Форум » Творчество читателей » Горький шоколад » Ответить
Горький шоколад
Клеманс: Фэндом: Голон Анн и Серж «Анжелика» Основные персонажи: Анжелика, Франсуа Дегре, Жоффрей де Пейрак (Рескатор), Филипп дю Плесси-Бельер, Флоримон, Кантор Пэйринг или персонажи: Анжелика/Жоффрей Рейтинг: PG-13 Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Повседневность, Hurt/comfort, AU Предупреждения: OOC Описание: Анжелика вернула себе отель дю Ботрейи. Она понимает, что нельзя жить прошлым, но прошлое не хочет отпускать нее. С появлением в соседнем доме таинственного незнакомца, лицо, которого никто не видел. Женщину не покидает чувство, что за ней следят. Посвящение: Спасибо Мадлон за идею и Анн Голон за персонажей
Светлячок: toulouse пишет: Получается, верный и, похоже, единственный способ добиться от Анжелики благосклонности - это действовать от противного. Т.е. не ухаживать/вздыхать/томиться, а регулярно посылать куда подальше. Точно! Тогда действительно все сходится. Работает с Анж "чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей".)) toulouse пишет: Как и с Барданем, про которого вы забыли, но на которого она тоже напирала. Бардань почему-то не испугался и не ретировался. Но я думаю, просто потому, что автор не могла допустить асимметричной измены, вот и вдохнула смелость в Барданя. Не, на Барданя она не напирала. Бегала от него еще со времени Ля-Рошели. Он же как ее в кабинете первый раз увидел, так и кинулся ей шею целовать с ее волшебной венкой, которая всех мужиков привлекала. Бегал за ней по пятам, проходу не давал. Потом уже в Тенях на лавочке обниматься и целоваться лез, а на берегу так вообще кричал: "Я должен вас вырвать из рук этого пирата, и вы должны стать моей любовницей". На что Анж ему ответила с удивлением: "Что, прямо здесь?"))) В Квебеке по кустам таскал, так что там напор у юноши был будь здоров. А в конце он уже просто отчаялся, что добьется взаимности, думал, все, кранты,они же перед этим и поругались как раз, дала ему понять, что он ей не нужен. Так что там он уже не напирал, потому что, во-первых, людей убить -это вам не чайку попить, да и не ожидал уже, что ему обломиться, в ступоре был немного. А так, он быстро собрался, молодца, вон, нашу даму всю ночь ублажал по нескольку раз))). Да, и она особо не напирала, на шею кинулась, и всего делов))) А вот, на Ломени напирала, его-то забыли! И каков результат - сбёг дядька подальше в монастырь))).
toulouse: Светлячок пишет: на Ломени напирала, его-то забыли! И каков результат - сбёг дядька подальше в монастырь Честно, я была не в курсе) Но все сходится в итоге-то!
Акварель: Светлячок пишет: И каков результат чем меньше мы хотим мужчину... О, это у Анж такая тактика была. Знала, что от ее бронетанкового напора мужики разбегаются по кустам, и строила из себя недотрогу, а потом собирала урожай. А когда потенциальный урожай не прельщал, делала так:
Светлячок: Акварель, . Обожаю фразу Челентано (не помню из какого фильма), которая очень подходит Анж, когда она мужиков использовала для своих целей: "Ну, и каким будет ваш положительный ответ?"
toulouse: Акварель пишет: А когда потенциальный урожай не прельщал Это когда к примеру?
Светлячок: toulouse пишет: Это когда к примеру? При дворе, наверное. Все эти Лавальеры, де Бриенны и т.д.
toulouse: Светлячок пишет: Лавальеры, де Бриенны Так вроде бы она их не прельщала. "не виноватая я, он сам пришел"
Светлячок: По-моему речь о том, что урожай ее не прельщал (мужики не нравились), вот она им отворот поворот и давала, а не о том, что прельщала их сама. Правильно Акварель написала: строила из себя недотрогу, а они все и расплывались перед ней.
Акварель: Светлячок, Акварель неудачно, очевидно, пошутила. Это была шутка абсурда со слайдом застенчивой улыбки ребенка. Не ожидала, что ее воспримут всерьез.
