Форум » Творчество читателей » Что вы знаете о любви? » Ответить
Что вы знаете о любви?
Светлячок: Перечитала я наши претензии к Пейраку, накомментировала кучу всего на его счет на фикбуке и все это время варила свое видение снятия маски. Как бы мне хотелось? Чтобы вот поменьше оскорблений, непонятных претензий и ненужных оправданий. А при работе над фанфиком Violeta "Через океан" напало на меня вдохновение (ей отдельное спасибо за помощь ), и написалась эта сцена. Не знаю, выльется ли она в полноценный фанф, я очень боюсь ввязываться в длинные работы, но пока попробую выдать свою версию плавания нашей сладкой парочки . Я думаю, что все в разговоре Анжелики и Рескатора пошло не в ту степь с того момента, как она заявила о том, что выходит замуж за Берна. Тогда-то Остапа Пейрака и понесло , вот я и подумала, а что, если... События начинаются с того момента, когда Анжелика получила приглашение от Рескатора провести ночь в его компании (то есть перед первой бурей, после которой и состоялось по канону снятие маски), только чуточку раньше, пока солнце полностью не зашло ________________________________________________________ Часть 1. Когда Анжелика поднималась по ступенькам трапа на ют, в мыслях у нее царил такой же хаос, как и на море. Подобно клокочущим вокруг корабля косматым пенистым валам, в ее душе бушевали самые противоречивые чувства. Прошло уже почти восемь суток с тех пор, как они покинули Ла-Рошель, взяв курс на запад, а она все еще не дала ответа мэтру Берну. И ничего не происходило... Мир, ограниченный для нее теперь бортами "Голдсборо", словно погрузился в спячку, укачиваемый неспешным ходом корабля. Минуты перетекали в часы, часы - в дни, а Анжелика все продолжала ждать. С самого первого раза, когда она ступила на палубу этого судна, она не переставала размышлять над теми чувствами, которые внушал ей Рескатор, и то отчаянно желала его увидеть, то, напротив, страшилась этой встречи. А он, словно догадываясь о ее смятении, больше не искал ее общества. После того, как она твердо решила, что ей следует остерегаться как его, так и своих собственных порывов, его исчезновение, казалось, должно было принести ей облегчение. Однако вместо радости Анжелика ощущала беспокойство. Капитана почти совсем не было видно. Только когда в отведенные для прогулок часы пассажиры выходили на палубу, им порой случалось заметить вдалеке, на юте, его силуэт в темном, развеваемом ветром плаще. И вот теперь он позвал ее, передав послание через своего друга - арабского врача Абд-эль-Мешрата. Анжелика не смогла бы ясно описать то, что она сейчас чувствовала: гнев из-за услышанной просьбы провести ночь с капитаном; тревогу от того, как на эти слова отреагировали ее друзья-гугеноты и в особенности мэтр Берн; и какое-то лихорадочное нетерпение, в котором она стыдилась признаться самой себе, оттого, что была рада вновь увидеться с Ним... Надежда то и дело уступала место страху, и тот вдруг начинал сдавливать ее грудь, словно тисками. Сейчас что-то произойдет! Что-то ужасное, сокрушительное, от чего она уже вовек не оправится… В сопровождении чёрного, как ночь, мавра Анжелика вновь оказалась в апартаментах капитана, где вечером, после отплытия из Ла-Рошели, она пришла в себя на восточном диване. В сгущающихся вечерних сумерках тускло поблескивали золотом мебель и украшающие капитанскую гостиную безделушки, но их очертания уже тонули во тьме. В воздухе был разлит какой-то приятных запах, в котором Анжелика не без волнения узнала аромат духов, исходивший от одежды Рескатора. Видно, он сохранил эту свою утонченную средиземноморскую привычку, как сохранил пристрастие к кофе, коврам и диванам с шелковыми подушками. Хозяин этих роскошных покоев стоял, склонившись над большим столом, который был заставлен различными приборами, песочными часами и замысловатыми блестящими инструментами, среди которых стопками лежали многочисленные карты, свертки и раскрытые книги. Венецианские светильники с красными стеклами и золотыми подвесками, освещавшие мужчину с обеих сторон, придавали его фигуре особое величие, и Анжелика в который раз подумала, что он и впрямь какое-то особое, необыкновенное существо. Иначе как объяснить то волнение и даже некоторый страх, которые она испытывала при каждой встрече с ним? - Вот и вы мадам, - улыбнувшись уголком рта, проговорил пират, оторвавшись от своих записей. - Я позвал вас, чтобы поговорить об одном важном деле, - мужчина учтивым жестом предложил Анжелике сесть. Его дружелюбная улыбка и тон, лишенный привычного сарказма, сбили женщину с толку. Она пришла сюда, чтобы дать отпор этому возомнившему о себе невесть что пирату, но никак не рассчитывала на столь любезную встречу. Важное дело? Вся ее злость вмиг куда-то улетучилась, уступив место женскому любопытству. - Я слушаю вас, монсеньор, - ответила она, присаживаясь на краешек кресла, стоявшего около стола с привинченными к палубе ножками. Рескатор вновь склонился к разложенным на столе бумагам. - Поскольку море сейчас неспокойно, и каждый день может стать для нас последним, я решил не стоять на пути у двоих влюблённых и готов выполнить вашу просьбу, - он пробежался глазами по строкам. - Согласно моим расчетам, вскоре нас ожидает весьма увлекательная встреча с морской стихией, поэтому нам стоит поторопиться. Что вы думаете о том, чтобы провести церемонию через два дня? - он поднял на неё свои чёрные глаза, в которых блеснули насмешливые искорки. - Церемонию? - непонимающе переспросила она. О чем это он? - Как? Неужели вы забыли о том, что собираетесь связать себя узами брака с мэтром Берном? - с наигранным изумлением проговорил пират. - Смею вам доложить, что ваш жених весьма нетерпелив, сударыня. Накануне он заявился ко мне без приглашения и потребовал, чтобы я поженил вас как можно скорее. Разве вы не в курсе своего предстоящего замужества? - его губы растянулись в ироничной улыбке. Анжелику бросило в жар. Так значит, не дождавшись ее ответа, мэтр Берн начал действовать, решив все за неё?! И он даже не соизволил сказать ей, что уже поговорил об этом с капитаном корабля! Будто не замечая ее состояния, Рескатор продолжал: - Признаюсь, эта новость была для меня полной неожиданностью, учитывая, что... - мужчина несколько помедлил, скользнув по Анжелике красноречивым взглядом, - за вами числится должок. Ну да ладно, - преувеличенно горестно вздохнул он, - кто я такой, чтобы решать судьбу чужого счастья... Так что вы думаете по поводу предложенной мною даты, мадам, дотерпите до послезавтра? - Послезавтра? - в замешательстве пробормотала Анжелика. Она была застигнута врасплох. В глубине души она понимала, что мэтр Берн поступил так, чтобы оградить ее от приставаний этого ренегата, ведь торговец давно заметил, что эти двое крепко связаны какой-то общей тайной. Ей даже пришлось