Форум » Творчество читателей » Что вы знаете о любви? 2 » Ответить
Что вы знаете о любви? 2
Светлячок: Перечитала я наши претензии к Пейраку, накомментировала кучу всего на его счет на фикбуке и все это время варила свое видение снятия маски. Как бы мне хотелось? Чтобы вот поменьше оскорблений, непонятных претензий и ненужных оправданий. А при работе над фанфиком Violeta "Через океан" напало на меня вдохновение (ей отдельное спасибо за помощь ), и написалась эта сцена. Не знаю, выльется ли она в полноценный фанф, я очень боюсь ввязываться в длинные работы, но пока попробую выдать свою версию плавания нашей сладкой парочки . Я думаю, что все в разговоре Анжелики и Рескатора пошло не в ту степь с того момента, как она заявила о том, что выходит замуж за Берна. Тогда-то Остапа Пейрака и понесло , вот я и подумала, а что, если... События начинаются с того момента, когда Анжелика получила приглашение от Рескатора провести ночь в его компании (то есть перед первой бурей, после которой и состоялось по канону снятие маски), только чуточку раньше, пока солнце полностью не зашло ________________________________________________________ Часть 1. [more]Когда Анжелика поднималась по ступенькам трапа на ют, в мыслях у нее царил такой же хаос, как и на море. Подобно клокочущим вокруг корабля косматым пенистым валам, в ее душе бушевали самые противоречивые чувства. Прошло уже почти восемь суток с тех пор, как они покинули Ла-Рошель, взяв курс на запад, а она все еще не дала ответа мэтру Берну. И ничего не происходило... Мир, ограниченный для нее теперь бортами "Голдсборо", словно погрузился в спячку, укачиваемый неспешным ходом корабля. Минуты перетекали в часы, часы - в дни, а Анжелика все продолжала ждать. С самого первого раза, когда она ступила на палубу этого судна, она не переставала размышлять над теми чувствами, которые внушал ей Рескатор, и то отчаянно желала его увидеть, то, напротив, страшилась этой встречи. А он, словно догадываясь о ее смятении, больше не искал ее общества. После того, как она твердо решила, что ей следует остерегаться как его, так и своих собственных порывов, его исчезновение, казалось, должно было принести ей облегчение. Однако вместо радости Анжелика ощущала беспокойство. Капитана почти совсем не было видно. Только когда в отведенные для прогулок часы пассажиры выходили на палубу, им порой случалось заметить вдалеке, на юте, его силуэт в темном, развеваемом ветром плаще. И вот теперь он позвал ее, передав послание через своего друга - арабского врача Абд-эль-Мешрата. Анжелика не смогла бы ясно описать то, что она сейчас чувствовала: гнев из-за услышанной просьбы провести ночь с капитаном; тревогу от того, как на эти слова отреагировали ее друзья-гугеноты и в особенности мэтр Берн; и какое-то лихорадочное нетерпение, в котором она стыдилась признаться самой себе, оттого, что была рада вновь увидеться с Ним... Надежда то и дело уступала место страху, и тот вдруг начинал сдавливать ее грудь, словно тисками. Сейчас что-то произойдет! Что-то ужасное, сокрушительное, от чего она уже вовек не оправится… В сопровождении чёрного, как ночь, мавра Анжелика вновь оказалась в апартаментах капитана, где вечером, после отплытия из Ла-Рошели, она пришла в себя на восточном диване. В сгущающихся вечерних сумерках тускло поблескивали золотом мебель и украшающие капитанскую гостиную безделушки, но их очертания уже тонули во тьме. В воздухе был разлит какой-то приятных запах, в котором Анжелика не без волнения узнала аромат духов, исходивший от одежды Рескатора. Видно, он сохранил эту свою утонченную средиземноморскую привычку, как сохранил пристрастие к кофе, коврам и диванам с шелковыми подушками. Хозяин этих роскошных покоев стоял, склонившись над большим столом, который был заставлен различными приборами, песочными часами и замысловатыми блестящими инструментами, среди которых стопками лежали многочисленные карты, свертки и раскрытые книги. Венецианские светильники с красными стеклами и золотыми подвесками, освещавшие мужчину с обеих сторон, придавали его фигуре особое величие, и Анжелика в который раз подумала, что он и впрямь какое-то особое, необыкновенное существо. Иначе как объяснить то волнение и даже некоторый страх, которые она испытывала при каждой встрече с ним? - Вот и вы мадам, - улыбнувшись уголком рта, проговорил пират, оторвавшись от своих записей. - Я позвал вас, чтобы поговорить об одном важном деле, - мужчина учтивым жестом предложил Анжелике сесть. Его дружелюбная улыбка и тон, лишенный привычного сарказма, сбили женщину с толку. Она пришла сюда, чтобы дать отпор этому возомнившему о себе невесть что пирату, но никак не рассчитывала на столь любезную встречу. Важное дело? Вся ее злость вмиг куда-то улетучилась, уступив место женскому любопытству. - Я слушаю вас, монсеньор, - ответила она, присаживаясь на краешек