Форум » Творчество читателей » Ночь перед арестом. » Ответить
Ночь перед арестом.
Violeta: Решила набросать небольшой драббл о событиях, предшествующих аресту графа, и о его размышлениях на этот счет. Помнится, мы много раз обсуждали, почему он был так беспечен и недооценил опасность. Этим фиком мне хотелось показать, что Жоффрей думал о сложившейся ситуации. Ночь перед арестом. — Вы споете для нас? — спросил король. Жоффрей де Пейрак вздрогнул и, повернувшись к Людовику XIV, смерил его надменным взглядом, словно это был какой-то незнакомец, которого ему не представили. В этот момент он почувствовал прикосновение пальцев Анжелики к рукаву своего бархатного камзола и услышал ее умоляющий шепот: — Спой для меня. Граф натянуто улыбнулся, согласно кивнул и подал знак Бернару д'Андижосу, который сразу же умчался. Жоффрей проводил его хмурым взглядом. Какое унижение! Он, потомок графов Тулузских, должен петь на потеху, словно наемный музыкант! Если бы не Анжелика и та неподдельная тревога, что плескалась в ее изумрудных глазах, он наверняка отказался бы. С другой стороны, доставить удовольствие сюзерену - это честь, и мало кто из придворных понял бы сейчас негодование графа. В своей провинции он привык чувствовать себя королем, а тут ему приходилось склонять голову перед юношей, который годится ему если не в сыновья, то в младшие братья, и который еще не знал, что делать с властью, неожиданно свалившейся на него. Жоффрей, не принимая его в расчет, сделал ставку на Мазарини, оказав тому определенного рода услуги, которые, как он думал, разгонят сгустившиеся над ним тучи. Но чувство опасности не покидало Пейрака: предупреждение Пегилена о его скором аресте он принял к сведению, но был уверен, что это невозможно - не было ни повода, ни объективных причин для подобной вопиющей несправедливости. И потом, кто мог отдать такой приказ - не этот же мальчик, который тщетно пытался изображать из себя сурового властителя, но на деле был лишь марионеткой в руках своей матери и хитрого итальянца. Все обойдется, все сложится наилучшим образом, ему нечего опасаться... А сейчас он споет - почему нет? Споет для дам. И для своей жены... Жоффрей почувствовал, как дрожат в его ладони ее нежные пальчики, и поднес их к своим губам. - Что вас так взволновало, моя дорогая? Он заглянул в ее глаза и улыбнулся ободряющей улыбкой. - Вы... - начала Анжелика и тут же замолчала. На ее губах ощутимо трепетали слова: "Вы были слишком дерзки в разговоре с королем, какая неосторожность!", но она их не произнесла. Вместо этого она улыбнулась ему в ответ. Юный скрипач Джованни, пробравшись сквозь толпу придворных, подал графу де Пейраку его гитару и бархатную маску. — А зачем вы надеваете маску? — спросил король. — Голос любви не имеет лица, — ответил де Пейрак, — и когда прекрасные дамы погружаются в грезы, их взгляд не должно смущать никакое уродство. Он взял несколько аккордов и запел старинные песни на провансальском языке, перемежая их любовными серенадами. Потом он встал и, подойдя к инфанте, присел рядом с нею и спел неистовые испанские куплеты, с хриплыми вскриками на арабский манер, в которые, казалось, была вложена вся страстность, весь пыл иберийского полуострова. Застывшее лицо инфанты с белой перламутровой кожей наконец выразило волнение — она подняла ресницы и все увидели, как заблестели ее глаза. Возможно, она в последний раз мысленно вернулась в свою уединенную обитель, где маленьким божеством жила в окружении своей старшей камеристки, своих дуэний и карликов, которые смешили ее; жизнь унылая, неторопливая, но привычная: играли в карты, принимали монахинь, которые предсказывали судьбу, устраивали завтраки с вареньем и пирожными, украшенными фиалками и цветами апельсинового дерева. — Вы нас очаровали, — сказал король певцу. — Отныне я желал бы только одного — слышать вас как можно чаще. Глаза Жоффрея де