Светлячок: Акварель пишет: Светлячок, Акварель неудачно, очевидно, пошутила. Это была шутка абсурда со слайдом застенчивой улыбки ребенка. Не ожидала, что ее воспримут всерьез. Так, а мы и несерьезно. Так, урожай обсуждаем, посевные да дожинки)))
Акварель: Светлячок пишет: Так, а мы и несерьезно. Так, урожай обсуждаем, посевные да дожинки))) тогда я напрочь лишена чувства юмора!
Светлячок: Акварель пишет: тогда я напрочь лишена чувства юмора! Нее, это просто чувство юмора у нас специфическое, вроде и серьезно, а потом уже и нет)). Иногда сама понять не могу)).
княгиня Спадо: Любое чувствоюмора само по себе уникально и не стоит его порицать
Клеманс: Приветствую, всех. Поздравляю с началом весны. А наших чарующих мадам и мадмуазель с "Восьмым марта". И в этот праздничный день позвольте представить вам продолжение фанфика. Глава IV Поздно вечером, когда Анжелика присыпала песком только что написанное письмо к ее дорогой подруге Нинон де Ланкло, вошел лакей с сообщением, что какое-то духовное лицо с тонзурой настоятельно спрашивает ее. У входа Анжелика встретила аббата, который сказал ей, что ее брат, отец де Сансе, хочет увидеться с ней. — Прямо сейчас? — Прямо сейчас, мадам! Анжелика поднялась наверх за плащом и маской. Странный час для возобновления отношений иезуита со своей сестрой, которая к тому же была вдовой колдуна, сожженного на Гревской площади! Аббат сказал, что идти недалеко. И действительно, буквально через несколько шагов молодая женщина оказалась перед небольшим домом, бывшей средневековой гостиницей, примыкавшим к дому Иезуитской Коллегии. В вестибюле проводник Анжелики растаял, как черное привидение. Она начала подниматься по лестнице, не отрывая взгляда от верхней площадки, на которой, перегнувшись через перила, стоял высокий человек со свечой в руке. — Это ты, сестра моя? — Это я, Раймон. — Поднимайся, пожалуйста. Она последовала за ним, ни о чем не спрашивая. Он ввел ее в маленькую каменную келью, скудно освещенную масляной лампой. В глубине алькова Анжелика разглядела бледное, тонкое лицо — женщины или ребенка — с закрытыми глазами. — Она больна. Возможно, она умрет, — сказал иезуит. — Кто это? — Мари-Аньес, наша сестра. Помолчав минуту, он добавил: — Она пришла ко мне просить убежища, я уложил ее, но, имея в виду особый характер ее болезни, мне нужна помощь женщины. Я подумал о тебе. — Что с ней? — Она уже потеряла много крови. Я думаю, что устроила выкидыш. Анжелика осмотрела юную сестру. Кровотечение было не очень сильным, но оно не прекращалось. — Мы должны как можно быстрее остановить его, или она умрет. — Я думал послать за врачом, но... — За врачом!.. Все, что он может сделать — это пустить кровь, а это ее погубит. — К несчастью, я не могу позвать акушерку, которая может оказаться нескромной и болтливой. Наши правила одновременно и очень свободны, и очень строги. Никто не упрекнет меня за то, что я приютил тайком свою сестру. Но я должен всячески избегать скандала. Мне затруднительно держать ее здесь, в этом доме, примыкающем к великой семинарии, сама понимаешь... — Как только мы остановим кровотечение, я перевезу ее в свой дом. А сейчас надо послать за Великим Матье. Матье явился незамедлительно и занялся молодой пациенткой, по обыкновению, бормоча что-то себе под нос. Наконец Анжелика заметила, что кровотечение начинает утихать; на щеках сестры появился едва заметный румянец. Великий Матье ушел, оставив Анжелике отвар из трав, который она должна была давать пациентке каждый час, чтобы заменить ту кровь, которую она потеряла. Он посоветовал подождать несколько часов, прежде чем перевозить ее на другое место. После того, как он ушел, Анжелика села за маленький столик, на котором стояло огромное распятие, отбрасывающее жуткую тень на стену. — Я думаю, что на рассвете мы сможем перевезти ее ко мне, — сказала Анжелика, — но было бы