Форум » Творчество читателей » Через океан. » Ответить
Через океан.
Violeta: Три короткие зарисовки, повествующие о событиях 6 тома. Единственное отличие от канона - Рескатор так и не снял свою маску, и Анжелика пребывает в неведении относительно того, что на самом деле он и есть ее давно пропавший муж... Фанфик написан после дискуссии на форуме http://angeliquemarquise.forum24.ru/?1-3-0-00000153-000-0-1-1502862987 и под впечатлением от произведения Gabriel Faure "Pavane". В фике использованы фрагменты из канона - они нужны для связки сюжета и большей достоверности текста. Огромное спасибо Жаклин за ее удивительно лиричные фанфики, которые будят во мне желание писать, и моему чудесному редактору Светлячку, который доводит своими советами и правками мои тексты до логической законченности. Ну и, конечно, увеличивает их объем с 4 до 10 страниц, как, например, в данной работе
Ответов - 32, стр:
1 2 3 All
Violeta: Вера. - Рескатор согласен принять нашу делегацию при условии, что она будет составлена из женщин, - Легаль вытер мокрый от испарины лоб и обвел глазами столпившихся вокруг него ларошельцев. Лица их вытянулись от изумления, которое затем сменилось негодованием. - Что? - рявкнул мэтр Берн, и руки его непроизвольно сжались в кулаки. - Да нет, речь идет совсем о другом, - поспешил с объяснениями Легаль. - Он говорит, что если появится кто-нибудь из нас или испанцев, он не сможет удержать своих людей от расправы. Он также требует, чтобы в число парламентеров вошла госпожа Анжелика. Согласно рекомендации Рескатора, дамы должны были пролезть в люк, а затем по веревочной лестнице добраться до его персональной каюты. — Что за неуместные причуды позволяет себе этот тип, - возмущались ларошельцы, но дальше недовольного ворчания дело не шло. Они сомневались в удачном исходе переговоров, так как не питали особого доверия к дипломатическим талантам своих женщин. Никто не смог бы объяснить почему, но только с Анжеликой они связывали свои надежды. После недолгих споров и препираний в состав делегации вошли мадам Каррер из-за своей, несмотря на многочисленные роды, миниатюрной фигуры и Абигаель, с которой Рескатор всегда обращался уважительно, и ларошельцы втайне надеялись, что он прислушается к ней. - Не идите ни на какие уступки, - напутствовал их Маниго. - Жизнь и свобода - большего они от нас не получат. Спустившись вниз, женщины сначала оказались в полной темноте, но вскоре в глубине бокового прохода они увидели маленький огонек. Пришел боцман Эриксон, который провел дам в довольно обширное помещение, где, по-видимому, расположились почти все члены осажденного экипажа. Через открытые бортовые люки просачивался серый дневной свет. Матросы играли в карты и кости, покачивались в гамаках. Они встретили приход женщин спокойно, почти безразлично. Когда Анжелика увидела, как мало у них оружия, она поняла, что в рукопашной схватке люди Маниго не преминут взять верх. Радовало ли ее это? Пугало? Она и сама не знала... Из-за открытой двери провизионного погреба до нее донесся голос Рескатора. Несмотря на опасность ситуации, сердце у нее в груди забилось, как сумасшедшее, а щеки залились предательским румянцем. Когда их пригласили войти, Анжелика быстро опустила глаза, чтобы хозяин "Голдсборо" не заметил ее волнения, но все равно исподтишка наблюдала за ним, и это доставляло ей какое-то странное удовольствие, как если бы она совершала нечто запретное. Было что-то неприступное во всем облике Рескатора с его скрытым маской лицом, словно он был не человеком, а частью своего корабля, несущего их неизвестно куда. Учтиво поприветствовав трех дам, он, тем не менее, не предложил им сесть, и сам остался стоять со скрещенными на груди руками, сразу же вызвав беспокойство у женщин. В углу, полузакрыв глаза, курил трубку Никола Перро. У него был такой отрешенный вид, словно происходящее его нисколько не касалось. — Ну что ж, сударыни, ваши мужья блистательно изображают воинов, но, как мне кажется, начинают сомневаться в своих навигационных способностях? - проговорил Рескатор, и, услышав его саркастичный тон, Анжелика сразу поняла, что им не стоит надеяться на удачный исход переговоров. Никто и ничто не смогло бы смягчить это сердце, скованное непроницаемой броней. Анжелика почти не слушала, о чем говорил Рескатор с мадам Каррер - она знала и то, что она скажет ему, и то, что он ответит, потому для нее не стал сюрпризом вердикт, который вынес пират: - Что ж, тогда мы умрем все вместе. Затем Рескатор повернулся к окну, откуда доносился непрестанный грохот волн, бешено накатывающихся на корпус уносимого течением корабля. Анжелика, услышав практически смертный приговор из его уст, вдруг с удивлением поняла, что испытывает схожие чувства. Она презирала своих недавних друзей за их предательство, и чувство справедливости, которое всегда было так сильно в ней, подсказывало, что Рескатор принял единственно правильное решение в данной ситуации. И только воспоминания о детях, которым суждено было погибнуть из-за глупости и неблагодарности их отцов, доставляли ей нестерпимую боль. Они, такие слабые и беззащитные, были как будто частью ее существа. К взрослым же у нее не было ни малейшего сострадания... Словно прочитав ее мысли, мадам Каррер произнесла дрожащим голосом: — Сжальтесь! О, сжальтесь над моими одиннадцатью детьми! Рескатор резко обернулся. — Надо было думать об этом раньше. Вы не колеблясь сделали их заложниками последствий вашей безрассудной затеи. Тем самым вы заранее пошли на то, что им придется расплачиваться за ваше поражение. Сейчас уже поздно. Каждый выбирает сам… Вы хотите жить. А я предпочту сто раз умереть, чем уступить вашим угрозам. Это мое последнее слово. Передайте его вашим мужьям, вашим пасторам, вашим отцам и детям. Госпожа Каррер и Абигель были настолько потрясены этими словами, что Никола Перро