рассказать унизительную правду о своих злоключениях на Средиземном море, чтобы заверить гугенота в том, что она не является любовницей хозяина "Голдсборо". Но сейчас Анжелика была ошеломлена тем, что мужчины сговариваются о ее судьбе за ее спиной. - А зачем тянуть? - вывел ее из раздумий хриплый голос капитана. - Куда подевалась ваша решительность, госпожа Анжелика? - насмешливо осведомился он, выпрямившись и выйдя из-за стола. Теперь Рескатор возвышался перед ней, словно могучая скала, облокотившись о край столешницы и скрестив руки на груди. - Или вы передумали? А может, мэтр Берн просто недостаточно хорош для вас? - с этими словами он склонился к ней, нависая, как большая хищная птица, преследующая свою жертву и готовая в любую минуту кинуться на добычу. Анжелика вздрогнула, увидев прямо перед собой его кожаную маску с искусственным носом, походившим на клюв, и алмазно-твердый, невыносимо пронзительный взгляд, сверкавший из-за прорезей этой маски. Рескатор коснулся рукой ее щеки и мягким, но властным движением приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него. - Трепещет ли ваше сердечко, когда он смотрит на вас? - пират улыбался, пристально всматриваясь в бледное лицо Анжелики, в ее большие зеленые глаза, расширившиеся сейчас от удивления и растерянности. - Пробегает ли дрожь по вашей прекрасной коже, когда он касается вас? - тихо продолжал мужчина, медленно проводя пальцами по изящной шее и скользя по тонкой ключице. Анжелика сидела, словно заворожённая. Слова и прикосновения Рескатора окутывали ее, подобно шелковому кокону, мягко, но настойчиво, и она была не в силах пошевелиться. Взгляд его горящих черных глаз притягивал, а прикосновения умелых рук заставляли кровь быстрее мчаться по венам. В нем была неодолимая магнетическая сила, и несколько мгновений женщина была не в силах отвести глаза, точно птичка под взглядом змеи. - Кружится ли ваша голова, когда он целует вас? - и вот уже его губы оказались в опасной близости от ее губ. Как она ни старалась совладать с собой, ее тело отказывалось подчиняться разуму. Пока Рескатор не касался ее, Анжелика еще могла ему противиться, но теперь, почувствовав себя в его власти, она смешалась. Какое-то странное волнение охватило ее. Она так давно не ощущала ничего подобного… Она говорила себе: «Это страх», но то был не страх... Впервые после долгих лет одиночества и тоски по любви, Анжелика с удивлением почувствовала отголоски зарождавшегося желания, и ее сердце учащенно забилось. - Как думаете, что подумал бы ваш жених, если бы сейчас увидел нас вместе? - вкрадчиво спросил Рескатор, опаляя ее губы своим дыханием. Надломленный приглушенный голос пирата заставил женщину вынырнуть из забытья. Что с ней происходит? Анжелика в ужасе отшатнулась от него, вцепившись руками в подлокотники кресла. Она была сама не своя и снова попалась в ловушку, расставленную этим искусителем, ловко играющим на чужих слабостях! Он в очередной раз посмеялся над ней, а она в очередной раз купилась на его уловки. - Мой... - отчего-то она не могла произнести этих слов "будущий муж". - Мэтр Берн - мой лучший друг, и он самый честный и благородный человек на этом корабле! - с вызовом ответила Анжелика, стараясь унять колотящееся в груди сердце. - Так вы выходите за него замуж, потому что он ваш друг? Какая прелесть! Видимо, я недооценивал сокрушительную силу дружбы и поистине непостижимые глубины благородства этого унылого торговца, - парировал Рескатор, выпрямляясь. - А как же любовь, мадам? Или она ничего для вас не значит? Обида и злость, словно проснувшийся после долгой спячки вулкан, заклокотали в Анжелике с неистовой силой оттого, что кто-то посмел усомниться в ней, в ее способности любить и отдавать любви всю себя без остатка, бороться за нее, не жалея сил и даже самой жизни. Как мог этот чёрствый, словно камень, человек судить ее? Ее, чья жизнь была посвящена любви, которая не раз помогала Анжелике вырваться из костлявых лап смерти, когда, казалось, на спасение не было ни единого шанса; когда разъедающая душу пустота заполняла ее изнутри, заставляя захлёбываться тоской и отчаянием. - Что вы, подлый пират, знаете о любви?! - в сердцах бросила она Рескатору, вскочив на ноги. - Разве вы любили когда-нибудь? Она с вызовом взглянула ему в глаза, готовая, словно волчица, броситься на охотника, чтобы защитить своё дитя, как вдруг взгляд мужчины, стоявшего перед ней, из насмешливого стал серьёзным. Он пристально смотрел на Анжелику, и лишь плеск волн, мерно бившихся о борт корабля, нарушал эту гнетущую тишину. - Любил, - после некоторого молчания произнёс он одними губами. - Свою жену. В его хриплом голосе женщине почудились нотки горечи. Резко развернувшись, Рескатор подошел к шкафчику в глубине салона и открыл дверцу. Анжелика, ожидавшая яростной схватки и язвительных препирательств, была обескуражена его признанием. Она смотрела на крепкую спину мужчины, его широкие плечи, обтянутые бархатным камзолом, и не знала, что сказать. - У вас есть жена? - изумленно проговорила она, опускаясь в кресло, и в этот миг ей показалось, что пират вздрогнул. Или это отблески от тусклого, чуть дрожащего от качки света ламп играли с ее сознанием? Комната уже полностью погрузилась в полумрак, и это придавало их беседе оттенок немного таинственный и даже отчасти зловещий. Теперь, когда Рескатор отошел от нее на некоторое расстояние, Анжелике показалось, что он не человек, а какой-то мрачный, темный призрак, пришедший, чтобы повергнуть в смятение ее душу. - У меня БЫЛА жена, - с нажимом поправил ее Рескатор, не оборачиваясь. Анжелика во все глаза смотрела на этого сильного, загадочного мужчину и никак не могла поверить в правдивость его слов. Неужели он способен любить? Перед ней вдруг явственно предстала картина их первой встречи в батистане: его чарующий голос, нежные руки, его заботливый и вместе с тем изучающий взгляд. Тогда он был совсем другим, не таким, как сейчас, и отчего-то казался ей очень близким. Несмотря на то, что он был для нее незнакомцем с закрытым маской лицом, Анжелика чувствовала себя в безопасности в его объятиях, словно он был не хозяином, купившим ее за огромную сумму на торгах, а волшебником, в чьих силах было подарить ей новую жизнь. Пират медленно повернулся к ней и протянул молодой женщине бокал с вином. Ни словом, ни жестом он не выдал своих истинных чувств, и лишь жесткая кожаная маска знала, как от волнения расширяются крылья его носа, и хмурятся брови, сурово сходясь к переносице. Каким был этот грозный мужчина в любви? Безусловно, слава о нем, как о ценителе женской красоты и обладателе самых прекрасных одалисок Средиземноморья, была известна Анжелике, но не было ли это искусно разыгранным спектаклем, призванным скрыть неспособность Рескатора забыть ту, чей образ, похоже, до сих