разумнее немного подождать, чтобы она хоть чуть-чуть окрепла. — Подождем, — согласился Раймон. Его тонзура стала немного шире из-за начинающейся лысины, но в целом он почти не изменился. — Раймон, откуда ты узнал, что я живу в Отеле Ботрейи под именем мадам Моран? Иезуит сделал неопределенный жест белой рукой. — Мне было нетрудно сделать запросы. Я восхищаюсь тобой, Анжелика. Ужасное событие, жертвой которого ты оказалась, теперь стало делом далекого прошлого. — Не такого уж далекого, — с горечью сказал Анжелика, — раз я до сих пор еще не могу смело предстать перед всеми. Многие дворяне гораздо менее знатного происхождения, чем я, смотрят на меня сверху вниз, как на разбогатевшую лавочницу, и мне никогда не вернуться ко двору, в Версаль. Он устремил на нее проницательный взгляд. — А почему бы тебе не выйти замуж за человека с громкой фамилией? У тебя нет недостатка в поклонниках, и твое богатство, если уж не красота, может соблазнить не одного знатного вельможу. Ты получишь новое имя и титул. Анжелика неожиданно подумала о Филиппе и вспыхнула при этой мысли. Выйти за него замуж? Маркиза дю Плесси-Бельер... — Раймон, почему я не додумалась до этого раньше? — Вероятно потому, что еще не поняла, что ты вдова и свободна, — твердо ответил он. — У тебя теперь есть все, чтобы с честью вернуться в высшее общество. Это положение не лишено определенных преимуществ, и я помогу тебе, использовав все влияние, каким я располагаю. — Спасибо, Раймон. Это было бы чудесно, — мечтательно сказала она. Анжелика остановилась, прислушиваясь к еле слышному дыханию, доносящемуся из алькова, и продолжала шепотом: — Я думаю, при дворе она имела дело с каждым. Имеет ли кто-нибудь понятие о том, кто был отцом ее ребенка? — Не думаю, чтобы она сама это знала, — грубовато ответил иезуит. — Больше всего мне хотелось бы узнать, что это было — выкидыш или тайные роды. Я содрогаюсь при мысли, что она могла оставить крошечное живое существо в руках этой Катрин Ла Вуазен. — Она была у Ла Вуазен? — Она называла это имя в бреду. — Кто только не имеет с ней дела? — с содроганием сказала Анжелика. — Недавно к ней ходил герцог Вандомский, замаскировавшись под савояра, чтобы послушать откровения этой женщины о сокровищах, будто бы спрятанных господином де Тюренном. А Месье, брат короля, вызывал ее в Сен-Клу, чтобы она показала ему дьявола. Не знаю, удалось ли ей это, но заплатил он так, как будто видел его. Предсказательница, отравительница — эта женщина мастерица на все руки... Раймон слушал эти сплетни без улыбки. Потом он закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Анжелика, сестра моя, я в ужасе, — медленно сказал он. — Мы живем в век такой пошатнувшейся морали, таких отвратительных преступлений, что будущие поколения содрогнутся при воспоминании о нас. Только за один год несколько сотен женщин признались мне на исповеди, что избавились от плода, который носили в чреве. И это еще ничего; это только естественное последствие распущенности и супружеской неверности. Но почти половина из исповедующихся признались в том, что отравили кого-то из своей семьи или пытались с помощью дьявольских заклинаний избавиться от мешавшего им человека. Неужели мы совсем еще дикари? Какая ужасная дисгармония между законами и склонностями людей! И церковь должна указать путь через этот хаос... Анжелика с удивлением слушала откровения великого иезуита. — Почему ты говоришь это мне, Раймон? Ведь, судя по тому, что тебе известно обо мне, я могу быть одной из тех женщин, которые... Глаза священника вновь обратились к ней. Он как будто изучал ее некоторое время, потом покачал головой. — Ты, ты — как алмаз, — сказал он, — благородный камень, твердый и неподдающийся, но простой и прозрачный. Я не знаю, какие грехи ты могла совершить за те годы, когда я о тебе ничего не знал, но уверен, что если ты их и совершила, то