Форум » Творчество читателей » Ange Ou Demon. Le Secret. » Ответить
Ange Ou Demon. Le Secret.
Violeta: Ну вот, дамы, по многочисленным просьбам и здесь, и на фикбуке и в моей группе я наконец-то домучила продолжение "Ange Ou Demon" и все-таки написала про путешествие Пейрака и Амбруазины из Ла-Эв в Тидмагуш. Сразу оговорюсь, что это лишь мое видение ситуации, которое основывается на том, что я не считаю графа прям таки непогрешимым провидцем, который все про всех знает с первой секунды общения, просчитывает на двести шагов вперед и совсем-совсем не обращает внимания на красивых необычных женщин, которые оказывают ему знаки внимания, и не поддается их очарованию, ибо женат. Огромная благодарность моему редактору Светлячку, с которой мы до поздней ночи обсуждали каждую фразу и сцену, чтобы фанф получился как можно более правдоподобным и в духе канона. Итак, Ange Ou Demon. Le Secret. - Сударыня! Какая неожиданность встретить вас здесь! - граф де Пейрак склонился перед мадам де Модрибур в глубоком поклоне. По его непроницаемому лицу невозможно было ничего прочитать, хотя женщина и не отрывала от него внимательного изучающего взгляда. С милой улыбкой она протянула графу руку для поцелуя, которую он поднес к своим губам. На секунду их взгляды встретились, и Амбруазина с удовлетворением отметила искорку интереса, промелькнувшую в его черных глазах. Он чуть дольше, чем следовало, задержал ее руку в своей ладони, и ответом ему был призывный взгляд из-под густых длинных ресниц. Плотно запахнувшись в широкий плащ из черного атласа с красной подкладкой, на которой был вышит герб рода Модрибуров, изображающий когтистого льва, защищающий герцогиню от резких порывов холодного ветра, она, как никогда, была похожа на потерявшегося ребенка, взывающего о помощи. Если только можно представить себе ребенка со столь порочным взглядом много повидавшей женщины... - Так что вас привело сюда, в Ла-Эв, мадам? - со всей присущей ему любезностью осведомился граф, скрещивая руки на груди. - Ну, некоторым образом я обязана этим вашей супруге, графине де Пейрак, - по губам герцогини скользнула легкая улыбка, от которой по спине графа пробежал озноб. Что же, черт возьми, произошло? Амбруазина покинула Голдсборо до его отъезда, он оставлял Анжелику со спокойной душой, зная, что эта женщина, внушавшая ему опасения, далеко и не сможет причинить ей вреда. Словно не замечая его замешательства, герцогиня продолжала: - Она прибыла в Порт-Руаяль в сопровождении вашего губернатора, как его там, Колена Патюреля, - женщина сделала небольшую паузу, внимательно следя за выражением лица графа. - Видимо, она чувствовала себя в полной безопасности под его защитой. И это неудивительно - он верен ей, как пес, и кажется, что немедленно кинется на ее защиту, если кто-то осмелится хотя бы косо взглянуть на нее... Но я отвлеклась. Они просили меня снова подумать о том, чтобы отдать моих девушек замуж за ваших колонистов, хотя, как мне кажется, я ясно дала им понять, что не могу пойти на это. Граф испытывающе посмотрел на мадам де Модрибур. Анжелика и Колен в Порт-Руаяле? Вместе? Что за нелепица?! В такое неспокойное время оставить Голдсборо? И Абигаель? Анжелика же хотела во что бы то ни стало дождаться рождения ее ребенка... Это было единственной причиной, по которой она отказалась сопровождать его... Неужели только ради этих невест короля она решилась уехать? Бесконечные вопросы, на которые у него не было ответа... Одно только его успокаивало - Колен с ней, он сможет ее защитить, а все вопросы можно оставить на потом... Когда они наконец-то встретятся... - Мне показалось, что ваша супруга и этот золотоволосый великан очень близки, что их многое связывает. Общее прошлое? - прервала его размышления Амбруазина. - Могу даже предположить, что суровый губернатор влюблен в нее! - она рассмеялась веселым беззаботным смехом. - Хотя это и неудивительно, мадам де Пейрак так прекрасна, что ее невозможно не любить, не так ли? - Вы правы, мадам, - проговорил Жоффрей. - Но все же вернемся к тому, как вы сюда попали. - Я же говорю, косвенным образом из-за вашей супруги. Во время нашего пребывания в Порт-Руаяле на нас напал этот ужасный пират Фипс, и ваша жена не нашла ничего лучшего, как предложить ему отвести меня и моих девушек в Бостон, чтобы потом потребовать за нас выкуп у губернатора Квебека, - голос герцогини слегка дрогнул. - Почему же ей в голову пришла подобная идея? - нахмурился граф. - Не знаю... Возможно, она предпочла решить проблему миром, и пожертвовать мной и моими подопечными ей показалось меньшим злом, чем свободой и жизнями жителей поселения. В сущности, ведь мы ей никто... "Или она что-то заподозрила и решила от вас избавиться" - пронеслось в голове у Пейрака. - Как же вам удалось ускользнуть от Фипса? - перед глазами графа встал пуританин-капитан в черном плаще и шляпе с высокой тульей. Возможно ли, что герцогиня пробудила сострадание в этом суровом фанатике, или... - Я думаю, сударь, женщине, настоящей женщине, всегда удастся договориться с мужчиной, - почти промурлыкала Амбруазина. - Ведь и ваша супруга обладает этим в высшей степени полезным даром... Граф мотнул головой, отгоняя неприятные мысли. Анжелика любит его, он уверен в этом, он доверяет Колену, и вся эта история - лишь происки дьявольских сил, и кто знает, не замешана ли в ней и мадам де