пришлось сопровождать их, пока они уходили, опустив голову, почти ослепшие от слез. Анжелика задержалась. Бог знает почему, но она вдруг подумала, что ей все же удастся договориться с Рескатором, что еще не все доводы использованы и не все карты разыграны. - Идите же, сударыня, мне нечего вам больше сказать, - услышала она ровный и даже отчасти равнодушный голос Рескатора, словно и не было только что так ошеломившей женщин гневной тирады, произнесенной им. - Простите мне мою дерзость, монсеньор, - начала она и тут же запнулась. Перед ее глазами вдруг с невероятной четкостью предстало по-детски пухлое личико Кантора. "Мама, спаси, защити меня", - зазвенел у нее в ушах голос маленького трубадура, сгинувшего навсегда в морской пучине. Совсем скоро подобная участь ждет и ее. К голосу сына добавились голоса Лорье и Северины, Марциала и Жереми... И конечно же Онорины, ее бедной крошки, жизнь которой оборвется, едва начавшись. Этот стенающий у нее в голове хор сводил Анжелику с ума. "Нельзя допустить, чтобы они погибли, - твердо сказала она себе, - я готова пойти на все, даже ползать перед ним на коленях, лишь бы не допустить этого". - Монсеньор, - повторила она, собравшись с духом, - я глубоко возмущена неблагодарностью, проявленной по отношению к вам пассажирами, которых вы по моей просьбе взяли на борт, и знаю, что их поступки должны быть наказаны смертью. Но вместе с ними вы обрекаете на гибель и ни в чем неповинных детей. Чем они заслужили такую ужасную участь? - она чуть прикрыла глаза, и по ее щеке скатилась одинокая слезинка. - Ваше решение справедливо, не спорю, и я сама еще совсем недавно рассуждала так же, как вы - кровь за кровь, жизнь за жизнь... Я была одержима местью и гневом, и в итоге потеряла все: свои земли, состояние, титулы, имя, честь, моих сыновей… - у Анжелики перехватило горло, когда перед ее внутренним взором промелькнуло запрокинутое к небу бледное лицо жестоко убитого драгунами малыша Шарля-Анри и пылающие мрачной решимостью темные глаза Флоримона, когда он, словно заклинание, твердил ей: "Мама, надо уезжать, надо уезжать, мама...". Анжелика непроизвольным жестом прижала руки к груди. - У меня больше нет ничего, кроме дочери, над которой висит проклятие, и надежды на то, что те дети, которых я обрекла на путешествие через океан, желая спасти их от участи, которая хуже смерти, обретут наконец счастье в Новом свете. Не отнимайте этого у меня, монсеньор, - прошептала она. - Не заставляйте меня чувствовать себя чудовищем, повинным в их смерти... Рескатор долго смотрел на Анжелику, не произнося ни слова, а потом шагнул к ней. - Почему вы предупредили меня о бунте? - неожиданно спросил он, наклонясь к самому ее лицу и заглядывая в глаза. - Ведь, погибни я вчера от рук ваших друзей, - он намеренно выделил это слово, заставив Анжелику поморщиться, как от зубной боли, - вам не пришлось бы сейчас уже во второй раз просить меня о спасении их жизней, - Рескатор опустил руки ей на плечи, и крепко сжал их. - Я дорого поплатился за то, что в Ла-Рошели уступил вашим настойчивым мольбам взять этих людей на борт "Голдсборо" вопреки всем доводам разума. И я не повторю больше подобной ошибки. Даже ради детей, о милосердии к которым вы взываете. Даже ради вас, - его голос стал чуть тише. - Неужели вы можете представить меня на веслах в лодке, дрожащего под прицелом мушкетов бунтовщиков, захвативших мой корабль, и гребущего к пустынному берегу с горсткой преданных мне людей? По-моему, вы считаете, что у меня нет никакого понятия о чести! Анжелика опустила голову. Он был сокрушительно прав в своих рассуждениях, и ей было нечего ему возразить. Она развернулась, чтобы уйти, но он удержал ее. По его губам скользнула насмешливая улыбка. - Я не узнаю вас, мадам. Куда делась ваша настойчивость? Отчего вы так легко сдаетесь? Возможно, у вас найдется, что предложить мне, - и его рука властно обвила ее талию. - Нынешняя ситуация не располагает к подобного рода разговорам, - ответила Анжелика, вскинув на него глаза, потемневшие от волнения, как бушующий за бортом океан. Она была возмущена, шокирована его непристойным предложением, особенно после всех этих рассуждений о чести и достоинстве, о которых он говорил с такой неподдельной искренностью всего несколько секунд назад. - А к чему располагает? - вкрадчиво осведомился он, небрежно проводя кончиками пальцев другой руки по ее щеке. - К благоразумию, - Анжелика высвободилась из его объятий и, сделав несколько шагов назад, уперлась спиной в перегородку. - Похвальное качество, - охотно подтвердил Рескатор. - Жаль только, что женщины, подобные вам, им не обладают. - Почему вы так считаете? - она старалась говорить спокойно, но голос ее все равно предательски дрожал, выдавая смятение. - Потому что иначе вы не остались бы здесь со мной сейчас, - он немного помолчал, раздумывая. - Почему вы предупредили меня о бунте? - вновь спросил Рескатор, подходя к ней вплотную и отрезая все пути к отступлению. - Я... я не знаю, - прошептала она. - Прошу вас, отпустите меня. - Весь долгий путь от Ла-Рошели вы обдавали меня холодом и презрением, и тут такая трогательная забота! Вам не кажется это странным? - в его голосе вдруг послышалась затаенная нежность, а ладонь скользнула вверх по ее плечу и, слегка затрепетав, замерла у основания шеи. - Ответьте же, - он приподнял ее подбродок и заглянул в глаза. - Я не хотела, чтобы вас убили, - завороженная взглядом его черных глаз, сверкающих в прорезях маски, проговорила она. - Правда? Почему? - Рескатор приблизил свое лицо вплотную к лицу молодой женщины. Сейчас их разделяло всего несколько дюймов пространства, которое можно было преодолеть за долю секунды, и Анжелике внезапно захотелось, чтобы Рескатор поцеловал ее. Ей вспомнился недавний сон, в котором она куда-то мчалась, карабкалась по бесконечным отвесным трапам, раскачивающимся