Форум » Творчество читателей » Альтернативный цикл фанфиков "Анжелика и Филипп" "Четвертая стража" » Ответить
Альтернативный цикл фанфиков "Анжелика и Филипп" "Четвертая стража"
адриатика: Автор: адриатика Соавтор: Zirael Пара: А/Ф Рейтинг: NC-17 Размер: макси Права на героев принадлежат А.Голон Краткое содержание: Филипп тяжело ранен под стенами Доля... Обложка от IrisN
адриатика: Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Песни песней Соломона Филипп ранен! Ее внутренний голос кричал: «Я знала... знала, что это случится!». Город приближался, уже виднелись пушки и ощетинившаяся пиками пехота, вставшая неподвижным каре. Но Анжелика смотрела только на пеструю группу военных около передовых орудий. Когда она подскакала ближе, какой-то всадник отделился от этой группы и помчался ей наперерез. Анжелика узнала Пегилена де Лозена. Она крикнула, задыхаясь: – Филипп ранен? – Да. – Серьезно? – Да. Анжелика побледнела и, если бы не сидела на лошади, ее ноги точно подкосились бы от внезапной слабости, которая пронзила все ее тело. Она попыталась безуспешно найти самообладание, ее голос срывался. – Где он? – В палатке, недалеко от передовой. Его состояние тяжелое. – Я хочу его видеть. Отведите меня к нему. Пегилен не двинулся с места. – Сейчас это невозможно мадам. Ранение очень серьезное и лучше сейчас его не беспокоить. Ваш муж рисковал самым бессмысленным образом. Практически на глазах короля он бросился под пули, проявив безрассудство. Голос де Лозена слышался в голове Анжелики эхом, доносящимся откуда-то издалека, а пульс в висках отстукивал барабанную дробь. -Пропустите меня! Я имею права увидеть своего мужа! Вероятно, по ее лицу Пегилен понял, что Анжелику в этом состоянии не остановят ни уговоры, ни угрозы, ни залпы сотни пушек неприятеля. – Хорошо, мадам, я отведу вас к нему, – кивнул он и подобрал поводья. – Следуйте за мной, только будьте осторожны, мы находимся на передовой.
адриатика: Анжелика сидела на пуфике, положив скрещенные руки на подоконник. Сегодня впервые перестал моросить дождь. В разрывах туч показалось бледно-голубое небо. Косые солнечные лучи пронизывали золотистым светом унылую осеннюю серость, освещая грязные улицы и дома с коричневыми черепичными крышами. Громкий перезвон колоколов на башне собора Норт-Дам заставил Анжелику выйти из забытья. Она уже знала, что король, приняв капитуляцию Гре, желает по пути в Париж еще раз посетить столицу завоеванной провинции. Ей сообщили, что он хотел бы навестить раненого маршала дю Плесси. Некто из окружения господина Лувуа, прибывшего на день раньше своего повелителя, чтобы уладить кое-какие административные формальности, принес маркизе записку от государя. Людовик въезжал в город полновластным правителем, хотя жители Франш-Конте, оправдывая название своей провинции, мечтали о невозможном нейтралитете, не желая подчиняться ни французам, ни испанцам. Они догадывались, что столь сокрушительным поражением обязаны предательству своих именитых граждан, и это наполняло их сердца горечью. Доль пал после первой атаки Гре сдался не дожидаясь атак Жу и Сент-Аньес отдали без боя ключи Разве, скажите было не так? Французы захватили нас без атак. В этих стихах, звучавших на рынках и в салонах, выражалось народное разочарование. Но пока провинция была оккупирована французскими войсками, Его величество встречали как победителя, в его честь звонили колокола, его принимали со всей пышностью, на которую только были способны, пока исполнительный господин де Лувуа диктовал муниципалитету текст присяги наихристианнейшему королю. Анжелика прошла в соседнюю комнату, где под действием лаундаума спал Филипп. В кресле, придвинутом к изголовью кровати, дремал верный Ла-Виолетт. В комнате было сильно натоплено – духота стояла невыносимая. Врач был категоричен: раненый должен находиться в тепле. К вечеру Филиппу снова стало хуже. Он метался в бреду, поднялся жар. На пороге черной тенью возник духовник маркиза. – Маршала надо соборовать, мадам, – говорил аббат де Карет, и красные языки каминного пламени плясали в его глазах. – Не отдам. Уходите все вон, – яростно шипела Анжелика, закрывая собой ложе, на котором бился в горячке раненый муж. Весть о том, что маршал умирает, разнеслась со скоростью лесного пожара. Король так и не пришёл, ведь монархам нельзя видеть смерть. Ожидание… И тоскливая безнадежность, помимо воли всплывшая откуда- то из глубины прошлого: мир будто опять погрузился в тревожно-серую мглу, где все пять чувств смешались и притупились, а сознание болезненно отсчитывает удары пульса. Сколько можно еще ждать, заглядывая в глубину сердца, заполненного до краев отчаянием, нанизывать воспоминания на нити судьбы, пытаясь разгадать причудливый узор, выплетаемый неумолимыми мойрами? Сидя у изголовья кровати, на которой лежал раненый Филипп, держа его за горячую неподвижную руку, Анжелика без конца повторяла его имя, как молитву, пытаясь раздуть пламя угасающей жизни. – Филипп… Филипп в розовом… Филипп в голубом… На нем белоснежный с золотом камзол… светлый парик… красные каблуки… Филипп гладит по голове маленького Кантора… Филипп держит новорожденного сына. – Филипп… Филипп с кинжалом в руке мертвой хваткой сжимает горло волка. – Филипп… Филипп дю Плесси-Бельер, настолько красивый, что король называет его Марсом, а художник увековечил его черты на плафоне Версальского дворца – Бог войны в колеснице, влекомой волками. – Филипп… Я люблю тебя… Ты был первым, кто заставил трепетать мое юное сердце. – Филипп… Стаи воронов, облаченных в шелка и кружева, слетелись сюда, дожидаясь известия о твоей смерти, прикидывая, кому достанется маршальский жезл. Анжелика резко открыла глаза, как будто внутренний голос разбудил ее. Испугавшись, что проспала несколько часов, она взглянула на большие часы из светлого оникса, стоявшие на камине и поняла, что прошло, должно быть, не больше получаса. Она с тревогой посмотрела на мужа. «Только бы не стало хуже», – мысленно взмолилась она, но ничего не изменилось, только повязки на груди еще сильнее окрасились алым. Анжелика дернула шнурок звонка, и почти тотчас в комнату вбежал испуганный Ла-Виолетт. – Разбуди врача. Твоему господину нужно сделать перевязку. – Сию минуту, госпожа маркиза. Когда дверь за слугой закрылась, Анжелика подошла к столу, собираясь взять бинты, мази и кувшин с водой, приготовленные заранее, но сначала смочила губку, чтобы вытереть пот и запекшуюся кровь. Она замерла, услышав за спиной тихий стон: – Воды, - еле слышно прошептал пересохшими губами Филипп. Анжелика вскрикнула от радости и, выронив губку, дрожащей рукой потянулась к серебряному кувшину. Подбежав к мужу, она бережно приподняла ему голову, поднося чашу с водой к его губам. Бледное лицо Филиппа в обрамлении белокурых волос походило на мраморное изваяние. – Слава Богу! Вы пришли в себя, – проговорила Анжелика. Она погладила мужа по голове, откинув назад слипшиеся от пота пряди, и нежным материнским жестом прижалась губами к пылающему лбу. – Где я? Что произошло? – Филипп говорил медленно и тихо, так как был очень слаб. Он попытался приподняться на постели, оглядывая ничего не видящим взглядом полутемную комнату, но ему не удалось, и после нескольких судорожных попыток голова вновь бессильно откинулась на подушку, а лицо побледнело еще сильнее. – Не волнуйтесь, все хорошо, главное, вы живы, я рядом… Филипп как будто узнал голос жены и тут же успокоился. Он накрыл ее руку своей ладонью и легонько сжал кончики пальцев. Это легкое рукопожатие напомнило Анжелике их встречу перед королевским шатром в тот роковой вечер, едва не ставший для них последним. Глаза наполнились слезами, и лицо мужа, белое, как подушка, на которой он лежал, утратило отчетливое очертание. С губ рвался вопрос, полный неизъяснимой горечи: «Филипп, зачем вы это сделали?»… Когда, наконец, явился врач, в сопровождении помощников, маркиза рассказала ему, что муж приходил в себя, и ему стало лучше, но тот воспринял эту новость весьма скептически: – Я не хочу расстраивать вас, сударыня, но краткосрочное улучшение – явление весьма распространенное, за ним часто следует резкое ухудшение… – Замолчите, ради Бога! – прервала его Анжелика. – Не нужно делать никаких прогнозов… Просто осмотрите его раны и смените повязку,- устало добавила она. За оставшуюся ночь Филипп еще несколько раз приходил в себя, но потом снова впадал в беспамятство. Руки у раненого то холодели, то горели огнем; он то и дело тянулся к повязкам, стараясь сорвать их слабеющими пальцами, которые молодая женщина без труда удерживала в своих ладонях, не давая ему навредить себе… Он метался и бредил, и Анжелика, склонившаяся над ним с влажной губкой, трепетала, различая среди этих бессвязных речей свое имя. Жар спал только под утро, и Филипп, наконец, уснул. Стоя у зеркала, молодая женщина окинула себя взглядом. Рукой провела по волосам и внезапно застыла. «Еще одна седая прядь! Что ж! Судьбе угодно писать по золоту!» Ее боль, ее слезы, ее страдания - все запечатано здесь, словно вехи ее удивительной истории. В бессилии опустившись на кровать, она вдруг улыбнулась новому дню. Надежда никогда не покидала ее. «Филипп пережил эту ночь..»
адриатика: - Мадам, мадам, проснитесь. Настойчивый голос проникал в сознание населенное бессвязными видениями: Филипп в золотой колеснице, запряженной волками, летит во главе Французской кавалерии на штурм города, впереди воздвигается огромная фигура короля, глаза его метают молнии, испепеляя все вокруг… – Мадам, мадам…. Очнувшись, Анжелика резко села на постели. -Что... это Филипп? ... говори… -Нет, нет, госпожа, успокойтесь, с маршалом все в порядке, он спит, – быстро ответила служанка. – Прибыл посланец от короля... Вас хочет видеть месье де Жерве. –Хорошо... Передай, что я скоро выйду. Позови Жавотту и завари мне чашку чая с вербеной. Месье де Жерве отвесил ей низкий поклон. – Его величество велел передать вам, чтобы вы ожидали его в самом скором времени. Сейчас он дает аудиенцию главам городских коллегий. По окончании государь навестит вас. Анжелика кивнула. – Благодарю, месье. – Каково состояние маршала? – О, ему гораздо лучше. Кризис миновал и теперь можно надеяться на благополучный исход. – Я рад, – вежливо ответил де Жерве. – Я передам ваши слова Его Величеству. Жавотта разложила перед ней туалеты: шелк, бархат, парча, невесомый газ, сверкающие переливы драгоценной вышивки – Анжелика никогда не переставала почти по-детски радоваться этой роскоши. Но сейчас она отмахнулась, даже не глядя на великолепные платья: – Убери. Я должна выглядеть как женщина, которой нечего терять. Время перевалило за полдень, когда Анжелике доложили о приходе короля. Людовик вошел в сопровождении принца Конде, маркиза Лувуа, графа де Лозена и еще нескольких высокопоставленных дворян из своей свиты. Анжелика встретила монарха в передней, прилегавшей к покоям маршала. Она сделала несколько шагов ему навстречу, затем присела в глубоком реверансе. – Встаньте, сударыня, - мягко прозвучал голос короля. Маркиза повиновалась. Людовик взял ее руку и склонился к ней, давая понять этим светским жестом, что беседа будет носить неофициальный характер. Анжелика подняла голову, встретившись глазами со взглядом короля, в котором читалась теплота и участие. – До нас дошло известие, что господин дю Плесси пошел на поправку. –Да, сир, это так. Теперь даже самые скептически настроенные врачи говорят, что он будет жить, но он еще слишком слаб. Почти все время он находится под действием сонного настоя. -Это поистине счастливая весть, – с улыбкой произнес Людовик. Он взял маркизу за руку и увлек ее к окну. – Тут так мало света… Анжелику охватила предательская слабость. Теряя решимость, она боялась снова показаться неубедительной. Она понимала одно – тогда в гостинице король не поверил ей! Если бы он не принял ее робкое «нет» за невысказанное «да», возможно не случилось бы беды. – Беспокойство по-прежнему не отпускает меня, – пожаловалась она. – Понимаю. Когда я увидел вас в то утро, когда ранили маршала, был потрясен глубиной вашего отчаяния. Вы были безучастны ко всему, даже к моим словам. Я вспомнил, какой вы были накануне…– от волнения голос короля зазвучал глухо. – Прошу вас, сир, – тихо взмолилась Анжелика. – Месье дю Плесси мой друг. Известие о том, что он тяжело ранен, сильно опечалило меня. – Сир, я не понимаю, как это могло случиться, ведь крепость с часу на час должна была сдаться. – Маршал убедил нас, что надо провести рекогносцировку, чтобы узнать, не готовит ли неприятель сюрпризов. Пойманный шпион показал, что испанцы готовятся атаковать наши ближние позиции. С самого утра вал начали обстреливать. Маркиз так и не отказался от задуманного плана. Смелый, но весьма неосмотрительный поступок. – Почему вы не остановили его? – вырвалось у Анжелики, которая тут же пожалела о сказанном. Но король, казалось, не был раздосадован ее вопросом. – Мадам, мне дорог каждый солдат, который пролил свою кровь ради блага Франции, но славные победы оплачиваются человеческими жизнями. На поле сражения любой рискует быть убитым. Анжелика только кивнула, она не поднимала глаз, сосредоточенно рассматривая золотой позумент на обшлаге королевского рукава. – Довольно же, я не хотел бы напоминать о постигших вас испытаниях. Но что это? На вашем лице я вижу некую настороженность, словно вас гложет какое-то мучительное сомнение, или я не прав? – король наклонился к ее бледному лицу так низко, что светлые локоны его парика коснулись ее щеки. – Говорите же, я жду, – ласково велел он. – Вы очень проницательны, сир. Анжелика решила быть откровенной и не тратить время на пустые разговоры. Глядя королю прямо в глаза, она продолжила: –Я хотела просить у Вашего Величества дозволения покинуть двор и отказаться от своих должностей. – Вот как, – медленно произнес король, всматриваясь в бледное лицо собеседницы. – И что же послужило причиной для столь серьезного шага? Анжелика молчала. Что ей делать? Рассказать всю правду? Поведать о той страшной догадке, которая мучила ее все эти дни, доводя до исступления? – Сир…– начала было она, но осеклась, искоса глядя в сторону вельмож, стоявших в стороне и жадно ловивших каждое слово. Король, проследив ее взгляд, обратился к своей свите: – Господа, оставьте нас. Придворные повиновались. Кланяясь королю и маркизе дю Плесси, они один за другим покидали помещение. Когда они остались одни, король вновь возобновил прерванный разговор: – Итак, сударыня, чего же вы боитесь? Отвечайте! –Ничего! Я желаю покинуть двор для того, чтобы занять положение приличествующее жене и матери семейства, иными словами, я… – Нет! – прервал ее король, на лице которого проступило раздражение. – Я отказываюсь понимать эту ужасную непоследовательность! Мне всегда казалось, что именно этого и добивался маркиз, вы же, наоборот, стремились к свободе, и это стремление, пусть несколько неблагоразумное, выделяло вас на фоне других! А теперь передо мной словно другая женщина, я ищу в вас ту смелую, обворожительную даму, которой вы некогда были, и не нахожу. Сейчас вы похожи на… – король внезапно замолчал, пораженный воспоминанием из далекого прошлого – молодая женщина с блуждающим взглядом, в полутемном кабинете. Он смутился. У него возникло ощущение, что он персонаж трагической пьесы, в которой ему отведена весьма неблаговидная роль. Она стояла перед ним, одетая в строгое платье, опустив глаза, плотно сжав губы, а слегка нахмуренные брови придавали ее лицу сосредоточенное, серьезное выражение. Где та сладострастная Венера, о встрече с которой он грезил еще несколько дней назад? Молчание затянулось. Казалось, каждый из них двоих осознает всю серьезность этого разговора. Король испытывал разочарование, и Анжелика почувствовала это. На мгновение она ощутила грусть, но на сердце стало светлее, а в душе появилась уверенность, что ее счастью ничего не угрожает. Эта мысль укрепила ее дух, и она решительно сказала: – Сир, судьбе было угодно преподать мне урок, и я восприняла его правильно. – Даже если я отпущу вас, какой в этом прок? Я не смогу позволить господину дю Плесси оставить свои обязанности. Да и захочет ли этого он сам? – Сир, если это потребуется, чтобы сохранять душевный покой моего супруга, я готова терпеть разлуку, ведь для того, кто любит, нет большей награды, чем счастье любимого человека. – Это золотые слова, сударыня, но вам не потребуется разлучаться, я даю вам слово, – вздохнул король. – Могу лишь повторить: я не стану преградой вашему счастью.
адриатика: Жарко…. Филипп медленно пробирался сквозь толпу наряженных придворных, среди которых не мог найти знакомых лиц, как ни старался. Его мучило чувство, что он куда-то опаздывает, но при всем желании он не мог идти быстрее: не то от жары, не то от усталости кружилась и болела голова и остро не хватало воздуха. Пару раз он был готов наплевать на приличия и расстегнуть тесный камзол, но всякий раз его руку словно что-то удерживало. Внезапно он заметил, что толпа вокруг него расступается – незнакомые люди внимательно смотрели на него и отступали в сторону, освобождая ему дорогу, а за спиной он слышал шепоток, в котором красной нитью проскальзывало его имя. – Вы что-то сказали? – не выдержав, он обернулся к нарядной даме. Та прикрыла лицо веером и медленно покачала головой, пряча под разукрашенными пластинами усмешку. Шаг, и еще один; сам того не заметив, Филипп оказался в первом ряду. На невысокой сцене, наверное, шел спектакль – там стоял король и держал за руку женщину, что-то ей с улыбкой говоря. – Грешно обманывать того, кто верит нам, Но стоит проучить людей, подобных вам... Филипп снова попробовал вздохнуть глубже, и не смог. В стоящей на сцене красиво одетой женщине он узнал свою жену, – словно почувствовав его взгляд, она повернулась к нему, не отнимая у короля своей руки, и ласково улыбнулась: – Филипп… Преодолевая головокружение и дурноту, он на миг закрыл глаза, а когда открыл, вместо праздничного Версаля перед ним оказались пустынные коридоры Плесси, в которых было так душно летом… Он медленно шел по бесконечным переходам, и никак не мог найти выхода на свежий воздух. Вспомнив про камзол, он снова потянулся, чтобы расстегнуть его, вдохнуть наконец полной грудью. В руке что-то было, что мешало ему – Филипп опустил глаза вниз и увидел спелое яблоко. Он должен отдать его. Нужно найти тут диковатую девушку в сером платье, подарить ей яблоко и все будет хорошо; он ускорил шаг, невзирая на то, что чувствовал себя по-прежнему больным, и позвал ее по имени, пустив легкое эхо по каменному коридору. Она не придет, вдруг вспомнил он, и сердце его сжалось от глухой тоски. Ее держит за руку король, и она не придет. Яблоко выскользнуло из пальцев и укатилось куда-то в сторону, а у Филиппа уже не было сил его искать. Как же жарко… Он сделал усилие, вырываясь из тягостного бреда, и открыл глаза. Духота никуда не делась, как и тупая тянущая боль в груди, но он чувствовал неуловимые изменения к лучшему в своем состоянии, во всяком случае, настолько, чтобы отделять наконец сон от реальности. – Мадам?... – он повернул голову на подушке, ища глазами силуэт жены. –Он очнулся! Позовите же доктора!– гулким шепотом вскрикнул Ла-Виолетт, его голос Филипп ни с кем никогда бы не перепутал, хоть и не мог толком рассмотреть при задернутых шторах ничего, кроме смутной фигуры. – Вам лучше, господин маркиз? Филипп облизнул губы и неопределенно качнул головой: – Где… где мадам маркиза? Она спит? – Нет, не спит, господин маркиз, она у Его Величества, – говорил Ла-Виолетт, на простодушном лице которого светилась искренняя радость, что господин пришел в себя. Он деловито вытер губкой лоб Филиппу.– Дать вам воды? – Нет, не надо, – проговорил Филипп. Он закрыл глаза, вдруг охваченный беспокойством: говорят, что на грани жизни и смерти людям являются пророчества, так чем был его сон? Видением скорого будущего, или же бредом от жгучего жара и ран?... Прихода доктора он уже не слышал, вновь соскользнув в дремоту, на этот раз без сновидений. Снова очнулся он нескоро, от жажды. В комнате стало темнее, будто снаружи уже наступили сумерки. – Пить, – попросил он, и даже ему самому собственный голос показался слабым и тихим. Зашуршала ткань, послышался стук отодвинутого табурета, и его губ коснулся влажный край кубка. Филипп сделал несколько жадных глотков, прежде чем открыл глаза. Она не сводила с него блестящих ярких глаз, в которых ему почудились слезы – но она улыбалась. Потянувшись к его руке, она легонько сжала ее, переплетя пальцы со своими, и поднесла к губам: –Теперь все будет хорошо, любовь моя, – прошептала она. – Все будет хорошо.
Violeta: адриатика Мои аплодисменты! У вас получилась великолепная история. Стиль канона соблюден до мельчайших подробностей, характеры героев прописаны чудесно, получила истинное удовольствие от прочтения. Сон Филиппа произвел невероятное впечатление, как будто слегка приоткрылось сердце этого непонятного и холодного человека, а там - длинные пустые коридоры, одиночество и отчаяние... адриатика пишет: – Пить, – попросил он, и даже ему самому собственный голос показался слабым и тихим. Зашуршала ткань, послышался стук отодвинутого табурета, и его губ коснулся влажный край кубка. Филипп сделал несколько жадных глотков, прежде чем открыл глаза. Она не сводила с него блестящих ярких глаз, в которых ему почудились слезы – но она улыбалась. Потянувшись к его руке, она легонько сжала ее, переплетя пальцы со своими, и поднесла к губам: –Теперь все будет хорошо, любовь моя, – прошептала она. – Все будет хорошо. Но поверит ли ей Филипп, особенно после своего сна и слов Ла-Виолетта? Не будет ли продолжать ревновать к королю? А Анжелика? Сможет ли она жить в провинции, не сойдет с ума от скуки? Филиппа же никто от его обязанностей при дворе не освобождал, она почти все время будет там одна... адриатика пишет: Сейчас вы похожи на… – король внезапно замолчал, пораженный воспоминанием из далекого прошлого – молодая женщина с блуждающим взглядом, в полутемном кабинете. Просто чудесно, это должно убедить короля в серьезности ее намерений.
адриатика: Violeta пишет: Мои аплодисменты! У вас получилась великолепная история. Стиль канона соблюден до мельчайших подробностей, характеры героев прописаны чудесно, получила истинное удовольствие от прочтения. Сон Филиппа произвел невероятное впечатление, как будто слегка приоткрылось сердце этого непонятного и холодного человека, а там - длинные пустые коридоры, одиночество и отчаяние... Violeta , спасибо что читаете Фик пишется в соавторстве с Zirael, она очень тонко чувствует загадочного господина дю Плесси Violeta пишет: Но поверит ли ей Филипп, особенно после своего сна и слов Ла-Виолетта? Не будет ли продолжать ревновать к королю? Конечно будет ревновать и терзаться сомнениями, а как же. Такой у него теперь крест-но выбор сделан Violeta пишет: Сможет ли она жить в провинции, не сойдет с ума от скуки? Филиппа же никто от его обязанностей при дворе не освобождал, она почти все время будет там одна... Вряд ли она сможет там остаться, ведь сама уже сильно увязла в придворной паутине. Но они смогут ненадолго уехать и побыть вместе--сейчас это то, что им нужно. Violeta пишет: Просто чудесно, это должно убедить короля в серьезности ее намерений. Да, в гостинице, одурманенный ее чувственностью, он счел ее отказ ложным маневром(не хитростью,а скорее проявлением добродетели), а теперь конечно все по другому. Определенно напрашивается ассоциация с прошлым.
Арабелла: Violeta пишет: Мои аплодисменты! У вас получилась великолепная история Отлично адриатика пишет: Фик пишется в соавторстве с Zirael, она очень тонко чувствует загадочного господина дю Плесси Пусть Фил и не герой моего романа, но в данном фике и у Zirael он мне нравится. Больше похож на живого человека (со своими страстями, тайнами и тараканами))) адриатика пишет: Вряд ли она сможет там остаться, ведь сама уже сильно увязла в придворной паутине. Но они смогут ненадолго уехать и побыть вместе--сейчас это то, что им нужно. Да, пока Фил оправляется от ран. Потом могут вернуться в Париж - Анж вполне сможет продолжить заниматься своими торговыми делами, с двором не связанными. адриатика пишет: Определенно напрашивается ассоциация с прошлым. Определенно. И королю там отведена не самая благовидная роль...
Леди Искренность: Очень трогательный рассказ. И блестяще написанный! Спасибо. Но так ли все будет мило и романтично, когда Фил окрепнет и заговорит… Высказанные Виолетой вопросы не дают покоя и мне. Violeta пишет: Но поверит ли ей Филипп, особенно после своего сна и слов Ла-Виолетта? Не будет ли продолжать ревновать к королю? А Анжелика? Сможет ли она жить в провинции, не сойдет с ума от скуки? Филиппа же никто от его обязанностей при дворе не освобождал, она почти все время будет там одна...
Zirael: Соавтор благодарит всех за теплые слова Леди Искренность пишет: Но так ли все будет мило и романтично, когда Фил окрепнет и заговорит… мы не ставили себе задачу писать романтику. Безусловно, романтичный период у них еще впереди, но сложностей тоже будет немало. Арабелла пишет: Больше похож на живого человека (со своими страстями, тайнами и тараканами))) он и у Голон такой, просто он не слишком привык делиться своими чувствами и тараканами, а автор в лице Анж не слишком ими и интересовалась... Но раз тут авторы мы с адриатика - мы охотно показываем Филиппа такого, каким мы его себе представляем. Надеюсь, что за рамки канонного характера мы не вышли.
Nunziata: очень проникновенно!
адриатика: Леди Искренность, Nunziata -- Спасибо!
адриатика: Несмотря на то, что мужу стало лучше, Анжелика все еще боялась начать откровенный разговор. Каждый день она проводила подле него, сидя у окна с вышиванием, читая вслух или просматривая письма из Парижа. Филипп, измотанный тяжелыми ранами, чаще молчал, и молодой женщине порой казалось, что он даже избегает встречаться с ней взглядом. Говорили обо всем и ни о чем. Она рассказывала ему придворные сплетни, стараясь при этом не упоминать ни короля, ни грядущий отъезд в Плесси, хотя было сложно делать это естественно и непринужденно. Она до сих пор не могла поверить, что король согласился отпустить их в провинцию до весны – вероятно, последний разговор все же заставил его понять, как сильно Анжелика сожалела о собственной нерешительности. Но она помнила и его прощальные слова, с которыми король покинул их покои: «Версаль будет ждать вас» Эта фраза беспокоила ее – сейчас ей не хотелось думать о дворе и обо всех обязательствах, которые сейчас казались ей опутывающими ее цепями. Однажды Филипп сам спросил о мадам де Монтеспан и скандале, связанном с ее мужем. Без каких-либо эмоций, кратко, Анжелика пересказала сцену в Сен-Жермене, свидетельницей которой она стала не так давно. – Стало быть, вот как, – заметил Филипп, тоже не выказав никаких чувств. – Я слышал, что Монтеспан написал королю письмо весьма дерзкого содержания. – Правда? Я ничего об этом не знала. – Анжелика не смотрела на мужа, полностью сосредоточенная на вышивании. Она ловко поддела нить иголкой, делая следующий стежок. – О, де Бриенн с де Гишем тоже развлекают меня придворными сплетнями! Клянусь, эти господа уже на следующий день знают, кому была вчера доверена честь держать подсвечник. – Вы преувеличиваете, Филипп,—мягко ответила Анжелика. – Ничуть! Курьеры всю ночь скачут на перекладных, чтобы донести о малейших изменениях придворных конъюнктур. – Боже мой! Неужто подсвечник может иметь такое огромное значение, — пробормотала Анжелика, разглядывая гладь рисунка. — Ну так что за письмо?—опрометчиво спросила она. – В письме Пардаян сравнил короля с царем Давидом…– Филипп сделал паузу, и Анжелике показалось, что он внимательно смотрит на нее. Молодая женщина сделала вид, что увлечена вышиванием, чувствуя, как щеки загораются румянцем: если король и похож на царя Давида, то она не имеет к этой истории никакого отношения. – Теперь его заперли в Фор-Л'Эвек. За «неодобрение назначения господина де Монтозье на пост воспитателя дофина», – продолжил Филипп. – Неужели король все-таки пошел на такую гнусность! – не сдержалась Анжелика, чуть не уколовшись иглой от охватившего ее гнева. – А что же Атенаис? – Она делает вид, что ничего не знает. – Но ведь это же отвратительно! – Вы бы так не поступили, верно, дорогая? – после едва заметной паузы заметил Филипп, не сводя с нее глаз. «Верно. У меня не было бы для этого нужды, потому что я была бы вдовой!» – хотела выкрикнуть она, но сдержалась: – Филипп, взгляните, я уже почти закончила, — ровным голосом предложила она, поворачивая к нему пяльцы. Филипп перестал напряженно вглядываться в ее лицо и, расслабившись, откинулся на подушку, слегка морщась от боли: – Чудесно. Мне всегда казалось, что вы не из тех женщин, которые любят шитье. Что это? Рыцарь на белом коне? – Да, он ехал на войну, чтобы быть изрубленным на куски, но судьба была милостива к нему и теперь он возвращается домой, где его ждет невеста, хранившая ему верность долгие годы. – А, сюжет с умыслом! Между прочим, я… Он не успел закончить фразу, как в дверь постучались, и вошел Ла Виолетт: – К вам месье де Гиш, господин маркиз. – Пусть войдет, – кивнул Филипп слуге, затем сказал жене: – Сударыня, идите к себе. Я надеюсь, ваш рыцарь доедет до своей возлюбленной без происшествий. – Я тоже надеюсь на это. Она уже истомилась в ожидании, —Анжелика присела в почтительном реверансе и вышла, на пороге столкнувшись с графом де Гишем. Он смерил ее взглядом, полным холодного презрения. Его красота и изящество сопровождались небывалой надменностью и непомерным тщеславием. Арман де Гиш никого не любил, всех критиковал, бывал любезен до слащавости, но в его комплиментах всегда присутствовала некоторая двойственность, граничащая с тонко замаскированной насмешкой. Анжелика не выносила этого лощенного придворного, бывшего миньона Месье. Когда дверь за молодой женщиной закрылась, надменное лицо де Гиша волшебным образом преобразилось — Филипп дю Плесси был одним из немногих, кому граф дарил свою искреннюю дружбу. – Вам с каждым днем все лучше, мой друг! – воскликнул он, с жаром пожимая маркизу руку. – Я был так рад, что мой полк останется здесь и нам не придется разлучаться. – Увы, это ненадолго. Я уеду, как только смогу. – Вам нужно как можно скорее возвращаться ко Двору, —озабоченно проговорил де Гиш.—Иначе вы рискуете потерять расположение короля. – Наоборот, – усмехнулся Филипп.– Не думаю, что король жаждет видеть меня при Дворе. Сейчас самое время уехать к себе в поместье. – Как бы там вовсе не пропасть, друг мой, – заметил де Гиш, устраиваясь в кресле. – Кысмет, как говорят турки! Успокойтесь, Ги, я еду не в один конец. Граф сокрушенно покачал головой. Он замер в напряженной позе, нервно теребя перстни на пальцах. – Филипп, поговорим откровенно. Все дело в ней? В этой женщине? Ах, это безумие! Забудьте ее поскорее. Уезжайте, иначе она погубит вас. – Весьма мудро, – без улыбки согласился с ним Филипп. – Но скажите мне, Ги, вы сами последовали бы этому совету? – Увы, нет! Если бы я мог провести хотя бы ночь с женщиной которую люблю, я не побоялся бы умереть на следующий же день. – Вот видите, а мне предстоит не одна ночь. Без риска не выигрываются битвы… – Пожалуй, я вам завидую, Филипп, — мрачно изрек де Гиш, затем достал табакерку, украшенную алмазами и золотой филигранью, взял щепотку табаку и с удовольствием понюхал. – На кону стоит достойная награда, я полагаю. – Поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Филипп. И они заговорили о войне. Оба были смелыми, сильными и молодыми, несущими за плечами многие годы, прошедшие в военных походах — о, им было что вспомнить… – …как на полном скаку турок отсек кобыле голову, и ты, предварительно зарубив его, перескочил на его лошадь! — смеялся граф де Гиш. – А, помню! Тогда мы прорвались в ставку к неприятелю. Трофеи были богатые — шатер Великого визиря Ахмед-паши, позолоченное кресло еще хранило тепло его зада! – Тогда ты тоже был ранен. А помнишь осаду Валаньсьена.. Они со смехом наперебой вспоминали события, вызвавшие бы ужас у многих добропорядочных горожан, но столь привычных военным и забывший о ранах Филипп снова будто переносился на поле боя, увлеченный жаром битв и водоворотом сражений. Но даже сквозь кровь и огонь прошлых схваток ему казалось, что он видит глаза той, что обещала его ждать во что бы то ни стало.
адриатика: Париж. Декабрь 1668 год. Карета, вволю помесив грязь парижских улиц, выбралась на широкую дорогу предместья и покатила быстрее. Голые, обледеневшие дубы по обочинам дороги означали, что они въезжают в Венесен. Наконец справа показалась бывшая резиденция Фуке. Несмотря на холод, внутренний двор замка гудел, как улей. Все вокруг было перекопано. Анжелике пришлось поднять юбки, когда она перебиралась через кучу труб, загораживающих вход в дом. Форейтор подал ей руку, помогая перелезть через это нагромождение. – Какого черта Кольбер все раскопал? – Месье Кольбер собирается сделать из этих свинцовых труб несколько тысяч ливров, – ответил тот Внутри дома тоже были следы разрушений. Рабочие сдирали с потолка превосходную лепку. Анжелике не понравился этот вандализм, но она решила не высказывать вслух своего неудовольствия. Ее вели по левому крылу замка. Новый хозяин распорядился убрать следы «бесстыдной экстравагантности» Фуке. Остались лишь голые стены, они так не походили на мраморные залы, которыми гордился прежний министр. Кольбер принял ее в своем кабинете. В смежной комнате, которая раньше служила приемной для бедных, теперь нередко собирался весь цвет Франции. Герцоги, маркизы, графы готовы были часами ожидать под дверью, как простые смертные, когда всесильный министр уделит им несколько минут своего драгоценного времени. Бывало, что моряк, купец или рабочий с верфи проходил в кабинет раньше принца или маршала, но те даже не думали возмущаться — так пожелал сам Кольбер! Он сидел за столом, читая какие-то бумаги, а выражение лица – серьезное и сосредоточенное, с оттенком мещанской надменности – полностью оправдывало его прозвище: «месье Север». Прошло несколько минут, прежде чем он поднял взгляд на вошедшую: – А, мадам дю Плесси, садитесь, – жестом он указал ей на стул напротив себя. Разговор зашел о морской торговле, и Анжелика с досадой отметила, что далеко не на все вопросы может дать четкие исчерпывающие ответы. Втянутая в круговорот придворной жизни, она полностью переложила коммерческие дела на плечи своих управляющих. А непростые взаимоотношения с мужем, занимавшие последнее время ее мысли, не позволяли переключиться на нудные финансовые отчеты, требующие собранности и концентрации. Впрочем, Кольбер не выглядел разочарованным. – Сейчас Франция готовится расширять свое влияние на восток. В будущем году мы ожидаем посольства Блистательной Порты, а также шахиншаха Сефи II Солеймана, с которым нам предстоит заключить договор о поставке шелка. – Разве вы не собирались открывать мануфактуры в Лионе? – Для этого понадобится время, а для того чтобы шелк из Лиона не уступал по качеству персидскому — еще больше времени. По внимательному взгляду министра Анжелика поняла, что разговор подобрался к самой сути. – И какая же роль будет отведена мне? — осторожно спросила она. – Мне хотелось бы подключить вас к дипломатической деятельности. Обладая всеми исключительно женскими достоинствами, вы имеете практический мужской ум. В вас нет хитрости и коварства, столь присущих вашему полу, но вы осторожны и поступательны в действиях. Я так думаю, и король разделяет это мнение. – Мне лестно это слышать, но я не имею ни малейшего понятия о тонкостях дипломатии и ничего не знаю о странах востока. – К дипломатии надо иметь склонность. Можно знать ноты и не стать музыкантом, но можно стать музыкантом, не зная нот! Разговор с «Великим визирем» Франции заставил Анжелику испытывать смутное беспокойство. Таким образом, фраза «Версаль будет ждать вас» приобретала осязаемый смысл: — «Версаль не отпускает вас». Перед тем как попрощаться, Кольбер неожиданно спросил, чем она намерена заняться по приезду в Париж: –Сборами. Завтра я уезжаю в Плесси. Министр помрачнел сильнее обычного и без обиняков выразил ей свое неудовольствие: – Весьма неблагоразумно сбегать в провинцию, когда вы достигли положения, к которому стремились. – Я ведь женщина, — улыбнулась в ответ маркиза, — а прежде чем заняться государственными нуждами, мне надо разобраться в собственной кладовке!
Violeta: адриатика пишет: – Чудесно. Мне всегда казалось, что вы не из тех женщин, которые любят шитье. Что это? Рыцарь на белом коне? – Да, он ехал на войну, чтобы быть изрубленным на куски, но судьба была милостива к нему и теперь он возвращается домой, где его ждет невеста, хранившая ему верность долгие годы. Вспомнилось, как Анж вышивала в "Тулузской свадьбе". адриатика пишет: – Сударыня, идите к себе. Я надеюсь, ваш рыцарь доедет до своей возлюбленной без происшествий. – Я тоже надеюсь на это. Она уже истомилась в ожидании, —Анжелика присела в почтительном реверансе и вышла Просто прелесть! адриатика пишет: – Весьма неблагоразумно сбегать в провинцию, когда вы достигли положения, к которому стремились. – Я ведь женщина, — улыбнулась в ответ маркиза, — а прежде чем заняться государственными нуждами, мне надо разобраться в собственной кладовке! Класс! Фраза очень подходит нашей Анж. Отрывок чудесный, спасибо, но... Филипп отошел от канонного образа, как мне кажется... Но, тем не менее, в качестве альтернативки все выписано замечательно!
Zirael: Violeta Violeta пишет: Вспомнилось, как Анж вышивала в "Тулузской свадьбе". надо же чем-то заняться, если привязан к постели лежачего больного... И такие занятия хорошо отвлекают от лишних мыслей Violeta пишет: Филипп отошел от канонного образа, как мне кажется... нам бы очень хотелось, чтобы вы рассказали, в чем именно вы видите различия. Дело в том, что после ранения (смерти в книге) Филипп не может остаться прежним, потому что он в процессе первого очень важного выбора. К тому же они с Анжеликой на данный момент вынуждены общаться больше, чем за все время супружества, наверное, плюс сам Филипп плохо чувствует себя... Нам казалось естественным, что и для Анжелики он может показаться совершенно другим. Но нам с адриатика очень важно при этом остаться в рамках ключевых основ канонного характера и не пытаться показать Филиппа лучше или хуже, чем он есть на самом деле. Поэтому, если вам не будет сложно обосновать свои ощущения, мы будем безмерно признательны
Violeta: Zirael пишет: Поэтому, если вам не будет сложно обосновать свои ощущения, мы будем безмерно признательны Это сугубо мое мнение, на абсолютную истину не претендующее. Итак, Филипп был бы раздосадован отъездом, как мне кажется. Он придворный, смысл его жизни - служить королю, и уехать с женой на полгода (!!!) в провинцию было бы для него светским самоубийством. Сделать жене еще парочку детей и запереть ее в Плесси или в отеле в Париже - это да, выход из положения. адриатика пишет: – Филипп, поговорим откровенно. Все дело в ней? В этой женщине? Ах, это безумие! Забудьте ее поскорее. Уезжайте, иначе она погубит вас. – Весьма мудро, – без улыбки согласился с ним Филипп. – Но скажите мне, Ги, вы сами последовали бы этому совету? – Увы, нет! Если бы я мог провести хотя бы ночь с женщиной которую люблю, я не побоялся бы умереть на следующий же день. – Вот видите, а мне предстоит не одна ночь. Без риска не выигрываются битвы… Он бы не стал откровенничать с кем бы то ни было о своих отношениях с женой. Это для такого закрытого человека немыслимо. Эту идею можно было обыграть в качестве размышлений на прямой вопрос Гиша, а потом выдать какой-нибудь уклончивый ответ. И, если честно, я не представляю двух взрослых 30-летних мужчин, которые всерьез рассуждают о том, что готовы жизнь отдать за ночь с любимой. Особенно два таких циничных и развращенных товарища, как Гиш и Фил. Тут скорее к месту грубоватые шутки. Но, еще раз повторюсь, для альтернативки эти отступления допустимы и к месту.
Jeoffrey de Peyrac: Можно поинтересоваться , почему Филипп дю Плесси обращается к Арману де Граммону графу де Гишу - Ги???
адриатика: Jeoffrey de Peyrac пишет: Можно поинтересоваться , почему Филипп дю Плесси обращается к Арману де Граммону графу де Гишу - Ги?? Он же Гай-Арман или Ги Арман вроде я думала это одно из имен, если ляп то простите, исправлю) Violeta пишет: Итак, Филипп был бы раздосадован отъездом, как мне кажется. Он придворный, смысл его жизни - служить королю, и уехать с женой на полгода (!!!) в провинцию было бы для него светским самоубийством. Фил понимает, что отношение короля к нему уже прежним не будет. Что же ему делать, в истерику кидаться? Король так решил, значит надо повиноваться. Может в другой ситуации это задело бы его куда сильнее, но сейчас эти эмоции вытеснены другими чувствами. По поводу светсткого самоубийства это все не 18-19 век, когда пятно на репутации могло стать поводом для реального самоубийства. Фил военный, он не так часто бывает в Париже и при Дворе. Это еще даже не зенит правления Людовика, когда придворные постоянно жили в Версале. Violeta пишет: И, если честно, я не представляю двух взрослых 30-летних мужчин, которые всерьез рассуждают о том, что готовы жизнь отдать за ночь с любимой. Особенно два таких циничных и развращенных товарища, как Гиш и Фил. Они все таки дворяне. Романтизм даже с некоторой экзальтированностью может идти бок о бок с жестокостью и развращенностью. А вот грубые шутки о возлюбленных дамах как раз неуместны. Violeta пишет: Эту идею можно было обыграть в качестве размышлений на прямой вопрос Гиша, а потом выдать какой-нибудь уклончивый ответ. Даже у очень закрытых людей может быть один-два близких друга. Гиш вполне подходит. Да и они же только коснулись этой темы, Фил как раз и не захотел развивать обсуждение.
Jeoffrey de Peyrac: адриатика пишет: Ги Арман вроде я думала это одно из имен, если ляп то простите, исправлю нет, он при крещении действительно получил это имя, но не думаю, что эти тонкости известны Филиппу. При дворе его звали Гиш (в том числе близкие друзья вроде Филиппа Орлеанского) или в крайнем случае могли Арманом назвать - это основное имя, которое использовали для обращения. Филипп дю Плесси тоже скорее стал бы называть его Гишем.
адриатика: Jeoffrey de Peyrac пишет: нет, он при крещении действительно получил это имя, но не думаю, что эти тонкости известны Филиппу. При дворе его звали Гиш (в том числе близкие друзья вроде Филиппа Орлеанского) или в крайнем случае могли Арманом назвать - это основное имя, которое использовали для обращения. Филипп дю Плесси тоже скорее стал бы называть его Гишем. Это было мое личное допущение (мне очень нравится имя) и де Гиш--действительно редкий красавчик. Но я исправлю, вы правы. Спасибо Violeta пишет: уехать с женой на полгода (!!!) Меньше--до весны. Тем более какое то время уйдет на выздоровление, ну и ребенка, хотя бы одного надо сделать И все таки это не опала как таковая, а на остальное Филу как мне кажется наплевать. Он не особенно желал находится при Дворе и в Париже--сам короля просил оставить его в армии. Досаду(если она и была) свою Анж выражать тоже как мне кажется глупо, а то Фил совсем истеричкой получится, как в фиках у некоторых дам.
Violeta: адриатика пишет: Фил понимает, что отношение короля к нему уже прежним не будет. Что же ему делать, в истерику кидаться? Король так решил, значит надо повиноваться. А если он узнает, что на решение короля его дражайшая супруга повлияла? Это его сильно разозлит! адриатика пишет: Фил военный, он не так часто бывает в Париже и при Дворе. Это еще даже не зенит правления Людовика, когда придворные постоянно жили в Версале. У него при дворе есть постоянные должности, которые тут же займут после его отъезда ушлые придворные. Грубо говоря, все, чего он добивался долгие годы, придется заново завоевывать. И стоят ли несколько месяцев идиллии в провинции этого? Вопрос спорный... адриатика пишет: Они все таки дворяне. Романтизм даже с некоторой экзальтированностью может идти бок о бок с жестокостью и развращенностью. А вот грубые шутки о возлюбленных дамах как раз неуместны. Это после разгула в "Красной маске", цинизма Лозена и хамства Варда, подробно описанных в романе? Что-то я сомневаюсь... адриатика пишет: Даже у очень закрытых людей может быть один-два близких друга. Гиш вполне подходит. Подходит, не спорю. Но обсуждать жену и свои чувства к ней - этим даже романтик Пейрак не грешил, что уж про Фила говорить. адриатика пишет: Меньше-до весны. Тем более какое то время уйдет на выздоровление, ну и ребенка, хотя бы одного надо сделать И все таки это не опала как таковая, а на остальное Филу как мне кажется наплевать. Он не особенно желал находится при Дворе и в Париже-сам короля просил оставить его в армии. В качестве альтернативки, еще раз повторюсь, все отлично, но выпадать из обоймы даже на несколько месяцев - непростительное легкомыслие для придворных.
адриатика: Violeta пишет: И, если честно, я не представляю двух взрослых 30-летних мужчин, которые всерьез рассуждают о том, что готовы жизнь отдать за ночь с любимой. Особенно два таких циничных и развращенных товарища, как Гиш и Фил. Это дань романтизированной легенде, что де Гиш был влюблен в Мадам.
Violeta: адриатика пишет: Это дань романтизированной легенде, что де Гиш был влюблен в Мадам. Ну ок, пусть будут романтиками. Посмотрим на дальнейшее развитие событий!
Jeoffrey de Peyrac: Violeta пишет: обсуждать жену и свои чувства к ней Любовь между мужем и женой -моветон. Филипп очень болезненно отнесся, когда его подняли на смех за занятия любовью с СОБСТВЕННОЙ ЖЕНОЙ. И дело совершенно точно было не в том, что любовью занимался,а что с женой. Гиш, кстати, славился как один из очень злых языков при дворе Месье. А тут таааааакой повод! Гиш -то мог позволить себе романтические чувства- они были к супруге другого. По-моему, Филиппу стоило поостеречься говорить, что он испытывает нежные чувства к мадам дю Плесси
адриатика: Violeta пишет: А если он узнает, что на решение короля его дражайшая супруга повлияла? Это его сильно разозлит! Он свое уже отзлился) Violeta пишет: У него при дворе есть постоянные должности, которые тут же займут после его отъезда ушлые придворные. Грубо говоря, все, чего он добивался долгие годы, придется заново завоевывать. И стоят ли несколько месяцев идиллии в провинции этого? Вопрос спорный.. Должность егермейстера и ту официально Сально занимал. Но могли, да. Комнатку отжать например. Ну что ему теперь делать? Кнутом Анж по наглой рыжей морде?)) Будет заново отвоевывать. Все таки дворяне надолго уезжали в армию, даже служили в армиях дружественных держав и жили при их дворах. Были и те кто жил в своих поместьях несмотря на высокие должности. Violeta пишет: Это после разгула в "Красной маске", цинизма Лозена и хамства Варда, подробно описанных в романе? Что-то я сомневаюсь А почему нет? Все вполне уживается вместе). К тому же Фил был отчасти романтиком, все эти воспоминания о Баронессе Унылого Платья, скачки сквозь дождь и бурю с ожерельем. Violeta пишет: Но обсуждать жену и свои чувства к ней - этим даже романтик Пейрак не грешил, что уж про Фила говорить А он особенно и не обсуждал. наоборот сменил тему быстро. Violeta пишет: но выпадать из обоймы даже на несколько месяцев - непростительное легкомыслие для придворных. Но выпадали же, вызывая недовольство короля и возвращались обратно. Фил его вызвал уже после коврика. И Фил все таки маршал, а не какой то рядовой тщеславный щеголь, которого описывал Мольер.
адриатика: Jeoffrey de Peyrac пишет: Любовь между мужем и женой -моветон. Филипп очень болезненно отнесся, когда его подняли на смех за занятия любовью с СОБСТВЕННОЙ ЖЕНОЙ. Так он сам же виноват что все узнали Анж же ему говорит, что кто нибудь может зайти, а он--плевать. Jeoffrey de Peyrac пишет: . И дело совершенно точно было не в том, что любовью занимался,а что с женой. Гиш, кстати, славился как один из очень злых языков при дворе Месье Фил был другом юности, он его любил)) Я же написала. А вот Анж терпеть не мог. Jeoffrey de Peyrac пишет: По-моему, Филиппу стоило поостеречься говорить, что он испытывает нежные чувства к мадам дю Плесси Он и так спалился, по собственному почину)) Теперь уже хорошую мину при плохой игре не сделаешь.
адриатика: Jeoffrey de Peyrac пишет: Филипп очень болезненно отнесся, когда его подняли на смех за занятия любовью с СОБСТВЕННОЙ ЖЕНОЙ. Кстати нет. Он безразлично встретил и насмешки придворных и холодность короля, думал о своих чувствах к Анж. Это в книге.
