Форум » Творчество читателей » Только ты. Фик по "Одиссее капитана Блада" » Ответить
Только ты. Фик по "Одиссее капитана Блада"
Nunziata: Описание: Альтернативное развитие сюжета. Сентябрь 1688 г. Капитан Блад вступил в памятный бой с адмиралом де Эспиносой. И победил и, сам того не ожидая, спас Арабеллу Бишоп и лорда Джулиана Уэйда. А затем... затем на палубе "Милагросы" разыгралась драматичная сцена. На написание этой истории меня вдохновила одна заявка: что, если бы Арабелла решила извиниться за свои жестокие слова "вор и пират", брошенные в лицо Блада, и... страсть взяла бы верх над разумом? Иллюстрации: Elle-r, Natoth Беты: Natoth, ratacate, momond Основные персонажи: Арабелла Бишоп, Волверстон, Джереми Питт, Каузак, Лорд Джулиан Уэйд, Лорд Уиллогби, Натаниэль Хагторп, Питер Блад Рейтинг: R Жанры: Приключения, Мелодрама, Экшн, AU Предупреждения: Отступление от характеров персонажей. Но! Я бы не взялась писать, если была категорически убеждена, что эти герои "бы никогда". Тем не менее, считаю нелишним предупредить во избежание разочарований. Присутствуют цитаты из книги. Благодарю всех, кто поддерживал меня и помогал в работе с текстом.
Nunziata: Встречи и расставания май 1689 — Чем ты теперь займешься, Нат? — Волверстон настороженно и выжидательно смотрел на полулежавшего в подушках друга. — Я думал о Бриджоутере. О моих... что остались там. — И что надумал? Нат неопределенно повел левым плечом. Уже с неделю, как письмо его родным отправилось в Англию, но ответ, если и будет, придет нескоро. Он сам быстрее доберется до дому. С каждым днем ему становилось все лучше, однако странное ощущение зыбкости всего окружающего не покидало его. Это ощущение не нравилось ему, Нат старался подавить его, списывая все на последствия контузии. Он знал, что желает услышать Нед, но вместо ответа задал встречный вопрос: — Сам-то ты что решил? — «Атропос» готова выйти в море хоть завтра. — Уверен, что это верное решение? — Более чем, — огрызнулся старый волк. — Вернешься на Тортугу? — Тортуга или нет, видно будет. Ну а ты-то? — не отступал Волверстон. — Ремонт «Элизабет» почти закончен. Да и ты через пару недель поднимешься на ноги. — А капитан? — Что капитан? Если помнишь, он уже не капитан, а господин губернатор. А я и раньше не собирался и теперь не собираюсь спину гнуть. Ни перед кем. Волверстон угрюмо насупился под испытующим взглядом Хагторпа. Его разговор с Бладом состоялся как раз накануне, и не слишком обрадовал старого волка. Впрочем, иного результата он не ждал... ...Он подошел к наблюдающему за ремонтом «Арабеллы» Питеру и едва ли не вместо приветствия поинтересовался, где его люди могут набрать пресную воду. — Я надеялся, ты передумал, Нед, — заметил Питер, внимательно глядя на него. — С чего бы мне передумать, — строптиво ответил тот, — ждал, пока ребята подштопают свои шкуры. — И что дальше? — Знамо дело — буду гонять испанцев. — Ситуация изменилась. За тобой будут охотиться не только испанцы. За нападения на корабли союзников тебя вздернет на рее любой английский или голландский капитан. — Значит, постараюсь не попадаться им в руки, — выпятил челюсть Волверстон. — Каперская грамота могла бы защитить тебя. А у меня есть полномочия выдать ее. Нед задумался, но потом покачал головой: — Нет, Питер. Не спорю — заманчиво, но пожалуй, я откажусь. — Твоему упрямству может позавидовать осел, — с прорвавшимся раздражением проговорил Блад. — Что поделать, ваше превосходительство, — хмыкнул старый волк, — А то, чего доброго, подведу вас. Губы Блада сжались, помолчав, он негромко добавил: — Если тебя захватят как пирата и в цепях приволокут ко мне, я уже ничем не смогу помочь тебе. Волверстон с вызовом буркнул: — Мне, может, самому башку в петлю сунуть? Чтобы твои руки остались чистыми? — однако, взглянув в глаза своего бывшего капитана, он вздохнул: — Брось, Питер. Ты же знаешь, служба не по мне. — А ты не задумывался о том, чтобы осесть на берегу? — Если ты намерен убедить меня вернуться к праведной жизни... — Тебя убедишь, — усмехнулся Блад, и сказал уже другим, суховато-деловитым тоном: — За водой можете отправиться к востоку от Порт-Ройяла... ...Волверстон недовольно мотнул головой. Черт побери, он еще на Тортуге считал, что ему больше не по пути со старыми друзьями, и даже надрался по этому поводу в ночь перед выходом «Атропос» в море, чего прежде никогда не делал. Однако потом дьявол принес ямайскую эскадру. Но и тогда Нед собирался всего лишь «проводить» Блада и Хагторпа, а в итоге снова застрял в Порт-Ройяле на две недели, уже не говоря о том, что потерял в бою треть команды. Осенью прошлого года, уходя на старой контрабандисткой посудине, он был уверен, что никогда по доброй воле не ступит больше на землю Ямайки. Кто бы мог подумать, что ему еще дважды придется побывать здесь. Конечно, на то была причина. Но сейчас-то все. Разве что его приволокут в цепях, как сказал Питер. Под ясны очи господина губернатора, который без колебаний отправит бывшего соратника к месту вечной стоянки на пирсе казней. Нед скрипнул зубами. Проклятое место! Ямайка раз за разом притягивает их к себе как... тут его мысль споткнулась на мгновение, но затем он упрямо проговорил вслух: — Как труп — мух. — Какой труп? — недоуменно переспросил Хагторп. — Свежий, — буркнул Волверстон, — Так... пришло вдруг на ум. В общем, пара дней у тебя еще есть, Нат. Дольше на этом чертовом острове я торчать не собираюсь. Уверен, многие из твоих парней не прочь еще раз попытать счастья... — Нед, — твердо сказал Хагторп, — если кто-то из них желает идти с тобой, он волен сделать это. С минуту они смотрели друг другу в глаза, затем Волверстон резко махнул рукой и встал с массивного табурета. — Бывай, Нат, — криво усмехнулся он, — Доведется, так встретимся. Хотя тут как раз такой случай, что лучше бы не довелось. Хагторп кивнул: — И ты будь здоров, Нед. Дверь стукнула за спиной старого волка, и Нат тяжело вздохнул. Волверстон выбрал, и этот выбор был давно известен. Но отчего-то под ложечкой паршиво сосало. И что же выбирать ему самому? Но