Модрибур. Внезапная мысль пришла ему в голову. Это будет неплохим решением проблемы, да и герцогиня окажется у него под присмотром. - Я направляюсь в Тидмагуш к одному очень влиятельному человеку. Не желаете ли поехать со мной? Возможно, он поможет вам отправиться в Квебек, - Жоффрей улыбнулся со всем возможным обаянием. - Конечно, граф! Я с радостью принимаю ваше предложение! - Амбруазина чуть заметно улыбнулась. Она добилась того, чего хотела! *** Жоффрей с тревогой размышлял о том, каким ветром занесло герцогиню в это Богом забытое поселение и с какой целью она здесь. Он не ждал ничего хорошего от этой встречи и опасался ловушек, которые непременно расставит на его пути это коварное создание, но одновременно ловил себя на мысли, что невольно подпадает под ее дьявольское очарование... В этой чужой, пересекшей океан, женщине было все, что могло заставить мужчину потерять голову: двусмысленный, немного таинственный и волнующий шарм, ослепительная белизна зубов в обрамлении загадочной улыбки пухлых розовых губ, глубокий взгляд больших темных глаз, очарование сверкающего тысячью удивительных граней женского ума, образованность, красота и изящество... И одновременно смертельная опасность и хитрость, глубоко скрытая в глубине ее, он не сомневался в этом, порочной и испорченной натуры, что, как ни странно, только придавало ей притягательности. Он, граф де Пейрак, всегда любил опасные авантюры, рискованные задачи и опьяняющий азарт, предшествующий отчаянной схватке... А эта женщина была настолько очаровательна и опасна, что невольно будила в нем инстинкт охотника и одновременно интерес любителя всего прекрасного: искусства, стихии, женщины... Да и кто смог бы устоять перед притягательной силой этой ослепительной красоты, когда бы она была доступна его взору? Он снова вспомнил сцену на берегу Голдсборо. Тогда глаза всех присутствующих там мужчин были прикованы к Амбруазине. В тот момент она была преображена каким-то внутренним огнем и светом, словно ангел, спустившийся к смертным... Или все-таки демон? Глядя в это лицо, невероятно прекрасное, словно у мадонны Рафаэля, с бездонными темными глазами, невольно хотелось верить, что в этой женщине есть нечто особенное, что она избрала или может избрать именно тебя, и ты познаешь тайну, которую она хранит в себе, если решишься обладать ею... Дойдя до этой точки в своих размышлениях, граф ухмыльнулся и покачал головой. Какое рискованное заблуждение! Эта женщина опасна. И тем более опасна, что близость с нею влечет за собой лишь пустоту. Одну лишь пустоту. Эта женщина сулит тебе всяческие наслаждения, открывает перед тобой обольстительные видения, но за ними - ничего.., а затем из глубины ее существа возникает, словно жало змеи, жуткое стремление погубить, уничтожить тебя, увлечь с собой в небытие… И только в этом, по всей видимости, она способна испытать истинное удовольствие. Несмотря на всю свою красоту и набожность, Амбруазина была сущим дьяволом. Там, в Старом Свете, и в добрые, и в трудные годы, век за веком Сатана был в союзе с людьми в своем привычном облике отвратительного животного. Но здесь, в девственных лесах, оставаясь не менее опасным, он обретал свой подлинный лик, лик ангела… Мысли Пейрака перескочили на Анжелику. Он вспоминал их последний вечер в Голдсборо: то отчаяние, в которое ее повергала предстоящая разлука с ним, почти детская горячность, с которой она твердила, что не может жить без него - эти воспоминания трогали Жоффрея до глубины души... Перед ним возникло ее прекрасное, светящееся любовью лицо, затуманенные волнением изумрудные глаза и восхитительная белоснежная улыбка. Его возлюбленная жена, его прекрасная фея, его горячо любимое дитя... Он встал и подошел к окну. Тусклый свет луны слегка серебрил темные воды залива, корабль мерно покачивался в такт набегающим волнам, и этот умиротворяющий пейзаж внезапно пробудил в Жоффрее воспоминания, которые он, казалось, задвинул в самый дальний уголок своей памяти. Воспоминания о той ночи на "Сердце Марии", о которой он запретил себе думать... Намеки Амбруазины на Анжелику и на ее связь с Коленом острой иглой пронзили его сердце, но он смог сдержаться и не подать вида, насколько ему неприятна эта тема. Как же ловко герцогиня-благодетельница обнаружила в нем ту единственную слабость, то ужасное постыдное чувство, которое он пытался подавить в себе, забыть, изгнать навсегда из памяти, но которое ядовитыми ростками нет-нет, да и проникало в его сердце, заставляя невыносимо страдать - ревность... Ведь их примирение с Анжеликой было еще таким хрупким! Он вспомнил свою безудержную ослепляющую ярость, когда Курт Риц рассказал о том, что видел на борту "Сердца Марии". Ужасные минуты и часы, которые он провел в невыносимых мучительных размышлениях... И тот неистовый гнев, за который он корил себя до сих пор... И то противоречивое чувство, когда он узнал, что Золотая Борода - это Колен Патюрель... Да, никогда еще его сердце не подвергалось подобным испытаниям! Только постепенно и очень бережно, с величайшими предосторожностями, собрав все свое мужество и поступившись своей гордостью, черпая силу для преодоления испытаний во взаимной глубокой любви, им с Анжеликой удалось залечить мучительные раны, нанесенные друг другу в те трагические минуты. А этот коварный демон в образе обольстительной женщины пытался вновь пробудить в нем