в ночной тьме, а деревянные ступеньки превращались под ее пальцами в твердые мужские плечи, за которые она в изнеможении цеплялась. И она знала, кому они принадлежали - ему, единственному мужчине, который мог бы стать для нее опорой, который мог бы спасти ее... Ноги ее ослабели, голова закружилась, и Анжелика поняла, что сейчас потеряет сознание. Она качнулась вперед и почувствовала, как Рескатор обнимает ее, крепко прижимая к себе. - Только не вздумайте падать в обморок, - услышала она его голос, в котором ирония переплеталась с неподдельной тревогой. Анжелика протестующе покачала головой, но даже это легкое движение вызвало у нее приступ дурноты. Господи, да что с ней творится?! Мир вокруг кружился, ее обступала ночь, как тогда, во сне, и только сильные руки, крепко, до боли, сжимавшие ее руки мужчины, удерживали ее на краю беспамятства. - Вижу, вы готовы пойти на что угодно, только бы не отвечать на мои вопросы, сударыня, - с этими словами Рескатор усадил Анжелику на стул и поднес к ее губам бокал с вином, который, словно по волшебству, оказался у него в руках. - Это, наверное, из-за качки, - она глотнула вина и закашлялась. В глазах у нее снова потемнело. - Вы так чувствительны, кто бы мог подумать... - задумчиво произнес он. - Право слово, все эти чопорные святоши-протестантки, которых вы навязали мне вместе с их мужьями-смутьянами и сопливыми детьми, вам и в подметки не годятся! Анжелика выпрямилась на стуле. - Оставьте ваш сарказм, сударь! Мы с вами сейчас оба не в том положении, чтобы оскорблять друг друга. - Несомненно, - кивнул Рескатор. - Я приношу вам свои нижайшие извинения, госпожа аббатиса, за неуместную в данной ситуации иронию. Вам уже лучше? Анжелика поднесла руки к вискам. - Немного. - Тогда, возможно, вы желаете уйти? Она сделала попытку встать, но тут же снова опустилась на стул. Ноги не держали ее. - Понятно, - усмехнулся он. - Вы отчаянно желаете покинуть общество презренного пирата, но ваше тело этому всячески противится. Возможно, вам стоит прислушаться к нему, сударыня? Что, если оно рассуждает более здраво, чем его хозяйка? - Когда вы так говорите, вы мне отвратительны, - поджала губы оскорбленная до глубины души Анжелика. - А если я заговорю по-другому? - Рескатор откровенно насмехался над ней. - Я не поверю ни единому вашему слову, - выпалила она. - Тогда зачем вы спасли мне жизнь? - он снова склонился над ней. - Учтите, я не отпущу вас, пока вы не скажете мне правду, - Рескатор сделал небольшую паузу. - И, возможно, мне придется прибегнуть к пыткам. С этими словами он обхватил ладонями бледное лицо молодой женщины, на котором еще явственно читались следы недавнего гнева, и прижался губами к ее губам...
Violeta: Надежда. - Хозяин прислал нас, чтобы защитить тебя и ребенка! - А почему меня надо защищать? - обернувшись, Анжелика увидела тех двух матросов, которые вместе с Никола Перро сопровождали ее в Ла-Рошель. - Стой смирно! В этот же момент ее крепко схватили за запястья. Раздался глухой стук. У ближайшего люка рухнул наземь часовой ларошельцев. И тут Анжелика увидела какое-то огромное необычное существо, похожее сразу на человека, на животное и на птицу. В неясном свете колыхался его плюмаж из красных перьев, на плечи свисало множество кошачьих хвостов. Взметнулась отливающая медью рука, и новый удар свалил второго часового. Анжелика не слышала, как появилось это существо, быстрое, как призрак. И вот уже отовсюду, перелезая через поручни, по палубе заскользили другие такие же молчаливые призраки. Как в кошмарном сне, Анжелика едва не крикнула, но ее опередили люди Рескатора. — Не кричи! Это индейцы, наши друзья! Один из них в акробатическом прыжке моментально очутился перед ней. Индеец размахивал широченной короткой саблей, украшенной красными перьями, а в другой руке держал нечто похожее на примитивный кастет: зажим с железным шаром. Прямо перед собой Анжелика увидела его лицо, словно вылепленное из красной глины и раскрашенное синими полосами. Матросы остановили его и что-то быстро объяснили, показав на Анжелику и дверь средней палубы, которую они охраняли. Индеец жестом дал знать, что все понял, и вернулся к сражавшимся. Послышались новые крики и выстрелы, затем протяжный вой и какой-то странный гам, как на ночной гулянке в портовой таверне. На палубе царило лихорадочное возбуждение. Через несколько минут Анжелика поняла: исход мятежа предрешен. Фортуна отвернулась от протестантов, их хрупкое превосходство рухнуло. На главную палубу доставили Маниго, Берна и их сообщников со связанными за спиной руками. Их небритые лица были бледны, как мел, одежда разорвана. Неожиданная атака индейцев, для начала забросавших их градом камней, застала мятежников врасплох и настолько деморализовала, что фактически они не успели оказать сопротивление. Страдальческие лица многих из них свидетельствовали о полученных ранах. Из тумана вышел Рескатор и остановился напротив пленников. Он стоял так непоколебимо, словно его угловатая фигура - квадратные плечи, талия, затянутая широким кожаным с металлическими вставками поясом, с которого свисали два пистолета в резных кобурах, длинные мышцы сухопарых бедер, обтянутых кожаными штанами - была высечена из черного камня. Поза его - слегка раздвинутые ноги, чтобы было удобнее держаться прямо на шаткой палубе, и руки за спиной - была позой судьи. - Ваша авантюра окончена, господа гугеноты, - сказал он. - Сожалею, что вы не смогли проявить свою доблесть в делах более для вас полезных. Вы посчитали врагами не тех, кого следовало, и даже не пытались распознать истинных друзей. Люди, подобные вам, часто совершают такие ошибки, за которые приходится дорого расплачиваться. Анжелика без всяких эмоций смотрела на своих бывших друзей и не испытывала к ним ни малейшей жалости. Более того, эти люди стали ей неприятны, хотя она нисколько