Violeta: адриатика пишет: Он свое уже отзлился) Не, не думаю! Наша Анж даст ему еще немало поводов для ярости! адриатика пишет: Но могли, да. Комнатку отжать например. Ну что ему теперь делать? Кнутом Анж по наглой рыжей морде?)) Ага! адриатика пишет: К тому же Фил был отчасти романтиком, все эти воспоминания о Баронессе Унылого Платья, скачки сквозь дождь и бурю с ожерельем. Ну возможно - есть такое мнение, что жестокие люди сентиментальны. адриатика пишет: Кстати нет. Он безразлично встретил и насмешки придворных и холодность короля, думал о своих чувствах к Анж. Он просто игнорировал их насмешки, но при первой же возможности постарался свалить в армию.
Акварель: адриатика, Zirael, спасибо за интересный и грамотный фанфик! Желаю Вам удачи, вдохновения и достаточно свободного времени! Разговор Фила с Гишем мне тоже показался спорным. С одной стороны, самовлюбленный Гиш - и влюблен в кого-то кроме себя и понимает как по собственной шкуре, о каких высоких материях толкует Фил (но это мое понимание, роман канонного характера не дает), а с другой стороны - Фил, который с трудом додумался, что влюблен в собственную жену, а тут вдруг перескакивает через несколько ступенек сознания и "разфрустрирования" и сходу говорит о своих переживаниях вслух. При чем даже не в качестве размышления (в разговоре с собеседником, даже воображаемым, мы размышляем; в таких "разговорах" высказывается много больше, чем вслух), а выдает как зрелую позицию. Мне не хватило промежуточных этапов дозревания. По поводу отсутствия при дворе соглашусь и с Виолетой, и с Адриатикой. С одной стороны, длительное отсутствие ему не в новинку, однако же пржеде он уезжал на службу, а не в санаторий. А вот это вот отношение к дворцовым делам: эти господа уже на следующий день знают, кому была вчера доверена честь держать подсвечник. мне кажется свойственным и Филу. На память приходит ярость по поводу "Оставлено для" на двери и того, что подсвечник у короля при этом держал кто-то другой. Эти фишки в то время действительно не были мелочью. Не тщеславие, а вполне себе показатель дворцовых и государственных раскладов. Сцена, когда он болен и с провоцирует жену на материал для размышлений по ревности, напомнила болезнь графа де Монсоро у А. Дюма. Вот мне интересно, ревнивец ли Фил и в какой мере? Я правильно понимаю, что ревность должна стать одной из основных линий? А от первых и от "парижского" отрывков я в полнейшем восторге Сегодня словила себя на мысли, что думала об эпизоде как о части романа, пришлось одергивать себя, чтобы в голове каши не осталось.
Zirael: Violeta пишет: Он просто игнорировал их насмешки, но при первой же возможности постарался свалить в армию. Голон как раз - редкий случай! - передает его переживания и мысли на тот момент. Там ничего нет о том, что о нем думают окружающие Он больше погружен в собственные чувства и пытается с ними справиться как может. А отъезд в армию - это как передышка и возможность успокоиться и подумать вдалеке от субъекта, на который чувства направлены. Кстати говоря, Филипп мало зависим от чужого мнения, если только это не король. Его гнев в эпизоде с "оставлено для..." - больше от несправедливости и обиды на жену, которая его подставила, с его точки зрения. У него достаточно... экстравагантное поведение, которое его не раз в опалу отправляло, даже незадолго до свадьбы с Анж. Судачили о нем постоянно. И кроме того, книжный образ весьма неоднозначен. Про романтизм с ожерельем уже писала адриатика, так что в целом способность к красивым и неожиданным жестам у него есть. И мне хотелось бы остановиться на еще одном моменте - про закрытость характера: да, Филипп замкнут, но это вовсе не болезненная замкнутость, а скорей целостная черта характера, фактор, помогающий ему стать успешным в его деятельности. Он не меланхолик, и даже не флегматик, скорей сангвиник с экстравертированностью, близкой к нижней границе данного типа. При этом он вполне способен делиться своими переживаниями, и даже очень личными - вспомните разговор о детстве, когда он делится с Анж в том числе и своим первым сексуальным опытом (я бы как автор поостереглась бы вставлять настолько откровенную беседу, опасаясь выхода из характера, потому что до того Филипп никак эту свою способность не проявлял). И потом он спокойно признается Анжелике в собственной ревности и в том, что любовь к ней приносит ему страдания... Поэтому, на мой взгляд, он вполне мог говорить об этом с близким другом, тем более, что он может говорить не о реальном осознании, а скорей о некотором принятом в те времена романтичном штампе - "полцарства за ночь с любимой женщиной", просто давая понять Гишу, что эту тему лучше не трогать пока. Осознание и все, с этим связанное, у него еще впереди.
адриатика: Акварель Violeta Jeoffrey de Peyrac спасибо за ценные замечания. 1. Гиш. Да самовлюбленный и тщеславный. Но быть влюбленным не в кого нибудь, а в принцессу, которую не получить никак, это по принципу "любить так королеву". Так что некая экзальтация тут вполне возможна, тем более он южанин, это как дань культуре. 2. Чрезмерная откровенность. Придворные и так все знают. Вся эта драма у них перед глазами развернулась. Последний разговор с королем, где Фил выдает весьма кстати зрелую позицию( "Есть свет....") тоже происходит перед Н-ным количеством народа. Филу легче сохранить лицо с невозмутимостью принимая свое положение. 3. Еще надо учесть что Анж -- не обычная женщина. Это первая красавица Двора наравне с Атенаис. Женщина очень высокой пробы(недаром Монтеспан такую истерику закатил). Обладать такой женщиной весьма и весьма престижно (в книге, есть фраза что Фил испытывал гордость после коврика) жена или любовница--даже это на второй план отходит.(недаром Пейрак ее всю в золото одел на аудиенцию) Это Франция, а женщина символ Франции--об этом французские классики не раз писали. Акварель пишет: По поводу отсутствия при дворе соглашусь и с Виолетой, и с Адриатикой. С одной стороны, длительное отсутствие ему не в новинку, однако же пржеде он уезжал на службу, а не в санаторий. Мог бы и в санаторий поехать)) Куда нибудь на Барежские воды или в Виши, но не сезон, поэтому здоровье поправлять поедет к себе в поместье Акварель пишет: мне кажется свойственным и Филу. На память приходит ярость по поводу "Оставлено для" на двери и того, что подсвечник у короля при этом держал кто-то другой. Эти фишки в то время действительно не были мелочью. Не тщеславие, а вполне себе показатель дворцовых и государственных раскладов. Да, он тоже интересуется и в отличие от Анж понимает все эти заморочки. Но он не настолько растворен в придворной среде как остальные. Он ближе к дворянам старого образца, где верность сюзерену выходит на первый план. Акварель пишет: Вот мне интересно, ревнивец ли Фил и в какой мере? Я правильно понимаю, что ревность должна стать одной из основных линий? Фил понимает что отношение короля прежним не будет. И для него, если раньше король был только королем, сюзереном, то теперь сквозь этот образ проступает мужчина- соперник. И то самое мучительное для него. Поэтому в некотором роде он даже рад отъезду.
Акварель: адриатика пишет: Гиш. Да самовлюбленный и тщеславный. Но быть влюбленным не в кого нибудь, а в принцессу, которую не получить никак, это по принципу "любить так королеву". Так что некая экзальтация тут вполне возможна, тем более он южанин, это как дань культуре. разве что так, Вы правы. Если уж я, то влюбиться не меньше, чем в принцессу, эдакая медалька на грудь себе любимому. А влюбляться - вроде как культ. Партия готовых влюбиться (или сделать вид, что влюбляется), создающих видимость преклонения перед дамой, и партия негодяев-циников. Придворные и так все знают. Вся эта драма у них перед глазами развернулась. то, что видели, это важно, но не настолько, как личное откровение - перед собой или перед другом. И насколько "разговор по душам" близок Филу? Действительно ли Фил может иметь настолько близкого друга? Что касается рассказа о сексуальном детстве, то это для него уже перевернутая страница, которую, в принципе, можно пересказать. Травма осталась, как мне видится, но покрыта слоем психологических защит, и поэтому боль не ощущается. Последний разговор с королем, где Фил выдает весьма кстати зрелую позицию( "Есть свет....") да, Вы правы. Тут уже понял и принял собственную слабость. У Фила, кажись, образовалась триада привязанностей: король, война, жена. Он уже принял жену в ценности, но определил ли ей место, так чтоб наверняка? Филу легче сохранить лицо с невозмутимостью принимая свое положение. Респект и уважуха! Пардоньте, снимаю шляпу! Или игнорируя положение, во всяком случае внешне. Это первая красавица Двора наравне с Атенаис. ага, не промахнулся, когда поддался на шантаж. В таком смысле Анж - медалька в социальной сфере. Любовь к собственной жене, такой жене, теряет часть светской непристойности. Но Анж как медальку хочет король. Включается "мой долг служить вам, не щадя головы и не жалея сил". А вот Анж как любимая женщина - это ария из другой оперы. Тут посложнее будет и с принятием-проявлением, и с дележом не так однозначно. Или уже однозначно, а, авторы? Ой, а по плану король должен в Анж влюбиться, а не только отдавать должное, вожделеть и испытывать симпатию? Как тогда меж мужиками отношения пойдут? Аррр! Он ближе к дворянам старого образца, где верность сюзерену выходит на первый план. верность, а не подачки? Согласна. Вот только покамест признательность короля в виде пустячков типа подсвечника и прочих аксессуаров проявляется. Т.е. в обслуживании короля сошлись две линии: 1) влияние на двор и государство (последнее - через влияние на короля, т.е. король таким образом проявляет благоволение, и звезды, видя это, выстраиваются в нужном порядке) и 2) личные отношения монарха и конкретного подданного. Первое Анж не особо понимает, ей это вталдычивают, но Фил хорошо знает, хоть его это не интересует в шкурных интересах. Второе Фил тоже знает, и эта линия ему важна, очень важна. адриатика пишет: Фил понимает что отношение короля прежним не будет. И для него, если раньше король был только королем, сюзереном, то теперь сквозь этот образ проступает мужчина- соперник. И то самое мучительное для него. Поэтому в некотором роде он даже рад отъезду. Ох, ням! Пишите-пишите-пишите!
адриатика: Филиппа вырвали из тяжелого полусна–полузабытья чьи-то сердитые перепалки за дверью. Он узнал голос Ла-Виолетта – тот говорил громче, – ответа же разобрать не мог при всем желании. Потянувшись к шнурку звонка, он несколько раз раздраженно дернул его, дверь тут же отворилась, и в комнату заглянул румяный Ла-Виолетт. – Чего угодно, господин? Вам лучше? – Лучше, - солгал Филипп. На самом деле, было бы с чем сравнивать – если вспомнить первые недели после ранения, то сейчас он чувствовал себя почти нормально. – Что за склоки там под дверью? – Тут пришла ваша старая кормилица, господин, – Ла-Виолетт своими плечами загораживал весь дверной проем, так что за ним никого видно не было. – Хочет вас повидать, я ей говорю, что месье маркиз отдыхает, а она ни в какую. Филипп потер рукой лоб, липкий от пота. Все равно заснуть теперь уже не удастся. – Пропусти ее, – велел он. – И подай платок и настой. Приторно-сладкий настой прописал в Доле господин Валло, строго-настрого велев маршалу не забывать принимать его дважды в день. Большого толку от него Филипп не замечал – вот уже два дня, как он приехал в Плесси, а здоровье, ухудшившееся еще в дороге, никак не желало приходить в норму. К вечеру поднимался жар, хоть и несильный, накатывала бессонница, и даже простой подъем по лестнице заставлял его ловить ртом воздух и мучительно кашлять. Настой только делал голову тяжелой, а мысли – вялыми и медлительными, как толстые карпы в пруду парка. Филипп не привык к такому состоянию, никогда прежде ему не приходилось болеть так долго и тяжело – если не считать детства, когда он едва не умер от кори. Тогда его выходила Алтея… – Здравствуй, нянюшка, – он улыбнулся сгорбленной старушке, прошмыгнувшей в дверь следом за Ла-Виолеттом. – Тебе что-то надо? – Что мне может быть надо, кроме как моего мальчика повидать, – неожиданно звучным голосом откликнулась старушка. Отобрала у заворчавшего Ла-Виолетта смоченный разведенным уксусом платок и сама принялась обтирать лицо маркиза – ее прикосновения были слабыми, едва заметными. – Уже три дня, как вы вернулись – и даже ни разу не выезжали… А это что еще такое? Она поднесла к носу бокал с настоем и принюхалась. – Кто это вам такую гадость пить велел? – строго вопросила Алтея, и Филипп не смог удержаться от улыбки, несмотря на головную боль: так это напомнило ему детство, когда кормилица отчитывала его за проделки. – Лекарь его Величества. Дай мне бокал, время принимать лекарство. – И не подумаю даже, - обиженно пробурчала старушка. – Бедный Pipo! Небось голова у вас от него как чугунная, и спать не можете, верно? Филипп ничего не ответил. – Вам сейчас спать больше нужно, чтобы тело само себя лечило, а не стегать его что есть мочи, как уставшую лошадь, – нянюшка решительно выплеснула бокал в камин. – Знаю я, что вам поможет. Обождите немного. Хлопнула дверь, и Филипп устало прикрыл глаза, привычно провалившись в тягостную полудрему. Очнулся он, когда легкие старческие руки снова гладили его по лбу. – Вот, принесла я вам питье, просыпайтесь… – Ты говоришь со мной, как с ребенком, – рассмеялся Филипп, но позволил ей бережно приподнять ему голову и поднести к губам чашу: – А вы и есть дите маленькое, вон чего с собой сделали! Вот сумасшедший-то, ох сколько я выстрадала, когда вы сбегали по ночам, а когда рассказывала вам про проклятый замок Машкуль, да только разве вы боялись? А там ведь кругом упыри, потому что подвалы замка полным-полны трупов некрещенных детей. Папаша Годо видел одного этой весной — еле жив вернулся. Пастор наш… Филипп почти не слышал слов, скрипучий голос старухи, такой знакомый, действительно возвращал его в детство. Он даже прикрыл глаза, покорно глотая питье. Оно было сладковатым, но не таким приторным, как выплеснутый Алтеей настой, и от него пахло чем-то свежим и легким, тут же вызвавшем в памяти солнечные поляны лесов Пуату. – Эта война все, будь она проклята, – приговаривала себе под нос Алтея, стирая пот с его лба. – И раньше житья не было, а теперь и вовсе не стало. Сборщики налогов и откупщики грызут нас ровно волки. Вот и вы себя чуть не сгубили. Жизнь – она одна дается. Берегите ее дорогой мой мальчик… – Ты забываешься, – холодно проговорил Филипп. Слова кормилицы неожиданно сильно задели его, – даже сильней, чем полные укоризны глаза Анжелики. В глубине души он признавал, что вылазка была по сути бесполезной и неоправданно рисковой – и что хуже всего, так это то, что все закончилось так бесславно... Запах пороха, грохот орудий, упоение битвы могли заглушить тоску, овладевшую всем его существом — так бывало уже не раз. А смерть — рано или поздно она все равно настигнет его. Солдат редко умирает в своей постели. – Уж простите старую, дорогой господин, мне-то можно, мне недолго уже осталось, –пробормотала старуха, снова стирая пот с его лба. – Не хочу я вас на том свете раньше времени видеть. Я-то хоть увидела, каким мой Pipo стал видным да красивым, – вот на маленького сеньора взгляну, и можно уже и в могилу…Ложитесь ровно, я вас разотру. Она водила натруженными ладонями по его груди, и Филипп слегка морщился, когда скользкие от мази пальцы проходились по еще розовым свежим шрамам. Мазь пахла так же приятно, как и питье, вкус от которого еще стоял во рту; дягиль, вдруг вспомнил он, и у него сжалось сердце. Сладкий дягиль, носящий имя его жены… – Я бы хотел, чтобы у моего сына была такая же нянька, как ты, Алтея,– проговорил он, поймав ее руку и пожав ее. Сон – не тяжелый дурман, полный муторного бреда, а обычный крепкий сон, вызванный усталостью, – уже ложился на его веки, и ее ответа Филипп не расслышал.
адриатика: На востоке вставало неяркое зимнее солнце – день занимался ясный. Карета маркизы дю Плесси, покинув постоялый двор, двигалась по ухабистой, раскисшей от частых дождей дороге. Четверо верховых слуг с факелами сопровождали экипаж, за которым ехали доверху нагруженные повозки. Анжелика выглянула в окно. По обеим сторонам от дороги тянулись сплошные поля, впереди вилась узкая лента реки и чернел каменный мост. У реки стояла старая водяная мельница. Места были пока малознакомые. «Далеко еще», - с досадой подумала Анжелика, откинувшись на спинку сидения. Вот уже месяц прошел, как они не виделись с Филиппом. Он уехал в Плесси, а ей пришлось остаться в Париже по неотложному делу, связанному с деятельностью, которой она занималась для министра Кольбера. Анжелика помнила, как они простились в Доле. Филипп, еще недостаточно оправившийся от ранения, был немногословен и сдержан в проявлении чувств. Да и за все это время в ответ на множество пылких посланий она получила только два коротких письма. «Как все-таки противоречивы представления человека о счастье. Нам кажется, что мы будем довольны всегда, лишь бы наши чаяния сбылись, но когда происходит так, как мы хотим, нам вдруг становится мало…» Вздохнув, маркиза поправила чепчик Шарлю-Анри, спавшему на руках у Барбы. Затем закрыла глаза, убаюканная однообразием пейзажей, проносившихся за окном. Проснулась она, когда карета подъезжала к имению. Уже отчетливо виднелись между деревьями белые башенки замка. Экипаж проехал по длинной парковой аллее, миновала пруд, подернутый легкой рябью, и по каменному мосту въехал во двор, к парадному входу, где маркизу уже ждали выстроившиеся в шеренгу слуги. Анжелика почувствовала, как в душе поднимается волнение. Где же Филипп? Почему он не выехал ей навстречу? Маркиза отстегнула маленькое, висевшее на поясе зеркальце и взглянула на свое отражение. Слегка поправив чуть растрепавшуюся во время дороги прическу, она провела пальцем по линии бровей, затем покусала губы, чтобы придать им яркости. – Мадам, вы выглядите просто обворожительно, - пропищала одна из девиц Жиландон, заметив старания хозяйки. Анжелика рассеянно улыбнулась в ответ. Она ждала, что Филипп будет встречать ее у дверцы кареты, но вместо этого ее встретил Молин. – Добро пожаловать в Плесси, мадам, - произнес он с низким поклоном, подавая ей руку. Анжелика, еле сдерживая волнение, отвечала на приветствия слуг. – Где господин дю Плесси? Разве он не должен был меня встречать? – Маркиз дю Плесси уехал на охоту и поручил мне вас встретить. – Но почему? – Что вам ответить… Я не знаю, мадам, какими соображениями руководствовался мой господин. Я думаю, он вам все сам объяснит по возвращении. – Что тут можно объяснить, – мрачно сказала Анжелика. –Запаситесь терпением, мадам. Как мне известно, вы одержали сокрушительную победу, – глаза управляющего лукаво блеснули из-под очков. – Маркиз не привык к поражениям, дайте ему время. – Я совсем не чувствую себя победительницей, Молин, - вздохнула маркиза. - Иногда мне кажется, что Филипп подстроил очередную ловушку, что это он дергает за ниточки в этой игре. Они вошли в большую, светлую гостиную, и теперь, устроившись в уютных креслах у камина, продолжали разговор. – Я прожил на земле достаточно долго, и за это время неплохо научился разбираться в людях, а маркиза знаю с самого детства, но, тем не менее, я не возьмусь судить с уверенностью о том, что творится в его сердце. Одно я знаю: маркиз не терпит лицемерия и лжи, даже в крайней жестокости он всегда честен в своих поступках. Анжелика молчала, глядя в огонь немигающим взглядом. – Сударыня, еще раз повторяю, время все прояснит. Так всегда бывает. Главное не настраивать себя заранее. А теперь, если позволите, я бы хотел поговорить о вашем отце. – А что с ним? – Его дела идут не очень. Когда я видел его в последний раз, мне показалось, что он болен. Кроме того, его терзает проблема, связанная с наследниками. – А что именно? – Вам лучше спросить у него. Маркиза не успела ответить, так как в эту минуту вошел слуга, и нерешительно переминаясь с ноги на ногу, спросил, какие будут распоряжения касательно мебели и багажа. – Молин, я доверю это вам, а сама поднимусь к себе. Мы с вами теперь будем видеться часто и еще успеем поговорить обо всем. Я обязательно нанесу визит в Монтелу. – Да, конечно, мадам, - управляющий поднялся. - Я прошу прощения, что утомил вас разговором, не взяв в соображение то, что вы устали с дороги. Что поделать, старость имеет свои недостатки. – Я нанесу визит в Монтелу прямо сейчас, – уточнила Анжелика, приняв наконец решение. Меньше всего ей хотелось сейчас сидеть у себя в комнате и ждать, пока Филипп соизволит вернуться домой. – Тут совсем недалеко, поэтому я вполне могу отправиться одна. Велите оседлать мне лошадь. Быстроногая кобыла по имени Пандора легко несла свою наездницу. Вот показались серые стены замка, издали похожего на дряхлого старика. Анжелика нетерпеливо подалась вперед, вглядываясь в просветы между деревьями. Она проехала по старому мосту с ржавыми цепями, на которых обычно чинно восседали куры и индюки. Соскочив с лошади, Анжелика кинула поводья подоспевшему слуге, больше похожему на крестьянского увальня, чем на расторопного лакея. Быстрым шагом она поспешила через двор. Миновав полуобрушенный парадный вход, она направилась к черному ходу, ведущему в кухню, через который маленькой босоногой девчонкой уносилась в лес. У самого входа она вдруг застыла в нерешительности. На мгновение ей показалось, что она вернулась в прошлое. Время идет своим чередом, оно уже оставило неизгладимый отпечаток на маленькой Маркизе Ангелов, фее, беззаботно порхавшей среди лесов и болот. Но над этим местом время, казалось, было не властно. – Фантина! - тихо позвала Анжелика, замерев у двери. Седая старуха, снимавшая с огня котелок, от которого исходил запах лукового супа, подняла голову и с минуту изумленно разглядывала вошедшую даму, но потом ее лицо, как и прежде темное, а теперь изрезанное многочисленными морщинами, осветилось улыбкой. – Господи, святой Илер, птичка моя, неужели это ты?... – Я. Фантина Лозье опустила котелок прямо на пол, вытерла руки о грязный фартук, и хотела было обнять свою бывшую воспитанницу, но потом вдруг оробела. – Ну что ты стоишь, иди, обнимемся, – произнесла Анжелика, делая шаг ей навстречу. – Ох, не знаю, у меня руки-то грязные. Боюсь я такой дорогой наряд испортить. Анжелика улыбнулась, вспомнив приезд дядюшки в Монтелу: какими роскошными им тогда показались туалеты гостей, бывшие всего-навсего дорожным платьем! Она подошла к Фантине и сама крепко прижала ее к груди. Когда Анжелика приезжала в старый замок в последний раз, между ней и отчим домом возникло некое недоверие. Обитатели замка смотрели на нее, словно она вернулась с того света. Монтелу предстал перед ней, как далекий отголосок прошлого, и она не могла преодолеть некоторую отчужденность, появившуюся между ней и людьми, заполнявшими ее детство. Теперь эта стена словно бы рухнула. – Ты вернулась, моя птичка, – приговаривала старая кормилица. – Ты снова с нами… – Да, нянюшка…–– шептала она, глотая подступившие слезы.– Я вернулась... вернулась… ты понимаешь... по- настоящему… – Ну, довольно, довольно, ишь, какой важной дамой стала, а про нас не забыла. – Няня, где отец? – Анжелика отстранилась. – Молин говорил, дела в Монтелу идут неважно. Фантина отвернулась, смахнув передником набежавшие слезы. – Болен он, врач приезжал из Пуатье, сказал, как ее... сухость. Батюшка ваш об одном горюет, что имение не на кого оставить… Подумать только, ведь одиннадцать деток народил… – Не торопись, я сама посмотрю, как дела, и поговорю с ним, только ответь, где он. – Ясно где, с мулами с самого утра возится, да вот и он, смотрите. И действительно, в дверном проеме показался барон де Сансе. – Фантина, чья это лошадь во дворе? Тут он заметил Анжелику, и на его лице проступила неподдельная радость. – Дочь моя! Вы ли это? – Я, отец, – Анжелика подошла к отцу, взяла его морщинистую руку и поднесла к губам. Барон де Сансе изрядно похудел, его лицо было так же черно, как и лица крестьян, а руки загрубели от тяжелой работы. Он, как и в прежние времена, носил прическу и бородку времен Людовика Тринадцатого, только теперь волосы были совсем седые, от чего лицо казалось еще темнее. Но, несмотря на это, в нем сохранилось неуловимое величие, присущее высокородному человеку. Анжелика улыбнулась своему наблюдению: «Даже суровая жизнь не может отнять у человека благородство. Оно – в крови» – Что же мы стоим! Идемте в гостиную. Анжелика с отцом прошли в темную залу, освещаемую только тусклым дневным светом, едва поступавшим через высокие окна-бойницы. Из трех огромных каминов топился только один, остальные зажигали лишь во время сильных заморозков. Анжелика, не выносившая холода, плотнее завернулась в плащ и придвинула кресло к огню. – Расскажите о себе, отец. Молин сказал, что вы больны. – Да, болен. Болезнь мою величают старостью. – Что вы говорите, отец! Болезнь надо лечить, а не запускать, и вы проживете еще столько же. – Я проживу столько, сколько отмерил мне Бог, дочь моя, – с достоинством ответил барон. – Я и так уже сильно пережил вашу матушку. Мне жаль, что Молин взволновал вас из-за пустяков. – Отец, но это не пустяки! Возможно, вам нужно будет приехать в Париж, где вашим здоровьем займутся лучшие врачи. -Ну уж нет. Поддавшись уговорам Фантины, я вызвал врача из Пуатье и после его визита более не желаю сталкиваться с этой братией. Анжелика поняла, что дальнейшие споры на эту тему бесполезны. Отец был не менее упрям, чем его любимые мулы. – Я поняла вас, отец, и больше не стану уговаривать. Расскажите же, как идут дела в Монтелу. – Не самым лучшим образом, - вздохнул старик. И отец заговорил о постигших его бедах. Весной случился падеж скота, и многие из его крестьян понесли большие потери, а у него погибли три ослицы и два отличных мула-производителя. Кроме того, война принесла в провинцию голод и непомерные налоги, а дороги вновь наводнились разбойниками. Так что весь последний год все обитатели замка жили в страхе, тратя деньги, отложенные за годы процветания. – Война закончилась, отец. Франция подпишет мир с Испанией еще до начала весны. Барон де Сансе пожал плечами. – Эта закончилась, другая начнется. Но ты не думай, что я ропщу. Как еще мы докажем надменным державам свое превосходство, как не силой и доблестью оружия? Нет, дочь моя, я горжусь нашей великой отчизной. Дела мои плохи от того, что мой славный род вынужден прозябать в нищете и забвении. Я дал жизнь одиннадцати детям, и только вы выбрали верный путь в жизни. Я рад, что вы стали женой маркиза дю Плесси. Вот достойный сын древнего рода. А ведь дом де Сансе не уступает де Бельерам в знатности! – с горечью воскликнул барон. – А Жослен? От него никаких известий? – тихо спросила Анжелика. Услышав имя старшего сына, барон вздрогнул, затем тяжело вздохнул: – Нет! Ни единого письма, ни строчки! Но он жив, с ним все в порядке. – Почему вы так уверены? Вам что-то известно? – Я виделся с одним человеком, он вернулся из Америки. Жослен живет в Монреале, женат, имеет дочь. Он долгое время находился на службе у англичан. – Ну и что? – быстро сказала Анжелика, видя, как расстроен отец этим последним обстоятельством. – Между нами и Англией давно установился мир. Господин Кольбер всячески содействует тому, чтобы молодые дворяне поступали на морскую службу к англичанам и голландцам и набирались опыта у лучших мореходов Европы. – Да, вы, наверное, правы.. – Но все же я не понимаю, почему он не написал вам, отец, – вырвалось у Анжелики. – Необычайно горд потому что, – проворчал барон. – Он пошел в свою матушку так же, как и вы, дочь моя. Де Сансе тоже хороши: скрытны, чертовски упрямы и умеют хранить старые обиды. – Это не гордость, а глупая гордыня, – возразила Анжелика. – Не говорите так! В том, что произошло, значительная доля моей вины. Он ушел ночью, не получив отцовского благословения. Вы помните, как был с ним резок старый барон, а я слушал и ни разу не нашел в себе сил вступиться за сына! – Отец, только не вините себя, умоляю вас. Вы почитали своего отца, и Жослену надлежало делать то же самое! Я всегда была на его стороне, потому что он умел следовать судьбе, которую избрал сам, но некоторых его поступков я одобрить не могу. – Не злитесь на него, дочь моя. Главное, он жив и живет, кажется, достойно, и как знать, возможно, имя де Сансе еще зазвучит за океаном. Они замолчали, думая, какими причудливыми тропами ведет судьба детей де Сансе. – Жослен уехал в Америку, Раймонд стал иезуитом, Ортанс вышла за прокурора, Мари-Агнесса приняла постриг во цвете своей юности. Бедняжка, да и какой другой участи ей приходилось ждать. – Никакой, – тихо отозвалась Анжелика. Она вспомнила странные слова сестры, которая сказала, что, находясь при Дворе, нужно делать выбор между Богом и Дьяволом, и следовать своему выбору до конца. «А я так и не заняла ничью сторону, вот отчего я чувствую себя чужой в этом придворном балете, где каждый исполняет свою партию». – Альбер и Мари-Жан еще молоды, – продолжал старик. – Альбер хочет избрать духовный путь. Он говорил мне, что мечтает стать настоятелем Ньельского аббатства. – Да, я что-то слышал об этом от Дени. Он один избрал военное поприще, чему я несказанно рад. Это моя последняя надежда, что в нем возродится былая слава дома моих предков. Анжелика с жалостью взглянула на отца. Как можно надеяться на Дени, этого легкомысленного юношу, которого не интересует ничего, кроме выпивки, карт и хорошеньких женщин! Да в его карманах не задерживается ни единого су! А во время военной кампании он отличился только тем, что проиграл в карты свою лошадь и снаряжение, которые ей пришлось выкупать. Бедный, наивный отец! В ней поднялась волна злости на брата, и она уже была готова рассказать отцу всю правду. Но взглянув на осунувшееся лицо, на слегка заострившиеся черты и глаза, обведенные темными кругами, она сдержала свой порыв. Ему осталось совсем немного! Анжелика вдруг поняла, что со смертью отца последняя нить, связывающая ее с Монтелу, оборвется навсегда. Когда хозяином в замке станет Дени, она сюда больше не приедет. Но сейчас ей не хотелось думать о смерти, жизнь звала ее за собой. А жизнь – это любовь, и ее животворящий свет все сильнее разгорался в ее сердце. Они еще немного поговорили. Отказавшись от обеда, Анжелика с удовольствием лакомилась тарталетками с заячим паштетом. Молодая женщина видела, что отец очень рад ее приезду. Он принялся расспрашивать, какие дела привели ее в Плесси и как долго она намерена пробыть здесь. – Почти всю зиму, отец. Я приехала вместе с мужем и младшим сыном. – Как, маркиз тоже здесь? Но почему вы не приехали вместе? Я бы с удовольствием поговорил с зятем, – удивился барон. Анжелика вспомнила презрительный взгляд, которым Филипп окидывал темный зал старого замка, и покачала головой: – Маркиз не знает, что я здесь. Он охотился, когда я, встревоженная словами Молина, отправилась к вам. Старый барон нахмурился. – Вы плохо поступили, дочь моя. Ваш муж будет волноваться о вас. «Ну, это вряд ли. Скорее всего, он просто не обратит на это внимания», – горько усмехнулась про себя Анжелика. – Если вы останетесь в Плесси до весны, мы сможем часто видеться и поговорить обо всем. Но теперь вам пора возвращаться. – Да, отец, - ответила Анжелика. – «Мне пора, наконец, встретиться лицом к лицу с мужем», – мысленно прибавила она. Отец, несмотря на возражения, пошел провожать ее. В кухне она вновь увидела Фантину, хлопотавшую над обедом сеньора. – Ты уже уезжаешь, деточка? – Да, но я еще приеду. – Приезжай, и деток захвати. – Шарль-Анри приехал со мной, а Флоримон в Париже, выполняет обязанности виночерпия, – заметила Анжелика. – Я так плакала, когда услышала о горе, постигшем тебя, доченька, – продолжила Фантина, и по ее лицу снова покатилась слеза. – Мы все так привязались к маленькому Кантору. Как он был похож на Жослена, когда тот был ребенком…. – Фантина! – разозлился старый барон. – Зачем ты расстраиваешь мою дочь, напоминая ей о постигших ее несчастьях! – Ничего, – тихо ответила Анжелика, – я никогда не забуду своего мальчика, и в ваших сердцах пусть сохранится память о маленьком трубадуре. Вспоминайте, как он веселился, как он пел, и больше не плачьте. Уже у самого выхода она вдруг остановилась. – Фантина, а Белая Дама Монтелу появляется? – Недавно я ее видела, а до этого долго не было. – Жаль, – задумчиво молвила Анжелика, – я думала, что она обрела, наконец, покой. Кивнув Фантине, Анжелика вместе с отцом пересекла небольшой двор, направляясь туда, где была привязана лошадь.
Violeta: адриатика пишет: – Маркиз дю Плесси уехал на охоту и поручил мне вас встретить. – Но почему? – Что вам ответить… Я не знаю, мадам, какими соображениями руководствовался мой господин. Я думаю, он вам все сам объяснит по возвращении. – Что тут можно объяснить, – мрачно сказала Анжелика. –Запаситесь терпением, мадам. Как мне известно, вы одержали сокрушительную победу, – глаза управляющего лукаво блеснули из-под очков. – Маркиз не привык к поражениям, дайте ему время. – Я совсем не чувствую себя победительницей, Молин, - вздохнула маркиза. - Иногда мне кажется, что Филипп подстроил очередную ловушку, что это он дергает за ниточки в этой игре. Воот, это ближе к теме! Супер! Шикарный отрывок! Все герои, как живые, замечательно расставлены акценты и выписаны характеры. Мне все очень-очень нравится!
Леди Искренность: Уф! Прочитала! Наконец-то выкрала времечко и добралась. Галопом не хотела, а основательно не было времени. Что сказать? Нравится. Очень. В общем и целом никаких замечаний, одни поздравления с успешным воплощением фантазии в жизнь. Единственно, как и многих, смутил разговор с Гишем, таким необычно открытым и общительным там выглядел Филипп. Мне показалось, что он даже в мужских попойках держался несколько отстраненно и особняком, а тут такое мужское братство. Но следующий отрывок вернул героев в привычные амплуа. Умилила сцена с кормилицей Фила. Заинтриговала аналогия с днем свадьбы в Плесси. Тогда они тоже разминулись. К чему бы это? Вы Гиша сделали другом Фила, а мне на память пришла цитата: Вы предпочитаете, чтобы я подобно всем остальным осыпал вас комплиментами. Я бы с радостью делал это, если бы не дружба с графом де Пейраком, которой я так дорожу. — О нет, нет… Конечно, нет! — вскричала Анжелика. — Вы очаровательны, мессир де Гиш! Вы так мне нравитесь! У Жоффрея и Фила общие друзья? Любопытно...
Violeta: Леди Искренность пишет: У Жоффрея и Фила общие друзья? Любопытно... Да, мне тоже вспомнилось, как в "Королевских празднествах" Гиш был очень даже расположен к Анж и ее мужу. Если не ошибаюсь, именно он привел ее из театра домой после того, как она чуть не грохнулась там в обморок. Хотя насчет дружбы с Пейраком... Вряд ли, просто ни к чему не обязывающее светское общение.
Леди Искренность: Violeta пишет: Вряд ли, просто ни к чему не обязывающее светское общение. Скорее дань уважения успешному и влиятельному гражданину провинции...
адриатика: Дамы спасибо! Насчет друга, считаю что вполне мог быть. С Гишем его могла связывать военная дружба, а она бывает очень крепка. Пусть будет, не все же одному по даме сохнуть Леди Искренность пишет: Скорее дань уважения успешному и влиятельному гражданину провинции.. Между ними слишком большая разница в возрасте и слишком мало точек соприкосновения, чтобы эти отношения носили более конкретный характер.
адриатика: Филипп вихрем влетел во двор замка и, соскочив с лошади, быстрым шагом направился ко входу. Ла Виолетт тенью следовал за своим господином, боясь проронить хоть слово. Со стороны Филипп казался спокойным, как обычно, но Ла Виолетт, прослуживший ему столько лет, видел, что господин раздражен до крайности. Охота была отвратительная – всего два молодых зверя. Но дело было не только в этом, вернее совсем не в этом. Встреча с женой волновала его настолько, что он не мог сосредоточиться, чего с ним никогда прежде не случалось. Кроме того, Филипп ощущал зудящее чувство вины. Как она отнесется к тому, что он не встретил ее? Он вошел в замок, на ходу кидая Ла Виолетту шляпу, хлыст и перчатки. Заметив суетливую беготню слуг, он остановил одного лакея и поинтересовался, когда приехала мадам дю Плесси. – Еще утром, господин маркиз, – с поклоном ответил лакей, – следуя указаниям госпожи, переданным через господина Молина, мы разбираем ее багаж. – Хорошо. Она у себя? – Нет, ваше сиятельство, она уехала сразу после приезда. – Куда же? – Я не знаю, господин маркиз. – Так узнай! - с раздражением бросил маркиз. Лакей убежал выполнять приказ. Филипп сел в кресло напротив камина. Глядя, как языки пламени пожирают поленья, он мысленно возвращался к событиям недавнего прошлого. Долгие дни после ранения он лежал больной и беспомощный, а она не отходила от его постели, окружая нежной материнской заботой. В тумане жара, окутывавшего разум, он наблюдал за плавными движениями гибких рук, дарующих покой и облегчение. Только тогда он по-настоящему понял, сколько силы скрывается за этой хрупкой женственной оболочкой. Собственное бессилие было для него ужасным испытанием. Иногда он ловил себя на том, что с тревогой заглядывает в ее лицо, страшась увидеть мимолетную тень разочарования, усталости, раздражения… Но взгляд ее был неизменно ласков и полон любви, заставляя его еще сильнее стискивать зубы от боли не телесной, – о, с ней он давно научился справляться! – но таящейся в сердце. Все было бы куда проще, будь они врагами, как прежде… Слуга прервал размышление маркиза. Он доложил, что госпожа дю Плесси верхом уехала навестить имение своего отца. Филипп коротко кивнул в ответ и велел подать ему вина. ….Он солдат, солдатом был, солдатом умрет. У воина одна философия, одна религия – война, его бог – кровавый Марс. Этот ненасытный демон требует ревностного служения: его алтарь не должен пустовать. И тем более там неуместны дары Венере. Лакей принес вино, налил полный бокал и по знаку господина удалился. Филипп поднял бокал и посмотрел сквозь венецианский хрусталь на кроваво-красную жидкость. …Слишком поздно они встретились. Теперь уже невозможно начать жизнь с чистого листа. «Когда вы вернетесь? Когда для нас настанет пора учиться жить вместе?» – спрашивала она, и отголосок ее слов до сих пор звучал в его голове, а взгляд, полный мольбы и надежды, то и дело всплывал из глубины сознания, когда он находился в бреду. «Разве это возможно для маршала королевских армий и придворной дамы?» – рассмеялся он тогда. Нет, он не станет ей лгать, пусть даже судьба и была милостива к ним. Он никогда не вернется. Это невозможно, а если это и случится, то очень не скоро. Она устанет ждать. Время скоротечно, оно развеет иллюзии… Филипп одним махом опрокинул бокал и потянулся к бутылке. А может быть, это уже произошло. Кто знает, каким мыслям предавалась она, оставшись наедине с собой в Париже. Испытала ли она досаду, наблюдая триумф мадам де Монтеспан, понимая, что упустила свой шанс? А упустила ли? Он отчетливо представил себе Анжелику вместе с королем в полумраке рабочего кабинета. Тот склоняется к ней так низко, что чувствует тонкий аромат ее волос, а она, охваченная дрожью, смешавшись так же, как за ужином близ Доля, сбивается и теряет нить разговора… Второй бокал он опустошил вслед за первым и вновь наполнил его вином. Горечь разъедала его душу. Видение, представшее перед его мысленным взором, было настолько ярким, что он почти поверил в него. Эта просьба об отъезде – не попытка ли в первую очередь убежать от себя? Королю не отказывают, это немыслимо! Даже самые гордые и неприступные крепости, в конце концов, выбрасывают белый флаг. Он выпил снова, почти не чувствуя вкуса вина. Пегая борзая подошла к креслу и, положив голову хозяину на колени, ткнулась холодным носом в ладонь. Он рассеянно погладил ее, и теплая шерсть под пальцами вернула его к реальности. Терзающий душу образ жены рядом с королем постепенно тускнел. Филипп бросил взгляд на опустевшую больше чем наполовину бутылку и мрачно усмехнулся: дурная привычка – пить в одиночестве. Вино лишь населяет разум безумием, которое принимается за истину. Глупо полагать, что, всматриваясь в будущее через призму душевных страстей, можно предсказать развитие событий. Он, маршал, опытный стратег, должен избегать подобных ошибок. «Глупец. Никогда не задумывайся ни о прошлом, ни о будущем. Используй время и оружие, дарованные тебе судьбой. Одними размышлениями не выигрываются сражения, не берутся города». Филипп со стуком поставил бокал на стол и решительно поднялся. Широким шагом он пересек большую гостиную и поднялся наверх. Он прошел по галерее, освещенной тусклым светом масляных светильников, и остановился у порога комнаты, в которой располагалась детская. Когда он вошел, малыш бросился к двери, путаясь в своем длинном платьице, но потом остановился, с любопытством и недоверием глядя на отца. Филипп подхватил сына на руки и прижал его к себе. Малыш завертелся, видимо, не желая, чтобы кто-то покушался на его свободу. Почувствовав запах вина, он сморщил нос и протестующе закричал. Филипп рассмеялся и аккуратно опустил его на пол. – Сразу видно, что у мальчика есть характер! Он ведет себя послушно? Барба, ужасно боявшаяся маркиза, вздрогнула, поняв, что к ней обращаются. – Д… да, господин маркиз, он очень послушный мальчик, с ним никогда никаких хлопот. – Ложь! – прервал ее Филипп. – Вы говорите так, чтобы доставить мне удовольствие. Но учтите на будущее – я не из тех, кто предпочитает лесть правде. Я хочу знать, как растет мой сын. Если ребенок будет проявлять упрямство и чересчур своевольничать, вам следует терпеливо направлять его, но ни в коем случае не ломать ему характер наказаниями. Вам понятно? – Да, господин, – быстро ответила перепуганная Барба. Филипп сел в кресло и с интересом принялся наблюдать за малышом. Тот увлеченно занимался складыванием пирамиды. Филипп знал, что сын похож на него, но теперь, разглядывая круглое личико ребенка, он с волнением обнаруживал в нем черты его матери: те же губы, подбородок, мягкая линия скул, ямочка на щеке. Он почувствовал, как на душе становится светлее, сомнения и недоверие - все, что терзало его в последнее время, уступили место надежде. В этом мальчике, их общем сыне, он видел свою самую большую победу в жизни. Он подошел к ребенку и ласково потрепал его по золотистым кудрям. – Вы, вероятно, забыли своего отца, но теперь мы будем видеться каждый день. Филипп вышел, прикрыв за собой дверь. Он, наконец, принял решение. Нет ничего, с чем ему недостало бы духа встретиться лицом к лицу. Пусть он поддался малодушию утром, – сейчас пришел его черед делать выбор. Если он сегодня не сделает шаг ей навстречу, они окончательно заблудятся в лабиринтах обид и противоречий. И это будет только его вина, ведь выбранный путь определяет судьбу. Надо ехать за ней в Монтелу, а там будь что будет.
