Форум » Творчество читателей » Тулузские хроники. » Ответить
Тулузские хроники.
Violeta: Нинон. [more]"Боже, ну какой же я дурак!" - в который раз за сегодняшнюю ночь думал про себя Жоффрей. Вернувшись из домика на Гаронне, он стремительно прошел к себе в комнату и что есть силы захлопнул за собой дверь. Никто из слуг не осмелился последовать за ним, даже Альфонсо. Рухнув в кресло у камина, Жоффрей закрыл глаза и погрузился в тяжелые раздумья. Чего он ждал? Что она обрадуется, узнав его под маской бродячего певца? Что сегодня он наконец-то покорит свою строптивую жену? Трижды дурак! Все, чего он добился, - это еще больше разозлил ее. Но ведь она была так нежна, так горячо отвечала на его ласки и поцелуи, пока не поняла, что это он... Черт возьми, его шутка вышла для него боком - теперь и Анжелика будет относиться к нему вдвойне осторожней, и он сам не сможет забыть то головокружительное блаженство, которое испытал, когда сжимал ее в своих объятиях и касался губами ее губ. Он встал и налил себе вина. Как он завтра увидится с ней? Что скажет? Что ответит она? Обольет его холодом и презрением? Он с удивлением осознал, что боится этой встречи. Неужели эта юная девушка настолько завладела его сердцем, что он совсем потерял голову и ведет себя, как неразумный мальчишка? Именно так. Жоффрей усмехнулся. Какой насмешкой обернулись для него все заветы трубадуров - он безнадежно влюблен в собственную жену и в буквальном смысле умирает у ее ног... Но он еще пока может держать себя в руках - она не должна знать, как сильно его задевает ее равнодушие. Никогда ему не приходилось прилагать столько усилий, чтобы завоевать женщину, а ведь Анжелика была его женой и принадлежала ему по закону. Он подошел к зеркалу и некоторое время разглядывал свое отражение в его темной глубине, освещенной лишь дрожащим пламенем свечи. Да, с его отталкивающей внешностью у него мало шансов увлечь эту капризную красавицу. А после сегодняшнего происшествия даже те слабые ростки интереса, которые вызывали в ней их разговоры о математике и прочих столь редко интересных женщинам вещах, окончательно увянут. И что теперь делать? Откровенно поговорить с ней? Написать ей письмо? Отправить ей подарок в знак своего раскаяния? Любым способом вернуть то хрупкое взаимопонимание, которое еще недавно было между ними... Нет, все, он больше не выдержит этой пытки - видеть ее, разговаривать с ней, слышать звук ее нежного голоса, ее серебристый смех, и вспоминать те восхитительные поцелуи, которые она дарила ему в беседке, жар ее тела, затуманенные страстью глаза, обращенные к нему... В самом деле, он же не святой - ежесекундно испытывать неодолимое влечение и усилием воли сдерживать его. Жоффрей был уверен, что вся его выдержка не спасет его завтра, когда ему придется встретиться с ней лицом к лицу, и он обязательно выдаст свое волнение. А еще больше его страшило то, что она в ужасе отшатнется от него, как тогда, в их первую брачную ночь. Вот этого он точно не перенесет. Лучше уж вообще тогда не видеть ее, просто сбежать куда-нибудь... Ну конечно же! Он уедет! Как же ему раньше это в голову не пришло? Прочь от этого безумия, этой ежедневной муки, хоть на некоторое время забыть о той боли, что уже долгое время терзает его сердце. Несколько недель назад он получил известие, что работы по строительству его парижского отеля подходят к концу. Прекрасный повод, чтобы покинуть Тулузу. Надо только оставить распоряжения Андижосу относительно Анжелики и написать ей короткую записку с извинениями. Он подошел к бюро, достал лист бумаги, чернильницу и перо. Что же написать? Что он раскаивается в случившемся накануне? Что сожалеет, что вынужден покинуть ее на некоторое время? Все выглядело ужасно глупо и не отражало даже сотой доли тех чувств, которые он испытывал. На крышке бюро лежал бархатный футляр с подарком, который он так и не решился отдать ей - фероньерка, выполненная в виде сверкающей жемчужной капли на маленькой золотой цепочке. Что ж, сейчас самый подходящий случай, чтобы подарить Анжелике это украшение. Он ничего не будет писать - пусть она сама решает, что он хотел сказать ей этим прощальным даром. Утром он узнал, что она так и не вернулась из домика на Гаронне. Тем лучше. Значит, он принял правильное решение - она не хочет его видеть, а он не испытывает желания разыгрывать перед ней спектакль, изображая любезного мужа, и вести себя так, словно вчера между ними ничего не произошло. - Андижос, друг мой, я доверяю вам на время моего отсутствия присматривать за госпожой де Пейрак. Она ничего не должна менять в своих привычках, может по-прежнему совершать утренние конные прогулки, а вечера посвящать приемам с маленьким балом. А если хочет, может уединяться в домике на Гаронне, - он немного помолчал. - Передайте ей, что она свободна и вольна устраивать свой досуг так, как пожелает. - Это все? - Нет, передайте ей еще вот это, - и граф протянул Бернару конверт, скрепленный его личной печатью, в котором лежала фероньерка. Дорога до Парижа прошла без происшествий. Прибыв в столицу, он тут же отправился в квартал Маре, чтобы оценить результат проделанных работ. Жоффрей с удовольствием отметил, что несмотря на огромные расходы на строительство, отель был в точности таким, каким он его задумывал. Плавные линии кованых решеток балконов и перил, напоминающих виноградные лозы, резные золоченые фризы, расположенные под карнизом, белоснежные статуи, украшающие сад, - все поражало воображение своей красотой и гармоничностью. Он на секунду пожалел, что с ним рядом нет Анжелики - ей наверняка бы понравился этот роскошный дом, построенный для нее. Да, для нее - он мысленно представил, как она гуляет по дорожкам парка, проводит рукой по искусно выкованным перилам лестницы, любуется чудесными мраморными скульптурами... Пейрак стиснул зубы - прекрасный и холодный дворец, в точности, как сердце его жены, пустой и не согретый пламенем любви... Он поднялся по мраморным ступеням крыльца. На пороге его встретил Мансар, архитектор, и низко поклонился. - Мессир граф, приветствую вас. Надеюсь, вам нравится отель? - Да, господин Мансар, он