сомнения в чувствах той, кого он любил больше всего на свете. Нет, он не поддастся на эти уловки! Его любовь и доверие не так-то легко разрушить, он уверен в себе, уверен в своей жене, и черт возьми, уверен в Колене Патюреле! Жоффрей в сердцах хлопнул ладонью по столу, и тут в дверь его каюты тихо постучали... *** - Войдите, - отрывисто бросил граф, ожидая, что в дверном проеме сейчас появится коренастый приземистый силуэт Эрикссона, но это была Она. - Вы позволите? - тихо произнесла герцогиня, и Пейрак снова поразился, как трогательно и беззащитно она выглядит в своем черном, почти монашеском платье, с распущенными по плечам темными волосами, обрамляющими бледное, как алебастр, прекрасное лицо. В полумраке каюты, освещенной только светом свечи, стоящей на заваленном бумагами и картами столе, он не видел выражения глаз Амбруазины, но вся ее фигура, застывшая на пороге, выражала нерешительность и будила в нем неожиданное, особенно в свете недавних размышлений, желание прийти ей на помощь. Пейрак сдержал этот мимолетный порыв, но когда она споткнулась и едва не упала, запутавшись в широких складках своего платья, он решительно шагнул ей навстречу, предлагая свою сильную руку. Жоффрей тщетно твердил себе, что это просто хитрая уловка, искусно разыгранный спектакль, но уже невольно поддерживал Амбруазину за тонкую талию и вдыхал пьянящий запах духов, буквально окутывающий молодую женщину. На краю сознания назойливо вертелась какая-то важная мысль, но Пейрак снова был очарован герцогиней, как и сегодня утром, когда дольше положенного задержал ее руку в своей ладони, а потом отчаянно корил себя за эту глупую оплошность. - Так вы позволите, граф? - она улыбнулась краешком губ, медленно отстраняясь от него, и Жоффрей кивнул, делая приглашающий жест рукой. Прикрыв за собой дверь каюты, она прислонилась к ней спиной и смущенно посмотрела на графа. - Вы, наверно, считаете, что мне не стоило так поздно приходить сюда? - в ее голосе сплелись растерянность и одновременно едва уловимая ирония. Несмотря на то, что это прозвучало на редкость правдиво и естественно, звук ее голоса и дьявольский огонек, на мгновение блеснувший в черных глазах, словно разрушили те чары, которые еще секунду назад притягивали Жоффрея к ней, и он постепенно обрел свою обычную невозмутимость. - Возможно, - произнес Пейрак, и с удовольствием отметил, что она растерялась. - Итак, - продолжал он, - что привело вас ко мне в столь поздний час? Вас плохо разместили? Какие-то проблемы с вашими подопечными? - О нет, сударь, что вы! - Амбруазина покачала головой. - Мы безмерно благодарны вам за ваше великодушие, и после того, как нам удалось избежать печальной судьбы погибнуть в кораблекрушении или же попасть пленницами в Бостон, жаловаться на временные неудобства пути было бы оскорблением Всевышнего, столь милостивого к нам, - она набожно перекрестилась. - Так вы пришли поблагодарить меня, сударыня? - насмешливо приподнял бровь Пейрак. - Разве не благоразумнее было бы дождаться утра? - Ах, ваша жена постоянно упрекала меня в излишней импульсивности и твердила, что я веду себя, словно неразумное дитя, но я такая, какая есть, граф, и мне глубоко противны светские условности, которые заставляют людей стыдится таких порывов, как сострадание, милосердие, благодарность, любовь к ближнему... - она вскинула на него глаза. - Мне кажется, что и вы лишены подобных нелепых предрассудков, и не подумаете ничего плохого о моем появлении здесь... - И все же? - настаивал граф. - Вы ведь пришли не просто так? - Нет, - герцогиня прошла к столу и опустилась в кресло, стоящее около него. Сложив руки на коленях, словно примерная пансионерка, она продолжала: - Я пришла для того, чтобы поговорить с вами наедине, а днем, как мне кажется, это будет весьма затруднительно сделать. Жоффрей обошел стол и сел напротив Амбруазины. - Продолжайте, сударыня. - Я слышала некоторые разговоры среди вашего экипажа... - она сделала небольшую паузу, но граф не проронил ни слова. - О том, куда вы нас везете и к кому... - Это не секрет, мадам. Мы следуем в Тидмагуш к Николя Пари, - Жоффрей откинулся на спинку стула. - У этого человека ужасная репутация, - прошептала герцогиня. - И мне не хочется даже думать о том, что из рук Фипса мы попадем прямиком в лапы еще более худшего разбойника, этого Пари... Вы можете поручиться, граф, что я и мои девушки будут в безопасности в Тидмагуше? - Нет, сударыня, я не могу дать вам стопроцентных гарантий, - медленно проговорил Пейрак. - Хозяин тамошних мест - достаточно опасный и жестокий человек, но мне он не враг, и я думаю, что ему достанет благородства не причинять неудобств столь знатной и благочестивой даме, - по губам графа скользнула едва различимая улыбка. - Кроме того, он не захочет ссориться с Квебеком из-за вас, а напротив, попытается оказать услугу губернатору Фронтенаку, доставив вас в целости и сохранности в его славный город. Амбруазина протестующе тряхнула головой. - И все же, сударь, вы меня не убедили. Разве моя репутация не пострадает, если я доверюсь столь... неоднозначному человеку? - Не думаю. - А вы, мессир?.. - герцогиня немного поколебалась, а потом вдруг сорвалась с места и накрыла ладонь Жоффрея, лежащую на столе, своей тонкой и нежной рукой. Граф невольно вздрогнул и взглянул в ее глаза, горящие какой-то отчаянной решимостью и безграничной