долго предаваться раздумьям ему не дали. — Месье Хагторп? Нат вздрогнул и воззрился на черноволосую девушку с корзинкой в руках, вошедшую так тихо, что не услышал. За ней шел слуга-мулат с еще одной корзиной. Остановившись посреди комнаты, неожиданная посетительница указала на небольшой стол у окна. Слуга придвинул его к кровати, и девушка принялась выгружать из корзинки горшочки и свертки, щебеча при этом: — Меня прислала мадам Арабелла... Велела мне проведать вас... Приподняв бровь, Нат наблюдал за сим действом. Он уже узнал ее: француженка, горничная жены Блада, он видел ее в Кайоне. По английски она говорила бойко, но с заметным акцентом. — Мадемуазель... — Хагторп кашлянул. — Жаннет, — певуче сказала горничная, — Меня зовут Жаннет, месье Хагторп. — Хорошо, Жаннет, — он усмехнулся и кивнул на стол: — Что это? Его превосходительство и так позаботился, чтобы раненых хорошо кормили. Кажется, она растерлась. — Это готовил месье Бен. Вы ведь знаете его? О, конечно же, знаете... Его кулинарный талант недооценивают... Ароматы от горшочков исходили вправду аппетитные, и, устраиваясь в подушках поудобнее, Нат задумался о недооцененности стряпни стюарда Блада. Что там им приходилось есть в походах? На его взгляд, особых изысков не было, но он сказал: — Охотно верю. — Ох, ваша рука! — спохватилась Жаннет. — Если вы не возражаете, я помогу вам... мне приходилось ухаживать за больными. — Зачем тебе, Жаннет? — удивленно спросил Хагторп Щеки девушки заалели и она опустила голову: — Так я смогу отблагодарить вас... хоть немного. Он удивился еще больше: — И когда же я успел заслужить такую признательность? — Вы меня совсем не помните, месье Хагторп? — Жаннет теребила край передника, не поднимая на Хагторпа глаз. — Я работала у мэтра Клода, в «Золотом дублоне»... — поскольку он молчал, она добавила совсем тихо: — В тот день в Кайону пришел шлюп Длинного Билла... Тогда Нат внимательнее вгляделся в ее лицо, и понял, почему девушка казалась ему смутно знакомой еще на палубе «Арабеллы». В его памяти всплыл ноябрьский вечер... ...Время от времени Хагторп захаживал в «Золотой дублон», ему нравилась относительно спокойная атмосфера заведения. А сегодня у него была еще одна причина остановить свой выбор на этом кабачке. До того Хагторп уже успел заглянуть в таверну «У французского короля» и обнаружил там Питера Блада, играющего в кости с капитаном Легранде и его парнями. Хагторпу Легранде не нравился, да и Питер прежде чурался подобных компаний. Но то было прежде. После возвращения из Порт-Ройяла капитана Блада как подменили. Хагторп с порога заметил, что капитан пьян, и с беспокойством подумал, что похоже это становится для Блада обыкновением. Все же он подошел к столу, за которым с хохотом и бранью на кон ставились суммы, показавшиеся бы целым состоянием какому-нибудь захудалому дворянчику Старого Света. Момент был не самый удачный, но сезон дождей заканчивался, и у Ната появились кое-какие соображения насчет того, чем можно было бы заняться. Он решил изложить их Бладу или хотя бы добиться, чтобы тот сказал, когда именно они смогут поговорить. Впрочем, его намерение не увенчалось успехом. Глаза Блада блестели нехорошим лихорадочным блеском, и в них не промелькнуло ни малейшего интереса к тому, что говорил Хагторп. — Это прекрасно, но мы обсудим все позже — отмахнулся он, не дослушав. — Когда? — упрямо спросил Хагторп. — Завтра... или на днях, — Блад отвернулся и крикнул: — Легранде! Почему бы нам не удвоить ставку? Раздраженный Хагторп мысленно чертыхнулся, подозревая, что разговора не будет ни завтра, ни на днях. Оставаться в таверне ему расхотелось. На выходе он столкнулся с Дайком. — Капитан здесь? — хмуро спросил тот. — Здесь, — так же хмуро подтвердил Хагторп. — У Кристиана к нему дело... — начал было Дайк и умолк, глядя поверх плеча Хагторпа. — Думаю, Кристиану придется подождать со своим делом, — с кривой усмешкой заметил Хагторп. Выругавшись, Дайк сплюнул. — Нам тоже стоит пропустить по стаканчику, Нат, — буркнул он. — Можно и пропустить, — согласился Хагторп. — Неподалеку есть одно уютное местечко. Так они оказались в «Золотом дублоне». Но этот вечер явно не задался. Еще на подходе к кабачку они услышали громогласные проклятия, а когда вошли вовнутрь, Хагторп поморщился: за большим столом в центре зала в гордом одиночестве сидел капитан шлюпа «Альбатрос», Длинный Билл, и с его губ срывались настолько забористые ругательства, что прочие посетители время от времени прерывали свои разговоры и косились в его сторону. — Вот те раз, — протянул Дайк, — Давненько его не было на Тортуге. Уж думал — вздернули. Или свои же прирезали... — Что нам до него? — Хагторп кивнул на дальний угол зала. — Сядем вон там. Длинный Билл, долговязый мужчина средних лет, с изуродованным шрамами лысой головой, был то ли англичанин то ли голландец. И он ничем бы не отличался от других представителей буйного берегового братства, если бы не одна его особенность: если ему случалось перебрать с ромом, он становился подвержен вспышкам беспричинной ярости и жестокости. Говорили — это началось после того, как краснокожие дикари Северных территорий чуть было не сняли с него скальп, захватив его и часть команды в плен, когда «Альбатрос» пристал к берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды. Как Биллу удалось спастись — никто не знал, но с той поры находилось мало желающих спорить с ним или еще как-то вставать у него поперек дороги, когда он был во хмелю. От неминуемой мести и гибели его спасали звериное чутье и удачливость: однажды Длинный Билл обманул Смерть — и она будто не замечала его больше. Судя по стоящей перед ним пустой бутылке, Билл уже какое-то время сидел в «Золотом дублоне», однако пока все было тихо-мирно. — Чего желают месье? — прозвучал звонкий голос. Возле стола, который облюбовали Хагторп и Дайк, стояла большеглазая служаночка. — Бутылку бургундского, — сказал Хагторп. Девушка удивленно приподняла тонкие бровки, а Дайк присвистнул. — Что, мэтр Клод не держит вина? — усмехнулся Нат. Потянувшись к