были далеко отсюда. Несколько лет ей было не до воспоминаний, она яростно цеплялась за жизнь, спасала себя и своих детей, мстила. Когда же наконец Анжелика перестала боятся и мучиться от ночных кошмаров по ночам, когда ей уже не нужно стало думать о том, где спать и что есть, она просто запретила себе вспоминать, чтобы больше не хотелось умереть от боли и тоски, разрывающей сердце. Но именно сегодня воспоминания о праздниках в Отеле Весёлой науки поблекшими от времени картинами вставали перед ее глазами. От того счастливого времени остались лишь обрывки ощущений, вспышки эмоций и горестное чувство утраты. Женщина поёжилась. Задумавшись, она прошла по тенистой аллее, ведущей в глубину сада, и вышла к старому колодцу. Не дойдя несколько шагов до него, она заметила, что там кто-то есть. Привыкшая к самым различным неприятным сюрпризам, Анжелика замедлила шаг, всматриваясь в темноту. Темный силуэт отделился от колодца и двинулся по направлению к ней. На миг он показался ей тенью, призраком, фантомом, и она чуть не закричала от внезапно нахлынувшего страха, но взяла себя в руки и как можно спокойнее проговорила: - Кто здесь? - Это я, госпожа, - услышала она старческий голос. – Паскалу. Анжелика узнала слугу-баска, который занимался садом и работал в отеле уже много лет. Это о нем говорил принц Конде, что он служил еще старому хозяину. — Это правда, что ты жил здесь, когда твой хозяин был в Тулузе? — спросила она с замиранием сердца, когда он поравнялся с ней. Старик медленно поставил на землю ведра, наполненные водой из колодца, в которой отражались лунные блики. — Да, мадам. — А как звали твоего хозяина? Она хотела услышать имя человека, который сделал ее счастливой. Слуга с опаской огляделся вокруг. — Тише, мадам, его имя… он проклят! Сердце Анжелики сжалось. — Правду говорят, что он был колдун и его сожгли? — Да, говорят, — старик пристально посмотрел ей в лицо. Его впалые глаза загорелись странным огнем. Он улыбнулся, его морщинистое лицо разгладилось. — Говорят, — повторил он, — но это не правда. — Почему?! — не выдержала Анжелика, которую начало трясти как в ознобе. — Почему?! — Другого, мертвого, сожгли тогда на площади. Сердце молодой женщины забилось еще быстрее. — Откуда ты знаешь? — Я видел его после казни. — Кого? — Проклятого хромого. — Где ты его видел? — Здесь, ночью. Анжелика вздохнула и закрыла глаза. Какая-то надежда теплилась в ней, как свет догорающей свечи. Дегре говорил, что не нужно думать о прошлом, но прошлое никогда не покидало ее. Паскалу с опаской оглянулся. — Это было ночью, после костра. Я спал в конюшне, во дворе. Вдруг я услышал непонятный звук в галерее и сразу же узнал его походку. Дикий смех исказил лицо старого слуги, седые волосы развевались по ветру. — Кто не знает его походку? Походку Великого Хромого из Лангедока. Он прошел мимо меня. Сначала я его не увидел, потому что вокруг было темно. Но внезапно луна осветила его фигуру. Он стоял, опершись о перила лестницы, а потом повернулся ко мне. Анжелику знобило. — Ты узнал его? — спросила она, стуча зубами. — Я узнал его, как собака узнает своего хозяина. Но я не видел его лица. Оно было закрыто черной маской. Вдруг он засмеялся и, пройдя сквозь стену, исчез. Больше я его не видел. — О, не мучай меня! — закричала Анжелика, отталкивая старика. — Убирайся, я умираю от страха! Слуга удивленно посмотрел на нее, взял ведра и медленно удалился. Женщина вернулась к гостям, но праздник уже не радовал её, как прежде. Ей хотелось остаться одной и поплакать, выплакать все свою боль по потерянному счастью и медленно умирающей надежде на чудо воскрешения былой любви, но бал еще не закончился, и она со всем радушием гостеприимной хозяйки продолжала развлекать своих гостей, не зная, что высокая фигура незнакомца скрывалась в этот самый момент в темноте аллеи, не замеченная и не узнанная никем, и следила за каждым её шагом...