пор преследовал его? Анжелика вспомнила, как в первый вечер их путешествия, когда она на палубе схватилась за его бархатный камзол, ее рука ощутила под тканью не живое человеческое тело, а некую твердую оболочку. "Неужели и его сердце, подобно телу, заковано в латы?" - подумала она тогда. Неожиданно перед внутренним взором Анжелики предстал тот, другой, который некогда смог завладеть всеми ее мыслями, как сейчас Рескатор, такой же надменный и неприступный - Филипп де Плесси-Бельер, ее второй муж, этот прекрасный бог войны Марс с его холодным и нарочито безразличным взглядом светло-голубых глаз. Ах, Филипп, как он злился на неё за тот гнусный шантаж, как боролся со своими чувствами, как не хотел покориться ей, но в конце концов больше не смог противиться, впустив любовь в своё жестокое сердце! Филипп... бедный Филипп. Он ненавидел ее до любви... Время шло, никто из них не произносил ни слова, и в наступившей тишине Анжелика вдруг явственно различила похожий на душераздирающее стенание вой ветра в вантах и парусах, и этот тоскливый звук мучительной болью отозвался в ее сердце. "Все сильные мужчины становятся беспомощными перед чарами любви. Одни теряют душу, а другие - жизнь". - Что с ней случилось? Она умерла? - слова слетели с губ прежде, чем Анжелика осознала их бестактность. - В некотором роде, - спокойно ответил Рескатор. - Много лет назад. - Простите.., я не хотела... - она опустила глаза, коря себя за несдержанность. - Пустое, - перебил ее мужчина. - Она предала меня и, как оказалось, никогда не любила, - Рескатор не отрывал своих чёрных глаз от лица Анжелики. - Я хотел бы поднять этот бокал за верность, сударыня, вы не против такого тоста? Опрокинув в себя вино, пират вновь испытующе посмотрел на нее и вдруг неожиданно спросил: - А вы когда-нибудь предавали, мадам? Его взгляд словно прожигал ее насквозь, и ей стало тяжело дышать. Анжелика сделала слишком большой глоток из своего бокала и тут же закашлялась. - Осторожно, моя дорогая, не пейте все залпом, - ухмыльнулся он. - Это вино очень опасно, оно легко развяжет вам язык и заставит рассказать мне все ваши самые сокровенные тайны. Ну, это уже было слишком! Анжелика выпрямилась в кресле, готовая вновь сцепиться с ним не на жизнь, а на смерть. Тот краткий миг, когда он показался ей другим, настоящим, уже миновал, словно его и не было вовсе. - Мне нечего бояться, монсеньор, - сбросив оцепенение, твёрдо ответила она. - Я всегда была честна с теми, кто мне дорог. - Ну надо же! Кто бы мог подумать, что женщина, подобная вам, будет с таким апломбом рассуждать о честности! - проговорил пират и расхохотался. - И как ваш будущий муж, господин Берн, воспринял новость о том, что ему в супруги достанется жена сожжённого колдуна, вдова маршала, фаворитка короля Франции, наложница султана?.. Я никого не забыл? Право, же, вы истинный образец преданной женщины, - проговорил он между двумя взрывами хриплого хохота, от которого Анжелике сделалось не по себе. Она смертельно побледнела. Ей показалось, что дыхание ее вот-вот остановится, и она с трудом нашла в себе силы поставить дрожащей рукой бокал на стол. - Да как вы смеете? - голос ее звучал спокойно, но Анжелику буквально трясло от едва сдерживаемой ярости. Как же она ненавидела его в этот момент! За его оскорбительные намеки, за эти несправедливые слова, брошенные ей в лицо, за свою предательскую слабость к нему, за то, что так долго мечтала об этом загадочном человеке, как о герое сказок тысячи и одной ночи, а сейчас перед нею стоял банальный пират, в котором не было ни капли уважения к ней... - Вы ничего не знаете обо мне! Вы ничего не знаете о моей жизни, не знаете, при каких обстоятельствах я познакомилась с мэтром Берном... - она захлёбывалась словами, но не могла сдержаться. Анжелика знала, что не должна была говорить этого, никому и никогда, но была не в силах остановиться, словно это признание могло навсегда разорвать ее связь с прошлой жизнью. - Как я выживала после смерти первого мужа, лишившись всего. Вы не знаете, как залечивала раны от побоев второго, а король... - Мадам, только не говорите мне, что и его величество жестоко обращался со своей любовницей, поднимая на неё руку! - иронично перебил ее Рескатор. Анжелика задохнулась, словно от пощёчины. Ее душу переполняли ярость, обида и гнев. Слезы подступали все выше и тугим комком стояли в горле. Сама не зная почему, она хотела доказать этому пирату, что он заблуждается на ее счёт, хотела раз и навсегда покончить с тенями из прошлого, которые настигли ее даже здесь, в бескрайнем океане. Она не позволит им последовать за ней туда, в новые земли, в новую жизнь! Она чувствовала, что именно сейчас, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные. Анжелика вскочила и принялась остервенело, всеми десятью пальцами рвать шнуровку своего корсажа, распустила ее, стянула книзу рубашку и обнажила плечо. — Смотрите! Смотрите, что слуги короля сделали с его так называемой любовницей! — выкрикнула она. — Они заклеймили меня королевской лилией! Рескатор встал и подошел к ней. Он осмотрел след от раскаленного железа с вниманием ученого, исследующего некую интересную редкость. При этом он ничем не выказал чувств, которые вызвало у него ее признание. — В самом деле, — сказал он наконец. — А гугеноты знают, что приютили у себя висельницу? Анжелика уже жалела о своем необдуманном поступке. Палец Рескатора как бы между прочим гладил маленький, жесткий шрам, но даже от одного этого легкого прикосновения ее бросало в дрожь. Она попыталась было вновь стянуть на себе рубашку и корсаж, однако он удержал ее, крепко стиснув ее руки выше локтей. — Они знают об этом? — Один из них знает. — Во французском королевстве клеймят только проституток и преступниц. Она могла бы сказать ему, что клеймят также и гугеноток и что ее приняли за одну из них. Но ею уже начала овладевать паника. Та самая, столь хорошо знакомая ей паника, которая парализовала ее всякий раз, когда ее пытался обнять желающий ее мужчина. — Ах, да какая вам разница! — сказала она, пытаясь освободиться. — Думайте обо мне все, что вам угодно, только отпустите меня. Однако он вдруг прижал ее к себе, как в первый вечер после отплытия, прижал так тесно, что она не могла ни поднять голову к его жесткой кожаной маске, ни упереться ладонями ему в грудь, чтобы оттолкнуть его. Он сжимал ее только одной рукой, но рука эта была тверда, как стальной обруч. Другой рукой он коснулся шеи Анжелики, и его пальцы медленно скользнули вниз, к ее груди, угадывающейся в раскрытом вороте рубашки. — Вы надежно прячете свои сокровища, — прошептал он, касаясь губами ее виска. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда ее в последний раз ласкал мужчина, и притом ласкал столь дерзко. Она вся напряглась под прикосновением его властной руки, которая со спокойной неторопливостью удостоверялась в том, что ее тело нисколько не утратило своей красоты. Ласки Рескатора сделались еще настойчивее; он знал свою власть над женщинами. Анжелика была не в силах пошевелиться и едва дышала. С нею произошло что-то странное: по ее телу вдруг разлился жар, и в то же время ей показалось, что сейчас она умрет. «Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?». Она с трудом выговорила: — Оставьте меня! Отпустите! Ее запрокинутое лицо исказилось, точно от боли. — Я внушаю вам такой ужас? — спросил Рескатор. Он больше не прижимал ее к себе. Она попятилась к стене и бессильно прислонилась к ней спиной. Пират задумчиво смотрел на нее, и она догадалась, что он озадачен чрезмерностью ее реакции. Опять, опять она повела себя как помешанная, а ведь прежде такого за ней не водилось… Что это было, что с нею сейчас произошло? Этот сладкий трепет, который она ощутила при прикосновении нежных умелых мужских пальцев.., ведь она его узнала: это было пробуждение чувственности, желание предаться страсти… С ним ей не было бы страшно, она была в этом уверена. Однако, глядя в ее глаза, он наверняка увидел в них ужас — а того, что этот ужас внушен не им, он не знал. Она и сейчас еще не осмеливалась поднять на него глаза. Как человек умный, Рескатор, похоже, принял свою неудачу философски. — Честное слово, вы пугливее девственницы. Кто бы мог подумать? - он снова облокотился о стол и скрестил руки на груди. - Или вы так верны своей будущей супружеской клятве? - усмехнулся он. - Интересно, а ее вы забудете также быстро, как ту, которую дали первому мужу, а затем - второму? И я уже молчу о том соглашении, что мы заключили с вами перед тем, как вы ступили на борт моего корабля - в самом деле, много ли стоят обещания, данные пирату? — в каждом его слове сквозил сарказм. - Как ни горько это признавать, мадам, но во всякой женщине скрыта обманщица. Кровь бросилась Анжелике в лицо, и ей лишь с трудом удалось сохранить самообладание. Глаза ее метали молнии. — Вы не имеете права так со мною разговаривать! По какому праву вы оскорбляете меня? По какому праву вы допрашиваете меня, как.., как полицейский? - Я имею на вас все права. Он сказал это бесстрастно, мрачным тоном, который, однако, испугал Анжелику куда больше, чем любые угрозы. «Я имею на вас все права…» Женщина открыла было рот, собираясь высказать ему все, — но тут судно резко накренилось, подхваченное особенно высокой волной, и ей пришлось ухватиться за кресло, чтобы не упасть. Она держалась на ногах не так твердо, как Рескатор, который, казалось, был припаян к палубе. Пират выпрямился, прислушиваясь к тишине, и жестом приказал ей молчать. - Началось, - серьёзно проговорил он, и в следующий миг его словам вторили оглушительные раскаты грома. Корабль резко качнуло, со звоном сбросив со стола мелкие побрякушки, а ночное небо белым всполохом рассекла яркая молния.
адриатика: Жаркие споры, однако. Мое отношение к 6 тому: его либо принимаешь целиком как есть, либо целиком - в печь. Можно переписывать от конца третьего, до седьмого смело:)
Светлячок: адриатика, спасибо, что заглянули . У меня "в печи" отдельные сцены Квебека и все идущие за этим книги, ну, может, пару сцен есть интересных))) а по поводу переписывать, так если сама Голон переписывала, то фанатам сам Бог велел мне не все нравится в 6-ом томе, особенно провисы и нестыковки в биографии графа, но фанф - это же просто развлечение, посмотреть, а как было бы если. Я ж сама не знаю ещё, к чему приду
List: Уй, ты-мама-дорогая-не-горюй-не-плачь..... Девушки, как же я вас люблю))) Вы пишите-пишете)))) Значится так. Я согласна с МА, Светлячок, у вас получилось возбудить у Ре ревность, потому что видеть, как какой-то торговец несет на руках по палубе твою бывшую эт обидно, раздражает и нервирует. Цель достигнута - браво! Памятуя мою нежную любовь к Филу и честно, стремясь к объективности, провела пару-тройку параллелей. На момент встречи и замужества с Филом: оба красивые, оба нарядные, у обоих одна цель - пребывать в высшем свете. На момент встречи с Берном: оба страшные, жутко одеты, одна цель - чтоб никто не трогал, из-за печки не гнал. Изначально - много общего. Чепчик меня продолжает "не смущать", ну хоть убейте. И, прочитав аргументированные расклады: кто он - граф или пират, я кажется поняла почему. Я исхожу из того, что Пейрак человек жестокий изначально. Весьма жестокий. Иначе не выбился бы он в юности без денег на учебе, не потянул Восток, с его спецификой и жестокостью, не пережил кораблекрушения, не выжил на том острове во льдах и т.д. и т.п. Он жестокий и неразборчивый в средствах. В Тулузе у него, по сути отпуск. Бобер выдыхает - деньги, юг, гитара, бабы, очаровательные дамы. Потом Анж - ух ты, адреналин в отпуске! Но и даже с Анж его неразборчивость в средствах нет-нет, но прорывается - та же контрабанда, тот же Масно, те же люди архиепископа, которых нужно поколотить. Потом отпуск закончился, парня сожгли. Снова суровые будни, но в силу климата и наличия раздетых женщин у пирата периодически бывают выходные. И между выпущенными каторжниками в Венеции и потопленными галерами есть пара-тройка одалисок к которым прилагаются широкие тулузские жесты. Дальше Анж "умерла", мужик перебрался в суровые климатические условия и все. Выходных нет, отпуска закончились, пошел вахтовый метод. И когда появляется АНж, он уже не может ждать, присматриваться, выбирать методы, чтоб не спугнуть. Она не стоит того - тогда в Тулузе была фея, очаровательная и ни на кого не похожая, а щас жуть какая-то малиновая, орет, ругается и платье кошмарное. Чтобы Пейраку быть относительно "в белом", не предлагать себя продать на островах, не говорить что шлюха, не кидаться чепчиками, нужно иметь предпосылки - спокойствие, стабильность, время, уверенность что сама дошкандыбает как в Тулузе или что любит как в Америке. То есть снова или отпуск или выходные. А у него так - обеденная пятиминтука. В эти пять минут он по привычке дарит книжку по геометрии, делает комплимент об ангулемском акценте и сталкивает лбами кого только можно, чтобы получить информацию. На мой взгляд, как-то так
List: japsik, я в восторге от вашей аргументации, манеры подачи и логической обоснованности! А в качестве личного одолжения можно попросить вас посмотреть моих Фила с Кантором на вопрос той же самой логики? Светлячок, а вот меня в этом отрывке Анж смущает. Чтоб вот так сразу предпочесть тюрьму кораблику? Она, которая точно знает ЧТО с ней в тюрьме сделают? Это Берну простительно, он, пардон, нар не нюхал, выпендриваться может. А от Анж такое слышать как-то странно, вроде ж не дура? Насчет публичности - я, когда читала, так поняла, они в отдалении стояли и окружающие не слышали. При всех такие вырванные годы они бы оба себе не позволили.