великолепен. Вы учли все мои пожелания и при этом не утратили собственный стиль. Я очень доволен. Архитектор еще раз низко поклонился. - Желаете осмотреть дом изнутри? - Непременно. Идемте. Они прошлись по анфиладам галерей, залов и комнат, предназначенных для празднеств и приемов, поднялись на второй этаж и осмотрели все помещения там. - Господин граф, здесь много света и воздуха, могу с полной ответственностью заявить, что это одно из лучших зданий, которое я имел честь проектировать. - Вы превзошли сами себя, господин Мансар. - Самое время подумать об отделке. - Конечно. Я планирую отказаться от гобеленов - мне они кажутся несколько старомодными и слегка тяжеловесными, особенно в этом доме. - Полностью согласен с вами. Я сам хотел предложить вам деревянную обшивку, она только-только начала входить в моду. Граф кивнул. - В таком случае и фризы нужно будет выполнить в виде цветочных гирлянд, а стены задрапировать шелком. - Отличное решение. - Тогда, господин Мансар, нужно немедленно пригласить столяров-краснодеревщиков, обойщиков, золотых и серебряных дел мастеров. Кроме того, я желаю расписать потолки в малой и большой гостиной - нужно пригласить хорошего живописца. И как вы считаете, что больше подойдет сюда - паркет или мозаика? - Конечно же, паркет. Его можно изготовить из особых благоухающих сортов древесины, и комнаты наполнятся дивным ароматом. - Превосходно! Так и сделаем. Я приехал в Париж ненадолго, поэтому хотел бы, чтобы все вопросы по отделке были решены в ближайшие две недели. - Как вам угодно, господин де Пейрак. И еще, насчет молельни... Вы планируете устроить ее в доме? Граф широко улыбнулся. - Несомненно! Самую большую и богато украшенную во всем Париже! Менсар понимающе хмыкнул. - И конечно же, там будет небольшой секрет. Знатные господа часто организуют тайники в часовнях. - Я рад, что мы так хорошо понимаем друг друга. Вы найдете надежного человека для этой цели? - Можете положиться на меня, господин граф. Спустившись вниз, Пейрак любезно распрощался с архитектором и подозвал стоящего неподалеку старого слугу, Паскалу. - Все ли сделано, как я велел? Подземный ход готов? Тот низко поклонился. - Да, можете не беспокоиться - все исполнено в точности. Все рабочие, которые участвовали в строительстве, набирались в провинции и по окончании работ отправлялись обратно. Так что эта тайна известна в Париже только вам и мне. - Ты уверен? - Абсолютно. - Что ж, пойдем посмотрим. Они вышли из дома и прошли по аллее из подстриженных кустов, которая вела вглубь сада, к старой стене, где все по приказанию графа оставалось нетронутым, проникнутым духом средневековой поэзии. Колонна с отбитой верхушкой, пестрый щит у самой скамейки, старый колодец, покрытый куполом из кованого железа, — все это напоминало о пышности пятнадцатого столетия, когда квартал Маре представлял собой один огромный замок со множеством дворов — резиденцию французских королей и принцев. - Смотрите, - проговорил Паскалу, подходя к колодцу и устанавливая на дно большого деревянного ведра, окованного медью, предусмотрительно захваченную с собой лампу, и стал медленно опускать цепь, на которой оно висело. В свете лампы стали видны блестящие от сырости стенки колодца. Слуга остановил ведро на полпути. — Вот! Наклонившись, граф разглядел в стенке деревянную дверцу. Все было сделано по его задумке: если опустить ведро так, чтобы оно остановилось напротив, можно было открыть дверцу и пробраться в подземный ход. Жоффрей выпрямился. Паскалу поспешно заговорил: - Ход очень глубокий и проходит под погребами соседних домов. Он идет вдоль крепостных стен со стороны Бастилии и доходит до предместья Сент-Антуан, а там соединяется со старинными катакомбами и прежним руслом Сены. Граф ненадолго задумался, потом сказал: - Прекрасно, просто прекрасно, ты славно потрудился. Но там сейчас все застроено, границы Парижа сильно раздвинулись, возможно, стоит провести подземный ход дальше, до Венсенского леса? Там есть небольшая разрушенная часовня, надежно упрятанная от посторонних глаз. - Как будет угодно господину графу. - И еще, нужно прикрепить к стенкам колодца железные скобы. - Обязательно, мессир де Пейрак. - Я прикажу выдать тебе достойное вознаграждение. Ты славно потрудился. - Благодарю вас, монсеньор, вы очень щедры к старому Паскалу. Граф похлопал слугу по плечу и вернулся в дом. Еще раз обойдя все комнаты, он остановился посреди небольшого салона на втором этаже. Он подошел к огромному камину и провел рукой по вензелю, украшающему его. Два мраморных льва, поддерживающих каминную полку, равнодушно взирали на хозяина дома. Граф прикрыл глаза и на секунду представил, как эта комната наполнится мебелью и роскошными безделушками, потолок украсит роспись, а стены - шелковые панели и светильники, излучающие мягкий, чуть приглушенный свет. А в глубине будет стоять кровать с роскошным тяжелым балдахином из брокатели, на которой будет спать его жена, разметав по подушке свои золотистые волосы. Он склонится над ней и проведет кончиками пальцев по ее щеке, а потом прильнет к полураскрытым губам... Да что же это такое! Он в сердцах ударил кулаком по каминной полке, на которую опирался. Даже здесь, за сотни лье от Тулузы, мысли об Анжелике не оставляли его. Нет, ему нужно срочно отвлечься, иначе он сойдет с ума. Почему бы не поехать к Нинон? Да, прекрасная куртизанка наверняка найдет, чем развлечь его. Изящная, превосходно сложенная брюнетка, с лицом ослепительной белизны, с лёгким румянцем, с большими синими глазами, в которых одновременно сквозили благопристойность, рассудительность, безумие и сладострастие, с восхитительными зубами и очаровательной улыбкой, Нинон держалась с необыкновенным благородством, обладая поразительной грацией манер. Она протянула графу руку для поцелуя и кокетливо осведомилась: - Почему вы так давно вы не были у меня? Я сердита на вас, мессир де Пейрак! - Ах, не будьте слишком жестоки! Я приехал в Париж, только чтобы увидеться с вами, прекрасная богиня! - шутливо ответил Жоффрей, жестом подзывая слугу. - И я не забыл привести вам подарок, который, уверен, порадует вас. Он развернул легкую