Клеманс: Глава II Утро было прекрасным. Солнце заполняло своим светом каждый уголок дома, до которого могли дотянуться его лучи. Анжелика сидела в небольшом кабинете, изучая отчёты капитанов кораблей, привозивших зерна кофе и какао для её салона. Горячий шоколад, любимый напиток королевы, пользовался популярностью, и она могла снова спать на шелковых простынях и носить самые модные и прекрасные наряды. Теперь новая хозяйка отеля дю Ботрейи имела две кареты, шесть чистокровных рысаков, а также двух конюхов и четырех лакеев; кроме того, у нее было двое комнатных слуг, один управляющий и множество различных служанок, но за все это приходилось платить вот такими многочасовыми сидениями над счётами, докладами и договорами. - Какой прекрасный день, сударыня, - вошла в кабинет Барба. – А вы снова сидите за этими проклятыми бумагами, - в голосе служанки звучало осуждение. - Благодаря этим проклятым бумагам и тому, что я за ними сижу, у нас есть все это, - улыбнулась Анжелика, смотря на подбоченившуюся няню своих детей. Та сейчас напоминала ей Фантину Лозье, которая точно также ворчала на маленькую Анжелику, когда та уносилась куда-нибудь в лес с ватагой мальчишек. Женщина устало потёрла затёкшую шею, потом потянулась с гибкостью кошки и встала из-за стола. В одном Барба была права - она уже довольно долго сидела здесь и заслужила небольшой перерыв. - Барба, где мальчики? – спросила она служанку. - Они собирались играть в саду, госпожа. - Хорошо, я пойду к ним, - кивнула Анжелика. - Вот и славно, - улыбнулась Барба. – Вот и правильно. Не стоит упускать такой погожий день, - проговорила она вслед удаляющейся женщине. *** Флоримон и Кантор действительно были в саду. - Матушка! – подбежали они к Анжелике увидев, что женщина идёт по направлению к ним. - Мои хорошие, - улыбнулась она. – Чем вы занимались, пока я не пришла? - Мы хотели поиграть в прятки, но Кантор боится оставаться один, - пожаловался на младшего брата Флоримон. Кантор же опустил голову. Малыш действительно боялся заблудиться среди дорожек парка и что его утащит тот старик-садовник, который так странно смотрел на них с Флоримоном этим утром, но ничего не сказал, боясь, что мама и брат будут смеяться над его страхами. - Знаете, а я в детстве очень любила играть в прятки и салочки. Я была самой лучшей, меня никто не мог отыскать или поймать, - вспоминала Анжелика свои детские игры в лесах Монтелу. - Честно? - спросил Флоримон с восторгом и удивлением глядя на мать. - Да, - кивнула Анжелика. – Давайте так, я спрячусь, а вы с Кантором вместе будете меня искать. Договорились? Мальчики просияли. Они так любили, когда мама играла с ними, но в последнее время такое происходило все реже. Дети согласно кивнули. С этого момента сад наполнился веселым шумом, беготней, смехом и радостными возгласами. Анжелика пряталась за кустами и стволами деревьев, а как только сыновья замечали ее, ловко перебегала на другое место. Иногда, поддаваясь на их уловки, она позволяла схватить себя, и тогда уже сама брала одного из детей на руки и кружилась, пока в ушах не начинало шуметь, а тело переставало повиноваться, и звонкий смех непроизвольно лился сам собой. В этот момент женщина чувствовала себя снова юной шаловливой девчонкой, самой счастливой в мире. В очередной раз, когда дети окружили Анжелику с обеих сторон, отрезая ей пути к побегу, она схватила их в охапку и закружила, пока все трое они не упали на газон возле зеленой изгороди, отделяющей территорию отеля от соседнего участка, громко смеясь. Они лежали на мягкой траве, наблюдая за облаками, проплывающими белыми барашками над головой. - Матушка, а почему месье Одиже больше не приходит? – вдруг спросил Кантор. Анжелика с удивлением посмотрела на ребенка. Она и не задумывалась о том, как воспринимают ее сыновья Одиже, которого видели от силы несколько раз. - Понимаешь, мой дорогой, - подбирала слова женщина. – Люди иногда расстаются, потому что им не по пути, потому что они слишком разные. Мы поссорились с месье Одиже, и он ушел, и боюсь, что уже не вернется. - А с нашим отцом вы тоже расстались из-за ссоры? - задал следующий неожиданный вопрос уже Флоримон. Анжелика мгновенно побледнела, переводя