не хотела, чтобы победа Рескатора повлекла за собой кровопролитие. Она слишком хорошо помнила недавний мятеж и ту кровавую жатву, которую он собрал. От воспоминаний, промелькнувших у нее перед глазами, Анжелику бросило в дрожь. Вот она бежит к каюте Рескатора, желая предупредить его о начавшемся бунте, вот в отчаянии стучит в запертую дверь, громко призывая его, вот он появляется на пороге - уже полностью одетый, подобранный, как зверь перед прыжком, с пистолетом в руке... Долгий взгляд, которым они обменялись тогда, был красноречивее всяких слов. "Спасайтесь, монсеньор, они скоро будут здесь", - едва успела выпалить она, и почти одновременно с этими словами где-то вдалеке прозвучал звук выстрела. "Уходите, - отрывисто бросил ей Рескатор. - Иначе они решат, что вы моя сообщница". С этими словами он захлопнул двери каюты, а Анжелика бросилась назад, на нижнюю палубу. Но, не пробежав и нескольких шагов, она столкнулась с Язоном, который всей своей тяжестью навалился на нее. — Пассажиры... напали на меня... в тумане... захватили верхнюю палубу… - Я знаю, - в отчаянии прошептала Анжелика, изо всех сил стараясь не дать ему упасть. - Это ваша вина, - он с трудом сфокусировал на ней взгляд помутневших в преддверии близкой смерти глаз и буквально выплюнул ей в лицо полные ненависти слова: - Будьте вы прокляты, чертова ведьма! Она в ужасе отпрянула от него, и капитан медленно, лицом вниз, осел на палубу. На спине у него расплылось большое темное пятно. Анжелика взглянула на свои руки - они были все в крови. Не помня себя, она снова бросилась бежать. Перед ее глазами разворачивалась ужасающая картина погрома, учиненного на корабле: свисали лохмотья разорванных парусов, упавшие реи, опутанные такелажем обломки фок-мачты придавали славному «Голдсборо» облик развалины, непоправимо изуродованной штормом. Ущерб от бури усугублялся последствиями недолгой, яростной схватки. Матросы без церемоний бросали за борт трупы убитых, которыми была усеяна палуба. Ей удалось проскользнуть назад незамеченной, но даже во взволнованном гомоне окружавших ее женщин и детей она различала команды, несущиеся с верхней палубы, звуки борьбы, отрывистый лай мушкетных выстрелов, и, прижимая к себе дрожащее тело Онорины, Анжелика горячо молила Бога о том, чтобы Рескатор остался жив. "Господи, не дай свершиться непоправимому. Иначе... иначе мы все погибнем..." Воспоминания так захватили ее, что молодая женщина не заметила, как к ней тихо подошел хозяин "Голдсборо". Отвесив ей преувеличенно низкий поклон, он проговорил: - Вы хотели попасть на острова, сударыня? Они перед вами, - Рескатор сделал широкий жест рукой. - Как только туман развеется, вы сможете насладиться их поистине невероятной красотой, - он немного помолчал, а после негромко добавил: - Вот оно, мое королевство - огромное, восхитительное. Времена года одевают его то в изумруды, то в золото. Море, на редкость синее, омывает его берега цвета утренней зари. - А как называется этот край? - пораженная до глубины души его полным лиричности тоном, что так не вязалась с угрожающим обликом флибустьера и его хриплым, надтреснутым голосом, проговорила Анжелика. - Голдсборо. Опершись на перила, он устремил взгляд вдаль, словно напрочь позабыл о своей собеседнице. А она смотрела на него жадно, неотрывно, силясь проникнуть за завесу той тайны, которая окутывала его. Ей хотелось подойти к нему, чтобы в его неиссякаемой силе найти опору для своей слабости, и в то же время она чувствовала, что он так же, как и она, нуждается в ком-то, кто разделит с ним тяготы и волнения этого путешествия. Он едва не лишился жизни, своего корабля, его друзья погибли, и Анжелика вдруг осознала, как он одинок. Один на ветру. Вот так же стоял он тогда на крутом берегу под Ла-Рошелью. Так одиноки бывают те, кто не похожи на других. И он нес это одиночество с той же непринужденной легкостью, с какой носил свой широкий черный плащ, тяжелые складки которого так красиво развевались на ветру. Набравшись смелости, она спросила: - Что вы собираетесь сделать с ними? - она кивнула на удаляющиеся в сопровождении конвоя фигуры бунтовщиков. — Сударыня, вы прибыли из Ла-Рошели, плавали по Средиземному морю, интересовались морской коммерцией. Поэтому вы должны знать законы моря. Какая участь ждет тех, кто во время плавания восстает против капитана и покушается на его жизнь? Их вешают без суда. Споро и высоко. Поэтому я их повешу. Он сказал это с полным спокойствием, но решение было бесповоротным. В ответ она наклонила голову. Горло ее перехватил спазм. - Я знаю, - сказала она глухим голосом, - их поступки заслуживают смерти. — Тогда почему вас так волнует судьба мятежников, если вы действительно осуждаете их предательство? - он испытующе взглянул на нее. - Возможно, вы беспокоитесь за судьбу кого-то конкретного, к кому испытываете нежную привязанность? - в его голосе отчетливо слышался сарказм. - Если бы все это было именно так, как вы говорите, - ответила она резче, чем ожидала, - разве бежала бы я к вам, рискуя быть застреленной в пылу схватки бунтовщиками и потерять расположение своих друзей, а особенно - своего якобы возлюбленного, чтобы предупредить вас об опасности? Губы Рескатора дрогнули в полуулыбке. - Вы правы, мадам, и я проявляю сейчас непростительную неблагодарность по отношению к вам, - он снял с головы шляпу и подмел перьями палубу перед ней. - Ведь я жив только благодаря вам, моя прекрасная спасительница! Анжелика закусила губу. Он снова издевался над ней! - Я беспокоюсь об их судьбе, потому что в свое время они спасли меня, а я помогла им покинуть Ла-Рошель, где их ожидала гибель, - запальчиво проговорила она. - Я жила среди них, мы делили хлеб. Если бы вы знали, какой несчастной я была, когда мэтр Берн приютил меня. В стране моего детства за каждым деревом, каждым кустом прятался враг, готовый на