Форум » Творчество читателей » Мнимое супружество. » Ответить
Мнимое супружество.
Violeta: Дамы, что-то я всерьез начала раздумывать над темой Джен Эйр и Эдварда Рочестера. Захватила она меня настолько, что я и фильм пересмотрела, и книгу перечитала. И решила написать небольшой фанфик, который и представляю вашему вниманию. Огромное спасибо моему редактору Светлячку за бесценные советы и помощь в написании и Шарлотте Бронте за героев, восхитительную идею и цитаты, которые я буду использовать в своем фике. Итак, мистер Бриггс и мистер Мэзон опаздывают на венчание, Джен и Эдвард женятся и уезжают в свадебное путешествие... Как сложатся их отношения, когда обман мистера Рочестера раскроется? Сможет ли Джен простить его?
Violeta: Анна пишет: опять на самом интересном Интригую
МА: Столько новых глав! Я зачиталась! Violeta, спасибо! Как всегда стиль и соответствие канону на высоте! Вот только я согласна с toulouse, странное у героини все-таки поведение для беременной женщины в 19 веке. В оригинале все предельно просто: и сбежать и вернутся героине было легко, так как ничего не потеряно - ни репутация, ни самоуважение. Так поколебался идеальный образ избранника. Для осознания своих заблуждений героя покалечили и на год разлучили с его любимой. Так что в конце все боги умилостивлены,и герои счастливы. А из фанфика складывается ощущение, что была у героини связь с героем или нет значения не имеет, разлука всё поправит, они воссоединяться и будут счастливы. Мне приятно так считать, но умом я не верю. Мне не понятно, почему она беременная сбежала, это ребячество какое-то. И за счет чего Рочестер будет "расти над собой" тоже не понятно. Может, стоит его заразить лихорадкой какой-нибудь, пусть подумает о своем поведении, пока лечится Для себя я в описываемом развитии событий вижу только неоднозначный конец: она беременна, они быстро женятся заново, их чувства попраны, любовь потускнела и финал открытый.
toulouse: МА пишет: любовь потускнела и финал открытый Пичалька
Violeta: МА пишет: Столько новых глав! Я зачиталась! Violeta, спасибо! Как всегда стиль и соответствие канону на высоте! Мурррси МА пишет: Вот только я согласна с toulouse, странное у героини все-таки поведение для беременной женщины в 19 веке. В оригинале все предельно просто: и сбежать и вернутся героине было легко, так как ничего не потеряно - ни репутация, ни самоуважение. Так поколебался идеальный образ избранника. Для осознания своих заблуждений героя покалечили и на год разлучили с его любимой. Так что в конце все боги умилостивлены,и герои счастливы. Ну не сказала бы, что легко. Она разрывалась между моралью и любовью, не раз, и не два хотела отдаться чувству и наплевать на свои принципы. Кто знает, как все обернулось бы, не погибни Берта в пожаре и натолкнись она в Торнфилде на Рочестера. Тогда бы все стало сложно и трагично... МА пишет: А из фанфика складывается ощущение, что была у героини связь с героем или нет значения не имеет, разлука всё поправит, они воссоединяться и будут счастливы. Мне приятно так считать, но умом я не верю. Мне не понятно, почему она беременная сбежала, это ребячество какое-то. Она сбежала, потому что не могла его простить, не доверяла ему, потеряла уважение, как к мужу. А разлука нужна была, чтобы пришло осознание того, что несмотря ни на что, любовь побеждает все. И кроме того, есть же еще Сент-Джон, для контраста. Думаю, он принял бы ее и с ребенком - типа чем больше грех, тем сильнее раскаяние и глубже искупление: работа на благо миссии с удесятеренным рвением. Вот и дилемма между спасением души и любовью. МА пишет: И за счет чего Рочестер будет "расти над собой" тоже не понятно. Может, стоит его заразить лихорадкой какой-нибудь, пусть подумает о своем поведении, пока лечится Сделаю все, что в моих силах МА пишет: Для себя я в описываемом развитии событий вижу только неоднозначный конец: она беременна, они быстро женятся заново, их чувства попраны, любовь потускнела и финал открытый. Ой нет, это грустно. Где мораль, где осознание, где катарсис? Попробуем пойти другим путем!