взгляд с одного маленького личика на другое. Она ничего и никогда не говорила своим сыновьям о их отце, даже сейчас, когда они жили в этом доме. Сначала считая их слишком маленькими, чтобы понять, а потом просто не зная, как начать такой сложный разговор. И вот настал день, когда дети сами начали задавать вопросы. - Флоримон, Кантор, - вздохнув и собравшись с духом, проговорила женщина. - Это было очень давно, нас разлучили плохие люди, и мы ничего не смогли с этим поделать. Анжелика отвернулась, желая скрыть тоску и боль, словно говоря о том ужасном времени, она вновь возрождала его, и сердце тоскливо отозвалось на разбуженные этими словами воспоминания. Тут она почувствовала, как ее ладонь обхватили детские пальчики, чуть сжимая. - Матушка, я всегда буду с вами и буду вас защищать от всех, кто захочет причинить вам зло, - произнес Флоримон. - Дорогой мой, сейчас никто не хочет причинить мне зла, – успокаивающе улыбнулась Анжелика. – Все это осталось в прошлом. Женщина не помнила, чтобы кто-то в последнее время ей угрожал. Все дела с Двором чудес были улажены, и Деревянный зад обещал, что никто не тронет ни ее, ни ее детей. Наоборот, бродяги быстро нашли дорогу к ее дому и три раза в неделю получали горячий суп, хлеб, одежду. Не так давно она вытащила из тюрьмы Легкую ногу, который стал слугой при детях. Он ничего не делал, только рассказывал ребятам истории, сказки, в которых знал толк. - Мне сняться сны, - пожал плечами Флоримон, опуская голову, словно признавался в чем-то постыдном. – Плохие сны. Там много людей и они кричат. Я не могу увидеть их лиц, но мне очень страшно и хочется убежать. - Не бойся, мой хороший, это просто плохие сны. Они снятся всем, - обняв сына за плечи и поймав его полный тревоги взгляд, сказала Анжелика, размышляя о том, может ли ребенок помнить что-то о том времени, когда жил в Ньельской башне. - Я и не боюсь, матушка, - ответил мальчик, и в его глазах промелькнула такая серьезность и решительность, словно он на миг стал взрослым. – Клянусь вам, я обязательно стану очень сильным и никому не позволю нас разлучить. - И я, - подтвердил Кантор. - Мой рыцари, мои дорогие мальчики, - обняла сыновей молодая женщина. На глаза Анжелики навернулись слезы. Все тревоги и заботы ушли на второй план, ведь с ней были её сокровища, её дети – здоровые и счастливые. Она была не одна. - Почему, ты плачешь, мама? - спросил Кантор, когда отстранился от матери. - Я не плачу, - быстрым движением руки утерла слезы женщина. – Просто я очень счастлива, что у меня такие храбрые защитники, - погладила младшего сына по голове Анжелика. Глубоко вздохнув и взяв себя в руки, она снова улыбнулась: - Ну что, мои птенчики? Вы голодны? - Да, - хором ответили мальчишки. - Пойдемте, - вставая с травы и подавая руки сыновьям сказала женщина. – Напечем блинов, и я приготовлю вам горячего шоколада. - Ура, шоколад! – подпрыгнул от радости Кантор. – Матушка, можно я спою? - Пой, мой хороший, - кивнула ему Анжелика. - Сейчас самое время петь. И мальчик запел звонким, еще детским голоском песенку про маленького пастушка, потерявшего барашка. *** Легкие шаги молодой женщины и возбужденные голоса двух шаловливых детей стихли вдали, и Жоффрей де Пейрак лишь невероятным усилием воли заставил себя остаться на месте, хотя казалось, что и тело, и сердце его стремились туда, к ним. Всего-то и нужно было преодолеть несколько метров живой изгороди, за которой он стоял и наблюдал самую красивую и удивительную картину в мире. Ради этого чудесного видения стоило рискнуть своей жизнью, неизвестно за какие заслуги сохраненную ему Всевышним. Анжелика с сыновьями играла с задором маленькой девчонки и ласково разговаривала с мальчиками, которые смотрели на нее восхищенными глазами. Во времена Тулузы, когда родился Флоримон, Анжелика решила сама выкормить его грудью, боясь, что новорожденного может постичь та же участь, что и самого Жоффрея. Но позже мальчик был отдан на попечение няни и кормилицы, и уже гораздо меньше времени проводил с родителями. Так что он даже и предположить не мог, что Анжелика станет такой чуткой и любящей матерью. Казалось, что не было разлуки, на которую их обрекло жаркое