шелковую ткань и с поклоном протянул Нинон лютню. Она вскинула на него восхищенные глаза. - О Боже, граф, вы просто волшебник! - Этот чудесный инструмент я заказал в Болонье. Он легок и и у него великолепное звучание, и я льщу себя надеждой, что вы продемонстрируете мне всю виртуозность игры на нем. - Несомненно, граф, - Нинон чуть понизила голос. - Вы можете остаться после ужина и я буду играть только для вас... Он взял ее руку и поднес к губам, а потом быстро перевернул и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ладони. Молодая женщина вспыхнула и поспешно прикрыла лицо веером. - Не будьте дерзки, граф! - Если я и дерзок, то причиной тому - ваша несравненная красота, - склонился в поклоне Пейрак. - Я не могу долго сердиться на вас, вы так милы, - рассмеялась Нинон. - Итак, до вечера, месье... - Я буду считать минуты до нашей встречи, - Жоффрей слегка кивнул ей и прошел в салон, где уже собрался весь свет Парижа. Все головы, как по команде, повернулись к нему. Граф обвел присутствующих внимательным взглядом и улыбнулся, услышав громкий шепот: "О, этот тот самый знаменитый Лангедокский хромой!" - Приветствую вас, господа! - Мессир де Пейрак! - к нему тут же устремились старые знакомые, наперебой восхищаясь тем, что он приехал в столицу и сетуя, что его давно не было видно. Раздался чей-то голос: - Говорят, вы недавно женились, граф? Ваша очаровательная супруга приехала вместе с вами? - Увы, мадам де Пейрак осталась в Тулузе. Отель, который я распорядился отделать для нее, еще не готов. - Можно не сомневаться, что когда он будет закончен, это будет самое прекрасное место в Париже! - Я думаю, что так оно и будет, ведь строительством руководил сам господин Менсар. По комнате прошел вздох восхищения. - И вы устроите прием по случаю новоселья? - Несомненно! Самый роскошный, какой можно только представить! Нинон зашла в салон и с улыбкой произнесла: - Господа, ужин подан. Мессир де Пейрак, я желаю, чтобы вы сидели рядом со мной. Мне не терпится услышать поскорее новости о том, как весело вы проводили время в вашем знаменитом Отеле Веселой Науки вдали от столицы. Говорят, праздники там великолепнее, чем у господина Фуке в Во? - Судить вам, прекрасная дама! Я расскажу все, как есть, а вы вынесете свой вердикт, - граф подошел к ней и протянул руку, чтобы сопроводить к столу. - И конечно же, вы споете для нас, - воскликнула Нинон, опираясь на протянутую ей ладонь. - Если вам будет угодно, - с поклоном произнес Жоффрей. Поздно вечером, когда гости разошлись, служанка провела графа в покои хозяйки дома. Та полулежала на подушках низкого дивана и уже успела сменить тяжелое парадное платье на легкое домашнее. Мужчина опустился в кресло напротив и тихо сказал: - Ну вот мы и одни, Нинон. - Я рада, что ты приехал. Я могу по пальцам пересчитать людей, общение с которыми мне доставляет удовольствие, и ты - один из них. - Могу то же самое сказать о тебе, - граф достал из кармана сигару и раскурил ее. - Ах, как же я скучала по этому запаху табака, - мечтательно прикрыла глаза Нинон. - И по тебе... Жоффрей промолчал. - Ты женился? - Да, и уже достаточно давно. - Она красива? - Как ангел, - Пейрак усмехнулся и сжал рукой подлокотник кресла. Глаза Нинон разгорелись и она подалась вперед. - Расскажи мне о ней. - А что ты хочешь узнать? - Все. Откуда она, как ее зовут, и как ей удалось покорить твое сердце, - она рассмеялась. Жоффрей нахмурился. - С чего ты это взяла? - Ах, мой дорогой, я слишком давно знаю тебя, и с уверенностью могу сказать, что сейчас ты безумно влюблен. В собственную жену, - она покачала головой. - Возможно ли это? - Еще год назад я бы сказал, что нет. - Как интересно! - Нинон встала, налила в бокалы вино и один из них протянула графу. - Ну же, расскажи мне все. - Я не знаю, что тебе сказать кроме того, что я люблю ее, а она меня - нет, - Жоффрей единым махом опрокинул в себя содержимое бокала. - Да... И я не знаю, что с этим делать... Я совсем не понимаю, чего хочет моя очаровательная жена. Она очень сдержанна и молчалива, и совсем не походит на других женщин. Представь себе, - граф слегка развеселился. - Ее увлекают разговоры о математике! Нинон закатила глаза. - Боже мой, о каких странных вещах ты толкуешь! Выбирай: либо любить женщину, либо понимать ее... Жоффрей расхохотался. - Как верно! Но загвоздка в том, что я и люблю ее, и хочу проникнуть в тайну ее изумрудных глаз... - Я думаю, что этого делать не стоит. Именно эта тайна так и привлекает тебя, разгадаешь ее - и потеряешь интерес к своей зеленоглазой красавице. Пейрак покачал головой. - Не думаю. Меня волнует все, что связано с ней. Я смотрю на нее и ловлю себя на мысли, что безумно хочу знать, о чем она думает, о чем мечтает... - Все женщины мечтают только об одном, - задумчиво произнесла Нинон. - О любви... А ты всегда славился своими любовными победами и, не скрою, что я и сама когда-то поддалась твоему дьявольскому обаянию... Что же за невероятная женщина твоя жена, что до сих пор не ответила на твои чувства? - Вот и я задаю себе тот же вопрос. И пока я разбирался, что же она собой представляет, совсем потерял голову от любви к ней. - И сбежал в Париж, подальше от нее, - проницательно сказала Нинон. - Именно так. - Что ж, тут можно сказать только одно - препятствия в любви лишь усиливают ее. - Ты цитируешь Шамплена! - граф с изумлением посмотрел на нее. - И нахожу его слова очень верными. Влюбился бы ты так сильно, если бы она не была холодна с тобой? - Мне кажется, - медленно проговорил граф. - Что я любил ее еще до того как увидел. Именно ее я ждал долгие годы, искал во всех женщинах и не находил. И ее холодность нисколько не распаляет меня, а глубоко ранит. Да, Нинон, я стал совсем другим рядом с ней... - Какая же она счастливица, - прошептала женщина. - Я бы многое отдала, чтобы услышать от мужчины такие слова... Если ты хотя бы вполовину чувствуешь то, что говоришь, то рано или поздно она полюбит тебя. Нельзя не ответить на столь страстный призыв. - Только этого я и желаю... Что ж, Нинон, ты вселила в меня надежду. Я очень благодарен тебе, - сказал Жоффрей, вставая. - Я тоже благодарна