только потому, что у тебя не было выбора. Ты как настоящий бедняк, моя Анжелика, грешишь, сама того не ведая, в отличие от богатых и могущественных... Эти удивительные слова, которые Анжелика расценила как голос Милосердия, как знак прощения Неба, наполнили ее сердце наивной благодарностью. Ночь дышала покоем. Запах ладана, наполнявший комнату, тень креста, охранявшего изголовье ее лежавшей почти при смерти сестры, впервые за многие годы показались Анжелике добрыми и успокаивающими. Под влиянием неожиданного порыва она опустилась на колени на каменный пол. — Раймон, ты выслушаешь мою исповедь? *** В отеле, несмотря на поздний час, было шумно: пьяные гости увлечённо играли в карты. Кружившие вокруг мужчин дамы с удовольствием кокетничали. Здесь царили азарт и похоть, что вполне устраивало хозяина этого дома. Годен де Сент-Круа внимательно наблюдал за гостями в поисках нового клиента или жертвы. - Хозяин, - к мужчине с поклоном подошёл слуга. – Там мадам де Бренвилье просит принять её. Сент-Круа нахмурился. В свое время он был отчаянно влюблен в маркизу, и даже угодил из-за этой любви в Бастилию. Хотя именно это заключение и дало ему то, чем он сейчас владеет. Де Сент-Круа познакомился в тюремных застенках с монахом Экзили, признанным знатоком ядов. Монах отнёсся к капитану с симпатией и вскоре стал посвящать его в тонкую науку ядов и противоядий. И когда мужчина вышел из заключения, он точно знал, как сможет отомстить своим обидчикам, а заодно и помочь своей возлюбленной избавиться от деспотичного отца, мешавшего их любви. Годен де Сент-Круа сумел создать яд без вкуса, запаха, который растворялся без следа, и самый дотошный врач не смог бы ничего обнаружить. Первой жертвой его открытия стал отец Мари-Мадлен. Потом капитан кавалерии обнаружил, что спрос на невидимый яд довольно высок и, не привлекая к себе лишнего внимания, стал оказывать услуги нуждающимся господам - за определенную плату, разумеется. Их встречи с маркизой были сведены к минимуму: уж слишком много разговоров ходило вокруг её персоны. Кончина отца Мари-Мадлен и практически вслед за ней - двух ее братьев, могли вызвать ненужные вопросы. Но, если маркиза решилась прийти к нему в такой час, значит, случилось что-то серьезное. - Проводи её в мой кабинет, - ответил Сент-Круа, отослав слугу. Еще несколько минут он рассеянно следил за царившим вокруг весельем и размышлял, что же привело в его дом такую гостью, а после направился в кабинет. Открыв дверь, Сент-Круа увидел, что Мари-Мадлен стоит у его стола, устремив невидящий взгляд в пространство, и машинально разглаживает пальцами края какого-то документа, лежащего поверх стопки бумаг. - Чем обязан столь неожиданному визиту? - не здороваясь, с порога спросил он. Гостья вздрогнула, посмотрела на мужчину и чуть ли не бегом кинулась к нему. - Годен, я пропала, - ухватилась она за его камзол дрожащими пальцами. - Успокойтесь, Мари, - расцепив руки женщины, проговорил де Сен-Круа. – Объясните толком, что произошло? Тон мужчины привел женщину в чувство, и она, отступив на несколько шагов, проговорила: - На последнем приеме я познакомилась с неким господином. Он был очень галантен и весь вечер осыпал меня комплиментами… - Мари, я не желаю ничего знать о ваших любовных похождениях, - нахмурился мужчина. - Годен, выслушайте меня до конца, - вспыхнула женщина. – Дело в том, что сегодня я узнала, что этот мужчина - полицейский! Его зовут Франсуа Дегре. Боже, я пропала, - женщина тяжело опустилась в кресло, обхватив голову руками. - Ну, моя дорогая, не нужно драматизировать, - мужчина подошел к столу, взял с поставленного на него подноса бокал вина, предусмотрительно оставленного слугой, и протянул его гостье. - Лучше подумайте, мог ли этот полицейский узнать что–то серьезное о наших с вами делах, кроме досужих сплетен? - Не знаю, - покачала маркиза головой. – Не