пламя костра на Гревской площади. Мужчина жадно всматривался в тонкий силуэт жены, мелькающий среди деревьев. Анжелика осталась такой же - чудесным видением, хрупким эльфом, и лишь когда она с детьми оказалась достаточно близко, чтобы он мог рассмотреть их лица, Жоффрей замер. Да, черты лица молодой женщины не изменились, колдовские изумрудные глаза сияли весельем, но в ее волосах цвета темного золота, словно окрашенная серебром, блестела седая прядь. «Какие страдания выпали на твою долю, ангел мой? Что заставило твои волосы побелеть?» - спрашивал себя Пейрак. Часто ли за эти долгие годы думал он об Анжелике? Терзался ли тревогой за судьбу своей семьи? По правде сказать, зная психологию прекрасного пола, он понимал, что любая женщина сочла бы себя вправе упрекнуть его за то, что он не посвятил все свое время горьким сожалениям и безутешным слезам. Но он был мужчина и по характеру был склонен всегда жить настоящим. К тому же единственная задача, которую он тогда себе поставил - выжить - оказалась невероятно трудной. Он помнил времена, когда физическая боль становилась столь мучительной, что огонек его мыслей потухал и он полностью утрачивал способность думать. Тогда он осознавал только одно - что он голоден, немощен, гоним, что это смертельное кольцо вокруг него сжимается и ему нужно во что бы то ни стало из него спастись. И он брел дальше. Воскресший сохраняет лишь смутное воспоминание о том, как он шел по царству мертвых. И когда в Фесе он вновь обрел здоровье, ему не хотелось возвращаться к пережитому и думать о том, что осталось в прошлом. Его поступление на службу к султану Марокко было залогом того, что у него есть будущее. В самом деле, стоило ли выживать, если бы этого будущего у него не было, - если бы он так и остался отверженным, для которого нет места под солнцем? К счастью, теперь он мог ходить как все. Но однажды вечером в Фесе, вернувшись в покои, отведенные ему во дворце Абд-эль-Мешрата, он с удивлением увидел в свете луны хорошенькую девушку, которая ожидала его, сидя на подушках. У нее были прелестные глаза лани, под легким тюлевым покрывалом - алые, как спелый гранат, губы, а прозрачная туника позволяла без труда различить безупречно красивое тело. Жоффрей де Пейрак, бывший хозяин Отеля Веселой Науки, где галантные дворяне и благородные дамы Лангедока поклонялись любви, был в это время настолько далек от мыслей о любовных забавах, что поначалу подумал, будто перед ним служанка, которой вздумалось над ним подшутить. Он уже собрался было ее выпроводить, когда девушка сказала, что святейший Абд-эль-Мешрат поручил ей услаждать ночи его гостя, который отныне может отдавать женщинам часть своих сил, полностью восстановленных благодаря его, Абд-эль-Мешрата, стараниям. Сначала он рассмеялся. Он смотрел, как она расстегивает свою тюлевую чадру, как одно за другим снимает покрывала со свойственной ее ремеслу искусной простотой, одновременно кокетливо и непринужденно. Затем по тому, как стремительно и неистово вдруг забурлила в его жилах кровь, он понял - в нем проснулось желание. Как умирая от голода на тяжком пути в Париж, он тянулся к хлебу, умирая от жажды - к источнику, так и сейчас его неудержимо потянуло к женщине, и, слившись с этой шафрановой, благоухающей амброй и жасмином плотью, он окончательно осознал, что, жив. Именно в ту ночь он впервые за долгие месяцы вспомнил Анжелику, и воспоминания эти были столь остры и пронзительны, что он так и не смог уснуть. Женщина, молодое, красивое животное, спала на ковре, и сон ее был так спокоен, что он даже не слышал ее дыхания. Он лежал на подушках и вспоминал. Когда в последний раз он сжимал в объятиях женщину, то была она, Анжелика, его жена, его милая фея из болот Пуату, его зеленоглазый кумир. Теперь все это терялось во мгле минувшего. Ему и прежде случалось ненадолго задумываться о том, что с нею сталось, но он за нее не тревожился. Он знал: она живет в Монтелу, в своей семье, и ей не грозят ни одиночество, ни нужда. Ведь в свое время он поручил Молину, своему давнему компаньону в Пуату, позаботиться о финансовых делах юной графини де Пейрак, если с ним самим что-нибудь случится. Она с обоими детьми наверняка