поясу, он достал горсть серебряных песо и бросил деньги на стол. — У мэтра Клода богатый погребок, уступающий разве что таверне «У французского короля», — возразила служанка. — Месье желают еще что-нибудь? — Твой поцелуй в придачу, красавица, — засмеялся Дайк, пытаясь приобнять ее. Девушка, одарив их лукавой улыбкой, ловко вывернулась из его рук и ушла. Дайк хмыкнул, поглядывая на своего товарища: — Неожиданный выбор, Нат. Но Хагторп не ответил, его внимание привлек Длинный Билл, который поднялся и, с глухим ворчанием выбравшись из-за стола, побрел к выходу. Однако на полпути пират остановился и обвел кабачок мутным взглядом. Неизвестно, что заставило его изменить свои первоначальные планы, но он развернулся и направился к двери возле стойки, за которой только что скрылась служанка. Хагторп почувствовал, как в нем будто тонко зазвенела струна — похожее напряжение накатывало на него перед боем. Оглянувшись, он поискал глазами дюжего парня, обычно скучавшего на скамье возле дверей и призванного утихомиривать не в меру разгулявшихся посетителей. Его место пустовало, и Хагторп вскочил на ноги. — Ты чего? — недоуменно спросил Дайк. Испуганно вскрикнула женщина, затем послышались грохот и звук бьющегося стекла. — Длинный Билл, — коротко бросил Нат, устремляясь вслед за капитаном «Альбатроса». — Да пусть его! Нат, ты сдурел? Куда?! Но Хагторп уже ворвался в неширокий коридор, ведущий во внутренние помещения кабачка. Драгоценное бургундское разлилось темной лужей по полу, и в падавшем из зала свете поблескивали осколки бутылки. А Длинный Билл, прижав к стене, лапал давешнюю служанку. Девчонка извивалась в его руках и с тихими плачем отворачивала лицо, но пират, задрав ей юбки, уже возился с застежками своих штанов, судя по всему, намереваясь овладеть ею прямо в коридоре. — Она не хочет быть с тобой, — проговорил Хагторп. Длинный Билл, рыкнув что-то, наугад махнул кулаком в сторону голоса, и, разозленный сопротивлением, с размаху ударил служанку по лицу. Девчонка жалобно пискнула и обмякла. Холодная ярость охватила Хагторпа. Он рванул Билла за плечо, и тут же, разворачиваясь, отпрянул в сторону — в руке у того блеснуло лезвие. Прошелестел рассекаемый клинком воздух, и небольшой кинжал со стуком вошел в деревянную перегородку несколькими дюймами правее головы Хагторпа. Билл шагнул к неожиданному заступнику служанок, в его руках невесть откуда взялся еще один кинжал — на этот раз с узким длинным лезвием. Выхвативший свой клинок Хагторп едва успевал парировать удары: его противник двигался поразительно быстро для человека, одолевшего бутылку рома. Теснота коридора мешала обоим, однако удача изменила Длинному Биллу: полурасстегнутые штаны, о которых тот позабыл, коварно сползли ему на бедра, обнажив все еще вздыбленное естество. Пират споткнулся, и Хагторп, дотянувшись до него, полоснув его по предплечью правой руки. Билл взревел, но подоспевший в этот момент Дайк обрушил ему на голову табурет, погрузив капитана «Альбатроса» в глубокий обморок. — Что так долго? — тяжело дыша, спросил Хагторп. — За тобой не угнаться, — недовольно буркнул Дайк, — Мертв? — он носком сапога толкнул голову Длинного Билла. — Ни черта ему не сделалось, — пробормотал Хагторп. Он склонился над поверженным противником и принялся вязать ему руки его же собственным ремнем. В корридор заглядывали возбужденно переговаривающиеся пираты, из толпы в адрес Билла слышались едкие подначки. — А ты зачем полез? — все также недовольно спросил Дайк. — Мне не нравится, когда кто-то проливает мое вино, — неохотно ответил Хагторп, пожимая плечами. И в самом деле, зачем? Стало жалко служаночку? Что там с ней, кстати? Закончив с Длинным Биллом, он подошел к растрепанной девушке, которая, спрятав лицо в ладони, сидела на полу. — Как ты, цела? — Да... — она всхлипнула, — Вино, месье... Была всего одна бутылка... — В другой раз, милая. Сквозь толпу, в сопровождении чудесным образом нашедшегося вышибалы, протолкался невысокий пузатый мэтр Клод, заохал при виде побоища. Хагторп не замечал, чтобы хозяин заведения дурно обращался со своими девушками, но на всякий случай предупредил: — Она не виновата, мэтр Клод. Я заплачу за вино. Со стороны кухни к служанке подбежали две ее товарки, одна из них помогла девушке подняться и, обняв, повела в глубь полутемного коридора. Хозяин рассыпался в благодарностях и сокрушенно качал головой, но Хагторп, не слушая, кивнул Дайку на выход... ... Хагторп так до конца не понял, что же побудило его вмешаться тогда. Действительно ли он пожалел девчонку? Или накопившее раздражение требовало хорошей драки? А вскоре другие, гораздо более важные события заслонили в его памяти этот эпизод. Служанку он особо не разглядывал, поэтому и не узнал ее сразу. Он, видимо, слишком пристально смотрел на Жаннет, потому что ее щеки стали совсем пунцовыми. В тавернах Кайоны не было недостатка в хорошеньких юных девушках, правда их прелесть, подобно розовым бутонам в засушливый год, увядала быстро. Но на облике Жаннет ее ремесло не оставило никакого отпечатка, — вероятно, на Тортуге она пробыла совсем недолго. Хагторп усмехнулся: — Не стоит благодарности. И я не настолько плох... Жаннет судорожно вздохнула. «Она, что, собирается разрыдаться?» Нат попытался пошутить: — Где там моя бутылка бургундского? Она наконец-то вскинула на него глаза: — Я раздобуду, месье Хагторп! «Вот черт!» — Я же пошутил, Жаннет. Извини, — сказал он как можно мягче: — Я уже привык обходиться левой рукой, а у тебя, наверняка, немало хлопот. Ступай. И спасибо тебе — за заботу. — Да... месье Хагторп... Жаннет кивнула, и, больше не глядя на него, пошла к двери. Хагторп проводил ее взглядом, затем чуть ли не с досадой покосился на заставленный кушаньями стол. Наверное, зря он так с ней, она же искренне хотела помочь. Окажись на его месте Ибервиль — точно бы за словом в карман не полез, и Жаннет упорхнула бы довольной. Но что толку сейчас корить себя? Такой уж сегодня день. А она хорошая, должно быть, девушка раз миссис Блад оставила ее при себе. Ну да и дай ей Бог счастья...