кресла, стоявшего около стола с привинченными к палубе ножками. Рескатор вновь склонился к разложенным на столе бумагам. - Поскольку море сейчас неспокойно, и каждый день может стать для нас последним, я решил не стоять на пути у двоих влюблённых и готов выполнить вашу просьбу, - он пробежался глазами по строкам. - Согласно моим расчетам, вскоре нас ожидает весьма увлекательная встреча с морской стихией, поэтому нам стоит поторопиться. Что вы думаете о том, чтобы провести церемонию через два дня? - он поднял на неё свои чёрные глаза, в которых блеснули насмешливые искорки. - Церемонию? - непонимающе переспросила она. О чем это он? - Как? Неужели вы забыли о том, что собираетесь связать себя узами брака с мэтром Берном? - с наигранным изумлением проговорил пират. - Смею вам доложить, что ваш жених весьма нетерпелив, сударыня. Накануне он заявился ко мне без приглашения и потребовал, чтобы я поженил вас как можно скорее. Разве вы не в курсе своего предстоящего замужества? - его губы растянулись в ироничной улыбке. Анжелику бросило в жар. Так значит, не дождавшись ее ответа, мэтр Берн начал действовать, решив все за неё?! И он даже не соизволил сказать ей, что уже поговорил об этом с капитаном корабля! Будто не замечая ее состояния, Рескатор продолжал: - Признаюсь, эта новость была для меня полной неожиданностью, учитывая, что... - мужчина несколько помедлил, скользнув по Анжелике красноречивым взглядом, - за вами числится должок. Ну да ладно, - преувеличенно горестно вздохнул он, - кто я такой, чтобы решать судьбу чужого счастья... Так что вы думаете по поводу предложенной мною даты, мадам, дотерпите до послезавтра? - Послезавтра? - в замешательстве пробормотала Анжелика. Она была застигнута врасплох. В глубине души она понимала, что мэтр Берн поступил так, чтобы оградить ее от приставаний этого ренегата, ведь торговец давно заметил, что эти двое крепко связаны какой-то общей тайной. Ей даже пришлось рассказать унизительную правду о своих злоключениях на Средиземном море, чтобы заверить гугенота в том, что она не является любовницей хозяина "Голдсборо". Но сейчас Анжелика была ошеломлена тем, что мужчины сговариваются о ее судьбе за ее спиной. - А зачем тянуть? - вывел ее из раздумий хриплый голос капитана. - Куда подевалась ваша решительность, госпожа Анжелика? - насмешливо осведомился он, выпрямившись и выйдя из-за стола. Теперь Рескатор возвышался перед ней, словно могучая скала, облокотившись о край столешницы и скрестив руки на груди. - Или вы передумали? А может, мэтр Берн просто недостаточно хорош для вас? - с этими словами он склонился к ней, нависая, как большая хищная птица, преследующая свою жертву и готовая в любую минуту кинуться на добычу. Анжелика вздрогнула, увидев прямо перед собой его кожаную маску с искусственным носом, походившим на клюв, и алмазно-твердый, невыносимо пронзительный взгляд, сверкавший из-за прорезей этой маски. Рескатор коснулся рукой ее щеки и мягким, но властным движением приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него. - Трепещет ли ваше сердечко, когда он смотрит на вас? - пират улыбался, пристально всматриваясь в бледное лицо Анжелики, в ее большие зеленые глаза, расширившиеся сейчас от удивления и растерянности. - Пробегает ли дрожь по вашей прекрасной коже, когда он касается вас? - тихо продолжал мужчина, медленно проводя пальцами по изящной шее и скользя по тонкой ключице. Анжелика сидела, словно заворожённая. Слова и прикосновения Рескатора окутывали ее, подобно шелковому кокону, мягко, но настойчиво, и она была не в силах пошевелиться. Взгляд его горящих черных глаз притягивал, а прикосновения умелых рук заставляли кровь быстрее мчаться по венам. В нем была неодолимая магнетическая сила, и несколько мгновений женщина была не в силах отвести глаза, точно птичка под взглядом змеи. - Кружится ли ваша голова, когда он целует вас? - и вот уже его губы оказались в опасной близости от ее губ. Как она ни старалась совладать с собой, ее тело отказывалось подчиняться разуму. Пока Рескатор не касался ее, Анжелика еще могла ему противиться, но теперь, почувствовав себя в его власти, она смешалась. Какое-то странное волнение охватило ее. Она так давно не ощущала ничего подобного… Она говорила себе: «Это страх», но то был не страх... Впервые после долгих лет одиночества и тоски по любви, Анжелика с удивлением почувствовала отголоски зарождавшегося желания, и ее сердце учащенно забилось. - Как думаете, что подумал бы ваш жених, если бы сейчас увидел нас вместе? - вкрадчиво спросил Рескатор, опаляя ее губы своим дыханием. Надломленный приглушенный голос пирата заставил женщину вынырнуть из забытья. Что с ней происходит? Анжелика в ужасе отшатнулась от него, вцепившись руками в подлокотники кресла. Она была сама не своя и снова попалась в ловушку, расставленную этим искусителем, ловко