адриатика: За то время пока Анжелика гостила в Монтелу, погода испортилась. Молодая женщина заметила это, когда прощалась с отцом, но это обстоятельство не могло повлиять на ее решение вернуться в Плесси. Она помнила, что зимой в Пуату частые перемены погоды — дело обычное, но грозы, хоть и свирепые, были короткими. Если она поторопится, то, возможно, успеет миновать ненастье. Небо было затянуто черными тучами, порывы ветра становились все сильнее, они яростно колыхали ветви деревьев, срывая с них последнюю желтую листву. Теперь миновать бурю не было никаких шансов. Анжелика пришпорила лошадь. Она успела сто раз пожалеть, что поехала верхом, а не взяла двуколку. «Не стоило поступать импульсивно, поддавшись чувству обиды», – корила она себя, но было уже поздно. Дорога была покрыта толстым ковром опавших листьев, и Анжелика боялась гнать лошадь слишком быстро, опасаясь, как бы копыта лошади не попали в рытвину или заячью нору. Пошел дождь. Сначала она почувствовала крупные редкие капли на своем разгоряченном лице, затем начался настоящий ливень. Вода лилась сплошным потоком, словно на небе открылись невидимые шлюзы. Одежда моментально стала мокрой и налилась свинцовой тяжестью. Анжелика чувствовала, как ледяные струи стекают по ее телу. Лошадь перешла с галопа на рысь. Она тревожно ржала, прядала ушами и фыркала. Маркиза чувствовала ее страх и пыталась то ласковым словом, то хлыстом заставить ее повиноваться. Вдруг раздался оглушительный треск. Дерево, нависшее над дорогой, терзаемое порывами ураганного ветра, уронило огромный толстый сук прямо перед копытами лошади, та, заржав от ужаса, вздыбилась, и для испуганной Анжелики земля на миг поменялась местами с небом. Анжелика покрутила головой, отплёвываясь от воды, заливавшей ей лицо. Пошевелив руками и ногами, она убедилась, что ничего не повредила себе при падении. Она поднялась и в отчаянии позвала кобылу: – Пандора! Пандора! Ее голос срывался. Шум дождя, вой ветра и скрип терзаемых бурей деревьев заглушили его. Что же ей делать: Монтелу остался далеко позади, а до Плесси еще около лье через лес? Она попыталась сообразить, где находится ближайшая деревня. Мысли путались, кроме того, ее начало трясти от холода. Она брела между деревьями, продираясь сквозь заросли орешника, то и дело спотыкаясь, падая и утопая в мокрой листве, ветви больно хлестали ее по лицу, но она почти не чувствовала этого. Только не останавливаться, не сдаваться, идти вперед –билась у нее в голове одна и та же мысль. Надежда таяла с каждой минутой. Усталость и бессилие тянули ее к земле подобно мокрой одежде. Сколько еще можно бесцельно плутать? Если она не найдет убежище, ночь настигнет ее в лесу, она умрет от холода или ее растерзают дикие звери. Быть может, Филипп отправит слуг в Монтелу, чтобы узнать о ней? Быть может, он сам отправится на ее поиски? Голос разума, безжалостный и холодный, как дождь, хлеставший ей в лицо, вернул ее к действительности. Филипп решит, что она заночует у отца, и его это вполне устроит. В жизни ей надо надеяться только на себя. Она ожесточенно стерла влагу со щеки – это дождь… всего лишь дождь. …А ливень начал постепенно выдыхаться. Он уже не лил сплошным потоком, ветер тоже утихал. Анжелика взглянула в просвет между деревьев, увидела в разрывах туч закатное небо. Она внезапно поняла, где находится. Это было сердце Ньельского леса. Вот там справа тропинка уходит вниз через небольшую лощину, она ведет к древнему капищу друидов, к камню фей, а слева – скалистый холм, а на нем, в расщелине между камней, пещера колдуньи Мелюзины, куда она в детстве тайком сбегала из замка. Она спасена! Анжелика вдруг почувствовала покровительство колдуньи, оберегающее маленькую фею, Маркизу Ангелов. Здесь в этом лесу, ЕЕ лесу, никакая опасность не угрожает ей. Она вспомнила доброе лицо Мелюзины, смуглое, обветренное, изрезанное глубокими морщинами, ее живые черные глаза, быстрые руки с длинными пальцами, порхающие над больным, как крылья бабочки. Ледяные когти отчаяния отпустили ее, теперь она была не одинока посреди леса, терзаемого ненастьем. Собрав последние силы, Анжелика пустилась бегом по тропинке, ведущей к пещере колдуньи. Тяжелая от влаги одежда очень мешала ей, путаясь в ногах, прилипая к телу, сковывая движения. Анжелика сорвала с себя насквозь промокший плащ и вдохнула полной грудью холодный лесной воздух. Она взбиралась по скользким валунам, хватаясь занемевшими пальцами за выступы. Вот и расщелина, вход в пещеру, как и раньше, скрыт от глаз лозами дикого плюща. – Мелюзина! Мелюзина! – ей ответило лишь гулкое эхо. Анжелика развела рукой оголенные ветви и вошла внутрь, вслед за ней проник тусклый серый свет уходящего дня. Все было таким же, как и много лет назад: глиняные плошки и котелки расставлены на каменных выступах, сверху подвешены связки трав, снизки сушеных грибов, посредине очаг, сложенный из камней, дым от которого выходил через отверстие в своде, справа – тюфяк набитый соломой, по стенам развешены овечьи и воловьи шкуры, перед очагом свернулся клубочком черный кот, а на шесте между стен спит сова. Чудно, кажется, время тут остановилось. Анжелика огляделась вокруг. В пещере никого не было, но здесь по-прежнему жила Мелюзина, но не та, которую знала Анжелика, а другая. Она слышала о ней, когда вернулась из монастыря перед первой свадьбой. Как давно это было! Сколько воды утекло с тех пор, как она в последний раз была тут. Холод, уже давно терзавший ее тело, вернул ее к действительности. Осмотревшись, Анжелика решила развести огонь и обсохнуть у очага. Она стянула грязные перчатки и принялась снимать с себя мокрую одежду, что оказалось делом весьма непростым: онемевшие пальцы не желали слушаться, а мокрая шнуровка никак не поддавались, к тому же маркиза отвыкла обходиться без помощи слуг. Она отстегнула перочинный ножик, висевший на поясе среди прочих полезных вещиц, и разрезала шнуровку. Наконец, справившись с одеждой, Анжелика осталась в тонкой нательной сорочке и нижней юбке. Она как следует выжала платье и разложила его на большом камне близ очага. Теперь ей нужно было развести огонь. Анжелика поискала глазами хворост для разжижки и кремень для высекания искры. Встав на колени напротив очага, она принялась за дело и когда заплясали веселые языки живительного пламени, она поблагодарила судьбу за то, что она послала ей в жизни столько испытаний. Теперь она, попав в затруднительное положение, знала, что нужно делать. Анжелика улыбнулась и наклонилась к огню, чтобы подложить сухих веток. Такой, склонившей свое тонкое лицо над пылающим очагом, прекрасной и загадочной, точно лесная фея, ее и увидел Филипп. Она не услышала, как он вошел, задумчиво глядя на танец языков пламени, и огненные блики отражались в ее широко раскрытых, прозрачно зеленых, как молодая листва, глазах. Он замер на пороге, боясь разрушить волшебство этого мгновения. Он помнил гордую девушку в нелепом платье, которую он когда-то держал за руку. Он видел среди блеска и величия Двора надменную красавицу, закованную в роскошные туалеты, словно в сияющую броню. Самое дорогое украшение Версаля, мадам Багатель – королевская безделушка. Так какой же она была на самом деле?.. Она носила его имя, но никогда по-настоящему не принадлежала ему. Чем сильнее становилось чувство к ней, тем больше его не покидало ощущение, что ему лишь временно доверено хранить это сокровище, но не владеть им. Хранить, но для кого? Для короля?... И только теперь, стоя на пороге пещеры колдуньи, в самом сердце леса, он понял, что она должна быть его. – Анжелика, – он едва ли не впервые произнес ее имя. Прежде даже в мыслях он не делал этого, словно опасаясь, что это сделает их чуточку ближе друг к другу; она же, напротив, даже в порыве гнева и ненависти упрямо звала его по имени… – Анжелика… Сова, сидевшая под потолком, проснувшись, громко ухнула и забила крыльями. Анжелика вздрогнула и обернулась, увидев мужа. Она улыбнулась, вначале неуверенно, будто не поверила своим глазам, но потом, когда она поняла, что перед ней не призрак и не видение, радость осветила ее лицо. – Филипп! – она поднялась и протянула к нему руки. – Филипп, неужели вы пришли! Он шагнул к ней и прижал ее к себе, так сильно, что у нее перехватило дыхание. Анжелика, не помня себя от счастья, прильнула к мужу. – Филипп… Филипп, – повторяла она без конца, будто не веря, что он рядом. – Что с вами случилось? – спросил он, наконец, отстранил ее от себя и бегло осмотрел: – Вы не ранены? – Нет, любовь моя. – Рассказывайте, – строго велел он. – Я возвращалась в Плесси… к вам… ехала через лес… начался ливень. Лошадь испугалась упавшего дерева и скинула меня… – Анжелика сбивчиво принялась рассказывать о том, что с ней произошло. – Нужно найти Пандору, ее ночью съедят волки! – Ненормальная! – сердито пробормотал Филипп. – С лошадью все в порядке, ее поймал ваш Флипо, наверное, она уже в конюшне. Но почему вы поехали одна через лес?! Зачем вы вообще покинули Плесси, не дождавшись меня? Не опускайте виновато глаза! Я сейчас готов убить вас! – Делайте все, что хотите, только сначала обнимите меня. Я так замерзла, – прошептала Анжелика, ни капли не испуганная его руганью, и, прижавшись к мужу, спрятала лицо у него на груди. От него веяло силой и надежностью, она чувствовала тепло его тела даже сквозь холодную кожу плаща. Оба замолчали, охваченные удивительным покоем от встречи, не находя сил ни для упреков, ни для признаний в любви – любые слова были лишними. Гроза утихла, и в пещере стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в очаге. – Мы ведем себя так, будто у нас в запасе вечность, – прошептал Филипп. – Может, так и есть, – негромко отозвалась Анжелика. – А вы уже решили, что делать с вечностью? – Нет. Какая разница, если у меня будете вы? – Вы всегда отвечаете слово за слово, – Филипп грубоватым движением убрал с лица жены мокрую прядь и, наклонившись, коснулся губами ее виска. – Мне этого не хватало. Настойчиво заухала сова. Проснулся кот, и теперь, распушив свой хвост, похожий на ершик трубочиста, вился у них под ногами, утробно мурлыкая. – Только этого? – отстранившись от мужа, Анжелика подошла к выходу из пещеры и, раздвинув пожухлые лозы плюща, выглянула наружу. Уже совсем стемнело. Сова, всплеснув крыльями, слетела со своего насеста и исчезла в открывшемся проеме, отправляясь на охоту. Анжелику обдало холодом. По телу побежала зябкая дрожь, она совсем забыла, что одета в одну тонкую сорочку. Филипп подошел сзади, снял плащ, подбитый мехом, и накинул на плечи жены. – У нас с вами странная судьба, вам не кажется? Филипп хмыкнул. – Я начал верить в судьбу, только когда она свела меня с вами… – Как вы нашли меня? – неожиданно спросила Анжелика. – Слуги поймали вашу лошадь неподалеку отсюда, и по следам нашли место, где эта норовистая дрянь сбросила вас. Дальше догадаться было нетрудно, раз уж вы не лежали там же с переломанными конечностями. – Но откуда вы знаете про пещеру? – Не забывайте, что это мой лес! – напомнил Филипп, улыбнувшись. – Для моих предков здешняя колдунья всегда была чем-то вроде талисмана. Есть предание, что они живут здесь с тех пор, как наш род владеет этими землями. Отец под страхом смерти запрещал кому-либо из своих людей причинять колдунье вред. Когда он узнал, что ее повесили крестьяне, то испытал почти суеверный страх. И действительно так совпало, что для моей семьи настали тяжелые времена…. – Ваш отец уважал традиции этих мест, в отличие от вас. – Да, он впитал их с молоком кормилицы. Он вырос здесь, а я бывал лишь наездами. – Вы сожалели об этом? – тихо спросила Анжелика. В сумерках она почти уже не видела его лица. – Еще бы! – хмыкнул Филипп, и в его голосе Анжелике почудилась горечь. – Иногда мне казалось, что я насквозь протравлен Парижской вонью…Но ничего нельзя было поделать. Я был единственным сыном, и мне надлежало появляться при дворе. – Я надеюсь, что однажды мы вернемся сюда навсегда, – сказала Анжелика, нежно коснувшись рукой щеки мужа. – Когда отгремят все битвы. – Пусть так, ведь у нас в запасе вечность… Филипп рассмеялся и снова притянул ее к себе, заворачивая в плащ как в кокон. – Нам пора идти, дорогая, вы совсем окоченели. Анжелика еще раз оглянулась, окинув взглядом жилище колдуньи. Мокрую одежду она решила оставить, а потом вернуться сюда, захватив подарки для Мелюзины. Блики от огня в очаге играли на стенах пещеры, исписанных древними рунами, и вдруг ей показалось, что она видит странные картины в причудливой пляске теней. Может быть, это отражение ее судьбы? Она прикрыла глаза, вдруг испугавшись того, что могла увидеть. Она почувствовала, будто находится во сне, таинственном, жутком и одновременно прекрасном.
Violeta: адриатика Красотища! Все идеально, все на месте. Момент про Мелюзину классный, как будто еще одна объединяющая их нить. Понравились размышления Анж и маркиза, очень канонно и в характере героев. С сыном сцена замечательная. Жду проду!
Леди Искренность: Первая часть красотища, очень понравилась! Мысли Фила выше всяческих похвал. Второй отрывок мне принять сложнее. Все эти романтичные "любовь моя", "дорогая" и пр. не вяжутся у меня в голове с этой парой и все тут... Не готова я это принять психологически. Но это я и мои тараканы. Вы меня не слушайте.
адриатика: Violeta ,Леди Искренность Спасибо! Леди Искренность пишет: Второй отрывок мне принять сложнее. Все эти романтичные "любовь моя", "дорогая" и пр. не вяжутся у меня в голове с этой парой и все тут.. Тема любовь-ненависть себя исчерпала уже у Голон. Автор закрыла их отношения убрав Филиппа. Здесь тема эта закрыта полным единением героев, а вот дальше начнется новый виток. У Голон тоже ведь события развиваются по спирали. Филипп уже, по прошествии времени, готов не только признать для себя что он любит Анж(это он сделал уже у Голон), но и принять ее в свою жизнь на положении любимой женщины. Пока провидение, случай, судьба этому благоприятствует. По поводу романтизма, так он ему вполне свойственен, даже у Голон. В роли обольстителя--соблазнителя он тоже не выступает--он остается в своем амплуа. Леди Искренность пишет: Все эти романтичные "любовь моя", "дорогая" Для Анж это вполне естественно, а "дорогая" это вполне светское словцо.
Elisa: адриатика Zirael мне искренне понравилось, спасибо сцена в пещере отдает некой сказочностью, романтично, но главное, что нет слащавости и пафосности, это не про эту пару...
адриатика: Elisa Спасибо! Elisa пишет: сцена в пещере отдает некой сказочностью, романтично, но главное, что нет слащавости и пафосности, это не про эту пару... Значит задуманное удалось
Zirael: Большое спасибо за отзывы!:) адриатика пишет: а "дорогая" это вполне светское словцо. Филипп ее так называл еще когда у них была война вовсю - вкладывая в это сарказм, но тем не менее.
Леди Искренность: Дамы, я согласна со всеми комментариями, с фанфом все в порядке, он красив, как и его герои. Это мои личные психологические барьеры, не имеющие к нему отношения.
Акварель: адриатика, Zirael, спасибо! Комментарии, думаю, излишни. Буду с интересом читать Ваше творчество.
адриатика: – Я позову конюхов, чтобы забрали лошадей, – не дожидаясь приказа господина, Ла-Виолетт зашлепал по лужам к конюшням. Стены замка защищали от ветра, но гигант-слуга казался даже меньше ростом в попытках закутаться в плащ. – Поможешь отвести лошадей и отправляйся на кухню, – Анжелика повернулась к Флипо, который дрожал не меньше, чем она. – Скажи поварам, что я велела дать тебе горячего бульона, сколько сможешь выпить, и вина со специями… – Лучше бы наоборот, – буркнул приободрившийся Флипо; она отвесила мальчишке легкий подзатыльник: – Еще чего! И не забудь переодеться в сухое, а то никакое вино не спасет! От конюшен уже спешил слуга, готовый позаботиться о лошадях, и Филипп нетерпеливым жестом подтолкнул жену к двери. После пронизывающего холода даже коридоры Плесси показались ей восхитительно теплыми. Анжелика отбросила мокрый капюшон и двумя руками пригладила назад растрепанные ветром волосы. – У вас любопытные отношения со слугами, – заговорил наконец шедший сзади Филипп. Анжелика остановилась и обернулась: – Флипо был со мной рядом, когда… когда времена были тяжелее, чем сейчас. Вероятно, тому причиной был холод, который Анжелика всегда переносила тяжело, но промокшая одежда и усталость вдруг напомнили ей о беспросветной жизни во Дворе Чудес. Она вздрогнула, словно была не в Плесси с любимым мужчиной, а снова поднималась по лестнице в Ньельской башне к Николя, слушая взрывы пьяного хохота за спиной… – Ваш слуга больше напоминает воришку с Нового моста, его может научить манерам только хорошая порка– продолжил Филипп как ни в чем не бывало, и на его лице в полумраке коридора Анжелика не могла прочесть ровным счетом ничего. – Никогда бы не подумала, что вы обращаете внимание на моих слуг, – пожав плечами, заметила Анжелика, неприятно поразившись наблюдению мужа. Почему Филипп завел этот разговор? – Не более, чем это того требует, – Филипп отворил дверь и жестом пригласил молодую женщину войти. – Вам тоже не помешало бы согреться, – вы найдете тут все необходимое. Я велю прислать ваших девушек, чтобы помочь вам. – А… вы когда придете? – вырвалось у растерянной Анжелики, - широко распахнув глаза, она с удивлением и мольбой смотрела на мужа. – Мне нужно еще кое-что сделать, – уклончиво отозвался Филипп, – Если вы устали, то не ждите меня. Не ждите меня! Те же слова он сказал, когда уходил от нее под Долем, навстречу смертельной опасности. Сидя в горячей воде, испускавшей пар с запахом летних трав, Анжелика уговаривала себя, что ее тревога глупа, что в собственном замке Филиппу ничего не может угрожать…. Она дождалась, пока служанки помогут ей выйти из ванны и обернут ее тело с разогретую простынь, затем велела им принести ее платье и драгоценности. Все время, пока умелые руки шнуровали ей корсаж, застегивали колье на шее, укладывали волосы в прическу, она не могла избавиться от мысли, что через какой-то час Филипп избавит ее от этого. Едва с туалетом было покончено, Анжелика отправила служанок спать. В комнате было тепло. Молодая женщина присела на пуфик, глядя на окна с приятным содроганием, которое посещает вернувшегося домой в непогоду путника. У камина она заметила низкий стол, сервированный для двоих, и это укрепило ее уверенность, что Филипп должен скоро прийти. Комнату освещали всего три серебряных канделябра. Мягкий свет рождал золотистые всполохи на хрустале, играл в гранях драгоценных камней, многократно отражаясь в зеркалах, обрамленных тяжелыми позолоченными рамами. – Сударыня! – услышав голос мужа она резко обернулась. – О, на ваши щеки вернулся румянец. В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот. Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа. – И вас не напугало это? – Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, – в тон ей ответил Филипп. Он снял бархатный жюстокор, оставшись в коротком камзоле, подошел к камину и сел напротив жены. – В такую ночь никто из крестьян не сунется за порог дома, чтобы не попасть в лапы нечисти. Что на вас нашло? Вы могли бы переночевать в Монтелу. Анжелика взглянула на мужа из-под пушистых ресниц. – Мне хотелось увидеть вас. – Если кому и могло взбрести в голову поехать в такую бурю – так это вам, сумасбродная русалка, ¬– проворчал Филипп, протягивая руку за бокалом к маленькому столику между ними. – Позвольте предложить вам вина. – Двое под стать друг другу, – заключила Анжелика, пригубив сладкую и пряную жидкость. – Но вот что нашло на вас, господин мой муж, если вы ожидали, что я останусь в Монтелу? Некоторое время Филипп не отвечал, и ей вдруг почудилось, что возвращаются старые времена, когда он боялся признаться в своих чувствах, боялся показать свою уязвимость… Украдкой, притворяясь, что занята только напитком, она глянула на него – и встретила улыбку в его глазах. – Возможно, это покажется вам смешным, но я тоже хотел увидеть вас… наконец. Но мы чересчур увлеклись, мадам, – боюсь, поварам придется готовить ужин заново. -Ах, Филипп, полно вам: лучше скажите: вам нравится, как я выгляжу? Он наклонил голову, разглядывая красивое легкое платье из алой тафты, украшенное золотой вышивкой. – Красный – цвет страсти, - тихо произнес он. – Вам необычайно идет. Пожалуй, вы выглядите даже лучше, чем на празднике в Версале. – Она улыбнулась в ответ на комплимент, но он продолжил: – Вы ухитряетесь быть все время разной: вы смущаетесь, когда от вас ждут решимости и идете в бой, когда стоит сдаться… Но и на королевской охоте, и в пещере колдуньи вы – самая прекрасная из женщин. Анжелика широко распахнула глаза от изумления и покачала головой, глядя на мужа с невыразимой нежностью. – Чем больше я узнаю вас, тем больше удивительных открытий меня ожидает. – Я таков, каков есть, не больше и не меньше, – резковато ответил Филипп и тут же добавил уже мягче: – А теперь сударыня, не пора ли нам приступить к ужину? Это было странно, но Анжелика почти не ощущала голода. Едва притронувшись к ароматной телятине под соусом из трюфелей, она отложила вилку. – Пожалуй, я не голодна…Да и от волнения я не смогу проглотить ни кусочка. – Ну надо же! Когда-то вы говорили другое. Вы так непредсказуемы, мадам, - Филипп протянул руку к бокалу. Анжелика рассмеялась: – Говорят, женщину надо постигать не умом, а сердцем, Филипп. – Мой отец любил повторять, что в любовной игре сердце надо держать на замке, - краем рта улыбнулся Филипп. – Так вы играете со мной? – поддразнила его Анжелика. – По вашим правилам, мадам. Я знаю, вам известен каждый шаг в этом танце, но позвольте мне насладиться предвкушением. Я никогда прежде не уделял делам любви достаточно времени и поэтому не постиг тонкостей этой науки. Я готов исправиться, а вы… вы обещали стать моим проводником в Стране нежности, разве не так? Но сейчас я хочу насладиться обществом самой красивой дамы королевского двора, прежде чем заключить в объятия мою Баронессу унылого платья. – Филипп… – растерянно проговорила она, оставив кокетство. Она так долго ждала этого момента – сквозь ссоры, побои и гневные слова, сквозь боль ожиданий и смертельное отчаяние… Сейчас ей казалось, что это происходит не с ней, не наяву, и к счастью примешивалась пронзительная грусть. – Я не могу поверить, что это не сон. Все так стремительно случилось…так стремительно, а я так этого ждала, – она не смогла закончить фразу, ее губы дрожали, а из глаз потекли слезы. Анжелика резко поднялась и подошла к окну, отвернувшись от мужа, она принялась стирать слезы рукой. Филипп подошёл к ней сзади. Она почувствовала, как на плечо легла его горячая ладонь. Он мягко развернул ее к себе. – Что с вами, почему вы плачете? – негромко спросил он. – Ничего… Простите меня. Я все испортила… – Вы несчастны? Из-за меня? – Нет! Наоборот, я слишком счастлива, до боли, до слез… – Боже мой! – он сжал ее плечи.– Вы сведете меня с ума! Когда я бил вас, вы не плакали, а теперь вы рыдаете без остановки! – Это только сейчас. Оказывается, испытание счастьем не так-то легко выдержать. Вот видите, Филипп, я не такая уж сильная! Филипп наклонился к ее темени, вдыхая тонкий аромат волос. Он нежным жестом раздвинул золотистые пряди, обрамлявшие тонкое лицо жены, стирая большими пальцами влагу с ее щек. – Ну-ну, не плачьте. Послушайте… Сначала вы казались мне неприступной, потом я понял насколько вы опасней всех женщин вместе взятых, затем я узнал, что вы тверже алмаза и при этом по-настоящему добры, а сейчас вы такая хрупкая, женственная, что я страшусь даже неловким движением причинить вам боль. Она рассмеялась сквозь слезы. Приподнявшись на носках, она обвила руками его шею и прижалась к нему со всей силы, уткнувшись лицом в камзол, пахнущий жасмином. Он аккуратно отнял ее от себя, затем подхватил на руки и отнес в спальню. Там царил полумрак, лишь одна свеча горела в алькове. Усадив ее на постель, он сел подле нее. Они молчали, глядя друг на друга. Наконец Филипп поднялся, и так же молча, не отрывая от нее взгляда, принялся раздеваться. Оставшись в одной только нижней рубашке, он осторожно взял ее за руку и потянул к себе, вынуждая подняться. Она не сопротивлялась; он медленно начал раздевать ее, будто выполняя некий ритуал. Она не двигалась, полностью отдавшись в его власть. Опьяненная своей победой, она ослабела настолько, что ей казалось, что она вот-вот умрет от избытка исступленного восторга, распиравшего грудь. Платье с тихим шорохом скользнуло вниз, образуя у ее ног алые волны. Филипп расстегнул жемчужное колье, и оно упало вслед за юбками, вынул из ее ушей тяжелые серьги и начал распускать прическу, вынимая одну за другой, шпильки, которые с тихим звяканьем падали на пол. – Кажется, я начал постигать тайны любовной тактики. Думаю, эта ночь перечеркнет все то, что я знал о любви… вернее сказать, не знал. Анжелика не ответила, но уголки ее губ дрогнули. Она протянула руку и бережно, лишь слегка касаясь кончиками пальцев, погладила его лицо. Филипп вздрогнул от ее прикосновения. Он взял ее правую руку, нежно скользнул пальцем по внутренней стороне ладони, затем поочередно стал снимать с пальцев кольца, бросая их на прикроватный столик, оставив только обручальное. Не выпуская ее руки, он наклонился к ее лицу совсем близко. – Вот так, к черту все эти дорогие безделицы. Сейчас вы – моя Баронесса унылого платья. Помните тот вечер в Плесси? Ваша ладонь была такой холодной, она дрожала в моей руке, как маленький замерзший зверек. Мне хотелось согреть вас, спрятав у себя на груди…– прошептал он. – Сейчас вам не убежать от меня. Прохладный воздух обжег ее кожу. Оставшись обнаженной, она ослабела, подчиняясь его рукам. Филипп увлек ее на кровать и сам склонился над ней, любуясь румянцем щек, влажным блеском глаз. Он неспешно прикоснулся губами к ее губам, обхватывая то верхнюю, то нижнюю, словно пробуя их на вкус. Потом скользнул ниже: на подбородок, на шею, двигаясь вниз к ключицам, замирая на пульсирующей ямочке между ними. Он накрыл ладонью ее грудь, сжав сосок между пальцев, слегка оттягивая и выкручивая его, вплетая в удовольствие болезненно-дразнящие ощущения. Анжелика, кусая губы, выгнулась под ним, безропотно отдаваясь в его власть. Она гладила его спину, ласкала сильные плечи. Ее ладонь скользнула по шее вверх, зарываясь пальцами в белокурую шевелюру, пока его губы продолжали путешествие по ее телу. Филипп неторопливо растягивал новое для него удовольствие, доводя ее до исступления. Как умелый военачальник исследует местность перед решающим боем, так и он медленно, шаг за шагом изучал карту страны наслаждений, с удивлением понимая, что сейчас имеет над распростертым под ним телом абсолютную власть, и это ему нравится. Он скользнул ладонями по ее ногам, поочерёдно прижимаясь губами к тонким щиколоткам, затем развел их, проведя ладонями по шелковистой коже внутренней стороны бедра. Отзываясь на ласку, она ухватилась пальцами за его плечи, стискивая их не то требовательным, не то умоляющим движением. Где-то на задворках сознания еще билась робкая мысль, что подобное преклонение перед женщиной унизительно, но желание подчинить ее себе, и самому подчиниться страсти было настолько сильным, что он испытывал почти физическую боль. Филипп больше не раздумывал, – сила, разбивающая все его опасения как песочные замки, вела его за собой. Чувство собственной власти захватило его, оно огнем струилось по венам, заставляя забыть обо всем, кроме этой воплощенной Венеры, трепетно жаждущей быть покоренной. Он с восхищением наблюдал, как она прерывисто дышала, жадно хватая ртом воздух, будто утопающий, который ловит последнее мгновение перед тем, как волна накроет его с головой. Не в силах сдерживаться, Анжелика перекатывала голову из стороны в сторону, вздрагивая всем телом и жалобно вскрикивая, когда сладостная пытка становилась невыносимой. Пламя камина роняло на стены красные отсветы. В альковной нише метались длинные тени. Теперь любовники медленно изучали друг друга – равноправные партнеры в этой сладостной, языческой игре. Она то прижималась к нему, подчиняясь его напору, страстно отвечая на его жадные поцелуи, то, дрожащая, ускользала от него, изнемогавшего от желания, усиливая напряжение и продлевая игру, но не давая прийти разочарованию. Свеча, наконец, погасла, окутав их темнотой, многократно усилившей чувственность, дарящей откровенность. Больше не было ничего: ни прошлого, ни будущего, ни побед, ни поражений, ни извечного противостояния двоих, слишком хорошо знавших жизнь, чтобы надеяться на снисхождение судьбы. Два тела, два сердца и две души слились воедино в тиши зимней ночи.
адриатика: Когда Анжелика открыла глаза, комнату заливал предрассветный сумрак. Филипп спал рядом, раскинувшись на постели. Она некоторое время смотрела на него: следила за малейшими движениями лица, за подрагивающими во сне веками, чувствуя, как из глубины сердца волнами поднимается нежность. «Любовь моя». Она тихонько выскользнула из-под одеяла. Холод каменного мозаичного пола обжег босые подошвы. Она прошла к окну и села в кресло, завернувшись в теплый индийский плед. За ночь значительно похолодало, и пошел снег – нечастый гость в этих краях. Анжелика, как завороженная, смотрела, как за окном кружатся крупные снежинки. Аллея парка и каштаны, посаженные вдоль нее, уже укутались белым пушистым покрывалом. После дождливой серости, зима, наконец, облачилась в свой самый роскошный наряд. Лес, видневшийся за границами парка, был тоже уже одет в белые одежды. В такую пору особенно счастливы дети: крестьянские ребятишки, визжа от радости, носятся дотемна, играя в снежки или лепят снежных баб. Анжелика улыбнулась, представляя себе разрумяненные детские личики, глаза, блестящие от восторга. Перед ее мысленным взором проплывали счастливые лица сыновей, братьев, сестер. Даже чопорная Ортанс, когда они были детьми, принимала участие в снежных забавах… Увлечённая чередой воспоминаний, она не заметила, как подошел Филипп. Только когда почувствовала его прикосновение, повернула голову и подняла на мужа сияющий взгляд. Он не сказал ни слова, но теперь его молчание не пугало ее. Его пальцы ласкали ее затылок, а когда скользнули по шее вниз, ее охватила сладостная дрожь. Она медленно закрыла глаза, растворяясь в своем счастье. Он наклонился и подхватил ее на руки, затем усадил к себе на колени. Анжелика прижалась к груди мужа, теперь он смотрел на кружащийся снег, а она смотрела на него. Его молчание, которое она раньше воспринимала так тягостно, вдруг явило в себе новый смысл. Только в тишине можно услышать истинную музыку души, и только два любящих сердца способны наслаждаться ей.
Violeta: адриатика пишет: – У вас любопытные отношения со слугами, – заговорил наконец шедший сзади Филипп. Анжелика остановилась и обернулась: – Флипо был со мной рядом, когда… когда времена были тяжелее, чем сейчас. Вероятно, тому причиной был холод, который Анжелика всегда переносила тяжело, но промокшая одежда и усталость вдруг напомнили ей о беспросветной жизни во Дворе Чудес. Она вздрогнула, словно была не в Плесси с любимым мужчиной, а снова поднималась по лестнице в Ньельской башне к Николя, слушая взрывы пьяного хохота за спиной… – Ваш слуга больше напоминает воришку с Нового моста, его может научить манерам только хорошая порка– продолжил Филипп как ни в чем не бывало, и на его лице в полумраке коридора Анжелика не могла прочесть ровным счетом ничего. – Никогда бы не подумала, что вы обращаете внимание на моих слуг, – пожав плечами, заметила Анжелика, неприятно поразившись наблюдению мужа. Почему Филипп завел этот разговор? – Не более, чем это того требует, – Филипп отворил дверь и жестом пригласил молодую женщину войти. Отличный диалог! адриатика пишет: – А… вы когда придете? – вырвалось у растерянной Анжелики, - широко распахнув глаза, она с удивлением и мольбой смотрела на мужа. – Мне нужно еще кое-что сделать, моя прелесть, – уклончиво отозвался Филипп, – Если вы устали, то не ждите меня. Тоже в характере героев, но обращение "моя прелесть" слегка покоробило. Не знаю, почему... адриатика пишет: – Сударыня! – услышав голос мужа она резко обернулась. – О, на ваши щеки вернулся румянец. В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот. Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа. – И вас не напугало это? – Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, – в тон ей ответил Филипп. Он снял бархатный жюстокор, оставшись в коротком камзоле, подошел к камину и сел напротив жены. – В такую ночь никто из крестьян не сунется за порог дома, чтобы не попасть в лапы нечисти. Что на вас нашло? Вы могли бы переночевать в Монтелу. Анжелика взглянула на мужа из-под пушистых ресниц. – Мне хотелось увидеть вас. – Если кому и могло взбрести в голову поехать в такую бурю – так это вам, сумасбродная русалка, ¬– проворчал Филипп, протягивая руку за бокалом к маленькому столику между ними. – Позвольте предложить вам вина. Я, наверно, придираюсь, но у меня возникли стойкие ассоциации с романом: — О, разумеется, — насмешливо подтвердил он. — Ни дать ни взять — русалка, которую я выловил сетью из морских глубин. У нее холодная горькая кожа, и она боится мужской любви. Какое странное обличье вы для себя выбрали, госпожа де Пейрак! Он взял ее обеими руками за талию и неожиданно поднял, как соломинку. — Да вы сумасшедшая, моя милая, просто сумасшедшая! Ну кто не пожелал бы вас? Их даже слишком много, тех, кто вас желает… Но вы принадлежите только мне. — Я ехала в Голдсборо и ошиблась тропинкой. Жоффрей де Пейрак скрестил руки на груди. — Когда же наконец вы будете подчиняться приказам и дисциплине, которую я требую? — спросил он, едва сдерживая гнев. — Я запретил выходить из лагеря. Это было настоящее безрассудство. — Но ведь и вы так же подвергли себя опасности. — Верно, и я за это мог дорого поплатиться. Во всяком случае, лошадь я уже потерял. Почему вы покинули лагерь? Она откровенно призналась: — Я поехала вам навстречу, потому что не могла больше не видеть вас. Жоффрей де Пейрак улыбнулся: — Я тоже, — сказал он. Он взял ее за подбородок и приблизил свое черное от пороха лицо к такому же перепачканному лицу Анжелики. — Оба мы немного сумасшедшие, — мягко прошептал он. — Вам так не кажется? И вот еще: адриатика пишет: – Вы ухитряетесь быть все время разной: вы смущаетесь, когда от вас ждут решимости и идете в бой, когда стоит сдаться… Но и на королевской охоте, и в пещере колдуньи вы – самая прекрасная из женщин. — Вы совсем другая женщина в своей красоте, в своей силе, — говорил он ей совсем тихо. — И та же самая… так как мы всегда остаемся тем, что мы есть. Но ваша душа блуждала, подобно звездам, по опасным и темным местам и, подобно звездам, приобрела еще более ослепительное сияние, лучи которого уходят за пределы видимых границ. Та же самая… но вышедшая из очистительных вод, обновленная, подобно Афродите, рожденной из перламутра раковины и дыхания весны. — Тогда вы самая удивительная женщина на свете, самая непредсказуемая, самая изменчивая, с тысячей разных граней… По-моему, Филипп постепенно превращается в Пейрака, еще немного - и он начнет играть на гитаре. адриатика пишет: – Что с вами, почему вы плачете? – негромко спросил он. – Ничего… Простите меня. Я все испортила… – Вы несчастны? Из-за меня? – Нет! Наоборот, я слишком счастлива, до боли, до слез… – Боже мой! – он сжал ее плечи.– Вы сведете меня с ума! Когда я бил вас, вы не плакали, а теперь вы рыдаете без остановки! – Это только сейчас. Оказывается, испытание счастьем не так-то легко выдержать. Вот видите, Филипп, я не такая уж сильная! А вот это отлично вышло! адриатика пишет: – Вот так, к черту все эти дорогие безделицы. Сейчас вы – моя Баронесса унылого платья. Помните тот вечер в Плесси? Ваша ладонь была такой холодной, она дрожала в моей руке, как маленький замерзший зверек. Мне хотелось согреть вас, спрятав у себя на груди…– прошептал он. – Сейчас вам не убежать от меня. Сцена любви великолепно написана, но я почему-то видела в качестве ведущей и направляющей Анжелику. Это была бы последняя капитуляция Филиппа - отдаться в ее власть и потом одержать над ней победу. Что-то вроде урока обольщения - властвовать, преклоняясь... А так Филипп вышел опытным и умелым любовником, которым, как мы помним, не был у Голон. Но это мое видение... адриатика пишет: Его молчание, которое она раньше воспринимала так тягостно, вдруг явило в себе новый смысл. Только в тишине можно услышать истинную музыку души, и только два любящих сердца способны наслаждаться ей. Замечательно, очень трогательно. адриатика Очень красивый отрывок, но некоторые моменты в нем мне показались немного не в характере.
Блуждающий Огонёк: Спасибоспасибоспасибо!! Читала, затаив дыхание. Надеюсь прежде, чем вмешается этот парень их отношения окрепнут
адриатика: Violeta, Блуждающий Огонёк Спасибо Violeta пишет: Тоже в характере героев, но обращение "моя прелесть" слегка покоробило. Не знаю, почему... Прелесть уберем, мне она что-то тоже глаз режет. Violeta пишет: Я, наверно, придираюсь, но у меня возникли стойкие ассоциации с романом: Это не специально вышло Но в целом это даже хорошо--получается мужчины, которые ее любили, думали одинаково. Violeta пишет: По-моему, Филипп постепенно превращается в Пейрака, еще немного - и он начнет играть на гитаре. Не превратится, а на гитаре он кстати играть умеет, помните его отец говорил в Монтелу, что Фил только этим и занимается. Violeta пишет: Это была бы последняя капитуляция Филиппа - отдаться в ее власть и потом одержать над ней победу. О, тут все двойственно. Венера одержала победу над Марсом, но поле боя осталось за Филиппом. Он добычу захватил, потом запер ее в кладовочкесвоей комнате, потом поиграл, а потом уже съел. Первая ночь должна остаться за ним, как подтверждение его прав,(ему надо все это прочувствовать) к тому же чтобы выхватить инициативу, Анж слишком уязвима в данный момент. А вот не случись грозы, кто знает как дело обернулось бы. Блуждающий Огонёк пишет: Надеюсь прежде, чем вмешается этот парень их отношения окрепнут Пока у них все хорошо))
Zirael: Дамы, спасибо, что читаете и делитесь мнением! Violeta пишет: Это была бы последняя капитуляция Филиппа - отдаться в ее власть и потом одержать над ней победу. Что-то вроде урока обольщения - властвовать, преклоняясь... капитуляция у него случилась еще раньше, до ранения. Сейчас он уже сам делает выбор - не Анжелика за него, а он сам принимает и свою любовь, и действия, с ней связанные. Но тот момент, о котором вы говорите, у него все же мелькает - остаток "былого Филиппа", который считает ласки унизительными для мужчины:))) Violeta пишет: А так Филипп вышел опытным и умелым любовником, которым, как мы помним, не был у Голон нам хотелось показать как раз обратное - что Филипп пробует свои силы, изучает новое для него поведение... Ну, а Анж в ее состоянии много и не надо - ее сама ситуация заводит больше, чем все его умения Блуждающий Огонёк Блуждающий Огонёк пишет: Надеюсь прежде, чем вмешается этот парень их отношения окрепнут парней вокруг много, вы какого в виду имеете?:) адриатика пишет: а на гитаре он кстати играть умеет, помните его отец говорил в Монтелу, что Фил только этим и занимается. а это мысль
гость : У дамы дежавю не случится? Еще пару боевых шрамов и легкую хромоту после ранения - ПЕЙРАК 2 готов. Поведение точно с него срисовано . Ваш Филипп ушел от канона ооооооооочень далеко и становится графом Тулузским.
Jeoffrey de Peyrac: гость пишет: Ваш Филипп... становится графом Тулузским что говорит о вашей к нему (Пейраку) симпатии , как бы вы ни открещивались. Вы сами пришли к этому, наделив Филиппа чертами Жоффрея. И да, соглашусь с Violeta, шестой том романа прямо белыми нитками в этом куске!
Elisa: интересная мысль похож, потому что признал, что любит, начал ухаживать и окружать заботой и вниманием? А что, только Пейрак обладал данными качествами и ни один мужчина больше на это не способен? поистине жаль жительниц Французского королевства, ну что же им делать-то, ну нет больше нормальных мужиков Начиная с ожерелья Филипп ведет вполне человечески, во всяком случае его очеловечивание идет стремительными темпами, но до конца мы этого так и не увидели, это да.
адриатика: А может такое восприятие идет от того, что сама сцена, этот толчок, импульс,( в виде грозы и последующего) который соединяет героев, выстроена по том же принципу что и у Голон? Наверное подсознательно вылилось в негатив, что вашего любимого героя "обокрали". Но мы руководствовались совсем другими соображениями: Филипп едет к ней в грозу и дождь, чтобы отдать ожерелье, а сейчас она едет к нему и они встречаются. Просто получилось в духе романа. Во фразах про русалку разная тональность на мой взгляд: Жоффрей обольщает, подчиняет(тут ключевое: она боится мужской любви), а Фил констатирует факт. И далее: Жоффрей философствует, развивает мысль, поэтому получается так сложно и велеречиво, Фил опять же констатирует. То что выводы они сделали одни и те же, это не оттого что один превратился в другого, а оттого что Анж такая. Сцена не списана, нет. Даже в мыслях не было подобного, если честно. Jeoffrey de Peyrac пишет: что говорит о вашей к нему (Пейраку) симпатии А у меня к нему нет антипатии, правда.
адриатика: Elisa пишет: Начиная с ожерелья Филипп ведет вполне человечески, во всяком случае его очеловечивание идет стремительными темпами, но до конца мы этого так и не увидели, это да. Просто какое -то слово или действие невольно рождает ассоциацию, и пошло-поехало.
Леди Искренность: Читаю с удовольствием, но как какой-то другой роман. Мой Филипп все же совсем другой, а этот действительно пейракоподобен стал. Elisa пишет: А что, только Пейрак обладал данными качествами и ни один мужчина больше на это не способен? поистине жаль жительниц Французского королевства, ну что же им делать-то, ну нет больше нормальных мужиков Конечно не один. Есть множество мужских типажей, как в жизни, так и в книгах. Разных. Те же Блад, Батлер, Рочестер, Андре-Луи (Скарамуш) - они тоже пейракоподобны, из одной тусовки в общем. Даже Лозен из их тусовки. Фил из другой песочницы всегда был (с Арно, мушкетерами, Тристаном, всякими красавчиками из романов Беатрис Смол и Джуд Деверо), а тут плавно и целенаправленно перебирается к товарисчам из первого списка. Эротическая сцена написана блестяще! Только отмечу один момент, а именно опять вернусь к тем же баранам. Автор в описании любовных сцен использовала один прием: все сцены и со всеми мужчинами описаны технически и физиологически, и только с Пейраком на уровне восприятия, эмоций и ощущений, без конкретики и анатомических подробностей, что придает им особый флер интимности и романтизма одновременно, а также дает возможность каждой из читательниц вообразить и представить свою идеальную любовную сцену. И, благодаря этому, выделяет Пейрака из прочих. Вы воспользовались этим же приемом, отсюда вновь появляется ощущение о пейракоподобности Фила. При этом я не утверждаю, что с Филом так быть не могло, но автор так не писала и делала это намеренно. А сама по себе сцена шикарна, спасибо! И вопросик. Зачем она вырядилась на ночь глядя по полной парадной форме: платье, серьги, кольца, колье... Чтобы дать возможность все это снять?
Jeoffrey de Peyrac: адриатика пишет: вылилось в негатив, что вашего любимого героя "обокрали" девушки, ну что вы, какой негатив? почему вы воспринимаете это именно так? скорее легкая ирония. Elisa пишет: похож, потому что признал, что любит, начал ухаживать и окружать заботой и вниманием? А что, только Пейрак обладал данными качествами и ни один мужчина больше на это не способен? поистине жаль жительниц Французского королевства конечно не только Пейрак способен ухаживать, но поэтизация(!) отношения к даме, скорее, все-таки его качество непосредственно в романе и не очень вписывается в образ Филиппа, воспитанного при дворе и впитавшего образ жизни этого двора (вспомните, грубость его (двора) даже Карменсита отмечает) Всего лишь. И, упаси Бог, никакого негатива!
адриатика: Jeoffrey de Peyrac пишет: конечно не только Пейрак способен ухаживать, но поэтизация(!) отношения к даме, скорее, все-таки его качество непосредственно в романе и не очень вписывается в образ Филиппа, А вот тут я бы поспорила. Его чистая любовь к маленькой Анж и есть та самая поэтизация. Ну и сцена с ожерельем конечно же. И с яблоком. Jeoffrey de Peyrac пишет: вспомните, грубость его (двора) даже Карменсита отмечает Именно поэтому он над Анж посмеялся вместе со всеми. Воспитание двора сказалось. Jeoffrey de Peyrac пишет: девушки, ну что вы, какой негатив? почему вы воспринимаете это именно так? скорее легкая ирония. Неет, мы очень рады вашим комментариям . Леди Искренность пишет: с Арно Арно по характеру на знатного Николя похож. Тема любовь-ненависть себя исчерпала у Голон. Дальше это было бы уже хождение по мукам. Леди Искренность пишет: При этом я не утверждаю, что с Филом так быть не могло, но автор так не писала и делала это намеренно. В данный момент Анж нашла в его лице свою любовь. Он не умер, не разочаровал, поэтому занял место в ее сердце на правах мужа и господина. Леди Искренность пишет: И вопросик. Зачем она вырядилась на ночь глядя по полной парадной форме: платье, серьги, кольца, колье... Чтобы дать возможность все это снять? Как защита, еще рано в неглиже перед ним рассекать. Ну и да, как последнее испытание.
Violeta: Elisa пишет: интересная мысль похож, потому что признал, что любит, начал ухаживать и окружать заботой и вниманием? А что, только Пейрак обладал данными качествами и ни один мужчина больше на это не способен? поистине жаль жительниц Французского королевства, ну что же им делать-то, ну нет больше нормальных мужиков Похож, потому что начинает говорить в несвойственном для себя стиле и вести так же. Любить женщину можно по-разному, что и показывала Голон в романе. Что, Колен Патюрель не любил Анж, раз не пел ей дифирамбы и стихи не читал? Или тот же Бардань? Или Берн? Или Луи? Ну и так далее. Заметьте, каждый герой действовал в рамках своего характера и ассоциаций с Жоффреем не возникало. А в этом отрывке очень сложно отрешиться от аллюзий на 6 том. Я здесь вижу желание не очеловечить Филиппа и слегка романтизировать его образ, а соединить двух любимых мужчин Анжелики. У меня это вызывает легкое неприятие, не потому что адриатика пишет: А может такое восприятие идет от того, что сама сцена, этот толчок, импульс,( в виде грозы и последующего) который соединяет героев, выстроена по том же принципу что и у Голон? Наверное подсознательно вылилось в негатив, что вашего любимого героя "обокрали". а потому, что Филиппа можно было и поярче показать, исходя из особенностей ЕГО характера. И противопоставить Пейраку, как достойного противника, действующего по-другому, но добивающегося такого же блестящего результата. адриатика пишет: Сцена не списана, нет. Даже в мыслях не было подобного, если честно. У меня тоже нет в мыслях, что она списана. Дело в другом. Вам подсознательно хочется наделить Филиппа теми чертами, которыми он проигрывает Пейраку. Но ведь Анжелика любила его таким. Ей нравился его стиль поведения, и она выстраивала отношения с ним, исходя из особенностей его характера. И я думаю, что у нее возникло бы отторжение, реши Филипп сменить тактику. Поэтому эта сцена, хоть и похожая на сцену из романа, должна была развиваться в другом ключе, чтобы Анжелика соединилась именно с Филиппом, а не с человеком, который чем-то отдаленно похож на первого мужа. Со временем такая тактика даст горькие плоды - Фил не сможет соответствовать Жоффрею, потому что он другой, и Анж разочаруется. Короче, я тут сумбурно излагаю, но мое восприятие от этой сцены неоднозначно и, не оспаривая ее художественных достоинств, я все же настаиваю на ее несоответствии характерам персонажей.
Violeta: Леди Искренность Jeoffrey de Peyrac Дамы, согласна с вами. адриатика пишет: А вот тут я бы поспорила. Его чистая любовь к маленькой Анж и есть та самая поэтизация Романтизация и поэтизация - немного разные вещи. Даже законченные циники и негодяи могут влюбляться и романтизировать объект своей любви, но только поэты могут воспевать свою даму. Это особенность характера, а не наработанный навык. У Филиппа этой черты не было в романе. адриатика пишет: Тема любовь-ненависть себя исчерпала у Голон. Дальше это было бы уже хождение по мукам. Согласна. Но у Филиппа есть и другие отличные черты - прямота, отвага, умение поставить себя - почему бы ими не воспользоваться и выстроить образ? адриатика пишет: В данный момент Анж нашла в его лице свою любовь. Он не умер, не разочаровал, поэтому занял место в ее сердце на правах мужа и господина. Она любит, бесспорно, но в его чувствах все время сомневается. Так что логично было бы, если уж она наряжается к ужину, попытаться его завоевать, а не отдаться в его власть. Иначе получается, что она то ли обороняться, то ли нападать собралась, а в итоге сдалась без боя. Не в характере героини. Можно было сделать легкое противостояние, которое привело бы к капитуляции одного из героев.
Леди Искренность: Jeoffrey de Peyrac пишет: адриатика пишет: цитата:вылилось в негатив, что вашего любимого героя "обокрали" девушки, ну что вы, какой негатив? почему вы воспринимаете это именно так? скорее легкая ирония. Согласна. Нет-нет. Никакого негатива. Я лично читаю с удовольствием и восторгом. Пейрак в романе самодостаточная личность, его нельзя обокрасть. И ваш Фил мне очень нравится. И чем дальше, тем больше... Если запоет и захромает, я вообще в него влюблюсь. А если серьезно, то с течением времени и, чем больше я на форуме, тем мне понятнее Фил, тем больше я готова его понять и принять. И все это благодаря вам. Конечно, он никогда не станет для меня таким уж милым романтичным галантным парнем, каким его рисует ваш фанфик, но это не значит, что я против или мне что-то не нравится. Все отлично! Я с нетерпением жду продолжения.
адриатика: Violeta пишет: то, Колен Патюрель не любил Анж, раз не пел ей дифирамбы и стихи не читал? Да, у Голон каждый играет свою роль. Здесь главную роль играет Филипп. Мне очень жаль, что получилась эта ассоциация с романом и она затмила все остальное. С Коленом и Берном была несколько другая ситуация, с остальными тоже, я бы не стала сравнивать. Дифирамбов в стиле Пейрака я тут если честно не вижу. Пейрак философствует, играет словами, он склонен к театральности, тут же этого нет. Филипп говорит то что думает в резковатой и откровенной манере. Violeta пишет: И я думаю, что у нее возникло бы отторжение, реши Филипп сменить тактику. Поэтому эта сцена, хоть и похожая на сцену из романа, должна была развиваться в другом ключе, чтобы Анжелика соединилась именно с Филиппом, а не с человеком, который чем-то отдаленно похож на первого мужа. У меня больше возникла ассоциация с ковриком, только Фил действует немного по другому.
Леди Искренность: ... И согласна с Violeta, что у Фила есть масса своих достоинств. Эпикурейство, театральность, трубадурство и любовь "посмеяться над другими", то есть коронная графская ирония не его черты...
Jeoffrey de Peyrac: адриатика пишет: та самая поэтизация словесно Филипп никогда этого не выражал. Поэтом все-таки был Пейрак и согласна с Violeta пишет: потому что начинает говорить в несвойственном для себя стиле и вести так же Violeta пишет: Романтизация и поэтизация - немного разные вещи. Даже законченные циники и негодяи могут влюбляться и романтизировать объект своей любви, но только поэты могут воспевать свою даму. Это особенность характера, а не наработанный навык. У Филиппа этой черты не было в романе. Violeta пишет: Филиппа можно было показать, исходя из особенностей ЕГО характера. И противопоставить Пейраку, как достойного противника, действующего по-другому, но добивающегося такого же блестящего результата. ППКС Violeta пишет: эта сцена, хоть и похожая на сцену из романа, должна была развиваться в другом ключе, чтобы Анжелика соединилась именно с Филиппом, а не с человеком, который чем-то отдаленно похож на первого мужа. Вот! Спасибо за мои мысли!
адриатика: Violeta пишет: Она любит, бесспорно, но в его чувствах все время сомневается. Так что логично было бы, если уж она наряжается к ужину, попытаться его завоевать, а не отдаться в его власть. Иначе получается, что она то ли обороняться, то ли нападать собралась, а в итоге сдалась без боя. В данному случае важно чтобы хозяином положения стал Фил. Отдавшись в его власть Анж как раз завоевала его. Ну и чисто по человечески на нее очень много взвалилось, после того что произошло с ней ее слабость вполне нормальна. А собиралась конечно вести себя по другому. Violeta пишет: Но у Филиппа есть и другие отличные черты - прямота, отвага, умение поставить себя Так я исходила из этого. Violeta пишет: Романтизация и поэтизация - немного разные вещи. Даже законченные циники и негодяи могут влюбляться и романтизировать объект своей любви, но только поэты могут воспевать свою даму Ну где же тут Фил стал поэтом? — Ну вот, вы опять смотрите на меня своими огромными зелеными глазами, — прошептал он. — Я вас мучил, я бил вас, угрожал, но вы всегда поднимали свою прелестную голову, как цветок после бури. Я бросал вас почти бездыханной, побежденной, но вы возрождались вновь и становились еще прекраснее. Да, это раздражало, но со временем такая стойкость пробудила в моей душе чувство… доверия. Столько постоянства у женщины! Я был поражен. В конце концов я стал с интересом наблюдать за каждым вашим шагом. Я спрашивал себя: «Неужели она выдержит?» В день псовой охоты, когда я увидел, как вы улыбкой отвечаете на гнев короля и на мою злость, я понял, что мне никогда не победить вас. И втайне гордился, что у меня такая жена. — Могла ли я представить себе, что за вашей ужасающей жестокостью скрывается столько доброты! Вы настоящий поэт, Филипп.