japsik: List Вы меня засмушшшали совсем, так вечерок свободный выдался и захотелось языком потрепать Я, в свою очередь, в восторге от вашей подачи, более того List пишет: Я исхожу из того, что Пейрак человек жестокий изначально. Весьма жестокий. Иначе не выбился бы он в юности без денег на учебе, не потянул Восток, с его спецификой и жестокостью, не пережил кораблекрушения, не выжил на том острове во льдах и т.д. и т.п. Он жестокий и неразборчивый в средствах. В Тулузе у него, по сути отпуск. Бобер выдыхает - деньги, юг, гитара, бабы, очаровательные дамы. Потом Анж - ух ты, адреналин в отпуске! Но и даже с Анж его неразборчивость в средствах нет-нет, но прорывается - та же контрабанда, тот же Масно, те же люди архиепископа, которых нужно поколотить. Потом отпуск закончился, парня сожгли. Снова суровые будни, но в силу климата и наличия раздетых женщин у пирата периодически бывают выходные. И между выпущенными каторжниками в Венеции и потопленными галерами есть пара-тройка одалисок к которым прилагаются широкие тулузские жесты. Дальше Анж "умерла", мужик перебрался в суровые климатические условия и все. Выходных нет, отпуска закончились, пошел вахтовый метод. И когда появляется АНж, он уже не может ждать, присматриваться, выбирать методы, чтоб не спугнуть. Она не стоит того - тогда в Тулузе была фея, очаровательная и ни на кого не похожая, а щас жуть какая-то малиновая, орет, ругается и платье кошмарное. Чтобы Пейраку быть относительно "в белом", не предлагать себя продать на островах, не говорить что шлюха, не кидаться чепчиками, нужно иметь предпосылки - спокойствие, стабильность, время, уверенность что сама дошкандыбает как в Тулузе или что любит как в Америке. То есть снова или отпуск или выходные. А у него так - обеденная пятиминтука. В эти пять минут он по привычке дарит книжку по геометрии, делает комплимент об ангулемском акценте и сталкивает лбами кого только можно, чтобы получить информацию. Где подписать? Только вот Светлячок графа как раз хочет помягче сделать, "чепчик" представляется как более гуманная альтернатива пари и "печати плоти". Так что это не аргумент в пользу чепчика, а контраргумент получается Я посмотрю ваш фик, до сих пор не посмотрела, потому что меня, к сожалению, Фил не очень трогает, поэтому не уверена, что смогу быть полезной, я даже читала ваши обсуждения с Виолеттой, но это было в отпуске, мозг был в расплавленном состоянии, я посмотрю еще раз, обещаю.
List: japsik пишет: Только вот Светлячок графа как раз хочет помягче сделать, "чепчик" представляется как более гуманная альтернатива пари и "печати плоти". Уй еееелки. Опять я не так все понимаю. Помягче? Я думала - повежливей. Чтобы без лишних оскорблений. То есть, образно говоря - меняем "шлюху" на чепчик. Но, опять же, меня и шлюха не смущала с бусиками.. Но с чепчиком стою на своем - он все равно зачетный ;) Насчет "печати плоти" я с вами и Фиалкой согласна, здесь вижу только комплимент Берну, Пейрак в каноне помимо "печати" отмечает, что Берн соперник опасный и не будь он игроком - спихнул бы парня за борт и вся недолга. Спасибо Понятно, что Фил у каждого свой))) В том фике меня стыковка интересует, логика и правдоподобность самой истории с точки зрения согласия Вивона. Не могу же я отправить дитя малое на море и не позаботиться о его безопасности!
Светлячок: List, с возвращением! нам вас не хватало и банде любителей чепчика тоже List пишет: Я согласна с МА, Светлячок, у вас получилось возбудить у Ре ревность, потому что видеть, как какой-то торговец несет на руках по палубе твою бывшую эт обидно, раздражает и нервирует. Цель достигнута - браво! спасибо еще раз отмечу, хотела вызвать реальную ревность, но никак не возвысить Берна до возможности быть с Анж, хотя, кто знает, как поведут себя герои, маска же еще не снята, поэтому Анж не в таких рамках List пишет: Я исхожу из того, что Пейрак человек жестокий изначально. Весьма жестокий. Иначе не выбился бы он в юности без денег на учебе, не потянул Восток, с его спецификой и жестокостью, не пережил кораблекрушения, не выжил на том острове во льдах и т.д. и т.п. Он жестокий и неразборчивый в средствах. В Тулузе у него, по сути отпуск. Бобер выдыхает - деньги, юг, гитара, бабы, очаровательные дамы. Потом Анж - ух ты, адреналин в отпуске! Но и даже с Анж его неразборчивость в средствах нет-нет, но прорывается - та же контрабанда, тот же Масно, те же люди архиепископа, которых нужно поколотить. Потом отпуск закончился, парня сожгли. Снова суровые будни, но в силу климата и наличия раздетых женщин у пирата периодически бывают выходные. И между выпущенными каторжниками в Венеции и потопленными галерами есть пара-тройка одалисок к которым прилагаются широкие тулузские жесты. Дальше Анж "умерла", мужик перебрался в суровые климатические условия и все. Выходных нет, отпуска закончились, пошел вахтовый метод. И когда появляется АНж, он уже не может ждать, присматриваться, выбирать методы, чтоб не спугнуть. Она не стоит того - тогда в Тулузе была фея, очаровательная и ни на кого не похожая, а щас жуть какая-то малиновая, орет, ругается и платье кошмарное. Чтобы Пейраку быть относительно "в белом", не предлагать себя продать на островах, не говорить что шлюха, не кидаться чепчиками, нужно иметь предпосылки - спокойствие, стабильность, время, уверенность что сама дошкандыбает как в Тулузе или что любит как в Америке. То есть снова или отпуск или выходные. А у него так - обеденная пятиминтука. В эти пять минут он по привычке дарит книжку по геометрии, делает комплимент об ангулемском акценте и сталкивает лбами кого только можно, чтобы получить информацию. в целом соглашусь, но не считаю, что жестокость и жесткость есть основа его натуры. Это безусловно в нем есть, но не основа, ИМХО, эта основа дла Фила, поэтому он и не может уехать в так называемый "отпуск" никак . И для меня он настоящий в Тулузе, и в Америке, а вот в 6-ом томе он сам не свой, где самое потаенное и гадкое вылазит наружу, поэтому отпуск, если