играющим на чужих слабостях! Он в очередной раз посмеялся над ней, а она в очередной раз купилась на его уловки. - Мой... - отчего-то она не могла произнести этих слов "будущий муж". - Мэтр Берн - мой лучший друг, и он самый честный и благородный человек на этом корабле! - с вызовом ответила Анжелика, стараясь унять колотящееся в груди сердце. - Так вы выходите за него замуж, потому что он ваш друг? Какая прелесть! Видимо, я недооценивал сокрушительную силу дружбы и поистине непостижимые глубины благородства этого унылого торговца, - парировал Рескатор, выпрямляясь. - А как же любовь, мадам? Или она ничего для вас не значит? Обида и злость, словно проснувшийся после долгой спячки вулкан, заклокотали в Анжелике с неистовой силой оттого, что кто-то посмел усомниться в ней, в ее способности любить и отдавать любви всю себя без остатка, бороться за нее, не жалея сил и даже самой жизни. Как мог этот чёрствый, словно камень, человек судить ее? Ее, чья жизнь была посвящена любви, которая не раз помогала Анжелике вырваться из костлявых лап смерти, когда, казалось, на спасение не было ни единого шанса; когда разъедающая душу пустота заполняла ее изнутри, заставляя захлёбываться тоской и отчаянием. - Что вы, подлый пират, знаете о любви?! - в сердцах бросила она Рескатору, вскочив на ноги. - Разве вы любили когда-нибудь? Она с вызовом взглянула ему в глаза, готовая, словно волчица, броситься на охотника, чтобы защитить своё дитя, как вдруг взгляд мужчины, стоявшего перед ней, из насмешливого стал серьёзным. Он пристально смотрел на Анжелику, и лишь плеск волн, мерно бившихся о борт корабля, нарушал эту гнетущую тишину. - Любил, - после некоторого молчания произнёс он одними губами. - Свою жену. В его хриплом голосе женщине почудились нотки горечи. Резко развернувшись, Рескатор подошел к шкафчику в глубине салона и открыл дверцу. Анжелика, ожидавшая яростной схватки и язвительных препирательств, была обескуражена его признанием. Она смотрела на крепкую спину мужчины, его широкие плечи, обтянутые бархатным камзолом, и не знала, что сказать. - У вас есть жена? - изумленно проговорила она, опускаясь в кресло, и в этот миг ей показалось, что пират вздрогнул. Или это отблески от тусклого, чуть дрожащего от качки света ламп играли с ее сознанием? Комната уже полностью погрузилась в полумрак, и это придавало их беседе оттенок немного таинственный и даже отчасти зловещий. Теперь, когда Рескатор отошел от нее на некоторое расстояние, Анжелике показалось, что он не человек, а какой-то мрачный, темный призрак, пришедший, чтобы повергнуть в смятение ее душу. - У меня БЫЛА жена, - с нажимом поправил ее Рескатор, не оборачиваясь. Анжелика во все глаза смотрела на этого сильного, загадочного мужчину и никак не могла поверить в правдивость его слов. Неужели он способен любить? Перед ней вдруг явственно предстала картина их первой встречи в батистане: его чарующий голос, нежные руки, его заботливый и вместе с тем изучающий взгляд. Тогда он был совсем другим, не таким, как сейчас, и отчего-то казался ей очень близким. Несмотря на то, что он был для нее незнакомцем с закрытым маской лицом, Анжелика чувствовала себя в безопасности в его объятиях, словно он был не хозяином, купившим ее за огромную сумму на торгах, а волшебником, в чьих силах было подарить ей новую жизнь. Пират медленно повернулся к ней и протянул молодой женщине бокал с вином. Ни словом, ни жестом он не выдал своих истинных чувств, и лишь жесткая кожаная маска знала, как от волнения расширяются крылья его носа, и хмурятся брови, сурово сходясь к переносице. Каким был этот грозный мужчина в любви? Безусловно, слава о нем, как о ценителе женской красоты и обладателе самых прекрасных одалисок Средиземноморья, была известна Анжелике, но не было ли это искусно разыгранным спектаклем, призванным скрыть неспособность Рескатора забыть ту, чей образ, похоже, до сих пор преследовал его? Анжелика вспомнила, как в первый вечер их путешествия, когда она на палубе схватилась за его бархатный камзол, ее рука ощутила под тканью не живое человеческое тело, а некую твердую оболочку. "Неужели и его сердце, подобно телу, заковано в латы?" - подумала она тогда. Неожиданно перед внутренним взором Анжелики предстал тот, другой, который некогда смог завладеть всеми ее мыслями, как сейчас Рескатор, такой же надменный и неприступный - Филипп де Плесси-Бельер, ее второй муж, этот прекрасный бог войны Марс с его холодным и нарочито безразличным взглядом светло-голубых глаз. Ах, Филипп, как он злился на неё за тот гнусный шантаж, как боролся со своими чувствами, как не хотел покориться ей, но в конце концов больше не смог противиться, впустив любовь в своё жестокое сердце! Филипп... бедный Филипп. Он ненавидел ее до любви... Время шло, никто из них не произносил ни слова, и в наступившей тишине Анжелика вдруг явственно