Пейрака странно блеснули из-под маски. — Никто не желает этого так, как я, сир. Но ведь все зависит от воли вашего Величества, не так ли? Граф заметил, что Людовик чуть нахмурил брови. — Да, это так. И я рад был услышать это из ваших уст, мессир де Пейрак, — проговорил он с некоторой холодностью. Граф вдруг ощутимо почувствовал, что воздух вокруг него стал сгущаться, словно перед неминуемо надвигающейся грозой. Ему даже показалось, что он услышал отдаленные раскаты грома в голосе юного короля. Жоффрей снял маску и низко поклонился. Праздничный вечер подходил к концу. Рядом со вдовствующей королевой, кардиналом, королем и его братом, напряженно выпрямившись, сидела инфанта, опустив глаза под взглядом своего супруга, с которым завтра ее соединит торжественный обряд. Она уже была отторгнута от Испании. Филипп IV и его идальго с болью в сердце уехали в Мадрид, оставив гордую и чистую инфанту в залог мира… Пейрак, погруженный в свои размышления, едва ли обращал внимание на веселье, царившее вокруг, на радостное возбуждение придворных, на волнение инфанты. Лишь полный обожания взгляд жены и ее голос, в котором сквозило восхищение и горячая любовь к нему, заставляли графа любезно улыбаться и вести ничего не значащие светские беседы. Жоффрей украдкой наблюдал за королем, время от времени ловя на себе его взгляд, в котором отчетливо читались неприязнь и настороженность. Черт возьми, неужели он недооценил опасность? Неужто волчонок, напуганный Фрондой, затаился лишь на время, и теперь хочет забрать все, что принадлежит ему по праву, желает, чтобы каждый в его государстве склонил перед ним голову и не смел поднять без его приказа? И голову нужно будет наклонять тем ниже, чем больше будет страх Людовика перед независимостью и возможностью нового бунта. И перед богатством, которое сильнее любой власти. Пейрак вспомнил прием в Тулузе, организованный им в честь приезда короля в Отеле веселой науки, и в который раз укорил себя за то, что невольно вызвал зависть этого недоверчивого молодого человека, который теперь мог одним росчерком пера решить его судьбу и низвергнуть на самое дно жизни. Вопрос был только в том, как скоро он решится на это... Вернувшись в отель уже поздно ночью, Анжелика сорвала с себя одежду, не дожидаясь помощи служанки, и, с облегчением вздохнув, бросилась на кровать. — Я совершенно разбита, Жоффрей. Кажется, я еще не подготовлена для придворной жизни. Как это они могут столько развлекаться и еще находить в себе силы ночью изменять друг другу? Граф, ничего не ответив, лег рядом с нею. Было так жарко, что даже прикосновение простыни вызывало неприятное ощущение. Через открытое окно по комнате иногда проплывал красноватый отсвет проносимых по улице факелов, освещая всю кровать, полог которой супруги оставили поднятым. В Сен-Жан-де-Люзе царило оживление — готовились к завтрашнему торжеству. — Если я не посплю хоть немного, я упаду во время церемонии, — проговорила Анжелика, зевая. Она потянулась, потом прижалась к смуглому, худощавому телу мужа. Он протянул руку, погладил ее округлое, белевшее в темноте бедро, коснулся талии, отыскал маленькую упругую грудь. Пальцы его затрепетали, стали настойчивее, спустились к бархатистому животу. Но когда он позволил себе более смелую ласку, Анжелика сквозь дремоту протестующе пробормотала: — О, Жоффрей, мне так хочется спать! Он не настаивал, и она взглянула на него из-под опущенных ресниц, проверяя, не рассердился ли он. Опершись на локоть, Жоффей смотрел на нее и тихо улыбался. — Спи, любовь моя, — прошептал он. Слушая ровное дыхание жены, граф постепенно успокаивался. Возможно, он драматизирует ситуацию. Да, архиепископ Тулузский его враг, и он сделал все, чтобы опорочить Пейрака в глазах короля и кардинала, но его домыслы о "проклятом тулузском золоте" вызовут лишь насмешки у здравомыслящих людей и вряд ли послужат основой для колдовского