мольбой. - Вы не можете отвезти меня в Квебек? Амбруазина изо всех сил сжала его руку, будто она была спасительной соломинкой в этом ужасном жизненном водовороте, затягивающем ее. И граф снова, помимо воли, проникся жалостью к этой женщине, которая, несмотря на то темное начало, что он безошибочно угадывал в ней, казалась такой беззащитной... И от этого была еще более опасной... - Да как вам это в голову пришло, мадам?! - Пейрак осторожно высвободил свою руку, и испытал мгновенное облегчение, словно вырвался из стального капкана, а не из плена мягких изящных пальцев. - В данный момент это просто невозможно... - Ну вы же совсем недавно оказали неоценимую услугу на реке святого Иоанна всем этим важным господам из Квебека! - с горячностью проговорила Амбруазина. - Они стали вашими союзниками, вы можете не сомневаться в этом! - Нет, сударыня, - еще раз твердо повторил граф, вставая и отходя к окну. - Об этом не может быть и речи. Я отвезу вас в Тидмагуш и там представлю человеку, который сможет вам помочь. - Значит, я ошиблась в вас, - тихо проговорила герцогиня, направляясь к дверям. - Вы казались мне... более решительным. - Я стараюсь не путать решительность с безрассудством, мадам, - усмехнулся граф, в душе уязвленный ее последней фразой. - Доброй ночи. Когда за Амбруазиной закрылась дверь, он тяжело опустился обратно на стул и закрыл глаза. Эту схватку он выиграл, но кто знает, какие сражения ждут его впереди... В салоне все еще витал аромат духов герцогини де Модрибур, и Жоффрей вдруг почувствовал в этом дурманящем запахе смертельную опасность. *** Утром она поприветствовала его на палубе так непринужденно, словно и не было этого странного ночного разговора, оставившего в душе графа какую-то смутную тревогу. Очень скоро у них завязалась увлекательная беседа, и Жоффрей, пребывающий до этого в напряжении и ожидающий в любой момент какого-нибудь подвоха, постепенно расслабился и даже словил себя на мысли, что получает удовольствие от общения с герцогиней. Несомненно, она была умна и блестяще образована, что, в сочетании с ее ослепительной внешностью, делало Амбруазину поистине неотразимой, и граф не мог этого не оценить. Опершись на поручни и склонив голову набок, он с легкой улыбкой слушал то, что она ему говорила. Сегодня мадам де Модрибур повязала волосы лентой, а на плечи накинула легкую шаль, и сейчас, растолковывая ему какие-то нюансы сложного физического явления, казалась совсем юной. От ее вчерашней растерянности не осталось и следа: попав в свою стихию, состоящую из формул и точных научных терминов, Амбруазина будто воспряла духом, стала бойкой и напористой, и даже покраснела от удовольствия, когда он выразил свое искреннее восхищение ее знаниями. - Я счастлив беседовать с одной из учениц великого астронома Гассенди, и думаю, что слушая вас сейчас, он был бы чрезвычайно горд вами, мадам, - склонился в галантном поклоне Пейрак. - Вы смущаете меня, граф. Такой прославленный ученый... Вряд ли вы услышали от меня что-то новое, - герцогиня чуть понизила голос и он стал более нежным, и Жоффрей снова почувствовал, как его будто оплетают невидимые чары. Он отвел глаза, словно страшась встретиться с дерзким и одновременно простодушным взглядом Амбруазины, и проговорил: - Сама возможность поговорить со столь ученой дамой и обсудить с ней вопросы, которые волнуют современные научные умы, для меня большое и ни с чем несравнимое удовольствие. Особенно, если ученая дама столь же прекрасна, как вы. Словно не слыша его комплимента, герцогиня проговорила: - Мессир, а вы помните ту замечательную вещицу, которую подарили мне там, в Голдсборо? - и она достала из кошеля на поясе дивной красоты золотой самородок, и, зажав его в кончиках своих гибких пальцев, подняла так высоко, чтобы он переливался в лучах полуденного солнца. - Несомненно, сударыня, - кивнул граф. - Ваш триумф был тогда ошеломительным, и этот слиток стал вам достойной наградой, - тут он хитро улыбнулся и склонился к ее лицу. - И я не забыл, что вы обещали мне чуть позже дать ответ на вопрос о запаздывании притяжения относительно момента, когда Луна находится в зените. - Сударь, - запротестовала Амбруазина, смеясь. - Я не хочу вновь выступать в качестве лектора, прошу! Побудьте вы немного моим учителем и расскажите о ваших рудниках, и о том, как вы добываете там золото. Это кажется мне невероятно увлекательным! - Вам действительно это интересно? - граф испытывающе посмотрел на нее. - Несомненно, - ее глаза горели, и она даже подалась вперед, ожидая его объяснений. - Ну что ж, эта тема неисчерпаема, мадам, и мы рискуем провести время в обсуждениях до самого вечера, - шутливо проговорил Пейрак. - О, я готова слушать вас часами! - воскликнула герцогиня и вдруг отвернулась, слегка закусив губу. Пейрак увидел, как задрожали ее плечи. - Что с вами? - наклонившись к Амбруазине, спросил он. Женщина ничего не ответила, пытаясь спрятать от него свое лицо. Она обхватила себя руками, словно ей внезапно стало ужасно холодно, и Жоффрей, повинуясь порыву, накинул герцогине на плечи свой камзол. - Успокойтесь, прошу вас, - он на секунду задержал свои ладони у нее на плечах и почувствовал, как ее тело немного расслабилось. Пейрак в растерянности гадал, чем же он мог так ее расстроить. "Она ранима, словно дитя," - пронеслось у него в голове. Кончиками пальцев граф взял Амбруазину за