различила похожий на душераздирающее стенание вой ветра в вантах и парусах, и этот тоскливый звук мучительной болью отозвался в ее сердце. "Все сильные мужчины становятся беспомощными перед чарами любви. Одни теряют душу, а другие - жизнь". - Что с ней случилось? Она умерла? - слова слетели с губ прежде, чем Анжелика осознала их бестактность. - В некотором роде, - спокойно ответил Рескатор. - Много лет назад. - Простите.., я не хотела... - она опустила глаза, коря себя за несдержанность. - Пустое, - перебил ее мужчина. - Она предала меня и, как оказалось, никогда не любила, - Рескатор не отрывал своих чёрных глаз от лица Анжелики. - Я хотел бы поднять этот бокал за верность, сударыня, вы не против такого тоста? Опрокинув в себя вино, пират вновь испытующе посмотрел на нее и вдруг неожиданно спросил: - А вы когда-нибудь предавали, мадам? Его взгляд словно прожигал ее насквозь, и ей стало тяжело дышать. Анжелика сделала слишком большой глоток из своего бокала и тут же закашлялась. - Осторожно, моя дорогая, не пейте все залпом, - ухмыльнулся он. - Это вино очень опасно, оно легко развяжет вам язык и заставит рассказать мне все ваши самые сокровенные тайны. Ну, это уже было слишком! Анжелика выпрямилась в кресле, готовая вновь сцепиться с ним не на жизнь, а на смерть. Тот краткий миг, когда он показался ей другим, настоящим, уже миновал, словно его и не было вовсе. - Мне нечего бояться, монсеньор, - сбросив оцепенение, твёрдо ответила она. - Я всегда была честна с теми, кто мне дорог. - Ну надо же! Кто бы мог подумать, что женщина, подобная вам, будет с таким апломбом рассуждать о честности! - проговорил пират и расхохотался. - И как ваш будущий муж, господин Берн, воспринял новость о том, что ему в супруги достанется жена сожжённого колдуна, вдова маршала, фаворитка короля Франции, наложница султана?.. Я никого не забыл? Право, же, вы истинный образец преданной женщины, - проговорил он между двумя взрывами хриплого хохота, от которого Анжелике сделалось не по себе. Она смертельно побледнела. Ей показалось, что дыхание ее вот-вот остановится, и она с трудом нашла в себе силы поставить дрожащей рукой бокал на стол. - Да как вы смеете? - голос ее звучал спокойно, но Анжелику буквально трясло от едва сдерживаемой ярости. Как же она ненавидела его в этот момент! За его оскорбительные намеки, за эти несправедливые слова, брошенные ей в лицо, за свою предательскую слабость к нему, за то, что так долго мечтала об этом загадочном человеке, как о герое сказок тысячи и одной ночи, а сейчас перед нею стоял банальный пират, в котором не было ни капли уважения к ней... - Вы ничего не знаете обо мне! Вы ничего не знаете о моей жизни, не знаете, при каких обстоятельствах я познакомилась с мэтром Берном... - она захлёбывалась словами, но не могла сдержаться. Анжелика знала, что не должна была говорить этого, никому и никогда, но была не в силах остановиться, словно это признание могло навсегда разорвать ее связь с прошлой жизнью. - Как я выживала после смерти первого мужа, лишившись всего. Вы не знаете, как залечивала раны от побоев второго, а король... - Мадам, только не говорите мне, что и его величество жестоко обращался со своей любовницей, поднимая на неё руку! - иронично перебил ее Рескатор. Анжелика задохнулась, словно от пощёчины. Ее душу переполняли ярость, обида и гнев. Слезы подступали все выше и тугим комком стояли в горле. Сама не зная почему, она хотела доказать этому пирату, что он заблуждается на ее счёт, хотела раз и навсегда покончить с тенями из прошлого, которые настигли ее даже здесь, в бескрайнем океане. Она не позволит им последовать за ней туда, в новые земли, в новую жизнь! Она чувствовала, что именно сейчас, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные. Анжелика вскочила и принялась остервенело, всеми десятью пальцами рвать шнуровку своего корсажа, распустила ее, стянула книзу рубашку и обнажила плечо. — Смотрите! Смотрите, что слуги короля сделали с его так называемой любовницей! — выкрикнула она. — Они заклеймили меня королевской лилией! Рескатор встал и подошел к ней. Он осмотрел след от раскаленного железа с вниманием ученого, исследующего некую интересную редкость. При этом он ничем не выказал чувств, которые вызвало у него ее признание. — В самом деле, — сказал он наконец. — А гугеноты знают, что приютили у себя висельницу? Анжелика уже жалела о своем необдуманном поступке. Палец Рескатора как бы между прочим гладил маленький, жесткий шрам, но даже от одного этого легкого прикосновения ее бросало в дрожь. Она попыталась было вновь стянуть на себе рубашку и корсаж, однако он удержал ее, крепко стиснув ее руки выше локтей. — Они знают об этом? — Один из них знает. — Во французском королевстве клеймят только проституток и преступниц. Она могла бы сказать ему, что клеймят также и гугеноток и что ее приняли за одну