тебе за откровенность, и знаю, что немногие удостаиваются чести узнать тайны твоего сердца, - она позвонила в колокольчик, вызывая служанку. - Мы еще увидимся до твоего отъезда? - Несомненно. Мы же должны дать повод для сплетен относительно наших близких отношений, - граф заговорчески улыбнулся и поцеловал ей руку. - Ты невыносим! - звонко расхохоталась Нинон. Он снял с правой руки кольцо с печаткой в виде маленького золотого крестика, заключенного в круг, и надел его на палец женщины. - Это еще один подарок вам, мой милый друг. В знак моей глубокой признательности... Нинон поднесла руку к глазам и прозрачный камень цвета ночи отбросил винно-красный отблеск на ее лицо. - Я желала бы принять такой подарок в знак вашей любви, граф, но увы, она мне не принадлежит. Так что я приму его в знак вашей дружбы, которая, поверьте, для меня не менее ценна... На пороге возникла служанка, и Жоффрей, отвесив женщине изящный поклон, удалился. Когда дверь за ним захлопнулась, Нинон тихо проговорила: - Желала бы я взглянуть хоть одним глазком на эту удивительную мадам де Пейрак... *** Он приехал в Тулузу рано утром и узнал, что госпожа графиня еще на прогулке. Он неторопливо прошелся по комнатам, остановился в зале для приемов и посмотрел на то место, на котором обычно сидела его очаровательная супруга во время трапез. Он перебирал в памяти ее изящные жесты, ее улыбки, которые она дарила собеседникам, и сердце его переполнялось радостью оттого, что совсем скоро он увидит ее. В галерее послышались быстрые легкие шаги и Жоффрей медленно повернулся ко входу. На пороге стояла Анжелика и он с волнением отметил, что глаза ее светятся счастьем и она смотрит на него с чувством, близким к восторгу. Жоффрей де Пейрак снял шляпу и, коснувшись земли плюмажем из красных и черных перьев, низко поклонился. Затем выпрямился и ослепительно улыбнулся. - Что же случилось с вами, мадам, во время моего отсутствия, и почему я вижу отражение радости на вашем лице, которая делает вас еще более прекрасной? Она смутилась и опустила глаза. - Ничего! Ничего не случилось, - а потом тихо добавила: - Вас долго не было. "Неужели?" - пронеслось в голове у Жоффрея. - "Неужели она скучала без меня?!" Неожиданно появилась толпа знакомых с возгласами приветствия и многочисленными вопросами, а садовники-мориски начали разносить цветы для праздника. Дворец Веселой Науки вновь ожил. Желая подразнить Анжелику, Жоффрей рассказал, что в Париже он пел у Нинон де Ланкло и подарил ее лютню: - Вы же знаете, что очаровательная жеманница превосходно играет на этом инструменте. Музыка царит в ее доме. Увидев, как внезапно омрачилось лицо жены и она бросила быстрый взгляд на его руку, где не хватало одного кольца, Пейрак преисполнился радости - черт возьми, да она ревнует! Он едва сдержался, чтобы не броситься к ней через всю комнату и не сжать ее в своих объятиях. Еще не время... Она сама придет к нему. И он сделает все, чтобы это произошло как можно скорее... --------------------------------------- Немного ревности - отличная приправа для пылкой любви... Жоффрей сидел за массивным дубовым бюро и просматривал письма, пришедшие утром, когда в кабинет вбежала разрумяненная после утренней конной прогулки Анжелика и весело проговорила: - Какие новости, дорогой? Он поднял глаза на жену и улыбнулся. Она была невероятно хороша в наряде для верховой езды - гибкая, стройная амазонка со слегка растрепанными золотистыми локонами и сверкающими изумрудными глазами. Сняв перчатки и небрежно бросив их на изящный столик, стоящий около двери, она быстро пересекла комнату и легким поцелуем коснулась его губ. Жоффрей показал ей письмо, которое держал в руках: - Это от Молина. Анжелика выпрямилась и скрестила руки на груди. - И что же он пишет? - Я смотрю, вы его недолюбливаете, - смеясь, проговорил граф. - А ведь именно ему мы обязаны нашим сегодняшним счастьем. - Он слишком много на себя берет и вмешивается в дела, которые его не касаются, - резко проговорила Анжелика. В ней вдруг ожил былой гнев, и она вспомнила, как еще совсем недавно отчаянно боролась со своим отцом и управляющим, желая избежать ненавистного брака с тулузским колдуном. Муж встал и привлек ее к себе. - Милая, что с вами? - Ничего, не обращайте внимания... Чего он хочет? Предлагает очередную выгодную сделку? - язвительно осведомилась Анжелика. - Полноте, к чему эта ирония? - граф укоризненно посмотрел на нее и покачал головой. - Нет. Он пишет, что маркиз дю Плесси-Белльер недавно скончался и поместье унаследовал его сын, Филипп. Не думаю, что эта новость каким-то образом может повлиять на наше с ним общее дело, но Молин все же решил поставить меня в известность относительно случившегося. - Филипп... - эхом повторила Анжелика и на нее внезапно обрушились воспоминания из детства - ее яростная ссора с юным красавцем маркизом в Монтелу, его презрительное "Баронесса унылого платья" и насмешки глупых пажей в Плесси, ее дрожащая рука в его руке... Жоффрей увидел, как внезапно потемнели глаза жены и она слегка закусила нижнюю губу. - Вы знакомы? - Да... Немного... Филипп дю Плесси - мой кузен, и мы несколько раз виделись в детстве... И я не могу сказать, что эти встречи меня радовали. Граф насмешливо посмотрел на нее. - А мне кажется, что тут дело в другом. Ну же, признавайтесь, дорогая, что вам нравился юный маркиз! Анжелика вспыхнула и возмущенно проговорила: - Какие глупости! Конечно же нет! Злой, заносчивый мальчишка! Он жестоко посмеялся надо мной и моими родными, когда был проездом у нас в замке, а потом еще раз... Мне казалось, что никого и никогда в жизни я так не ненавидела... - она махнула рукой. - Впрочем, неважно, все это было очень давно... - И тем не менее, вы до сих пор обижены и негодуете. Сдается мне, что кузен вам не просто нравился, вы были влюблены в него... - Жоффрей уже откровенно смеялся. - Он был красив? - Невероятно. Никогда в жизни я не видела такого красивого юношу... Но при этом он был высокомерен и ужасно груб со мной. Но вы правы... Возможно, я была влюблена в него... Немножко... - Немножко! Вы просто прелесть! Значит, не я первым покорил ваше гордое