Violeta: Дамы, выкладываю сразу две главы, т.к. завтра уезжаю отдыхать, и следующие части придется подождать... Глава 15. Метель. Уже с утра небо хмурилось, и в воздухе чувствовались все признаки надвигающейся бури. И вот теперь она разразилась! Выбежав вслед за мистером Рочестером на улицу, я мгновенно была подхвачена стремительным водоворотом, состоящим из хлопьев мокрого снега и пронизывающего ветра, и увлечена им прочь от дома, во мрак и непогоду. Я тотчас промокла, мои лицо и руки заледенели, но я упорно шла к калитке, путаясь в складках платья, и звала Эдварда. Ветер стонал в кронах деревьев и гнул их к земле, и, кроме этого жутких завываний, я не слышала больше ничего вокруг. Калитка, распахнутая яростной рукой, вслед за порывами ветра то открывалась, то закрывалась, и издавала при этом пронзительный жалостный скрип. Когда я наконец-то добралась до нее и ухватилась, словно за спасительную соломинку, мне почудилось, что я слышу удаляющийся стук копыт. "Он уехал!" - эта мысль пронзила меня, словно молния, и я снова отчаянно закричала: "Эдвард!", но мои слова унес очередной неистовый порыв ветра. Как безумная, я снова и снова повторяла имя своего возлюбленного, тщетно пытаясь что-либо разглядеть в непроницаемом снежном тумане, простирающемся на несколько миль вокруг, но едва различала свой голос. Казалось, что небеса низверглись на землю в отчаянном желании поглотить ее, и что это снежное безумие скоро похоронит все живое под своим ледяным покрывалом. Что значили для разбушевавшейся стихии мое отчаяние, мои слезы, мой страстный призыв? Порывы ветра сбивали меня с ног, шум бури заглушал любые звуки, что я пыталась исторгнуть из своей груди, а мой взор застилала непроглядная белая тьма. Чистым сумасшествием было ехать куда-то в такую непогоду, когда ничего было не разглядеть на расстоянии вытянутой руки, когда легко можно было заплутать среди бескрайних вересковых пустошей, непроходимых болот и узких тропок, вдоль которых изредка росли искривленные приземистые деревья, корни которых бугрились вокруг, как огромные змеи. До Мортона было недалеко, но сможет ли мистер Рочестер, захваченный ужасной бурей, бушующей вокруг, и в том возбужденном состоянии, в котором он покинул Мурхауз, добраться туда без происшествий? Мое сердце сжалось от предчувствия неотвратимо надвигающейся беды. Я скорее угадала, чем различила голос Сент-Джона в этой несмолкающей вокруг меня какофонии звуков: - Джен! Идите скорее в дом! - Нет! Я не могу! Он... - я в отчаянии махнула рукой, не в силах объяснить тот страх, что владел мной. - Он уехал. Все кончено. Идемте в дом, - втолковывал мне кузен, накрывая мои плечи полой своего плаща. - Вы заболеете, если останетесь на улице. - О, ну и пусть! Пусть! Оставьте меня! - воскликнула я, тщетно пытаясь освободиться из его объятий. Сердце мое билось горячо и часто, я слышала его удары, отдающиеся у меня в ушах. И вдруг оно замерло, пронзённое насквозь каким-то непонятным ощущением, которое передалось мне в голову, в руки и ноги. Это ощущение было столь резко, необычно и неожиданно, оно так обострило мои чувства, что все мое существо насторожилось, и я задрожала всем телом. — Что случилось, что вы услышали? Что вам привиделось? — вскричал Сент-Джон, в то время как