из них. Но ею уже начала овладевать паника. Та самая, столь хорошо знакомая ей паника, которая парализовала ее всякий раз, когда ее пытался обнять желающий ее мужчина. — Ах, да какая вам разница! — сказала она, пытаясь освободиться. — Думайте обо мне все, что вам угодно, только отпустите меня. Однако он вдруг прижал ее к себе, как в первый вечер после отплытия, прижал так тесно, что она не могла ни поднять голову к его жесткой кожаной маске, ни упереться ладонями ему в грудь, чтобы оттолкнуть его. Он сжимал ее только одной рукой, но рука эта была тверда, как стальной обруч. Другой рукой он коснулся шеи Анжелики, и его пальцы медленно скользнули вниз, к ее груди, угадывающейся в раскрытом вороте рубашки. — Вы надежно прячете свои сокровища, — прошептал он, касаясь губами ее виска. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда ее в последний раз ласкал мужчина, и притом ласкал столь дерзко. Она вся напряглась под прикосновением его властной руки, которая со спокойной неторопливостью удостоверялась в том, что ее тело нисколько не утратило своей красоты. Ласки Рескатора сделались еще настойчивее; он знал свою власть над женщинами. Анжелика была не в силах пошевелиться и едва дышала. С нею произошло что-то странное: по ее телу вдруг разлился жар, и в то же время ей показалось, что сейчас она умрет. «Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?». Она с трудом выговорила: — Оставьте меня! Отпустите! Ее запрокинутое лицо исказилось, точно от боли. — Я внушаю вам такой ужас? — спросил Рескатор. Он больше не прижимал ее к себе. Она попятилась к стене и бессильно прислонилась к ней спиной. Пират задумчиво смотрел на нее, и она догадалась, что он озадачен чрезмерностью ее реакции. Опять, опять она повела себя как помешанная, а ведь прежде такого за ней не водилось… Что это было, что с нею сейчас произошло? Этот сладкий трепет, который она ощутила при прикосновении нежных умелых мужских пальцев.., ведь она его узнала: это было пробуждение чувственности, желание предаться страсти… С ним ей не было бы страшно, она была в этом уверена. Однако, глядя в ее глаза, он наверняка увидел в них ужас — а того, что этот ужас внушен не им, он не знал. Она и сейчас еще не осмеливалась поднять на него глаза. Как человек умный, Рескатор, похоже, принял свою неудачу философски. — Честное слово, вы пугливее девственницы. Кто бы мог подумать? - он снова облокотился о стол и скрестил руки на груди. - Или вы так верны своей будущей супружеской клятве? - усмехнулся он. - Интересно, а ее вы забудете также быстро, как ту, которую дали первому мужу, а затем - второму? И я уже молчу о том соглашении, что мы заключили с вами перед тем, как вы ступили на борт моего корабля - в самом деле, много ли стоят обещания, данные пирату? — в каждом его слове сквозил сарказм. - Как ни горько это признавать, мадам, но во всякой женщине скрыта обманщица. Кровь бросилась Анжелике в лицо, и ей лишь с трудом удалось сохранить самообладание. Глаза ее метали молнии. — Вы не имеете права так со мною разговаривать! По какому праву вы оскорбляете меня? По какому праву вы допрашиваете меня, как.., как полицейский? - Я имею на вас все права. Он сказал это бесстрастно, мрачным тоном, который, однако, испугал Анжелику куда больше, чем любые угрозы. «Я имею на вас все права…» Женщина открыла было рот, собираясь высказать ему все, — но тут судно резко накренилось, подхваченное особенно высокой волной, и ей пришлось ухватиться за кресло, чтобы не упасть. Она держалась на ногах не так твердо, как Рескатор, который, казалось, был припаян к палубе. Пират выпрямился, прислушиваясь к тишине, и жестом приказал ей молчать. - Началось, - серьёзно проговорил он, и в следующий миг его словам вторили оглушительные раскаты грома. Корабль резко качнуло, со звоном сбросив со стола мелкие побрякушки, а ночное небо белым всполохом рассекла яркая молния. [/more]
Florimon: japsik, я в ауте Елки, ну, как так можно перевирать текст???? japsik пишет: "заваленный на правый бок, двигающийся с головокружительной скоростью Голдсборо походил сейчас на мелкую деревянную пробку, увлекаемую в гигантскую петлю волны. Затем, пройдя сквозь бурлящий гребень, с быстротой и легкостью песочных часов корабль сменил фланг и устремился вниз в бездонную пучину." Как я поняла это предложение. Ветер это ведь не постоянная величина, он умеет и менять свое направление. Т.е. волна появилась не прямо по курсу, а чуть сбоку и Пейрак стал разворачивать корабль. Т.е. он вошел на гребень не под углом 90гр, а может 60-70. В таком случае понятно почему он выкручивал штурвал и почему корабль перевалился с одного бока на другой. toulouse пишет: А волны от кораблей на Днепре? Да какие тут волны... Так, одна зыбь. Да и кораблей у нас не так уж и много. japsik пишет: Енто какая глава? Когда ее там заперли? Это вроде уже заговор? Нет?