сердце? - граф улыбался, но Анжелика чувствовала его волнение. Она опустила ресницы. Руки мужа сильнее сжали ее талию. - Ну же, мадам, ответьте, - голос его слегка дрогнул. Анжелика обвила руками его шею и взглянула на вмиг посерьезневшее лицо. Никогда раньше он не смотрел на нее так... Или она просто не замечала. - Монсеньор, да вы ревнуете! - воскликнула она. - О, я просто в восторге! - и ее голос зазвенел от переполняющих ее нежности и счастья. - Немножко, - улыбнулся Жоффрей. - Ах, прекрасная дама, вы изрядно помучили меня, прежде чем подарить мне свое расположение, и теперь я невольно задаюсь вопросом - а не ваш ли красавец кузен был тому причиной? - Боже, я была такой глупой! Вы должны ненавидеть меня, - она смущенно потупилась. — Если вспомнить, сколько несчастий я претерпел из-за вас, трудно поверить, что я не держу на вас обиды. Но я не могу обижаться на вас, - тихо проговорил он, касаясь губами ее волос. - В вас моя жизнь. Она теснее прижалась к нему. Он любит ее. Любит настолько, что даже ревнует! Никогда, даже в самых смелых мечтах, она не могла представить себе такого. Его любовь всегда казалась ей чем-то невероятным, феерическим, исключительным подарком судьбы, и она втайне боялась, что однажды он оставит ее и отправится покорять новые вершины... Время от времени в ней просыпалась жгучая ревность к его прошлому, что очень забавляло мужа. А вот теперь он сам ревнует. Она приподнялась на цыпочки и прильнула губами к его губам. - Вы моя единственная любовь, дорогой сеньор, - тихо прошептала она. - И так будет всегда, пока бьется мое сердце... [/more]
Violeta: Леди Искренность пишет: Но в Америке граф уже без фамильных колец получается. Мне более странно не зачем в тайник положил, а зачем подарил? Не мог иного найти. Вот и меня это удивляет. Леди Искренность пишет: Но если уж поднимать тему колец, мне еще интересно, как смогла Анж кольцо фамильное Плесси-Бельеров в Неукротимой аж до гарема беспрепятственно дотащить. И не спер никто. Некрасивое, наверно, было Леди Искренность пишет: А эта моя фразочка, выражающая скромную надежду, осталась незамеченной? Не, я все заметила, просто раздумывала, как это можно оформить. Итак, мне кажется, что Нинон не могла с полной уверенностью утверждать, что мадам Моран - это мадам де Пейрак. Анжелика никому об этом не говорила. Единственные ниточки - это изумрудные глаза, о которых с такой страстью распинался Пейрак у меня в фанфе, а на деле - мог вообще ничего не говорить , и ее родство с Ортанс, которая на эмоциях могла рассказать, что ее сестрица была замужем за тулузским колдуном, которого сожгли, и то не факт. Единственный намек в романе, что Нинон знает, кто она, да и то, возможно, я выдаю желаемое за действительное, это разговор из "Пути в Версаль": Анжелика покраснела, края ее губ задрожали, как у подростка. — Почему вы думаете, что я познала большую любовь, Нинон? — спросила она. — Я вижу это в ваших глазах. Женщина, у которой зеленые глаза… Итак, это можно оформить только в виде письма какой-нибудь подруге, типа, ах, дорогая, представьте только себе, с кем меня свел случай! Вы наверняка помните того тулузского сеньора, к которому я испытывала нежные чувства, и которого потом сожгли на костре за колдовство. Да, да, не будем называть имен, мон шер, надеюсь, вы понимаете, о ком я... Он еще был влюблен в свою молодую жену, о чем я вам писала, в провинциалочку-дикарку с зелеными глазами. Так вот, вчера мне довелось познакомиться с весьма интересной особой - мадам Моран, которая наладила в Париже продажу шоколада. Она избегает разговоров о своем прошлом, но я почти уверена, что это вдова того самого графа де П... Вы спросите, почему я так решила? Ну во-первых, у нее изумрудные глаза, очень редкий цвет, знаете ли, а во-вторых, она держится с достоинством, редким даже среди аристократии. Уверена, она благородного происхождения и вращалась в кругах самой высшей знати, и то, что сейчас она вынуждена заниматься торговлей, говорит о том, что в ее жизни случилась какая-то трагедия, низвергшая ее на самое дно. И теперь я понимаю, почему он был влюблен в нее - она излучает какое-то особое обаяние, которому невозможно не поддаться...
Мадемуазель Мари: Может, выскажу крамольную мысль, но по-моему, не стоит вдаваться в такие подробности, как перемещение колец в пространстве. По той простой причине, что не хочется опять произнести слово "ляп". Просто кольца нужны были автору как доказательства, как напоминания о прошлом - вот они и всплывали в самых неожиданных местах. Особенно это касается фамильного кольца Плесси-Бельер. Нет, безусловно, эффектно было в тот момент передать кольцо королю, но сам факт того, что кольцо целое и невредимое доехало с Анж до гарема - вызывает сплошные вопросы: А когда её вылавливали из воды пираты Дэскренвиля, кольцо было зашито в одежду? А когда эту одежду у неё отобрали и одели в восточный наряд, она быстренько распорола своё тайник и сделала такой же в одной из юбок? А когда её, пардом, совсем раздели? А потом плащ Рескатора и прощай-прощай невольничий рынок..вместе с кольцом)) Был ли кто-то, кто мог бы подобрать драгоценность и вернуть хозяйке? Ага, конечно, пираты как раз этим и занимаются. Сейчас подумала, может, Савари? Только догадки. В романе об этом ни полслова.
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: А когда её вылавливали из воды пираты Дэскренвиля, кольцо было зашито в одежду? А когда эту одежду у неё отобрали и одели в восточный наряд, она быстренько распорола своё тайник и сделала такой же в одной из юбок? А когда её, пардом, совсем раздели? А потом плащ Рескатора и прощай-прощай невольничий рынок..вместе с кольцом)) Был ли кто-то, кто мог бы подобрать драгоценность и вернуть хозяйке? Ага, конечно, пираты как раз этим и занимаются. Мадемуазель Мари пишет: Может, выскажу крамольную мысль, но по-моему, не стоит вдаваться в такие подробности, как перемещение колец в пространстве. По той простой причине, что не хочется опять произнести слово "ляп". Ну может Голон хотела в новой версии выкрутиться, недаром же кольцо в "Тулузской свадьбе" упомянула, но увы, бросила на полдороги...