укрылась в провинции. Внезапно он почувствовал, что не в силах смириться с этой разлукой, с тем, что между ними пролегла бездна молчания, глухое пепелище. Он желал ее, и желание это было так сильно, что он рывком сел на своем ложе и огляделся в поисках какого-нибудь волшебного средства, которое помогло бы ему сейчас же, в одно мгновение, перенестись через окружающие его руины и вернуть ушедшие дни и ночи, когда, запрокинув голову, она лежала в его объятиях. Жоффрей де Пейрак старался отогнать наваждение, за которое немного презирал себя. Прежде он всегда умел вовремя освободиться из-под власти чувств, считая, что с его стороны было бы слабостью позволить любви занять в его жизни главенствующее место в ущерб его свободе и его трудам. Неужели ему придется признать, что Анжелика своими тонкими ручками и белозубой улыбкой околдовала его? Но что он мог поделать? Помчаться к ней? Не будучи пленником, он, тем не менее, понимал, что несмотря на почет, которым его окружили, он не волен отвергнуть покровительство таких могущественных особ, как султан Мулей Исмаил и его визирь Осман Ферраджи. Они держали в своих руках его судьбу. Он справился с собой, выдержав и это испытание. Время и терпение, говорил он себе, в конце концов помогут ему вновь обрести ту, которую он никогда не сможет забыть. Поэтому, снова оказавшись на берегу Средиземного моря, он первым делом послал гонца в Марсель, чтобы узнать, что сталось с его женой и сыном, а возможно, и двумя сыновьями. По зрелом размышлении он решил ничего не сообщать о себе своим прежним друзьям из французской знати. Они наверняка давным-давно о нем забыли. И он снова обратился к отцу Антуану, капеллану королевских галер в Марселе, и попросил его поехать в Париж и отыскать там некоего Дегре. Ловкий и умный молодой адвокат, который с немалым мужеством защищал его на колдовском процессе, внушал ему доверие. Через какое-то время, когда он давал роскошное празднество в своем дворце на Крите, ему доложили, что вернулся гонец, которого он посылал во Францию. Тотчас забыв обо всем, что занимало его за мгновение до этого, он оставил гостей и поспешил навстречу слуге-арабу: “Входи быстрее! Говори!.." Слуга отдал ему письмо отца Антуана. В нем священник кратко и нарочито бесстрастно сообщал о результатах розысков, произведенных им в Париже. Он узнал от адвоката Дегре, что бывшая графиня де Пейрак, вдова дворянина, который, как все считают, был сожжен на Гревской площади, исчезла, никто не знает ни о ее судьбе, ни о судьбе ее сыновей. Увидев, что глаза хозяина вспыхнули гневом, гонец пал ниц, окаменев от страха. Жоффрей де Пейрак судорожно сжимал в кулаке письмо. Неужели весь этот смехотворный процесс о колдовстве, который чуть было не привел его к костру, стоил жизни Анжелике и их детям?! Ему хотелось немедленно отправиться в Париж и выяснить все лично, но он прекрасно понимал опрометчивость этого поступка. Немного успокоившись и решив не делать поспешных выводов, граф послал еще одного гонца, но на этот раз в Монтелу. Если Анжелика действительно укрылась в родном замке, то управляющий Плесси должен об этом знать, но, когда и оттуда пришел ответ, что Анжелика не появлялась в родном доме с того самого времени, как свадебный кортеж забрал молодую невесту в Тулузу, Жоффрей не на шутку забеспокоился. Тогда ни Абд-эль-Мешрат, ни сам Мулей Исмаил не смогли отговорить его от поездки во Францию, хотя и пытались. Арабский лекарь, сокрушенно качал головой, но с восточной мудростью предоставил своему другу самому принимать решения, уповая на милость Аллаха, по воле которого творятся все деяния. Жоффрей стал готовить план, желая как можно безопаснее и незаметнее попасть на родину, откуда его изгнали. Мысль о том, чтобы все же отыскать хоть какие-то следы жены и детей, не давали ему покоя ни днем, ни ночью. И вот он сошел на французский берег... Первое, что решил сделать Пейрак – это отыскать отца Антуана, и через него выйти на Дегре, который мог стать хорошим помощником в поисках. Прибыв в Париж, Жоффрей узнал от шпионов, посланных вперед, что бывший адвокат стал полицейским, и это очень осложнило дело. Обращаться к Франсуа Дегре стало опасно - кто знает, не