japsik: japsik пишет: Енто какая глава? Когда ее там заперли? Нашла. Это Заговор Его надо весь в топку, если честно. Там не задний салон, а в задней части салона, то есть в глубине. Всё того же салона, где она очнулась на восточном диване и закапала ковры
фиалка: japsik пишет: Это там, где она показывает плечо? Перевод разнится, очевидно, чтобы понимать, ошибаюсь я или нет. Да, там. У меня перевод Северовой и Татищевой, у них дословно «потаскухой». Рескатор резко остановился. — Один из ваших друзей, вы говорите? Раненый? — Д… да. — И он-то и знает? — Что знает? — Что вы клеймены цветком лилии? — Да, он. — Ого! Для гугенота это мужественный шаг! Плениться такой потаскухой! Его возглас поразил ее. Она приготовилась к тому, что он встретит эту новость каким-нибудь циничным замечанием. А он казался задетым. Пер. Северовой Насчёт корабля japsik,
japsik: Florimon пишет: я в ауте Елки, ну, как так можно перевирать текст???? Сложно сказать Я еще понимаю, когда несколько искажается смысл в погоне за красивым оборотом, но вот зачем добавлять? Загадка. Но надо признать, что художественный перевод считается одним из самых сложных, а главное - 5-8% от всего объема переводов, потому что долго и запарно, никто браться не хочет, вот опыта и нет. Я полезла проверять, потому что мне этот ляп показался уж очень очевидным (хотя я, признаюсь, когда в детстве читала не обратила внимание, а сейчас, когда перечитываю, жду с нетерпением продолжения ). Так вот, когда toulouse написала, что это ведь всем известно, у меня тоже мелькнуло в мозгу, что действительно, меня, когда муж учил кататься в волнах (я больше загорать люблю, поэтому меня надолго не хватает, честно говоря, а его вот не вытащить), он говорил, что главное, нырять прямо в волну, иначе тебя накроет. То есть входить в нее головой. Вот я и подумала, неужели Анн и Серж это не учли, тем более, зачем писать прямым текстом: повернул судно боком, если всегда можно художественно описать, чтоб каждый додумал сам
toulouse: japsik пишет: Его надо весь в топку, если честно Да! Весь, без остатка!
japsik: фиалка Спасибо Ну да, там явно крик отчаянья
List: Светлячок пишет: Неправильно))) влюблён был он по самым помидоры да и все, это потом уже себе напридумывал, чтобы не так было больно от потери Анж, что, мол, она всегда такой была, а я, дурак, не замечал)). Это я понимаю, нивопрос. Меня интересует : напридумывал "такая" это "какая"? Потому что, ИМХО, пока он думает: неудивительно, что вышла замуж/ стала фавориткой/ завела море мужиков это = она создана для любви/шлюха. Я развлекал ее, потом я пропал и ее стал развлекать кузен, потом король. То есть шлюха, но без злого умысла. Может быть конечно и вариант - я разбудил в ней женственность и она решила проверять ее направо и налево (маркиз/король). В этом случае тоже злого умысла не вижу. Так, порхает, крылышками помахивает. А вот если "она, зараза, уже строила планы, когда ехала на свадьбу короля", то я это вижу: "она лицемерка. У нас была любовь, а эта зараза мелкокалиберная уже прикидывала как бросить меня и охмурить короля". И в первом и во втором варианте уважения ни на грош, но первый это как убийство по неосторожности, а второй - как заранее спланированное (прошу прощения, на чудный полицейский сериал подсела). И мне интересно какой именно вариант у нашего графа. Или "два в одном" - злонамеренная шлюха? фиалка пишет: Кстати, меня совсем не смущает, когда Жоффа назвал ее «шлюхой», Совершенно согласна. Думаю, живи она в гордом одиночестве и скажи он ей своим неподражаемым тоном: а вы, мадам, монашкой жили", она бы тоже обиделась.