все, лишь бы погубить меня. Я превратилась в животное, которое беспощадно травили и предавали буквально все… - Мне знакомо подобное чувство, - неожиданно серьезно ответил он. - Но прошлые заслуги не оправдывают нынешние проступки. Вы - люди, за которых я несу ответственность на этом корабле, - должны подчиняться только тем законам, которые издаю я. Вам, как женщине, трудно понять, что дисциплина и справедливость должны уважаться, иначе воцарится анархия. На этой земле нельзя быть слабым. За всю свою полную опасностей жизнь я много раз убеждался в том, что слабость - причина тяжелых неудач и бесчисленных поражений. - Речь идет не о слабости, а о милосердии, - покачала головой Анжелика и, повинуясь порыву, положила руку ему на грудь, там, где билось сердце. - Я уверена, что в вас достаточно благородства, чтобы увидеть разницу. Вопреки ее ожиданиям, Рескатор не стал язвить в ответ. Он долго всматривался в ее глаза, а потом накрыл ее руку своей и слегка пожал ее. - Я обещаю подумать над вашими словами, сударыня, - проговорил он. - Но не думайте, что своими весьма спорными рассуждениями вы сможете как-то повлиять на мое решение в отношении этих смутьянов. - Я ни о чем подобном и не помышляю, - она опустила ресницы. - Но я не хочу больше смертей... Не хочу больше потерь, страданий и слез... Да, несколько лет тому назад я была полна ненависти. Но теперь я так не могу… Я не хочу больше зла. Зло - это смерть, а я... я люблю жизнь.
Violeta: Любовь. - Я искал вас, сударыня… - негромко произнес Рескатор, обращаясь к Анжелике, когда она распахнула дверь ему навстречу. Вместе с ней и Онориной в домике Кроули, самом благоустроенном, разместились госпожа Каррер со своими младшими отпрысками, вдова булочника с двумя маленькими сыновьями и трое детей Берна. Теперь все они с нескрываемым удивлением смотрели на застывшего, как изваяние, на пороге пирата и гадали, зачем он пришел сюда, да еще в такой поздний час. - Меня? - смешалась Анжелика, бросая быстрый взгляд на стоявших у нее за спиной женщин, которые тут же засуетились и удалились в соседнюю комнату под предлогом того, что им нужно уложить детей спать, но - Анжелика была в этом уверена! - даже оттуда с жадным вниманием прислушивались к их разговору. — Да, вас, как это ни странно, - Рескатор как-то напряженно улыбнулся, словно эти слова дались ему с большим трудом. - Пока вы были у меня на корабле, я по крайней мере всегда знал, где вас найти, но теперь, когда в вашем распоряжении целый континент, задача становится труднее. Анжелика засмеялась, но взгляд ее остался настороженным. - Могу я спросить, зачем вы меня искали, монсеньор? - Мне надо поговорить с вами, сударыня, - он небрежно бросил шляпу на грубо сколоченный стол, стоявший посреди комнаты, туда же отправились кожаные перчатки и тяжелый бархатный плащ. Анжелика внимательно рассматривала его. Сейчас, в тусклом свете камина, Рескатор казался ей каким-то другим, не таким, как прежде, и внезапно она поняла, что изменилось - исчезла черная сарацинская бородка, которая была такой же неотъемлемой частью его облика, как и кожаная маска с искусственным носом, доходившая до самых губ. Это был он и в то же время словно бы и не он. Черный шелковый платок, покрывавший его волосы и завязанный на испанский манер, вызвал в ее памяти какие-то смутные воспоминания, суть которых она никак не могла ухватить, а тонкий шрам, пересекавший левый уголок его рта и уходящий вверх, за край маски, и вовсе заставил ее сердце учащенно забиться. Анжелика поднесла руку к губам, на которых сейчас горел огнем тот единственный поцелуй, который запечатлел на ее устах Рескатор, когда она пришла к нему, чтобы передать требования бунтовщиков. Невозможно было передать словами, что она тогда почувствовала - страх от его близости сменился головокружительным восторгом от сладости этого поцелуя. До этого момента лишь одни мужские губы могли доставить ей подобное наслаждение, и Анжелика, до смерти напуганная тем, что минутная слабость может толкнуть ее в объятия человека, которого она совсем не знала, но которому была дана способность так ее околдовать, предпочла сбежать от него прежде, чем он поймет, что она уже готова сдаться... Рескатор тем временем подошел к очагу и подкинул в огонь полено. Анжелика, уняв дрожь в руках, переставила деревянную осветительную плошку, чтобы ее свет не падал на Онорину и Лорье. Чуть помедлив, она опустилась на камень у камина. Рескатор придвинул табурет и сел рядом, чуть позади нее. Зачем он пришел? О чем хотел поговорить с ней? Гадать было бесполезно... Сцепив руки на коленях, Анжелика неотрывно глядела на пляшущее в очаге пламя, но всем своим существом, всей кожей чувствовала - он здесь, рядом, и отчего-то это знание наполняло ее если не счастьем, то чувством, очень близким к нему. После поистине удивительного известия, что он помиловал бунтовщиков и предложил им стать колонистами на его землях, она и сама не знала, как относится к нему. Все ее прошлые представления о Рескаторе рушились, как карточный домик, и ее сердце, которое, как ей казалось, уже никогда больше не сможет оттаять, внезапно дрогнуло. - Вот вы и в Новом свете, сударыня Анжелика, - наконец проговорил он. - Да, монсеньор, и я благодарю Бога за то, что наше плаванье завершилось столь благополучно, - ответила она, бросив на него быстрый взгляд. - Да, я тоже. Хотя и предпочел бы, чтобы оно было менее драматичным, - усмехнулся Рескатор. - Но что есть наша жизнь, как не драма, состоящая из множества актов? Иногда она напоминает фарс, иногда - трагедию, но она была бы безумно скучна без резких поворотов сюжета, вы не находите? - Жизнь, увы, не баловала меня скучными и серыми буднями, потому я не отказалась бы для разнообразия от роли обычной женщины, досуг которой занят детьми и домашними хлопотами. Рескатор расхохотался. - Поверьте, эта роль