адриатика: адриатика пишет: – Вы ухитряетесь быть все время разной: вы смущаетесь, когда от вас ждут решимости и идете в бой, когда стоит сдаться… Но и на королевской охоте, и в пещере колдуньи вы – самая прекрасная из женщин. адриатика пишет: Ну-ну, не плачьте. Послушайте… Сначала вы казались мне неприступной, потом я понял насколько вы опасней всех женщин вместе взятых, затем я узнал, что вы тверже алмаза и при этом по-настоящему добры, а сейчас вы такая хрупкая, женственная, что я страшусь даже неловким движением причинить вам боль. Вот тут переизбыток словесной поэтичности?) У Голон про цветок после бури поэтичней будет))
адриатика: Violeta пишет: Романтизация и поэтизация - немного разные вещи. Даже законченные циники и негодяи могут влюбляться и романтизировать объект своей любви, но только поэты могут воспевать свою даму. Это особенность характера, а не наработанный навык. У Филиппа этой черты не было в романе. Фил как раз именно поэтизировал образ Баронессы Унылого Платья. В душе. Потому как это не любовь, а нечто возвышенное. — Это было в Плесси… Мне только что исполнилось шестнадцать, и отец купил мне полк. Мы отправились в провинцию, чтобы набрать людей. И вот на празднике мне представили одну девушку — мою ровесницу, хотя мне, искушенному опытом, она показалась ребенком. Она носила скромное серое платье с голубыми бантиками на корсаже. Я пережил жгучий стыд, когда мне сказали, что это моя кузина. Но когда я взял ее за руку, чтобы повести танцевать, то вдруг почувствовал, что ее ладонь дрожит в моей. И тогда я испытал совершенно новое, чудесное чувство. Прежде дрожал только я, не зная, как противостоять навязчивому желанию перезрелых дам, или слушая колкости молодых придворных кокеток. А тут маленькая девочка наделила меня властью, которой я всегда был лишен. Ее восхищенные взгляды подействовали на меня, как целительный бальзам, как пьянящий ликер, и я чувствовал, что становлюсь мужчиной, что отныне я — не игрушка и не слуга… Но, представляя ее своим товарищам, я, сам не знаю почему, жестоко посмеялся над ней: «Вот, — сказал я, — баронесса Унылого Платья». И она убежала! Я посмотрел на свою пустую ладонь и неожиданно почувствовал страшное разочарование. То же ощущение у меня было, когда пойманная птица, ставшая мне другом, вдруг упорхнула из моих рук. Мне показалось, что все вокруг стало серым. А вот умение воспеть, это как раз навык, талант, который может быть развился при других обстоятельства. Спасибо за то что читаете и критикуете Авторам это очень помогает. Если резковата бываю в дискуссиях-- извиняюсь. Несмотря на то, что у меня есть четкая позиция по тем или иным вопросам, я задумываюсь о том, что мне говорят.
Violeta: адриатика пишет: – Сударыня! – услышав голос мужа она резко обернулась. – О, на ваши щеки вернулся румянец. В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот. Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа. – И вас не напугало это? – Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, адриатика пишет: – Ну-ну, не плачьте. Послушайте… Сначала вы казались мне неприступной, потом я понял насколько вы опасней всех женщин вместе взятых, затем я узнал, что вы тверже алмаза и при этом по-настоящему добры, а сейчас вы такая хрупкая, женственная, что я страшусь даже неловким движением причинить вам боль. адриатика пишет: – Вы ухитряетесь быть все время разной: вы смущаетесь, когда от вас ждут решимости и идете в бой, когда стоит сдаться… Но и на королевской охоте, и в пещере колдуньи вы – самая прекрасная из женщин. Вот здесь я вижу поэтизацию. С чего вдруг он стал бы проводить аллюзии и разводить аллегории? Скорее, он бы стал спрашивать, какого рожна ее понесло на ночь глядя в дождь в Плесси и упрекнул за бестолковость. Ну типа: - А теперь объясните мне, сударыня, ваше поведение? - он сурово сдвинул брови, но в его взгляде молодая женщина почитала легкую иронию. - Я хотела поскорее увидеть вас... - прошептала Анжелика, вскинув глаза на мужа. - Прекрасно! И именно поэтому вы, не дождавшись меня, уехали в Монтелу? - он сел напротив нее и откинулся на спинку кресла. - Поистине, женская непоследовательность всегда будет ставить меня в тупик. Она невольно улыбнулась. - Я такая, какая есть, Филипп, обычная женщина... - Слишком обычная! И слишком... женщина, - он бросил на нее странный взгляд, потом налил себе вина и ненадолго замолчал. - Слишком... женщина? - губы Анжелики дрогнули в улыбке. - Это комплимент? - Как вам будет угодно, - он слегка кивнул головой и перевел взгляд на пляшущие в камине языки пламени. - Ах, Филипп, вы так скупо открываете мне свое сердце! - воскликнула Анжелика, видя, что он снова отдаляется от нее. – Мой отец любил повторять, что в любовной игре сердце надо держать на замке, - краем рта улыбнулся Филипп. - А разве вы думаете, что я играю, Филипп? - она выпрямилась, и он поразился той страсти, что сверкнула в ее взгляде. Он отставил бокал. - Черт возьми, мадам, - глухо проговорил он, наклоняясь к ней. - Вы сводите меня с ума своими вопросами. Я никогда не мог до конца понять, чем вы руководствуетесь при принятии решений, что спрятано за вашими улыбками и словами. Играете? Да, я думаю, что вы играете... Моим сердцем... Моими чувствами к вам... Анжелика соскользнула с кресла, присела у его ног и положила голову ему на колени. - Нет, Филипп. Вы не правы... В своих поступках я руководствуюсь только... любовью... - она прошептала это еле слышно, и тут же почувствовала руку мужа на своих волосах. Слегка погладив затылок, она спустилась на плечи, потом коснулась щеки... Анжелика боялась поднять голову, чтобы не разрушить хрупкую нежность этого момента, и вдруг услышала: - Любовью... Вы удивили меня... - Почему? Разве вы не знаете, что я люблю вас? Разве я не доказала вам свои чувства? Она почувствовала, как он приподнимает ее с пола и сажает к себе на колени. Теперь его глаза были всего в нескольких дюймах от ее. И в них она прочла такую нежность, что у нее перехватило дыхание. - Так значит, крепость пала? - он слегка коснулся губами ее щеки. - Она пала уже давно, Филипп... - Жаль! А мне бы так хотелось взять ее штурмом! - улыбнулся он и прижался губами к ее губам.
адриатика: Violeta Спасибо!)) Супер получилось)) Violeta пишет: Вот здесь я вижу поэтизацию. С чего вдруг он стал бы проводить аллюзии и разводить аллегории? С А это есть и у автора в приведенных мной отрывках. Наверно это черта автора, вот и проскальзывает в образе Фила. А может намеренно? Violeta пишет: Скорее, он бы стал спрашивать, какого рожна ее понесло на ночь глядя в дождь в Плесси и упрекнул за бестолковость. Они об этом в пещере пообщались, он уже смирился. А потом она же заплакала, он растерялся, надо даму успокоить. Но отрывок чудесный)) В характере Фила, у нас романтичней вышло)) Мне кажется Фил мог быть разным, иногда выступать в несвойственном ему обычно амплуа. Для влюбленного мужчины это вполне нормально. Этим он меня привлек и в книге, если бы он был слишком односложный, однообразный, я бы не обратила на него внимание. Будем анализировать
адриатика: Violeta , не хочется чтобы отрывок затерялся . Может быть вы наш отрывок отредактируете, как считаете нужным, и это туда вставите? Выложим как отдельную главу(другой взгляд на события) в соавторстве с Violeta
Bella: возникли стойкие ассоциации с романом да, есть параллель, но, думаю, не оттого, что авторы "списали", нет. Анжелика, конечно, дама единственная в своем роде и аналогов нет- она притягивает все типы мужчин-короли и султаны, богатые и нищие, убийцы и адвокаты, грешники и священники.... кого-то забыла? А если реально, по жизни, то каждая женщина, обладая своим характером, темпераментом, ищет/притягивает определенный тип мужчин, предъявляет определенные требования. Поэтому в некотором смысле у каждой женщины все мужчины похожи, как бы одни и те же грабли. Возможно выше описанную альтернативу можно рассмотреть как то, что Анжелика, скорее подсознательно, лепила Филиппа по своему идеалу, подводила его к необходимому ей знаменателю. К образчику идеального любовника- в данном случае Жоффрею. А вообще в большинстве романов именно такой типаж всех главных героев- то, к чему женщины стремятся испокон веков.
Zirael: Вот так уйдешь на работу, а тут уже три страницы обсуждений и все без меня Чудесный отрывок Но только Violeta пишет: Любовью... Вы удивили меня... - Почему? Разве вы не знаете, что я люблю вас? Разве я не доказала вам свои чувства? Она почувствовала, как он приподнимает ее с пола и сажает к себе на колени. Теперь его глаза были всего в нескольких дюймах от ее. И в них она прочла такую нежность, что у нее перехватило дыхание. - Так значит, крепость пала? - он слегка коснулся губами ее щеки. немного отходит от сути событий, мне кажется. Выглядит так, будто он ее завоевывал долго и упорно, а не наоборот: она же ему в любви и привязанности признавалась еще в момент коврика, потом было ожерелье, был разговор в палатке... У них период войны кончился уже давно, период, когда "он еще лгал самому себе" - в общем-то тоже, принятие тоже позади, даже у Анжелики отношение немного другое, после того, как она чуть было его не потеряла... Сейчас они пытаются найти свое место рядом друг с другом - и вначале это будет практически медовый месяц, потому что им никто не мешает, кроме самих себя.
адриатика: вас мучил, я бил вас, угрожал, но вы всегда поднимали свою прелестную голову, как цветок после бури. Я бросал вас почти бездыханной, побежденной, но вы возрождались вновь и становились еще прекраснее. Но ваша душа блуждала, подобно звездам, по опасным и темным местам и, подобно звездам, приобрела еще более ослепительное сияние, лучи которого уходят за пределы видимых границ. Та же самая… но вышедшая из очистительных вод, обновленная, подобно Афродите, рожденной из перламутра раковины и дыхания весны. Сир, есть свет, который может вернуть зрение слепцу и заставить его ощутить вкус иных побед.
гость: Ох уж этот романтик — Вы ошибаетесь. Во мне нет доброты. Просто я не могу видеть, как породистые животные мучаются в родах. Только и всего. Я был обязан вам помочь. Но мое мнение о человеческом роде в целом, и о женщинах в частности, нисколько не переменилось. Впрочем, я часто спрашиваю себя: как существа, столь близкие к животным, еще позволяют себе выказывать какую-то гордость. В то утро вы не были гордячкой. И как обычная непокорная сука, которая щенится на псарне, находили успокоение в ласковой руке хозяина. — Допустим. Но у вас убогая философия. Так уж сложилось, что вы лучше понимаете животных, чем людей, и потому судите о людях по своим меркам. Для вас женщина — это непонятная помесь собаки, волчицы и коровы. — Добавьте к этому хитрость змеи. Я был обязан убить этого волка, а ваша судьба меня нисколько не волновала. Не смейтесь, вы меня бесите. Вы, как любая женщина, полагаете, что неотразимы и что каждый с радостью готов умереть за вас. Я не отношусь к этой породе мужчин. Когда-нибудь вы поймете, если не поняли до сих пор: я тоже волк. и, кстати выдрано из контекста!!!:— Маркиз, ты счастливчик, — сказал король, — обладать подобным сокровищем! Здесь нет ни одного мужчины — и твой сюзерен в их числе, — кто не завидовал бы такой удаче. По крайней мере, мы хотим надеяться, что ты не пренебрегаешь ею. Все знают, что запах пороха, дым орудий и хмель побед порой превращали тебя в слепца, не замечающего привлекательности прекрасного пола. — Сир, есть свет, который может вернуть зрение слепцу и заставить его ощутить вкус иных побед. — Месье, назовите ваших секундантов, я к вашим услугам... — Это моя жена к услугам всех подряд... Моя шпага принадлежит королю, месье. Я никогда не обнажал ее ради шлюх. — Я наставил вам рога, месье! — зарычал он, пьяный от гнева. — И я настаиваю, чтобы вы потребовали у меня сатисфакции. ГДЕ ТРУБАДУР ВОСПЕВАЮЩИЙ ПРЕКРАСНУЮ РУСАЛКУ? ГДЕ ПОЭТИЧНОСТЬ?
гость: адриатика пишет: Но ваша душа блуждала, подобно звездам, по опасным и темным местам и, подобно звездам, приобрела еще более ослепительное сияние, лучи которого уходят за пределы видимых границ. Та же самая… но вышедшая из очистительных вод, обновленная, подобно Афродите, рожденной из перламутра раковины и дыхания весны. Это же Квебек!!!! Какое отношение к Филиппу?
Violeta: адриатика пишет: Violeta , не хочется чтобы отрывок затерялся . Может быть вы наш отрывок отредактируете, как считаете нужным, и это туда вставите? Выложим как отдельную главу(другой взгляд на события) в соавторстве с Violeta Ой, да это просто зарисовка, ни на что не претендующая. Вы можете использовать ее, если вам нравится. Zirael пишет: немного отходит от сути событий, мне кажется. Выглядит так, будто он ее завоевывал долго и упорно, а не наоборот: она же ему в любви и привязанности признавалась еще в момент коврика, потом было ожерелье, был разговор в палатке... Признаваться и испытывать любовь - это разные вещи. Филипп в Анжелике не уверен, отсюда и все его сомнения, метания и отчуждение. Zirael пишет: У них период войны кончился уже давно, период, когда "он еще лгал самому себе" - в общем-то тоже, принятие тоже позади, даже у Анжелики отношение немного другое, после того, как она чуть было его не потеряла... Сейчас они пытаются найти свое место рядом друг с другом - и вначале это будет практически медовый месяц, потому что им никто не мешает, кроме самих себя. У них не было никакого периода притирки. Коврик, ожерелье, палатка - это порывы чувств, но никак не отношения. Сейчас только они могут начать их выстраивать, а для этого нужен фундамент - откровенный разговор. гость пишет: ГДЕ ТРУБАДУР ВОСПЕВАЮЩИЙ ПРЕКРАСНУЮ РУСАЛКУ? ГДЕ ПОЭТИЧНОСТЬ?
Zirael: гость пишет: ГДЕ ТРУБАДУР ВОСПЕВАЮЩИЙ ПРЕКРАСНУЮ РУСАЛКУ? а кто говорил про прекрасную русалку и трубадура? Филипп буквально в следующей фразе говорит про нечисть, и из контекста видно, что это такой саркастичный полукомплимент - что хоть на человека стала похожа)) Но я, кажется, понимаю суть ваших претензий - вы рассматриваете Филиппа с одной точки зрения, про которую говорила Нинон: что он хуже, чем кажется. Но данного героя делает интересным именно то, что он неоднозначен - в нем сочетается как жестокость и цинизм, так и способность к поэтике и признанию своих ошибок (а следовательно, и возможности личностного роста). Романтичней ожерелья, любезно данного нам Голон в каноне, нам с соавтором сложно себе что-то представить. Violeta пишет: Признаваться и испытывать любовь - это разные вещи. Филипп в Анжелике не уверен, отсюда и все его сомнения, метания и отчуждение. а с чего ему быть неуверенным в ее любви? Какой ей тогда смысл за ним бегать? Он может быть не уверен в том, что сможет ее удержать, но он уже плюнул и решил, будь что будет. Но странная на самом деле "крепость" выходит - которая сама в постель залазит... Violeta пишет: Сейчас только они могут начать их выстраивать, а для этого нужен фундамент - откровенный разговор. но откровенный разговор про что и с чьей стороны?У них уже был разговор в Париже про отношения, повторяться нет смысла... Про короля им говорить нельзя, потому что с обеих сторон там неозвученные сомнения, и только - быть ему скелетом в шкафу еще долго))
Леди Искренность: Violeta, Отличный отрывок!
гость: адриатика пишет: В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот. Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа. – И вас не напугало это? – Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, – в тон ей ответил Филипп. адриатика пишет: – Мне хотелось увидеть вас. – Если кому и могло взбрести в голову поехать в такую бурю – так это вам, сумасбродная русалка, ¬– проворчал Филипп, протягивая руку за бокалом к маленькому столику между ними. – Позвольте предложить вам вина. Кто говорит о русалке?!
Violeta: Zirael пишет: Романтичней ожерелья, любезно данного нам Голон в каноне, нам с соавтором сложно себе что-то представить. Не, для Филиппа это верх романтизма, я не спорю. Zirael пишет: вы рассматриваете Филиппа с одной точки зрения, про которую говорила Нинон: что он хуже, чем кажется. Но данного героя делает интересным именно то, что он неоднозначен - в нем сочетается как жестокость и цинизм, так и способность к поэтике и признанию своих ошибок (а следовательно, и возможности личностного роста). Ну, как мне кажется, я в своем отрывке вывела его более, чем милым, без излишней велеречивости и прочей несвойственной ему поэтики. Грубоватый, прямолинейный, немного ироничный - прекрасный привлекательный образ. Zirael пишет: а с чего ему быть неуверенным в ее любви? Какой ей тогда смысл за ним бегать? Он может быть не уверен в том, что сможет ее удержать, но он уже плюнул и решил, будь что будет. Да там даже Пейрак в ее чувствах был не уверен! А Филипп, после всего, что было между ними, вообще должен был к ней с подозрением относиться и любить с опаской. Плюс подозрения в отношении короля... Zirael пишет: но откровенный разговор про что и с чьей стороны?У них уже был разговор в Париже про отношения, повторяться нет смысла... Про короля им говорить нельзя, потому что с обеих сторон там неозвученные сомнения, и только - быть ему скелетом в шкафу еще долго)) Да миллион тем для разговора! Я вам могу диалог на пять страниц чисто навскидку накатать, просто тема не моя.
Violeta: Леди Искренность пишет: Violeta, Отличный отрывок! Мерси!
Zirael: Violeta Violeta пишет: Ну, как мне кажется, я в своем отрывке вывела его более, чем милым, без излишней велеречивости и прочей несвойственной ему поэтики. это я не вам отвечала, а гостю - который привел цитаты, характеризующие Филиппа с одной стороны. Violeta пишет: Да миллион тем для разговора! так будут разговоры - просто не сейчас... Violeta пишет: А Филипп, после всего, что было между ними, вообще должен был к ней с подозрением относиться и любить с опаской. это вообще очень сложно и мучительно - любить и не верить при этом. Он об этом думал, кстати - сразу после коврика, когда притворился, что ничего не было. Но по итогу все же привез ожерелье - то есть выбор сделал. гость пишет: Кто говорит о русалке?! Zirael пишет: а кто говорил про прекрасную русалку и трубадура? прошу прощения, надо было выделить)) Мы воспринимаем русалку как комплимент, а в то время коннотация была несколько иной: опасная нечисть, что-то в одном ряду со змеей и ехидной
адриатика: Violeta пишет: Ну, как мне кажется, я в своем отрывке вывела его более, чем милым, без излишней велеречивости и прочей несвойственной ему поэтики. Грубоватый, прямолинейный, немного ироничный - прекрасный привлекательный образ. Хороший отрывок, кто же спорит. Могло быть и так, если бы они просто встретились в лесу без происшествий, и Анж была бы не в расстроенных чувствах. Violeta пишет: Да там даже Пейрак в ее чувствах был не уверен! А Филипп, после всего, что было между ними, вообще должен был к ней с подозрением относиться и любить с опаской. В чувствах он может быть и уверен более-менее,(коврик, перед армией, письма любовные в армию, уход за раненным, отъезд в Плесси) вроде она все доказательства уже предъявила, какие только может. А вот король это отдельная тема. Violeta пишет: Да миллион тем для разговора! Я вам могу диалог на пять страниц чисто навскидку накатать, просто тема не моя. Разговоры как раз на притирку оставим, благо время есть)) В ваших талантах мы не сомневаемся А так все самые ключевые моменты выяснили у Голон. гость пишет: Это же Квебек!!!! Какое отношение к Филиппу? Это фраза Пейрака просто сам смысл фразы как то созвучен.
Jeoffrey de Peyrac: Zirael пишет: Мы воспринимаем русалку как комплимент, а в то время коннотация была несколько иной: опасная нечисть, что-то в одном ряду со змеей и ехидной нет. В данном контексте это звучит скорее как " ты колдунья, но очаровательная" а это уже поэтический образ совсем не из репертуара Филиппа
адриатика: А Свет, цветок после бури, птица, ставшая другом, сонный зверек, которого он хочет прятать на своей груди?
Zirael: Jeoffrey de Peyrac Jeoffrey de Peyrac пишет: " ты колдунья, но очаровательная" а это уже поэтический образ совсем не из репертуара Филиппа там выше адриатика приводила множество цитат, где он ее даже с цветком после бури сравнивал, не то что с русалкой... адриатика пишет: В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот. Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа. – И вас не напугало это? – Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, – в тон ей ответил Филипп. Он снял бархатный жюстокор, оставшись в коротком камзоле, подошел к камину и сел напротив жены. – В такую ночь никто из крестьян не сунется за порог дома, чтобы не попасть в лапы нечисти. общий тон разговора не очень похож на искренний комплимент. Хотя красоту Анж Филипп вполне себе признавал с самого начала, равно как и ее опасность.
гость: Простите, вмешаюсь в интеллектуальный спор. Русалки не жили в болотах -читайте мифологию. В болотах все больше колдунья, кикиморы, а русалки в реках и ручьях . И из вашего текста не воспринимается это слово как нечисть, хотя дальше вы и поминаете ее.Она именно поэтический комплимент , характерный для рыцарский лирики или романов, но не для прожженного придворного.
Zirael: гость пишет: .Она именно поэтический комплимент , характерный для рыцарский лирики или романов, но не для прожженного придворного. могу лишь повториться: выше приведены цитаты, где прожженный придворный вполне себе ударяется в лирику, причем без всякого понуждения... И все же - если это и воспринимать как комплимент, то весьма иронического толка: своими словами Филипп по сути говорит, что она не такая бледная и растрепанная, какой была в пещере. И благодарю за замечание о местожительстве русалок, вполне возможно, что на мое видение повлияла славянская мифология. Проверю на досуге:)
Violeta: адриатика Zirael Девочки, я не оспариваю ваше понимание образа - бесспорно, вы глубже изучали предмет спора, но заметьте, что многие провели параллели с Пейраком и посчитали, что сцена не в стилистике персонажей. Не думаю, что все мы ошибаемся, скорее, вы идеализируете Филиппа. Заметьте, я и Jeoffrey de Peyrac очень любим Жоффрея, но, тем не менее, его недостатки в своем фанфе не обходим стороной. От этого его образ становится более живым и реалистичным. И образ вашего Филиппа только выиграет, если вы снимете его с пьедестала рыцаря печального образа и увидите в нем человека, неординарного и неоднозначного. Пускай использует крепкие словечки, будет грубоват, ироничен, тогда на контрасте его неожиданная нежность или откровенность будет смотреться ярче. Гораздо интереснее приручать норовистого жеребца, чем смирную кобылу.
Гость: Violeta пишет: , что сцена не в стилистике персонажей...скорее, вы идеализируете Филиппа Violeta пишет: И образ вашего Филиппа только выиграет, если вы снимете его с пьедестала рыцаря печального образа и увидите в нем человека, ППКС! Точно, всю дорогу пока читала, не покидало ощущение что читаю не про Филиппа, а о каком-нибудь Ролланде. У Вас весьма интересный сюжет, хороший слог, но характер героя совсем не выдержан с канонным. Мне показалось, что он больше такой каким Вы воображаете его для себя (но не Голон), и от этого возникает дисбаланс в восприятии.
Леди Искренность: Violeta пишет: с пьедестала рыцаря печального образа и увидите в нем человека, неординарного и неоднозначного. Пускай использует крепкие словечки, будет грубоват, ироничен, тогда на контрасте его неожиданная нежность или откровенность будет смотреться ярче. Гораздо интереснее приручать норовистого жеребца, чем смирную кобылу. Согласна. И я убеждена, что у вас это с блеском получится. Поверьте, так читать будет еще увлекательнее. У меня, вон, у мужа Война в кружевах любимый том. Говорит, за их противостоянием и динамикой отношений, за трансформацией образов очень интересно наблюдать. При этом наше с ним отношение к Филу совпадает. Так что совсем необязательно любить героя, чтобы с интересом о нем читать. Дайте нам реального Фила: прямого и честного, гордого и привыкшего быть одиноким, недоверчивого и настороженного. Его любовь должна быть подобна первому опыту подростка. Для него все вновь, он всего опасается, он осторожничает, он совершает глупости... Меня в фанфе у девочек Пейрак в истории с Лиз нервировал прямо-таки своей непохожестью на себя зрелого. Но вот он, как раз, тот самый первый опыт, первые грабли. И надо будет ошибиться еще раз 20, чтобы отточить мастерство и заслужить титул Мастера науки обольщения. Таким должен быть Фил у вас. Метающимся из крайности в крайность. До Ловеласа с Дон Жуаном ему еще топать и топать...
Солнце: Леди Искренность пишет: за их противостоянием и динамикой отношений, за трансформацией образов очень интересно наблюдать. При этом наше с ним отношение к Филу совпадает. Так что совсем необязательно любить героя, чтобы с интересом о нем читать. Дайте нам реального Фила: прямого и честного, гордого и привыкшего быть одиноким, недоверчивого и настороженного. Вы правы, именно такого Филиппа принимаешь и невольно уважаешь, а тут он несколько лубочный, что ли. Как кукла Блада, не настоящий
Violeta: Леди Искренность пишет: Согласна. И я убеждена, что у вас это с блеском получится. Поверьте, так читать будет еще увлекательнее. У меня, вон, у мужа Война в кружевах любимый том. Говорит, за их противостоянием и динамикой отношений, за трансформацией образов очень интересно наблюдать. При этом наше с ним отношение к Филу совпадает. Так что совсем необязательно любить героя, чтобы с интересом о нем читать. Дайте нам реального Фила: прямого и честного, гордого и привыкшего быть одиноким, недоверчивого и настороженного. Его любовь должна быть подобна первому опыту подростка. Для него все вновь, он всего опасается, он осторожничает, он совершает глупости... Леди Искренность пишет: Меня в фанфе у девочек Пейрак в истории с Лиз нервировал прямо-таки своей непохожестью на себя зрелого. Но вот он, как раз, тот самый первый опыт, первые грабли. И надо будет ошибиться еще раз 20, чтобы отточить мастерство и заслужить титул Мастера науки обольщения. Таким должен быть Фил у вас. Метающимся из крайности в крайность. До Ловеласа с Дон Жуаном ему еще топать и топать... Ну в итоге же мы вырулили на верную дорогу. Гость пишет: Точно, всю дорогу пока читала, не покидало ощущение что читаю не про Филиппа, а о каком-нибудь Ролланде. У Вас весьма интересный сюжет, хороший слог, но характер героя совсем не выдержан с канонным. Мне показалось, что он больше такой каким Вы воображаете его для себя (но не Голон), и от этого возникает дисбаланс в восприятии. Да, и у меня такое же впечатление. А пишете вы отлично, очень красиво.
Гостья: Хотела написать сама. но вы озвучили все мои мысли
гость))): Гость пишет : Точно, всю дорогу пока читала, не покидало ощущение что читаю не про Филиппа, а о каком-нибудь Ролланде. У Вас весьма интересный сюжет, хороший слог, но характер героя совсем не выдержан с канонным. Мне показалось, что он больше такой каким Вы воображаете его для себя (но не Голон), и от этого возникает дисбаланс в восприятии. Солнце пишет: Кукла Блада ..... Секс Анжелики с другим героем великолепен. а дальше ?? Извините,если это очень резко,не хотела писать вообще,но увидев критику ,все таки вставила свои 5 копеек. Получается романтически - эротическая история про что - то другое.....
Zirael: Насколько я понимаю, основные претензии к поведению и характеру Филиппа во время первой ночи?... Леди Искренность пишет: Дайте нам реального Фила: прямого и честного, гордого и привыкшего быть одиноким, недоверчивого и настороженного. Его любовь должна быть подобна первому опыту подростка. Для него все вновь, он всего опасается, он осторожничает, он совершает глупости... вы говорите о том Филиппе, который был сразу после коврика. В принципе, он тогда свою главную глупость и совершил - утопав в армию без объяснений, потому что был чересчур осторожным. Но с тех пор случилось-то немало, и между ними сейчас из глобальных недопониманий только король, но он закопан пока глубоко. Сам Филипп решение, повторюсь, забрать Анж себе уже принял и сейчас пытается реализовать. Но он же не может все время играть в игру "научите меня быть хорошим любовником" - это топтание на месте. А недопонимания, опасения и осторожничания еще будут, причем с обеих сторон. Но не с первой же ночи притирки начинать - при первой встрече они оба хотят показаться с лучшей стороны, и все остальное выносят на задний план. гость))) пишет: Секс Анжелики с другим героем великолепен. а дальше ?? опять же - там нет ничего великолепного)) Филипп пробует новое поведение, даже больно ей делает случайно, просто Анж дама горячая, и с ним ей даже в коровнике хорошо было))Это же по сути их первая ночь в новом качестве.
Солнце: Zirael пишет: Насколько я понимаю, основные претензии к поведению и характеру Филиппа во время первой ночи?... Абсолютное НЕТ! Речь о том, что у Вас на протяжении всего рассказа проступает некое предвзятое любование своим героем. С одной стороны для автора это естественно (как не любить своего главного героя?), но с другой стороны Вы его как будто лишаете тех черт характера, которыми наделил его истинный автор, если хотите обезличиваете. Он становиться пресным. Извините, если это звучит обидно
Леди Искренность: Дамы, я волнуюсь. Что-то мы разошлись с критикой. Не вздумайте только на нас обидеться. Мы вас очень ценим в наших рядах. Было бы скучно и не интересно, если бы тут одни поклонницы Пейрака сидели и одно и тоже писали. Дискуссия была бы не возможна. И я очень жду продолжение...
Violeta: Леди Искренность пишет: Дамы, я волнуюсь. Что-то мы разошлись с критикой. Не вздумайте только на нас обидеться. Мы вас очень ценим в наших рядах. Было бы скучно и не интересно, если бы тут одни поклонницы Пейрака сидели и одно и тоже писали. Дискуссия была бы не возможна. И я очень жду продолжение... Согласна! Проду!
гость))): Согласна , дамы прошу прощения, я не должна была, по моему, вас критиковать вообще ! Пишите больше , разнообразнее ,я уже подсела на все Ваши фанфы. Вы Все доставляете нам много радости.
Леди Искренность: гость))), конструктивная и вежливая критика тоже вариант дискуссии и путь к поиску истины, поэтому вполне нужна и уместна.
адриатика: Солнце пишет: Вас на протяжении всего рассказа проступает некое предвзятое любование своим героем. Не у нас -- у Анжелики, а это важно) Леди Искренность пишет: Дамы, я волнуюсь. Что-то мы разошлись с критикой. Нет, мы не обижаемся. Просто писать совсем уж быстро не выходит. Мы сначала планируем дописать до конца, а потом возможно отредактируем, если где- то будет хромать сюжетная логика и логика персонажей. Спасибо что читаете и комментируете)
Леди Искренность: Будем ждать!
адриатика: Снег, укрывший землю после памятной бури, продержался меньше недели. Теплый ветер, налетевший с юга, слизал своим дыханием белое покрывало, оставив только редкие грязноватые пятна среди голых деревьев и пожухлой травы: привычный зимний пейзаж для этих краев. * * * На следующее утро после приезда Анжелика занялась хозяйственными делами: она отдавала распоряжения слугам, куда повесить картины, где поставить ее любимые вещи. Комнату, на которую она не раз любовалась в детстве, и которая оставила неизгладимо-горькие воспоминания в ее душе, было не узнать. Теперь здесь нашла место модная мебель Буля, шпалеры изображающие сцены из античной мифологии, теплые персидские ковры и милые сердцу серебряные, золотые и бронзовые безделушки: статуэтки, жирандоли, бра, столики, вазы для цветов, напольные амфоры, перчаточницы и две клетки с попугаями, привезенными с Антильских островов. Днем она устроила себе отдых – тело после лесных приключений немного ломило. Нежась под теплым одеялом, она вспоминала, как ночью дрожала от желания, подчиняясь мужской страсти. Париж с Кольбером и королем остался где-то безмерно далеко, младший сын и Филипп были рядом. Что ей еще может быть нужно, говорила она себе, стараясь при этом не слишком скучать по Флоримону — он уже взрослый, к тому же верный Мальбран и аббат де Ледигьер рядом. После обеда Анжелика велела оседлать для себя лошадь и отправилась на прогулку по парку – ей хотелось воскресить в памяти моменты своей юности. Увиденное огорчило ее: управляющий худо-бедно следил за центральными аллеями, ведущими к замку, однако чем дальше она углублялась в парк, тем более запущенным он выглядел. С приходом зимы никто и не подумал убрать опавшие ветви и листья, почистить старинные статуи, которые предок Филиппа привез из Рима еще в XVI веке, подровнять кусты и укрыть на зиму нежные южные растения. Пустив лошадь шагом, она прикидывала в уме, какие распоряжения необходимо дать Молину, чтобы к лету парк выглядел так же, как при жизни старого маркиза. Перестук копыт вывел ее из задумчивости – по боковой аллее рысью приближался всадник, в котором она узнала Филиппа. Она встретила его ослепительной улыбкой: – Вы решили присоединиться ко мне? Муж коротко кивнул, осаживая своего коня рядом с нею. – Знаете, Филипп, я как раз думала о том, как бы… – Я хотел бы кое-что вам показать, – перебил он ее, не обратив внимания на ее слова. Без предупреждения он пришпорил коня, и тот взялся с места в карьер, заставив кобылу Анжелики испуганно шарахнуться. Едва успокоив лошадь, Анжелика издала гневный возглас и поскакала следом. Когда она подъехала к границе парка, Филипп уже ждал ее, поглаживая коня по шее; тот, явно недовольный долгой остановкой, мотал головой, но не смел тронуться с места. – Вы хорошо держитесь в седле, – заметил Филипп, и в его голосе она услышала слабый отзвук того восхищения, с которым он говорил с нею накануне. – Вы хотели оценить мои навыки? – ответила Анжелика резче, чем хотелось. –Нет, – приподнявшись в стременах, Филипп рукой указал ей на тропинку, уходящую между кустов дальше в лес. – Я хотел, чтобы вы взглянули вот на это. Заинтригованная Анжелика заставила лошадь подойти ближе – на девственно-чистом снежном ковре виднелись крупные следы, похожие на собачьи. – Волки? Филипп снова будто не услышал ее вопроса. После короткой паузы он повернулся к ней: – Отныне я запрещаю вам выезжать одной. Вы обладаете особым талантом попадать в неприятности. – Но, Филипп… – Вы поняли меня, сударыня? – вновь перебил ее он. – Конечно, Филипп, – пожав плечами, ответила она с деланным равнодушием, но безлюдное запущенное место и волчьи следы на снегу вызвали у нее безотчетный страх: она впервые подумала о том, как же, должно быть, испугался за нее муж. – Хорошо, – Филипп коротко кивнул, словно поставив точку, и развернул коня. – Желаете продолжить прогулку в моем обществе, мадам, или вернемся в замок? — спросил он как ни в чем ни бывало. * * * Особый интерес Анжелики вызывал замок, на который в юности она смотрела с замиранием сердца. С тех пор прошло немало лет, и она уже была далека от наивных мечтаний своего детства, однако красота этого здания до сих пор трогала ее до глубины души, пусть даже величие белокаменного замка было омрачено заметной запущенностью, словно для фамильного имения Плесси пришла неизбежная старость. Замок Плесси-Бельер был построен на рубеже XV и XVI веков. Массивность крепостных стен уступила место изяществу итальянского Возрождения, оставив лишь последний вздох уходящей готики—островерхие аспидные крыши с люкарнами, отражавшимися в водной глади большого квадратного рва, окружавшего замок по периметру. И ров, и ажурный каменный мост были скорее элементами декора, чем служили для оборонительных целей. С четырех концов замок украшали выпуклые башни, соединенные между собой декоративным дозорным поясом с резными машикулями и карнизами. Путнику, желавшему попасть в Плесси, нужно было проехать по широкой аллее парка, обогнув небольшое озеро, соединенное каналом с предзамковым рвом, и позвонить в бронзовый колокол, установленный рядом с караульным помещением, в котором размещалась лейб-гвардия маркиза дю Плесси. Большой внутренний двор имел квадратную форму. Вдоль восточного и западного крыла тянулись аркадные галереи, увитые диким плющом и шиповником, добавляя итальянской изысканности этому строгому ансамблю четких линий. В северном крыле замка, с правой стороны от входной арки располагалась капелла Святой Аделаиды, служившая так же фамильной усыпальницей дома де Бельер. Обязанности хозяйки замка вынуждали ее присутствовать на мессе, которую служил аббат де Каретт. Несмотря на то, что господская ложа была скрыта от посторонних глаз, ее посетители не оставались незамеченными. Когда Анжелика пропустила мессу на второй день приезда, Филипп выразил ей свое недовольство: – Сударыня, вы не забыли свое имя? – Какой странный вопрос, Филипп, право же.. – В таком случае, что еще могло помешать вам исполнить долг хозяйки поместья? Вы должны были явиться к мессе. – Я не слишком религиозна, Филипп, вы же знаете. – Меня не интересуют ваши отношения со Всевышним, но у вас, как у маркизы дю Плесси, есть свои обязанности, которые вам должно исполнять, – ровным голосом пояснил Филипп. – Я поняла вас, – со вздохом ответила Анжелика. – Завтра я буду на мессе. «Филипп начинает устанавливать свои правила», – недовольно подумала она, но тут же одернула себя — не этого ли она сама хотела?
адриатика: Несмотря на безмятежное счастье, царившее в душе, Анжелику периодически охватывала тревога. Она с тоской всматривалась в плотную стену деревьев, черневших за границами парка. Она чувствовала, что у нее осталось неоконченное дело — Ньельский лес, окутанный молочно-белесой туманной пеленой, звал ее. Мелюзина! Она должна вернуться туда и поговорить с колдуньей. Несколько раз она была близка к тому, чтобы отправиться в дорогу, но всякий раз ее останавливало присутствие Филиппа и его предупреждение… Конечно, он был прав, но Анжелика не знала, кому из слуг, кроме Флипо, может доверять настолько, чтобы взять с собой к колдунье. К тому же, все ее самые верные люди — «ангелочки» Двора Чудес — были плохими наездниками и не умели обращаться с огнестрельным оружием. «Надо просто дождаться подходящего момента», – мысленно решила Анжелика. Бездействие томило ее, после насыщенной придворной жизни она не знала, чем заполнить долгие часы свободного времени. Вызвать Молина, чтобы заняться делами поместья? Или поехать к отцу в Монтелу? А может, написать письмо Нинон или мадам де Севинье? Но для начала ей захотелось взглянуть на сына. Открыв дверь, она столкнулась на пороге с Ла Виолеттом. Слуга отскочил в сторону и согнулся в низком поклоне. – Да простит меня госпожа маркиза… – Что тебе, говори? – Меня послал сеньор дю Плесси. Его сиятельство велел передать, чтобы вы обедали без него. К господину маркизу прибыл адъютант его высочества принца Конде, и они заперлись в рабочем кабинете. – Хорошо, — рассеянно кивнула Анжелика. Ла Виолетт откланялся и быстрым шагом поспешил прочь. – Постой, — окликнула его Анжелика. — Ты знаешь, что с Пандорой? Мне сказали, что мой муж осмотрел ее еще раз нынче утром. – Господин маркиз сказал, что она все еще немного прихрамывает. Этот дефект почти не заметен, но ездить на ней пока опасно. «Надо написать Роджеру, чтобы доставили сюда мою Цереру», – мелькнуло в голове у Анжелики. – Госпожа маркиза, — замялся Ла Виолетт, — мы тогда все так за вас испугались. Ведь месье дю Плесси нашел вас в пещере у колдуньи, вот страх-то! Анжелика нетерпеливо отмахнулась: – Скажи мне, а ты знаешь что-нибудь о ней? – Нет, мадам, но матушка говорила, что она заключила сделку с дьяволом. Если хотите послушать страшных историй, вам надо поговорить со старухой, ходят слухи, что она шастает к Мелюзине, — доверительно сообщил Ла Виолетт. – О ком ты говоришь? Что за старуха? – Да старая Алтея, кормилица господина, она тут часто бывает. – Я хочу поговорить с ней, – решительно заявила Анжелика. – Как угодно вашей милости, она и сейчас в замке, сидит на кухне у очага, греет свои старые кости. Все, что ей нужно, это кусок свиного окорока и стаканчик доброго винца. Хотите, я велю ей подняться к вам? Видя рвение слуги, маркиза покачала головой: – Нет, я передумала, ступай! Подождав, пока Ла Виолетт скроется за поворотом, Анжелика развернулась и быстрым шагом поспешила по коридору. Она спустилась вниз, туда, где находились подсобные помещения. На большой просторной кухне готовился обед. Вокруг все кипело, бурлило, шкворчало, в воздухе запах бульонов и жареной дичи смешался с ароматами сладких пирогов и варений. Поварята сновали туда-сюда: взбивали муссы, резали мясо, помешивали супы и соусы в медных кастрюльках, грели воду в чугунных котлах, подвешенных над большими жаровнями. Толстые краснощекие кухарки, окруженные плетеными корзинами, щипали птицу и чистили овощи, затем корзины ставили на большие весы, установленные в центре залы, и подмастерье, предварительно сделав запись в толстой тетради, отправлял их в кладовую. Старший повар, мэтр Жубер, надзирал за процессом готовки с поварешкой в руке: если кто-то, по его мнению, выполнял работу не слишком добросовестно, поварешка с размаху опускалась на голову несчастного. Анжелика не слишком пеняла на него за эти строгие меры — ее стол по праву считался одним из лучших в Париже. Жестом Анжелика дала понять, чтобы на нее не обращали внимания. Мэтр Жубер, привыкший к причудам хозяйки, тактично кивнул и отошел. Маркиза скользнула взглядом по длинной, вытянутой зале и, наконец, заметила в углу скрюченную фигурку старухи. Остановившись поодаль, она с интересом рассматривала женщину, – единственную женщину, кроме нее, – которую любил Филипп. Худая, сгорбленная, с костлявыми руками, на которых змеились синие толстые вены, она напоминала чахлую облезлую кошку. Беззубым ртом она сосала кусок окорока, а в руке у нее была большая кружка, к которой она то и дело с удовольствием прикладывалась, сладко причмокивая. Пожалуй, Ла Виолетт был прав -- по части винопития старуха была далеко не новичком. Никто из обслуги не обращал на нее ни малейшего внимания — видимо, ее присутствие стало чем-то вполне обычным. – Вы Алтея? — тихо спросила Анжелика, подойдя к ней вплотную. Женщина вздрогнула, услышав свое имя, и подняла изрезанное морщинами и рытвинами от оспы лицо. –Да, это я,— ответила она скрипучим старческим голосом. – Я маркиза дю Плесси. Старая крестьянка моргнула по-совиному выпученными глазами: один был затянут слепым бельмом, но второй смотрел остро, с любопытством. – Знаю, — коротко ответила она. «В самом деле, ведь эта женщина была на нашей с Филиппом мрачной свадьбе», – запоздало вспомнила Анжелика. Она машинально отметила поведение старухи: в нем не было угодливого низкопоклонства, присущего слугам, много лет прослужившим в господском доме. – Алтея, мне сказали, что вы знакомы с колдуньей, живущей в пещере. Расскажите мне о ней. На сморщенном лице старухи обозначилось недоверие, она вся сжалась, прижимая к груди недопитое вино. – Все врут, — пробормотала она. – Успокойтесь, — мягко сказала Анжелика. — Я напугала вас своей прямотой, но клянусь, я не хотела. Я ни в чем вас не обвиняю, просто расскажите мне, что вам известно о Мелюзине. —Я лишь брала у нее снадобье из гадючьего яда для своих старых коленей, – забубнила старуха. — Поговаривают, что теперешняя Мелюзина самая сведущая и опасная из тех, что жили в этих местах. Она лечит лихорадку змеиным отваром, подагру золой мокриц, глухоту муравьиным маслом. Говорят, ведьма может избавить от рака: она точно находит место, где он сидит и заклинаниями выманивает наружу, потом заключает его в скорлупку от ореха, которую нужно зарыть под папоротником в полночь. А еще… —голос старухи зазвучал зловеще, —к ней наведываются согрешившие девицы и те, кто устал ждать смерти старого родственника с большим наследством. По слухам, к ней обращался герцог Ла Мориньер, чтобы извести своего дядю -католика. Хе-хе-хе… – Так значит, она занимается темными делами, — тихо сказала Анжелика, слушая дребезжащий старческий смех. – Она помогает не всем. Сначала она просит вещь человека, а потом уж решает, можно ли его вылечить или дать отвар, от которого он уснет вечным сном. Поблагодарив женщину, Анжелика пошла к себе, не зная, можно верить россказням выжившей из ума пьяной старухи или нет. Но решения повидать колдунью она не изменила: как и в детстве, жуткие истории только сильнее подогревали в ней любопытство. «Сейчас!» – молниеносно пронеслось в голове. Анжелика нетерпеливо дернула шнурок звонка. Когда вошел Флипо, она быстро сказала: – Сначала распорядись, чтобы для меня седлали лошадь, потом иди на кухню и захвати с собой корзинку: туда пусть положат черной кровяной колбасы, топлёного сала, окорок и мешочки с сахаром и солью. Отослав Флипо, она быстро переоделась в платье для верховой езды и накинула на плечи плащ, подбитый мехом. Анжелика подвязала к поясу кошелек, полный золотых монет и кисет с нюхательным табаком. Затем поспешила во двор, то и дело оглядываясь. * * * Держась за камень, она откинула полог из плюща, прикрывающего вход в пещеру. Тем временем в глубине раздался шорох, зашаркали шаги, из-за полога высунулась иссохшая рука, и в сумеречном свете замаячило лицо глубокой старухи. Она походила на заскорузлый ствол мушмулы с потрескавшейся бурой корой, но вокруг головы клубилась пышная белоснежная копна волос с торчащими во все стороны пучками мертвых прядей. Часто моргающие глаза уставились на Анжелику, и та спросила на местном наречии: — Ты колдунья Мелюзина? — Я. Что тебе, птаха, нужно? — Вот, я тебе принесла кое-что. — Пришелица протянула старухе корзинку с дарами. Старуха внимательно изучила все содержимое и, показав горбатую, спину, удалилась вглубь пещеры. Анжелика молча последовала за ней. Она присела на плоский камень и стала ждать. Так она поступала и раньше, когда ей нужен был совет колдуньи Мелюзины. Тогда этим именем называла себя другая женщина. Она была еще древнее этой и выглядела еще более обугленной. Ее повесили на дубовом суку крестьяне, обвинив в том, что в колдовских целях она убивала детей. — Чего же ты хочешь, дочь моя? — наконец произнесла колдунья строгим надтреснутым голосом. — Узнать свою судьбу? Приворожить любимого? – Я уже приходила сюда, спасаясь от грозы, и теперь снова пришла, чтобы поблагодарить тебя. -- Я знаю. Он нашел тебя здесь, Fariboul Loupas, —ведьма опустила тяжелые набрякшие веки, и Анжелика увидела, как в щелочках засветились желтоватые белки. Спустя мгновение колдунья открыла глаза и снова уставилась на молодую женщину своими ежевично-черными глазами, казавшимися яркими и неожиданно молодыми на безобразном старческом лице. – Дай руку, и я предскажу твою дорогу. — Что ты знаешь о моей дороге? — прошептала Анжелика. – Я вижу свет, потом раскаленное солнце и бурю. Огонь молчит, но угли уже тлеют. Анжелика хотела спросить о проклятии, про которое ей говорил мэтр Людовик, но сдержалась и молча поднялась. – Хочешь, я расскажу тебе еще? – старуха словно угадала ее мысли. Она зашаркала в другой конец пещеры, склонилась над большим деревянным ларем и достала оттуда платье, которое Анжелика оставила у нее во время грозы. Глядя, как сухая костлявая рука щупает бархатную ткань, молодая женщина не выдержала: – Не нужно, — покачала головой Анжелика, – я сделала то, зачем пришла. Она забрала у колдуньи платье, свернула его и спрятала под плащ. Когда она уже была у выхода, сзади снова раздался скрипучий голос старухи: – Ты родилась для любви. Пламя выжжет твой путь, но тебе суждено укротить огонь.