Светлячок: фиалка пишет: У него, конечно, были мысли, насчёт того, что таится за волнующей игрой ее ресниц или «не играешь ли ты немного, ведь это так свойственно женщинам», но не бескомпромиссное «лицемерка и лгунья». Т.е. его мучают сомнения, страх обмануться, обжечься, но в первую очередь оттого, что не может ее разгадать, не понимает ее. А вот и ваш ответ, в общем о чем я и говорила: фиалка пишет: Очернить даже саму память о ней чтобы избавиться от боли. Все перевернул верх ногами и возвёл в квадрат все свои тайные сомнения на ее счёт Конечно, он ее очерняет, и лгунья и лицемерка тоже могли проскочить, ИМХО. Он ее глупой называет, принижая, а потом, когда успокаивается, понимает, что она мудрая женщина. И от этого и берётся за голову: хочет принизить и оскорбить, а она все равно получается хАрошая он хочет поймать ее на лжи и лицемерии, а не выходит, пытается себя убедить (ведь, смог тогда, поэтому и отпустил), но теперь она рядом и все его попытки обречены на провал. Он говорит о том, что не узнает эту женщину, кто она, он такой ее не знает. Думаю, тут он не узнает не столько ее образ времён Тулузы, сколько образ, который сам себе создал в голове за это время. Он ей не верит, сомневается, хотя она и на колени бухалась, и твердит, что любит, и переспала с ним, и признаниями сыплет, а он все равно ее проверяет. И у меня он в сердцах так думает, ниче, придёт в себя и одумается List пишет: вот если "она, зараза, уже строила планы, когда ехала на свадьбу короля", то я это вижу: "она лицемерка. У нас была любовь, а эта зараза мелкокалиберная уже прикидывала как бросить меня и охмурить короля". Я склоняюсь к этому варианту, он же там чёрным по белому так и думает: какие планы вынашивала уже тогда она, хитрая и честолюбивая. Он не считал ее дурой легкомысленной, потому что это же стыдно потерять голову из-за такой мадам, а вот когда она, коварная и хитрая, окрутила и охмурила - тут не так уж и стыдно List пишет: Совершенно согласна. Думаю, живи она в гордом одиночестве и скажи он ей своим неподражаемым тоном: а вы, мадам, монашкой жили", она бы тоже обиделась. А меня моя лицемерка не смущает)) мог назвать ее ветреной, легкомысленной, да как угодно, но для меня «потаскуха» это по-базарному. А ещё когда бусики предлагал в обмен на то, чтобы собой не торговала - тоже не верх обходительности, он считал ее шлюхой, причём периодами))) лицемеркой и лгуньей на 5 минут тоже мог сделать, с него станется))
toulouse: List пишет: прошу прощения, на чудный полицейский сериал подсела Со своей стороны, очень сильно прошу прощения, ибо не в тему На какой? Неужели есть что-то лучше Менталиста? Хотя он не совсем полицейский
фиалка: List пишет: Или "два в одном" - злонамеренная шлюха Думаю «два в одном». НО!!! Только в то момент мешанины из шока, гнева, отчаяния, бессилия и тп Отсюда и мысли, насчёт что должно ее окружать и для чего создана (т.е. Без злого умысла), но кажется мало и накручиваем себя больше и тут же «а может уже строила какие-то планы», насчёт короля (с умыслом). Короче, все в одну кучу. Дальше подуспокоился и стала она для него просто «как все» - одним большим разочарованием. Но все же бросался ее спасать, значит где-то ну ооочень глубоко, но сам себе не верил. Светлячок пишет: Конечно, он ее очерняет, и лгунья и лицемерка тоже могли проскочить, Могли, но в чем она ему лгала в этот миг, на корабле? В тот момент который описывала я - это было в какой-то степени «обосновано». Ее брак и пр. стали сильнейшей неожиданностью, потрясло его до основания, потому что этого удара он точно не ждал, не предчувствовал и , как результат, был полностью не защищён. Вот и строит лихорадочно баррикаду из того что под руку попадётся. Именно для спасения от боли. А на Голдсборо он наоборот, нацепил всю броню, которую только смог отыскать и уже из-за неё ведёт прицельную пальбу. Конечно его от ее выходок не хило колбасит, так что порой и броня трещит по швам и тогда вырывается что нибудь типа этого «потаскуха». Но все же тут, до момента снятия маски, вся язвительность в первую очередь чтобы обратить на себя внимание, а не потому что хочет защититься от боли. А после и вовсе хочет ее вернуть, так что сомневается в ней, в ее любви к нему, но не считает ее прожжённой шлюхой, лгуньей и т.д. Но, усе как говориться, на усмотрение автора. Светлячок
japsik: toulouse
Violeta: Вступлюсь за автора Мадам ясно дала Рескатору понять, что он пошлый пират, хад, и лучше б он сгорел. Причем все это искренне и напоказ. А тут глазки в пол, реснички трепещут - простите-извините. Первая мысль в данной ситуации - лицемерка. Не в значении лгунья, а в значении актриса, сменившая маску в момент, когда припекло и запахло жареным. После обнимашек с Берном, после всех ее эстапад, Жофа уверился, что на фиг ей не сдался, потому внезапное изменение поведения наводит его на определенные выводы. Но, на некоторое время поддавшись раздражению, он берет себя в руки и видит, что Анж искренна, что это не игра и что она действительно расскаивается в своих словах, да плюс взгляд из-под ресниц, в который оооочень хочется поверить. Но первая мысль все равно - лицемерит, хочет не загладить вину, а успокоить его гордость, чтоб избежать последствий его гнева. Т.е. думает о нем хуже, чем он есть на самом деле, несмотря на лекаря, которого он ей прислал, несмотря на ораву протестантов, что он взял на борт, несмотря на то, что не принуждает ее к нехорошему, хотя договоренность как бы была... Потому и пытается его задобрить, на самом деле испытывая к нему все те же чувства - неприязнь и желание от него избавиться. Жофа считает ее опасной женщиной, которая за годы разлуки научилась ловко манипулировать мужчинами, играть, притворяться, чтобы добиться своей цели. И вот один ее взгляд перевернул все его представления о ней, и он увидел женщину, которая всегда искренна - и в момент, когда шлет его лесом, и в момент, когда извиняется. Импульсивная - да, лицемерка - нет, и у него гора с плеч.