я обмякла в его руках, а мои глаза остекленели, словно я заглянула внутрь себя. Я ничего не видела, но я услышала далекий голос, звавший: «Джен! Джен! Джен!» — и ничего больше. — О боже! Что это? — вырвалось у меня со стоном. Я могла бы точно так же спросить: «Где это?», потому что голос раздавался не в доме и не в саду, он звучал не в воздухе, и не из-под земли, и не над головой. Я слышала его, но откуда он исходил — определить было невозможно. — Иду! — крикнула я. — Жди меня. О, я приду! — я рванулась из рук Сент-Джона и наконец-то ощутила себя свободной. — Где ты? - Это ветер, Джен! Просто ветер! - прокричал он мне. - Успокойтесь же! Но я уже не слушала его, а бежала по тропинке, ведущей в деревню. Никто и ничто не смогли бы удержать меня в тот момент - я знала, что Эдвард в беде, и что ему нужна моя помощь. Через некоторое время Сент-Джон догнал меня и накинул мне на плечи свой плащ. Я даже не поблагодарила его. Не чувствуя ни холода, ни тяжести намокших юбок, я словно отринула прочь все слабости, присущие женщине, и стала подобна выпущенной из лука стреле, стремительно летящей к цели. И вот я достигла ее. В том месте, где дорога сворачивала к мельнице, рос старый раскидистый тис, о котором Диана часто говорила словами Овидия, что "есть по наклону тропа, затененная тисом зловещим, к адским жилищам она по немому уводит безлюдью...", и эти строки всегда какой-то смутной тревогой отдавались в моем сердце. И сегодня я узнала, почему. Приблизившись к дереву вплотную, я увидела, что у его подножия неподвижно лежит темная фигура, наполовину занесенная снегом. Неподалеку тихо ржала лошадь, боясь и подойти к своему хозяину, и покинуть его. Я поспешно опустилась на колени рядом с мистером Рочестером, ибо это был он, и с трудом перевернула его на спину. Моему взору открылось лицо все в багровых кровоподтеках и царапинах, наискось пересеченное ужасной рваной раной, словно от удара хлыстом. Из сломанного носа, не переставая, текла кровь, заливая алым все вокруг - и одежду, и только что выпавший снег, и палую почерневшую листву под ним... Дыхание Эдварда с жутким хрипом и клокотанием вырывалось из груди, и казалось, что каждый вздох станет для него последним. Я попробовала приподнять его, но тщетно - моих слабых сил не хватало на это. И если бы Сент-Джон, который неотступно следовал за мной по пятам, не пришел мне на помощь, то возможно, что Эдвард, мой горячо любимый Эдвард Рочестер, умер бы в ту ночь, навсегда ввергнув меня в пучину отчаяния и невыносимых душевных мук. С огромным трудом мы уложили его поперек лошади и медленным шагом, боясь причинить лишние страдания, двинулись в сторону Мортона, где жил местный врач. Вокруг нас продолжала бушевать снежная буря, и этот путь, который в обычный день занял бы не больше получаса, растянулся на целую вечность, пронзительно-холодную, гнетущую, пугающую... Я горячо молилась, чтобы все обошлось, чтобы Господь сохранил жизнь тому, без которого моя жизнь станет юдолью скорби, а Сент-Джон молча шел рядом и, казалось, полностью был погружен в себя и свои мысли. Только один раз он прервал молчание, чтобы произнести фразу, смысл которой мне открылся только много позже: - Человек не может постигнуть дел, которые Бог делает, от начала до конца...