Тара: Удивительное, на мой взгляд, название, объединяющий Ваши фанфики-Тулузские хроники! 100-процентное попадание этого периода Жоффрея и Анжелики. Вы пишите о том, что скрыто и только можно догадываться,это дано не всем все так ВЫРАЗИТЬ. Спасибо Вам за Ваше творчество.
Violeta: Тара пишет: Удивительное, на мой взгляд, название, объединяющий Ваши фанфики-Тулузские хроники! 100-процентное попадание этого периода Жоффрея и Анжелики. Пока только две, но возможно, еще что-то со временем добавится... Тара пишет: Вы пишите о том, что скрыто и только можно догадываться,это дано не всем все так ВЫРАЗИТЬ. Спасибо Вам за Ваше творчество. Спасибо за столь лестную оценку.
Леди Искренность: Violeta, хочется не письмо Нинон, а именно слезливый такой диалог. Анжелике ведь не с кем было все эти годы даже поговорить. По сути, жилетки-то не было, все сама, все с собой. А иногда надо. И не столько даже выплакаться, сколько поговорить об этом слух, воскресить образ. Ну, чтобы не было "ты стал тенью даже для меня". Про кольца согласна, фиг с ними.
Violeta: Леди Искренность пишет: хочется не письмо Нинон, а именно слезливый такой диалог. Анжелике ведь не с кем было все эти годы даже поговорить. По сути, жилетки-то не было, все сама, все с собой. А иногда надо. И не столько даже выплакаться, сколько поговорить об этом слух, воскресить образ. Ну, чтобы не было "ты стал тенью даже для меня". Ну попробую, правда, надо привязать к конкретному моменту в книге... Леди Искренность пишет: Про кольца согласна, фиг с ними. Уфф, гора с плеч!
Violeta: По просьбе Леди Искренность . Однажды в одном из литературных салонов, где любили рассуждать о чувствах, разгорелась оживленная дискуссия. Обсуждали «Астрею». Кто не читал «Астреи»? Ее читали все. Кто украдкой, а кто открыто, средь бела дня с головой погружаясь в перипетии романа, на страницах которого любовь пастуха Селадона и его возлюбленной Астреи расцветала на фоне невероятных приключений, а взаимное волшебное чувство открывало героям новые горизонты мира, доселе казавшегося жестоким и скучным. Мадемуазель Паражонк заявляла, что «Астрея» — роман, которому недостает глубины, с чем охотно соглашались все ценители изящной словесности. Для того чтобы любить по-настоящему, одного влечения мало, необходимы знания и умение сдерживать свои порывы, чем влюбленные зачастую пренебрегают. «Астрея» же легкомысленно обещает читателям, что каждый из них в один прекрасный день непременно познает все оттенки такого необыкновенного чувства, как великая любовь, но, увы, это лишь самообман. Эти слова поразили Анжелику в самое сердце. Она покинула компанию и выскользнула на улицу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Одинокая прогулка по Парижу — верное средство прогнать безутешную тоску. Какая-то женщина последовала за ней. Должно быть, она, как и Анжелика, во времена трудной молодости приобрела привычку бродить по Парижу в полном одиночестве. Гибкая и нежная рука обняла ее за плечи, и Анжелика узнала свою соседку, самую знаменитую даму в квартале Маре — куртизанку Нинон де Ланкло. — Вы познали великую любовь, — произнес чарующий голос. — И вы ее потеряли. Как это случилось? — Он умер! Он умер, Нинон! И Анжелика разрыдалась. — Тогда, по крайней мере, ваш возлюбленный не познал горьких разочарований, которые приходят, когда умирает любовь. Анжелика рыдала, в первый раз по-настоящему оплакивая Жоффрея. Прохожие равнодушно смотрели на двух женщин, обнимавших друг друга посредине улицы. А Анжелика вспоминала Тулузу, вернувшегося из Парижа мужа и его рассказы о том, как он посещал великолепную Нинон и подарил ей лютню в знак своего восхищения ее талантом. И она, повинуясь невольному порыву, проговорила: - Музыка царит в ее доме... Он говорил так о вас... Рука Нинон напряглась на ее плече. - Боже мой... Я догадывалась, что это вы... Он не называл мне вашего имени, но говорил, что любит вас и жаждет проникнуть в тайну ваших изумрудных глаз... Мадам Моренс... Анжелика задохнулась от нахлынувших на нее воспоминаний. Картины прошлого мелькали перед ней, словно в калейдоскопе. Жоффрей, ее любовь, ее страсть, ее непроходящая боль... Она словно наяву слышала его глубокий ласковый голос, тихо шепчущий: "Но что скрывается за твоими зелеными глазами, вызывающими в памяти безмятежные луга и бурный океан?" Так значит, он говорил с Нинон о ней? Доверял ей настолько, что открывал тайны своего сердца? - Вы ведь были его другом, не так ли? - прямо спросила она. - Дружба - это лучшее, на что я способна, Анжелика, - задумчиво произнесла Нинон. - Она подразумевает самоотверженность, деликатность и долготерпение, которых так недостает любви. И я льщу себя надеждой, что он считал меня своим другом. - Ах, Нинон! - Анжелика снова порывисто обняла ее. - Я предлагаю вам свою дружбу, дорогая. И то, что он любил вас, станет для меня еще одной ниточкой, связывающей нас с вами... - Меня ужасно мучает то, что я не могу ни с кем поговорить о нем, - тихо проговорила Анжелика. - Мое сердце переполнено воспоминаниями настолько, что иногда мне кажется, что оно не выдержит и разорвется от боли. Никогда в моей жизни больше не будет такой любви и такого счастья, которые дарил мне Он... - Как вы страдаете... - с искренним участием произнесла Нинон. - Мне бы так хотелось помочь вам, ободрить, утешить, но я знаю, что слова здесь бессильны... Только время если не исцелит ваши раны, то хотя бы притупит боль утраты. И однажды вашего истерзанного сердца коснется новая любовь... - Прошло уже пять лет, Нинон, - покачала головой Анжелика. - А оно по-прежнему кровоточит... - Послушайте, дорогая, он так любил жизнь, ему бы наверняка не понравилось, что вы заживо хороните себя и живете прошлым. Ну же, встряхнитесь! Ради него... Анжелика закрыла лицо руками. - Я не могу... Я просто не могу... Если я позволю себе жить дальше, я предам память о нем... Будто его не было... - Боже мой, что вы говорите! Любовь должна дарить счастье, а не боль. Это солнце, освещающее все вокруг... - Мое солнце навсегда померкло, когда он умер. Нинон наклонилась к ней и тихонько прошептала: - Он не умер, он живет в вашем сердце, в вашей душе, в ваших воспоминаниях... В ваших детях, наконец! Ради них вы должны взять себя в руки и начать новую жизнь... Уверена, он бы хотел видеть вас счастливой, а не проливающей слезы над осколками разбитой мечты. - Есть чувства, которые нельзя пережить дважды... После них в душе остается лишь выжженная пустыня... - Но и в пустыне идет дождь, растресканная земля снова наполняется живительной влагой и на ней появляются оазисы... - Нинон, как же вы похожи с ним! - взволнованно воскликнула Анжелика. Оазис... Восхитительный сад, который цвел в ее сердце в Тулузе, может снова возродиться... Когда-нибудь... Возможно... И когда это произойдет, она больше не будет терзаться угрызениями совести, она будет знать, что ростки этого сада зародил в ее сердце Жоффрей... - Я вижу, что мои слова утешили вас, - ласково произнесла Нинон. - Вы даже не представляете насколько... Спасибо вам, тысячу раз спасибо! - Анжелика сжала ее руки в своих. - Сегодня я впервые позволила себе с надеждой посмотреть в будущее...
