Форум » Творчество читателей » На пороге рая » Ответить
На пороге рая
Жаклин де ла Круа: Совместная работа от нас с Виолеттой - Он горит! Колдун горит! - Нет же… нет, - хотелось ответить Анжелике, но слезы подступали к горлу, боль дурманила разум, а происходящее казалось каким-то кошмаром без конца. Анжелика в отчаянии цеплялась за последние крохи сознания. Алый цветок пылал, разбрасывая вокруг искры, и не было сил поверить в то, что происходящее не снится ей. Перед глазами плыл красный туман, в ушах стоял крик малыша Флоримона: «Мама, мамочка, не уходи!». А Анжелика шла к площади, готовая к тому, что и ее саму сегодня казнят. Это был их обоюдный ад. Счастливые годы, наполненные любовью, казались случайными мотыльками, залетевшими на огонек и спаленными жарким пламенем костра на Гревской площади. Колокола звонили по заблудшей душе, а в сердце пылала боль. - Я иду, любовь моя, - прошептала Анжелика и сделала шаг по направлению к эшафоту. Тьма спасением опустилась на площадь и поглотила людей...
фиалка: Уж не знаю какие значки еще прилепить. Это так талантливо, не хватает слов
Мадемуазель Мари: Такие неожиданные повороты Очень здорово, когда не знаешь, что будет дальше)))))
Жаклин де ла Круа: Ой, что будеет
Violeta: На ходу срывая плащ, Анжелика бросилась к мужу. Аббат еле поспевал за ней. Около дверей она на секунду задержалась, поправила косынку, а потом, глубоко вздохнув, вошла в комнату. Стражники стояли у постели Жоффрея и о чем-то тихо совещались. До нее донеслись обрывки их разговора: - Что же делать?... Не жилец... Пышет жаром, как печка... Потом старший обернулся и воскликнул: - А, Мариэтта! Где тебя носило все утро? И что ты вчера с ним сделала, что сегодня он помирает? Отец Антуан вступился за нее. - Она сделала все, что смогла. Вы же сами запретили звать к нему врача. А она простая деревенская девчонка... - Дайте, я осмотрю его, - проговорила Анжелика. Стражник мотнул головой и отошел к камину. Жан немного потоптался на месте, потом робко спросил: - А можно я того, до ветру сбегаю? - Беги, - лениво процедил начальник, разваливаясь в кресле. - Эй, аббат, в вашей богадельне есть вино? - Сын мой, - укоризненно посмотрел на него священник. - Черт бы побрал этих святош! - буркнул тот и сердито замолчал. Анжелика в это время осматривала Жоффрея. Он действительно весь горел, метался и что-то тихо бормотал. - У него бред, - в отчаянии прошептала Анжелика стоящему рядом аббату. - Я прикажу принести холодной воды, будете обтирать его. Анжелика склонилась к лицу мужа и услышала тихое: - Мой ангел... Она на секунду прижалась лбом к его плечу, потом резко выпрямилась и принялась за дело. Перво-наперво она осмотрела все его многочисленные раны, обтерла холодной водой, сменила повязки, положила на лоб прохладный компресс. Потом обратилась к отцу Антуану: - Мне кажется, что у него жар не из-за ран. Возможно, он простудился... - Возможно... Вы сможете приготовить ему отвар? Анжелика кивнула. Прогнав с насиженного места недовольного мушкетера, Анжелика подвесила над огнем маленький котелок, принесенный с кухни, налила в него воды, насыпала трав, найденных в монастырской аптечке, и приготовила питье. Немного остудив его, она прислонила голову мужа к своему плечу и осторожно влила несколько капель между его полуоткрытыми губами. - Пейте, же, пейте, - ласково уговаривала она его, когда он делал попытку отстраниться. - Вы должны жить... *** Три дня она сражалась за его жизнь. Три бесконечных дня, наполненных жаром, горячечным бредом, жутким отчаянием и изредка мелькающим слабым лучиком надежды. Анжелика почти не спала, не ела, урывками видела Флоримона, все ее внимание поглощал Жоффрей. Стражники, боясь заразиться, перестали входить к нему в комнату, и по очереди дежурили снаружи около дверей. Наконец-то Анжелика могла, не таясь, нежно гладить его израненную щеку, шептать ласковые слова и спать, стоя на коленях возле его кровати, прижавшись лицом к его руке. Однажды ночью ее разбудило невероятно приятное ощущение - ласковые пальцы легко касались ее разметавшихся по плечам волос. Она подняла голову и встретилась с полным невыразимой нежности взглядом мужа. - Девочка моя... - еле слышно прошептал он. Она поняла, что он пришел в себя, что кризис миновал, что он скоро поправится, и заплакала от счастья. А он смотрел на нее, освещенную пламенем горящего за спиной камина, на отблески огня, играющие на ее золотистых волосах, на слезинки, скатывающиеся по ее слегка впавшим щекам, на темные круги под утомленными глазами, и понимал, что только благодаря ей он выжил. Там, на грани сознания, находясь между жизнью и смертью, он и подумать не мог, что дорога, которая, казалось, вела его в Ад, приведет его к вратам Рая. Когда он ждал смерти в застенках Бастилии, измученный пытками и допросами, единственным его желанием было передать Анжелике, что она была смыслом его жизни, его светом, его единственной любовью, что она не должна отчаиваться, вне зависимости от того, каким будет исход, что она должна быть сильной и жить дальше... Теперь же, видя, как она пытается спасти его, как самоотверженно ухаживает за ним, как борется с собственной слабостью, чтобы придать ему сил, он с удивлением осознал, что она всегда была сильной, его нежная фея из Пуату, просто невыносимые страдания, выпавшие на ее долю, заставили внутренний огонь, дремлющий в ней, разгореться по-настоящему, в полную силу, согревая и освещая светом все вокруг. И он, покоренный этой силой, согретый этим огнем, воскрешенный этим светом, заново родившийся благодаря ее жертвенной любви, тихо проговорил: - Не плачь, любовь моя, все уже позади... Мы вместе... И ничто нас больше не разлучит...