Nunziata: И немного мистики в качестве финала куда же морякам без мистики. У меня остался еще один неохваченный персонаж) Две Арабеллы -1- конец июня 1689 г. «Арабелла» горделиво высилась на рейде Порт-Ройяла. Под лучами солнца вспыхивали искры на надраенной меди пушек, ярко блестела позолота кормы. На подернутой легкой рябью воде зыбко дрожало отражение алого корпуса. Стороннему наблюдателю было бы трудно поверить, что совсем недавно «Арабелла», изуродованная французскими ядрами, едва держалась на плаву. Великолепный корабль привлекал к себе взоры, и на молу собралось немало зевак, желающих поглазеть, как флагман знаменитого пирата — то есть его превосходительства губернатора, конечно, — готовится в первый раз после сражения выйти в море. Из ворот форта показался губернатор Блад, который вел под руку свою супругу. Позади торопливо семенила молоденькая служанка. В толпе началось оживление, послышались возгласы, а некоторые впечатлительные дамы даже прижали руки к груди: синеглазый губернатор успел покорить не одно женское сердце. И если его превосходительство дамы провожали восхищенными взглядами, то при виде изящной Арабеллы Блад в платье цвета слоновой кости и широкополой шляпе с белым плюмажем кое-кто из них украдкой завистливо вздыхал. У причала напротив форта покачивалась на волнах большая десятивесельная шлюпка с гребцами. Блад спрыгнул в нее и помог спуститься жене, один из матросов протянул руку служанке. Как только женщины устроились на корме, гребцы дружно ударили веслами, и шлюпка быстро заскользила по направлению к «Арабелле»: губернатор Блад спешил подняться на борт возрожденного корабля. *** В конце мая Порт-Ройял накрыла влажная жара. Арабелла изнывала от духоты, и идея Питера совершить небольшое морское путешествие привела ее в восторг. Но высказав эту идею, Блад тут же усомнился в ее полезности. Он рьяно оберегал жену с того дня, как они узнали, что Арабелла носит ребенка, чем вызывал ее шутливое, а подчас и неподдельное негодование. Поэтому, выслушав его сомнения, Арабелла лишь иронично посетовала на чрезмерную заботливость супруга, усугубленную клятвой Гиппократа. Блад колебался недолго: он тоже хотел вырваться из душного Порт-Ройяла. Как подозревала Арабелла, дело было не только в погоде. И теперь миссис Блад посматривала то на воду, бегущую за бортом шлюпки, то на мужа. Он держал ее руку в своей, но его взгляд был прикован к приближающемуся кораблю. В борт «Арабеллы» плеснула волна, и та величественно качнулась. — Корабль будто приветствует тебя, — сказала Арабелла. Блад улыбнулся, ничего не ответив, и слегка сжал ее пальцы, а сидящий на носу шлюпки лейтенант Дайк неожиданно сказал: — Ясное дело, приветствует. Капитана чует. Арабелла с любопытством спросила: — Как это — чует? — Душой, миссис Блад. Тосковала Она, а сейчас радуется. Дайк по-особому выделил слово «она». Неясное чувство, похожее на ревность, кольнуло Арабеллу, и она устыдилась: что за несусветная глупость! — Верно, так и есть, — поддакнул кто-то из матросов. — Доподлинно известно, что корабль наделен душой, — увлеченно продолжал Дайк. — Бывает, невзлюбит кого, так тот намается, бедолага... А то и сгинет посреди плавания неведомо куда. Ну а если корабль с капитаном не поладит, так всем пропадать. Взять вот Рыжего Хью из Портсмута... — Не болтай вздор, Ник. — Блад больше не улыбался. — Я всегда считался с матросскими суевериями, но не стоит слишком ими увлекаться. — А мне было бы интересно послушать про Рыжего Хью, — возразила Арабелла и обратилась к насупившемуся Дайку: — И что же с ним приключилось? Ник, успевший пожалеть, что затеял разговор, неохотно начал рассказывать: — Появилась у него шхуна, «Леди Гвен». Бог весть, как он заполучил корабль. Всякое говорили, но суть не в том. С год ему везло, а потом — то исправный компас начнет врать, то кто-нибудь из матросов сорвется с вант и разобьется насмерть... — Но для этого могли быть естественные причины, — заметила Арабелла. — Могли, — согласился Дайк. — Только пропала та шхуна, когда шла из Кардиффа в Ливерпуль. Тыщу раз Хью хаживал тем путем, да и погода была хорошая. Не приняла «Леди Гвен» Хью, вот и утащила на дно. И его, и команду... Вот так-то! — Спасибо, мистер Дайк. Печальная история... Вздохнув, Арабелла задумчиво посмотрела на корму, мимо которой проплывала шлюпка. Ей до сих пор было странно видеть свое имя, выложенное сияющими под солнцем буквами. Дайк тоже оглянулся на корму: — Но Она милостива... хотя и ревнива, как без того... Одаривать только не забывать. — Дайк, — негромко, но жестко сказал Блад, — довольно. Тот смущенно пробормотал: — Да я-то что? Мало ли что болтают. Морякам без сказок нельзя. Бросив на него уничтожающий взгляд, Блад наклонился к жене: — Арабелла? — Питер, она такая красивая! — Моим сердцем владеет лишь одна красавица, — шепнул Блад. Арабелла слабо улыбнулась: — Но и она тоже в твоем сердце. Она — часть тебя, и ты по-прежнему ее капитан. Питер хотел сказать что-то еще, но их уже окликнули с «Арабеллы». Гребцы подняли весла, вахтенные крюками подтянули шлюпку к борту. На палубе их встретил радостный Джереми Питт. Штурман скороговоркой пробормотал приветствие, отвесил неуклюжий поклон миссис Блад, но было очевидно, что ему решительно не до проявлений учтивости. — Извини нас, дорогая, — засмеялся Блад. Питт увлек его к шканцам, возбужденно что-то рассказывая