можно так сказать для его плохого "я" - это как раз пиратство, потому что все-таки хочется верить в то, что рядом с Анж у него не просто отпуск, а жизнь и любовь, настоящие и истинные , и поэтому рядом с ней он настоящий и истинный, где жесткость присутствует, но не выпячивается, как у Фила, потому что это не его суть. List пишет: а вот меня в этом отрывке Анж смущает. Чтоб вот так сразу предпочесть тюрьму кораблику? Она, которая точно знает ЧТО с ней в тюрьме сделают? Это Берну простительно, он, пардон, нар не нюхал, выпендриваться может. А от Анж такое слышать как-то странно, вроде ж не дура? ну почему же вот так сразу? не сразу, сначала нужно выйти на эмоциональный раздрай. я такого могу в сердцах ляпнуть, мама дорогая, и ляпнула недавно, что мужа перекосило , а наша Анж и подавно. Когда мы ляпаем, мы как бы верим в это действительно, но только на секундочку, но позволяем себе это именно потому, что знаем, что этого не случится. Если бы эта сцена была возле тюрьмы, и Анж видела перед собой реальную возможность быть под попу выпихнутой туды прямо с корабля, то слова могли бы быть другими. Хотяяяя, ей и с балкона сигануть - нечего делать, она у нас такая List пишет: Насчет публичности - я, когда читала, так поняла, они в отдалении стояли и окружающие не слышали. При всех такие вырванные годы они бы оба себе не позволили. я и хотела так сделать, но не очень получилось, поэтому благодаря замечаниям девочек исправила japsik пишет: Только вот Светлячок графа как раз хочет помягче сделать, "чепчик" представляется как более гуманная альтернатива пари и "печати плоти". Так что это не аргумент в пользу чепчика, а контраргумент получается List пишет: Уй еееелки. Опять я не так все понимаю. Помягче? Я думала - повежливей. Чтобы без лишних оскорблений. То есть, образно говоря - меняем "шлюху" на чепчик. Но, опять же, меня и шлюха не смущала с бусиками.. Но с чепчиком стою на своем - он все равно зачетный ;) List, вы как раз все правильно поняли. и я не раз уже писала, что графа лучше и мягче делать не хочу, хочу показать альтернативу без снятия маски и без, на мой взгляд, лишних грубостей. И доказывала тут только то, что чепчик ничем не более мерзкий, чем печать плоти, но от этого он графа хорошим не делает, а плоть в моем варианте неуместна поэтому и не получается, что контраргумент получается но я немного запуталась в рассуждениях japsik: вы сначала говорили, что граф благородный, куртуазный и это все не достойно графа Тулузского, но теперь согласны с тем, что он жесткий, и в этих обстоятельствах действует правильно, не выбирая средств. получается, что с чепчиком (который, надеюсь, к вам во снах все же не приходит ) должны тоже по сути согласиться List пишет: Насчет "печати плоти" я с вами и Фиалкой согласна, здесь вижу только комплимент Берну, Пейрак в каноне помимо "печати" отмечает, что Берн соперник опасный и не будь он игроком - спихнул бы парня за борт и вся недолга. эту сцену читаю и перечитываю из-за фанфа уже до тошноты, и тут ну никак я этого не вижу он не отмечает это в мыслях (что важно), а говорит об этом Берну, мол, "ну вы то у нас молодец, вон какой, ух я вас убоялся, вот если бы не моя любовь к азарту, я бы вас непременно утопил", а сам до этого смотрит на него и думает: тупой и холодный, ну что можно найти в таком тюфяке? поэтому это комплимент с издевкой и над Берном, и над его принципами - когда он говорит про смиренную жизнь в Америке, которой Анж может прельститься, и при этом саркастически ухмыляется. Этот комплимент и гроша ломаного не стоит, ИМХО. Он раскачивает Берна, чтобы понять его суть, и когда тот признается в том, как Анж сводит его с ума, Ре удивляется, мол, ого-го, тоже одержим и ночами не спишь, так значит не было ничего между ними за этот год, и не дала значит она ему до этого, а у него-то за год получилось он видит и то, как скован гугенот и неумел в вопросах обольщения. и понимает, что когда был в шкуре Берна, то стоял у зеркала и хотел взять ее силой (это было в первом томе в его признании Анж), но останавливался, как и гугенот. И если бы не сдержался, то не получил бы он любовь Анж, и Берн тоже не получит, если полезет к ней с силой и принуждением, она же и выкинуться может с балкона за борт, поэтому именно к этому он его и подталкивает специально, чтобы столкнуть с Анж и создать между ними конфликт. Поэтому нет тут признания благородства и силы и честного поединка, и даже одним местом никто не меряется, потому что Жофа этим местом просто откровенно перед Берном машет ИМХО А все потому, что не показала Голон Берна достойным противником в глазах самого Ре, что меня и напрягало изначально. Вспомните, как он думал о Колене, признавая его силу и благородство, ни мысли про тупого, ни слова сарказма и ехидства, и пари ему он, почему-то, не предложил, а потому что там все сложно и ох как могут выбрать не тебя
List: Светлячок пишет: но не считаю, что жестокость и жесткость есть основа его натуры. Это безусловно в нем есть, но не основа, ИМХО, эта основа дла Фила, поэтому он и не может уехать в так называемый "отпуск" никак У обоих это весомая часть основы и у обоих в основе не только жестокость. Просто у Пейрака к жестокости приплюсовывается любовь к жизни, у Фила - страх жизни. А в отпуск Филя прекрасно могет отправиться, просто отпуска у них разные будут. Как пляж и горные лыжи. Но для меня Пейрак изначально Рескатор, а Тулуза - исключение. Говоря, есть у каждого в жизни период, когда человек максимально счастлив, если можно так сказать. Светлячок пишет: не возвысить Берна до возможности быть с Анж, хотя, кто знает, как поведут себя герои, маска же еще не снята, Светлячок, да пусть остается с Геркулесовичем! Я ж говорю - изначально масса общего. Будет сидеть у печки, вязать, детей кормить, мужа слушаться, найдет покой. Каждый сам кузнец, пущай кует! Оскорблять он ее точно не будет!
toulouse: List пишет: да пусть остается с Геркулесовичем! Вы это серьезно? Мне казалось, это не входило в планы Светлячка.