адриатика: Погруженная в свои мысли Анжелика отпустила поводья, пустив лошадь шагом. Огонь выжжет твой путь, сказала Мелюзина. Что она имела в виду? Огонь костра, отобравший у нее ее любовь, спаливший ее жизнь дотла? Огонь на грязных улицах Парижа, на которых сгинули Николя и Клод? Огонь войны, едва не отобравший у нее Филиппа? К чему ведет путь, если на нем ей суждены одни потери? Против воли она представила себе, что возвращается в замок, где нет никого, кроме слуг, где не слышен голос господина, вдохнувшего жизнь в старые стены фамильного жилища, и ничьи руки не согревают ее по ночам – маркиза закусила губу, отгоняя жуткое видение. К черту старую колдунью с ее предсказаниями – ведь ей есть к кому возвращаться; Анжелика сжала коленями бока лошади, побуждая ее перейти в галоп. Во дворе Анжелика столкнулась с Филиппом. Взгляд, которым муж окинул ее, не предвещал ничего хорошего. Пытаясь скрыть свою досаду, она улыбнулась и проговорила. – Так адъютант уже уехал? – Уехал. Где вы были, сударыня? – Вы были заняты, я решила прокатиться по парку… – Ложь, – проговорил Филипп, холодно глядя ей в глаза – В парке вас не было. Почему вы ослушались меня и уехали без сопровождения? Анжелика легко соскочила с лошади и бросила поводья подоспевшему слуге. Она подошла к мужу и хотела было рукой обвить его локоть, но он удержал ее, стиснув запястье с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли. Эта неожиданная жестокость вызвала в ней ярость, и она попыталась вырвать руку. – Я не обязана давать вам отчеты о своих делах. Пустите меня! – Ошибаетесь, сударыня. Вы моя жена, и вы в моей власти. Она устремила на него гневный взгляд, не в силах поверить своим ушам: может, время повернуло вспять, пока она была у колдуньи?! – Хорошо, Филипп, хорошо. Не будем начинать все сначала. Вы делаете мне больно, – процедила она сквозь зубы. – Ваше безрассудство не раз ставило меня в ужасное положение. Но на этот раз я приму меры, не сомневайтесь. Он резко выпустил ее руку, и молодая женщина потерла запястье, глядя на мужа широко раскрытыми от возмущения глазами. Он коротко поклонился ей, давая понять, что разговор окончен, и широким шагом направился прочь. Поднявшись к себе, Анжелика обессилено опустилась в кресло. Она все еще находилась под впечатлением от разговора с Мелюзиной, а неожиданная ссора с мужем вывела ее из равновесия. Что еще за меры он собирается принимать? В ней снова поднялись все те чувства, которые ей пришлось испытать сразу после замужества — недоверие и страх. Она твердила себе, что Филипп не будет вновь играть по старым правилам, но, вспоминая выражение его лица во дворе, невольно чувствовала тревогу. Взяв себя в руки, Анжелика позвала Жавотту и велела ей найти Флипо. Когда юноша пришел, она сказала: – Будь осторожней, и старайся нынче не показываться на глаза месье маркизу. – Я знаю, – хмыкнул Флипо, – он сегодня чего-то зол как черт. Даже Ла Виолетт притих, а обычно он такой наглый и напыщенный, что хочется дать ему хорошего пинка. – Флипо, тебе давно пора научиться хорошим манерам, – устало заметила Анжелика. – Ты не в Ньельской башне, так что бросай эти ужимки и словечки. И еще: ты должен хорошо держаться в седле, чтобы не отставать от меня. Ты понял? – Понял, маркиза, – уныло отозвался Флипо. – Госпожа маркиза! Ладно, теперь ступай… Паренек поплелся к двери, что-то недовольно бурча себе под нос. Рожденный на Парижском дне, воспитанный на городских улицах, он с недоверием относился к лошадям и старался держаться от них подальше. До вечера Анжелика сама избегала мужа, да и он не искал встречи. Они увиделись только за ужином, но за столом у них не было принято вести долгие беседы, так что они едва перекинулись парой любезных фраз. Отослав служанок, помогавших ей переодеться ко сну, Анжелика присела на банкетку, рассеянно натирая руки кремом. Придет Филипп или нет? Во время ужина ей было трудно уловить его настроение, хотя держался он почти как обычно — отстраненно, но в тоже время с некоторой холодностью, или это ей показалось? А если, решив, что она теперь находится в его власти, он захочет вернуться к «дрессуре»? Могут ли меняться люди, за много лет сросшиеся со своими привычками? Может ли измениться она сама, столько лет не зависящая ни от кого? ... Из размышлений ее вывел звук открывшейся двери. Обернувшись, Анжелика увидела вошедшего Филиппа. Молодая женщина попыталась скрыть торжествующую улыбку: по опыту зная, что от мужа можно ожидать чего угодно, она удержалась от проявления радости. – А, это вы, Филипп! – Вы не ждали меня? – Нет, но… – она перевела взгляд на свои руки, искоса глядя на мужа. – Я полагала, что вы обижены на меня и захотите провести эту ночь в одиночестве. – Обижен? – Филипп приподнял бровь. – Напрасно вы так думаете, сударыня. Сегодня вам удалось вызвать мое недовольство. В моем обществе оставьте свои женские плутни. – Плутни? Не понимаю, о чем вы, сударь. – Прекрасно понимаете. Усилием воли Анжелика смирила разгоравшийся гнев. Сейчас им должно быть проще договориться, чем во времена их взаимной неприязни, и ей вовсе не хотелось вновь мериться силами лоб в лоб, собирая воедино все свое вооружение. Нет, только не сейчас, когда она уже знает, что такое его любовь, испытала, какой может быть его нежность… – Не будем же ссориться, Филипп, я сожалею, что заставила вас волноваться, но и вы снова вели себя резко, – она отвернулась к трюмо, чтобы закрыть флакон с кремом. Он молча смотрел на нее и Анжелике показалось, что сейчас он развернётся и уйдет, а ей совсем не хотелось остаться одной. Ей хотелось вновь вовлечь его в любовную игру, наблюдать, как под натиском чувств отступают гордость и недоверие, открывая путь всепоглощающей страсти, а засыпая, ощущать рядом тепло его тела. К тому же, что может связать супругов после размолвки сильней и крепче, чем разделенное наслаждение? Она подошла к мужу и со вздохом прильнула к его груди, закрыв глаза. – Обнимите же меня, – прошептала она. Филипп не ответил на объятие, но и не оттолкнул ее; ей показалось, что она ощутила его дыхание на своем темени. – Вы вечно ведете себя, как вам вздумается, но я не один из ваших пылких обожателей, я ваш супруг. Если вы сами не вспомните об этом, мне придется напомнить вам. – Тогда и вы должны оказывать мне уважение, ведь это в первую очередь характеризует именно вас, – тонко заметила Анжелика, отступая на шаг и глядя мужу прямо в глаза. Филипп тихо выругался, впрочем, в его взгляде уже не было холодности и раздражения. – Давайте сойдемся на взаимном уважении и закончим, наконец, этот разговор, господин мой муж, – мягко добавила Анжелика, чувствуя близость победы. Она обвила рукой его шею, нежно проводя пальцами по гладкой коже. Ощутив на своей талии его требовательные руки, она подняла голову чтобы встретить его губы. Размолвка осталась позади; Анжелика потянула мужа в альков, увлекая к высокому ложу. Откинув кружевное покрывало, она скинула пеньюар и скользнула в постель. *** После, лежа в объятиях спящего Филиппа, она испытывала не только телесную радость и утомление от ласк, но и удовлетворение собственной ловкостью. Бдительность мужа с его стремлением контролировать супругу была так некстати… Анжелика все никак не могла выкинуть из головы разговор с Алтеей – если старой Мелюзине подвластны даже неизлечимые болезни, то, быть может, в ее силах помочь и старому барону де Сансе? Решено: через несколько дней, когда рвение Филиппа спадет, она вновь наведается к колдунье. Филипп, словно услышав ее мысли, пошевелился во сне, накрыв ее рукой; Анжелика повернула голову и нежно коснулась его плеча губами. Кажется, она начала постигать науку супружества с таким человеком, как маркиз дю Плесси…
Violeta: адриатика пишет: Филипп снова будто не услышал ее вопроса. После короткой паузы он повернулся к ней: – Отныне я запрещаю вам выезжать одной. Вы обладаете особым талантом попадать в неприятности. – Но, Филипп… – Вы поняли меня, сударыня? – вновь перебил ее он. – Конечно, Филипп, – пожав плечами, ответила она с деланным равнодушием, но безлюдное запущенное место и волчьи следы на снегу вызвали у нее безотчетный страх: она впервые подумала о том, как же, должно быть, испугался за нее муж. Отлично! адриатика пишет: – Я поняла вас, – со вздохом ответила Анжелика. – Завтра я буду на мессе. «Филипп начинает устанавливать свои правила», – недовольно подумала она, но тут же одернула себя — не этого ли она сама хотела? Класс! адриатика пишет: Когда она уже была у выхода, сзади снова раздался скрипучий голос старухи: – Ты родилась для любви. Пламя выжжет твой путь, но тебе суждено укротить огонь. адриатика пишет: Она подошла к мужу и хотела было рукой обвить его локоть, но он удержал ее, стиснув запястье с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли. Эта неожиданная жестокость вызвала в ней ярость, и она попыталась вырвать руку. – Я не обязана давать вам отчеты о своих делах. Пустите меня! – Ошибаетесь, сударыня. Вы моя жена, и вы в моей власти. Она устремила на него гневный взгляд, не в силах поверить своим ушам: может, время повернуло вспять, пока она была у колдуньи?! – Хорошо, Филипп, хорошо. Не будем начинать все сначала. Вы делаете мне больно, – процедила она сквозь зубы. – Ваше безрассудство не раз ставило меня в ужасное положение. Но на этот раз я приму меры, не сомневайтесь. Он резко выпустил ее руку, и молодая женщина потерла запястье, глядя на мужа широко раскрытыми от возмущения глазами. Он коротко поклонился ей, давая понять, что разговор окончен, и широким шагом направился прочь. Узнаю Фила! адриатика пишет: – Обижен? – Филипп приподнял бровь. – Напрасно вы так думаете, сударыня. Сегодня вам удалось вызвать мое недовольство. В моем обществе оставьте свои женские плутни. – Плутни? Не понимаю, о чем вы, сударь. – Прекрасно понимаете. О, мне так нравятся их пикировки! адриатика пишет: – Вы вечно ведете себя, как вам вздумается, но я не один из ваших пылких обожателей, я ваш супруг. Если вы сами не вспомните об этом, мне придется напомнить вам. – Тогда и вы должны оказывать мне уважение, ведь это в первую очередь характеризует именно вас, – тонко заметила Анжелика, отступая на шаг и глядя мужу прямо в глаза. Филипп тихо выругался, впрочем, в его взгляде уже не было холодности и раздражения. – Давайте сойдемся на взаимном уважении и закончим, наконец, этот разговор, господин мой муж, – мягко добавила Анжелика, чувствуя близость победы. Она обвила рукой его шею, нежно проводя пальцами по гладкой коже. Ощутив на своей талии его требовательные руки, она подняла голову чтобы встретить его губы. Размолвка осталась позади Замечательно! адриатика пишет: Кажется, она начала постигать науку супружества с таким человеком, как маркиз дю Плесси… Наконец-то! Классный отрывок! Все на месте и все в характере, браво!
Арабелла: адриатика Девочки, Прочла на одном дыхании. Узнаю Фила - он и есть )) Кстати, я запамятовала - может на форуме обсуждалось, а я не видела или пропустила.... Как переводится Fariboul Loupas ? (надо бы сноску сделать, для таких как я)... С Loupas - все понятно - от слова "волк/волчий", а вот с Fariboul... ? Понятно, что это диалект. Ткните носом, por favor. (Что-то вроде "волка-оборотня", или "волчье отродье"? Понятно только, что эпитет не самый лестный...)
Zirael: Спасибо за отзывы)) Арабелла Арабелла пишет: Как переводится Fariboul Loupas ? (надо бы сноску сделать, для таких как я)... С Loupas - все понятно - от слова "волк/волчий", а вот с Fariboul... ? — Филипп еще в юности прослыл прекрасным охотником на волков в Ньельском лесу, — с наивной гордостью заявила Анжелика. — Крестьяне дали ему тогда прозвище Fariboul Loupas , на местном наречии что-то вроде «волчья погибель»(с) Арабелла пишет: Узнаю Фила - он и есть )) до того это тоже был он - просто тогда ситуация располагала к другому, и настрой был другой)) и мы говорили, что все притирки еще впереди... Он может быть разным, очень разным. И он в процессе изменений, что тоже немаловажно, повторюсь. Violeta эта сторона личности Филиппа вам явно больше нравится
Арабелла: Zirael пишет: эта сторона личности Филиппа вам явно больше нравится Скорее, она более узнаваема , следуя канону. Во всяком случае, тому, что читала в свое время я - в очень урезанной версии перевода Северовой. Еще раз
адриатика: Violeta Арабелла Спасибо Арабелла пишет: Прочла на одном дыхании. Узнаю Фила - он и есть )) Противостояние их более узнаваемо конечно. И по сути неизбежно. Zirael пишет: до того это тоже был он - просто тогда ситуация располагала к другому, и настрой был другой)) и мы говорили, что все притирки еще впереди.. К тому же на первом плане все таки чувства и восторженность самой Анж. Zirael пишет: н может быть разным, очень разным. Да, все- таки он отличается от какого- нибудь Ла Мориньера. Он светский человек, придворный.
Леди Искренность: Арабелла пишет: Как переводится Fariboul Loupas ? (надо бы сноску сделать, для таких как я)... С Loupas - все понятно - от слова "волк/волчий", а вот с Fariboul... ? Понятно, что это диалект. Ткните носом, por favor. (Что-то вроде "волка-оборотня", или "волчье отродье"? Понятно только, что эпитет не самый лестный...) Вот это предложение: Les gens du pays l'appelaient «Fariboul Loupas», ce qui peut se traduire à peu près comme «le petit lutin des loups». Дословно получается что-то типа:"маленький злой дух волков". Вот что ответила Маша (urfine) по этому вопросу: По случаю набрала в Гугле Fariboul Loupas. Дал одну ссылку на французский форум про Анжелику. Французы предлагают такое толкование на французский язык фразы: "le petit lutin des loups". Lutin - это младший (не из самых сильных) злой/злорадный дух, который приходит ночью, чтобы пугать живых. "Волчье отродье" звучит не логично, если он охотился на волков. "Волчья погибель" ближе, если переводить французскую версию, как "злобный волчий дух/злой дух волков", т.е. этот тип, lutin, приходит по волчью душу и для них, волков, он злой. Здесь не в значении, что он волчий дух, приходящий пугать людей или "волчье отродье", если отталкиваться от версии перевода выражения, как:"маленький злобный вочонок". Хотя, здесь действительно все зависит от толкования контекста, а не от знаний языка. Кстати, "Fariboul" встречается в качестве фамилии. Так что вряд ли это что-то уж такое оскорбительное, а вот иметь фольклорные корни с отсылкой на каких-то кельтских лесных духов вполне может.. адриатика, блестяще! Вот теперь самое то! Супер! Отличный отрывок! Предсказание колдуньи заинтриговало. И, главное, чтобы папа от лечения "муравьиными попками" не загнулся. В качестве шутки: когда они куда-то поскакали, а перед этим Анж статуи рассматривала, у меня ассоциация невольная с фильмом возникла. Ну, вот, думаю, сейчас и этот отыщет статую и будет по ней руками водить с намеком на эротизм.
Violeta: Леди Искренность пишет: В качестве шутки: когда они куда-то поскакали, а перед этим Анж статуи рассматривала, у меня ассоциация невольная с фильмом возникла. Ну, вот, думаю, сейчас и этот отыщет статую и будет по ней руками водить с намеком на эротизм Не, круче Оссейна это никто не провернет!
Акварель: адриатика, Zirael, спасибо! Порадовали.
Арабелла: Леди Искренность пишет: Вот это предложение: Les gens du pays l'appelaient «Fariboul Loupas», ce qui peut se traduire à peu près comme «le petit lutin des loups». Дословно получается что-то типа: "маленький злой дух волков". "злобный волчий дух/злой дух волков", т.е. этот тип, lutin, приходит по волчью душу и для них, волков, он злой Gracias ))) Lutin - в принципе, понятен. Существо, сродни эльфам и гномам (но не заведомо злое), без нужды вредить - не вредит, но на дороге - не стой. Погуглила еще - наткнулась на испанскую версию АиК. Там эта фраза звучит как " Philippe ya era célebre en su juventud por su forma de matar lobos, a los que perseguía, solo, en el bosque de Nieul dijo Angélica con ingenuo orgullo —. La gente del país lo apellidaba Fariboul Loupas, lo que poco más o menos puede traducirse por el pequeño combatiente de los lobos." "el pequeño combatiente de los lobos" - "маленький истребитель волков" (в принципе, можно перевести так же - "волчья погибель"). Леди Искренность пишет: И, главное, чтобы папа от лечения "муравьиными попками" не загнулся И мадам конечно, опять "мужа не спросясь" поедет? Ждем проду
Zirael: Арабелла пишет: И мадам конечно, опять "мужа не спросясь" поедет? мадам уверена, что она ловкая и вообще молодец
Леди Искренность: Арабелла, значит все верно. Это радует. А то раньше ошибка была со "злым волчонком".
адриатика: Арабелла пишет: "маленький истребитель волков" Наверное больше всего соответствует истине. Арабелла пишет: Lutin - в принципе, понятен. Существо, сродни эльфам и гномам Маленький злобненький эльф Леди Искренность пишет: И, главное, чтобы папа от лечения "муравьиными попками" не загнулся. Когда медицина бессильна... Леди Искренность пишет: В качестве шутки: когда они куда-то поскакали, а перед этим Анж статуи рассматривала, у меня ассоциация невольная с фильмом возникла. Ну, вот, думаю, сейчас и этот отыщет статую и будет по ней руками водить с намеком на эротизм. Violeta пишет: Не, круче Оссейна это никто не провернет Арабелла Акварель Violeta Леди Искренность Спасибо!
Леди Искренность: адриатика пишет: Наверное больше всего соответствует истине. Рассматривалось. Просто слово "истребитель" не понравилось. Как летчик Второй Мировой...
адриатика: Леди Искренность пишет: Рассматривалось. Просто слово "истребитель" не понравилось. Как летчик Второй Мировой... Я — "Як"- истребитель, мотор мой звенит, Небо — моя обитель, но тот, который во мне сидит, Считает, что он — истребитель. Навеяло))) А так "волчья погибель" хорошо, только, как я поняла, мифологический подтекст убрался?
Арабелла: адриатика пишет: А так "волчья погибель" хорошо, только, как я поняла, мифологический подтекст убрался? Да, здесь мифологический контекст отсутствует... (во всяком случае, на мой взгляд...) Тогда как в "оригинале" он явный. Пуату - страна болот, феи, эльфы, кельтские легенды, древние камни... Анж - лесной эльф, фея из Пуату, Фил - практически тогда из той же компании ))) (Но надо будет подумать на досуге, может в голову придет интересная идея... Чтобы и мифологический контекст сохранился, и смысл остался..) А вообще, интересная история получается ))) Анж - фея, Фил - эльф, Жоф - колдун/волшебник и трубадур по совместительству.
Леди Искренность: адриатика пишет: А так "волчья погибель" хорошо, только, как я поняла, мифологический подтекст убрался? Так в "истребитель волков" его тоже нет. Тогда надо было написать "маленький злой дух волков", но звучит как-то не очень.
адриатика: Анжелика натянула перчатки, накинула капюшон и, быстрым взглядом окинув себя в зеркале, направилась к двери. Она уже потянулась к ручке, как дверь распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Флипо. – Маркиза, вы никуда не едете. Амба! – Что случилось? Ты отдал распоряжение седлать нам лошадей? – Я хотел, но мне сказали, что вы не можете брать лошадей без разрешения. Ваш муж так велел. – Что… как это? Мой муж… — пробормотала Анжелика, не веря своим ушам. – Ты сказал, что мы едем вдвоем? – Нельзя, так мне сказал старший конюшенный, – пожал плечами паренек. Анжелика не нашлась что ответить. Жестом она показала, что слуга может идти, и, едва за ним затворилась дверь, тяжело опустилась в кресло, чувствуя, как горят щеки. Какой все-таки негодяй Филипп! Так опозорить жену в глазах слуг! Скоро эта сплетня расползется по всей округе. Вот как рождаются легенды вроде той, что рассказывала ей когда-то Атенаис. Анжелика решительно поднялась — уступать она не собирается. В конце концов, загнав ее в угол, Филипп не оставил ей выбора, кроме как защищаться. Когда она добралась до псарни, то заметила вокруг ограды внушительную толпу людей. Ла Виолетт, как всегда находившийся при хозяине, объяснил ей, что все они ждут, когда начнется церемония «собачьего супа». – Господин дю Плесси милостиво разрешил смотреть всем желающим. Вам что-то нужно, госпожа? – Когда церемония закончится, передай своему господину, что я его жду. Ла Виолетт, быстро поклонившись, скрылся за решетчатой дверью. Муж находился во внутреннем дворике псарни, служившим для выгула. Настало время кормления. Посреди двора было сложено угощение – освежеванные куски дичи вперемешку с потрохами. Внутри крытого загона слышался лай и возня — собаки, отчаянно воя, в нетерпении скребли лапами в двери. Филипп стоял рядом с кровавой массой, от которой шел еле заметный пар, вооруженный только хлыстом. Он поднял руку, и трое псарей одновременно отодвинули задвижки, выпуская свору наружу. Казалось, собаки вот-вот набросятся на еду, сметая все на своем пути, но приблизившись, они резко замерли по щелчку кнута. Скалясь и рыча, они рвались к вожделенному лакомству, не смея преодолеть невидимую преграду – железную волю хозяина — строптивые, ярые, но уже покорные ему. Мгновение, и Филипп отдал команду. Злобная свора, утробно воя, набросилась на угощение. Филипп, как обычно, отстранённо наблюдал за их грызней, сохраняя полную бесстрастность, лишь иногда вмешиваясь, когда спор за сладкий кусок грозил перерасти в свалку. Анжелика наблюдала это зрелище через прутья решетки, разрываясь от противоречивых чувств так же, как когда увидела это впервые: каким прекрасным он казался ей – светлый ангел, среди этого животного безумия, оскаленных пастей, перепачканных кровью острых зубов, впивавшихся в свежую плоть. Терпкий запах псины, смешанный со сладковато-тошнотворным запахом потрохов вызывал у нее отвращение. И вместе с тем, глядя на мужа, молодая женщина испытывала какое- то постыдное вожделение, от которого она дрожала будто в ознобе. Но сейчас это еще больше усилило ее гнев. Спустя какое-то время, Филипп вышел к ней. Несмотря на прохладную, хоть и солнечную погоду, он был без теплого плаща, держа шляпу под мышкой. Парик был слегка сбит на бок, а руке, затянутой в перчатку, муж сжимал хлыст. – Вы, мадам? Решили взглянуть, как идет выучка? – В этом нет необходимости, Филипп, – с раздражением проговорила Анжелика. – Вы и так, кажется, путаете наш дом с псарней. – Ого, да вы в дурном настроении! Или же выпили лишнего за обедом? – с легкой иронией поинтересовался маркиз. – Филипп, знайте, что ваши выходки против жены ставят вас, – вас, а не меня! – в глупое положение! Отобрать у меня лошадей... мне кажется, или мы в самом деле возвращаемся к тому, с чего начали? – Вы заблуждаетесь, сударыня, — ледяным тоном ответил Филипп на эту пламенную речь. — Как и всем женщинам, вам нужно устроить истерику, прежде чем разобраться в ситуации. Я запретил вам ездить одной, а так как вы меня ослушались, решил, что отныне вы будете ездить только в сопровождении моих людей. – Филипп, поймите же, я не ваша пленница и не ваша рабыня! – Я этого не отрицаю. А теперь идите, остальное мы обсудим позже, —процедил Филипп. Анжелика заметила, что слуги и посетители, сохранявшие почтительное расстояние, жадно прислушиваются к ссоре. Она нашла в себе силы почтительно улыбнуться и слегка кивнуть головой. Затем она развернулась и, пытаясь справиться с клокочущим внутри гневом, удалилась, гордо вздернув подбородок. Филипп с интересом посмотрел ей вслед. Запретив конюхам выдавать ей лошадей без его ведома, он действовал скорее импульсивно, чем хладнокровно. Но потом, все взвесив, понял, что решение было верным. Выдержит ли она? Как поведет себя, когда поймет, что уже не вольна так же свободно распоряжаться своей жизнью как раньше? Что может случиться, если женщине позволить слишком многое, он знал на примере своей матери. Но Алиса дю Плесси была настоящей придворной дамой – умной, расчетливой и жестокой, если того требовала ситуация. Ловко маневрируя между интригами королевского Двора и заговорами принцев, она сама была частью механизма, вращающего жернова высшего света. Анжелика же, при всех ее достоинствах (он это признавал), казалось, не понимала одного, – как связан человек с его положением в обществе. И это поневоле сбивало с толку, заставляя задумываться: глупа ли эта женщина или умна настолько, что неподвластна пониманию? «Король – это всего лишь мальчишка, которого надо ставить на место…» -- тогда он принял эти слова за обычное тщеславие красивой женщины, решившей, что ей позволено все. Но теперь и он видел перед собой не только короля, своего сюзерена, принявшего в Реймсском соборе полноту власти «Милостью Божьей», но и мужчину, склонившего голову к его женщине, заставляя ее краснеть от волнующих признаний, нашептанных на ухо, нежным нетерпеливым жестом поглаживающего ее ладонь. И тогда жгучие стрелы ревности вонзались в его сердце, отравляя смертоносным ядом кровь, но откуда-то из глубины сознания на него снова строго смотрели карие глаза короля-повелителя, которому он обязан хранить верность, как Иов хранил верность Богу… Филипп стиснул в руке хлыст. Чувства, мысли и эмоции сплелись в груди в болезненно-тугой клубок. Он был сам удивлен, как просто стало вывести его из равновесия. Неужели и он скоро станет одним из тех презренных глупцов, трепещущих под благосклонным взглядом хорошенькой женщины? Никогда! – Ла Виолетт, Жано, Лоран! Филипп коротко отдал приказания подоспевшим слугам. Ла Виолетт накинул ему на плечи плащ. Маркиз решил вернуться в замок. Животные чувствуют перемену в настроении гораздо острее людей, поэтому работа с ними всегда требует предельной концентрации. «Черт бы побрал этих баб, они так и норовят сделать из мужчины тряпку!» * * * Удивительно, но Анжелика быстро сумела забыться. Когда она, вся пылающая от гнева, вернулась, лакей сообщил ей, что приезжал курьер с письмом от мадам де Севинье. Сидя за столиком в малой гостиной, которую называли «салоном Дианы» или «Охотничьей гостиной», Анжелика сломала печать и развернула листок, исписанный ровным изящным почерком. Со свойственной ей тонкой иронией, мадам де Севинье рассказывала о том, что происходит в Париже и при Дворе, вплетая в свое повествование милые остроумные «пустячки», благодаря которым простое письмо становится шедевром эпистолярного искусства. Внезапно двери распахнулись, и Анжелика вздрогнула от неожиданности, увидев мужа. Он стоял, вперив в нее ледяной взгляд, а хлыст и запачканные грязью сапоги говорили о том, что по возвращению он сразу же направился сюда. – Филипп? Я думала, мы уже все сказали друг другу, – начала она, с демонстративным безразличием складывая письмо, затем взяла колоду карт и сделала вид, что собирается раскладывать пасьянс. – Нет, не все, сударыня! — с нажимом ответил он, шагая к ней, отчего на светлом ковре остались грязные следы. – Вот как, вам мало сделать из меня пленницу в своем собственном доме? Что же еще? – Как вы посмели выговаривать мне прилюдно? – С каких пор вас интересует, что подумают люди? — пожала плечами Анжелика. – В этом замке все подчиняются мне, в том числе и мои домочадцы, – тихо возразил Филипп, и в его тоне ей послышалась угроза. – Однажды вы сравнили себя с волком, тогда я не захотела в это верить, но сейчас эта мысль приходит мне все чаще, – Анжелика невольно перевела взгляд на тыльную сторону ладони, где еще был заметин маленький белый шрамик. – Хорошо, что вы вспомнили. — Филипп сжал зубы так, что на скулах проступили желваки. — Потому что это так и есть. Вы в логове волка, сударыня. – А если я не хочу жить с волком? – Поздно. Вы сами сделали этот выбор, когда еще могли избавиться от моей власти. – Каким образом? – Согласившись стать любовницей короля! Несмотря на то, что Филипп не повышал голоса, слово «король» будто гром прозвучало в комнате, заставив их обоих вздрогнуть. Анжелика вскочила, и карты полетели на пол. Шестерки, валеты, дамы и короли разных мастей окружили ее, образуя причудливый рисунок, – гадание на чью-то непрожитую жизнь... Но кого волнуют карты, когда судьба сосредоточилась лишь в их скрещенных взглядах? Взволнованные, сбросив маски, они стояли друг напротив друга, словно пытаясь разгадать загадку, мучительную для обоих. Анжелика первой отвела глаза: – Будь я послушной женой, я бы так и сделала, Филипп, — в ее словах звучала горечь. – И если бы меньше любила вас…– добавила она почти шепотом. Филипп отбросил хлыст и рывком преодолел расстояние, разделявшее их. Он схватил ее за запястья, приблизив к себе, так что локоны белокурого парика касались ее лица. – Только не лгите, что никогда не думали об этом... — прошипел Филипп сквозь стиснутые зубы. – Никогда! – воскликнула Анжелика, но вдруг ее кольнуло непрошеное воспоминание – поцелуй в полутемной гостиничной зале, поцелуй, на который она отвечала… Филипп, словно прочитав ее мысли, прижал ее к себе с такой силой, что она едва могла вздохнуть. Он наклонился над ней, будто желая накрыть ее губы жадным поцелуем… Филиппу казалось, что он дошел до предельной точки: когда любовь переходит в обожание, обожание становится болью, а боль превращается в ненависть, поднявшую голову, подобно разбуженному дракону. Опасная женщина — слишком опасная, слишком женщина. Он видел перед собой ее губы — дерзкие, манящие, сладкие... Король видел их так же близко, как он сейчас, король касался их, целовал их. И вопреки логике, эта мысль показалась ему еще более ужасной, чем мысль о ее физической измене. Все случилось так неожиданно, что Анжелика даже не сразу поняла, что Филипп больше не держит ее. Она посмотрела на него, и содрогнулась от ужаса: ни одна его угроза не пугала ее так, как этот опустошенный взгляд, полный разочарования. Где тот мужчина, которым он был минуту назад—страстный, ревнивый, даже жестокий? Почему он смотрит на нее так, как будто впервые видит? Все эти беспорядочные мысли пронеслись в ее голове в течение какого-то мгновения. Тем временем лицо Филиппа вновь обрело непроницаемое выражение. – Сударыня, нам лучше не спорить. Я все сказал, — он произнес это тем тоном, каким человек, не желающий сближения, очерчивает невидимую границу между собой и собеседником. Именно так они общались раньше, встретившись случайно в темных коридорах отеля Сент-Антуан. Анжелика сдержанно кивнула. Теперь на нее накатила усталость. Накал страстей спал, и она поняла, что чувствует себя плохо. Симптомы, которые она старалась не замечать с утра, снова дали о себе знать. У нее тянуло низ живота, и головная боль усиливалась. – Филипп, я поужинаю у себя, мне надо еще ответить на письмо маркизы де Севинье. – Как вам будет угодно, — ответил муж, даже не обернувшись. * * * На следующее утро она чувствовала себя лучше. Позавтракав, она хотела отправить к Молину слугу с запиской — ее давно занимала мысль съездить на рудник Аржантьер. Правда, к этому желанию примешивался подспудный страх встретиться со своим прошлым. «Это место навсегда связано с Жоффреем..» – но голос разума так же напоминал ей, что рудник теперь является ее собственностью и перейдет в наследство Флоримону. Рука уже потянулась к звонку, как вдруг она вспомнила о новых обстоятельствах, в которые ее поставил муж. Ее мысли переключились на вчерашний разговор с Филиппом – вопреки здравому смыслу, ее больше волновал не его запрет, а финал их ссоры. Неужели его до сих пор терзала ее неслучившаяся измена? Анжелика рассеянно крутила на пальце кольцо: почему он до сих пор не верит ей? Из задумчивости маркизу вывела хлюпающая носом служанка: – Что произошло, милая моя Жавотта, я же вижу, у тебя заплаканные глаза? – Беда, мадам. Барба заболела…Я к ней зашла, а она лежит вся в лихорадке и стонет, будто умирающая. Я хотела сразу рассказать, да не решалась вас отвлекать. – Надо взглянуть, – решительно сказала Анжелика. – Подай-ка мою шаль. Этого еще не хватало! Только вчера, когда Анжелика заходила проведать сына, Барба была жива–здорова. По дороге в крыло, где жили слуги, ей мерещились всякие ужасы: кажется, в Бордо была эпидемия оспы, а повозки регулярно привозили оттуда вина и сыры к их столу. Но, оказавшись в комнате служанки, маркиза почувствовала невероятное облегчение: даже беглого осмотра было достаточно, чтобы понять – страдания Барбы сильно преувеличены. – У тебя всего лишь простуда, дорогая моя, надо поменьше обретаться на кухне: там сквозняки. Я прикажу заварить тебе отвар из трав, и меньше чем через пару дней все пройдет как прошлогодний снег. Но Барба была настроена далеко не так радужно, как ее госпожа. – Да я не за себя, мадам, за малютку переживаю. Вдруг это заразно? Ох, как представлю, что эти дурынды пустоголовые с ним целый день, так сердце кровью обливается. Они и покормить забудут. Как бы не извели вовсе… – Извели?! Ты говоришь о моем мальчике? Но Шарль-Анри наследник рода дю Плесси, к тому же у его нянек безупречные рекомендации, и вид у них очень респектабельный. Опять ты все придумываешь! – Конечно, респектабельный, ежели по несколько минут в день на них смотреть, — пробурчала Барба. На ее румяном от лихорадки лице появилось несчастное и решительное одновременно выражение. – Ты мне дерзишь? – Анжелика задохнулась от возмущения. – Я смотрю, твое положение тебе смелости придало! – А если и так? Нет, мадам, я вас знаю давно с тех времен, когда вы сами жили в нужде, и вы меня уж выслушайте. А скажу я вам вот что: изменились вы сильно, как стали маркизой и ко двору были представлены. Младшему сыну вы радуетесь, как красивой кукле: наряжаете, играете, а потом ушли и думать забыли. Оно, конечно, для вашего теперешнего положения это нормально, негоже знатной даме о детях думать. Только раньше у вас под саржевым корсажем сердце было материнское, а теперь вы его на титулы и привилегии разменяли! – Барба! – резко прервала ее маркиза, чье лицо теперь пылало не хуже лица служанки. – Довольно с меня твоих дерзостей! Если бы не болела, я бы тебе показала! Ты же знаешь, сколько мне пришлось выстрадать и все ради моих сыновей! Несмотря на владевший ею гнев, она понизила голос: – Если бы я так и осталась служанкой, что было бы с ними? Или ты забыла судьбу Лино? – Нет, мадам, – теперь на глаза Барбы навернулись слезы. – Тогда попридержи язык впредь, и запомни, что и ты мне всем обязана. – Да простит меня госпожа маркиза… – служанка разрыдалась, вытирая слезы краем одеяла. – Я… только не подумайте, что я забыла, сколько вы для меня сделали… Ох, не знаю… жар, видимо... Бес попутал, вот и наговорила вам! – Барба, я охотно тебя прощаю. Только подумай, через сколько нам пришлось вместе пройти… И ты знаешь, что во мне ничего не поменялось, просто тебе трудно понять ту жизнь, которую мне приходится вести. А теперь поспи, я велю принести тебе отвар, чтобы ты поскорее поправлялась на радость своему воспитаннику. Анжелика вышла из комнаты Барбы в некотором смятении, которое царило в душе. Упреки этой женщины, столько лет преданной ей, уязвили ее до самого сердца. Какое-то неясное беспокойство поселилось в душе. Конечно, бедная Барба не знала, о чем говорит. Нельзя поменять сердце на титулы и привилегии, при дворе сердце просто никому не нужно, а нужны ум, красота, честолюбие, умение подчинить более слабых и ловко угодить сильным, использовать любую возможность для возвышения, не брезгуя идти по головам, вести тонкую интригу, скользить по лезвию и танцевать на кончике иглы. При дворе игра ведется нескончаемо и каждый стремится разыграть свои козыри. Постоянная эта игра вырабатывает новые ценности, открывая новые светила, новых богов, требующих поклоняться им на свой лад. Сейчас эта мысль сопровождалась кислым, вяжущим привкусом, словно оставшимся после вина из местного винограда. Однако, слова служанки посеяли сомнение в ее душе, и Анжелика направилась в детскую, чтобы взглянуть на сына. Она распахнула дверь и с глубоким изумлением увидела ту самую няньку с безупречными рекомендациями вместе с одним из лакеев, примеряющими на себя роли нимфы и сатира с гравюры Арентино. Глаза няньки округлились, будто она увидела ангела, сошедшего с небес, чтобы покарать ее за грехопадение. – Ма-аадам…госпожа маркиза, – девушка лихорадочно принялась поправлять одежду, а ее любовник, опустив глаза, прижался к стене. – Да простит меня госпожа… я не ожидала… это мой жених! – и она толкнула парня вперед, пытаясь спрятаться за его широкой спиной. – Жених?! Да мне плевать, кто он! Комната моего сына не подходящее место для интимных встреч! Надеюсь, ты понимаешь, Нанет, что в твоих услугах я больше не нуждаюсь, – Анжелика едва сдерживалась, чтобы не надавать обоим тумаков, и ее останавливало только то, что это была детская. – Где господин Шарль-Анри? – Он всегда отдыхает в это время. Я его уложила, мадам, – пролепетала девушка. Анжелика прошла в соседнюю комнату: в комнате царила полутьма, портьеры были задернуты, а в алькове, где стояла детская кроватка, горел ночник. Она остановилась подле, любуясь своим сыном: в золотистом свете, падающим ему на лицо, мальчик был похож на маленького Иисуса, спящего в яслях. Светлые волосы покрывали лобик, а длинные ресницы отбрасывали лиловые тени на круглые щечки. Она смотрела на него, не отрывая взгляда, чувствуя, как в груди становится тесно от переполнявшей ее нежности. Как же заблуждается Барба! Ребенок тихонько вздохнул во сне. Анжелика наклонилась над ним, чтобы поцеловать и тут же отпрянула. Она обратила на стоящую в проеме няньку потемневший от гнева взгляд, и та будто вросла в пол. – Почему от ребенка пахнет вином? Отвечай! Ты давала ему вино, чтобы он спал и не мешал тебе предаваться разврату?! Где остальные? Живо найди вторую няньку и кормилицу. Лакей, скрючившийся у стены, опрометью бросился вон со словами «сию минуту, госпожа маркиза». Когда в комнату ввалилась запыхавшаяся нянька и заспанная кормилица, Анжелика отвесила им обеим звонкие пощечины. – А ты, Нанет, убирайся из моего дома немедленно и молись о том, чтобы месье маркиз не узнал, иначе он сживет тебя со свету! Расстроенная и подавленная, Анжелика заперлась в своих покоях, приказав слугам немедленно доложить ей, когда Филипп вернется с охоты. Конечно, она не собиралась говорить ему о проступке служанки, опасаясь, что он велит выпороть девушку, но ей было как никогда необходимо его присутствие. Сначала она бесцельно бродила по комнате, поочередно хватаясь то за книгу, то за вышивание, потом, вздохнув, села за бюро, чтобы написать аббату де Ледигьеру. В самом деле, нужно уделить больше времени воспитанию мальчиков и тщательней отнестись к выбору прислуги. Горько упрекая себя за допущенный промах с Шарлем-Анри, она задумалась и о Флоримоне: сколько же она не видела старшего сына? Около двух месяцев, с тех пор, как он навестил ее в Париже, но тогда ей было не до этого. Сейчас же она ощутила острую потребность увидеть его. За это время она получила только одно коротенькое письмо от аббата де Ледигьера, а вот господин Флоримон, который и пяти минут не способен усидеть на одном месте, не соизволил написать матери ни строчки. Она подточила перо, откинула крышечку чернильницы и на минуту остановилась, живо представив себе смуглое личико сына в обрамлении черных как смоль кудрей. Решено, аббату де Ледигьеру она поручит привезти Флоримона в Плесси, чтобы оба ее мальчика находились под материнским надзором хотя бы до тех пор, пока ей не придется вернуться ко Двору. Перед ужином Анжелика велела одеть маленького Шарля-Анри потеплее и вывести его погулять. Короткая пора снежного великолепия уже кончилась, оставив грязь и серость, но малыш был далек от любования природой - его интересовали лишь упавшие на землю веточки, перья птиц и побуревшие листья. Кормилица попробовала было запретить ему возиться на земле, но Анжелика сухо велела ей идти в замок и проследить за приготовлением ужина для молодого сеньора. Она справится с ребенком сама. Оставшись одна, она задумчиво сунула ладони в муфту, прогуливаясь вокруг и следя, как Шарль-Анри возится с такими интересными игрушками — вопреки опасениям кормилицы, он не тянул их в рот и не пачкал одежду, грязными были только перчатки. Но зато какими сияющими были его глаза!... Слова Барбы не шли у нее из головы — и она все невольно сравнивала свои чувства к старшим детям и к младшему сыну. Да, Флоримону доставалось больше любви — но тогда она жила в наполненной безмятежным счастьем Тулузе, а не сражалась за право быть при дворе... Да, она рассказывала сказки Кантору темными вечерами, пока мэтр Буржю закрывал харчевню на ночь, - но медленно подниматься наверх со дна оказалось проще, нежели удержаться на вершине. Сейчас у нее есть семья. И шанс все исправить... Анжелика подняла голову, услышав стук копыт всадников и громкий заливистый лай собак. Мужчина, в котором она без труда узнала Филиппа отделился от группы всадников и повернул в их сторону. – Как прошел ваш день? – любезно спросил он, приблизившись. – Все ли у вас в порядке, сударыня? – Да, конечно, - осторожно отозвалась Анжелика. Вчерашняя ссора тут же вспомнилась ей со всей отчетливостью, и она никак не могла понять, в каком настроении сейчас Филипп. – Как прошла охота? – Отлично, - Филипп спешился, кинув поводья подоспевшему слуге, и поклонился жене. – Завтра я увижусь с Молином, чтобы отдать ему распоряжение насчет парка. Филипп рассеянно кивнул. Его внимание, казалось, было целиком приковано к играющему ребенку. Анжелика вспомнила, что Барба несколько раз упоминала, что месье маркиз уделяет сыну много внимания; это внезапно взволновало ее. Она украдкой взглянула на стоящего рядом мужчину, вдруг ощутив себя и ребенка под его защитой — непривычное чувство, но она знала, что ради них он встанет на пути любой опасности. Истинно волк, защищающий свое логово... – Вам пора забирать его, уже смеркается, – прервал ее размышления муж. – Я велю подавать ужин. Он вежливо наклонил голову, взял Анжелику за руку, теплую после меховой муфты, но внезапно, словно приняв решение, повернул спиной к пустынному парку и быстро поцеловал в губы, после чего развернулся и направился в замок. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как с сердца будто упал камень. … В первый раз ее толкнуло на это радостное озорство, – искрящееся, как молодое вино, счастье, владевшее ее существом после первой ночи, проведенной в Плесси. Случайно встретившись с Филиппом у детской, она удержала его за руку, прервав его учтивое приветствие, и, приподнявшись на цыпочках, быстро поцеловала в губы. Отстранившись, она не решалась взглянуть ему в глаза, боясь, что муж сочтет такое проявление чувств неуместным. – Вы напрасно дразните меня, моя маленькая кузина, – насмешливо произнес Филипп, затем он сжал ладонями ее талию, так, что она ахнула от неожиданности, приподнял над полом и поцеловал ее в ответ. Это было быстрое касание губ, едва успевших поприветствовать друг друга, но обещающих долгое и обстоятельное продолжение. Дверь детской открылась, и оттуда выглянула Барба, держащая на руках малыша. Филипп тут же выпустил жену, и они непроизвольно отпрянули друг от друга. Они переглянулись, как два сообщника, связанные друг с другом общей тайной, – этим коротким поцелуем в холодном коридоре замка, сорванным украдкой, а не подаренном в законном супружестве. Позже Анжелике казалось, что время повернуло вспять, и в эту простую игру играли не двое взрослых людей, а два подростка, находящих в поцелуях первую интимную прелесть. Поцелуй… Многократно воспетый лирической музой, этот первый дар любви нежному возлюбленному, открывающий ворота в рай, наполняющий душу трепетом ожидания. Поцелуй созвучен юности, как тугой бутон весеннего цветка, как только распустившаяся на дереве почка. Знойный жар зрелости выжигает утреннюю росу, отмечая душу и тело следом увядания, когда любые чувства и ощущения начинают терять новизну, требуя больших жертв на алтарь вожделения. Опыт приходит на смену невинности, несмелым робким ласкам, приоткрывающим завесу нового неизведанного мира, умелые губы становятся сухими и жесткими, а поцелуй лишь жадным преддверием к пьянящему пиру наслаждений. Но губы Филиппа, такие юные и свежие, как лепестки цветка, таили восторженность и опасливую сдержанность первой любви — тлетворная печать разврата не коснулась их. Только поцелуи Жоффрея дарили ей такое же неизъяснимое блаженство. Сливаясь с ним в поцелуе, Анжелика всякий раз ощущала пламенную энергию духа, присущую людям способным вести за собой других. Но его губы — страстные, горячие, соблазняющие, губы опытного мужчины — покоряли, увлекали в омут страсти, но не давали той таинственной первозданной чистоты, подобной звенящей тишине небесной выси. Ласки, связывавшие их с мужем на супружеском ложе, могли быть страстными, почти причиняющими боль, или же нежными, долгими, если она хотела вовлечь его в любовную игру. Иногда Филипп и вовсе не заботился о ней, оставляя на теле след легкой неудовлетворенности ... Неизменным было одно: теперь Анжелика знала, что после пика наслаждения Филипп почти всегда на короткое время замыкался в себе, замолкал и не касался ее тела. Когда эта странная апатия спадала, он всегда целовал ее очень целомудренно, без страсти, томившейся в жарком пламени желания. Но Анжелике всегда казалось, что в этом легком прикосновении губ к ее губам заключалась вся сила его чувств к ней. Вырвавшись из раздумий, она подхватила Шарля-Анри на руки и направилась в замок.
Violeta: адриатика пишет: – Вы, мадам? Решили взглянуть, как идет выучка? – В этом нет необходимости, Филипп, – с раздражением проговорила Анжелика. – Вы и так, кажется, путаете наш дом с псарней. – Ого, да вы в дурном настроении! Или же выпили лишнего за обедом? – с легкой иронией поинтересовался маркиз. – Филипп, знайте, что ваши выходки против жены ставят вас, – вас, а не меня! – в глупое положение! Отобрать у меня лошадей... мне кажется, или мы в самом деле возвращаемся к тому, с чего начали? – Вы заблуждаетесь, сударыня, — ледяным тоном ответил Филипп на эту пламенную речь. — Как и всем женщинам, вам нужно устроить истерику, прежде чем разобраться в ситуации. Я запретил вам ездить одной, а так как вы меня ослушались, решил, что отныне вы будете ездить только в сопровождении моих людей. Супер! адриатика пишет: Что может случиться, если женщине позволить слишком многое, он знал на примере своей матери. Но Алиса дю Плесси была настоящей придворной дамой – умной, расчетливой и жестокой, если того требовала ситуация. Ловко маневрируя между интригами королевского Двора и заговорами принцев, она сама была частью механизма, вращающего жернова высшего света. Анжелика же, при всех ее достоинствах (он это признавал), казалось, не понимала одного, – как связан человек с его положением в обществе. И это поневоле сбивало с толку, заставляя задумываться: глупа ли эта женщина или умна настолько, что неподвластна пониманию? «Король – это всего лишь мальчишка, которого надо ставить на место…» -- тогда он принял эти слова за обычное тщеславие красивой женщины, решившей, что ей позволено все. Но теперь и он видел перед собой не только короля, своего сюзерена, принявшего в Реймсском соборе полноту власти «Милостью Божьей», но и мужчину, склонившего голову к его женщине, заставляя ее краснеть от волнующих признаний, нашептанных на ухо, нежным нетерпеливым жестом поглаживающего ее ладонь. И тогда жгучие стрелы ревности вонзались в его сердце, отравляя смертоносным ядом кровь, но откуда-то из глубины сознания на него снова строго смотрели карие глаза короля-повелителя, которому он обязан хранить верность, как Иов хранил верность Богу… Филипп стиснул в руке хлыст. Чувства, мысли и эмоции сплелись в груди в болезненно-тугой клубок. Он был сам удивлен, как просто стало вывести его из равновесия. Неужели и он скоро станет одним из тех презренных глупцов, трепещущих под благосклонным взглядом хорошенькой женщины? Никогда! – Ла Виолетт, Жано, Лоран! Филипп коротко отдал приказания подоспевшим слугам. Ла Виолетт накинул ему на плечи плащ. Маркиз решил вернуться в замок. Животные чувствуют перемену в настроении гораздо острее людей, поэтому работа с ними всегда требует предельной концентрации. «Черт бы побрал этих баб, они так и норовят сделать из мужчины тряпку!» Очень нравится, все в точку! адриатика пишет: Вы в логове волка, сударыня. – А если я не хочу жить с волком? – Поздно. Вы сами сделали этот выбор, когда еще могли избавиться от моей власти. – Каким образом? – Согласившись стать любовницей короля! Несмотря на то, что Филипп не повышал голоса, слово «король» будто громом прозвучало в комнате, заставив их обоих вздрогнуть. Анжелика вскочила, и карты полетели на пол. Шестерки, валеты, дамы и короли разных мастей окружили ее, образуя причудливый рисунок, – гадание на чью-то непрожитую жизнь... Но кого волнуют карты, когда судьба сосредоточилась лишь в их скрещенных взглядах? Взволнованные, сбросив маски, они стояли друг напротив друга, словно пытаясь разгадать загадку, мучительную для обоих. Анжелика первой отвела глаза: – Будь я послушной женой, я бы так и сделала, Филипп, — в ее словах звучала горечь. – И если бы меньше любила вас…– добавила она почти шепотом. Филипп отбросил хлыст и рывком преодолел расстояние, разделявшее их. Он схватил ее за запястья, приблизив к себе, так что локоны белокурого парика касались ее лица. – Только не лгите, что никогда не думали об этом... — прошипел Филипп сквозь стиснутые зубы. – Никогда! – воскликнула Анжелика, но вдруг ее кольнуло непрошеное воспоминание – поцелуй в полутемной гостиничной зале, поцелуй, на который она отвечала… Филипп, словно прочитав ее мысли, прижал ее к себе с такой силой, что она едва могла вздохнуть. Он наклонился над ней, будто желая накрыть ее губы жадным поцелуем… Мне нравится и диалог, и аллегория с картами. Очень канонно. адриатика пишет: – Конечно, респектабельный, ежели по несколько минут в день на них смотреть, — пробурчала Барба. На ее румяном от лихорадки лице появилось несчастное и решительное одновременно выражение. – Ты мне дерзишь? – Анжелика задохнулась от возмущения. – Я смотрю, твое положение тебе смелости придало! – А если и так? Нет, мадам, я вас знаю давно с тех времен, когда вы сами жили в нужде, и вы меня уж выслушайте. А скажу я вам вот что: изменились вы сильно, как стали маркизой и ко двору были представлены. Младшему сыну вы радуетесь, как красивой кукле: наряжаете, играете, а потом ушли и думать забыли. Оно, конечно, для вашего теперешнего положения это нормально, негоже знатной даме о детях думать. Только раньше у вас под саржевым корсажем сердце было материнское, а теперь вы его на титулы и привилегии разменяли! Как-то сомнительно, что Барба осмелилась бы на такую дерзость... Серьезно, перебор... адриатика пишет: Слова Барбы не шли у нее из головы — и она все невольно сравнивала свои чувства к старшим детям и к младшему сыну. Да, Флоримону доставалось больше любви — но тогда она жила в наполненной безмятежным счастьем Тулузе, а не сражалась за право быть при дворе... Да, она рассказывала сказки Кантору темными вечерами, пока мэтр Буржю закрывал харчевню на ночь, - но медленно подниматься наверх со дна оказалось проще, нежели удержаться на вершине. Сейчас у нее есть семья. И шанс все исправить... Отлично, что вы сделали на этом акцент. Сцена с поцелуями чудесна, очень в духе героев. Я поняла вашу идею насчет поцелуев Жоффрея и Филиппа, как противопоставление страсти, искушения и искреннего порыва, почти юношеского чувства. И соглашусь с вами - да, скорее всего так и было. Новизна, свежесть, легкая застенчивость - мощные афродизиаки, особенно для взрослых людей. Так что да, зачет, вы хорошо эту идею обыграли. Отрывок замечательный, все на месте, сцена с развратной служанкой отличная и в духе эпохи. Единственно, я слова Барбы немного бы смягчила или как-то иносказательно ее мысли до Анж донесла... Что бы их не связывало, Барба знала свое место, это 17 век...