процесса, который так жаждал начать прелат. Жоффрей усмехнулся, вспоминая их недавний разговор в соборе. "Помните о «тулузском золоте», — вполголоса говорил тогда де Фонтенак. — Сервилий Сципион, который ограбил тулузские храмы, был покаран за свое святотатство. Вот почему поговорка о «тулузском золоте» заставляет думать о несчастье, которое неизбежно следует в расплату за богатство, нажитое сомнительным путем". Эта проповедь могла бы устрашить менее стойкого человека и породить расскаяние у более религиозного, но у де Пейрака она вызвала лишь ироничную улыбку. Архиепископ был наивен и жесток, как и все праведники, но едва ли в лице Мазарини он найдет такого же фанатика. Граф намекнул итальянцу, что может быть полезен короне как своими связями, так и деньгами. Ради торжества справедливости и удовлетворения жажды мести тулузского Великого инквизитора он не станет расправляться с могущественным и лояльным к власти сеньором, вся вина которого состоит лишь в том, что он слишком богат... Или станет? Именно потому, что легче избавиться от одного влиятельного человека сейчас, чем потом утихомиривать целую провинцию, которая только и ждет повода поквитаться с "проклятыми северянами". Какая глупость! Жоффрей и сам удивлялся, как мало его сейчас волнует это веками культивировавшая ненависть к захватчикам с Севера. Все, что его заботило на данный момент - это жена и ребенок, их семья, то счастье, которое он так нежданно обрел и о котором даже не мечтал. Доставлять радость своей зеленоглазой красавице, видеть улыбку на ее губах, восхитительные ямочки на щеках, слышать ее мелодичный голос и переливы серебристого смеха... Обладать ею, теряя голову от восторга, шептать шальные слова, осыпать поцелуями и чувствовать, как она отдается в его власть, еле слышно произнося: "Любимый"... Жоффрей осторожно привлек к себе Анжелику, провел кончиками пальцев вдоль линии совершенной груди, тонкой талии, коснулся бедра... Головокружительное желание захлестнуло его с головой, но граф сдержался, не смея прерывать чуткий сон жены. Он любовался ее разметавшимися по подушке золотистыми волосами, чуть приоткрытыми губами, легко вздымающейся от дыхания грудью, изящной позой, в которой живописцы обычно изображают отдыхающих богинь... Самая красивая женщина из всех, кого он когда-либо встречал, его жена, его творение, его кумир. Жоффрей слегка наклонился, чтобы коснуться губами ее губ, но потом с сожалением отстранился, боясь, что разбудит ее. Он даже отвернулся к окну, борясь с так некстати разгоревшимся страстным порывом, и устремил взгляд на луну, царившую в легкой дымке облаков и окружавших ее звезд, прекрасную и величественную. "Что наша жизнь в сравнении с вечностью? - подумалось графу. - Всего лишь мгновение, и стоит ли тратить его на бессмысленные волнения и тревоги?" Завтра его не арестуют, наконец решил де Пейрак, никто не будет портить скандалом свадьбу короля, а вечером они с Анжеликой уедут - тайно, никого не ставя в известность, даже друзей. Они отправятся в Беарн в их уютное поместье, затерянное среди гор, где спокойно смогут переждать опасность и поправить свои дела, наслаждаясь обществом друг друга. Если он сумеет договориться с архиепископом Тулузским, который активно интриговал против своего непокорного прихожанина, а Мазарини успокоит подозрения Людовика в отношении чересчур независимого графа, то есть шанс, что все обойдется и о нем забудут на какое-то время... А потом, когда король достигнет того влияния, о котором мечтает, Жоффрею уже можно будет не опасаться его гнева и зависти. Итак, решено. Пусть Анжелика спокойно наслаждается свадебной церемонией, он все скажет ей завтра. А пока впереди у них целая ночь. Маленькая жизнь, которую они проведут в объятиях друг друга, и пусть весь мир катится к дьяволу... Он, граф де Пейрак, еще пока властен над страстями. И держит в руках свою Судьбу.