и показывая на мачты, где уже распускались паруса. Пронзительно засвистела боцманская дудка, корабль пришел в движение и, понемногу набирая ход, устремился к выходу из гавани. Жаннет унесла багаж своей госпожи в каюту. Дайк тоже собрался было уйти, но Арабелла остановила его вопросом: — Мистер Дайк, а как же вы задабриваете суровую душу корабля? Лейтенант опасливо глянул в сторону кормы и, убедившись, что Блад занят беседой с Питтом и Хейтоном, буркнул: — Жертвуем часть добычи носовой фигуре. Сущую мелочь — монетку. На удачу. Арабелла приподняла брови. — Раньше жертвовали. Когда еще... — Дайк окончательно смутился. — Я поняла, мистер Дайк, — спокойно проговорила Арабелла. — Еще в Кайоне я заметила, что на бушприте прибиты монетки. Но не придала этому значения. — Она помолчала и вдруг, повинуясь внезапному порыву, спросила: — А могу ли я тоже... подарить что-нибудь? На удачу? Несчастный лейтенант, подумав, что не иначе как морской дьявол дернул его за язык, растерянно поскреб в затылке. — Монетки у меня нет, но, возможно, сгодится это? — Арабелла сняла с пальца перстень с крупной голубоватой жемчужиной. — Отчего же и не подарить, — наконец произнес Дайк. — Только... это ж вам несподручно, миссис Блад. Позволите мне? — Буду вам признательна, мистер Дайк. Арабелла на ладони протянула лейтенанту перстень, но в этот миг налетел порыв ветра, и корабль накренился. Потеряв равновесие, молодая женщина покачнулась, перстень скатился с ее ладони, ударился о планшир и, отскочив от него, вылетел за борт. В толще бирюзовой воды блеснула и тут же пропала золотая искорка. Арабелла ахнула, а у Дайка вытянулось лицо. — Дурной знак, миссис Блад, — сказал кто-то хриплым голосом. Оглянувшись, Арабелла увидела Неда Огла. Она поморщилась: воспоминания о бунте были слишком болезненными. Видимо, канонир тоже не испытывал к ней особой приязни, поскольку старался держаться подальше. Пожалуй, сегодня он впервые с ней заговорил. — Чего ты, Огл? Ветер это, — Дайк не скрывал своего неудовольствия. — Ветер? — криво усмехнулся канонир. — В самом деле, Ник? — А что еще, по-твоему? — А то... — начал было Огл, но осекся, встретившись глазами с Дайком. — Брось, Огл, — строго сказал лейтенант и повернулся к Арабелле. — Сожалею, миссис Блад. Мрачный канонир, помедлив, поклонился: — Прошу прощения, миссис Блад, ежели что не так. — Ничего... мистер Огл. — Что тут у вас? — К ним подошел Блад. Дайк, полагая, что ему не миновать выволочки, понурил голову и вдохнул побольше воздуха. Но Арабелла опередила его признание: — Я уронила за борт перстень. — И все? — хмыкнул Блад. — Хотя конечно, это очень досадно. — Он внимательно оглядел всех троих, но никто не проронил больше ни слова. — Кстати, Огл, почему бы тебе не провести учения для молодых комендоров, когда мы выйдем в открытое море? Огл еще раз поклонился и отошел. — Ты и сейчас не забываешь о своих обязанностях, Питер, — улыбнулась Арабелла, с облегчением понимая, что он не намерен больше ее расспрашивать. — Берегись! — откуда-то сверху прозвучал истошный вопль. Мгновенно побледнев, Блад резко дернул Арабеллу на себя. В ту же секунду мимо них с гудением и шелестом пронесся тяжелый деревянный блок на канате. Арабелла завороженно смотрела, как, достигнув крайней точки своего полета, он на мгновение замер, а затем маятником качнулся обратно. По счастью, траектория его движения изменилась, и канат захлестнулся за штаг грот-мачты. Воцарилась тишина. Блад вскинул голову, пытаясь понять причину случившегося. — Марса-шкот оборвался, сэр, — возвестил тот же матрос. — Ведь проверяли же все... — Плохо проверяли! — гневно крикнул Блад и обратился к Дайку: — Ник, отправь своих парней, пусть посмотрят, что там. — Затем он взглянул на жену: — Как ты? Испугалась? Голова не кружится? Его отрывистый тон выдавал сильнейшее волнение и Арабелла, которая только сейчас поняла, какая опасность ей угрожала, улыбнулась дрожащими губами: — Я хорошо... кажется. — Нам нужно вернуться. Корабль — не самое лучшее место для женщины в твоем положении. Питер обеспокоенно вглядывался в лицо жены, но та покачала головой: — Это случайность. Впредь я буду осторожнее. — Дорогая, ты уверена? — Я не хочу возвращаться, Питер, — твердо сказала она. Вскоре после обеда «Арабеллу» сотрясли пушечные залпы. Палубу заволокло дымом, в котором сновал перепачканный пороховой копотью Огл и на все лады костерил неумех. Однако, судя по всему, учения прошли успешно, и в итоге канонир сменил гнев на милость. Пальба закончилась, когда солнце уже клонилось к закату. Дым рассеялся, и Арабелла спустилась на шкафут. Случившееся оставило у нее неприятный осадок. Она не сказала мужу всей правды про перстень, и не только потому, что хотела избавить ни в чем не повинного Дайка от гнева Питера. «Почему же еще? — спрашивала она себя. — Мне станет стыдно, если обнаружится, что я тоже подвержена суевериям? А почему, кстати, мне захотелось одарить корабль?» Из головы не шла история, рассказанная Дайком. И несостоявшееся пожертвование, и оборвавшаяся снасть, которая вполне могла убить ее, — все это выглядело как... предупреждение? «Так не бывает!» Но в те недели, что она провела в Кайоне, разве иногда ей не чудилось, будто за ней кто-то наблюдает? Возможно, было бы лучше сойти на берег, но изнутри поднимался протест. Арабелла словно приняла вызов, брошенный ей неведомой силой.