подбородок и осторожно развернул ее лицо к себе. Глаза женщины были наполнены слезами. - Почему вы плачете? - Потому что я так несчастна! Вы знаете, каким чудовищем был мой покойный муж, как я страдала на протяжении всего нашего с ним супружества... В моей жизни не было ничего хорошего и светлого, кроме искренней радости познания мира, изучения различных наук... Только в этом я находила утешение, в этом и в любви к Всевышнему... А теперь я узнала вас, самого удивительного человека из всех, с кем мне доводилось встречаться, и вам интересно то, что я говорю, и вы считаете меня красивой, и... - она запнулась и замолчала. - И? - повторил Жоффрей. - И вы смеетесь надо мной, сударь. Неужели вы откажетесь от всех своих обязанностей ради разговора со мной? Ведь это невозможно?! - Отчего же? Море спокойно, у меня много помощников, и я вполне могу уделить вам несколько часов своего времени, - успокаивающе сказал он, стирая с ее щеки слезинку. - Вы так чувствительны, мадам. Не стоит плакать из-за пустяков. - Вы не понимаете, - прошептала Амбруазина, а потом добавила нарочито веселым голосом: - Что ж, тогда я воспользуюсь вашим любезным предложением и не отпущу вас, пока мое любопытство не будет полностью удовлетворено. И герцогиня улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, отчего застывшие на ее длинных ресницах слезинки засветились, словно бриллианты. - Так-то лучше! - усмехнулся Пейрак. - Так о чем вы хотите узнать в первую очередь? *** Жоффрей сдержал свое слово - несколько часов подряд он с увлечением рассказывал ей о процессе поиска золотоносной руды, ее разработки, даже начертил на листе бумаги несколько формул, чтобы убедить герцогиню в своей правоте, когда они немного поспорили о методе вычисления примесей в слитке уже добытого золота. Он был удивлен, что она знакома с трудами Хайама, и не только с его широко известным трактатом "О доказательствах задач алгебры и алмукабалы», но и с гораздо более редким «Об искусстве определения количества золота и серебра в состоящем из них теле». - Мадам, вы поистине кладезь знаний, - проговорил Пейрак, с нескрываемым уважением посмотрев на герцогиню. - Боюсь, вы немного слукавили, когда попросили меня побыть вашим наставником. - Нисколько, - смущенно потупилась Амбруазина. - Чего стоят все мои знания, когда я не могу применить их в реальной жизни, в то время как вы достигли столь блестящих результатов, как практик. Ах, почему я не родилась мужчиной! - воскликнула мадам де Модрибур. - Господь не смог бы поступить более жестоко, если бы лишил мир подобной красоты, - граф ободряюще улыбнулся ей. - Что может быть на Земле более прекрасным, чем женщина? Совершенное создание, способное одним взглядом заставить мужчину терять голову, парить от счастья и совершать подвиги в ее честь. - Увы, ради меня никто никогда не совершал подвигов, - грустно проговорила герцогиня. - Мне кажется, что время рыцарей безвозвратно ушло. - Я бы поспорил с вами, сударыня, но увы, мне нужно возвращаться к делам, - граф кивнул на приближающегося к ним Эрикссона. - Но мы непременно продолжим нашу беседу. - Очень на это надеюсь. У меня еще осталось несколько вопросов к вам, - улыбнулась Амбруазина. Жоффрей поднялся на капитанский мостик и оттуда посмотрел на оставшуюся на палубе герцогиню. Она так и продолжала стоять около поручней, устремив задумчивый взгляд к горизонту, слегка придерживая его камзол на груди своими тонкими руками, словно он был слишком тяжел для нее, и от этого казалась еще более хрупкой. Как же разительно отличался ее облик сейчас от того, что он нарисовал в своем воображении! Возможно ли, что она что-то скрывает от него или вынашивает зловещие замыслы? Или он, Пейрак, уподобился тем узколобым святошам, которые кричат: "Ведьма!" при виде любой необычной женщины? Почему он, едва увидев мадам де Модрибур, проникся к ней подозрительностью? Почему упорно не желал оставлять ее в Голдсборо рядом с Анжеликой? Он вспомнил, как сказал жене, что герцогиня слишком умна для такой красивой женщины. Но не поддался ли он предрассудкам? И не натолкнуло ли его на мысль о том, что Амбруазина и есть тот самый демон Акадии из видения матушки Магдалины, о котором твердили все вокруг, а он только смеялся? А потом произошла эта неприятная история с Золотой бородой, и граф всерьез стал склоняться к тому, что над Французским заливом повеял ветер дьявола... Сегодняшняя дружеская беседа словно перечеркнула таившиеся в его душе подозрения. Мадам де Модрибур была естественна и мила, проявляя неподдельный интерес к его рассказам и демонстрируя свои знания. Пейрак поймал себя на мысли, что ему было не в чем заподозрить или упрекнуть ее. Что ж, он не будет делать поспешных выводов. Несомненно, герцогиня ведет какую-то игру, но не играет ли большинство женщин в той или иной степени? Все они по природе актрисы. И возможно ли обвинять женщину в связях с Сатаной только потому, что она красива, умна и... обольстительна... Дойдя до этой мысли в своих размышлениях, Пейрак расхохотался. "Все мы, мужчины, идолопоклонники, - весело подумал он. - Чувственные болваны, только и ждущие возможности пасть на колени перед какой-нибудь богиней." Услышав его смех, Амбруазина обернулась. У нее было странное выражение лица, будто она только что на что-то решилась, и в груди Жоффрея снова зашевелилось неприятное чувство тревоги...