адриатика: Violeta Спасибо! Violeta пишет: Я поняла вашу идею насчет поцелуев Жоффрея и Филиппа, как противопоставление страсти, искушения и искреннего порыва, почти юношеского чувства. Да, Филипп-первый трепет юности, Жоффрей-пора цветения) Violeta пишет: я слова Барбы немного бы смягчила или как-то иносказательно ее мысли до Анж донесла... Что бы их не связывало, Барба знала свое место, это 17 век.. Упрек оставить, но чтобы не так уж дерзко звучало? Надо подумать...
Арабелла: Violeta пишет: Единственно, я слова Барбы немного бы смягчила или как-то иносказательно ее мысли до Анж донесла... Что бы их не связывало, Барба знала свое место, это 17 век... Я согласна с Violeta . Отрывок не вызывает никаких нареканий относительно сюжета и характеров, кроме этого кусочка с Барбой (он несколько "коробит"). И здесь не только дерзость Барбы несколько "выбивается" из общего восприятия (даже с учетом болезни последней, а в горячке чего не ляпнешь..), но и сам их диалог с Анж. Она (Анжелика) все таки (на мой взгляд) несколько иначе обращалась с Барбой, которая не только ее преданная служанка и няня детей, но также и подруга. Т.к. не только Барба многим обязана Анж, но и Анж многим обязана Барбе. Без панибратства, конечно - но тем не менее. адриатика пишет: Упрек оставить, но чтобы не так уж дерзко звучало? Упрек оставить, но в более мягкой или иносказательной форме. И тон мадам маркизы по возможности немного смягчить. (Барб все же - не Флипо...) А так - в остальном, все на месте
Леди Искренность: Прекрасный отрывок! Я даже стала подумывать, а не прочитать ли ваш фанфик мужу, когда закончите, потому что у него часть книги про Филиппа тоже самая любимая. Старый первый том и Войну в кружевах он ставит рядом по степени заинтересованности. И, кстати, меня сцена с Барбой не смутила. Жду приезда Флоримона, люблю этого паренька, как родного...
Блуждающий Огонёк: Спасибо за продолжение! О кусочке с Барбой. Мне ее реплики кажутся вполне в характере, а вот Анжелика резковата, да.
Леди Искренность: Дамы, давайте вспомним, что Анж, когда ехала с Паражонк в карете на охоту, будучи в дурном настроении, вообще отхлестала по щекам бедную служанку за то, что та невольно, не специально, смяла ей платье. Толерантность придет потом, после мятежа, а пока сословное превосходство, культивируемое с детства, еще не забыто.
Elisa: адриатика здорово, вам удалось подровнять характеры. Меня только смущает, как поразительно быстро Фил оправился от смертельных ран. Он выглядит здоровым, как бык (прогулки верхом, охота, секс). В таком случае пора возвращаться в строй, а не прохлаждаться в деревне...ну или ввернуть фразу о том, что его раны еще дают себя знать, ИМХО.
Арабелла: Леди Искренность пишет: Дамы, давайте вспомним, что Анж, когда ехала с Паражонк в карете на охоту, будучи в дурном настроении, вообще отхлестала по щекам бедную служанку за то, что та невольно, не специально, смяла ей платье. Это, когда она сбежала из монастыря, чтобы попасть на королевскую охоту? (этот том не самый мой любимый, не читала давно - могла перепутать или забыть..). Так что поправьте, если ошиблась или не права. Ситуация следующая (я не оправдываю, если что) - сначала похищение, монастырь и облом с охотой в перспективе, затем побег, и попытка попасть таки на охоту. Причем, с опозданием, что уже весьма чревато. Там, да - наслоилось одно на другое, и Жавотта (так звали девушку?) попала под горячую руку. Здесь же ситуация с Барбой несколько иная... Леди Искренность пишет: Толерантность придет потом, после мятежа, а пока сословное превосходство, культивируемое с детства, еще не забыто. По поводу толерантности. Да, сословное превосходство не забыто, оно есть - но все же не в той мере, как у многих других дворян. Это видно еще из детства - Анж, насколько помню, единственная, кто носился и играл с деревенскими детьми и навещал жителей, сюда же дружба с Мелюзиной. Не помнится, чтобы кто-то еще из детей де Сансе вел себя так же. Затем, (опуская Двор Чудес), был период Красной Маски с мэтром Бурже, и Шоколадный период. На мой взгляд, будь Анж менее толерантна, и владей ею сословные предрассудки в бОльшей мере, ей бы гораздо труднее выбраться из нужды и добиться всего, чего достигла. Дальше - еще больше. Рабство - перед которым "все равны", и дворяне, и простолюдины, и - тяжелый переход через пустыню. Так что к "мятежу" дама уже пришла с достаточной, или даже большей степенью толерантности к "средним и низшим классам". Мятеж и Ла Рошель лишь укрепили данное качество.
Гость: Арабелла пишет: По поводу толерантности. Да, сословное превосходство не забыто, оно есть - но все же не в той мере, как у многих других дворян. И даже более того, заметьте, в любовниках у неё был далеко не один простолюдин. Пожалуй даже больше чем дворян - равных ей. И её это совсем не смущало и не оскорбляло. ( Я не беру тех дамочек, что не гнушались спать со своими конюхами, это другое, простое использование для своих утех) адриатика пишет: Но губы Филиппа, такие юные и свежие, как лепестки цветка, таили восторженность и опасливую сдержанность первой любви — тлетворная печать разврата не коснулась их... но не давали той таинственной первозданной чистоты, подобной звенящей тишине небесной выси. Как то странно читать подобное в отношении почти тридцатилетнего мужика, не раз побывавшего в постели (и не только) как женщин, так и мужчин. Все равно что пытаться выдать старую размалёванную шлюху за юную девственницу. Я конечно понимаю, что в постели, в сравнении с тем же Жоффреем, он просто неумелый мужлан, но и до первозданной чистоты ему как до Луны. Придворных всегда отличала именно что печать разврата, а он и был этим придворным, небрезговавшим никакими самыми низменными развлечениями. Анжелика может и потеряла голову от его красоты, а так же от желания одержать над ним верх, но все же оценивала его здраво.
Солнце: Кстати, насчёт свежести и лепестков. Насколько я помню так говорилось именно о губах Жоффрея, в беседке. Но я думаю, что Адриатика имела ввиду, что он "девственник" в чувствах. Хотя, согласна по отношению к Филиппу это звучит наивно. Тогда и о Варде можно сказать, что в "любви" он первозданно чист
Zirael: Благодарю всех читающих и вдвойне - тех, кто оставляет свое мнение и впечатление Вы нам очень помогаете. Violeta пишет: Единственно, я слова Барбы немного бы смягчила или как-то иносказательно ее мысли до Анж донесла... Что бы их не связывало, Барба знала свое место, это 17 век... так она почти сразу и спохватилась. А до того и нездоровье, и обида на Анж, которая, по ее мнению, кого попало набрала в няньки... Леди Искренность пишет: Я даже стала подумывать, а не прочитать ли ваш фанфик мужу, когда закончите, потому что у него часть книги про Филиппа тоже самая любимая. да? а почему именно эта часть? было б интересно узнать, чем именно мужчину привлекло. Меня только смущает, как поразительно быстро Фил оправился от смертельных ран. Он выглядит здоровым, как бык (прогулки верхом, охота, секс). в нашем видении раны как таковые в основном затянулись достаточно быстро, - он здоровый молодой мужчина, на нем как на собаке должно заживать. Последствия в виде постравмтического бронхита накрыли его в Плесси, но и там его нянька отпоила травами. Мы изначально планировали отъезд четы Плесси-Бельер как некий компромисс между ними и королем: король свыкается с мыслью, что женщину у него увели, а пара пытается найти общий язык. Тем более, что чисто хронологически там едва ли три месяца наберется. Гость пишет: Придворных всегда отличала именно что печать разврата, а он и был этим придворным, небрезговавшим никакими самыми низменными развлечениями следует отличать физическую и душевную сторону любви. Разврат физический имеет мало общего с развитием эмоций и чувств. Тем более, что Филиппа в каноне и физический разврат не слишком привлекал, если помните. Гость пишет: Анжелика может и потеряла голову от его красоты, а так же от желания одержать над ним верх, но все же оценивала его здраво. о, да. И как раз ее впечатления от поцелуя с Филиппом есть в каноне - собственно, на него мы и опирались в данном эпизоде. Солнце пишет: Хотя, согласна по отношению к Филиппу это звучит наивно. Тогда и о Варде можно сказать, что в "любви" он первозданно чист Не могу ничего сказать про Варда, потому что в книге его внутренний мир остался нераскрытым Но вообще зависит от того, в каком смысле приведена любовь. Тот же Филипп в книге полагает, что это исключительно физическое влечение, однако если учитывать эмоциональную составляющую и ее развитие - то Филипп сейчас, как уже верно подмечали, движется от уровня подростка 15-16 лет, когда он это чувство впервые испытал, и сейчас проживает его в динамике.
Гость: Zirael пишет: Тем более, что Филиппа в каноне и физический разврат не слишком привлекал, если помните. Но в насилии над Лино он участвовать не отказался, т.е. Не ушёл как один из них (уже не помню его имя, но помню что говорил про кривую дорожку). И Анжелику на стол повалил ударом именно он. И это лишь один из описанных случаев. Zirael пишет: полагает, что это исключительно физическое влечение, однако если учитывать эмоциональную составляющую и ее развитие - то Филипп сейчас, как уже верно подмечали, движется от уровня подростка 15-16 лет, когда он это чувство впервые испытал, и сейчас проживает его в динамике. Но вся суть в том, что ему не 15-16 лет. Он взрослый мужчина. И как бы он не развивался эмоционально, он все же именно развивался, а не сидел в башне за семью печатями. Вы опять пытаетесь представить его чистым невинным мальчиком, которого, О, бедненький!, обделили любовью. Но даже те новые чувства, которые вызвала в нем Анжелика, не превращают его априори в невинного и безгрешного. И ещё, физическое не отрицает наличие эмоционального. Он сам выбрал как к этому относиться и каким путём идти. Ему было проще с ненавистью и злобой.
Zirael: Гость пишет: Вы опять пытаетесь представить его чистым невинным мальчиком, которого, О, бедненький!, обделили любовью. у меня впечатление, что напротив, это вы его пытаетесь таким представить Наше с Адриатикой отношение к Филиппу ни разу ни для кого не секрет: мы ценим и любим этого персонажа целиком, с его хорошими и плохими чертами. Гость пишет: И ещё, физическое не отрицает наличие эмоционального. Он сам выбрал как к этому относиться и каким путём идти. Ему было проще с ненавистью и злобой. Про ненависть и злобу говорите сейчас вы, непонятно почему охватывая весь спектр эмоций. Я же имела в виду исключительно развитие умения любить, испытывать эмоциональную привязанность и разделять все риски, которые с этим связаны. (вряд ли у Филиппа с его "анамнезом" и психотипом был такой уж большой выбор - и это сейчас не оправдание, кстати, а констатация факта). И именно в этом плане он развивается сейчас, пытаясь строить отношения, находить общие решения, ревновать, в конце концов. Гость пишет: Но в насилии над Лино он участвовать не отказался, т.е. Не ушёл как один из них (уже не помню его имя, но помню что говорил про кривую дорожку). И Анжелику на стол повалил ударом именно он. обсуждение оргии в "Красной маске" на этом форуме, по-моему, уже далеко не первый раз, так что позвольте мне не повторяться. Что до того, кто именно повалил Анжелику на стол - даже она сама не была уверена, кто это был.
Блуждающий Огонёк: Гость пишет: Пожалуй даже больше чем дворян - равных ей. Если брать добровольные связи (недобровольные к толерантности отношения не имеют, поэтому не считаются): Простолюдины: Николя, Клод, Дегре, Шейх, Колен Дворяне: Жоффрей, Филипп, Лозен, Ракоци, Вивонн, Бардань. Дворяне выигрывают со счетом 6:4 Да и названные простолюдины не рядовые статисты по жизни.
Акварель: не удержалась, чтобы не поделиться мнением. Для гармонии (не помню зачем именно, а заново формулировать ленюсь, но если кому надо...) необходимо умение совмещать в одном действе нежность и агрессию. Дети этому учатся во время дружественных перепалок, перерастающих в ссоры, битвы и драки, когда "заносит"; еще раньше - укусы (больше всего достается маме) от переизбытка положительных эмоций, потом в ассортимент входят сильные-сильные объятья. У взрослых появляется еще одна возможность такого совмещения - секс. Он является идеальным вместилищем для дикой, но здоровой смеси. Если человек не научился нежность с агрессией совмещать, они развиваются как отдельные векторы: для таких ситуаций агрессия, для других - нежность. В более продвинутых (но все равно нездоровых) случаях нежность чередуется с агрессией в одной и той же ситуации, но в медленном темпе; фаза может длиться несколько часов, день, неделю. У Фила эти векторы явно расщеплены. Для женщин - агрессия, для животных - когда что нужно, в общем-то, наверное, как раз здоровое соединение. Для того, чтобы в отношениях с женщиной свести нежность с агрессией в единый поток, нужно немало времени. Для того, чтобы стереть предыдущие установки - еще больше, причем особо не ускоришься. В общем, изображенный авторами результат очень даже реалистичен, но слишком скоро достигнут. Не хватило промежуточных звеньев, когда нежность Фила еще склонна в любой момент скатиться в агрессию или имеет грубоватый оттенок. Это есть у Голон, но оно, ИМХО, оборвано сразу же после перелома - не дала мадам Анжелике насладиться любовью с Филом. В фике его нежность и агрессия зависят от обстоятельств или от фантазий (которые он умеет держать при себе и, главное, пресекать), а не от причуд психики, т.е. они адекватны ситуации, что вряд ли с его травмами, ригидностью и в его возрасте можно выработать за такое короткое время. Опыт Фила в сфере отношений с женщинами... Мне представляется труба, по которой движется густая магма, имеющая тенденцию застывать. И вдруг из-за Анжелики в эту трубу врывается вода и начинает теснить магму. Охотно ли магма подвинется, чтобы вода заняла надлежащую ей половину потока? И куда деваться той магме, которую вытеснили? Могли быть выбросы с противоположного конца трубы или прорывы на швах ее стенок. Чистые поцелуи, думаю, возможны, но не на постоянной основе, а, скорее, как кульминационные проявления внутренней близости (если она есть) и доверия. Все-таки у обоих опыт еще тот. У кого чем он наполнен - это отдельный разговор, но у обоих наполнен, и при таких обстоятельствах дать реверс - это слишком круто. Для этого нужно не то, чтобы забыть, но перетрясти весь предыдущий опыт, причем не только сексуальный, но и в других сферах. Это, наверное, уже не то, что хотели бы передать авторы, а меня слишком в реализм тянет, но, ИМХО, когда наверстывание упущенного накладывается на сильный предыдущий опыт - это очень и очень красиво. И эффективно. Поцелуи в таком случае могли бы быть, например, игривыми, но при этом не распаляющими, а целомудренными, как объятья, прикосновения, возможные в любых близких отношениях. В некоторых семьях любовь тумаками выражается...
Акварель: Блуждающий Огонёк пишет: Простолюдины: Николя, Клод, Дегре, Шейх, Колен Дворяне: Жоффрей, Филипп, Лозен, Ракоци, Вивонн, Бардань. Дворяне выигрывают со счетом 6:4 Да и названные простолюдины не рядовые статисты по жизни Шейх - это кто? Но, во всяком случае, явно не простолюдин. Если это араб, которым Анж проверяли на фригидность, то его социальный статус значения не имел ни малейшего. Из приведенных, любовники с отношениями, располагающими к любовной связи, или любовники-друзья - Николя, Клод, Дегре, Колен, Жоффрей, Фил... И все. Лозен друг, но случайный любовник. Ракоци - вообще непойми-кто и как (хотя и важен). Вивонн - тело стало платой за проезд. Бардань выклянчил близость. Учитывая, что Анж - дворянка, что дворяне более интересны, то простолюдины ведут. К этому добавим толерантность Анжелики относительно национальности, точнее говоря, культурной принадлежности, любовников. Вот какая дама захотела бы стать любовницей варвара-перса, если не брать совсем уж развращенных особ? От Ракоци у собеседницы Анж "кровь стынет в жилах". Да и султан Анжелику соблазнял, правда, там ее уже любой, пожалуй, соблазнял бы... Другое дело, что Анж в любовники выбирала людей незаурядных. Вот те и демократичность
Леди Искренность: Zirael пишет: да? а почему именно эта часть? было б интересно узнать, чем именно мужчину привлекло. Эмоциональный накал, напряженные непредсказуемые взаимоотношения, динамичный сюжет. Перечислено с его слов. Хотя по характеру ему Пейрак больше понравился. Просто там все ясно, любовь и все такое... А за словесными и не только баталиями Бельеров следить куда увлекательнее. Зрелищности больше, романтики и ванили меньше.
Акварель: Леди Искренность пишет: Эмоциональный накал, напряженные непредсказуемые взаимоотношения, динамичный сюжет. ... А за словесными и не только баталиями Бельеров следить куда увлекательнее. Зрелищности больше, романтики и ванили меньше. ППКС Только мааааало...
адриатика: Всем спасибо за отзывы! Акварель , потрясающий анализ Все чаще ловлю себя на том, что хочется переписать. Дело не в критике, а во внутреннем ощущении.(нет того, что хотелось бы видеть) Но пока не возникнет суровой необходимости, делать этого не будем, будем продолжать экспериментировать .
Bella: ассоциация невольная с фильмом возникла. Ну, вот, думаю, сейчас и этот отыщет статую и будет по ней руками водить с намеком на эротизм Не, круче Оссейна это никто не провернет! да, моментик еще тот.... странный какой-то, у меня с эротизмом никак не вяжется... маньяка напоминает со специализацией по статуям. туда же и голова Горгоны в подводном царстве
Плесси: адриатика Читаю с удовольствием продолжение вашего фика на Книге фанфиков, но почему-то не вижу продолжения здесь, на форуме. Думаю, поклонницам вашего творчества хотелось бы снова погрузиться в атмосферу чувственного противостояния ваших героев и увидеть дальнейшее развитие событий.
адриатика: Плесси пишет: Читаю с удовольствием продолжение вашего фика на Книге фанфиков, но почему-то не вижу продолжения здесь, на форуме. Думаю, поклонницам вашего творчества хотелось бы снова погрузиться в атмосферу чувственного противостояния ваших героев и увидеть дальнейшее развитие событий. Спасибо, я планировала выложить фанфик здесь, тем более что начала уже. Эту тему оставлю для черновиков и комментариев, а новую открою для основного текста. Или как лучше сделать?
Violeta: адриатика пишет: Спасибо, я планировала выложить фанфик здесь, тем более что начала уже. Эту тему оставлю для черновиков и комментариев, а новую открою для основного текста. Или как лучше сделать? Ура! С возвращением! Наверно, лучше отдельной темой с самого начала, как у Фло, тем более, что вы много правок в первоначальный текст внесли. Читаю на Фикбуке с огромным удовольствием и с нетерпением жду каждую новую главу. У вас получился отличный альтернативный вариант канону, в чем-то даже его превосходящий, на мой взгляд.
адриатика: Violeta , спасибо! Violeta пишет: Наверно, лучше отдельной темой с самого начала, Так и сделаю, а этот оставлю для комментариев.
Violeta: адриатика Еще раз перечитала - восторг! Не убавить, не прибавить - все на месте, все в тему, канонные характеры, шикарные описания и замечательные диалоги. Браво, авторы!
Леди Искренность: Прочитала все от начала до конца. Это финал? Продолжения не будет? Согласна с Виолетой, отменно получилось. Ладно, увлекательно и в каноне. Все вполне так и могло сложиться, если бы Фил не умер, хотя вопрос долговечности этой любви в заданных условиях придворной жизни остается для меня открытым... Но подобные обстоятельства были бы испытанием для любых отношений, для любых, даже самых крепких чувств. Но такой вариант развития событий действительно вполне мог бы иметь место. Анж и Фил прожили бы свою историю, Жоффрей свою. Она осталась бы в его жизни единственной любовью, а дальше были бы лишь интрижки. Он - далеким воспоминанием, эпизодом, как и предсказывал... Но мне, как поклоннице графа, бесконечно жаль, что в вашей версии "в душе было тихо - где-то глубоко в ней смолк звук неровных шагов и затих чарующий голос. Золотой Голос Королевства. Умер. Навсегда".
Violeta: Леди Искренность пишет: Это финал? Продолжения не будет? Ненене, я не согласна! Проду!!!
адриатика: Violeta Леди Искренность , Спасибо! Леди Искренность пишет: Это финал? Продолжения не будет? Далеко нет:) Еще одна глава части "Плесси" и продолжение при дворе. Леди Искренность пишет: Но мне, как поклоннице графа, бесконечно жаль, что в вашей версии "в душе было тихо - где-то глубоко в ней смолк звук неровных шагов и затих чарующий голос. Золотой Голос Королевства. Умер. Навсегда". Пока я так далеко на будущее не планирую, но иногда хочется перетасовать героев, столкнув их с определенными обстоятельствами и посмотреть что из этого получится. Но не в этом фанфике. Сейчас Анж и Филу предстоит явиться ко Двору. Violeta пишет: Ненене, я не согласна! Проду!!! Скоро будет последняя глава этой части, а потом перерыв, пока я подробный синопсис второй части не напишу.
Леди Искренность: адриатика пишет: Далеко нет:) Еще одна глава части "Плесси" и продолжение при дворе. Отлично! адриатика пишет: но иногда хочется перетасовать героев, столкнув их с определенными обстоятельствами и посмотреть что из этого получится. Но не в этом фанфике. Да, в вашем произведении реанимировать Пейрака совсем не стоит, как мне кажется... Но вам виднее.
адриатика: Леди Искренность пишет: Да, в вашем произведении реанимировать Пейрака совсем не стоит, как мне кажется... Но вам виднее. Нет, я пока не собираюсь. У нас тем более королевский вопрос еще не решен:)
Леди Искренность: адриатика пишет: У нас тем более королевский вопрос еще не решен:) Да, хм, вопрос сложный для решения... И с трудом представляю себе возможности его решения. Тем интереснее ваш вариант развития событий увидеть.
адриатика: Леди Искренность пишет: Да, хм, вопрос сложный для решения... И с трудом представляю себе возможности его решения. Тем интереснее ваш вариант развития событий увидеть. Спасибо, что проявляете интерес, даже не являясь поклонником этой пары. Вопрос сложный и неоднозначный, но тем не менее развитие придворной линии необходимо.
Светлячок: И я, и я присоединяюсь ко всем восхищениям, очень нравится эта ваша работа. Читаю как-будто канон. Наслаждаюсь буквально каждым словом и с удовольствием перечитываю. Хотя, думаю, что вы понимаете и чувствуете Филиппа даже лучше Голон. Не знала она как с ним разобраться, вот и убила беднягу). Несмотря на то, что я, как и большинство, Пейракоманка, эта пара мне симпатична и вызывает живой интерес. Мне кажется, что все именно так и происходило бы в альтернативе. Вдохновения вам и скорейшего написания продолжения
Леди Искренность: адриатика пишет: Спасибо, что проявляете интерес, даже не являясь поклонником этой пары. У вас канонно получается и слог отличный (шикарно написано во всех отношениях: герои, сюжет, атмосфера, описательные моменты; для меня, как для поклонницы Ж одна вставка про "любовь - это свойство кожи..", чего стоила, до дрожи проняла), а посему в любом случае интересно читать, как поклонникам альтернативки, так и поклонникам авторской версии.
адриатика: Светлячок, Леди Искренность, спасибо:) Светлячок пишет: вот и убила беднягу И хорошо! А то не дай бог в новом томе объявится. Старый, сморщенный подагрик, льющий слезки на истлевшие письма. Тихо обнимется с Дегре, Барданем (еще с кем?) и будет благоговейным взглядом смотреть, как Божественная мимо в коробчонке проезжает:)
Violeta: Начну с плюсов: Сцена смерти барона, переживания Анж, "унылое платье" и ленточка мне очень понравились, рассказ Фила о первом убитом волке - удивительно соответствует образу маркиза, прям дух захватывает и веришь, что именно так все и было. Теперь о том, что вызвало вопросы. Мне кажется, Фил должен был поддержать ее в день смерти отца, декламировать стихи убитой горем женщине - перебор, наверняка он бы высказал ей соболезнования, возможно, в чересчур сдержанном тоне, и она могла бы возмутиться его равнодушием. Насчет "Илиады"... Мне слабо верится, что они оба были настолько образованы, что могли прямо кусками шпарить из нее. Я, при наличии высшего филологического образования, читавшая ее несколько раз и сдавшая античную литературу автоматом, помню всего пару фраз и то не дословно. Вот "Астрею" они могли цитировать или Мольера, например... Там и полегче запоминается, и на слуху. Но фразы красивые и в тему, так что считайте, что я просто придираюсь. Вот эта фраза смутила: - Вы насмехаетесь сударь! Подумаешь, я плачу! Тогда в Доле вы и на смертном одре презирали мою слабость, не правда ли? У меня сразу возникла параллель с 6 томом: — Вы смеетесь! — выкрикнула она в ярости. — Бури вызывают у вас смех, Жоффрей де Пейрак… Пытки, и те вызывают у вас смех. Подумать только, на паперти собора Парижской Богоматери вы пели… Вам дела нет до моих слез.., до того, что я боюсь бурь.., даже на Средиземном море.., когда со мной нет вас… Возможно, вы так и задумывали, возможно, случайно получилось, но я зацепилась взглядом... - Я нашла то серое платье в Монтелу, Унылое Платье - помните? - В Париже я велю сделать медальон с вашим портретом. Мне не хватает каких-то фраз между... Словно она ему про одно, а он ей про другое... По смыслу можно вставить ее размышления или его какую-то реакцию, типа" словно прочитав ее мысли, он произнес..." или что-то подобное. Вот, это все. В остальном никаких замечаний - отличный текст и логически закончена часть. С нетерпением жду продолжения!
адриатика: Violeta , Спасибо! Violeta пишет: Мне кажется, Фил должен был поддержать ее в день смерти отца, декламировать стихи убитой горем женщине - перебор, наверняка он бы высказал ей соболезнования, возможно, в чересчур сдержанном тоне, и она могла бы возмутиться его равнодушием. Он и начал говорить, неловко и неуклюже и возможно чушь, что и послужило катализатором ссоры. В этом весь Фил, он по сути убог в проявлении своей любви, тоесть женщина не получает от него даже того, что мог бы ей дать любой самый посредственный ухажер. Он не умеет выражать сочувствие, сопереживание, он свои чувства только делом может доказывать. В данном случае он мог не понять как глубоко Анж переживает смерть отца: она ведь не плакала, держалась спокойно, Фила ни о чем не просила. Сам же Филипп, как мы помним, к барону относился с некоторым презрением. Violeta пишет: Насчет "Илиады"... Мне слабо верится, что они оба были настолько образованы, что могли прямо кусками шпарить из нее. Я, при наличии высшего филологического образования, читавшая ее несколько раз и сдавшая античную литературу автоматом, помню всего пару фраз и то не дословно. Вот "Астрею" они могли цитировать или Мольера, например... Там и полегче запоминается, и на слуху. Ага, я специально выбрала Илиаду. Читала биографию Тюррена: он в юности фанател от Александра, даже на дуэль вызвал кого-то, кто оскорбительно о нем отозвался. И Илиаду по моему он тоже любил, ведь по легенде Александр считал ее величайшим произведением, где есть ответы на все вопросы. Он всегда возил с собой особый ларец с рукописью и постоянно перечитывал ее. Мне видится, что Филипп в юности тоже мог зачитываться Илиадой, тем более мне кажется Ахилл ему как-то созвучен. Violeta пишет: Я, при наличии высшего филологического образования, читавшая ее несколько раз и сдавшая античную литературу автоматом, помню всего пару фраз и то не дословно. Я думаю, если бы вам нравился не Жоффрей, а Ахилл, вы бы ее наизусть знали:) Да и наше образование построено уже по-другому принципу. Я вот из Властелина Колец некоторые большие отрывки помню наизусть(сражение Эовин с назгулом, например). Не говоря уж о стихах(правда длинные сказания не помню целиком). А вот как раз Астрею, Клелию, Кира и т.д. Фил мог не читать. Да и вообще в салонах с ним, как мы помним, разговаривать было не о чем. Как Нинон ему сказала: будьте красивым, загадочно улыбайтесь и не раскрывайте рот). Я тут подумала, что Филипп мог недополучить образование из-за волнений Фронды. Вот с Анж да, натяжечка. Но допустить что Анж читала Одиссею и запомнила оттуда фразу вполне можно. Violeta пишет: Вот эта фраза смутила: - Вы насмехаетесь сударь! Подумаешь, я плачу! Тогда в Доле вы и на смертном одре презирали мою слабость, не правда ли? У меня сразу возникла параллель с 6 томом: Это вышло не умышлено. Я просто подумала, какой может быть реакция Анж на поведение Фила: она решила, что он над ней издевается. Даже если это и было в шестом томе, то по сути применимо к одному и тому же: мужики играют в свои игры, не заботясь о ее чувствах. Violeta пишет: Мне не хватает каких-то фраз между... Словно она ему про одно, а он ей про другое... По смыслу можно вставить ее размышления или его какую-то реакцию, типа" словно прочитав ее мысли, он произнес..." или что-то подобное. У меня тоже глаз на этом месте останавливался. Но потом решила, что эти фразы невпопад тут к месту. Они как то характеризуют тот вакуум между ними, который ни чем не заполнен. Потому как тут просится виток ностальгических воспоминаний, а ничего нет: ленточка=>медальон. О, с вашим портретом! Но надежда есть. Филиппу не все равно, он в душе очень сильно все переживает. Его главное понять, но Анжелике это непросто, ведь она человек впечатлений. Именно сильное впечатление рождает в ней мощный отклик.
Леди Искренность: и плохие предчувствия вновь стеснили ей грудь. Не очень оптимистичный финал. Отдельное спасибо за воспоминания Филиппа про первое убийство, очень сильный отрывок... и про унылое платье... Я тоже, как и Виолета заметила схожесть фразы про "насмехаетесь" с шестым томом. Тем интереснее, что это вышло подспудно. Получилась невольная аллюзия, это очень по-голоновскии...
адриатика: Леди Искренность пишет: Я тоже, как и Виолета заметила схожесть фразы про "насмехаетесь" с шестым томом. Тем интереснее, что это вышло подспудно. Получилась невольная аллюзия, это очень по-голоновскии... Просто там том статичный, посвященный в основном выяснению отношений. Тут примерно тоже самое. Обида должна была всплыть когда-то. В данном случае поведение Фила послужило толчком. Леди Искренность пишет: Не очень оптимистичный финал. Ну да, испытаний много предстоит, с другой стороны Анж чувствует в себе силы их преодолеть.
адриатика: Хотелось бы уточнить один вопрос: в следующей части будут использованы отрывки авторского текста. Постараюсь свести к минимуму, но некоторые события и описания так и напрашиваются. Могу ли я использовать новый перевод форумчан?
Светлячок: адриатика пишет: А то не дай бог в новом томе объявится. Старый, сморщенный подагрик, льющий слезки на истлевшие письма. Тихо обнимется с Дегре, Барданем (еще с кем?) и будет благоговейным взглядом смотреть, как Божественная мимо в коробчонке проезжает:) Значит вы тоже согласны с теми, кто говорит, что, если бы перед Анж стоял выбор при живом Филиппе, то она все равно выбрала бы ЖдеП? . Не думаю, что Фил лил бы слезки над ее письмами да и в сторону корабченки даже не посмотрел, ну, только, если из-под тишка). Очень понравилась эта часть. Меня не смутило, то, что Филипп был так неуклюж в высказывании сочувствия. Он, действительно, говорить на такие темы не мастак. Когда он узнал о смерти Кантора, он, ведь, тоже речами не растекался, приехал, обнял, отдал ожерелье и уехал. То есть он больше через поступки выражает свои чувства, потому что никто его не учил другому. А женщины же любят ушами, нам красивости и приятноси подавай . Особенно после Пейраковских серенад. Про Анжелику, цитирующую стихи, тоже не поверилось. Насколько помню, она сетовала в Квебеке, что совсем стала необразованная, книг не читает, и мужу с ней, наверное, неинтересно, и что виновата в этом только сама, так как другими делами все врмя занималась. Но, прикроем на это глаза)). Про медальон и ленточку тоже у меня просится "разбавка". Хотя бы взгляд в сторону, не обязательно спич. Очень понравился рассказ про волка, реакция Анжелика про "вы смеетесь". Тоже сразу отметила параллель, но она мне здесь очень нравится, хоть и была непредумышленной . В общем, прочитала, заглотнула, насладилась Буду с нетерпением ждать продолжение. Вдохновения Вам и побольше часов в сутках, чтобы все успеть
адриатика: Светлячок пишет: Значит вы тоже согласны с теми, кто говорит, что, если бы перед Анж стоял выбор при живом Филиппе, то она все равно выбрала бы ЖдеП? Не знаю, я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Я не могу рассматривать героев в вакууме. Многое зависит от случая. Жоффрея любить при всех его выдающихся качествах - очень сложно. Мне кажется так сложилось у героев волей судьбы(автора), а будь другой расклад - могло и не сложиться. Ведь обратите внимания какое большое значение имеет в книге предопределение свыше. Так что если Филипп и дети от него остаются живы - это уже совсем другая история. С теми же героями, но другая. Светлячок пишет: Про Анжелику, цитирующую стихи, тоже не поверилось. Насколько помню, она сетовала в Квебеке, что совсем стала необразованная, книг не читает, и мужу с ней, наверное, неинтересно, и что виновата в этом только сама, так как другими делами все врмя занималась. Но, прикроем на это глаза)). Согласна, но тут еще внутреннее ощущение. Я вспомнила как Анж гугенотам на философско-религиозные темы дает наставления. Так что может она и не читала особо, но запоминала и осмысляла услышанное. Вот Скарлетт к примеру я бы ни за что не вложила эту строчку в уста: обе получали знания эмпирическим путем, но от Скарлетт все "лишнее" отскакивало как от стенки, а Анж пропускала через себя и что -то задерживалось. Светлячок пишет: Про медальон и ленточку тоже у меня просится "разбавка". Хотя бы взгляд в сторону, не обязательно спич. Хорошо, я подумаю. Я буду еще редактировать, когда разделаюсь со следующей частью. Светлячок пишет: Буду с нетерпением ждать продолжение. Вдохновения Вам и побольше часов в сутках, чтобы все успеть Работа предстоит непростая (лично для меня). Героям надо будет разобраться с насущными вопросами:) Спасибо!
Светлячок: адриатика пишет: Не знаю, я не могу ответить на этот вопрос однозначно. Я не могу рассматривать героев в вакууме. Многое зависит от случая. Жоффрея любить при всех его выдающихся качествах - очень сложно. Мне кажется так сложилось у героев волей судьбы(автора), а будь другой расклад - могло и не сложиться. Ведь обратите внимания какое большое значение имеет в книге предопределение свыше. Так что если Филипп и дети от него остаются живы - это уже совсем другая история. С теми же героями, но другая. Согласна с вами полностью. Здесь уже весы почти равнозначны (не берем чувственную и душевную стороны вопроса): муж против мужа, дети против детей. Многое, конечно, зависело бы от того, как вели бы себя мужчины. А вообще, очень интересная тема для размышлений. Я бы с удовольствием посмотрела на эту встречу троих. Понятно, что специально Пейрак бы к ней не поехал, как говорится, умерла, так умерла, а, вот, если случайно увидит (конечно, тут уже никуда без сиюсекундного залипания) и понеслааась. адриатика пишет: а Анж пропускала через себя и что -то задерживалось. Ну слава Богу, что хоть что-то задерживалось)))
Леди Искренность: адриатика пишет: Могу ли я использовать новый перевод форумчан? Рискну выразить мнение всех участников перевода. Безусловно можете, если считаете его достойным того. Это только порадует необычайно. Если пожелаете что-то поправить под себя в плане стиля/синонимов, тоже всегда пожалуйста.
адриатика: Светлячок пишет: Понятно, что специально Пейрак бы к ней не поехал, как говорится, умерла, так умерла, а, вот, если случайно увидит (конечно, тут уже никуда без сиюсекундного залипания) и понеслааась. Да, интересно, но пока я для себя этой встречи не вижу. Но вообще сцены, где Пейрак рефлексирует очень люблю. Леди Искренность пишет: Рискну выразить мнение всех участников перевода. Безусловно можете, если считаете его достойным того. Это только порадует необычайно. Если пожелаете что-то поправить под себя в плане стиля/синонимов, тоже всегда пожалуйста. ЛИ, спасибо!
Леди Искренность: Спасибо за продолжение, очень ладно перемешали кусочки авторского текста со своим, если бы не знала текст источника почти наизусть, даже и не догадалась бы, где ваше, а где авторское. Интересно, а жена не может жить в комнатах мужа? Это моветон? А то мужу комнаты, жене комнаты... Какое разбазаривание дефицитного пространства.
kelli: хочу еще продолжения )
sir0: Интересно, а придворная дама может отправиться ночевать в трактир? Или что там рядом с Версалем есть? А если королю опять приспичит ночью о делах поговорить - ему передадут, что маркиза не захотела спать в хлеву, который ей определил король, и поехала в трактир)
адриатика: Леди Искренность пишет: Спасибо за продолжение, очень ладно перемешали кусочки авторского текста со своим, если бы не знала текст источника почти наизусть, даже и не догадалась бы, где ваше, а где авторское. Спасибо! К авторскому тексту еще придется обратиться, но я стараюсь все таки писать сама, лишь делая иногда вставочки. Леди Искренность пишет: Интересно, а жена не может жить в комнатах мужа? Это моветон? А то мужу комнаты, жене комнаты... Какое разбазаривание дефицитного пространства. Я думаю, что комнаты давали тому, кто имеет должность при Дворе. Сен-Симоны например в смежных покоях жили вроде, но тогда Версаль был полностью построен. Большинство вообще домой на ночь возвращалось. Позже король выделял в Версале место под строительство особнячка. Я сама далеко не эксперт в этом вопросе. У Голон Анж с Филом жили порознь. У Анж были комнаты, на полную аннексию вряд ли решились бы, а вот частично могли. Помните подобный расклад у Дюма в "Десять лет спустя"? kelli пишет: хочу еще продолжения Продолжение будет выходить, но не с такой частотой, как прошла часть. sir0 пишет: Интересно, а придворная дама может отправиться ночевать в трактир? Или что там рядом с Версалем есть? А если королю опять приспичит ночью о делах поговорить - ему передадут, что маркиза не захотела спать в хлеву, который ей определил король, и поехала в трактир) В гостиницу, вы имеете ввиду? Теоретически может:) А вот когда приспичит поговорить о делах ночью, он и озаботится приличным размещением. А пока ему не хочется и он не слишком задумывается, где она ночевать будет:) Все таки удобнее, когда в одной теме комменты и текст? В разных вроде как удобней для читателя - иногда комменты занимают по две-три страницы и вылавливать текст крайне неудобно. Но теперь вижу, что этот вариант может не работать, так как читателям удобнее отписываться под текстом. (Если админам будет не лень переносить из темы в тему, то можно оставить как было: основа и комментарии раздельно. )
Светлячок: Спасибо большое за продолжение. Так мне нравится, что вы не сосредотачиваете внимание только на двух героях, а даете нам полную картину происходящего в Версале. Вкусно, вкусно, вкусно Леди Искренность пишет: А то мужу комнаты, жене комнаты... Какое разбазаривание дефицитного пространства. Вот, да, не напасесся на всех).
адриатика: Светлячок пишет: Спасибо большое за продолжение И вам спасибо, что читаете и комментируете. Светлячок пишет: Так мне нравится, что вы не сосредотачиваете внимание только на двух героях, а даете нам полную картину происходящего в Версале. Ох, не умею я камерно и по существу. Но дело не только в этом, мне надоедает писать про одних и тех же людей. Интересно же как будут развиваться и другие линии. Вдруг появляется какой-то интересный образ и хочется чтобы его увидел читатель. Вот и хочется побольше встреч с другими героями. Светлячок пишет: Вот, да, не напасесся на всех). Дык вот жеж, многие герцоги и маркизы и халупе без окон были счастливы. Тем более Версаль же на этапе строительства, ну нет мест реально. А тут и у мужа, комнаты и у жены, какие ни есть а все же...
Леди Искренность: адриатика пишет: А тут и у мужа, комнаты и у жены, Вот-вот. Весьма нерационально со стороны величества. Правильно сделал, что отобрал. Не фиг, на одну семью два гаража, как говорили в известном фильме.
адриатика: Леди Искренность пишет: Вот-вот. Весьма нерационально со стороны величества. Правильно сделал, что отобрал. Не фиг, на одну семью два гаража, как говорили в известном фильме. Согласна, но все таки совсем комнат то не лишили. Она самостоятельная придворная единица, да и мало ли что? Просто престижных лишили, потому как это дело статуса. Их и дали не по доброте душевной( как Анж сначала решила), а потому что она ширмой для Монтеспан была. Теперь же все и так понятно. Ху из ху.
Светлячок: Ура!!! Продолжение!!! Спасибо, автор, за эту чудесную главу. Вы такая молодец, не перестаете радовать нас разнообразием не только героев, но и сюжетов. . Действительно, хватит уже нюни по мужу распускать и рефлексировать, пора действовать и показать, кто тут банщик! Очень я соскучилась по сильной и находчивой Анж, и ву-а-ля, она тут как тут . Описания, как всегда, на высоте (так и представила себе эти почерневшие зубы, бррр), диалоги тоже, да и чего это я собственно, все на высоте. У меня только вопрос по поводу де ла Ферте. Под этим именем вроде бы Вивонн скрывался в Квебеке, или я что-то путаю?
княгиня Спадо: Светлячок пишет: У меня только вопрос по поводу де ла Ферте. Под этим именем вроде бы Вивонн скрывался в Квебеке, или я что-то путаю? Да действительно я помню Вивонн скрывался под этим именем в Квебеке
адриатика: Violeta, Светлячок, спасибо! Автору очень приятно:) Светлячок пишет: Описания, как всегда, на высоте (так и представила себе эти почерневшие зубы, бррр), диалоги тоже, да и чего это я собственно, все на высоте. Старалась чтобы он все таки не страшным был:) Светлячок пишет: У меня только вопрос по поводу де ла Ферте. Под этим именем вроде бы Вивонн скрывался в Квебеке, или я что-то путаю? Это девичье имя жены его было) Светлячок пишет: Действительно, хватит уже нюни по мужу распускать и рефлексировать, пора действовать и показать, кто тут банщик! Это у нее две крайности:)
Bella: адриатика пишет: Пусть прикроется тупеем, - раздался из коридора чей-то насмешливый голос уж ни Филлипп ли стебался за углом? Легкий, с юмором отрывок, спасибо
адриатика: Bella , спасибо:) Bella пишет: уж ни Филлипп ли стебался за углом? Он, конечно, парень юморной, но не настолько же)
Bella: адриатика пишет: Пусть прикроется тупеем, - раздался из коридора чей-то насмешливый голос Bella пишет: уж ни Филлипп ли стебался за углом? адриатика пишет: Он, конечно, парень юморной, но не настолько же) ну не скажите.... как там дословно было? "Я к Вашим услугам!" "Это моя жена к услугам всех"- очень даже метко и с сарказмом
Violeta: Это... ну не знаю... гениально! Если честно, то в понимании Фила и их отношений с Анж вы дадите 100 очков вперед мадам Голон. Настолько глубокий точный психологический анализ личности маркиза - каждая реакция, каждая фраза, поворот головы - все в точку! Браво! Отдельное мерси за сочное и яркое описание двора - прекрасная получилась картинка, стилистически и исторически безупречная. Вдохновения вам!
адриатика: Violeta , Спасибо! Мне кажется я уже с ними сроднилась:)
Светлячок: Violeta пишет: Если честно, то в понимании Фила и их отношений с Анж вы дадите 100 очков вперед мадам Голон. Настолько глубокий точный психологический анализ личности маркиза - каждая реакция, каждая фраза, поворот головы - все в точку! Браво! Полностью согласна. Тоже недавно об этом говорила. В очередной раз, автор, ловите мое браво! и цветочки . Читаю и понимаю, что так бы все и было, и от этого мне грустно... Жалко Анж, которая не может расслабиться ни на миг и каждый день буквально выгрызает себе хоть минутку счастья, борясь со светским обществом, с любимый мужчиной, и порой даже сама с собой.
адриатика: Светлячок , спасибо! Да, немного грустно, но все равно интересно, как развивались бы события при заданных обстоятельствах. Для того чтобы быть счастливой, им обоим нужно отрешиться от прошлого и принять друг друга.
адриатика: Lutiksvetik, отвечу вам здесь. Спасибо что проявляете интерес к моему творчеству! У меня похоже целая Санта-Барбара вырисовывается. Вот такого типа ожерелье в античном стиле было на Анж (в последней главе)
Леди Искренность: Прочитала пока первый отрывок до коммента Виолеты. адриатика, вы гений! У вас шикарно получается описание придворной жизни. Точно, вкусно, скрупулезно и вместе с тем пикантно и остро. Потрясающее владение матчастью. Браво! На одном уровне с Дрюоном, Дюма и прочими мэтрами. Великая волчица Франции Шикарная находка!
Леди Искренность: Прочитала второй отрывок. Согласна с Виолетой - блестящее понимание отношений героев. Отменно!
адриатика: Леди Искренность , вы меня прям даже засмущали Пишу как получается. Увы, это мне очень нелегко дается.
Светлячок: адриатика пишет: Пишу как получается. Увы, это мне очень нелегко дается. Такой шикарный результат оправдывает все трудности
Леди Искренность: адриатика, не смущайтесь. Действительно, очень качественный продукт у вас получается. Такие знания и способности никогда не должны пропадать.
МА: Адриатика, новый отрывок великолепен! Спасибо огромное! Просто нет слов!
адриатика: Lutiksvetik, МА , Спасибо за высокую оценку.
Violeta: Супер! Читаю и каждый раз наслаждаюсь легкостью повествования и красотой вашего слога. Описание двора, интриг, нарядов - это просто волшебно, действительно, Голон должна о зависти разорвать в клочки свой носовой платок . Как всегда, порадовал образ Филиппа - каноничен до запятой. С нетерпением жду следующей главы!
Леди Искренность: Спасибо за новую главу. Как всегда на высоте! И я бы не сравнивала ваше произведение с Голон, ваше совсем иное, хоть и с теми же героями. Повторюсь, мне оно больше напоминает Графиню де Монсоро, Проклятые короли, Тайны французского двора и тому подобные придворные романы. Словно новую книгу, а не фанф читаю. В очередной раз восхищена вашим знанием всех тонкостей эпохи и придворной жизни. А Бардань тот самый или однофамилец/родственник? Теперь жутко любопытно, брешет ли Гиш или правда? Хотя он уже не первый раз исподтишка героине помогает, вспомнить хотя бы эпизод из Королевских празднеств. И послушает ли Фил? Ну и Пегилен засранец, как всегда. В своем стиле. И, хотя исторический его образ имеет много нареканий, у Голон мне он нравится, даже очень (один из любимчиков, люблю таких дерзких насмешников, плюс обаяние, плюс Пейраковская школа обольщения). Надеюсь, ситуация разрешиться миром.
адриатика: Леди Искренность пишет: Спасибо за новую главу. Как всегда на высоте! И я бы не сравнивала ваше произведение с Голон, ваше совсем иное, хоть и с теми же героями. Повторюсь, мне оно больше напоминает Графиню де Монсоро, Проклятые короли, Тайны французского двора и тому подобные придворные романы. Словно новую книгу, а не фанф читаю. Спасибо, стилизовать под Голон у меня как то не получается, да уже, наверное, и не к чему. Леди Искренность пишет: А Бардань тот самый или однофамилец/родственник? Пусть будет тот самый. Я письмо его письмо вспомнила, где он про поцелуи пишет при Дворе. Она же с ним вроде в Ла-Рошели познакомилась? Это косяк автора или у меня в голове что-то смешалось? Ну я в любом случае решила - пусть они будут знакомы уже при Дворе. Вдруг пригодится:) Леди Искренность пишет: Хотя он уже не первый раз исподтишка героине помогает, вспомнить хотя бы эпизод из Королевских празднеств. Ага, помню. А почему его Анж тогда врагом считала? Может из-за дружбы с Месье? Еще у них какое-то соперничество за патент было вроде. Леди Искренность пишет: Ну и Пегилен засранец, как всегда. В своем стиле. И, хотя исторический его образ имеет много нареканий, у Голон мне он нравится, даже очень (один из любимчиков, люблю таких дерзких насмешников, плюс обаяние, плюс Пейраковская школа обольщения). Я стараюсь, чтобы он получился обаятельный, хоть и не добряк. У них с Филом давние терки, оба гордые, упрямые. По своему злопамятные. Лозену еще пришлось Филу уступить в Плесси, а тут он хочет взять реванш. Он вроде как будущий кузен короля.
Bella: Aдриатика, спасибо. каждый раз восхищаюсь, насколько хорошо Вы чувствуете эпоху... Вы, часом, не историк по образованию? адриатика пишет: В Лувисьене пробыли недолго: королю показали место, где будет проложен акведук; он удовлетворенно покивал, рассматривая макет будущей постройки и миниатюрную модель водоподъемной машины, похвалил блестящую задумку, после чего архиепископ Парижский произнес небольшую речь, благословляя новое начинание, и кареты двинулись дальше. Простой люд, выстроившись вдоль дороги, восторженно гомонил, подбрасывая вверх шляпы: «Король, да благословит его бог! Да здравствует король!» прямо современная зарисовка: ВВП побывал в городе N, осмотрел проект Y, покивал, руки пожал... простой люд, уже проверенный охранниками, ...