Florimon: Violeta пишет: Насчет адвоката. Он не общался с подсудимым лично, они виделись только на процессе, а отец Антуан беседовал с ним только раз, непосредственно в ночь перед казнью. Получается, что Жоффрей был в полной изоляции, и ни мог ни весточку на волю передать, ни получить ее. И соответственно не знал, что Анжелика в Париже, что ходила к королю, что по городу ходят памфлеты - ничего! Один на один против обвинителей. А про адвоката он мог подумать, что его предоставило государство - настолько Дегре имел непрезентабельный вид. На сколько я помню одна встреча все же была у Пейрака с Дегре. Анж еще сидела в какой-то таверне и ждала его
фиалка: Violeta, огромное спасибо. Шикарно как всегда. Так изящно вплетать в канву романа дополнения умеете только Вы. Полностью присоединяюсь ко всем сожалениям по поводу того что продолжения не будет. Violeta пишет: По идее, если бы Анжелика не инициировала процесс, то сидел бы наш граф в Бастилии от забора и до обеда, как приснопамятные Фуке и Лозен в Пиньероле. Вот тут я все же не совсем уверена. Если бы это все начато было самим Людовиком и полностью с его подачи, то да. Но тут - то его ещё стремился убрать Фуке, чтобы не всплыла история с ядом, в которую Пейрак был полностью посвящён. И Фуке это знает. Мог ли Фуке рисковать, оставляя его просто сидеть в тюрьме? Будь на месте Пейрак кто пооборотистей, мог бы и Фуке и всю эту шайку-лейку сильно поприжать. В конце концов, не только молодой ( и в глазах Фуке ещё не оперившийся, а следовательно не слишком опасный) король, но и кардинал ещё жив-здоров, простил бы он им это покушение? (Согласитесь, может Мазарини к покушениям и привык, но одно дело догадываться, а другое иметь на руках неопровержимые доказательства). Фуке просто сработал на опережение, (плюс конечно "добро" короля) и поэтому надо было доводить "дело" до логического конца. А все концы, как известно, в воду (в данном случае в огонь благодаря усилиям святош, но не огонь, так плаха или ещё что-то, может просто в той же тюрьме могли придушить по-тихому)
Nastia: Violeta Бравоо! Наконец то дождалась что то новоее , интересное, и захватывающее.Бравооо
аня: Дегре виделся с обвиняемым,ЛИЧНО.Передал записку,в которой Анж умоляла его принятьв адв.Дегре.Наш "умный" ГГ решил вообще быть без адв. Но потом,увидев почерк Анж,Ж.взял Дегре в адвокаты............ Дегре еще сказал Анж,что обвиняемый плохо читает уже,т.к глаза плохо видят...(что-то подобное..),что обессилен пытками.... Т.о,я не могу представить ситуацию... "Ваша жена вас пытаеться спасти,она наняла вам адвоката..-Ой да,это у нее пройдет,буду лишь воспоминанием,какая ей любовь..", Типа как учат.."какая любовь в 16 лет","ой да это проидет,я мать мне лучше знать.."))) Любая дама того времени схоронилась бы у родственников, т.е. в случае Анжелики - в Монтелу. Собственно, граф так и рассуждал, поэтому Молин помогал родным Анж, т.к. ее саму он найти не смог. А почему тогда Молин не приехал в Париж?.Задание дали,Дегре мог наверняка!!!сказать "ваша жена наняла меня на свои последние деньги,все состояние конфискованно".Молин мог бы приехать ,дать денег. Тем более,раз у нее нет денег,до Монтеллу еще надо добраться,логичнее Молину сюда приехать..Как бы она до Монтелу приехала?автостопом?