должен, но я не уверена. «Ох, уж эти женщины!» - вздохнул про себя Сен-Круа. - Хорошо, но кто представил вам этого Дегре? Не сам же он заявился к вам на прием? - Нет, конечно! - поспешно вскочила на ноги мадам де Бренвилье. – Его представила мне мадам Моранс. Она недавно поселилась в отеле, который раньше принадлежал принцу Конде. - О, я помню эту забавную историю, - ухмыльнулся мужчина. – Та самая «мадам Шоколад»? - Да, она. Де Сен-Круа задумался: насколько эта женщина может быть опасна? И что она знает? Не зря полицейский использовал ее для того, чтобы подобраться к Мари-Мадлен... А, быть может, эта женщина и сама замешана в каких-то темных делах? В любом случае, нужно разузнать о ней поподробнее и в случае опасности устранить угрозу. - Успокоитесь, мадам, и перестаньте паниковать, - вкрадчиво произнес де Сен-Круа. – Ведите себя, словно ничего не произошло, но, конечно, отошлите от себя этого полицейского. Об остальном я позабочусь. Мари-Мадлен согласно кивнула. - А теперь, когда все улажено, не желаете ли вы ненадолго задержаться у меня в гостях? – мужчина притянул женщину к себе, поймав ее взгляд. Маркиза де Бренвилье почувствовала, как щеки ее заалели от неприкрытого желания, читавшегося во взгляде капитана, и пусть их отношения в последнее время были натянутыми, но воспоминания о преступной страсти, что когда-то связывала их, приятно горячила кровь. - Да, месье, я, пожалуй, приму ваше приглашение, - игриво произнесла она. Губы мужчины с жадностью накрыли ее, а руки сжали податливое тело настолько сильно, что женщина с испугом подумала, что сейчас он сломает ей ребра, но именно такая темная необузданная страсть и влекла ее к нему. Со стоном она выгнулась в его объятиях. Возможно, когда-нибудь за свои деяния они оба отправятся прямиком в ад, но сегодня она не намерена каяться в грехах и вымаливать у Бога прощение. Нет, точно не в сегодняшнюю ночь... *** Флоримон с Кантором играли в мяч в саду, но младший из детей не особо радовался игре и неохотно ловил подачи. Мяч, пущенный сильной рукой старшего брата, пролетел мимо и покатился по траве. - Кантор – дырявые руки, - поддразнил брата Флоримон. - Я не хочу играть с тобой, - скрестил руки на груди мальчик. – Потому что ты мне не веришь! - Что ты встретил колдуна, и он помог вытащить тебе Малыша из-под беседки? – фыркнул Флоримон. – Конечно же нет - ты все выдумал! - Нет! – в ярости топнул ногой Кантор. – Я видел! Видел! И он сказал, что живет вон в том отеле, - мальчик ткнул пальцем в сторону живой изгороди. - Так может он просто наш сосед, а вовсе не колдун, - снисходительно посмотрел на брата Флоримон. - Но у него были шрамы, по всей щеке, - шепотом проговорил Кантор, испуганно сверкая глазами. - И что? Ты думаешь, что только у того колдуна были шрамы? – пожал плечами старший из братьев. – А он хромал? - Нет, - покачал головой Кантор, вспоминая недавнюю встречу. – Но он появился из ниоткуда. И знаешь, если он колдун, то вполне мог вылечить хромую ногу, - отстаивал свою правоту мальчик. Флоримон лишь вздохнул и отправился за мячом. - Что это вы так расшумелись? – подошла к ним Барба. - Барба, а ты не знаешь, живет ли кто-то вон в том доме? - Флоримон указал на соседний отель. - Насколько я знаю - нет, - пожала плечами женщина. – Но моя работа состоит не в том, чтобы наблюдать за соседями, а в том, чтобы следить за вами, маленькие шалопаи, - она лукаво улыбнулась. – Ну-ка, признавайтесь, что вы опять задумали? - Ничего, - пожал плечами Флоримон. – Мы просто играем. Няня посмотрела на них с недоверием. Что-то странное творилось с её мальчиками с тех самых пор, как они переехали в этот дом. И еще этот старый болтун Паскалу совсем запудрил им головы своими россказнями... - Скоро обед, не уходите далеко, - предупредила детей Барба. - А матушка? – спросил Кантор. - Вашей матушке пришлось уехать, и она будет