Violeta: Они тщательно скрывали от всех, что он пошел на поправку. Он продолжал изображать умирающего, она с суровым видом приходила на кухню за едой, водой и тряпками для перевязок, а наедине они строили планы побега. Граф поведал Анжелике, что в отеле Ботрейи в молельне под алтарем спрятана шкатулка с драгоценностями, которая пригодится им для новой жизни вдали от Парижа. После непродолжительных споров они решили уехать в Пуату, к родным Анжелики, где их наверняка никто не будет искать и где они смогут на некоторое время затаиться. Еще одной проблемой было то, что граф не мог ходить. Его хромая нога после дыбы представляла собой странное зрелище. Иногда она выворачивалась в колене и становилась на землю наоборот — пяткой вперед, словно у марионетки. Необходима была телега и сопровождающий. Анжелика боялась обратиться к отцу Антуану за помощью, и вдруг ей вспомнился тот странный разбойник, который хотел, чтобы она пошла с ним. "Ведь я знаю его!" - чуть не вскрикнула Анжелика, внезапно озаренная неожиданной догадкой. Когда он протянул ей руку, ей почудилось в этом жесте что-то родное, до боли знакомое, а теперь она поняла, что. Она видела его в том далеком детстве в Монтелу, которое безвозвратно ушло. Он стоял на коленях в лучах заходящего солнца и протягивал ей свою грубую ладонь, полную дикой земляники. Он, Николя... - Николя, - тихонько прошептала она. Вот почему он позвал ее за собой. Вот почему уговаривал не бояться его. Николя... Что же сделала с ним жизнь... И ее она тоже не пощадила. Страшно подумать, что может сотворить с маленьким мальчиком и худенькой девочкой жестокая судьба... Сердце ее наполнилось жалостью к себе, к Николя, к Жоффрею, Флоримону, к еще не рожденному ребенку, и вообще ко всем несчастным и обездоленным, отвергнутым обществом. "Я должна найти его, - сказала она себе. - Он поможет мне. Он не сможет мне отказать, потому что... все еще любит меня..." Она с испугом обернулась к Жоффрею, как будто он мог прочесть ее мысли, но он спал, и она облегченно вздохнула. *** Она попросила у отца Антуана разрешения сходить на рынок. Он не стал ей отказывать. - Конечно, дочь моя, вам следует прогуляться. Свежий воздух пойдет на пользу и вам, и будущему малышу. Анжелика согласно кивнула и вышла на улицу. С наслаждением вдохнула она морозный воздух, запахнулась поплотнее в плащ и направилась в сторону Сен-Жерменской ярмарки. Через некоторое время она услышала осторожные шаги за спиной и резко обернулась. Да, это был он, Каламбреден. Но теперь она его не боялась, потому что под этой жуткой личиной скрывался друг ее детства, Николя. - Здравствуй, - тихо поприветствовала она его. Он молча стоял в нескольких шагах от нее. Она повторила: - Здравствуй, Николя. Он вздрогнул. - Ты узнала меня? - недоверчиво глядя на нее, спросил он. Она подошла к нему, взяла его за руку и перевернула ладонью вверх. - Да, Николя, - она тихонько провела пальцем по его раскрытой ладони. - Это твоя рука. И это твой шрам около запястья... - Анжелика, - глухо проговорил он и попытался ее обнять. Она отстранилась. - Нет, Николя. Я искала тебя не за этим. - Зачем же? - Ты должен помочь мне. Ты мой единственный друг здесь, в Париже... - А где же твои высокопоставленные друзья, все эти герцоги, графы, бароны, которые целовали твои руки, унизанные украшениями, и клялись тебе в вечной любви? Где твой муж, этот хромоногий урод? Анжелика побледнела. - Ты прекрасно знаешь, что его сожгли на Гревской площади, как колдуна! - Туда ему и дорога, - презрительно бросил бандит, сплюнув на снег. Потом кивнул на ее живот. - Это его отродье? Анжелика молча