Violeta: Это была последняя ночь перед прибытием в Тидмагуш. Завтра он передаст герцогиню и ее подопечных под покровительство Николя Пари и наконец-то узнает сведения чрезвычайной важности, касающиеся «Единорога» и заговора, готовившегося против него. О них Пари сообщил графу в письме, когда он находился на реке Святого Иоанна, улаживая дела Фипса и официальных лиц из Квебека. Возможно, мадам де Модрибур и не причастна ко всей этой истории и никак не связана с таинственным кораблем с оранжевым вымпелом, а тоже, как и Анжелика, как Колен, как и он сам, стала жертвой ведущейся против них опасной игры. Несомненно, в ней есть все, чтобы заподозрить ее в первую очередь, но не будет ли это слишком очевидным решением? И не сам ли он первый возмущался, когда Анжелику провозгласили демоном Акадии, едва она ступила на американский берег? Ему вдруг отчаянно захотелось увидеть жену, прижать ее к своей груди, ощутить тепло и нежность ее тела, почувствовать вкус ее губ на своих губах... Как же долго длится их разлука! И сколько еще продлится - известно лишь одному Богу. Жоффрею казалось, что еще никогда он не любил ее так сильно, никогда так не волновался за нее и никогда не чувствовал так остро, какая сильная нерушимая связь объединяет их. "Любовь моя!" - прошептал он и на миг в колеблющемся свете свечи ему привиделось ее лицо в ореоле роскошных золотистых волос. - "Как жить без тебя?" Погруженный в раздумья Пейрак не сразу заметил, что дверь в каюту тихонько приоткрылась, и в салон проскользнула хрупкая фигурка, закутанная в черный плащ. Граф поднялся ей навстречу. - Кто здесь? Ответом ему был тихий гортанный смех. Герцогиня - а это была она - откинула капюшон, и Жоффрей увидел лицо Амбруазины, преображенное неописуемой страстью, которая придавала ей почти сверхъестественную красоту. В полумраке оно словно излучало какой-то необычный свет, и блеск странных зрачков, в которых светился золотой огонек, усиливался, приобретая неодолимое колдовское могущество. На миг Жоффрей оторопел. В облике Амбруазины было нечто неземное. "Ангельская красота", — подумал Пейрак про себя. - "Или все же дьявольская?" Она медленно приблизилась к нему и обвила руками его шею. Полы ее плаща распахнулись, и Жоффрей увидел, что она полностью обнажена. Она что-то шептала ему, но он не мог разобрать ни слова, потому что ему на краткий миг вдруг почудилось, что вокруг Амбруазины пляшут языки адского пламени. У графа появилось неприятное и пугающее ощущение, что он стремительно падает в какую-то бездну, из которой вызволить его не сможет никакая человеческая сила. Огромным усилием воли, сравнимым только с тем, какое необходимо тонущему в морской пучине для того, чтобы выплыть на поверхность, он не поддался этому наваждению. — Вы не слушаете меня, — сказала вдруг Амбруазина, — у вас отсутствующий взгляд. Что я сказала такого ужасного? — И что же вы сказали? - слегка охрипшим голосом проговорил Пейрак. — Я сказала, что люблю вас. Разве вы сразу этого не поняли? Как только я увидела вас у моря в Голдсборо, я была вами очарована, и жизнь моя обрела другой смысл. Я обожаю вашу горячность, вашу любовь к жизни, вашу чуткость по отношению к другим… Но больше всего меня потрясает ваше величие… Вы словно король этих мест, перед которым хочется склониться в почтительном поклоне. Никогда я не встречала мужчину, подобного вам, - она опустила голову ему на плечо. - Ах, я так давно мечтала об этом - отдаться в вашу власть, познать тепло вашего тела... Мне холодно, — сказала она вдруг, вздрогнув. — Мир полон ужасных вещей, и только вы можете дать мне прибежище и наслаждение. — По-моему, вы теряете рассудок, — сказал Жоффрей и осторожно отвел в стороны обвивающие его руки, высвобождаясь из цепких объятий Амбруазины и заставляя ее чуть отступить. — Ах! Не старайтесь казаться образцом добродетели! Это совсем не вяжется с вашей репутацией грозного пирата и покорителя женских сердец. Мы же здесь одни - только вы и я, так дайте же мне немного вашего тепла! - и она рассмеялась своим мягким и низким голосом, в котором было что-то плотское, околдовывающее. Пейрак снова почувствовал ее руки на своих плечах и она, как гибкая, неотразимо сильная змея с жадной чувственностью обвила и мягко сжала его тело. Кто сказал, что змеи холодные и липкие? Теперь граф знал, что эта змея, одушевленная, волнующе нежная, вкрадчиво привлекательная, смотревшая на него немигающими прекрасными человеческими глазами, была Змием-искусителем, который в первые дни сотворения мира вышел из зачарованных туманов Эдема, райского сада, где расцветали все красоты божьего творения и плоть была невинной… Это ощущение было настолько сильно, что он не удивился, когда увидел, как меж приоткрытых красных губ Амбруазины скользнул влажный и словно раздвоенный язык. Его мгновенно затрясло от отвращения, и он довольно грубо оттолкнул от себя женщину и оперся рукой о стол. С минуту они стояли, пристально глядя друг другу в глаза. — Я знаю, почему вы гнушаетесь мною, — наконец проговорила Амбруазина, — вы хотите приберечь свою страсть для той, кого любите. Но она не любит вас! Едва вы уехали, как ваша ненаглядная Анжелика тотчас устремилась в объятия своего любовника, этого Колена Патюреля. Увы, я сама была свидетельницей их постыдной страсти и не могу молчать об этом! - громко выкрикнула женщина и в отчаянии заломила руки. Ее визгливый истеричный голос и грязные намеки на связь Анжелики с Коленом окончательно вывели графа из себя. Он шагнул к герцогине, схватил ее за плечи и встряхнул с такой силой, что у нее запрокинулась голова. И немедленно пожалел об этом. Амбруазина тут же обмякла в его руках, в глазах ее зажегся похотливый огонек, а горячие ладони скользнули по его груди, словно две гибкие лианы. - Такой человек, как вы, не заслуживает того, чтобы его обманывали! - промурлыкала она, прижимаясь к нему всем телом. Жоффрей некоторое время мрачно смотрел на нее, а затем властно привлек женщину к себе. Она слегка вскрикнула, и