не для вас! За вашим обликом добропорядочной мещанки в накрахмаленном чепце скрывается отчаянная авантюристка, жизнь которой подчинена порывам страсти и жажде приключений. Она покачала головой. - Это все давно в прошлом, монсеньор. Мое сердце желает только покоя. - Который вы намерены найти здесь, в Америке? Бросьте, этот край подходит для спокойной жизни не больше, чем вы - для роли скучной домохозяйки. Я вижу в ваших глазах огонь, который горит ярче, чем дрова в этом очаге. Он способен воспламенить все вокруг, если обращаться с ним неосторожно. Анжелика горько улыбнулась. - Тогда мне следует быть вдвойне благоразумней, чтобы не наделать глупостей, о которых я буду впоследствии сожалеть, - чтобы переменить тему, она поспешно произнесла: - Я слышала, вы скоро уезжаете в экспедицию вглубь континента. Это правда? - Да, через две недели, - согласно кивнул он. Эти слова пропастью разверзлись между ними, и Анжелика почувствовала, как все внутри нее сковало льдом, словно она находилась сейчас не у жарко натопленного камина, а в центре бескрайней снежной пустыни. Рескатор склонился к ней. - Вы чем-то расстроены? - его участливый тон никак не вязался с легкой усмешкой, блуждающей по его губам. - Нет, монсеньор, - она сжала ладони на коленях так, что побелели костяшки пальцев. - Я просто немного устала. Он взял ее руку и задумчиво посмотрел на нее. Маленькая, хрупкая - она лежала на его ладони, длинной и твердой, и чуть заметно дрожала, похожая на испуганную пленницу. - Я вижу, - тихо проговорил он. - Вы безумно устали, сражаясь в одиночку против всего мира - без опоры, без надежды, без любви... Анжелика осторожно высвободила руку и отвернулась, тщетно пытаясь скрыть от него наворачивающиеся на глаза слезы. - Наверно, я обречена на одиночество, - прошептала она. - Я несу боль и страдания тем, кого люблю, и все они покидают меня один за другим, оставляя в душе незаживающие раны. Я не знаю, зачем вы пришли сегодня ко мне, но знаю, что совсем скоро и вы уйдете, а мой мир снова рухнет... - Вы ошибаетесь, - с каким-то странным пылом произнес Рескатор. Она услышала, как он встал со стула и стал мерять шагами комнату. - Вы будете удивлены, насколько вы ошибаетесь, - донеслись до нее его слова, которые буквально ошеломили ее. - С тех пор, как вы ступили на мой корабль, все мои мысли устремлены к вам. Все катится к черту, идет наперекосяк, а меня волнует только ваша улыбка, ваш взгляд, ваши слова, обращенные только ко мне. И тот поцелуй, - он остановился у нее за спиной, и она почувствовала на себе его взгляд, от которого по всему ее телу прошла обжигающая волна. - Почему вы убежали тогда? Вас испугал мой порыв? Или же моя близость была вам неприятна? - Рескатор снова опустился на табурет около нее. - Если так, то почему предупредили меня о бунте? - он рывком развернул ее к себе. - Отвечайте же! Клянусь, ваше молчание для меня хуже дыбы палача! Скажите, наконец, кто я для вас? Анжелика мужественно выдержала его лихорадочный, горящий каким-то мрачным огнем взгляд и тихо произнесла: - Вы для меня незнакомец, монсеньор. Но почему-то я ощущаю какую-то странную, нерасторжимую связь между нами, - она вздохнула и опустила глаза. - Тогда, когда я бежала к вам, чтобы предупредить об опасности, я молилась Богу, чтобы вы остались живы. Не знаю почему, но мне было бы невыносимо больно потерять вас. - Тогда наши чувства в отношении друг друга совпадают, - задумчиво проговорил Рескатор, а его ладонь ласкающим движением коснулась скрученных жгутом волос на ее затылке. - Мне тоже было невыносимо больно, когда я узнал о вашей смерти в пустыне. Настолько больно, что я навсегда ушел со Средиземного моря, чтобы его ослепительная лазурь не напоминала мне больше о бездонной глубине ваших глаз... - Поэтому вы приехали в Ла-Рошель? - пронзенная внезапной догадкой, воскликнула Анжелика. - Вы узнали от Роша о том, что я жива? Это просто невероятно! - Я склонен считать, что само Провидение вернуло мне вас, - уклончиво ответил он. - Но вы же меня совсем не знаете, вы видели меня всего один раз, в батистане, - пробормотала она, тщетно пытаясь собраться с мыслями, и ее речь вдруг сделалась сбивчивой и сумбурной. - Да и после того, как я сбежала от вас и стала причиной пожара на вашем корабле... Господи, да вы же должны меня ненавидеть! Я уже не говорю о той неприятной истории, которая произошла недавно на "Голдсборо"... - Анжелика прижала руки к пылающим щекам. - Почему же тогда вас так потрясла весть о моей смерти? Почему вы поспешили ко мне на помощь, рискуя головой? Почему взяли на борт моих друзей, которые отплатили вам черной неблагодарностью? - Почему я не сбежал той ночью в Сен-Жан-де-Люзе от королевской полиции, прибывшей арестовать меня? - в тон ей проговорил Рескатор. - Если вспомнить, сколько несчастий я претерпел из-за вас, моя дорогая, трудно поверить, что я не держу на вас обиды. Но я не могу обижаться на вас. В его голосе было столько затаенной страсти, что Анжелика на миг обомлела. А потом до нее дошел смысл только что произнесенных им слов. Как безумная, она стала жадно всматриваться в глаза Рескатора, в которых плясали отблески от пылающего в очаге огня, и наконец выдохнула: - Это вы! Анжелика протянула руку к разделявшей их кожаной маске, желая как можно скорее убрать эту последнюю преграду между ними, чтобы увидеть лицо того, кого она столько лет оплакивала и искала. Мечта, так долго жившая в ее душе мучительным воспоминанием, бесплотным призраком, наконец обрела свое воплощение в мужчине, сидящем сейчас рядом с ней. Стены, самые непреодолимые, из-за которых она тщетно звала его, ломая руки, те стены, имя которым - разлука и смерть, наконец рухнули. И от той полноты чувств к нему, в которых она уже не боялась себе признаться, и от осознания того, что они взаимны, все ее существо охватило безудержное ликование...