Violeta: Глава 16. Доктор Лоусон. Врач осматривал мистера Рочестера, а я с лихорадочным вниманием следила за движениями его рук и выражением лица. Когда он хмурился, то сердце мое, казалось, переставало биться от волнения, а когда Эдвард чуть слышно стонал под его осторожными прикосновениями - до крови закусывала губу, чтобы не разрыдаться. Наконец он выпрямился и взглянул на меня. - Это ваш родственник, мисс? - Да, сэр, - ответила я и с вызовом посмотрела на Сент-Джона, стоявшего за спиной доктора Лоусона. Тот чуть пожал плечами и отошел к жарко натопленному камину в глубине комнаты. - Тогда вам придется взять на себя все заботы о нем, - продолжал врач. - Один глаз у него сильно поврежден хлестнувшей по лицу веткой, насчет второго пока не могу ничего с уверенностью сказать - для этого он должен прийти в сознание. Так, еще сильный ушиб в области груди от падения с лошади, сломан нос, возможно сотрясение мозга... Тут я разглядела небольшой розовый шрам круглой формы, как от ожога, у мистера Рочестера под ключицей. Я была уверена, что раньше не видела его. - Что это? - спросила я доктора, указав на него. - Это след от огнестрельного ранения, мисс, совсем свежий, не больше 3-4 недель. Но он не представляет опасности - рана затянулась, воспаления нет, да и пуля прошла навылет, что ускорило заживление. - Огнестрельное ранение? - выдохнула я, чувствуя, как буквально холодею от ужаса. - Да. Когда ваш родственник придет в себя, то вы сможете поподробнее расспросить его, каким образом он получил эту рану. Когда придет в себя... Боже, сделай так, чтобы это произошло как можно скорее! Я наклонилась к мистеру Рочестеру, полулежащему в низком кресле, и чуть коснулась губами его лба. - Я буду ухаживать за ним, доктор. Как скоро его можно будет перевезти в Мурхауз? - Через несколько дней, если не начнется жар. Потом я буду навещать его, пока он окончательно не поправится. - В Мурхауз? - раздался голос Сент-Джона, в котором слышалось плохо скрытое раздражение. - Я уже говорил, что не хочу видеть этого человека в своем доме. - Но послушайте! - воскликнула я. - Вы же не можете вот так бросить его - без помощи, без поддержки, без лечения... Ему необходим уход. Возможно, он ослеп, - мой голос дрогнул, а по щеке скользнула слеза. - Что он будет делать в Мортоне один - без друзей, без семьи? Кто позаботится о нем? Доктор Лоусон поддержал меня. - Я думаю, что мисс Эйр права, мистер Риверс. Это ее христианский долг - оказать помощь ближнему своему, попавшему в беду. И где ему найти приют, как не в доме священника? Я не знаю причину ваших разногласий с этим человеком в прошлом, но в будущем, уверен, они разрешатся, ведь сказано в Библии - прощайте врагов ваших... Сент-Джон скрестил руки на груди, на щеках его заходили желваки. - Я никого не числю среди своих врагов, доктор, и нет нужды напоминать мне о сострадании и милосердии. Тут мы услышали, как мистер Рочестер пошевелился и еле слышно произнес: - Джен... Я тотчас бросилась к нему. -Эдвард! Он протянул вперед руку и снова повторил: -Джен. Где ты? Я схватила его блуждающую ладонь и прижала к своим губам. - Почему я ничего не вижу? Где я? Джен! - с тревогой восклицал он, что есть силы сжимая мои пальцы. - В Мортоне. Вы попали в метель, когда так поспешно уехали из Мурхауза, не заметили стоящего у дороги дерева, вас веткой хлестнуло по лицу и вышибло из седла... Мы нашли вас, лежащего без сознания под тисом, и отвезли к доктору. - Вы?... - Я и мистер Риверс. Тут я почувствовала, как его рука высвобождается из моих пальцев. - Так я обязан мистеру Риверсу своим спасением? Премного благодарен! По мне, так гуманнее было оставить меня там умирать, чем обрекать на жалкое существование