Леди Искренность: Violeta, спасибо за отзывчивость… Не хватало мне этих строк… Но, черт, сначала прочла про разлуку в Канаде отрывок, теперь это… Моя бедная психика не выдержала, растрогалась до слез. Вот сижу и реву, как паяц над разбитой любовью сентиментальная дура.
Violeta: Леди Искренность пишет: Violeta, спасибо за отзывчивость… Не хватало мне этих строк… Но, черт, сначала прочла про разлуку в Канаде отрывок, теперь это… Моя бедная психика не выдержала, растрогалась до слез. Вот сижу и реву, как паяц над разбитой любовью сентиментальная дура. Да, мы с Жаклин вчера были на одной волне - осень, наверное...
княгиня Спадо: Ах, сначала тоже прочла прощание Анж с Жоффреем, и воть теперь тоже розчуствовалась!
Jeoffrey de Peyrac: Violeta как всегда браво!!!
Мадемуазель Мари: Восхитительно, чудесно!! Действительно таких слов не хватало. Но всё так грустно, прослеживается острая потребность в чем-нибудь оптимистичном
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: Но всё так грустно, прослеживается острая потребность в чем-нибудь оптимистичном Ну давайте поднимем настроение. Есть у меня одна история, написанная больше года назад ради развлечения девчонок в моей группе. Встречаем, "Анжелика и Рочестер"! Текст лаконичный, целью было не написать полноценный фанфик, а очертить сюжет, ну и поприкалываться, конечно. Вся беседа - здесь. https://vk.com/club16860628?w=wall-16860628_10226%2Fall Итак, Анжелика сбежала от отца, когда он попытался выдать ее замуж за хромого графа-колдуна. Она решила бежать в Англию, потому что точно знала, что там ее никто не будет искать. Она не знала английского, но при ее невероятной способности к языкам, она не сомневалась, что сможет быстро его освоить. Морское путешествие она перенесла относительно легко, кроме того, на корабле она познакомилась с английским джентльменом, который путешествовал с маленькой девочкой-француженкой Аделью, которая очень привязалась к Анжелике. Узнав о ее затруднительном положении, он предложил ей пожить в его роскошном поместье Торнфилде в качестве гувернантки Адели. Анжелика с радостью согласилась. Джентльмена звали Эдвард Рочестер. Работает она значит у него, работает и понимает, что хозяин оказывает ей повышенные знаки внимания. Она решает женить его на себе. А что - она благородного рода, он богат, отличная пара. Все у них на мази, но тут к хозяину замка приезжает его французский друг... да-да, граф де Пейрак! Анж в ужасе, но Жоффрей-то ее ни разу не видел, а Рочестер представил ее как мисс Эйр, гувернантку Адели. Если графа и смутил ее французский акцент, то вида он не подал. Вот так они общаются-общаются, дело у Рочестера с Анжеликой катит к свадьбе, Пейрак мрачнеет с каждым днем, потом в один ужасный вечер с дождем, ветром и прочими готическими фишками рассказывает Анж историю трагической женитьбы Эдварда и Берты. Анж в ответ признается, что она та самая сбежавшая невеста. Оба в растерянности расходятся по своим комнатам... Анж резко охладевает к Рочестеру- на фиг он ей женатый сдался! Жоффрей ее странно волнует, они много общаются, но границ дозволенного он не переходит. Эдвард беснуется, он без ума от Анж, ревнует к Пейраку, обстановочка накаленная донельзя. А тут еще его сумасшедшая супруга крадет ключ от комнаты и пытается сжечь Рочестера в его постели. Анж и Жоффрей спасают его от неминуемой смерти, пережитая опасность сближает их, они беседуют всю ночь напролет, и Эдвард узнает, что Анж знахарка. На коленях он умоляет ее вернуть разум его жене, раз уж она не хочет быть его второй любимой женой. Анж соглашается. Долго ли коротко, но Берта выздоравливает и оказывается очень даже милой. Она принимает Адель как родную дочь и Анж решает уехать. Но куда? Дома ее никто не ждет, друзей, кроме Рочестеров, у нее нет, Жоффрей хоть и мило с ней общается, шагов к сближению не делает... Мучается наша Анж, мучается и внезапно узнает, что Жоффрей собирается жениться... на мисс Ингрем!!! Ну по крайней мере он ей по большому секрету это рассказывает и озабоченно так интересуется, достоин ли он такой роскошной избранницы. У Анж открываются глаза - она понимает, что любит Пейрака, что помрет без него в страшных судорогах, а он как будто и не замечает ее кругов под глазами от бессонных ночей и бледности от переживаний. Худеет наша Анж от безответной любви, мучается, а признаться Жоффрею гордость не позволяет. А свадьба с Бланш уже не за горами... Томный вечер. Анж у окна вышивает крестиком и думает о Жоффрее. Внезапно под окном она слышит чудный голос, распевающий: Венец творенья, дивная Анжелииииииииика! и т.