фиалка: japsik пишет: фиалка залезайте к нам в песочницу Ага! К вам только сунься... А впрочем, где там мой совочек... Светлячок пишет: он сам говорил, что вел себя с ней мерзко и непорядочно. Поэтому тут уже все зависит от нашего восприятия героев и ситуаций, ибо для меня сцена с печатью плоти романтизом и уж тем более признанием достоинтсва противника даже и не пахнет Ну, хоть признает, уже плюс. Романтизма в той сцене не на грош, Вы правы. Но, тут есть нюанс. Этот разговор остаётся между ними. Осмелиться Берн лезть или нет ещё не известно. Да, он сталкивает их лбами, но решение все же за Берном. Жофа вроде как и ни причём. А с чепцом Анж однозначно становиться третьей участницей конфликта, он открыто выводит ее на линию огня и подставляет под удар. В первом случае он проверяет как себя она поведёт, как Берн, хочет получить ответы хоть на часть своих вопросов. Короче растравляет на доске всех действующих лиц ( с собой во главе) в шахматном порядке. А во втором он попросту гадит, заставляет ее оправдываться перед Берном, ещё больше своими методами отталкивает Анж от себя, а в конечном счёте сам «вкладывает» её на руки Берну. Светлячок пише что Берн не любовник тоже понятно Светлячок пишет: а про Берна он не переживал ни разу, Видать ему далеко не понятно. Да, Берн сказал что не хотел оскорблять ее в своё доме, молился и крестился. Но разве это подтверждает, что сумел выстоять прям таки до конца? Вот и Жофа усомнился, отсюда и такое ликование в разговоре с Берном после укуса. Вот именно тогда он действительно убедился. Жофа по жизни не верит словам, отсюда все его эксперименты и проверки, желание увидеть все своими глазами. И про Берна он так «не переживал», что то и дело впадал (при мысли, что Анж в него влюблена) в такую ярость, что сам себе поражался. List пишет: Я исхожу из того, что Пейрак человек жестокий изначально. Весьма жестокий. Иначе не выбился бы он в юности без денег на учебе, не потянул Восток, с его спецификой и жестокостью, не пережил кораблекрушения, не выжил на том острове во льдах и т.д. Нет, не жестокий. Жесткий, да! Нет в нем неоправданной жестокости, как и подлости. Жестокому плевать на женщин, детей, раздавит и не заметит. Жофа до этого не опуститься, не ударит ребёнка, не изнасилует женщину, к какой бы цели не шёл. Опустить женщину может, съязвить, уколоть, но колошматить, трясти грязным бельём, выставить под удар - никогда. List пишет: у Пейрака к жестокости приплюсовывается любовь к жизни, у Фила - страх жизни. Красиво сказано!
List: toulouse пишет: Вы это серьезно? Мне казалось, это не входило в планы Светлячка. Ничего не знаю, она меня убедила, что Берн товарищ надежный, благородный, глаза голубые, двери выбить не могет, а на руках через лужу перенести -запросто. Так что "умерла так умерла" фиалка пишет: Осмелиться Берн лезть или нет ещё не известно. И ведь полез, же, признал правоту Золотого мозга. Но здесь тоже нюанс. Он предложил Берну "полезть" после того как снял маску и Анж ему сказала - мой муж тока вы и никаких гвоздей. То есть, предполагаю, Ре был на 99% уверен, что пошлет она Берна далеко и пешком. фиалка пишет: Нет в нем неоправданной жестокости, как и подлости. Жестокому плевать на женщин, детей, раздавит и не заметит. Жофа до этого не опуститься, не ударит ребёнка, не изнасилует женщину, к какой бы цели не шёл. Это не жестокость, ИМХО, это злость и воспитание/восприятие жизни. То что Фил товарищ жестокий, злобный и "дитя своего времени", скажем так - для меня бесспорно. Он МОЖЕТ бить женщину и насиловать женщину и он это делает. Пейрак не может бить (ударить в сердцах может) и насиловать - он это не делает. Но жестокости (именно жестокости) у Пейрака в процентном соотношении вполне достаточно. Кантора забрать - жестокость. Но оправданная, сын все-таки. Каторжников расковать и в город выпустить - ищите пропитание сами, дети мои. Жестокость, но оправданная - репутацию создавал и вообще рабство не люблю. Анж после пощечины с Коленом под ручку в зал отправить, ничего ей не объяснив - жестокость. Но опять же оправданная - кругом враги, мы в обороне, а Анж играет лучше когда роли не знает. Так что жесток он батенька, жесток, НО! Неоправданной жестокости нет, здесь я с вами совершено согласна. Он в придачу к каждой жестокости дает шанс ее избежать. фиалка пишет: Красиво сказано!
toulouse: List пишет: Он предложил Берну "полезть" после того как снял маску и Анж ему сказала - мой муж тока вы и никаких гвоздей. То есть, предполагаю, Ре был на 99% уверен, что пошлет она Берна далеко и пешком. В этой логике велика вероятность, что у Светлячка она-таки решит выйти замуж назло пирату? Берн будет ждать своего часа до венчания, у Ре совсем мало времени. Конечно, может придти на церемонию как одно из главных действующих лиц без маски - во прикол, если она и тут не узнает))
фиалка: List пишет: То есть, предполагаю, Ре был на 99% уверен, что пошлет она Берна далеко и пешком. Думаю, да. Но 1 процЭнт все же остается . Лучше уж проверить List пишет: Но жестокости (именно жестокости) у Пейрака в процентном соотношении вполне достаточно. Кантора забрать - жестокость. Но оправданная, сын все-таки. Каторжников расковать и в город выпустить - ищите пропитание сами, дети мои. Жестокость, но оправданная - репутацию создавал и вообще рабство не люблю. Анж после пощечины с Коленом под ручку в зал отправить, ничего ей не объяснив - жестокость. Но опять же оправданная - кругом враги, мы в обороне, а Анж играет лучше когда роли не знает. Так что жесток он батенька, жесток, Согласна, он тоже может пережать и сам позже это признает. Но ошибки не делает только тот, кто ничего не делает. Но почему Вы считаете это основной чертой его характера? Что такое жестокость? (Жесто́кость — морально-психологическая черта личности, которая проявляется в бесчеловечном, грубом, оскорбительном отношении к другим живым существам, причинении им боли и в посягательстве на их жизнь. Википедия). Разве это о Жоффе? С другой стороны, я признаю, что он жесткий лидер, порой бескомпромиссный, который поступает так как считает правильным, человек, который способен убить своего противника, защищая что ему дорого, нетерпеливый к чужим недостаткам и глупости. Да, он может достать до печенок, как того же Берна, опустить как Жермонтаза, но это беспощадность соперников, чисто мужские разборки. Что касается Кантора, это вообще отдельная песня. Само решение его забрать, это конечно жестокость по отношению к Анж-матери, но жестокость неосознанная, и с его колокольни даже не жестокость, а восстановление справедливости. Ну, в тот момент жизни на фоне той каши, что в его душе и мыслях (хотя по мне - чистой воды эгоизм). А насчет каторжников, извините, но я лучше поголодаю на свободе, чем буду грести под ударами плетей. Думаю любой из них был бы согласен со мной, и Жоффу только бы благословил. С Коленом тоже, обида, гордыня, ревность, что угодно, но не жестокость ради жестокости