калеки, - он коснулся ладонями своего изуродованного лица, рассеченного пополам, опухших и вздувшихся век, и тут же отдернул руки. - Господи Боже... К нему склонился доктор Лоусон. - Сэр, послушайте. Пока я могу констатировать, что вы лишились одного глаза. Второй заплыл от удара, но возможно, нам удастся его спасти. - А этот жуткий шрам? - Он останется, но со временем должен немного сгладиться. - Превосходно! Слепой урод... Жаль, что я не свернул себе шею... - с горечью проговорил мистер Рочестер. Я несмело коснулась рукой его плеча. - Эдвард... Я уверена, что зрение вернется к вам. Он промолчал. - Я заберу вас в Мурхауз, буду ухаживать за вами... - Мне не нужна сиделка, - резко бросил он. - И мне не нужна ваша жалость, мисс Эйр. По моим щекам потекли слезы. - Эдвард, позволь мне... - Мистер Риверс, вы не могли бы увести отсюда мисс Эйр? Мне кажется, я сейчас представляю собой не лучшее зрелище для молодой леди, - холодно проговорил мистер Рочестер. - И еще, будьте так любезны, не утруждайте ни ее, ни себя заботами обо мне. Думаю, доктор сделает все возможное, чтобы поставить меня на ноги. - Несомненно. Мистер?.. - доктор Лоусон сделал небольшую паузу. - Мистер Рочестер. -Да, конечно, мистер Рочестер. Но все же хочу вам сказать, что мисс Эйр сама вызвалась ухаживать за вами... - Я благодарен ей за заботу и участие, но не хочу обременять своей персоной. Думаю, что так будет лучше для всех. Сент-Джон взял меня за руку и потянул к двери. - Идемте, Джен. Мистер Рочестер принял единственно правильное решение, и Бог да хранит его. -Нет! - воскликнула я, вырывая руку. - Я никуда не пойду! Вы разве не понимаете, что его нельзя оставлять в таком состоянии? Он сам не понимает, что говорит. - Я в здравом уме, мисс Эйр, - отозвался глухим голосом Эдвард. - Прежде я был безумцем, когда думал, что... - он прервался на половине фразы. - Теперь же я все вижу более ясно, чем когда был зряч. Бог преподнес мне суровый урок, но по делам моим и наказание. Око за око, не так ли, пастор? - мистер Рочестер чуть повысил голос, обращаясь к Сент-Джону. На лбу у него выступила испарина. - Я должен до дна испить чашу страдания... Да, во имя искупления... Я больше не в праве... - он часто и глубоко дышал. - Идите, Джен, идите же, - его голос стих, и он провалился в беспамятство. - Он слишком ослаб, - проговорил доктор Лоусон, склоняясь к своему пациенту. - И у него начинается жар. Вам действительно сейчас лучше уйти, мисс. Приходите завтра, надеюсь, он будет чувствовать себя лучше. Я позволила Сент-Джону увести меня. Что творилось в моей душе, невозможно было передать словами. Я твердо знала, что никогда не оставлю Эдварда, но как сломить его упрямство, заставить его принять мою помощь, позволить мне ухаживать за ним - не имела ни малейшего понятия.
Леди Искренность: Отменно! Очень, очень здорово!!!! Спасибо! Эх, как же сложно иметь дело с темпераментными мужиками, но по мне это куда лучше, чем замороженный зануда и прагматик Сент-Джон. Невозмутимость, стоицизм и показное безразличие хороши лишь тогда, когда за ними бушует пламя и кипит разум! Удачного отдыха и хорошей поездки!!!!
Violeta: Леди Искренность пишет: Удачного отдыха и хорошей поездки!!!! Спасибо! И отдельное спасибо за медицинские консультации по фанфу! Ну посмотрим, может и у Сент-Джона темперамент проснется... Со временем... У меня здесь очень плохая связь, два деления на телефоне... Хорошо хоть читать форум могу.
Леди Искренность: Violeta пишет: И отдельное спасибо за медицинские консультации по фанфу! Только в радость, если была полезна. Violeta пишет: Ну посмотрим, может и у Сент-Джона темперамент проснется... Со временем... С трудом верится. Это ж как допечь его надо...