д. Заинтригованная, она спускается в сад. В беседке она видит плохо различимый силуэт бродячего трубадура в маске... Вот он ей поет-поет, она слушает-слушает, потом он начинает ее целовать. Анж испытывает невыразимое блаженство в объятиях певца, но внезапно отстраняется и говорит, что любит одного человека... Певец начинает пытать ее, кого же она любит, но Анж тверда и неприступна, как скала - не ваше дело, эта тайна умрет вместе со мной! Сыграйте мне в последний раз и пойду я такая вся несчастная и одинокая предаваться скорби у себя в комнате. Певец встает, чтобы взять гитару, и как-то неловко припадает на одну ногу. Страшное подозрение охватывает Анж, она внезапно понимает, кто это так жестоко ее разыгрывает. В ярости она срывает с Жоффрея маску и пытается убить гитарой, но граф, демонически хохоча, убегает от нее... Анжелика твердо решает уехать, но воспоминания о божественном поцелуе в беседке не идут у нее из головы. Плюс она задумывается, а чего ради граф решил устроить этот спектакль, раз собирается жениться на другой. В волнении она бродит по саду и вдруг чувствует аромат сигар Жоффрея. Она прячется за деревом и подслушивает разговор между графом и Рочестером, из которого узнает, что оказывается Пейрак полюбил ее безумно с первого взгляда, но сомневался в ответных чувствах, поэтому и решил вызвать ревность в ней, заставив думать, что он собирается жениться на мисс Ингрем. А после вчерашнего поцелуя в беседке и ярости Анж, когда она узнала его, он понял, что она нисколько не любит его и утром он уезжает во Францию... Анж в ярости. Она тут слезы проливает, ночами не спит, а этот с позволения сказать граф любит, но молчит! Ну и пусть молчит, пускай едет во Францию, пускай женится на ком хочет, хоть на этой дуре Бланш - ей все равно. И вот несется она по парку к замку в темноте, не разбирая дороги, злая как черт, спотыкается и вывихивает лодышку. На ее крики сбегаются все обитатели Торнфилда, ее осторожно переносят в гостиную и посылают за доктором. Граф суетится вокруг нее, подушечку под спинку подкладывает, водичку из графинчика наливает, здоровьем интересуется, но Анж его игнорирует. И тут в комнату входит нереальный белокурый красавец. Это доктор Сент- Джон Риверс!!! Вот заходит он такой в комнату и застывает, как громом пораженный, увидев Анж. А Анж сразу просекает, как может отомстить Пейраку. Мило улыбаясь и периодически постанывая от боли в лодыжке, она начинает очаровывать молодого человека. Граф вне себя от гнева грохает на пол графин с водой и стремительно выходит из гостиной. За ним кидается Берта. Сент-Джон, ничего не замечая вокруг, любуется Анж, но ей он уже не интересен- граф-то ушел. Молодой человек, не понимая причины такой резкой перемены в ней, падает перед Анж на колени и начинает осыпать поцелуями ее руки. В это время в дверь входит Пейрак, которого Берта еле-еле успокоила и уговорила вернуться обратно. В ярости он хватает Сент-Джона за шиворот и выволакивает на улицу разбираться... Вскакивает наша красавица с кресла и, прихрамывая, несется за графом и Сент-Джоном. Во дворе мужчины выясняют отношения. Граф говорит, что убьет сопляка, посмевшего посягнуть на честь дамы, а доктор в ответ кричит, что собирается на вышеозначенной даме жениться. В это время на пороге появляется Анжелика, граф смотрит на нее долгим прощальным взглядом и уходит в конюшню. Сент-Джон подходит к Анжелике и становится на одно колено... Но Анж, решительно отталкивает его и хромает вслед за графом. Она заходит в тот момент, когда он уже седлает коня. - Куда вы? - вопрошает она. - Какое это имеет для вас значение, мадам? Вы же выходите замуж за красавца-доктора... Отвернувшись от нее, он вскакивает в седло. Анж хватается за уздечку. - Я вас никуда не отпущу... На ночь глядя... Разбойники... Граф склоняется к ее лицу, на котором написано отчаяние и растерянность. - Только это вас волнует? Она, не отрывая от него взгляда, медленно качает головой. - Нет, не только... Граф соскочил с коня. Еще минуту назад он хотел уехать отсюда куда подальше, а сейчас глаза молодой женщины пригвоздили его к месту. Он осторожно обхватил ладонями ее лицо и провел пальцами по вискам, стирая слезы, которых она не замечала. - Так почему вы хотите, чтобы я остался? - тихо спросил он. Она ничего не ответила, только обняла его за шею и заставила склониться к своим губам... Стоя посреди конюшни, граф и Анжелика блаженствовали в невыразимой сладости поцелуя, Жоффрей все теснее прижимал ее к себе, голова его кружилась от счастья, он был уже готов сказать Анжелике, что любит ее, но в этот момент на пороге появился Сент-Джон... Нехотя граф отстранил от себя Анжелику, затем холодным тоном, в котором угадывалась плохо скрытая угроза, осведомился: - Что вам угодно, сударь? Дрожа от ярости, молодой человек выкрикнул: -Вы оскорбили даму, которую я люблю! Я требую удовлетворения! Граф с усмешкой смотрел на него. - И как я ее оскорбил, позвольте узнать? -Вы, вы... Вы посмели поцеловать ее без ее на то согласия! Граф небрежным движением привлек Анжелику к себе. Доктор от подобной наглости совсем потерял голову. Он выхватил шпагу и двинулся к Пейраку. Анжелика вскрикнула и встала между ними. - Уходите, Сент-Джон! Я запрещаю вам драться! Я сама поцеловала графа, потому что люблю его, а вы мне безразличны! Уходите немедленно! Доктор удивленно переводил взгляд с красивого лица молодой женщины, бледного от волнения, на саркастически улыбающегося за ее спиной мужчину, изуродованного шрамами, потом молча вложил шпагу в ножны и вышел. Граф обнял Анжелику за плечи и прижался губами к ее виску. - Так значит вы любите меня... Это правда... Он развернул ее к себе и покрыл поцелуями ее лицо . - Своими словами вы сделали меня самым счастливым человеком на свете, ибо я люблю вас с той самой минуты, как впервые увидел... Анжелика обвила руками его шею... Ну вот так, в порядке бреда! А теперь вопрос - с каким литературным персонажем вы видите вместе Жоффрея (Анжелику)?
Nilufer: Violeta пишет: Она решила бежать в Англию К пуританам? Бедная Анж... Хорошо, что хоть живая вернулась, с её-то характером...
полная версия страницы