только вечером. Кантор вздохнул, опустив голову. Последнее время Анжелика все меньше бывала с детьми, реже с ними играла и не всегда находила время поцеловать их перед сном, и мальчик тосковал по ней, но ничего не мог поделать. Флоримон относился к частым отлучкам матери спокойнее, как к чему-то неизбежному, но, так же как и младший брат, скучал по ней и с нетерпением ждал ее прихода. - Мне нужно посмотреть, все ли готово к обеду, - проговорила Барба. – Иначе снова что-то напутают. Женщина быстрыми шагами направилась в сторону дома. Флоримон посмотрел на мяч и небрежно откинул его в сторону. Ему тоже наскучила игра. Мальчику вдруг захотелось убежать далеко-далеко, чтобы отыскать что-то интересное. Чтобы случилось какое-то чудо, и матушка снова обратила на них с братом свой наполненный любовью и вниманием взор. Гордилась бы ими, переживала за них, чтобы она снова была ни где-то там далеко, а рядом с ними. Флоримон, как и Кантор, вдруг резко почувствовал себя одиноким и заброшенным, как часто виделось ему в его странных и сумбурных снах. - Хорошо, Кантор, мы пойдём к твоему колдуну, - взглянув на брата, решительно произнес он. Кантор улыбнулся, довольный, что брат ему наконец-то поверил. *** Анжелика остановилась у дома Дегре. Она приехала сюда, как только получила записку полицейского, в которой он просил ее без отлагательств явиться к нему. - Дегре, - она быстрым шагом вошла в кабинет. – Что произошло, что вы так срочно вызываете меня к себе? - Вам нужно забрать сыновей и уехать, - коротко ответил мужчина. – Вам угрожает опасность. Анжелика вздрогнула, посмотрев на суровое лицо Дегре. Он не шутил. - Во что вы опять меня втянули?! – покачала она головой. – Я знала, что не стоит поддаваться на ваш беспринципный шантаж. - Маркиза де Бренвилье каким-то образом узнала, что я полицейский, и наверняка поняла, что вы как-то связаны со мной... - Я так и знала, что все скоро раскроется, - обхватив себя руками и невидящим взглядом обведя комнату, проговорила она. – Я только снова начала нормально жить, спокойно спать по ночам, но вы и моё проклятое прошлое не желаете отпускать меня. - Мне очень жаль, Анжелика, - в голосе Дегре действительно звучало сожаление. Он подошёл к ней и обнял за плечи. - Я прошу вас, уезжайте. Анжелика закрыла глаза и отрицательно помотала головой. - Я расскажу вам, что узнал об отце Антуане, - привёл последний довод мужчина. - Нет, - она отстранилась. – Вы были правы, Дегре, сказав, что мне нельзя больше жить прошлым. У меня свои планы. Я собираюсь покорить в Версаль. Я хочу вернуть себе и своим сыновьям тот статус, что дан нам по праву рождения. И ни вы, ни кто-либо другой не сможете мне помешать. Мужчина увидел решительный блеск в ее удивительных изумрудных глазах. Он достаточно давно знал Анжелику, и понимал, что сейчас ее не способен остановить никто и ничто, даже угроза смерти. Именно такой огонь горел в её взгляде, когда он, ещё неопытный молодой адвокат Франсуа Дегре, встретил эту невероятную женщину. Именно за это он и полюбил её такой горячей и -увы!- безнадежной любовью. - Ну, что ж, - вздохнул мужчина, отходя к своему столу. – Моё дело предупредить вас. Поступайте, как знаете. - Спасибо и на этом, - кивнула Анжелика. - И учтите - я больше не желаю видеть вас. Никогда. Вы слышите меня? - Что ж, ваше слово - закон, мадам, но прошу вас - будьте начеку. - Не беспокойтесь, Дегре, я могу за себя постоять, - Анжелика повернулась к двери. – Прощай, фараон. - До встречи, Маркиза ангелов, - произнёс полицейский, когда дверь за ней уже закрылась. Он ещё был не готов расстаться с ней - только не тогда, когда над ней сгустились темные тучи...
Nastia: Клеманс Ура дождались . Надеюсь что скоро еще порадуете А с Анжеликой хоть ничего не станеться и надеюсь что уже Жоффрей ей откроется а то замуж выйдет и зря Жоффрей приехал .
полная версия страницы