Violeta: Вот я и вернулась из отпуска! Глава 17. Жар. Я вернулась к доктору Лоусону, едва рассвело. Эдвард так больше и не приходил в сознание - у него был сильный жар, он бредил, и доктор беспокоился, что может начаться воспалительный процесс. - Если это произойдет, - сказал он мне, - то жар может продержаться несколько недель, инфекция перекинется на второй глаз, сделав мистера Рочестера до конца жизни незрячим, а шрам на лице зарубцуется грубо и неаккуратно и будет представлять собой ужасающее зрелище. - И как это можно предотвратить? - я с отчаянием переводила взгляд с мистера Лоусона на Эдварда. - Вы должны обтирать его, чтобы сбить жар, давать ландаум, как только его начнут мучить боли, менять повязки на ране, каждый раз осторожно промывая ее, и молиться... Молиться, мисс Эйр, и уповать на Божью милость. Так я и поступила. Я провела у постели мистера Рочестера двое суток, делая перерыв только на еду и беспокойный, короткий, урывками сон. Мои руки машинально делали все, что требуется для ухода за больным, а душа беспрестанно молилась, молилась так, как никогда в жизни - истово, горячо, безудержно - и мои молитвы были услышаны: на третий день жар начал спадать. Все это время Эдвард, не переставая, звал меня: "Джен! Джен!", и когда я касалась его лица, чтобы сменить повязки, шептал: " Это ее пальчики! Ее маленькие, нежные пальчики... Моя Джен...". Эти слова были одновременно и радостью, и мукой для меня - ведь я знала, что как только он придет в себя, он тут же прогонит меня прочь. Отчаянная ревность к Сент-Джону, твердая уверенность, что я больше не люблю его и собираюсь замуж за другого, страх перед слепотой и уродством - все это будет терзать его гордое сердце, когда он очнется. Я сидела в кресле около его кровати, когда услышала еле различимый вздох и слова: - Что случилось? Где я? Я склонилась над ним. - Вы в Мортоне, сэр. Два дня у вас была лихорадка, но пару часов назад жар спал. -Джен? Это ты? Ты здесь? - Да, сэр. - Почему я не вижу тебя? - У вас сильно поврежден один глаз. Второй заплыл в результате удара об землю. Доктор Лоусон надеется, что его удастся спасти. Неужели вы не помните, что с вами произошло? - Как в тумане... Я куда-то скакал, вокруг бушевала метель, я что есть силы погонял коня, желая как можно дальше уехать от... - внезапно он замолчал. Я замерла. Сейчас Эдвард снова рассердится и станет со мной холоден и суров. Но нет, я ошиблась. Он нежно сжал мою руку, лежащую у него на груди, и проговорил: - Ты не покинула меня, Джен? - Конечно нет, сэр! Как только вы мы могли вообразить себе такое? - Ты так добра, словно ангел, посланный мне Всевышним... А я, презрев все законы - и божественные, и людские - осквернил мой невинный цветок, коснулся его чистоты дыханием греха... Ты должна ненавидеть меня, Джен... Я прикоснулась кончиками пальцев к его губам. - Тссс... По-моему, у вас снова начинается жар, сэр. Я люблю вас так же, как и прежде, и даже больше - наша разлука, несчастье, свалившееся на вас, открыли мне всю глубину того чувства, что я испытываю к вам. И оно будет жить в моем сердце вечно. Он глубоко вздохнул и отвернулся от меня. - Но этот твой кузен, Риверс... Он сказал, что ты согласилась стать его женой. Это правда? - Он просил моей руки... Но я не давала ему согласия, могу вам в этом поклясться. - Значит, он солгал мне? - Думаю, он просто принял желаемое за действительное и неверно истолковал мое молчание, которое последовало за его предложением. - Ты воскрешаешь во мне надежду, Джен, - голос мистера Рочестера окреп, губы чуть тронула улыбка, а потом он вдруг снова помрачнел. - Но если твой кузен так увлечен тобой, с такой настойчивостью добивается твоего расположения, с таким жаром защищает и пытается оградить от моего общества - в праве ли я стоять у него на пути? Он достойный молодой человек, у него благородные помыслы... И он красив и полон сил, в то время как я