адриатика: Bella , спасибо. Bella пишет: Aдриатика, спасибо. каждый раз восхищаюсь, насколько хорошо Вы чувствуете эпоху... Вы, часом, не историк по образованию? Нет, к сожалению. Так, скорее любитель. Скажу больше, матчасть очень много сил забирает у меня. Bella пишет: прямо современная зарисовка: ВВП побывал в городе N, осмотрел проект Y, покивал, руки пожал... простой люд, уже проверенный охранниками, ... Да, ничего не изменилось))
Леди Искренность: адриатика пишет: Спасибо, стилизовать под Голон у меня как то не получается, да уже, наверное, и не к чему. Не, сами герои у вас вполне канонные, диссонанса нет. Само повествование вокруг иного крутится. У вас герои внутри Двора, у автора Двор вокруг героев. адриатика пишет: Пусть будет тот самый. Я письмо его письмо вспомнила, где он про поцелуи пишет при Дворе. Она же с ним вроде в Ла-Рошели познакомилась? Это косяк автора или у меня в голове что-то смешалось? Ну я в любом случае решила - пусть они будут знакомы уже при Дворе. Вдруг пригодится:) Вы автор, вам все можно. Пусть будут знакомы, вы же Бунт и Канаду описывать не планируете. Бардань книжный не знал, что она дворянка и при Дворе не встречал. Поцелуи в Ла-Рошели срывал. Вот его письмо. «О, самая прекрасная из всех женщин...Воспоминания о ваших прекрасных губах, об их упоительных поцелуях, о вашем божественном теле и о его прелестях все еще преследуют меня, хотя с тех пор прошло немало времени. Ваши изумрудные глаза, цвет и красоту которых невозможно забыть, все еще светят мне в ночи... Моя радость была безгранична, с тех пор, как я узнал вас и надеюсь, что во имя нашего прошлого вы не отнесетесь ко мне жестоко. Если вам удастся ускользнуть от вашего хозяина, знайте, что я жду вас сегодня вечером возле склада, который находится в стороне от поселка, на холме, недалеко от индейской деревни. Не заставляйте меня мучиться в ожидании. Приходите, чтобы я наконец мог поверить в этот чудесный сон, в котором неожиданно вновь обрел вас. Целую ваши руки». А про то, что это мог быть кто-то из знакомых придворных, это Анж гадала, еще сокрушалась, что кроме короля и Фила ни с кем при дворе не лобызалась, а посему без понятия, кто это может быть. Про то, что кроме короля и Фила еще и Лозена с Вивонном почтила видать запамятовала. адриатика пишет: А почему его Анж тогда врагом считала? Может из-за дружбы с Месье? Еще у них какое-то соперничество за патент было вроде. Из-за Месье, хотя лично он ей никогда ничего плохого не делал, даже в свое время уверял, что очень ценит и уважает Пейрака. адриатика пишет: Я стараюсь, чтобы он получился обаятельный, хоть и не добряк. Получается. Но по мне, книжный голоновский Лозен все же был Анж другом по мере сил и возможностей придворного. Очень запомнился их разговор втроем с Андижосом из новой версии. — Это великий король, — твердо сказал Андижос. — И ему не зазорно служить. — Золотые слова, дорогой друг, — согласился подошедший к ним граф де Лозен. Он положил одну руку на плечо Анжелики, а другую — на плечо Андижоса, просунул между ними свою веселую физиономию, с которой не сходило проказливое выражение. — Узнаете меня? Я Антонэн Номпар де Комон де Пегилен де Лозен. — Как не узнать? — буркнул Андижос. — Все наши первые глупости мы делали вместе. Мы много накуролесили. В последний раз, когда мы виделись… — Да… К-хе! К-хе! — раскашлялся Пегилен. — Если мне не изменяет память, то мы, все трое, были в Лувре… — И вы скрестили шпаги с Месье, братом короля… — Который пытался убить присутствующую здесь даму. — С помощью своего дорогого друга, шевалье де Лоррена. — Меня подвиги привели в Бастилию, — сказал де Лозен. — А меня поставили вне закона. — Анжелика, ангел мой, а что случилось с вами после того памятного вечера? Они оба вопросительно посмотрели на молодую женщину, но та молчала. Маркиз д’Андижос понимающе вздохнул. — Вот уж не думал, что мы снова встретимся, да еще при таких обстоятельствах. — Не лучше ли встретиться вот так, чем не встретиться вовсе? — заметил неунывающий Пегилен. — Колесо судьбы продолжает вертеться. Месье стоит всего в нескольких шагах от нас, по-прежнему нежно сжимая руку своего фаворита, но зато и мы живы… сдается мне, даже неплохо устроились. Мир прошлому, как мудро заметил сегодня Его Величество. И осторожность, друзья мои! Давайте постараемся, чтобы наша компания не привлекла взгляд хозяина этого дома, который везде склонен видеть заговор и крамолу. Осторожность и еще раз осторожность! Я вас люблю, но вынужден вас покинуть… Приложив палец к губам, как слуга из комедии, Пегилен стал пробираться от своих старых знакомых на другой конец балкона. Одно то, что он однажды ради Анж, а может из уважения к Пейраку, скрестил шпагу с братом короля, что могло стоить ему карьеры, если не жизни о многом говорит. И перед арестом он же пытался графа предупредить, а потом разыскивал его вместе с Анж. В общем, мое мнение, что, по крайней мере, Пейракам обоим, он другом был, и я бы с удовольствием почитала, или о встрече Лозена И Жоффрея в последнем томе, или о том, как они куролесили в юности (надеюсь об этом девочки упомянут в своей Юности Пейрака, когда допишут до возвращения).
Леди Искренность: А вашего продолжения жду, как новую серию сериала, потому что совсем невозможно предположить даже, что будет дальше, куда повернет сюжет и чем сердце успокоится. В некоторых фанфах интересен только сам процесс чтения альтернативной или более подробной версии, потому как финал более менее понятен. У вас же сплошная интрига...
адриатика: Леди Искренность пишет: Не, сами герои у вас вполне канонные, диссонанса нет. Само повествование вокруг иного крутится. У вас герои внутри Двора, у автора Двор вокруг героев. Да, вы правы. Тогда это было задумано специально. Мне хотелось рассмотреть вариант, когда обстоятельства влияют на героев, а не наоборот. Леди Искренность пишет: Вы автор, вам все можно. Пусть будут знакомы, вы же Бунт и Канаду описывать не планируете. Бардань книжный не знал, что она дворянка и при Дворе не встречал. Поцелуи в Ла-Рошели срывал. Спасибо разъяснение. Действительно мне нравиться брать уже существующих героев и тасовать их по-своему. Здешний Бардань будет знать кто она. На него планы если есть, то очень отдаленные(впрочем не буду раскрывать интригу). Возможно и другие персонажи канона появятся, кто знает)) Леди Искренность пишет: Из-за Месье, хотя лично он ей никогда ничего плохого не делал, даже в свое время уверял, что очень ценит и уважает Пейрака. У меня есть задумка реанимировать мой заброшенный фик. Там я думала отвести Гишу больше места. Леди Искренность пишет: Получается. Но по мне, книжный голоновский Лозен все же был Анж другом по мере сил и возможностей придворного. Очень запомнился их разговор втроем с Андижосом из новой версии. Да он и тут вроде друг, просто вот такой у него характер. Анж теперь Плесси-Бельер ну и соответственно отношение к ней уже немного другое. Леди Искренность пишет: Одно то, что он однажды ради Анж, а может из уважения к Пейраку, скрестил шпагу с братом короля, что могло стоить ему карьеры, если не жизни о многом говорит. Мне кажется тут совокупность факторов. Опять же характер: ну не мог поступить как трус, сам же себя потом не уважал бы за это. Андижос: вот он предан Пейраку как пес. Еще тут поднят территориальной разобщенности. Понятия национального единства тогда не было. Это уже на уровне инстинктов - защитить свою землячку, тем более она к ним взывала как к землякам. Еще факторы: время, возраст, положение при Дворе. Возможно теперь он так не поступил бы. Я ведь пытаюсь плясать от голоновского образа и прихожу к тому что есть. Леди Искренность пишет: А про то, что это мог быть кто-то из знакомых придворных, это Анж гадала, еще сокрушалась, что кроме короля и Фила ни с кем при дворе не лобызалась, а посему без понятия, кто это может быть. Про то, что кроме короля и Фила еще и Лозена с Вивонном почтила видать запамятовала. А, тогда все встало на свои места: то-то она решила, что это одумавшийся Фил к ней приехал)) Леди Искренность пишет: А вашего продолжения жду, как новую серию сериала, потому что совсем невозможно предположить даже, что будет дальше, куда повернет сюжет и чем сердце успокоится. В некоторых фанфах интересен только сам процесс чтения альтернативной или более подробной версии, потому как финал более менее понятен. У вас же сплошная интрига... Спасибо за развернутый ответ))
Lutiksvetik: Леди Искренность пишет: У вас же сплошная интрига...
Леди Искренность: адриатика пишет: Тогда это было задумано специально. Мне хотелось рассмотреть вариант, когда обстоятельства влияют на героев, а не наоборот. И это только в плюс. адриатика пишет: На него планы если есть, то очень отдаленные(впрочем не буду раскрывать интригу). Возможно и другие персонажи канона появятся, кто знает)) Там я думала отвести Гишу больше места заманчивые перспективы, будет любопытно адриатика пишет: Возможно теперь он так не поступил бы. Скорее всего это действительно так. Но образ очень интересный и противоречивый. адриатика пишет: Спасибо за развернутый ответ)) Вы куда больше времени и сил на написание тратите.
Светлячок: Спасибо, автор, за продолжение. Я и на фикбуке и тут отпишусь . Так меня, дуреху, насмешили, что аж до колик. А эти филигранные шуточки про стрелки и ну...это самое , просто супер. Лозен - красавчик, нравится мне, и все тут, палец в рот не клади и горшок ему на голову не надевай . Намного интересней чем у Голон, шикарно показан двор и его интриги, вся эта мишура и подводные течения. Браво . Жду с нетерпением продолжения
адриатика: Спасибо, мне тоже Лозен нравится. Люблю всякие разные ситуации обыгрывать, поэтому чувствую буду растекаться мыслею по древу. Светлячок пишет: Намного интересней чем у Голон, шикарно показан двор и его интриги, вся эта мишура и подводные течения. Мне у Голон мааало двора. Вот почему нельзя было больше в новой версии написать? Приходится самим. Мне кстати про Лозена отдельно хочется написать.
Светлячок: адриатика пишет: Приходится самим. Мне кстати про Лозена отдельно хочется написать. Даешь фанф про Лозена!!! адриатика пишет: Мне у Голон мааало двора. Вот почему нельзя было больше в новой версии написать? Потому что нужно думать, сочинять, а можно же просто взять из книжки описание дварца и гобеленов и переписать на 15 страниц
Леди Искренность: адриатика пишет: Мне кстати про Лозена отдельно хочется написать. Будем весьма признательны... Светлячок пишет: Потому что нужно думать, сочинять, а можно же просто взять из книжки описание дварца и гобеленов и переписать на 15 страниц И не говорите. Просто историческая инструкция по сооружению Дворца для встречи монархов. Знаете как бесило все это переводить. Тут столько метров галерея, а тут столько. Тут ковры в клеточку, тут в полосочку, тут столы с пуфиками фильдеперсовые...
Леди Искренность: Светлячок пишет: Намного интересней чем у Голон, шикарно показан двор и его интриги, вся эта мишура и подводные течения. Согласна. Голон в этом пункте не дотягивает.
Светлячок: Леди Искренность пишет: тут столы с пуфиками фильдеперсовые... даже и не знаю, цвет это такой, аль ткань Леди Искренность пишет: Голон в этом пункте не дотягивает. Что касается линии Анж и Филипп Голон не дотягивает очень и очень много)
Bella: Леди Искренность пишет: столы с пуфиками фильдеперсовые... Светлячок пишет: даже и не знаю, цвет это такой, аль ткань а я погуглила! как, однако, иногда полезно... вот Викисловарь чего выдал: Значение: 1.связанный, соотносящийся по значению с существительным фильдеперс; свойственный, характерный для него 2.изготовленный, сделанный из фильдеперса Толковый словарь Ушакова тоже повеселил... ...синонимы выдал: выдающийся, особый, с вывертом Русский орфографический словарь (там много вариантов... )... вот это понравилось: фильдеперсовый — фильдеп ерсовый ... а если серьезно, то http://bracatus.com/what-is-fil-de-perse-stocking.html Фильдепе́рс (от фр. fil de Perse — «персидская нить», также фильдепе́рса) — особо обработанный, более шелковистый и тонкий фильдекос, изделия из фильдеперса были заметно дороже, чем из обычного фильдекоса.
Леди Искренность: Да нет у автора этого слова. Это я написала, как раз в значении "выдающийся, особый, с вывертом"...
toulouse: Леди Искренность пишет: фильдеперсовые Это же вроде чулки такие были при царе горохе или я путаю?
Светлячок: Дамы, как я резко на одно это слово поумнела. Так бы думала, что придумка такая наподобие серобуромалинового . Неуч
toulouse: Светлячок Просто бабушки нет под боком, она-то такое слово почти наверняка слышала
адриатика: Леди Искренность пишет: Согласна. Голон в этом пункте не дотягивает. Согласна, где-то не дотягивает. Но целое компенсирует частное. Светлячок пишет: Что касается линии Анж и Филипп Голон не дотягивает очень и очень много) В рамках выстроенной автором парадигмы - вполне. Линия Филиппа, в том формате, в котором вижу ее я, не вписывается в общую концепцию. Эээ, столько всего узнала про фильдеперс. Даже неожиданно как-то.
toulouse: адриатика пишет: Эээ, столько всего узнала про фильдеперс. Даже неожиданно как-то. Эээ, молодо-зелено, учитесь у старых большевиков)))
Светлячок: адриатика пишет: Линия Филиппа, в том формате, в котором вижу ее я, не вписывается в общую концепцию. Так там линия Анж с любым другим мужчиной не вписывается в главную идею романа). То мрут, как мухи, то сбегают, чтоб потом появиться в угоду автору. адриатика пишет: Эээ, столько всего узнала про фильдеперс. Даже неожиданно как-то. А я еще и про галоп)))
адриатика: Спасибо за новую главу. Мы уже обсуждали как-то, что все трое: Луи, Анж и Жоффрей рождены в год тигра, выкладывали характер знака и гадали случайна ли разница в 12 лет и один год рождения Анж и Луи, или авторская привязка к гороскопу все же имела место быть. Я думаю да, а вы? Интригует зачем появился Тевернье со своими пророчествами и непонятным упоминанием о Пейраке. Что надо гражданину? Ну и куда собрался Фил конечно же... Думаю не случайно, хотя Голон и отрицает это. Тавернье должен знать Пейрака (я так, по крайней мере решила). Ну и товарищ жив, никуда не делся, плавает по Средиземному морю себе. Насчет дальнейших событий, у меня есть конечно план, но я не всегда четко ему следую, бывает, что - то меняется. Но основная парадигма сюжета будет сохраняться, возможно появятся побочные линии. Про несчастливый год Тигра для женщины я слышала еще маленькой. Потом был роман Пикуля "Три возраста Окини-сан", мне стало интересно и я поискала эту информацию: действительно год Тигра на востоке считается несчастливым для женщин. Ну а образ Марии Стюарт пришел после прочтения ее биографии у Цвейга, она кстати в год Черного Тигра родилась. Ну и как то сложилось: решила вставить в фанфик. Адриатика, спасибо! Чудесная глава, и держит в напряжении. Так много вопросов без ответов... Буду очень ждать хотя бы некоторых Спасибо, постараюсь!
Леди Искренность: адриатика пишет: Про несчастливый год Тигра для женщины я слышала еще маленькой. Потом был роман Пикуля "Три возраста Окини-сан", мне стало интересно и я поискала эту информацию: действительно год Тигра на востоке считается несчастливым для женщин. Ну а образ Марии Стюарт пришел после прочтения ее биографии у Цвейга, она кстати в год Черного Тигра родилась. Ну и как то сложилось: решила вставить в фанфик. В который раз восхищена вашим энциклопедическим уровнем знаний.
Violeta: Как обычно, читаю сначала на Фикбуке, потом здесь. Что сказать - жаль, что нельзя ставить лайки за каждую новую главу, а то и несколько. Присоединюсь к Леди Искренность - вы просто кладезь знаний по эпохе. В общих чертах мне и имена знакомы, и события, но вы с непередаваемым мастерством их оживляете, делаете настоящими. Интрига прекрасная, и очень в духе Филиппа все разрулить именно таким образом. Приятна его забота о жене, дальновидность - это выдает в нем опытного придворного, которым Жоффрей, увы, не был, за что и пострадал, ну и Анж за компанию. Обалденная встреча с Тавернье, который знал Жоффрея. Мне тоже казалось, что они должны были пересечься во время странствий Пейрака. С нетерпением жду следующую главу! И да, как же красиво: Около часа спустя туалет был почти закончен. В качестве последнего штриха Тереза заколола широкие рукава парадного роба янтарными аграфами, выпуская наружу каскады кружевных воланов. Тончайшее кружево, прошитое золотой нитью, придало медовому оттенку кожи золотистое сияние. Узкие прозрачные запястья обхватывали браслеты из золотой филиграни инкрустированные рубинами и алмазами. Из зеркала на нее смотрела та самая мадам Багатель, которой она могла бы стать: роскошное и бесполезное украшение королевских досугов.
адриатика: Violeta , спасибо! Матчасть все же надо подтягивать, и в контексте придворной жизни закручивать интригу. Я уже говорила: боюсь, читателя ждет долга Санта-Барбара:)
Светлячок: Спасибо за долгожданное продолжение . Как увидела, что оно появилось, хотела было броситься читать, но потом себя остановила: вечерком, в тишине, с чаем и зефиркой, посмаковать, не спеша...эх...вкуснотища. Читаю и не просто получаю эстетическое удовольствие, но еще и узнаю много нового и интересного, например, про гороскоп. Еще раз повторюсь, что мне нравится то, что вы не боитесь вводить иногда намеки на Пейрака и воспоминания о нем, и не окрашиваете это в негатив. Все очень в характере: слегка пришибленная Анжелика и уже тоже пришибленный Фил . адриатика пишет: Я уже говорила: боюсь, читателя ждет долга Санта-Барбара:) Главное, чтобы у вас главные герои не менялись, как актеры в этом фильме
адриатика: Светлячок пишет: ще раз повторюсь, что мне нравится то, что вы не боитесь вводить иногда намеки на Пейрака и воспоминания о нем, и не окрашиваете это в негатив. Я не берусь полностью разрушать авторскую идею. К Филиппу чувство другое, оно тоже очень сильное Ихмо, но в нем много саморазрушения. Как для него так и для нее. Спасибо вам и здесь, то читаете и комментируете. Вообще за комментарии отдельное спасибо всем - очень стимулирует творчество.
Леди Искренность: адриатика пишет: читателя ждет долга Санта-Барбара:) Так это ж здорово, мы только за. Растягивать удовольствие наше любимое занятие...
Светлячок: адриатика пишет: К Филиппу чувство другое, оно тоже очень сильное Ихмо, но в нем много саморазрушения. Как для него так и для нее. с этим согласна, у меня ощущение такое же адриатика пишет: Спасибо вам и здесь, то читаете и комментируете. Вообще за комментарии отдельное спасибо всем - очень стимулирует творчество. Если читаешь и трогает, как об этом не написать? И тут, и там
Светлячок: Ой, забегалась совсем и забыла написать отзыв . Как всегда, на одном дыхании, читаю, наслаждаюсь, аж глазки закрываю от удовольствия , а потом бац! и член Юпитера... чуть не по башке немного меня передернуло))). И, как и ЛИ, Уже не раз писала, что восхищаюсь вашим кругозором, не удержусь и сейчас, ибо лично я, к своему стыду, даже не знаю о чем речь в этой фразе: адриатика пишет: цитата: Уж не приезд ли Клеопатры в Тарс перед нами разыгрывают»
Леди Искренность: Нееее, член Юпитера очень даже в тему. Мне всегда было любопытно, как же могла материться Анж. Она ведь это профессионально и сознанием дела умела делать. И в критические моменты наверняка забывала о свей дворянской чести, манерах и воспитании.
Светлячок: Леди Искренность пишет: Мне всегда было любопытно, как же могла материться Анж. Она ведь это профессионально и сознанием дела умела делать. И в критические моменты наверняка забывала о свей дворянской чести, манерах и воспитании. уметь-то умела, но автор об этом прямо не писала, все намеками, прям, как про секс Пейрака и Анж - мало физики, все острова да полеты))
Violeta: Чуть не написала в тему, куда вы фик скидываете, но вовремя вспомнила про тему для обсуждений. Отрывок шикарный, ощущение, что сама в Бастилии вместе с Анж побывала. Хотелось треснуть мадам по лбу - когда уже наконец она начнет мужа слушаться! И прям жалко Филиппа стало, хотя от меня этого трудно было ожидать. Еще раз спасибо за удовольствие, доставленное вашим слогом и умением красиво выстраивать сцены.
адриатика: Violeta пишет: Чуть не написала в тему, куда вы фик скидываете, но вовремя вспомнила про тему для обсуждений. Я уже и тут и там отвечаю. Конечно удобней оставлять отзыв после текста. Violeta пишет: Хотелось треснуть мадам по лбу - когда уже наконец она начнет мужа слушаться! И прям жалко Филиппа стало, хотя от меня этого трудно было ожидать. Ее тоже жалко. Она видит свой долг по-другому. Быть рядом с мужем, заботиться о нем. Филиппа жаль, да. Он ее любит и уже стал зависим от того, что она ему дает. Но он не знает что с этим делать. Он боится загубить все, разочаровать ее. Да и для него это обуза. Выматывающее чувство.
Violeta: адриатика пишет: Филиппа жаль, да. Он ее любит и уже стал зависим от того, что она ему дает. Но он не знает что с этим делать. Он боится загубить все, разочаровать ее. Да и для него это обуза. Выматывающее чувство. Согласна на 100%. Вам удивительно точно удается передать все нюансы.
Bella: Адриатика, спасибо большое, очень глубокая работа. Я просто чувствовала эмоции ГГ, настолько живо описана встреча супругов. И Филипп несколько мне непривычен
адриатика: Bella пишет: Адриатика, спасибо большое, очень глубокая работа. Я просто чувствовала эмоции ГГ, настолько живо описана встреча супругов. И Филипп несколько мне непривычен Спасибо!
Светлячок: Очередная вкуснятина от вас, спасибо, а этот пушок возле ушка . Меня все же смущает их образованность и иногда точное цитирование, но это уж пусть будут герои поумнее, от Голон этого не дождешься)). Огромная просьба: не пропадайте так надолго, автор, мы же ждееееем
Леди Искренность: Ну вот, на самом интересном месте. Хорошо, что я прочла сегодня, а не двенадцатого. Короче будет ожидание. Теперь буду ломать голову, какой диагноз у Филиппа. Мне противопоказаны такие профессиональные загадки с минимум информации.
адриатика: Леди Искренность пишет: Короче будет ожидание. Теперь буду ломать голову, какой диагноз у Филиппа. Мне противопоказаны такие профессиональные загадки с минимум информации. В медицинские подробности сильно вдаваться не буду. Филипп в тюрьме, так что Анж рядом с ним не будет. Но могу сразу сказать - это не смертельно:) Так сказать побочка Анжеликиной любви:)) Но у нас он парень крепкий, так что еще повоюет.
Леди Искренность: адриатика пишет: это не смертельно:) Ну и ладушки.
адриатика: ...И жили они долго. И счастливо и несчастливо, но умерли в один день от оргазма))) Только так
Violeta: Прям сердце разрывалось, когда про болезнь Шарля-Анри читала, сама всегда безумно за детей переживаю... Фло в этой главе понравился, очень симпатичный образ сложился. И король классно вышел - и канонно, и напряженно, чувствуется нерв в их отношениях. Как обычно, отдельные похвалы историческому антуражу главы - обожаю читать ваши описания. Жду проду! Вдохновения вам
МА: адриатика Спасибо за Ваше творчество! Прочитала новый отрывок на одном дыхании! Очень образно! Какой король у Вас получился! Начала читать отрывок, подумала, что про Флоримона ничего не слышно, и тут, как ответ на эти мысли, появляется паж. Очень вовремя . А вообще, тяжеловато Анжелике приходится, и счастье недолгое с привкусом нестабильности, и печали чередой. Очень в каноне, у Голон отношения с Филиппом такие же. Жду продолжение, хочется узнать получатся ли у Анжелики безоблачные отношения с Филиппом. Или они могут быть только такими - серединка на половинку.
адриатика: Violeta ,МА , спасибо:) МА пишет: А вообще, тяжеловато Анжелике приходится, и счастье недолгое с привкусом нестабильности, и печали чередой. Очень в каноне, у Голон отношения с Филиппом такие же. Жду продолжение, хочется узнать получатся ли у Анжелики безоблачные отношения с Филиппом. Или они могут быть только такими - серединка на половинку. Да уж( наверное безоблачно вряд ли будет. В последнее время прихожу к печальному выводу, что Анжелику вообще никто по-настоящему не любил. Ну может Жоф в последних книгах...Но скорее оценил ее и привык к мысли, что она его жена и часть его прошлого, настоящего и будущего. А так она лишь временный эффект вызывала, пока на глазах вроде любят, а с глаз долой - из сердца вон. Вот ни в чью любовь я не верю. Так что Фил тут не одинок, ему тоже нужно научиться любить по настоящему без всяких предлогов и оговорок. Сможет ли? Посмотрим!
МА: адриатика пишет А так она лишь временный эффект вызывала, пока на глазах вроде любят, а с глаз долой - из сердца вон. Вот ни в чью любовь я не верю. У меня были созвучные мысли в какой-то момент. Страсть, восхищение, но не любовь. С другой стороны, Колен испытывал чувства, может быть, не совсем того порядка любовь-любовь. Но нежность, восхищение и даже поклонение - да. Если бы не измена в Квебеке, я бы голову дала на отсечение, что Жоффрей её любит. Но эта обоюдная измена меня смущает, так что свою голову не отдам Голон подвела Филиппа к черте сдачи его бастионов, читатели чувствуют за Анжеликой победу. Просто неясны перспективы Посмотрим! Посмотрим!
адриатика: МА пишет: С другой стороны, Колен испытывал чувства, может быть, не совсем того порядка любовь-любовь. С Коленом то же самое что и со всеми. Если он так сильно ее любил, что даже после стольких лет рабства решился на побег чтобы спасти ее. Нес ее на руках, последнее ей отдавал, почему же когда они добрались до Сеуты в нем внезапно взыграли классовые предрассудки? То он готов умереть ради нее, а тут вдруг она маркиза, а он простой рыбак, фи мезальянс! Тем более видел же что ее арестовали, значит у нее не все так гладко во Франции. Она же единственное что у него осталось в этом мире! Да он должен был беречь ее, служить ей как верный пес до конца своих дней! Ан нет. Он вдруг вспомнил что ему свою жизнь надо устраивать и срулил благополучно. Как говорится, нашел отмазку. Потом, уже будучи Золотой Бородой, он предлагает ей снова быть вместе. Вроде он теперь позаботился о хлебе насущном, можно теперь и любви время уделить. Амбиции у него были на первом месте, а Анжелику он хотел видеть при себе. А вот остаться при ней не захотел. Видимо у Голон мера любви такая: на первом месте амбиции, а что останется так уж и быть, можно разделить с Анжеликой. Поэтому она и огребела в жизни по-полной - у всех парней были первым делом самолеты. Вот такая вот петрушка. А то что хотели и восхищались - это неудивительно. И умница, и красавица неувядающая, и любовница отменная. Что еще нужно? Как сказал наш граф: - "Ну кто не пожелал бы вас? Их даже слишком много, тех, кто вас желает.." Я конечно понимаю, что этот ход, как и пятнадцать лет и многое другое обусловлен сюжетной необходимостью. Но создается такое впечатление, что никто из мужчин не жаждал получить подарочек в виде Анж насовсем:) Жоффрей как-то вяло пытается с женой воссоединится, Филипп сразу же сливается, Колен после всего что они пережили тоже бросает Анж по принципу - ну все, доехали, дальше я умываю руки. Теперь уж сами как-нибудь, гражданочка.
аня: ее любил только Дегре,ничего не требуя взамен. Только он был способен забыть,кто он и спасти преступницу. Жо не захотел ставить под удар свою репутацию у султана,работа важнее,подумаешь,Анж живет в провинции.Бедная,с детьми,толи 1 толи 2.Ведь у него спрашивали:что случилось.почему такой хмурый.И в тулузе тоже,фраза про "прижмите к пузу толстую реторту.." Король тоже,все хорошо маркиза,но я люблю еще пару женщин и работа тоже превыше всего. Филипп вообще не любил,надо к королю так надо. Колен любил,но ушел спапась принцессу и зарабатываать на домик и становится губернатором каких-=-то там земель.Чтобы не говорили,из нищеты в владельцы земли это норм карьера. Только дегре любил ее.
Nilufer: аня пишет: Король тоже Ну вот и отличненько, а то я в последнее время совсем товарища уважать перестала. Правда его поведение все равно остается необъяснимым. аня пишет: Только он был способен забыть,кто он и спасти преступницу А что у него потом большие неприятности были? Чем-то особо рисковал или через моральные принципы переступил?
МА: адриатика пишет Я конечно понимаю, что этот ход, как и пятнадцать лет и многое другое обусловлен сюжетной необходимостью. Но создается такое впечатление, что никто из мужчин не жаждал получить подарочек в виде Анж насовсем:) Жоффрей как-то вяло пытается с женой воссоединится, Филипп сразу же сливается, Колен после всего что они пережили тоже бросает Анж по принципу - ну все, доехали, дальше я умываю руки. Теперь уж сами как-нибудь, гражданочка. Согласна! Да он должен был беречь ее, служить ей как верный пес до конца своих дней! Ан нет. Он вдруг вспомнил что ему свою жизнь надо устраивать и срулил благополучно. Как говорится, нашел отмазку. А тут хочется возразить. Верные псы-это неинтересно. Голон права, люди должны сохранять индивидуальность. А мужчины тем более, иначе дамы их не любят, ноги вытирают. ИМХО. Поэтому Колен должен был реализовать свои амбиции, как и Жоффрей. Но вот почему при этом нельзя и с Анжеликой обращаться по-человечески, не бросая на 20 лет её и детей (а она, на минуточку, и от Колена была беременна), не понимаю И я полностью согласна с Вашей мыслью, что ни один из возлюбленных не собирался нести ответственность за свою женщину и своих детей. Поматросил и adieu. До следующего удобного случая.
адриатика: МА пишет: А тут хочется возразить. Верные псы-это неинтересно. Голон права, люди должны сохранять индивидуальность. А мужчины тем более, иначе дамы их не любят, ноги вытирают. ИМХО. Поэтому Колен должен был реализовать свои амбиции, как и Жоффрей. Ну женщины вообще часто любят негодяев и предпочитают их порядочным любящим мужчинам. Это не новость. У Колена была своя роль в романе и если бы он остался верен ей до конца (как в фанфике у Хрупкой глины например) я бы сказала, что это самый достойный мужчина. А так он кроме раздражения и неприязни у меня ничего не вызывает. Да и реализоваться можно было не бросая Анж. Но это мое ИХМО. Просто с Голон у меня мироощущение не совпадает((
МА: адриатика Да и реализоваться можно было не бросая Анж. вот-вот, и я о том же Не один не смог совместить семью и карьеру. По сути согласная я, мне Колен тоже не нравится, к слову пришёлся. Но это мое ИХМО. Просто с Голон у меня мироощущение не совпадает(( Не только Ваше, но и наше. К счастью на форуме всегда можно встретить единомышленника по тому или иному вопросу. Поэтому, адриатика , буду ждать продолжение Вашего творчества, и знакомиться ближе с Вашим ИМХО
Леди Искренность: адриатика пишет: на первом месте амбиции, а что останется так уж и быть, можно разделить с Анжеликой. Поэтому она и огребела в жизни по-полной - у всех парней были первым делом самолеты. Вот такая вот петрушка. А то что хотели и восхищались - это неудивительно. И умница, и красавица неувядающая, и любовница отменная. Что еще нужно? Как сказал наш граф: - "Ну кто не пожелал бы вас? Их даже слишком много, тех, кто вас желает.." МА пишет: Голон права, люди должны сохранять индивидуальность. А мужчины тем более, иначе дамы их не любят, ноги вытирают. Очень тонко подмеченные умозаключения. Спасибо за очередной в высшей степени увлекательный отрывок. Подмечу, что термин инфлюэнца действительно впервые озвучен в конце16 века, респект вам. Единственное на чем остановился взор, это тот момент, что Сен-Сюльпис территориально далековат от дома Филиппа. Ну и понятие карантина вряд ли тогда существовало в нашем значении и понимании, как мне кажется, хотя я посредственный историк. Очень-очень жду продолжения.
адриатика: Леди Искренность пишет: Очень-очень жду продолжения. Спасибо за внимание к фанфику:) Леди Искренность пишет: Единственное на чем остановился взор, это тот момент, что Сен-Сюльпис территориально далековат от дома Филиппа. А в Анжелике этого не было раньше, когда она еще была мадам Моренс? Или я что-то путаю? Если нет то пусть будет. Стала прихожанкой Сен-Сюльпис еще в будущность мадам Моренс. Я была в церкви Сен-Сюльпис кстати, мне кажется там все близко друг от друга:) Нууу, насчет карантина вы вообще правы. Понятие такое уже существовало, но оно относилось к кораблям и к приезжим из зон охваченных эпидемией. В современном широком значении понятие появилось в 18 веке. Так что косяк конечно, но не строгий. Когда закончу фанфик - подвергну его большой редактуре. Благодарю за внимательность, я все учитываю, чтобы потом, когда буду править, не забыть.
Светлячок: адриатика пишет: В последнее время прихожу к печальному выводу, что Анжелику вообще никто по-настоящему не любил. Зато наша мадам почти всех своих мужчин любила . И ведь сама верила в то, что любит: и Клода, и Фила, и Колена, и секс всегда любовью называла, а потом как Жофу снова встретила, так прям бах! и амнезия на всю голову: кто они были? как и всех звали? И Жофу любииила, Колену отказала, Господом прикрывшись, а вот с Барданем про Бога и не вспомнила, так что тоже она любила своей особой любовью, судя по всему написанному-переписанному Голон . И мужчины ее любили тоже каждый по-своему. Ведь, если бы Филу было все равно, то не пошел бы на смерть, и Колен не согласился бы стать губернатором, если бы не любил; Николя крышу сорвало вообще, Дегре рисковал своей карьерой не раз из-за нее, так что все любили. адриатика пишет: С Коленом то же самое что и со всеми. Если он так сильно ее любил, что даже после стольких лет рабства решился на побег чтобы спасти ее. Нес ее на руках, последнее ей отдавал, почему же когда они добрались до Сеуты в нем внезапно взыграли классовые предрассудки? То он готов умереть ради нее, а тут вдруг она маркиза, а он простой рыбак, фи мезальянс! Тем более видел же что ее арестовали, значит у нее не все так гладко во Франции. Она же единственное что у него осталось в этом мире! Да он должен был беречь ее, служить ей как верный пес до конца своих дней! Ан нет. Мне Колен очень нравится. Он действительно достоин быть с ней, но вот мадам бы наша с ним бы заскучала. Она и с Пейраком вон как заскучала, так он ей дал погулять и хвостом повертеть, потому что мудрый мужик, а Колен бы такого не стерпел. А в том, что он ее бросил, не вижу ничего крамольного. Она уязвила его гордость тем, что не сказала, кто она. Это как в ситуации с Гошей в фильме "Москва слезам не верит", когда он ушел, потому что она не призналась в том, что занимает должность выше, чем у него. Ушел не потому что разлюбил, а потому что был оскорблен этим и унижен (ну, придумал так себе). Так что тут для меня аналогичная ситуация. А то, что ее арестовали мог и не знать, она и сама не знала, пока ей не сказали, что вы арестованы и поедете с нами во Францию, она то думала, что свободна. Думаю, узнай Колен, что у Анж проблемы, кинулся бы на выручку не задумываясь, как пес. Но тут я согласна с деовчками по поводу того, что Анж сама не хотела мужика, который был бы при ней. Это же чистой воды Бардань, зачем ей такой сдался? Она сама говорит потом в пути, что может наконец-то расслабиться с Жофой, потому что он - ее сила, и она может быть с ним рядом слабой и беззащитной. Все мы хорохоримся и сражаемся за независимость, а иногда ведь хочется просто, чтобы тебя взяли на ручки, обняли и сказали: сиди и кушай мороженое, пиши фанфики и ни о чем не беспокойся, я сам все порешаю А то что у мужиков на первом месте самолеты - это давно известно, ибо если на первом месте будет романтик и женщины, то тогда эти самые самолеты и дела должны будут быть на первом месте у их половинки, так как кушать все-таки хочется да и жить на что-то надо))
Светлячок: А теперь по поводу фанфика. Ждала с нетерпением, читала с удовольствием, очень хорошая и полная на события глава. . Мне понравился разговор с королем, но вот только одно но: женщина, которая ему интересна (не знаю, любит ли он ее на этом этапе), вдруг падает перед ним в обморок, а он подхватывает ее и рассматривает, отмечая каждую мелочь, это как? у него должен быть шок и страх: что с ней? бежать, звать на помощь, помочь как можно скорее, здесь скорее все в тумане, но не отчетливое отмечание каждой мелочи. Ее он мог спокойно разглядывать уже позже, стоя за пологом, когда пришли врачи и сказали, что опасаться нечего. Тут уже отлегло, и можно подсмотреть . Но не на момент, когда он ее нес, ИМХО. А его желание обладать ею и слиться с ней мне показалось в данной ситуации немного диким. Женщина без сознания, лежит там вся в агонии, ей плохо, еще не ясно, что с ней и сможет ли оправиться, а он ее хочет, извините, того, как будто хотелка затуманила разум. Если он любит и переживает, то тут на первый план выйдет не желание обладать ею, когда она больна, слаба и беззащитна, а желание быть рядом, за ручку подержать, тряпочку ко лблу приложить. Яркий пример такой ситуации приведен в фильме "Королевская шлюха", когда королю необходимо было быть рядом, ухаживать, смазывать раны, мыть, кормить. То есть сначала возникает желание спасти любимого и поддержать, а уже потом по мере выздоровления и все остальные хотелки подключаются . А в таком варианте мне король совсем несимпатичен, готов прям на полуживую даму накинуться . И неужели он не узнал про ее положение? по-моему, там уже заметно должно быть, с учетом того, что она похудела очень. Да и врачи установили бы сразу наверняка. Очень понравились детки: переживала за Шарля-Анри, а Фло напомнил своей своенравностью Пейрака - плевать на запреты и опасности, если очень уж хочется с дофином пообщаться
адриатика: Светлячок пишет: Мне Колен очень нравится. Он действительно достоин быть с ней, но вот мадам бы наша с ним бы заскучала. Она и с Пейраком вон как заскучала, так он ей дал погулять и хвостом повертеть, потому что мудрый мужик, а Колен бы такого не стерпел. А в том, что он ее бросил, не вижу ничего крамольного. Она уязвила его гордость тем, что не сказала, кто она. Это как в ситуации с Гошей в фильме "Москва слезам не верит", когда он ушел, потому что она не призналась в том, что занимает должность выше, чем у него. Ушел не потому что разлюбил, а потому что был оскорблен этим и унижен (ну, придумал так себе). Так что тут для меня аналогичная ситуация. Ну у Гоши другая ситуация была все таки, хоть и где-то похоже. У Колена кроме Анжелики больше ничего и никого не было. Он ее из лап султана вырвал, спас ее в пустыне, на руках нес. А тут бац! - и вспомнил, что ему оказывается уже под 40 и жизнь еще с нуля начинать( и классовые предрассудки зацвели буйным цветом, прям вот так в миг ощутил себя частью нового для него социального устройства). И гордость взыграла неуместная: и куда только связь возникшая в пустыне делась! А казалось бы такие связи не рвутся. Вот приведу пример из другой книги, из Властелина колец. Там был такой персонаж - Сэм, который примерно ту же функцию выполнял ( ну тока без секаса:)) Так вот был момент, когда Фродо укусила Шелоб и Сэм решил, что он мертв. И был выбор: идти дальше выполнять поручение или остаться с Фродо. Сэм сначала выбирает первое, ну а когда тело Фродо орки захватили, Сэм плюет на все и решает, что его место рядом с хозяином. Это его предназначение. И в итоге он спасает Фродо, они вместе выполняют поручение и все кончается хорошо. Вот Сэм один из любимых персонажей серии-и ни разу по отношению к нему не возникло другого чувства кроме восхищения. Что он тряпка, что бесхарактерный - нет! Это образец любви и преданности высшего порядка. Он все сделал правильно. Колен же еще тот козел: сначала он очень"вовремя" появился и убил Османа, которому и в подметки не годился между прочим! Потом он очень вовремя бросил Анж (жаль, что про ребенка ему никто ничего не сказал, а надо было!). Его появление в Искушении тоже радости мало вызывает: вы не представляете, как я расстроилась, когда Пейрак его не повесил . Он хоть и косвенный, но виновник многих ее бед, как не крути. Так что любви я к нему испытывать не могу. На Филиппе хоть костюмчик сидел . Вообще весь Новый свет - это парад моих нелюбимых персонажей. Гугеноты, Онорина, Патюрель, Бардань, Амбруазина ( я уже запамятовала зачем она вообще Анж хотела насолить? Из вредности что ли? Не люблю антагонистов, чьи цели мне не ясны). Светлячок пишет: Это же чистой воды Бардань, зачем ей такой сдался? Бардань чистой воды паразит потребитель. Он хотел оседлать лошадку и чтобы она везла. Но не сдюжил и сам оказался использованным. Светлячок пишет: вот с Барданем про Бога и не вспомнила, так что тоже она любила своей особой любовью, судя по всему написанному-переписанному Голон Не зря же она его сначала издалека с Филиппом перепутала Светлячок , спасибо. Рада что ваш взгляд на ситуацию получился другим. Мысли короля все таки приведены после(так он и на помощь позвал и сам донес на руках ее). Запоздалая рефлексия. Возможно когда она упала он ничего этого не видел, но потом сознание достроило эти образы. Например человек может помнить момент, когда он влюбился, до мелочей, как в замедленной съемке. Но этот момент на самом деле дорисован сознание позже, когда уже возникли чувства. Желание соединиться может подразумевать отдачу. Так сказать поделиться своей силой. Пейрак вон тоже после бури не стал с губкой над Анж сидеть и по голове гладить. Дать ей свою силу, поддержать - это тоже может быть связанно с сексуальным подтекстом. Все таки Анж не раненная при смерти. Беременность была обычным делом, вряд ли на нее обращали большое внимание. Ну и живот под платьем был скрыт все таки. Светлячок пишет: а Фло напомнил своей своенравностью Пейрака - плевать на запреты и опасности, если очень уж хочется с дофином пообщаться Он скорее на Анж похож:) У него более легкий характер, чем у Пейрака. У Пейрака на самом деле с Кантором больше общего. Хотя безусловно, в отличие от интровертного Кантора, чисто саппортного типажа, Фло экстраверт и ищет независимости (но в этом Анж и Пейрак похожи).
МА: адриатика Вот приведу пример из другой книги, из Властелина колец. Там был такой персонаж - Сэм, который примерно ту же функцию выполнял ( ну тока без секаса:)) Так вот был момент, когда Фродо укусила Шелоб и Сэм решил, что он мертв. И был выбор: идти дальше выполнять поручение или остаться с Фродо. Сэм сначала выбирает первое, ну а когда тело Фродо орки захватили, Сэм плюет на все и решает, что его место рядом с хозяином. Это его предназначение. И в итоге он спасает Фродо, они вместе выполняют поручение и все кончается хорошо. Вот Сэм один из любимых персонажей серии-и ни разу по отношению к нему не возникло другого чувства кроме восхищения. Что он тряпка, что бесхарактерный - нет! Это образец любви и преданности высшего порядка. Он все сделал правильно. Я с Вами согласна. Сэм один из моих любимых персонажей во Властелине колец. И нравится мне, по чести, больше Фродо. Но во времена студенчества у меня был с одногруппницей спор, она считала, что Сэм - как костыль, крепкий и хороший, но что сам по себе лишен интереса. А его качества, как надежного помощника, не делают его интересным. По сути сюжет сосредоточен на преодолении Фродо. А Сэм почему-то, несмотря на легкость нрава, преданность, отсутствие гордыни, воспринимается "всего лишь" помощником. Хм, да это самый адекватный персонаж: хотя и подержал колечко, и семью смог создать, и себя не предал, не только Фродо, и властью не прельстился. Но эти возражения вообще не произвели на мою подругу впечатления. Каждая осталась при своем :). Так и с Коленом. В споре каждый остается при своем Колен, конечно, не Сэм в плане преданности . Я понимаю, почему он ушёл, но не понимаю почему нельзя было совместить Анжелику со своими устремлениями. Это как если бы парень сказал своей беременной подруге, что пока карьеру не сделает, звонить не будет и вообще просьба не беспокоить. Безответственно это! И за Пейраком вижу ту же черту. Амбруазина ( я уже запамятовала зачем она вообще Анж хотела насолить? Из вредности что ли? Не люблю антагонистов, чьи цели мне не ясны). И из вредности тоже. Если я правильно помню. У отца Оржеваля была миссия дискредитировать Пейрака, так как товарищ слишком успешно колонизировал Мэн. Он увидел Анжелику, купающуюся в чем мать родила, и у него появилась личная мотивация сделать гадость на фоне проснувшихся потребностей. Он распускает слухи, организовывает нападение индейцев на поселение англичан, куда обманом отправил Анжелику, из Парижа присылают Колена-Золотую бороду с правом на земли Пейрака. Но дискредитация все-равно не достаточно успешна: Пиксарет отпустил, Золотая Борода влюблен и прочее. Тогда Оржеваль выписывает из Франции молочную сестренку-маньячку с поломанной психикой и её бандитом - любовником, дабы она по-женски разобралась с неприятелем. "Анжелика и демон" аккурат про то, как Амбруазина разбиралась и что из этого вышло.
Bella: карты, карлики и обезьяны составляли единственную радость бедной испанки не хочу быть королевой и как следствие, хорошо, что мои дети не королевские наследники: у девочки такой же робкий затравленный взгляд, как у одной из обезьянок ее матери адриатика, BRAVA! шикарный отрывок, глубокий, наполнен событиями. Так ярко передаете ощущения матери, у которой болен ребенок! И переживания за супруга, который хоть и сам нарвался, но... плохо ему там. И за старшего сына: "где его черти носят?". И как точно подмечено, актуально и сегодня, что война-войной, кризисы или разруха, а развлекухи у богатых по расписанию. И, как мне кажется, Вы намного глубже показали бездну между Анжеликой и двором, нежели Голон. И короля Вы показываете всегда с очень интересных ракурсов. Я не могу отрицать такое видение, но мне он представляется другим. И поведение Вашего Луи заставляют задумываться, что мы знаем об исторических личностях и насколько это верно.
адриатика: Bella , Спасибо! С королем сложно, его образ столько раз был авторами по-своему интерпретирован. Использует его и в хвост и в гриву для своих целей.
Леди Искренность: Светлячок, шикарный характерологический портрет Колена, советую сохранить. И про "самолеты" тонко подмечено. Хоть и злит нас то, что отнимает внимание любимых и ставит нас на второй план, но без "самолетов" мужчина лишь существо мужского пола.