по ее губам скользнула торжествующая улыбка. Граф решительно откинул в стороны полы ее плаща, обнажая роскошное белоснежное тело. Его ладони сжали тонкую талию, медленно прошлись по атласной коже спины и погрузились в пышные черные волосы, лаская склоненный затылок. Кончики пальцев мужчины легко пробежались по длинной шее, на секунду замерев на тонких ключицах, а потом опустились на грудь. Амбруазина чуть прикрыла глаза и тихонько застонала. - Я знала... Знала, что только в вашей власти разжечь во мне пламя страсти... Да... Ваша близость сводит меня с ума... Прошу вас, не останавливайтесь! Граф усмехнулся и продолжил неспешное исследование ее тела. Теперь одной рукой он ласкал совершенной формы грудь Амбруазины, чувствуя, как она напрягается от его умелых прикосновений, а другой скользил по ее упругому животу к белоснежному бедру, заставляя женщину выгибаться ему навстречу, содрогаясь от пронзительного желания... Отведя в сторону от ее запрокинутого лица темную прядь волос, Жоффрей приник горячими губами к шее Амбруазины и, слегка прикусывая зубами бархатную кожу, начал осыпать ее поцелуями, спускаясь от мочки уха к плечу. Дыхание женщины участилось, казалось, еще немного - и она потеряет сознание от того чувственного восторга, которое граф будил в ней. Мужчина, видя состояние герцогини, крепко обхватил ладонями ее лицо, заглянул в бездонную глубину пылающих сладострастием глаз и прошептал: - По-моему, пора... - Да, - она обвила руками плечи Жоффрея, слегка сжав их, и потянулась к его губам. - Пора кончать эту комедию, - закончил Пейрак и с насмешкой посмотрел на нее. - Идите к себе, сударыня. Казалось, что Амбруазина никак не могла поверить в то, что эти пьянящие ласки прекратились. Неужели он просто подшутил над ней?! Она тщетно пыталась разглядеть в темных глазах мужчины хотя бы отголосок того желания, которое он испытывал, как ей казалось, всего мгновение назад, но видела там только равнодушие и холодную иронию, которая оскорбляла ее до глубины души. Никогда еще ей не доводилось переживать подобного унижения. Резко отстранившись от графа, она судорожными движениями закуталась в свой плащ. - Так вы... гоните меня?! - в голосе Амбруазины звенела едва сдерживаемая ярость. - После всего того, что я вам сказала? После того, как вы сами... Он прервал ее нетерпеливым жестом. - Именно так, сударыня. Я не верю ни единому вашему слову. Что может знать о любви и доверии такое порочное и развращенное создание, как вы? - Боже, но вы же совсем меня не знаете! — быстро заговорила герцогиня, молитвенно складывая руки перед собой. Весь ее гнев куда-то улетучился, и теперь она смотрела на Пейрака широко распахнутыми умоляющими глазами. - О, я так много выстрадала из-за мужчин, из-за их похоти, жестокости, бесчувственности... Мне казалось, что во мне что-то надорвалось... навсегда... Что я стала холодна, как лед, но вы пробудили во мне желание... неистовое желание любить... И если бы вы только захотели, мы могли бы быть так счастливы вместе... Она снова сделала шаг к нему навстречу, но Жоффрей твердой рукой удержал ее. - Я никогда не позволил бы себе связаться с женщиной, подобной вам. Вы насквозь фальшивы, неискренни, ваша наигранная страсть вызывает у меня чувство гадливости, а ваши лживые слова - желание вышвырнуть вас отсюда немедленно, но все же благородство не позволяет мне так обращаться с дамой, даже такой гнусной, как вы, поэтому повторяю еще раз - идите к себе. - Вы пожалеете об этом, - процедила Амбруазина сквозь зубы, и в ее глазах на миг промелькнул отсвет дьявольского пламени. Граф внезапно расхохотался. Герцогиня с испугом и досадой посмотрела на него. - Вы смеетесь... надо мной? - Да! И над вашими жалкими попытками соблазнения, и над той неуклюжей ложью, которую вы громоздили одну на другую, желая сбить меня с толку... Теперь этому пришел конец. Я знаю, кто вы. И очень скоро об этом узнают все. - Вы сумасшедший! - выкрикнула она. - Возможно, но я выведу вас на чистую воду, мадам благодетельница. Вы же не случайно пристали к берегам Голбсборо, не так ли? И даже пожертвовали кораблем, чтобы все выглядело более убедительно, чтобы я и моя жена ничего не заподозрили и прониклись к вам сочувствием. И у вас это почти получилось... Почти... Жоффрей придвинулся к ней вплотную и демонстративно вдохнул запах ее волос. - Какие прекрасные духи... Я сразу обратил на них внимание, едва впервые увидел вас... Тогда, на берегу, когда вы выходили из лодки в разорванном платье, неся на руках маленького беспомощного ребенка, и делали вид, что вот-вот рухнете в обморок, вас окутывал этот же незабываемый чарующий аромат. Хотя, как мне кажется, ваши волосы должны были быть пропитаны солью и пахнуть морской водой, что больше соответствовало бы образу несчастной жертвы кораблекрушения, вы не находите? Видя, как женщина резко побледнела, он продолжал: - Так где же ваши сообщники, сударыня? Те, которые заманили "Единорога" на прибрежные скалы? - Мои сообщники? Но у меня нет никаких сообщников! - выкрикнула она. - Я не понимаю, о чем вы! - Ничего, очень скоро я познакомлю вас с ними, - Пейрак учтиво распахнул перед герцогиней дверь каюты и отвесил шутливый поклон. - Прошу вас, мадам. Стоя на пороге, Пейрак с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух и слушал звук постепенно затихающих вдали шагов Амбруазины де Модрибур. Его руки еще хранили память о ее дьявольском теле, прикосновения к которому, вопреки здравому смыслу, не обжигали страстным огнем, а пронизывали смертельным холодом. Теперь все стало на свои места. Он знал своего врага в лицо. И впереди его ждала смертельная и отчаянная схватка... Но все это отступало на задний план при мысли о той единственной, которая владела его сердцем, о той, что с волнением и тревогой ждала его возвращения, и ради которой он был готов сражаться со всеми демонами Преисподней... И Жоффрей тихо выдохнул в темноту ее имя, в котором для него было заключено все очарование этого мира: - Анжелика...