Nunziata: -2- Впрочем, ничего пугающего больше не происходило, и постепенно к Арабелле вернулось душевное равновесие. Питер также был в превосходном настроении. Он беззаботно шутил с Питтом и Дайком, с матросами — как бывшими пиратами, выбравшими службу королю Вильгельму, так и молодым пополнением, восторженно взирающим на матерых морских волков. Даже на угрюмом лице Огла мелькала кривоватая улыбка. И хотя не любивший праздности Блад на следующее утро затеял маневры, отдав распоряжение идти переменными галсами против встречного ветра, это не нарушило установившуюся на борту идиллию. Арабелле казалось, что с тех пор, как она ступила на борт, ее отношения с мужем приобрели новый оттенок. Вечерами он рассказывал ей истории из бесшабашной студенческой жизни в Дублине, одна другой невероятнее. Арабелла смеялась и говорила, что он все выдумал, а Питер загадочно усмехался, глядя на нее долгим взглядом, а потом мягко привлекал жену к себе и тянулся к ее губам. А днем, когда он стоял на квартердеке, отдавая распоряжения, или за большим обеденным столом в кают-компании им достаточно было встретиться глазами, и ласковое тепло разливалось в груди Арабеллы. На третий день плавания они сделали остановку в удобной бухте Монтего-бей, расположенной на северо-западе Ямайки, чтобы раздобыть свежих овощей и фруктов и пополнить запасы пресной воды. Жители небольшого поселения, основанного еще испанцами, высыпали на берег. На борт «Арабеллы» явился градоначальник, исполняющий также и обязанности капитана порта, весьма взволнованный и польщенный неожиданным прибытием губернатора. Он так настойчиво приглашал высоких гостей отобедать, что Блад согласился. Как водится, обед затянулся до вечера. Перед возвращением на «Арабеллу» Блад предложил жене немного прогуляться. Они прошлись вдоль длинного песчаного пляжа и остановились, чтобы полюбоваться закатом. Прерывисто вздохнув, Арабелла прижалась к мужу и непроизвольным движением положила руку себе на живот. Питер накрыл ее руку своей. Его близость и ощущение новой жизни внутри наполняли Арабеллу радостью и безмятежным счастьем, и даже корабль, чей темный силуэт резко контрастировал с ярким вечерним небом, больше не навевал тревожных мыслей. На рассвете следующего дня «Арабелла» взяла курс на Порт-Ройял. *** Направляясь в кают-компанию, Арабелла спустилась по трапу и остановилась. Что-то было не так... странно. Она недоуменно огляделась: сквозь открытые порты с трудом проникал тусклый свет, пушки отбрасывали длинные тени, как если бы уже наступил вечер. Но ведь солнце стояло еще высоко! «Наверное, большое облако закрыло солнце...» Гораздо больше ее удивило то, что орудийная палуба была пуста. Арабелла даже дошла до ее середины, чтобы убедиться в этом. Более того — ничего не говорило о близком присутствия людей. Гнетущая тишина окутала Арабеллу, даже плеск волн доносился словно издалека. В вязком сером свете медленно танцевали серебристые пылинки, а, обернувшись, она увидела на полу цепочку своих следов. Сглотнув, молодая женщина попыталась справиться с охватившем ее страхом, и уверить себя... В чем? В том, что на отличающемся безукоризненной чистотой корабле с многочисленной командой такое возможно?! В следующий миг она ощутила пристальный взгляд, который, казалось, исходил отовсюду, и всхлипнула, озираясь по сторонам. «Надо подняться наверх, только и всего. Надо выйти на палубу», — твердила она себе. За спиной под чьими-то шагами заскрипели доски настила. Арабелла быстро оглянулась и увидела возле двери кают-компании высокого мужчину в черном камзоле. Только один человек на корабле носил такую одежду, и она радостно воскликнула: — Питер! Но человек скрылся за дверью. Подбежав, Арабелла распахнула дверь вслед за ним — и сердце ее споткнулось, а потом лихорадочно зачастило: внутри никого не было! Тот же тусклый свет лился из окон, и все предметы были покрыты той же серебристой пылью, что и палуба. Ощущение чужого взгляда усилилось. Краем глаза Арабелла уловила движение и испуганно посмотрела на стоящий в углу массивный стул с высокой спинкой. Тени ли сгустились таким странным образом, или воображение шутило с ней все более гадкие шутки, но ей почудилось, что на нем, опираясь на подлокотник и прикрыв ладонью лицо, сидел сухощавый мужчина. Задрожав, Арабелла вонзила ногти себе в ладони, надеясь, что боль выведет ее из кошмара. — Как человек гуманный, я должен выразить сожаление, что вы не умерли от нанесенного вам удара, — произнес по-испански звучный голос. — Ведь это означает, что вам придется испытать все неприятности, связанные с необходимостью умирать снова... «Снова... снова…» — многократным эхом повторилось в голове Арабеллы. Ее зубы застучали: голос, несомненно, принадлежал Питеру, и это пугало ее еще больше. Она не могла отвести взгляда от мужчины в кресле. Призрачные очертания обрели плоть: изящной формы кисть, короткие, чуть вьющиеся, волосы, бородка клинышком... — Между нами есть разница, — глухо сказал призрак. — Она заключается в том, что я не называю себя гуманным человеком. Он обратил к Арабелле лицо с бездонными провалами глаз. Охваченная липким ужасом, она отшатнулась и ударилась плечом и спиной о косяк двери. Одновременно заговорили несколько человек, испанская речь перемежалась с английской. Гневные возгласы, обрывки молитв, лязг и скрежет стали, чей-то предсмертный хрип... Резкий, беспощадный голос Питера... Арабелла прижала ладони к ушам, но все равно продолжала слышать эту жуткую какофонию. — Отец! — выкрикнул какой-то юноша. — Милосердия! Прошу вас, сеньор! Прошу! Да будьте же вы прокляты! Его мольбы и проклятия становились все тише, и она уже не различала слов. Призрак поднялся со стула и медленно двинулся к Арабелле, а та застыла на месте, не в силах пошевелиться. По мере того, как он приближался, черты его лица менялись, затем его фигура подернулась дымкой. А через мгновение перед Арабеллой оказалась... она сама, вот только в глазах этой призрачной Арабеллы пылал мрачный огонь. — Он принадлежит мне! Догадавшись, о ком говорит призрак, Арабелла воскликнула: — Неправда! — Он был моим безраздельно, но появилась ты! — Лицо призрака исказилось от ярости, он шагнул вперед, подходя еще ближе. — Я уничтожу тебя! Режущий голос терзал мозг Арабеллы. В висках толчками билась