Violeta: Дамы, всегда интересовало, а был ли смысл Рескатору раскрываться? Ведь, по сути, он ничего от Анжелики не узнал на протяжении всего плавания. Он мог так же наблюдать за ней, тянуть инфу из Берна, строить свои умазаключения и в итоге прийти к выводу, что ничего не понимает в женщинах, а в своей жене - в особенности . Из этих предпосылок и родился фик. Точнее, приснился - мне его оставалось только записать И да, я помню про "Волею судьбы", три страницы уже написано
Клеманс: Идеально! Нет, вот честно, все идеально. Диалоги, поступки, реакции, эмоции. Никаких глупых обмороков, горьких упрёков и слез в подушку. Какие интересные, логичные и красивые сны вам сняться)) Спасибо за фанфик. И в ожидании новой главы "Волею судьбы".
Violeta: Клеманс пишет: Идеально! Нет, вот честно, все идеально. Диалоги, поступки, реакции, эмоции. Никаких глупых обмороков, горьких упрёков и слез в подушку. Спасибо, сцена узнавания в каноне всегда мне не очень нравилась, хотелось, чтобы Анж узнала его сама. И чтобы это узнавание принесло ей счастье, а не горе, чтобы она увидела не пирата, которым стал ее муж, а в пирате разглядела благородство натуры, присущей Жоффрею. Как то так... Клеманс пишет: Какие интересные, логичные и красивые сны вам сняться)) Мне снились, скажем так, отдельные картинки, которые внезапно объединились общим сюжетом. Я утром встала и сразу села за комп, чтобы не расплескать то настроение, в котором находилась. Где-то за час-полтора набросала общую канву и потом, с помощью моего любимого редактора, довела текст до ума. И хоть между ГГ еще не все выяснено и существуют острые вопросы, которые требуют решения, все же их любовь важнее всего. И именно это я хотела показать. Надеюсь, что все получилось.
Жаклин де ла Круа: Тем интереснее будет домыслить острые вопросы, возникшие между героями. А за работу огромное спасибо! Доставила мне невероятное удовольствие! А какие метафоры, какой слог! И какой Рескатор!
japsik: Вау! Прочла на одном дыханиии! Неудивительно, что это вам приснилось, ибо слишком красиво, чтобы быть правдой Действительно, здорово написано, диалоги шикарные и финал, вообще сказочный, но именно сказочный все-таки для меня. Может и не было смысла Рескатору колоться, но он бы просто не выдержал столько времени терпеть, и это нормально, потому что он - живой человек. И как бы мне ни понравился ваш финал, все-таки более жизненно при таком раскладе ему получить оплеуху, а не ликование в ответ, так уж мы устроены, сначала кричим и ругаемся, а потом жалеем и плачем. Но прочла, повторюсь, с огромным удовольствием, спасибо!
Анна: Как здорово! Отличные зарисовки, видно развитие чувств, сближение, и, наконец, узнавание. Прекрасный фик
МА: Violeta Мне очень понравилось, намного больше, чем канон. Хотя это всегда был один из самых любимых томов. Да, Вы правы, читатели и описываемая автором любовь заслужили, чтобы узнавание принесло ей счастье, а не горе, чтобы она увидела не пирата, которым стал ее муж, а в пирате разглядела благородство натуры, присущей Жоффрею. Если ожидание продолжения "Волею судьбы" дарит такие прекрасные подарки, то не грех и ещё подождать, но я надеюсь на Ваше снисхождение к своим читателям, а потомуожидание не будет слишком долгим Ещё раз спасибо за Ваше творчество!