Светлячок: фиалка, та и согласна с вашими выводами и не вижу, в чем они противоречат моим. У него снова все в одну кучу, как и тогда было, он вспоминает о ней все плохое, вы заметили? И думает: опомнись, она не может быть хорошей, она лицемерка и лгунья, вспомни, как это было ещё тогда. То есть он обвинил ее в этом ещё 10 лет назад и снова прибегает к тем же проверенным средствам, от которых в прошлых раз было легче, но теперь не выходит. фиалка пишет: Но все же бросался ее спасать, значит где-то ну ооочень глубоко, но сам себе не верил. Конечно, не верил. И сейчас не верит, но хочет верить, убедить себя , чтобы не было так больно, поэтому и ищет жадно в ней хоть признак этого плохого, чтобы ухватиться. фиалка пишет: Могли, но в чем она ему лгала в этот миг, на корабле? Так он о ней не просто сейчас подумал так, он и раньше так думал, просто сейчас, как вы правильно сказали, все в кучу: падшая, потаскуха, что там ещё... ах да, ещё честолюбка, ветреная, лицемерку и лгунью до кучи добавим. фиалка пишет: Именно для спасения от боли. А на Голдсборо он наоборот, нацепил всю броню, которую только смог отыскать и уже из-за неё ведёт прицельную пальбу. А ему и на Голдсборо болит, разве нет? Разве ожидал он ее увидеть с ребёнком и гугенотом, разве не хотел открыться? Разве не болит, когда он узнает, что с ней стало? Вот и опять свою броню лепит из того, что было, потому что сам не ожидал, что так будет болеть. фиалка пишет: Но все же тут, до момента снятия маски, вся язвительность в первую очередь чтобы обратить на себя внимание, а не потому что хочет защититься от боли. С этим не соглашусь, ему больно и непонятно, по крайней мере в моем варианте развития событий. Здесь уже больше, чем просто желание обратить на себя внимание. Здесь уже идёт попытка отсечения ее от себя. Он пытался ее презирать, но вдруг понял, что она — первая женщина, чей характер вызывал у него искреннее восхищение. Он думал, что больше не желает ее, а сам без конца мечтал о ее теле, о ее устах, о ее глазах, о ее голосе и размышлял, какими уловками сумеет он пробудить страсть в этой строптивой красоте. Не потому ли грубые одежды, в которые она была облачена в Ла-Рошели, вызывали у него такое раздражение, что они слишком хорошо скрывали формы, чьи сладостные тайны вновь манили его? И желание унизить, ранить ее было вызвано этой жаждой обладания. Она заставила его утратить обычную выдержку. Его мужские расчеты, его знание женских хитростей разбились вдребезги, как стекло, и ничем не помогли ему. Он потерял из-за нее голову, вот в чем дело! У меня он пытается защититься, хочет презирать, поэтому и валит в кучу все, что можно и нельзя. Violeta, усе правильно
List: toulouse "Белый воротничок". Смотрели? Если нет - весьма рекомендую. На мой взгляд, покруче Менталиста, но тут, должна сказать честно - я не сильно объективна, дело в том, что в "Менталисте" меня несколько раздражает сам менталист. До доктора Хауза не дотягивает, Лайтмана переплевывает... Еще мне очень "Особо опасные преступления" нравятся, спинофф "Ищейки". Japsik Скажите, а можно нагло воспользоваться вашим знанием языка, наличием оригинала и добрым сердцем? Вы не могли бы глянуть, за какую валюту Ре купил нашу девушку на аукционе? Неужели действительно за пиастры?
фиалка: Светлячок пишет: С этим не соглашусь, ему больно и непонятно, по крайней мере в моем варианте развития событий. Здесь уже больше, чем просто желание обратить на себя внимание. Здесь уже идёт попытка отсечения ее от себя. Больно я и не опровергаю этого полностью. Просто в моем понимании так, что он хочет в первую очередь ее именно вернуть, но увидев ребёнка, поняв что она уже иная, что в ее жизни другие люди и даже мужчины- он не знает как. С чего начать все заново? А тут и собственные обиды мешают, недопонимания, ревность. НО ни в коем случае - «отсечь». Он сам признается, что не может ее отпустить, потому что не переживёт этого. И для меня, когда он думает : Светлячок пишет: Он пытался ее презирать, но вдруг понял, что она — первая женщина, чей характер вызывал у него искреннее восхищение. Он думал, что больше не желает ее, а сам без конца мечтал о ее теле, о ее устах, о ее глазах, о ее голосе и размышлял, какими уловками сумеет он пробудить страсть в этой строптивой красоте. и далее по тексту, он вспоминает что напридумывали себе раньше и автоматом внёс в день сегодняшний, т.е. ту самую броню, но Он пытался ее презирать - но увидел, вновь узнает (или вспоминает) и «первая женщина, чей характер вызывал у него искреннее восхищение» Он думал что больше не желает -но увидел - и вновь мечтает о ее теле Но вообще тут все правы, по сути говорим об одном и том же разными словами
полная версия страницы