Светлячок: адриатика пишет: Ну у Гоши другая ситуация была все таки, хоть и где-то похоже. У Колена кроме Анжелики больше ничего и никого не было. Он ее из лап султана вырвал, спас ее в пустыне, на руках нес. А тут бац! - и вспомнил, что ему оказывается уже под 40 и жизнь еще с нуля начинать( и классовые предрассудки зацвели буйным цветом, прям вот так в миг ощутил себя частью нового для него социального устройства). И гордость взыграла неуместная: и куда только связь возникшая в пустыне делась! А казалось бы такие связи не рвутся. Тем более, когда ничего нет у тебя кроме нее, обида и опустошение еще сильнее: он себе уже строит планы на совместную жизнь, домой привезет, будет в море ходить, а она на бережку ждать и детей тетешкать, а тут бац!: знатная дама, за ней корабль послал аж сам король, да не просто знатная дама, а фаворитка короля. Какое у них может быть общее будущее? я думаю, что ему рассказали и про то, что к самому султану за ней ездили. Вопрос: как раз-таки после того, что было, почему ничего о себе не рассказала, значит - хотела скрыть, обмануть. Вспомните его негативное отношение к знати, неужели и она одна из них, здесь он как и Жофа придумал себе, что она не любила, а поиграла, воспользовалась и все. Теперь ее ждет король, перина и полная чаша. И он ее оставляет так же как и Жофа. Думаете, если бы знал, что беременна и что ее как овцу на заклание везут королю, он бы уехал? Ни в жисть адриатика пишет: Вот приведу пример из другой книги, из Властелина колец. Там был такой персонаж - Сэм, который примерно ту же функцию выполнял ( ну тока без секаса:)) Так вот был момент, когда Фродо укусила Шелоб и Сэм решил, что он мертв. И был выбор: идти дальше выполнять поручение или остаться с Фродо. Сэм сначала выбирает первое, ну а когда тело Фродо орки захватили, Сэм плюет на все и решает, что его место рядом с хозяином. Это его предназначение. И в итоге он спасает Фродо, они вместе выполняют поручение и все кончается хорошо. Вот Сэм один из любимых персонажей серии-и ни разу по отношению к нему не возникло другого чувства кроме восхищения. Что он тряпка, что бесхарактерный - нет! Это образец любви и преданности высшего порядка. Он все сделал правильно. Все-таки дружба и любовь - вещи разные. Тем более про Фродо не октрывались Сэму абсолютно сбивающие с ног и переворачивающие его картину мира с ног на голову вещи. Колен бы тоже был до конца предан Анж, но об этом выше)). адриатика пишет: Он хоть и косвенный, но виновник многих ее бед, как не крути. Единственный виновник ее бед - это она сама)). А Колен мужик хороший, просто оказывался не в то время и не в том месте. адриатика пишет: На Филиппе хоть костюмчик сидел Железный аргумент, и не поспоришь МА пишет: не понимаю почему нельзя было совместить Анжелику со своими устремлениями потому что решил за двоих, да и к королю даму везут, фаворитка же, тут остаться в хижине с рыбаком-оборванцем даже язык не пошевелится предложить адриатика пишет: Мысли короля все таки приведены после(так он и на помощь позвал и сам донес на руках ее). Запоздалая рефлексия. Я поняла, что позже, но сложилось впечатление, что прям вот минутами 10-тью как, а вот если бы через несколько часов, или вечерком хотя бы). Не хватило мне временного пространства) адриатика пишет: Желание соединиться может подразумевать отдачу. Так сказать поделиться своей силой. Пейрак вон тоже после бури не стал с губкой над Анж сидеть и по голове гладить. Дать ей свою силу, поддержать - это тоже может быть связанно с сексуальным подтекстом. Все таки Анж не раненная при смерти. Вот, как вы правильно описали мои ощущения. Только именно в этом отрывке и нет ощущения, что он хочет отдать и поделиться, а наоборот - взять и получить. И дальнейший поход к любовнице меня в этой точке зрения убеждает. С Пейраком ситуация другая: там даме необходимы были объятия и тепло - он ее обнимает, берет на руки и успокаивает как ребенка (мадам немного приходит в себя, а дальше уже идет отдача своей силы и поддержка через секс) - я об этом и говорила: сначала поухаживать, успокоить, а дальше все остальные хотелки, здесь же у меня не возникло ощущения, что Анж нуждается в том, чтобы ее сверху одеялом накрыло мужское тело . Она лежит в беспамятсве, ей в такой ситуации точно не нужен секс...пока)), так что и получается, что это нужно не Анж, а хочется самому королю.И в довершению ко всему он идет за этим самым (то есть, чтобы не отдать, а получить к Монтеспан). Не поймите меня неправилньо, мне очень нравится это его шокирующее самого себя осознание, что она его так сильно волнует, но, на мой взгляд, в данной ситуации вышло, что он просто хочет взять, а не сам готов поделиться. А мне хотелось бы увидеть его именно дающим, переживающим и заботливым. адриатика пишет: С королем сложно, его образ столько раз был авторами по-своему интерпретирован. Использует его и в хвост и в гриву для своих целей. Это да, но нужно отдать ему должное - король умел ухаживать за дамами и был достаточно решителен. В молодости он был способен на поступки и даже не стеснялся слез: помчался после первой брачной ночи и рыдал на постели, на которой спала Мария Манчини, со слезами умолял Генриетту взять назад в штат фрейлин Лавальер, а как он долго и настойчиво добивался любви Луизы, потому что хотел, чтобы она любила его как мужчину, а не как монарха. Леди Искренность пишет: шикарный характерологический портрет Колена, советую сохранить. И про "самолеты" тонко подмечено. Хоть и злит нас то, что отнимает внимание любимых и ставит нас на второй план, но без "самолетов" мужчина лишь существо мужского пола. да, сама такая: хочу, чтобы муж поменьше работал и побольше времени проводил с семьей, а при этом и на отдых слетать куда-нибудь охота, в ресторан сходить, курточку новую прикупить
Bella: Светлячок пишет: С Пейраком ситуация другая: там даме необходимы были объятия и тепло - он ее обнимает, берет на руки и успокаивает как ребенка (мадам немного приходит в себя, а дальше уже идет отдача своей силы и поддержка через секс) у Скарлетт с Реттом тоже там такая поддержка была, когда они на лодке неудачно покатались. В продолжении Унесенных... Похоже, запатентованный способ лечения, не хуже фибрилятора
адриатика: Светлячок пишет: Думаете, если бы знал, что беременна и что ее как овцу на заклание везут королю, он бы уехал? Ни в жисть В том то и дело:) Одно дело помочь человеку в беде, а другое беззаветная любовь. Я не говорю, что Колен рисуется плохим человеком, нет. Просто он не такой как заявлен автором и все. Моего читательского доверия он не оправдал. Ну и благими поступками выложена дорога в ад. В отношение Колена это в полной мере справедливо. А понять можно каждого, если перефразировать Вольтера, то по-настоящему злых людей к счастью мало. У всех свои обстоятельства. Колен хоть и полностью положительный персонаж, но моей приязни не заслужил:) ИХМО. Его резоны кажутся мне безликими и бессмысленными. Откуда классовые предрассудки если он пока вне нового для себя социального взаимодействия. В рабстве все было совсем по- другому. К чему ему быть привязанным если Анжелика своим появлением разрушила весь его мир, причем в прямом смысле? Я еще могу понять, если по старой памяти продолжать следовать старым установкам, но классовые предрассудки опять же не укладываются сюда никак. Ведь были же среди рабов и дворяне, которые признавали его своим лидером. Разве в рабстве была градация между маркизами и простолюдинами? Может я чего просто не помню и не понимаю. По мне так испугался дядька слиться из короля в слуги:) По человечески его можно понять но опять же это не делает его привлекательным. Светлячок пишет: Все-таки дружба и любовь - вещи разные. Иногда эти понятия очень слиты между собой. Раньше у греков было понятие филия включавшее в себя и дружбу и любовь. Светлячок пишет: Тем более про Фродо не октрывались Сэму абсолютно сбивающие с ног и переворачивающие его картину мира с ног на голову вещи. Колен бы тоже был до конца предан Анж, но об этом выше)). Про Фродо нет, но вообще очень даже открывались, когда он надел кольцо. Но суть не в том, это очень разные произведения. Я имела ввиду что Сэм на интуитивном уровне хорошо осознавал себя, понимал в чем его роль. У Толкина много моментов, когда перед героем стоит выбор совести. Вот Фарамир, исполняет долг совести, но потом фактически идет на добровольную смерть, чтобы доказать королю-отцу свою преданность. Таким образом Толкин показывает, что долг перед богом, выше земного, по крайней мере он первостепенен. В конце всем воздается по заслугам. Колену, надо сказать, тоже воздалось за неуместную гордыню( здесь по-другому не назовешь). Как написано в том же ВК - "нет большей пытки, чем видеть кольцо у него на пальце и вспоминать, что когда то оно было твоим:)) Филиппу вон тоже воздалось, да еще как (хотя не знаю кому из них хуже). Только Пейраку и Анжелике как-то мало воздалось( Обидно! Светлячок пишет: Вот, как вы правильно описали мои ощущения. Только именно в этом отрывке и нет ощущения, что он хочет отдать и поделиться, а наоборот - взять и получить. И дальнейший поход к любовнице меня в этой точке зрения убеждает. С Пейраком ситуация другая: там даме необходимы были объятия и тепло - он ее обнимает, берет на руки и успокаивает как ребенка (мадам немного приходит в себя, а дальше уже идет отдача своей силы и поддержка через секс) - я об этом и говорила: сначала поухаживать, успокоить, а дальше все остальные хотелки, здесь же у меня не возникло ощущения, что Анж нуждается в том, чтобы ее сверху одеялом накрыло мужское тело . Она лежит в беспамятсве, ей в такой ситуации точно не нужен секс...пока)), так что и получается, что это нужно не Анж, а хочется самому королю.И в довершению ко всему он идет за этим самым (то есть, чтобы не отдать, а получить к Монтеспан). Не поймите меня неправилньо, мне очень нравится это его шокирующее самого себя осознание, что она его так сильно волнует, но, на мой взгляд, в данной ситуации вышло, что он просто хочет взять, а не сам готов поделиться. А мне хотелось бы увидеть его именно дающим, переживающим и заботливым. Я перечитала еще и еще раз: конечно многое было написано по наитию. Там главенствует "слиться и овладеть" , тоесть фактически слияние и поглощение. Возможно это и определит дальнейшие взаимоотношения. Тут ведь контекст предложенной читателю истории еще важен. А так король повел себя вполне галантно и благородно. А у постели сидеть еще рано, она же ему пока никто. Он и сам еще своих чувств не осзнал. Желание, как двигатель мотора, а потом накрутятся еще другие чувства. Желание первично, а потом осознается другое. Светлячок пишет: Это да, но нужно отдать ему должное - король умел ухаживать за дамами и был достаточно решителен. В молодости он был способен на поступки и даже не стеснялся слез: Слезы даже сейчас мало о чем говорят. Плакать не стеснялись, это было даже признаком хорошего тона. И все Дон Жуаны и пикаперы того времени активно использовали этот инструмент. Вспомните хотя бы как льет слезы Вальмон. Хотя вряд ли кто -то сомневается в его жестокости. У Генри король плакал скорее от гнева и бессилия. Леди Искренность пишет: цитата: шикарный характерологический портрет Колена, советую сохранить. И про "самолеты" тонко подмечено. Хоть и злит нас то, что отнимает внимание любимых и ставит нас на второй план, но без "самолетов" мужчина лишь существо мужского пола. Да и не только мужчина:) А женщина без "самолетов" кто?
МА: адриатика Прекрасные отрывки! Сцены с Филиппом очень в каноне, как и его отъезд в армию, но после прочтения всегда привкус грусти. Явно король решил действовать после своих чувств во время прошлой аудиенции Анжелике. Неужели ко всему прочему Анжелику ожидает выкидыш или преждевременные роды? Ваше знание мат части просто восхищает! В связи с этим есть вопрос: оливковый цвет кожи у мадам Скаррон. Я так понимаю, это значит смуглую кожу. Мадам де Ментенон была смуглая? По портретам, естественно, не понятно.
Violeta: Обалденная глава, сцена в салоне словно написана с натуры, так ярко очерчены персонажи и построен диалог. Филипп у вас, как всегда, выше всяких похвал. Не скажу, что меня смутила сцена проводов, для современного человека это вполне нормальная ситуация, но вот как обстояло дело в 17 веке? Я помню, Фил смеялся над Анж, что она его в сорочке принимала, как крестьянка, а тут вдруг такие изыски... И принял бы он подобные ласки от жены? Не унизило бы это ее достоинство в его глазах? Все ж она не куртизанка... Ни в коей мере не хочу придираться, сцена логически прекрасно выстроена, но... как-то не могу себе подобного представить в отношении наших персонажей.
адриатика: Violeta пишет: Не скажу, что меня смутила сцена проводов, для современного человека это вполне нормальная ситуация, но вот как обстояло дело в 17 веке? Я помню, Фил смеялся над Анж, что она его в сорочке принимала, как крестьянка, а тут вдруг такие изыски... И принял бы он подобные ласки от жены? Не унизило бы это ее достоинство в его глазах? Все ж она не куртизанка... Ни в коей мере не хочу придираться, сцена логически прекрасно выстроена, но... как-то не могу себе подобного представить в отношении наших персонажей. Вы мои мысли читаете! Было сомнение, но потом оно исчезло. Я хотела показать две разные плоскости - "типичное" общество и глубоко интимные отношения. Со стороны Анж это провокация чистой воды. Филипп кстати постоянно ее провоцирует. Это такая игра, где крайности на грани фола. С одной стороны желание победить, восторжествовать, снять шкуру и сделать из нее прикроватный коврик, с другой - острая потребность быть униженной им. Это их линия взаимоотношений. У Филиппа тоже - убить или любить. С одной стороны сладко унизить эту суку, с другой стороны - это же его девочка, его жена, которая принадлежит только ему. В данной ситуации у Анж нет выбора (Голон ставит ее в похожую в сцене перед армией), нужно срочно раскачать отношения, сделать что-то из ряда вон выходящее, может даже шокирующее: что-что, а случая Анж никогда не упускает. Она всегда ловит правильный момент(в отличие от короля, например). Для шизоидного Фила принять нонконформизм жены не так сложно(тоесть сложно, но по-своему), потому что он сам такой, только это не идет не во вне, а сосредотачивается внутри. Внешне он стремиться подражать обществу, это его больное место. Вобщем Анж как всегда ищет дорожку к гармонии через секс - упадут там все блоки, дальше будет легче. Ну не может она жить, тем более с Филиппом, в "типичном" супружестве. Еще , в данной ситуации, это был действительно единственный способ. МА ,Violeta Спасибо! МА пишет: Неужели ко всему прочему Анжелику ожидает выкидыш или преждевременные роды? Нет, но пока нужно дать королю охолонуть немного. Пока Парижская часть будет. МА пишет: Ваше знание мат части просто восхищает! В связи с этим есть вопрос: оливковый цвет кожи у мадам Скаррон. Я так понимаю, это значит смуглую кожу. Мадам де Ментенон была смуглая? По портретам, естественно, не понятно. Ну с оливковой я может и загнула, надо было матовой ограничиться, но вообще то она была пуатевенкой, южанкой. Получила прозвище - "Прекрасная индеанка", из-за темных волос и глаз и из-за того, что в Америке жила какое-то время.
Violeta: адриатика пишет: Вы мои мысли читаете! Было сомнение, но потом оно исчезло. Я хотела показать две разные плоскости - "типичное" общество и глубоко интимные отношения. Со стороны Анж это провокация чистой воды. Скажем так, провокация удалась. Если уж я обалдела, так Филу и вовсе голову снесло Так что вы меня убедили.
адриатика: Violeta пишет: Если уж я обалдела, так Филу и вовсе голову снесло Ага) Жоффрей сгорает в пламени любви, Филиппу от любви голову сносит. Вот так и живут)) Violeta пишет: Скажем так, провокация удалась. Как бы страшновастенько не стало! Ведьма! - подумает Филипп))
Светлячок: Давненько не было меня тут, так что обо всем по-порядку: адриатика пишет: Одно дело помочь человеку в беде, а другое беззаветная любовь. Тут я не очень поняла. Гордость свою за пояс не заткнешь даже из-за беззаветной любви. А если мужик ее туда затыкает, то рано или поздно он становится не нужным). адриатика пишет: Откуда классовые предрассудки если он пока вне нового для себя социального взаимодействия. В рабстве все было совсем по- другому. К чему ему быть привязанным если Анжелика своим появлением разрушила весь его мир, причем в прямом смысле? Я еще могу понять, если по старой памяти продолжать следовать старым установкам, но классовые предрассудки опять же не укладываются сюда никак. Ведь были же среди рабов и дворяне, которые признавали его своим лидером. Разве в рабстве была градация между маркизами и простолюдинами? Может я чего просто не помню и не понимаю. По мне так испугался дядька слиться из короля в слуги:) Так все уже, началось социальное взаимодействие, как только его поволокли в погреб допрашивать (не сомневаюсь, что так и было), а ее в комнату с кроватью и служанкой. Ему матросскую одежду, а ей платья и обхождение, сопровождение во Францию на корабле, который, на минуточку, был послан специально ради нее. Кто б от такого не офигел? Да и она прекрасно понимала, что не смогут они построить совместную жизнь. Как? А так, конечно, испугался, а кто бы нет? Кто хочет быть придатком для женщины? Жофа тоже не объявился сразу, пока не разбогател, не хотел показаться слабым. А Фил не испугался разве? Не испугался борьбы за жену и отказа от своих принципов? Его смерть - это поступок сильного или слабого человека? Тут тоже по-разному можно судить, но всегда, наверное, легче утсраниться, чем взять и решить проблему. Для меня Колен один из самых достойных мужчин, с которыми довелось втсречаться Анж, и он доказал ей свою верность после, искупив с лихвой то, что уехал, не поговорив. Но, с другой стороны, кто из мужиков с ней вообще разговаривал и спашивал, что она думает и чего хочет? . адриатика пишет: Я перечитала еще и еще раз: конечно многое было написано по наитию. Там главенствует "слиться и овладеть" , тоесть фактически слияние и поглощение. Возможно это и определит дальнейшие взаимоотношения. Тут ведь контекст предложенной читателю истории еще важен. А так король повел себя вполне галантно и благородно. В том то и дело, что "слиться и овладеть" и воспринимается, как взять и получить то, что хочу, но никак не позаботиться и отдать. Не вижу здесь галантности). адриатика пишет: У Генри король плакал скорее от гнева и бессилия. А отчего еще ему нужно было плакать? От любви? Ну это уже тогда совсем нюня и реальный пикапер). я все-таки склонна считать, что в молодости он все-таки был искренним: и когда плакал после своей свадьбы на кровати Марии Манчини, и когда долго и настойчиво ухаживал за Луизой, это потом он уже стал более эгоистичным с раздутым самомнением. адриатика пишет: А женщина без "самолетов" кто? Многие мужчины не хотят женщин с самолетами, с ними же много мороки, с умными-то и независимыми, их и завоевывать сложнее, и строить с ними совместную жизнь. Спасибо за новый отрывок, оооочень понравилось описание салона и беседы . Правда, я думала, что она как-то бует немного связана с дальнешими событиями. Например, Анжелика назвала бы Филиппа "господин мой муж" и сама бы посмеялась над собой, вспомнив разговор в салоне. Просто я всегда жду того, что если что-то где-то происходит, то это кому-нибудь да нужно)). адриатика пишет: Вы мои мысли читаете! Было сомнение, но потом оно исчезло. Я хотела показать две разные плоскости - "типичное" общество и глубоко интимные отношения. Со стороны Анж это провокация чистой воды. Филипп кстати постоянно ее провоцирует. Это такая игра, где крайности на грани фола. С одной стороны желание победить, восторжествовать, снять шкуру и сделать из нее прикроватный коврик, с другой - острая потребность быть униженной им. Это их линия взаимоотношений. У Филиппа тоже - убить или любить. С одной стороны сладко унизить эту суку, с другой стороны - это же его девочка, его жена, которая принадлежит только ему. В данной ситуации у Анж нет выбора (Голон ставит ее в похожую в сцене перед армией), нужно срочно раскачать отношения, сделать что-то из ряда вон выходящее, может даже шокирующее: что-что, а случая Анж никогда не упускает. Она всегда ловит правильный момент(в отличие от короля, например). Для шизоидного Фила принять нонконформизм жены не так сложно(тоесть Анж вообще в этих отношениях была сама не своя. Какая-то прям мазохистка: смотрела на Фила с собаками и кайфовала, все эти потрахушки на грани изнасилования, она стелилась перед ним так, как ни перед одним своим мужчиной, ведь, ни с кем она себя так не вела, прямо, наваждение какое-то. Она всегда в отношениях была королевой, а тут действительно абсолютно другое поведение, это ж как ей кузен мозг взорвал . Поэтому что-то такое вполне было бы в ее стиле, почему нет, вспоминая проводы в армию, когда он ее буквально вышвыривал из кровати, обзывая шлюхой. Но я все-таки склонна думать, что это не настоящая Анж, то есть не та, которой она являлась по сути. Здесь дело наверное в том, что она так долго шла к богатству, Филу, замужеству и Версалю, что просто не могла сдаться, это как лететь с горки и набирать ход. И, по-моему, после смерти Фила она-таки и скатилась снова вниз((. Хотела спросить по поводу вшей? Неужели это для них было редким явлением в те времена?
адриатика: Светлячок пишет: Анж вообще в этих отношениях была сама не своя. Какая-то прям мазохистка: смотрела на Фила с собаками и кайфовала, все эти потрахушки на грани изнасилования, она стелилась перед ним так, как ни перед одним своим мужчиной, ведь, ни с кем она себя так не вела, прямо, наваждение какое-то. Она всегда в отношениях была королевой, а тут действительно абсолютно другое поведение, это ж как ей кузен мозг взорвал . Поэтому что-то такое вполне было бы в ее стиле, почему нет, вспоминая проводы в армию, когда он ее буквально вышвыривал из кровати, обзывая шлюхой. Но я все-таки склонна думать, что это не настоящая Анж, то есть не та, которой она являлась по сути. Здесь дело наверное в том, что она так долго шла к богатству, Филу, замужеству и Версалю, что просто не могла сдаться, это как лететь с горки и набирать ход. И, по-моему, после смерти Фила она-таки и скатилась снова вниз((. Вообще в романе она склонна к мазохизму: сцена где Николя стянул с нее лиф при всех и начал ее ласкать, а она кайфует осознавая степень своего падения. А с Филиппом там вообще клиника. С Рескатором(до снятия маски) кстати тоже) С Филом боль/унижение и удовольствие для нее переплетены. Так она его чувствует, пробивается через его броню - она им обладает. В конце-концов доминант гораздо более зависимая фигура, чем нижний. Вобщем таким образом они познают грани своей сексуальности, ищут ключи друг к другу. С другой стороны им необходимо выравнивать отношения, выходить на другой уровень иначе это приведет к разрушению. Светлячок пишет: Хотела спросить по поводу вшей? Неужели это для них было редким явлением в те времена? Нет, я думаю в армии их периодически цепляли. Меня удивляет, как это Анж при Дворе Чудес ничего не подцепила. Фея феей, но можно было хоть тех же вшей вскользь упомянуть. Тем более ей волосы все равно отрезали) О вещах естественных вполне могли говорить, но Анж настроилась на другой лад. А тут такие разговоры, фи. Светлячок пишет: Правда, я думала, что она как-то бует немного связана с дальнешими событиями. Например, Анжелика назвала бы Филиппа "господин мой муж" и сама бы посмеялась над собой, вспомнив разговор в салоне. Просто я всегда жду того, что если что-то где-то происходит, то это кому-нибудь да нужно)). Встреча с Филом это флэшбэк как бы. Ну и да, именно это обращение подтолкнуло меня написать об их споре) Показать Анж в разных плоскостях: отношения в обществе - личные отношения. Ну вот так я решила выстроить композицию главы. Я знаю, что желательно всем ружьям выстрелить. Не знаю, получится ли все увязать. По ходу развития могут вносится коррективы в сюжет, поэтому некоторые моменты остаются не у дел.
Светлячок: адриатика пишет: Вообще в романе она склонна к мазохизму: сцена где Николя стянул с нее лиф при всех и начал ее ласкать, а она кайфует осознавая степень своего падения. А с Филиппом там вообще клиника. С Рескатором(до снятия маски) кстати тоже) Вот только сейчас пришло в голову, что может это очередное ее проявление любви к мужчине - в этой безотказности и подстраивомости под их желания? ведь, именно за это ее и любили мужики. Хочу, чтобы ты была шлюхой - пожалуйста, хочу, чтобы одалиской - получите, хочу, чтобы рычала как львица (живтоный секс) - нате, хотите боевой подругой, которая терпит неумелые попытки нерадивого любовника (с Коленом) - почему бы и нет. Но при этом где она настоящая? В таких отношениях больше отдаешь, чем получаешь, поэтому нужен новый виток развития, иначе совсем скатишься, тут я согласна. С Николя ей не нравился этот мазохизм, она пыталась изменить ситуацию, поговорить, но не вышло, поэтому умелый поэт, которому не приходилось отдавать, а который давал сам, подвернулся так кстати. Постепенно она убеждает себя сама в том, что это нормально, по принципу: не можешь изменить ситуацию, измени свое к ней отношение. Но на таком принципе далеко не уедешь, поэтому рано или поздно такого плана отношения приводят к распаду личности. адриатика пишет: Меня удивляет, как это Анж при Дворе Чудес ничего не подцепила. Фея феей, но можно было хоть тех же вшей вскользь упомянуть. Тем более ей волосы все равно отрезали) Да и в Вапассу было небось до кучи. Описала бы Голон их борьбу с этими паразитами, похлеще болезни бы вышло: бегают все голенькие и лысенькие, пока шмотки кипятяться адриатика пишет: О вещах естественных вполне могли говорить, но Анж настроилась на другой лад. А тут такие разговоры, фи. Это понятно. Я интересуюсь чисто из соображеий узнать, а как там было исторически. И действительно ли брили тогда налысо? Мне кажется, что Филя относился к своей внешности очень щепетильно, позволил бы свои белокурые кудри оттяпать?) адриатика пишет: Встреча с Филом это флэшбэк как бы. Ну и да, именно это обращение подтолкнуло меня написать об их споре) АААААА, а то я не поняла, почему там курсивом написано. Вроде текст не авторский, и не сон, а курсив . И впечатление сложилось, что встреча с Филом была после, совсем меня запутали) адриатика пишет: Я знаю, что желательно всем ружьям выстрелить. Не знаю, получится ли все увязать. По ходу развития могут вносится коррективы в сюжет, поэтому некоторые моменты остаются не у дел. Пока все стреляло, если что, мы вам напомним а пока, стреляйте-стреляйте, можно даже порямо по Луи
Леди Искренность: Здорово, спасибо. Сцена в салоне так натуралистична, словно кино смотришь. Ну а дальше... Просто "50 оттенков..." Но написано очень качественно. Никакой физиологии, анатомических подробностей или пошлости, а сведущим гражданам все ясно. Обожаю так. Восхищена тем, как вам удалась эта сцена. На гране, а нигде даже засмущаться от ощущения себя невольным свидетелем не захотелось. Браво!
адриатика: Светлячок пишет: Вот только сейчас пришло в голову, что может это очередное ее проявление любви к мужчине - в этой безотказности и подстраивомости под их желания? ведь, именно за это ее и любили мужики. Хочу, чтобы ты была шлюхой - пожалуйста, хочу, чтобы одалиской - получите, хочу, чтобы рычала как львица (живтоный секс) - нате, хотите боевой подругой, которая терпит неумелые попытки нерадивого любовника (с Коленом) - почему бы и нет. Но при этом где она настоящая? В таких отношениях больше отдаешь, чем получаешь, поэтому нужен новый виток развития, иначе совсем скатишься, тут я согласна. С Николя ей не нравился этот мазохизм, она пыталась изменить ситуацию, поговорить, но не вышло, поэтому умелый поэт, которому не приходилось отдавать, а который давал сам, подвернулся так кстати. Постепенно она убеждает себя сама в том, что это нормально, по принципу: не можешь изменить ситуацию, измени свое к ней отношение. Но на таком принципе далеко не уедешь, поэтому рано или поздно такого плана отношения приводят к распаду личности. Да, именно что в подстраивании. Она принимает игру с удовольствием, но(за редким исключением: де Вивона я как то подзабыла!) когда не осознает этого. Ну и сама редко проявляет инициативу, только когда уж очень важно(шантаж, или эпизод перед армией.) - чаще принимает выжидательную позицию. Фил, в отличие от других, инициативу не проявляет. Поэтому за 2 года супружества и было пять встреч) Отношения с Филом в некотором роде выбиваются из общей канвы - тут надо либо действовать, либо отпустить ситуацию. Насчет мазохизма: когда ее чувство собственного достоинства задето, она глубоко страдает осознавая это. Когда женщина чувствует, что ее не уважают, она не может быть счастливой. Это в любом случае распад. В данном случае(у меня в фике) ее подтолкнуло к этому искреннее чувство. Тут и любовь, и страсть, и злость и горечь - вот такой коктейль) Еще есть одно неприятное "но". Если Анж долго придется вести не свойственным ей образом(выходить за рамки), тоесть нарушать внутреннюю гармонию, это ее психологически измотает,и она разлюбит Фила. Как только она почувствует что "не тянет отношения" будет аут. Так вышло и с королем. А тут еще Жоф на горизонте подвернулся. Светлячок пишет: Да и в Вапассу было небось до кучи. Описала бы Голон их борьбу с этими паразитами, похлеще болезни бы вышло: бегают все голенькие и лысенькие, пока шмотки кипятяться Не эстетично видимо)) Читатель не оценит) Я кстати написала это, вспомнив Ретта, когда он Скарлетт про войну рассказывал) Светлячок пишет: Это понятно. Я интересуюсь чисто из соображеий узнать, а как там было исторически. Кто же однозначно ответит. Конечно было не так все страшно, как повествуют байки про "немытое средневековье" но все же далеко от наших представлениях о гигиене. Вши я думаю частенько встречались. Светлячок пишет: Мне кажется, что Филя относился к своей внешности очень щепетильно, позволил бы свои белокурые кудри оттяпать? А у него и так короткие волосы были. Под парики(когда они прочно вошли в обиход) их стригли коротко. Мужчина практически не открывал голову. Парик носили вплоть до отхода ко сну. А потом одевали ночной колпак(Фил, спящий голым и без колпака- это опять историческая погрешность.) Но боюсь читатель Фила в колпаке во время секаса не вынесет(шепотом: автор кстати тоже ) К следующей встрече героев волосы немного отрастут) Светлячок пишет: Пока все стреляло, если что, мы вам напомним а пока, стреляйте-стреляйте, можно даже порямо по Луи Рано, да и жалко по нему. Нравится он мне, хоть и эгоист махровый( Леди Искренность пишет: Здорово, спасибо. Сцена в салоне так натуралистична, словно кино смотришь. Ну а дальше... Просто "50 оттенков..." Но написано очень качественно. Никакой физиологии, анатомических подробностей или пошлости, а сведущим гражданам все ясно. Обожаю так. Восхищена тем, как вам удалась эта сцена. На гране, а нигде даже засмущаться от ощущения себя невольным свидетелем не захотелось. Браво! ЛИ, спасибо! Леди Искренность пишет: "50 оттенков..." Кстати, а кто нибудь кино по этому шЫдевру смотрел?
Violeta: адриатика пишет: Оффтоп: Кстати, а кто нибудь кино по этому шЫдевру смотрел? Я смотрела И если первая серия была ужасной, то вторая вполне себе ничего, плюс там играет Ким Бессинджер, что тоже плюс. Но, конечно, в кино на него ходить не стоит, вполне можно в инете посмотреть. адриатика пишет: Да, именно что в подстраивании. Она принимает игру с удовольствием, но(за редким исключением: де Вивона я как то подзабыла!) когда не осознает этого. Ну и сама редко проявляет инициативу, только когда уж очень важно(шантаж, или эпизод перед армией.) - чаще принимает выжидательную позицию. Фил, в отличие от других, инициативу не проявляет. Поэтому за 2 года супружества и было пять встреч) Отношения с Филом в некотором роде выбиваются из общей канвы - тут надо либо действовать, либо отпустить ситуацию. Насчет мазохизма: когда ее чувство собственного достоинства задето, она глубоко страдает осознавая это. Когда женщина чувствует, что ее не уважают, она не может быть счастливой. Это в любом случае распад. В данном случае(у меня в фике) ее подтолкнуло к этому искреннее чувство. Тут и любовь, и страсть, и злость и горечь - вот такой коктейль) Еще есть одно неприятное "но". Если Анж долго придется вести не свойственным ей образом(выходить за рамки), тоесть нарушать внутреннюю гармонию, это ее психологически измотает,и она разлюбит Фила. Как только она почувствует что "не тянет отношения" будет аут. Так вышло и с королем. А тут еще Жоф на горизонте подвернулся. Соглашусь.
Bella: адриатика пишет: Кстати, а кто нибудь кино по этому шЫдевру смотрел? смотрели, я и прочитала все- очень надо было... ИМХО: по БДСМ есть более интересная литература (люди знающие про "50 оттенков" сказали "фи" ), романтической линии тоже не особо, а фильм меня вообще не зацепил, благо, что в самолете смотрела- время не жалко. Особенно добило, что слизали вчистую много идей из других замечательных фильмов, например из "Афера Томаса Крауна" (1999)- полет на планере. Но и почитать, и посмотреть стоит хотя бы ради того, чтобы задуматься, а откуда столько шумихи. Кому-то же нравится . Кто не в теме вообще (БДСМ), еще и познавательно.
Bella: Адриатика, мне Ваш Филлип все больше нравится. И отношения выстраиваются в реальную историю. У Голон, мне кажется, брак с Филлипом введен только как повод для упрека, ну и как входной билет в Версаль. Хотя по-прежнему не вижу другого исхода, нежели канонного. Violeta пишет: Если уж я обалдела, так Филу и вовсе голову снесло пока! не снесло, а вообще он должен был бы быть привычен- ходил же по борделям? Обалдел, что это жена! и что сама, без хлыста. А вообще, мне всегда было интересно, чем развлекал и чему научил Жоффрей (с другими вроде как все прописано подробней, и ни намека на изыски) Анжелику? Какие вольности он позволял себе и жене? То, что искусен был- понятно, но как-то все по умолчанию.
адриатика: Bella пишет: смотрели, я и прочитала все- очень надо было... ИМХО: по БДСМ есть более интересная литература (люди знающие про "50 оттенков" сказали "фи" Да там и не особо знающие скажут "фи". Настоящие БДСМ отношения - это сложная тема, ничего с любовью в широком массовом понимание не имеющая. Bella пишет: Особенно добило, что слизали вчистую много идей из других замечательных фильмов, например из "Афера Томаса Крауна" (1999)- полет на планере. Вторичности много и у талантливых режиссеров и писателей. Bella пишет: Но и почитать, и посмотреть стоит хотя бы ради того, чтобы задуматься, а откуда столько шумихи. Вот мне кажется на этот то как раз они миллионы и сделали. Плохая реклама тоже реклама. Bella пишет: И отношения выстраиваются в реальную историю. Задумка такая и была: написать полноценную альтернативу) Такая параллельная вселенная где в главных ролях Анжелика и Филипп) Bella пишет: У Голон, мне кажется, брак с Филлипом введен только как повод для упрека, ну и как входной билет в Версаль. Он одна из важных составляющих "французской" серии. Я рассматриваю историю Анжефила как самостоятельную линию) Bella пишет: а вообще он должен был бы быть привычен- ходил же по борделям? Обалдел, что это жена! и что сама, без хлыста. Ну конечно, да и ничего особенного в этом нет. Я думаю между любовниками такое в порядке вещей было. Поэтому такое разграничение было - с мужем отношения к другой сфере относились. Bella пишет: и что сама, без хлыста. Хлыст скорее нужен чтобы отваживать))Там Фил вовсю свою честь защищает от похотливой Анж, которая хочет его одним махом и в паспорт и в постель заполучить)) Bella пишет: А вообще, мне всегда было интересно, чем развлекал и чему научил Жоффрей Ну вроде они там всяким занимались, есть на это намеки, че уж там. Не через дырочку же в рубашке))Это к Берну если только в такой)) Анж кстати успела сшить себе, когда решила что он ей предложение сделает?
адриатика: Вообще Голон оставляла читателям простор для воображения. У разных людей разные грани восприятия - кто-то и по сей день консервативен с сексуальных вопросах. так что это правильно - каждый думает в меру своей испорченности))) Добавлю, что для своего времени сцены Голон были довольно горячими. Сейчас читатель более требовательный. Суметь написать так, чтобы один намек заставлял мурашки по коже бегать, это нужно талант иметь. Леди Искренность пишет: Но написано очень качественно. Никакой физиологии, анатомических подробностей или пошлости, а сведущим гражданам все ясно. Обожаю так. Да, хотелось чтобы вышло без пошлости и анатомии. В гете слишком откровенные сцены как то не смотрятся( В дальнейшем повествовании постараемся побольше героев канона ввести, так что оставайтесь с нами)
Леди Искренность: Остаемся с превеликим удовольствием.
Bella: Адриатика, спасибо за столь развернутый ответ- польщена. И да, остаемся с Вами, как говорится "не переключайтесь, оставайтесь с нами"
адриатика: Кстати, а кто из второстепенных персонажей интересен? Кого хотелось бы увидеть?
Violeta: Очень насыщенная глава! По хорошему, ее бы на две разделить Порадовали "посылки" Фила с фронта, письма. Понравилось про Хризантему Очень тронула история Розины, рада, что вы ввели ее в повествование. Думаю, вы свяжете с нею какую-нибудь интригу. Как всегда, мои горячие комплименты вашему зннию эпохи и "вкусному" тексту. Жду проду!
Violeta: адриатика пишет: Кстати, а кто из второстепенных персонажей интересен? Кого хотелось бы увидеть? Да вы вроде всех, кто есть в романе, вводите - колоссальная работа и отличное знание канона
МА: Адриатика, браво! Есть место для смеха и для грусти. Очень выразительные отрывки.
адриатика: Violeta, МА спасибо за обратную связь! Violeta пишет: Очень тронула история Розины, рада, что вы ввели ее в повествование. Думаю, вы свяжете с нею какую-нибудь интригу. Да, у меня есть на нее планы, может быть не столь грандиозные, но свою роль она сыграет. Изначально не планировалось уделять ей столько эфирного времени, но так уж вышло. Мне стало интересно написать ее историю: нечего на кухне красоту протирать))
Леди Искренность: Интересная глава. Вроде бы проходная, ничего особо не происходит, но этим и интересна. Такие главы и внимание к второстепенным персонажам превращают фанфик в полноценную книгу. Порадовали упоминанием о Клоде, появлением старых знакомых из шоколадного времени. Жду продолжения.
адриатика: Леди Искренность пишет: Такие главы и внимание к второстепенным персонажам превращают фанфик в полноценную книгу. Такая была задумка. Хотелось, чтобы события разворачивались постепенно. Я знаю, что слишком затягиваю. Когда допишу, может что-то сокращу или выкину в отдельный фик например. С другой стороны в предупреждениях честно стоит - повседневность. Многие детали понадобятся в продолжении, так что приходится описывать все обстоятельно. Леди Искренность пишет: Порадовали упоминанием о Клоде, Упомянула его в связи с мостом Менял. Я думаю он оставил о себе хорошие воспоминания. Тем более в жизни Анж последнее время так мало поэзии)
Леди Искренность: адриатика пишет: Я знаю, что слишком затягиваю. Ничуть. Напротив, это делает произведение глубже и серьезнее.
Леди Искренность: Спасибо, что так быстро порадовали новым отрывком. Заставляет подумать и сравнить с оригиналом. Роды. Филиппу браво, прям радует. Опять "приходил" Пейрак, но уже менее настойчиво и не получил такого отклика, как при родах Шарля-Анри, что логично, учитывая развитие отношений Анж и Фила. Отправляется граф в забытье. Двойня вызвала аналогию с родами в последнем томе, тоже чуть не погибла, и, как я понимаю, это "стояние на краю" также что-то изменит в их отношениях, поднимет на новый этап. Отсюда и последующий очень сильный диалог о смерти. И если в оригинале Анж действительно оправилась довольно быстро (около года вроде), то у вас бы уже этого не случилось. Ваш Филипп гораздо глубже проник в ее душу, его смерть переживалась бы не меньше, чем смерть Пейрака. Смутило отношение к ША. Так и не стал он ей сыном. Очень напомнило поведение Екатерины Великой в новом сериале с Александровой по отношению к сыну от Орлова. В общем жду с нетерпением продолжение.
Светлячок: Спасибо за очередную порцию удовольствия Violeta пишет: Рождение близнецов мне показалось очень логичным, да, именно так могло быть - мальчик и девочка, которая наконец-то смягчит Анж. А у меня рождение близнецов наоборот вызвало непонятное отношение к сюжету. Я и у Голон не очень люблю этот ход, и здесь он мне показался, как говорят, too much. Прям, родила так родила, не отвертеться, словно это какая-то жирная точка, даже не знаю как объяснить свое ощущение Рождения девочки, на мой вгляд, было бы достаточно. И это действительно очень логично и интересно, такого еще в ее жизни не было, это что-то новое, неизведанное, то, что смог подарить ей только Филипп, поэтому тут у него перед Жофой есть очко). адриатика пишет: Он столько раз приходил к ней на помощь, когда она не просила об этом, когда они были врагами – неужели сейчас он оставит ее одну?... Что-то я особо не припомню частых спасений: от волка, при первых родах (хотя там не все так однозначно) и когда умер Кантор? По-моему, все. Хотя со стороны Фила это, наверное, уже много)) адриатика пишет: Я здесь. Не надо бояться, моя красавица, моя девочка... У тебя все получится. Вспомни – ты сильная. Вспомни, кто ты. Моя жена! А тут я вижу Пейрака, но не Фила. Он, конечно, успокаивал сук на псарне при родах, но это было не настолько пронзительно и нежно, что ли. Помните, даже у вас в фанфе он не мог подобрать слов, когда умер отец Анж, он в принципе был нелеп и неумел в этом, поэтому, наверное, скорее бы больше помалкивал. Я понимаю, что он эволюционирует, но как-то уж очень быстро)) А вот Анж застряла на своем круге развития в этих отношениях, она любит мужа за красоту и в приципе ей больше ничего и не надо. Ведь, получается, что их кроме секса ничего не связывает: ни общих тем для разговорв, ни увлечений, ни досуга, потому что они постоянно препираются. Глава замечательная, шикарно написанная, как всегда читаю и получаю несказанное удовольствие , но отчего-то мне стало очень грустно: Фил становится размазней (эх, такого парня потеряли, не хватает мне еще вспышек и встрясок с его стороны, это просто так не проходит, и за пояс норов не заткнешь. Наддесюь, что это будет дальше, ближе, так сказать, ко двору ), Анж - женщиной, которая довольствуется близостью с мужем, а дальше-то что? Конечно, после избиений и изнасилований - это тоже много, но для нашей Анж этого мало, хочется прямо встряхнуть ее и сбросить роль полового коврика. Мадам, приходи в себя, и да, займись наконец Шарлем-Анри, а то как-то ты действительно мать так себе адриатика пишет: - Ха! Стоит земле осесть на моей могиле, как вы уже поднимете головку, словно цветок после бури! – он рассеяно щелкнул пальцами по кисточке кроватного полога. шикарность адриатика пишет: - Что с нами не так? – философски вздохнула Ортанс, подперев щеку рукой. – Мы начисто лишены семейственности, когда для большинства дворян это смола, которой покрывают днище корабля, прежде чем спустить его на воду. В течение минуты или около того они просто смотрели друг на друга: Анжелика всегда думала, что со смертью отца потеряет Монтелу. Но Ортанс была также неразрывно связана с домом: они всегда останутся там вместе - на огромной кровати, покрытой жестким соломенным тюфяком, рядом с Мадлон, дрожащие под одним одеялом друг с дружкой от страха и любопытства после рассказов Фантины о Жиле де Ре. Ортанс - частичка ее родного Монтелу. И было странно, что они, такие не похожие друг на друга, - все же сестры. Что одна и та же благородная кровь текла в их венах... просто нет слов, очень здорово .
вредина: Мне тоже очень понравилось продолжение!!!Грандиозная работа!!! Даже сказать нечего!
адриатика: Леди Искренность , вредина ,Светлячок ,спасибо за отзывы Леди Искренность пишет: Роды. Филиппу браво, прям радует. Да. Заточение, собственная болезнь, долгая разлука и страх потерять Анж наконец то делают свое дело. Хватит уже отступать, иначе это уже не тактическое отступление, а бегство)) Леди Искренность пишет: Опять "приходил" Пейрак, но уже менее настойчиво и не получил такого отклика, как при родах Шарля-Анри, что логично, учитывая развитие отношений Анж и Фила Для мистического мышления это характерно: карма настигла, заплатила за предательство. Это чувство есть в каноне, и оно уместно. Он еще сыграет свою роль в этой истории) Леди Искренность пишет: Двойня вызвала аналогию с родами в последнем томе, тоже чуть не погибла, и, как я понимаю, это "стояние на краю" также что-то изменит в их отношениях, поднимет на новый этап. Отсюда и последующий очень сильный диалог о смерти. И если в оригинале Анж действительно оправилась довольно быстро (около года вроде), то у вас бы уже этого не случилось. Нет, она и в каноне не быстро оправилась, но там потеря нового смысла жизни больше значение имела, чем сам Филипп как таковой. Леди Искренность пишет: Смутило отношение к ША. Так и не стал он ей сыном. Очень напомнило поведение Екатерины Великой в новом сериале с Александровой по отношению к сыну от Орлова. Я первый сезон смотрела. Второй уже прошел? Насчет Ш-А там все сложно. Он не желанный ребенок. Она не видела, как он растет. Еще в нем очень раздражает то, что раздражает в Филиппе. Ну к Филе у нас страсть, мы же его любим, поэтому на ребенке срываемся. Плюс банально младенцы отодвинули старшего. Светлячок пишет: А у меня рождение близнецов наоборот вызвало непонятное отношение к сюжету. Я и у Голон не очень люблю этот ход, и здесь он мне показался, как говорят, too much. Прям, родила так родила, не отвертеться, словно это какая-то жирная точка, даже не знаю как объяснить свое ощущение Рождения девочки, на мой вгляд, было бы достаточно. Это не только драмы ради сделано: были еще другие соображения. Во-первых Анж я больше беременеть не планирую, по крайней мере не в этом фике. А судя по тому, какая у них в этом плане совместимость, Анж уже через пару месяцев будет беременная ходить. Все таки имея одного наследника, Филипп с легким сердцем не позволил бы ей травки пить. А тут двое и продолжение рода более менее обеспечено. Во-вторых мне такой расклад больше по сюжету подходил)) Не знаю чем Голон руководствовалась. Возможно хотела под предсказание подвести, чтобы все сошлось) Светлячок пишет: Что-то я особо не припомню частых спасений: от волка, при первых родах (хотя там не все так однозначно) и когда умер Кантор? По-моему, все. Хотя со стороны Фила это, наверное, уже много)) Из двух лет брака и семи-восьми встреч это довольно прилично)) Тем более чувства, все что связано с любимым априори романтизируется, хотя может там ничего и не было. Светлячок пишет: Он, конечно, успокаивал сук на псарне при родах, но это было не настолько пронзительно и нежно, что ли. Все таки Анж удалось сук за пояс заткнуть)) восторжествовала над соперницами что называется) Светлячок пишет: Помните, даже у вас в фанфе он не мог подобрать слов, когда умер отец Анж, он в принципе был нелеп и неумел в этом, поэтому, наверное, скорее бы больше помалкивал. Да, но это разные ситуации и чувства. Одно дело когда у близкого умерла бабушка, которую ты не знал, да еще этот близкий при тебе сдерживается, тоесть сохраняет лицо. Как то неловко - не знаешь что сказать, особенно если по природе не красноречивый и интровертивный человек. А тут стихийное, сам не знаешь, не думаешь откуда слова берутся. Потому что в первом случае как раз думаешь, подбираешь а тут само вырывается. Светлячок пишет: А тут я вижу Пейрака, но не Фила Отношения с Пейраком вертикальные: отец - дочь. С Филиппом отношения горизонтальные: брат-сестра, отсюда и тычки и препирательства. Но когда человек слаб, очень уязвим его статус уменьшается, он становится как ребенок, как живое существо, нуждающееся в жалости и заботе. Отсюда такой перескок в вертикальность. Светлячок пишет: Фил становится размазней (эх, такого парня потеряли, не хватает мне еще вспышек и встрясок с его стороны, это просто так не проходит, и за пояс норов не заткнешь. Наддесюь, что это будет дальше, ближе, так сказать, ко двору Он принимает свои чувства: да, разные люди любят по разному, но и разных людей любят по разному. Анж у нас Femme Fatale, она требует поклонения, без этого никак. Да и все зависит от силы чувств. Он и так столько продержался, потому что дистанцировался как мог. Но должно же эту крышу когда нибудь снести))) Светлячок пишет: Анж - женщиной, которая довольствуется близостью с мужем, а дальше-то что? Конечно, после избиений и изнасилований - это тоже много, но для нашей Анж этого мало, хочется прямо встряхнуть ее и сбросить роль полового коврика. Она от этого кайфует не меньше. то что она к нему такую похоть испытывает, мне например кажется логичным. В романе превалируют вертикальные отношения. Отсюда такая возвышенность в сексуальных сценах. Меньше похоти, больше возвышенного чувства. Светлячок пишет: А вот Анж застряла на своем круге развития в этих отношениях, она любит мужа за красоту и в приципе ей больше ничего и не надо. Ведь, получается, что их кроме секса ничего не связывает: ни общих тем для разговорв, ни увлечений, ни досуга, потому что они постоянно препираются. До верхней чакры пока не дошло, пока нижнюю все больше эксплуатируют)) Двор, это такой двор. Тут либо интриги общие, а оба от этого далеки, либо общность других интересов, но тут традиционное положение вещей мешает. Все нарастает постепенно, секс идет раньше всего, потому что сейчас это главный клей отношений. Домашние вопросы и заботы я так поняла Фила вообще не волнуют. Помните: роскошная палатка, шикарные экипажи - заброшенный дом со старой мебелью. Так что ему наплевать в какой цвет женушка покрасит стены и какой сервиз поставить для гостей. Но герои придут к этому - мы в них верим! Светлячок пишет: Мадам, приходи в себя, и да, займись наконец Шарлем-Анри, а то как-то ты действительно мать так себе Это к мадам Голон)) Хотя в те времена она и правда замечательной матерью была. та же Атенаис гораздо хуже.
Светлячок: адриатика пишет: Во-первых Анж я больше беременеть не планирую, по крайней мере не в этом фике. А как же предсказание? Нет уж, нет уж, подавайте нам тогда уж и шестого адриатика пишет: Он принимает свои чувства: да, разные люди любят по разному, но и разных людей любят по разному. Анж у нас Femme Fatale, она требует поклонения, без этого никак. Да и все зависит от силы чувств. Он и так столько продержался, потому что дистанцировался как мог. Но должно же эту крышу когда нибудь снести))) снести должно безусловно, но и на место нужно ее поставить, ведь Филя не так прост) адриатика пишет: Она от этого кайфует не меньше. то что она к нему такую похоть испытывает, мне например кажется логичным. В романе превалируют вертикальные отношения. Отсюда такая возвышенность в сексуальных сценах. Меньше похоти, больше возвышенного чувства. конечно, кайфует, спору нет, но надолго ли? ведь, кроме этого больше нет ничего. Она и с Пейраком кайфовала в Квебеке, а потом, бац! и притерся ей во всех смыслах, пресыщение какое-то там увидела, а граф-то был в этом деле ого-го, не чета Филу-неумехе . Это я про то, что ей этого со временем станет мало, а сейчас, конечно, получает удовольствие, потому что давно этого хотела и стремилась, вот и наслаждается, как долгожданной конфеткой после диеты . Ей по началу и доброе слово от Филиппа было в радость, но, как гворится, запросы обязательно будут расти). адриатика пишет: Но герои придут к этому - мы в них верим! Я как-то в героев верю с трудом, ибо, боюсь, это уже будут совсем другие Фил и Анж, но в вас, автор, верю на все 100
адриатика: Фанфик закончен: полную и исправленную версию можно прочитать здесь click here
Violeta: Замечательная работа! Уже прочитала и откомментила. Вопрос: можно я ее в своей группе ВК прорекламирую? Такой фик должен найти как можно больше читателей!
адриатика: Violeta пишет: Замечательная работа! Уже прочитала и откомментила. Вопрос: можно я ее в своей группе ВК прорекламирую? Такой фик должен найти как можно больше читателей! Спасибо! Конечно, буду только рада)
Violeta: адриатика пишет: Спасибо! Конечно, буду только рада) Готово! https://vk.com/club16860628?w=wall-16860628_40207%2Fall
полная версия страницы