обезображен и, возможно, останусь на всю жизнь слепым... Не пожалеешь ли ты о своем выборе? Ведь я предал твое доверие, жестоко обманул, глубоко ранил... - Это так, сэр... - я немного помолчала. - Несколько месяцев назад я бежала от вас, не в силах простить. Мною владели горечь, обида, недоверие, я видела все в дурном свете, но сердце мое не переставало любить вас. Не перестало и сейчас. Он вдруг приподнялся и привлек меня к своей груди. - Так ты правда любишь меня, Джен? И простила мне мой чудовищный обман? О, моя любимая! Своими словами ты возвращаешь меня к жизни! Я ничего не ответила, а только еще крепче прижалась к нему. Сейчас я была счастлива - всецело, безгранично - оттого, что я с тем, кого люблю, что он тоже любит меня, что он скоро поправится, и ничто нас больше не разлучит. В порыве, словно пришедшем свыше, я прошептала: - Есть еще кое-что, о чем вы не знаете... Раньше я думала, что это огорчит вас, но теперь я уверена, что обрадует. Я неверно судила о вас, не верила в силу вашего чувства ко мне, поэтому не сказала вам, когда уезжала, что... - Что, Джен? - Что я ношу ребенка. Я почувствовала, как его руки соскользнули с моих плеч, осторожно коснулись чуть округлившегося живота, и он растерянно пробормотал: - Ты... беременна? - Да. - Господи благослови тебя, Джен, - он снова прижал меня к себе. - Я готов снова претерпеть все муки ада, только чтобы еще раз услышать это. Прошу, повтори. - У нас будет ребенок, Эдвард. Он должен родиться в конце весны. - В конце весны... Как это удивительно , как волшебно... Еще час назад я думал, что моя жизнь кончена, что я навсегда потерял тебя, а теперь все вокруг меня расцветилось яркими красками, обрело смысл... И он заключен в моей Джен... Он склонил голову на мое плечо и благоговейно прошептал: — Я благодарю Творца за то, что в дни суда он вспомнил о милосердии. Я смиренно молю моего искупителя, чтобы он дал мне силы отныне вести более чистую жизнь, чем та, какую я вел до сих пор. Ибо мне есть, ради чего жить...
Violeta: Глава 18. Выздоровление. После нашего столь счастливого примирения Эдвард быстро пошел на поправку. Доктор Лоусон только диву давался, как хорошо заживают раны, а шрам не воспаляется, не гноится и покрывается аккуратной розовой кожицей. Доктор был уверен, что через полгода-год от него останется только тонкая белая линия, не сильно бросающаяся в глаза. Чтобы закрепить столь ошеломительный эффект, он посоветовал мне дважды в день делать Эдварду компрессы из камфорного масла, что я неукоснительно выполняла, несмотря на капризы и ворчание моего своенравного подопечного. Увы, одного глаза мистер Рочестер безвозвратно лишился, но утешало то, что второй остался неповрежденным, и вскоре Эдвард уже мог видеть и меня, и доктора, и все, что его окружало. Все тело у него после падения с лошади болело, он ходил, слегка прихрамывая, и очень часто был вынужден опираться на мое плечо, чтобы передохнуть, и тогда он неизменно вспоминал тот вечер, когда впервые увидел меня. - Казалось, маленькая пташка прыгает около моих ног и предлагает понести меня на своих крошечных крылышках, - говорил он мне с улыбкой. - Но едва я принял твою помощь, дотронулся до тебя, как во всем моем существе проснулось что-то новое, словно в меня влились какие-то свежие чувства и силы. И сейчас я чувствую в точности то же самое, - он слегка касался губами моего виска. - Ты мой добрый гений, Дженет. Наконец, доктор Лоусон решил, что его пациент достаточно здоров, чтобы покинуть его дом. Единственное место, куда я могла отвезти Эдварда, был Мурхауз, но я помнила, как неодобрительно отнесся Сент-Джон к этой идее, да и мистер Рочестер не горел желанием жить под его крышей. Неожиданно на мою сторону встали Диана и Мэри, которым я все же решилась рассказать нашу печальную историю. Я ожидала осуждения, возможно, даже охлаждения с их стороны, но они проявили редкую душевную чуткость в