Violeta: Анна japsik Жаклин де ла Круа Клеманс Спасибо, девочки japsik пишет: Действительно, здорово написано, диалоги шикарные и финал, вообще сказочный, но именно сказочный все-таки для меня. Знаете, в жизни хочется сказки. И иногда она даже происходит вопреки всему. Ведь, если все подгонять под логику, то не останется места чувствам, безумствам, порывам... И конечно же, несомненно, Анж и Жоффрея ждет разговор - длинный, долгий, трудный, со взаимными упреками и претензиями. Но вот прямо сейчас, в этот момент Анж счастлива - оттого, что ее одиночество кончилось, что она нашла того, кого столько лет оплакивала, что он - человек, в которого она тайно влюблена, но которому не смеет показать свое чувство. Думаю, окажись я в подобной ситуации, меня сначала затопило бы безграничное счастье, а уж потом пришло в голову предъявлять вполне закономерные претензии. И самое главное - не будет этого жестокого испытания детьми, это же ужас просто, если честно. japsik пишет: Может и не было смысла Рескатору колоться, но он бы просто не выдержал столько времени терпеть, и это нормально, потому что он - живой человек. Ну плыли они от силы месяц, ну видел он ее раз в день на палубе с ее дочкой - вспомним, что он сначала был раздражен, рассержен, но потихоньку принимал сложившуюся ситуацию, пока не решил вернуть Анж перед бурей. Грубо говоря, все плаванье они дичились друг друга. А так у него было время приглядеться к ней, поспрошать Берна, еще кого из гугенотов, поразмышлять... Ну и прийти наконец к мысли, что да, она та самая, эх, маску долой! Еще раз спасибо за отзывы!
Violeta: МА пишет: Если ожидание продолжения "Волею судьбы" дарит такие прекрасные подарки, то не грех и ещё подождать, но я надеюсь на Ваше снисхождение к своим читателям, а потомуожидание не будет слишком долгим О, как приятно, спасибо! Подолжение в работе, 3 страницы есть.
Florimon: Violeta, да, безумно красивый и романтичный фанфик. Читаешь и просто млеешь от такой красотищщщи
List: Violeta, я в восторге!!! А ведь я думала, что не может быть просто радости после стольких лет и стольких обид! Violeta пишет: Знаете, в жизни хочется сказки. Я согласна! Повторюсь, у меня не так давно после 12 лет воскрес ну.. скажем так.. Филипп, что ли))). И все время, пока я общалась с ним удаленно, пока ехала на встречу, я думала только об одном - ну почему, елки зеленые, ты просто не можешь порадоваться, что с человеком все в порядке?? Почему, действительно хочется дать оплеуху, орать, ругаться, вместо того чтобы просто: "о, с тобой все в порядке, как хорошо! Как бы дорого я дала, чтобы просто такое почувствовать!" Хотя, может, потому что был Фил...))) Мне всегда нравился замысел Рескатора - у изголовья, когда выспится и отдохнет, чтобы просто обнять и улыбнуться. Потому что ведь это действительно чудо, это победа, это радость, это как рассвет в Крыму! А то, КАК он маску снял на корабле, мне казалось это уже от бессилия, от усталости, от злости... Даже с учетом того, что он достаточно побит жизнью, думаю, граф бы мог оформить узнавание несколько иначе. На это его "волшебниковости с пряниками" хватило бы. Если б верил, что он ей не безразличен, если б осознавал, насколько она ему дорога. Но самая моя любимая сцена, когда Анж его предупреждала о мятеже, как в дверь стучала и Язона подхватывала. Я просто это вижу. Violeta
Violeta: Florimon пишет: Violeta, да, безумно красивый и романтичный фанфик. Читаешь и просто млеешь от такой красотищщщи Муррси List пишет: Violeta, я в восторге!!! А ведь я думала, что не может быть просто радости после стольких лет и стольких обид! Знаете, наверное может. Воспоминания о тулузском периоде у Анж были самые идиллистические, Жофу она идеализировала, долго и отчаянно искала, и вот теперь, узнав, что он и Рескатор, которого она уже воспринимает не только как пирата, но и как очень даже хорошего человека, не лишенного благородства, и к которому ее тянет - одно и то же лицо, какая у нее может быть реакция? Радость, облегчение, ликование наконец. Да и весь разговор перед узнаванием идет в таком ключе, что она ждет от Рескатора каких-то шагов, она уже не думает, что он хочет сделать ее просто своей любовницей, она видит его волнение. Предъявлять претензии они, несомненно, будут, но позже. И претензии уже не будут идти в том ключе, как на "Голдсборо", когда они хотели побольнее ударить друг друга. Теперь они оба знают, что дороги друг другу, и что все рано или поздно разъяснится. List пишет: Я согласна! Повторюсь, у меня не так давно после 12 лет воскрес ну.. скажем так.. Филипп, что ли))). И все время, пока я общалась с ним удаленно, пока ехала на встречу, я думала только об одном - ну почему, елки зеленые, ты просто не можешь порадоваться, что с человеком все в порядке?? Почему, действительно хочется дать оплеуху, орать, ругаться, вместо того чтобы просто: "о, с тобой все в порядке, как хорошо! Как бы дорого я дала, чтобы просто такое почувствовать!" Хотя, может, потому что был Фил...))) Да, тут от человека многое зависит. Я, когда муж приезжает после рейса, такое счастье испытываю, что наверно все ему готова простить и забыть, лишь бы этот момент встречи длился подольше. А потом да, могу прикопаться к чему-нить, но это уже потом List пишет: Мне всегда нравился замысел Рескатора - у изголовья, когда выспится и отдохнет, чтобы просто обнять и улыбнуться. Потому что ведь это действительно чудо, это победа, это радость, это как рассвет в Крыму! А то, КАК он маску снял на корабле, мне казалось это уже от бессилия, от усталости, от злости... Даже с учетом того, что он достаточно побит жизнью, думаю, граф бы мог оформить узнавание несколько иначе. На это его "волшебниковости с пряниками" хватило бы. Если б верил, что он ей не безразличен, если б осознавал, насколько она ему дорога. Именно так. Но Жофа был сбит с толку ее незаконным ребенком, теплым отношением к Берну, он злился, негодовал, и в итоге вышло то, что вышло. List пишет: Но самая моя любимая сцена, когда Анж его предупреждала о мятеже, как в дверь стучала и Язона подхватывала. Я просто это вижу. Ага, я тоже прям как кино во сне посмотрела, правда, из кусочков
полная версия страницы