аня: вот видно,они беседовали не 5 мин — Просто удивительно, что он так быстро уступил, ведь он очень недоверчив, — сказала Анжелика. — Я думала, вам придется выдержать настоящий бой. Уж у него-то всегда найдутся блестящие логические доводы, если он хочет настоять на своем. Адвокат, словно от сильной мигрени, наморщил лоб и попросил дочь кабатчика принести ему пинту пива. — Едва граф увидел ваш почерк, он сразу же согласился, — сказал он наконец. — Он прочел мое письмо? Он был счастлив? — Я прочел его ему. — Почему? Он… Она умолкла, а потом беззвучным голосом спросила: — Вы хотите сказать, что он не в состоянии был его прочесть? Почему? Он болен? Говорите же! Я имею право знать все! Не сознавая, что делает, она схватила Дегре за руку, вонзив в нее ногти. Адвокат подождал, пока отойдет дочь кабатчика, подавшая ему пиво. — Мужайтесь, — сказал он с самым искренним сочувствием. — Пожалуй, и впрямь вам лучше знать все. Комендант Бастилии не стал от меня скрывать, что графа де Пейрака на допросе подвергли пытке. Анжелика побелела. — Что они с ним сделали? Совсем изуродовали его? — Нет. Но жестокие пытки различными орудиями очень его ослабили, и с тех пор он не встает. Но это еще не самое страшное. Воспользовавшись тем, что комендант вышел, граф рассказал мне о процедуре изгнания беса, которую проводил монах Беше. Граф утверждает, что монах при этом пользовался не штифтом, а длинной иглой. Когда он глубоко вонзал ее в тело, граф от боли невольно вскрикивал, и это производило очень неблагоприятное впечатление на свидетелей. Что же касается одержимой монахини, то он не может утверждать, что узнал ее в полуобморочном состоянии. — Он мучается? Он впал в отчаяние? — Нет, он полон мужества, хотя его допрашивали около тридцати раз и он физически очень изнурен. Слегка поколебавшись, Дегре продолжал: — Должен вам признаться, что в первую минуту его вид потряс меня. Я не мог представить себе вас его женой. Но потом, после первых же его слов, когда он посмотрел на меня своими блестящими глазами, я понял… Ах да, чуть не забыл. Граф де Пейрак поручил мне передать его сыну Флоримону, что, когда выйдет из тюрьмы, он принесет ему для забавы двух паучков, которых научил танцевать.
аня: и даже не 1 раз.... Вид у Дегре был очень важный. Он сказал Анжелике, что только сейчас виделся с заключенным в Консьержери — тюрьме при Дворце правосудия. — Он знает, что я буду в зале? — спросила Анжелика. — Нет. Это могло бы его взволновать. А как вы? Обещаете мне держать себя в руках? — Обещаю. — Он очень… очень покалечен, — проговорил Дегре дрогнувшим голосом. — Его чудовищно пытали. Но зато его вид — наглядное свидетельство беззакония тех, кто затеял этот процесс, и может произвести сильно
Violeta: аня Опа, а я и забыла! Надо снова первый том перечитать... У меня в книге такая цитата: Наконец она не выдержала: — Вы его видели? — Кого? — Моего мужа? — Нет, что вы! Об этом не может быть и речи, он совершенно изолирован. Де Пейрак не должен ни с кем ни видеться, ни переписываться, за это комендант Бастилии отвечает своей головой. Тогда да, Жоффрей знал, как Анж за него боролась, с чего тогда потом его претензии возникли - забыла, вздохнула с облегчением и т.п. Может, сознание от пыток помутилось? аня пишет: А почему тогда Молин не приехал в Париж?.Задание дали,Дегре мог наверняка!!!сказать "ваша жена наняла меня на свои последние деньги,все состояние конфискованно".Молин мог бы приехать ,дать денег. Так после процесса Дегре потерял ее из вида, они потом случайно во время облавы столкнулись. С другой стороны, процесс полгода шел, Молин мог двадцать раз к Анжелике приехать. фиалка пишет: Вот тут я все же не совсем уверена. Если бы это все начато было самим Людовиком и полностью с его подачи, то да. Но тут - то его ещё стремился убрать Фуке, чтобы не всплыла история с ядом, в которую Пейрак был полностью посвящён. Еще одна цитатка — Вы отказываетесь защищать моего мужа? — вскричала Анжелика. Он покачал головой и сказал: — Чтобы защищать, нужны обвинения. — А в чем его обвиняют? — Официально — ни в чем. Он просто не существует. — Но тогда его не смогут осудить. — Сударыня, о нем могут навсегда забыть. В подземельях Бастилии есть узники, которые сидят по тридцать — сорок лет, и они уже сами не помнят ни своего имени, ни за что их заточили в тюрьму. Вот почему я и говорю: его единственное спасение — добиться процесса. Но даже в том случае, если процесс будет, он скорее всего состоится при закрытых дверях, и подсудимому не разрешат иметь адвоката Это Анжелика уговорила Дегре начать процесс, Фуке же хотел просто изолировать графа, ухватившись за донос архиепископа, и избавиться от Анжелики по-тихому. Сначала покушался на ее жизнь, потом предлагал деньги, а после просто дал отмашку начать процесс и графа засудили... А короля умело запугали непокорным и излишне богатым дворянином. И не лучше ли для вашего мужа провести несколько лет в тюрьме, чем на процессе быть обвиненным… в колдовстве и в святотатстве?