отношении случившегося. Более восторженная Мэри сказала, что ничего романтичнее она в жизни не слышала, и что такая любовь встречается только в книгах, рассудительная же Диана полностью возложила всю ответственность за содеянное на мистера Рочестера, но уточнила, что его искреннее раскаяние заслуживает прощения как в глазах Бога, так и людей. - В книге Премудрости Соломона говорится: "Ты всех милуешь, потому что всё можешь, и покрываешь грехи людей ради покаяния", - говорила она мне. - Милосердие Божие простирается на грешников всего мира, и бескорыстная любовь Бога служит основой всего сущего. И мы, глядя на это безграничное милосердие, эту всепрощающую любовь должны стараться поступать так же. Ведь ты простила его, Джен? - Всем сердцем! - пылко отвечала я. - Тогда и я прощаю его и желаю вам счастья. Уступая нашим настойчивым просьбам, Сент-Джон, скрепя сердце, согласился принять мистера Рочестера в Мурхаузе. Но это было только полдела. Оставалось сломить упрямство Эдварда, который по известным причинам недолюбливал моего кузена и не желал принимать от него помощь. Его убедило только то, что так мы будем жить под одной крышей, не нарушая приличий, до того времени, как сможем пожениться. Если ты думаешь, читатель, что мой кузен оставил свои попытки вернуть меня на путь истинный и отказался от планов жениться на мне, то ты ошибаешься. Подозреваю, что и мистера Рочестера он пригласил в свой дом только затем, чтобы каким-нибудь образом расстроить наш союз и при случае указать мне на несовершенства моего избранника. Как ни в чем ни бывало, он продолжал заниматься со мной индустани, рассказывал о высоком предназначении миссионера, о долге перед Богом, о жертве, которую необходимо принести на алтарь Творца каждому человеку, в котором есть хоть капля совести и благочестия. Я, не желая портить отношения с Сент-Джоном и испытывая легкие укоры совести из-за того, что невольно ввела его в заблуждение относительно своего согласия в ответ на его предложение о браке, смиренно внимала ему и послушно исполняла все, о чем он меня просил. Иногда я даже радовалась тому, что Эдвард из-за слабости не может спуститься вниз и участвовать в наших ежедневных трудах и занятиях, ибо его ревность и горячий нрав могли привести к неизбежному конфликту. Доктор Лоусон навещал нас ежедневно и отмечал, что дело уверенно движется к полному выздоровлению, и что скоро мы не будем нуждаться в его услугах. И тут передо мной во весь рост встал вопрос: что я буду делать, когда мистер Рочестер окончательно поправится? Сент-Джон наверняка будет настаивать на его отъезде, а расстаться друг с другом даже на недолгое время будет выше наших с Эдвардом сил...
Леди Искренность: Violeta пишет: что я буду делать, когда мистер Рочестер окончательно поправится? Пригласить священника со стороны или напрячь имеющегося! С возвращением! Надеюсь, отдых удался.
Violeta: Леди Искренность пишет: Пригласить священника со стороны или напрячь имеющегося! Имеющийся резко против их свадьбы и не отпустит Джен куда-то уехать с Рочестером. Леди Искренность пишет: С возвращением! Надеюсь, отдых удался. Типа того. Если бы только три дня шторм не бушевал, брр.
Анна: Violeta Спасибо за проду. Жду с нетерпением, что будет дальше)
Violeta: Дамы, не могу не поделиться! Помнится, обсуждали мы причастность Жоффрея к нарциссам, а тут нахожу статью, что к ним же относится и... Рочестер! У кого какое мнение на этот счет? Это анализ романа "Широкое Саргассово море", по сути - фанфика, приквела "Джен Эйр" об отношениях Берты и Эдварда. Весьма спорное произведение, надо сказать, типа автор так видел. http://tanja-tank.livejournal.com/15243.html http://tanja-tank.livejournal.com/15584.html Это, собственно, анализ личности Рочестера. http://tanja-tank.livejournal.com/14176.html http://tanja-tank.livejournal.com/14502.html http://tanja-tank.livejournal.com/14847.html
полная версия страницы