боль, сознание мутилось, но она упрямо проговорила, превозмогая дурноту: — Нет. Я тебе не поддамся... — Ты уже поддалась, — рассмеялся призрак и протянул к ней руку. Сердце сдавило каменной тяжестью. Задыхаясь, Арабелла сползла по косяку на пол. Холод коснулся ее лица, спустился к груди, затем она ощутила леденящее прикосновение к животу. «Ребенок!» Эта мысль вывела Арабеллу из оцепенения. Она закусила губу и, напрягая все силы, подняла голову. Во рту появился солоноватый вкус крови, но она заставила себя смотреть в глаза призраку. Его рука замерла над животом Арабеллы, а на лице ярость уступила место изумлению, даже потрясению. Он отступил на шаг, и Арабелла почувствовала, как ослабли тиски чужой воли. Она смогла наконец вздохнуть, и темнота сомкнулась вокруг нее. *** — Арабелла! — настойчиво звал ее Питер, но она была слишком далеко, чтобы ответить. Не чувствуя своего тела, она словно парила в туманной мгле. — Дорогая, ты слышишь меня? Постепенно к Арабелле возвращались ощущения. Она лежала на чем-то мягком. Звякнуло стекло, в ноздри ударил резкий запах, и она недовольно поморщилась. — Кажется, она приходит в себя, месье Блад! — воскликнула Жаннет. — Да, Жаннет. Дай мне салфетку. Влажная прохладная ткань приятно освежала разгоряченное лицо. В первый момент Арабелле почудилось, что она все еще в Кайоне и больна. Но нет же, Кайона осталась далеко, а потом был Порт-Рояйл, и произошло множество других событий. Арабелла вспомнила, что они отправились в плавание, и как она спустилась на орудийную палубу, и невыразимый ужас, который последовал за этим. Ее дитя! Она могла потерять ребенка! Арабелла потянулась рукой к животу и открыла глаз. Она была в капитанской каюте, квадраты солнечного, яркого, как ему и положено, света лежали на полу и мебели, а над ней склонился Питер, и в его взгляде было безграничное облегчение. — Наконец-то! Ты опять меня напугала, любовь моя... — Ребенок... — выдохнула Арабелла. — Что с ним?! — Насколько я могу судить, все в порядке. Она опустила веки, скрывая слезы радости. Но тут же встрепенулась и, несмотря на попытку мужа удержать ее, села на постели: — А... она? — Кто «она»? — недоуменно переспросил Питер. «Действительно, кто? — смятенно подумала Арабелла. — Призрачная женщина, похожая на меня, как две капли воды?» Она молчала, и Блад, переглянувшись с горничной, мягко проговорил: — Дорогая, на корабле, кроме тебя и Жаннет, нет других женщин. — Да, я знаю... «Разумеется, нет. Тогда кого я видела?» Арабелла коснулась языком саднящей ранки на нижней губе. — Арабелла, ты помнишь, что произошло? О, она помнила, очень хорошо помнила! Но как о таком рассказать? — Тебя нашел Дайк, ты без чувств лежала на полу в кают-компании. Тебе стало нехорошо? Или... кто-то напугал тебя? — Я... я не помню, — выдавила она. — Все было так... смутно. Питер обнял ее за плечи, в его глазах была озабоченность. — Если ты больше ничего не можешь сказать, не буду терзать тебя расспросами. Скорее всего, виновата жара, — предположил он, — и твое особенное состояние. — Наверное... «Питер решит, что я повредилась в рассудке...» Ей бы тоже хотелось, чтобы причина была в беременности. А если и вправду она потеряла сознание и, падая, ударилась обо что-то головой? Этим можно было бы объяснить и прокушенную губу. — К сожалению, ветер упал, и мы придем в Порт-Ройял только завтра, — Блад вздохнул. — А до конца дня властью капитана оставляю тебя в постели. Хочешь пить? — Хочу. — Арабелла взяла из рук Жаннет кружку и задрожала как от озноба, глядя на рукав платья, испачканный в серебристой пыли. — Дорогая? — Муж забрал у нее кружку, иначе она бы расплескала воду. — Пыль. Просто пыль, — с трудом улыбнулась Арабелла, не отрывая полного ужаса взгляда от серой полоски на ткани. Питер нахмурился, но ничего больше не спросил. Он поднес кружку к губам жены и проследил, чтобы она выпила все. У воды был сладковатый привкус. Арабелла не спрашивала, что он добавил в питье, ее мысли были совсем о другом. Затем Питер ушел, а Жанна, помогла ей раздеться, а затем устроилась в кресле и занялась шитьем, негромко напевая французскую песенку. Арабелла лежала, отвернувшись к переборке, и старалась дышать ровнее. «Она милостива... хотя и ревнива, как без того...» — сказал лейтенант Дайк. На корабле нет других женщин — но душа, живущая в нем, сама его суть? Невозможно... Это бред или кошмарный сон. Однако видение было слишком ярким и связным. И пыль, эта странная пыль! Если предположить, если на один только миг представить, что она повстречалась с непостижимой силой… «Тогда я чудом избежала смерти...» Ей снова стало холодно, сердце болезненно сжалось. И то, что она слышала... Она узнала голос мужа. Было ли это мороком, ложью, чтобы смутить и запутать ее, — или отголосками давней трагедии? Испанский капитан, прежний владелец «Арабеллы», после налета на Бриджтаун вернулся на корабль, захваченный беглыми рабами, а призрак мужчины походил на испанца... Кого же умолял о милосердии тот юноша? Однако Арабелла вынуждена была признаться себе, что уже знает ответ на этот вопрос. Отважится ли она спросить у мужа о судьбе испанцев? А действительно ли ее заботит, что с ними стало? Картины разоренного Бриджтауна промелькнули в ее голове. Она и Мэри Трейл были в безопасности, и вернулись в город после того, как на взмыленном коне прискакал гонец с ошеломительной новостью: самоуверенные и жестокие захватчики в свою очередь потерпели поражение! И пусть ужасы той ночи не коснулись ее, но Мэри, рыдая, рассказывала, что творили опьяненные кровью и похотью испанцы. На ее глазах перерезали горло какой-то женщине, отчаянно сопротивлявшейся насильникам. Самой Мэри удалось вырваться из рук солдат, но скорее всего, и она не избежала бы той же участи, если бы на ее пути не встретился Питер... Арабелла закусила губы, чтобы сдержать слезы. Она еще раз подумает об этом... Но позже. Сейчас же ее ум упорно искал объяснение другому. Что ее спасло? Почему та, призрачная Арабелла остановилась? «Если только это не плод моего больного воображения... » В питье действительно было подмешано успокоительное. Веки Арабеллы начали смыкаться. Когда она уже находилась на грани яви и сна, к ней пришло понимание. — Ты не могла навредить ребенку, — едва слышно прошептала она. — Ведь он — плоть от его плоти...