Violeta: Nastia фиалка Спасибо!
Светлячок: Рассудительный и внимательный граф мне определенно нравится больше версии о том, что он был просто слишком самонадеян и не обращал внимания на предупреждения, спасибо Violeta . Авторский стиль как всегда выдержан до последней запятой. А сравнение Людовика с волчонком какое удачное, прямо в точку Тут столько вопросов новых подняли, что, прям, грех не попытаться найти на них ответы, так что я со всеми жаждЮ проду
Анна: Violeta Спасибо за прекрасный фик Жоффрей после свадьбы сначала намеревался в Париж ехать, собрал целую свиту))). Но все же получается, что предупреждение Лозена заставило его поменять планы и подумать о Беарне)
Violeta: Светлячок Анна Спасибо за комплиманты! И отдельное спасибо Светлячку за редактуру Светлячок пишет: Тут столько вопросов новых подняли, что, прям, грех не попытаться найти на них ответы, так что я со всеми жаждЮ проду Ну подкину редактору работки, чо! Анна пишет: Но все же получается, что предупреждение Лозена заставило его поменять планы и подумать о Беарне) Жаль только, что он не успел туда уехать...
Светлячок: Violeta пишет: Ну подкину редактору работки, чо! А чё, я ниче, я ж завсегда пожалуйста
аня: Тогда да, Жоффрей знал, как Анж за него боролась, с чего тогда потом его претензии возникли - забыла, вздохнула с облегчением и т.п. Может, сознание от пыток помутилось? перешел на философию "все бабы дуры","в глазах женщины смотришь а там пустота"))) Так после процесса Дегре потерял ее из вида, они потом случайно во время облавы столкнулись. . Дегре наоборот ничего не знал про Молинеса.. Теперь вы должны исчезнуть. Вы меня поняли? Забудьте свое имя, прекратите все хлопоты, все дела. Иначе в одно прекрасное утро вас вытащат из Сены, как отца Кирше, и ваш сын останется круглым сиротой. Я предвидел возможность такого печального конца. У ворот Сен-Мартен меня ждет лошадь. Наоборот.тогда бы сказал,мол укроися ,или чтоб ее можно было наити через кого-нибудь..Фактически по его совету она упала на дно...сменила имя...
Violeta: аня пишет: Дегре наоборот ничего не знал про Молинеса.. Дегре - нет, но Молин, если бы искал Анж, обратился бы сначала к Ортанс, потом к Раймону, а тот бы кивнул на адвоката. Но тот к тому времени уже испарился, и розыски зашли бы в тупик. аня пишет: перешел на философию "все бабы дуры","в глазах женщины смотришь а там пустота" Это он после ее замужества повторного озлобился. Надо же - не ждала с того света, изменница!
фиалка: Violeta пишет: Это он после ее замужества повторного озлобился. Надо же - не ждала с того света, изменница! Ага, в монастырь не побрилась, трусы железные не надела. Хотя серьёзно, узнав о браке он сперва, как мне кажется, не столько озлобился, сколько был в шоке, а потом полезли ирония над самим собой, горечь, боль и почти детская обида, что она обманула его ожидания. Настолько детская, что даже логику не включает, а самое главное позабыл все свои "предсмертные благословления" Анж. Настоящая озлобленность полезла уже перед встречей с Кантором и главное из-за чего? Видите ли сын всего лишь Моран и почёт ему оказывают как пасынку какого-то Плесси (совсем забыл что его самого все имен и почестей лишили, так откуда они у ребёнка возьмутся?). Но это уже больше похоже всего лишь на предлог обвинить ЕЕ во всех смертных грехах и он, посути, уже заранее настроился на то, что она в т.ч. и плохая мать. Короче, вот тогда он себя накрутил, так накрутил. Не знаю, может пытался заглушить страх, что Кантор его не примет или ещё что, но ВИНОВАТА БАБА! Истинно МУЖСКАЯ логика!
полная версия страницы