Светлячок: фиалка пишет: Ага! К вам только сунься... А впрочем, где там мой совочек... могу одолжить свое ведерко вы им меня и пристукните, если что List пишет: У обоих это весомая часть основы и у обоих в основе не только жестокость. List пишет: Но для меня Пейрак изначально Рескатор, а Тулуза - исключение. Говоря, есть у каждого в жизни период, когда человек максимально счастлив, если можно так сказать. вот тут я чувствую по-другому) фиалка пишет: Но почему Вы считаете это основной чертой его характера? Что такое жестокость? (Жесто́кость — морально-психологическая черта личности, которая проявляется в бесчеловечном, грубом, оскорбительном отношении к другим живым существам, причинении им боли и в посягательстве на их жизнь. Википедия). Разве это о Жоффе? С другой стороны, я признаю, что он жесткий лидер, порой бескомпромиссный, который поступает так как считает правильным, человек, который способен убить своего противника, защищая что ему дорого, нетерпеливый к чужим недостаткам и глупости. Да, он может достать до печенок, как того же Берна, опустить как Жермонтаза, но это беспощадность соперников, чисто мужские разборки. тут я с вами согласна это есть, но это не основа, как по мне фиалка пишет: Нет, не жестокий. Жесткий, да! Нет в нем неоправданной жестокости, как и подлости. Жестокому плевать на женщин, детей, раздавит и не заметит. Жофа до этого не опуститься, не ударит ребёнка, не изнасилует женщину, к какой бы цели не шёл. и тут согласная) фиалка пишет: Опустить женщину может, съязвить, уколоть, но колошматить, трясти грязным бельём, выставить под удар - никогда. а вот по поводу под удар - может, хоть, и постарается все контролировать, но, как в ыговорите, всегда есть 1%). То, в какой ситуации она была в Измене, когда ее вели с Коленом по городу, да, там была стража вокруг, но камни в них летели, я понимаю, что двигало графом, но опасность для Анж была, и на подъезде к Квебеку, когда стрельнули из пушки, а ведь мог снаряд угодить прямо в Анж, и что? И это все происходит тогда, когда он это планирует и обдумывает с холодной головой, а уж когда он зол на Анж и его разрывает на части, и она ведет себя непонятно, и вокруг вообще ничего непонятно, то тут можно и потрясти, и поставить под удар (но тоже не смертельный), потому что колбасит, и башка не соображает, и именно так и выживают пираты он сам вдруг не узнает себя: яростного, ревнующего и ничего не понимающего в женщинах, поэтому в таком состоянии вполне можно действовать жестко и наотмашь, даже просто для того, чтобы снова вернуться в свою зону комфорта List пишет: да пусть остается с Геркулесовичем! Я ж говорю - изначально масса общего. Будет сидеть у печки, вязать, детей кормить, мужа слушаться, найдет покой. Каждый сам кузнец, пущай кует! Оскорблять он ее точно не будет! а куда девать массу общего с Пейраком? в ту самую печку? фиалка пишет: Этот разговор остаётся между ними. Осмелиться Берн лезть или нет ещё не известно. Да, он сталкивает их лбами, но решение все же за Берном. Жофа вроде как и ни причём. А с чепцом Анж однозначно становиться третьей участницей конфликта, он открыто выводит ее на линию огня и подставляет под удар. В первом случае он проверяет как себя она поведёт, как Берн, хочет получить ответы хоть на часть своих вопросов. Короче растравляет на доске всех действующих лиц ( с собой во главе) в шахматном порядке. А во втором он попросту гадит, заставляет ее оправдываться перед Берном, ещё больше своими методами отталкивает Анж от себя, а в конечном счёте сам «вкладывает» её на руки Берну. а здесь не решение за Берном? а это не между ними? Берн, ведь, мог и не показывать чепец Анж, просто положив в ее вещи, или вернуть без претензии, показав, что он в ней уверен и не ведется на провокации, и от этого было бы видно, какие на самом деле между ними отношения, и сможет ли Ре что-то с этим сделать? ну и в их споре по поводу печати плоти Анж тоже под ударом, как по мне. Потому что они на нее поспорили, и Берн уж точно не отступит, это понятно, и то, что он бы ее добивался стало ясно, когда он потел и пыхтел, рассказывая про нее. Он как будто ждал этой команды и этого зеленого света от Ре: иди и возьми. ты все правильно делаешь, так и надо, поверь мне, я знаю, что говорю, у меня же знаешь сколько их было: и белых, и черных, и желтых... это работает на все сто поэтому тут Анж и под обстрелом, и под огнем, и в мечтах Берна уже и под ним фиалка пишет: Видать ему далеко не понятно. Да, Берн сказал что не хотел оскорблять ее в своё доме, молился и крестился. Но разве это подтверждает, что сумел выстоять прям таки до конца? Вот и Жофа усомнился, отсюда и такое ликование в разговоре с Берном после укуса. Вот именно тогда он действительно убедился. Жофа по жизни не верит словам, отсюда все его эксперименты и проверки, желание увидеть все своими глазами. так он и видел реакции берна своими глазами List пишет: Но здесь тоже нюанс. Он предложил Берну "полезть" после того как снял маску и Анж ему сказала - мой муж тока вы и никаких гвоздей. То есть, предполагаю, Ре был на 99% уверен, что пошлет она Берна далеко и пешком. вот, я об этом фиалка пишет: Думаю, да. Но 1 процЭнт все же остается . Лучше уж проверить и вы теперь согласны поэтому, конечно, можно проверять, когда уверен))) но он тут уверен, ибо даже тест ДНК не дает 100%,а поэтому его дальнейшее ликование по поводу того, что не дала мне кажется неправдоподобным, это так радоваться одному проценту? однако и об этом я и говорила, что представленная Голон ситуация с гугенотом, и радость осознания того, что Берн не любовник и не противник, для меня неубедительны фиалка пишет: Что касается Кантора, это вообще отдельная песня. Само решение его забрать, это конечно жестокость по отношению к Анж-матери, но жестокость неосознанная, и с его колокольни даже не жестокость, а восстановление справедливости. Ну, в тот момент жизни на фоне той каши, что в его душе и мыслях (хотя по мне - чистой воды эгоизм). А насчет каторжников, извините, но я лучше поголодаю на свободе, чем буду грести под ударами плетей. Думаю любой из них был бы согласен со мной, и Жоффу только бы благословил. С Коленом тоже, обида, гордыня, ревность, что угодно, но не жестокость ради жестокости
Violeta: Светлячок Во всем согласна, даже добавить нечего
полная версия страницы