Анна: А ведь и верно, корабль у англичан - это она:) Очень интересно написано, спасибо:) Это еще не финал?:)
Nunziata: Анна последний кусочек, щас принесу)
Nunziata: -3- Блад чувствовал, что жена сказала ему не все, но решил отложить разговор до лучших времен. Однако его сильно встревожили блуждающий взгляд и мертвенная бледность лица Арабеллы. Поэтому, заметив на палубе Дайка, он подозвал того к себе и увел на полуют, где устроил лейтенанту форменный допрос. Дайку пришлось рассказать, каким образом Арабелла выронила перстень за борт, а затем — пережить несколько неприятных минут, слушая откровенное и нелицеприятное мнение своего капитана о слишком суеверных и болтливых моряках. Но тем не менее, он храбро завел разговор о неслучайно оборвавшемся марса-шкоте. — Ты допускаешь, что кто-то хочет убить мою жену? Кто? — резко спросил Блад. У Дайка была только одна версия. Блад выслушал его, но отверг вмешательство потусторонних сил. Больше лейтенант ничего не мог сказать, и Блад велел ему убираться и впредь с оглядкой травить глупые байки. Оставшись в одиночестве, Блад задумался. На корабле есть враг, и он пытался погубить Арабеллу? Что ж, не так уж невероятно, и после возвращения в Порт-Ройял надо будет уделить этому должное внимание. И все-таки у него не было объяснения ужасу, плескавшемуся в глазах жены. Чутье подсказывало ему, что здесь не все просто: Арабелла не теряла присутствия духа в самых опасных ситуациях, и вряд ли одни лишь россказни Дайка могли так ее напугать. Он спустился на шкафут, затем прошел на фордек. Бушприт был разбит в бою, и его пришлось заменить. Однако Питер увидел мелкую серебряную монетку, прибитую у его основания: корабль уже успели одарить. А вот носовая фигура почти не пострадала, под слоем свежей краски были заметны лишь несколько выбоин, оставленных мушкетными пулями. Блад пристально оглядел деревянную деву и усмехнулся: он будто бы ждал, что сейчас та повернет голову и заговорит с ним. Он постоял еще немного. Под ногами мерно вздымалась палуба. Склонность все подвергать анализу не позволяла ему принять версию Дайка. Но... Разве его самого не охватывало чувство единения с кораблем, с его мощью? И разве все подвластно ограниченному уму смертного? Ведь он всегда был убежден в обратном... Бросив еще один взгляд на профиль фигуры, он провел рукой по гладкому дереву бушприта. В глубине души непогашенным углем тлела тревога. Плавание подходит к концу, и он сделает все, что в его силах, чтобы уберечь жену. От чего бы то ни было. *** Из-за слабого ветра они вошли в гавань Порт-Рояйла, когда солнце клонилось к западу. Арабелла, стоя на шканцах, наблюдала, как матросы проворно убирают паруса. Она почти не слышала щебетания Жаннет, которая окружила ее неусыпной заботой и практически не оставляла одну. — Дорогая, — к ней подошел Питер, — пора, шлюпку уже спустили. Арабелла кивнула. Питер все еще встревожен, он догадывается, что она не вполне откровенна с ним. Но она не чувствовала в себе готовности что-либо рассказывать мужу. Да и вряд ли история о ее путешествии в потусторонний мир успокоила бы его. Они были уже близко от берега, когда молодая женщина, обернувшись, взглянула на «Арабеллу» и вздрогнула. У гакаборта стоял, скрестив на груди руки, мужчина в черном камзоле. И хотя их разделяло приличное расстояние, она с необыкновенной четкостью видела его — вплоть до деталей серебряной вышивки на камзоле. Призрак смотрел прямо на Арабеллу, и на его лице застыло непонятное ей выражение. Разочарование? Тоска? Арабелла не могла бы сказать. Стиснув руку мужа, она уткнулась ему в плечо. — Что такое, душа моя? Арабелла вновь посмотрела на корабль. У гакаборта никого не было, и в этот миг она почувствовала, что ощущение глухой угрозы, которое темным облаком окутывало ее все эти дни, исчезло. Рассеялось... Она глубоко вздохнула: — Все хорошо, Питер. Теперь все уже хорошо...
Анна: Спасибо) Хотя хочется продолжения
Nunziata: Анна с продолжением пока все грустно вот и про Хагторпа осталась недоговоренность. Но я надеюсь устроить и ему веселую жизнь
Анна: Nunziata Спасибо, надеюсь на будущие фики по этому фандому) И про веселую жизнь Хагторпа, и про Арабеллу и Блада)
Nunziata: Анна а у меня есть есть один небольшой цикл) принести?
Violeta: Автору ура!
Nunziata: Violeta спасибо)) рада что понравилось
Анна: Nunziata пишет: Анна а у меня есть есть один небольшой цикл) принести? Конечно, несите)
Nunziata: Анна ок) только там преимущественно джен, причем нимного внезапный)
Анна: Хороший приключенческий джен, тем более внезапный - это отлично)
полная версия страницы