захочет ли тот выслужиться перед своим начальством, хотя этого вряд ли можно было ожидать от отважного адвоката, который в свое время взялся за абсолютно безнадежное дело тулузского колдуна, но рисковать Жоффрею не хотелось. Но тут, казалось, сама судьба решила смилостивится над ним: весь аристократический свет Парижа с жаром обсуждал последнюю сплетню: некая мадам Моран выиграла у принца Конде отель дю Ботрейи, поставив на кон свою честь. Какой скандал! Пейрака мало волновали досужие разговоры, но тут фигурировал отель, который Жоффрей некогда построил для них, для нее, и он тут же послал своих людей осторожно разузнать об этой загадочной мадам Моран. Моран – это имя было так же неотрывно связано с ним, как и сам отель, и когда посланный человек вернулся, сообщив, что мадам Моран – довольно успешная владелица салонов, где подают горячий шоколад, и имеющая двух малолетних детей, Жоффрей уже почти не сомневался, что это и есть Анжелика. Мужчине хотелось как можно скорее убедиться в этом, но он понимал, что нельзя вот так просто появиться на пороге отеля, не подвергнув опасности жену и сыновей. Нужно было действовать осторожнее. Наведя справки, Пейрак выяснил, что особняк по соседству с отелем пустовал уже давно. Судьба уже второй раз улыбалась ему. Купив дом за немалую сумму, почти не торгуясь, он стал наблюдать за жизнью своей необычной супруги. Жоффрей никогда бы не подумал, что его молодая жена способна заняться коммерцией, причем довольно успешно. Да, определенно Анжелика была умна и способна на многое, имела собственное мнение и железную хватку, но очевидно было и то, что молодой и красивой женщине невероятно трудно было пробиться в мире мужчин и поставить себя так, чтобы тебя воспринимали серьезно, а не как очередную кокетку, годящуюся лишь на роль любовницы. Анжелика выбрала для себя не самый легкий путь, и Пейрак мог лишь догадываться, через что ей пришлось пройти, чтобы добиться того, что она имеет. Это внушало уважение, но и добавляло сомнений: «Нужен ли Анжелике, самостоятельной, живущей собственной жизнью, внезапно воскресший муж?» Он мало что мог ей предложить сейчас. Он жил одинокой жизнью морского волка, пирата, изгнанника. У него было много врагов, которые, узнав о любой слабости Рескатора, тут же попытались бы воспользоваться ею. Она же жила в достатке, окруженная поклонниками. Возможно, она уже забыла свое первое замужество, навязанное ей отцом... Только то, что Анжелика вернула себе отель дю Ботрейи, пусть и таким своеобразным способом, давало надежду, что где-то в глубине своего сердца она еще хранит память об их любви. Так взволновавшая его сегодня сцена семейной идиллии заставила Пейрака по-новому взглянуть на свою жену, но все же не давала ответов на все мучающие его вопросы. Жестокие удары судьбы научили его осторожности, поэтому Пейрак не собирался раскрываться перед Анжеликой до тех пор, пока не поймет, чего желает и чем живет его удивительная жена. Мужчина вдруг увидел в саду своего бывшего слугу Паскалу. И ему пришла в голову мысль, что старик-баск вполне еще может послужить своему прежнему хозяину.
toulouse: Надеюсь, продолжение следует, и оно не за горами?
княгиня Спадо: Прекрасная работа Клеманс, мне очень понравилось. Жду новую глава будет в самом скором времени? Желаю вам вдохновения!
Nastia: Клеманс браво , согласна с Violeta и Мадемуазель Мари ждем очень продолжение .
Клеманс: Спасибо за отзывы. Работа предстоит кропотливая и очень интересная, так что очень быстрого продолжения не обещаю, но буду стараться.
toulouse: Клеманс Так вы и есть таинственная Чеширская кошка?
Клеманс: Я и не скрывалась))
Леди Искренность: Сразу маленькая ремарка. В тексте правильное Ботрейи, в аннотации остался Ботрен. Ну и тогда уж мадам Моренс. Очень понравился отрывок. Очень нравится, что Пейрак воскресает так вовремя, еще до Филиппа, как и то, что он сразу видит жену любящей матерью, много потрудившейся ради себя и детей. И никаких упреков. Ни у него к ней, ни у нее к нему. С нетерпением жду продолжения и уверена, что оно не будет напоминать похожий эпизод из фильма про блуждающего по дворцу в ночи Оссейна, подсматривающего за спящей женой.
полная версия страницы