Nastia: Violeta Браво очень интересная задумка
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: и черт возьми, уверен в Колене Патюреле! и это самое главное! Violeta пишет: И Жоффрей тихо выдохнул в темноту ее имя, в котором для него было заключено все очарование этого мира: - Анжелика... Как красиво Violeta, шикарно получилось! И убедительно, и тревожно, и... вообще слов не хватает) спасибо!
Jeoffrey de Peyrac: Violeta , УРА! Шикарно !
toulouse: Violeta Ну вы даете! Все-таки взялись за такую тему, перед которой Голон капитулировала! Честь и хвала вам, девчонки, молодцы! У вас творческий союз, как видно, Ильф и Петров нашего времени и нашего романа) Анжелику вы все-таки пожалели, никто ничего не видел, жэдэпэ может без страха разоблачения позволить себе улыбку в ответ на расспросы законной половины)
Violeta: toulouse пишет: Честь и хвала вам, девчонки, молодцы! У вас творческий союз, как видно, Ильф и Петров нашего времени и нашего романа) Мне вообще везет на талантливых соавторов - Жаклин, Жоффрей, Светлячок, Клеманс... Считаю, что работа в команде намного больше дает произведению, делает его интереснее, многограннее, ярче, потому что каждый участник привносит в текст свое видение, свой стиль, свои идеи. И конечно же, наши обсуждения на форуме тоже дают мощный заряд энергии и желание писать. Так что спасибо вам, девочки, без вас ничего бы не создалось.
Violeta: toulouse Jeoffrey de Peyrac Мадемуазель Мари Nastia Мерси!
toulouse: А все-таки Амбруазинка-то зацепила, не без того. В общем, надо, надо учить физику-математику, только не надевать потом синие чулки, а использовать деликатно, к месту)) Берите пример с Амбруазины, только ЖдП ей не поддался. Но так обломить даму, "пора-не пора"... Как это она сразу на месте его не пришибла.
Violeta: toulouse пишет: Но так обломить даму, "пора-не пора"... Как это она сразу на месте его не пришибла. Боже, это такое унижение для нее, такой удар по самолюбию, да и вообще - ошеломительная (как выразилась бы Голон ) неожиданность! Но очень в характере графа, как нам со Светлячком показалось. Правда, надеюсь, он потом руки с мылом помыл и спиртом протер, а то кто их знает, этих демонов, с их разгульным образом жизни, вдруг потом копыта с хвостом отрастут...
Светлячок: toulouse пишет: Анжелику вы все-таки пожалели, никто ничего не видел, жэдэпэ может без страха разоблачения позволить себе улыбку в ответ на расспросы законной половины) Оставим страсть к подглядываниям за Анжеликой. Так как сама много подглядывала, вот и за ней теперь пусть шпионят))). Да, и не думаю, что граф наш напрягся бы от расспросов. Подумаешь, полапал тетку и покусал немного. Че тут такого?)) Представим, что ему противно-прям-препративно . Это у них, Пейраков, видать в крови: Кантор тоже готов был свое отвращение к Амбруазине за пояс заткнуть так сказать, ради благого дела. Мы не такие, нам теток сексуальных лапать тошно, но если нужно, то мы, конечно, могем! toulouse пишет: В общем, надо, надо учить физику-математику, только не надевать потом синие чулки, а использовать деликатно, к месту)) только чулки, вроде, были красные Violeta пишет: Правда, надеюсь, он потом руки с мылом помыл и спиртом протер, а то кто их знает, этих демонов, с их разгульным образом жизни, вдруг потом копыта с хвостом отрастут... Главное, чтобы рога так старательно Анжеликой взрощенные не отпали
Светлячок: toulouse пишет: Но так обломить даму, "пора-не пора"... Как это она сразу на месте его не пришибла. Она говорила в книге, что он ее жестоко отверг (или как-то так), так что тут нужно было действовать решительно. Так сказать, чтоб никаких гвоздей))) Violeta пишет: Так что спасибо вам, девочки, без вас ничего бы не создалось. Даже жалко, что все закончилось. Теперь и не знаю, что по ночам делать)))
Violeta: Светлячок пишет: Главное, чтобы рога так старательно Анжеликой взрощенные не отпали Светлячок пишет: только чулки, вроде, были красные Это наша ученая дама выпендривалась, ботанам полагается синие чулки носить Светлячок пишет: . Это у них, Пейраков, видать в крови: Кантор тоже готов был свое отвращение к Амбруазине за пояс заткнуть так сказать, ради благого дела. Мы не такие, нам теток сексуальных лапать тошно, но если нужно, то мы, конечно, могем Как пионэры, всегда готовы, - и демона полапать, и даму от самоубийства сексотерапией спасти.
Violeta: Светлячок пишет: Теперь и не знаю, что по ночам делать Пишите обещанный фанф про беседку!
Светлячок: Violeta пишет: Пишите обещанный фанф про беседку! Тут срочно нужны Bella и toulouse с их неуемной фантазией и роялями в кустах)))
княгиня Спадо: Виолетта, браво ты молодец! Прекрасная зарисовка, поведение Пейрака насчет Амбруазины мне нравиться больше чем недомолвки в каноне где автор скрывает от нас больше чем рассказывает об их отношениях. Особенно нравиться то, как он разоблачил её подлинную натуру, а его к ней пренебрежение, отвращение и холодность шикарно описаны. Спасибо тебе за хорошое настроение. Еще вопрос: когда мы увидим продолжение фанфика " Юность Жоффрея"?
полная версия страницы