развернулась и быстро зашагала прочь. Он догнал ее и схватил за плечо. - Ну прости меня, не обижайся. Мне все равно, чей это ребенок, хоть самого дьявола, мне нужна только ты... И я сделаю все, что ты попросишь. Анжелика слегка прикрыла глаза, потом глубоко вздохнула и произнесла: - Мне надо, чтобы ты помог мне ограбить один дом. - Что? - недоверчиво проговорил он. - Ты меня слышал. - Ограбить дом... Неплохое предложение! Что я получу за это? Анжелика удивленно посмотрела на него. - Деньги, золото, все, что ты там найдешь. - А тебе что с этого? - Мне нужна одна вещь... Она очень дорога мне... Я возьму только ее, а ты получишь все остальное. Он восхищенно прицокнул языком. - Ты совсем не изменилась, Анжелика! Все такая же отчаянная. Пузо уже на нос лезет, а туда же - грабить дом! И он расхохотался. Заразительно и от души, как в детстве. И Анжелика улыбнулась, понимая, что он согласен. *** Ночью по подземному ходу, который показал ей отец Антуан, она ускользнула из монастыря и незаметно пробралась к отелю Ботрейи. Там ее уже ждали. Анжелика увидела крепкую фигуру Николя и подошла к нему. Он взял ее за руку. — Ничего не бойся, радость моя, сейчас мы выпотрошим этот роскошный отель. Ты довольна? Анжелика молчала, крепко сжимая его грубую руку. Каламбреден отдавал распоряжения: — Ты, Снегирь, перейди на другую сторону улицы. Ты, Мартин, останься со мной. Ты, Гобер, встань в проулке. Другие пусть спрячутся в подъездах. Взломав замок на двери черного хода, бандиты бесшумно проникли в дом. — Дом большой, и в нем живет только один старик, — сказал Николя. — Мы будем чувствовать себя хозяевами. Начался грабеж. Николя поручил Осторожному следить за ней, чтобы она не попала в какую-нибудь историю. Но он быстро отвлекся, когда они зашли в салон, стены которого были задрапированы золотой парчой. В центре салона стоял камин с двумя львами по бокам, на которых можно было разглядеть вензеля с гербом графа де Пейрака. Осторожный кинулся к камину, на котором были расставлены бесценные безделушки, и стал сгребать их в сумку. Анжелика тихо вышла из комнаты, поднялась по лестнице и прошла в молельню. Там она опустилась на колени перед алтарем, открыла тайник и увидела в нем небольшую шкатулку, которую тут же спрятала в складках плаща. За ее спиной раздался голос Николя: - Эй, нашла время молиться! Нашла то, за чем пришла? - Да, - ответила Анжелика, вставая. - Вот и славно, валим. Они выбрались из дома так же незаметно, как и вошли в него. Но на этом приключения этой ночи не закончились. Неожиданно Анжелика увидела двух монахов, идущих посреди улицы. Когда свет тусклого фонаря упал на одного из них, она чуть не вскрикнула. Это был Беше. Святые отцы о чем-то спорили, до Анжелики доносились латинские термины, но спор не клеился, и они распрощались. Беше прошел мимо Анжелики, стоявшей в тени дома, что-то говоря про себя. Уловив какое-то движение в подворотне, он прижался к стене дома, дрожа от страха. Вдруг со всех углов к нему начали сползаться смутные силуэты, они корчили рожи и улюлюкали. Бандиты образовали полукруг вокруг монаха. Ноги Беше подкосились, и он опустился на колени, как бы защищаясь от ужасного кошмара. Он простонал слабым голосом: — Демоны! Демоны! Пейрак, пощади, сжалься надо мной! Это имя, как удар стилета, пронзило сердце Анжелики. — Убей его! Убей его! — дико принялась она кричать, не замечая, что ногтями в кровь разодрала руку Николя. Каламбреден вытащил свой нож. Но вдруг монах упал и затих. Анжелика не спеша приблизилась к его распростертому на земле телу и заглянула в остекленевшие глаза. Потом громко сказала: - Он умер. Умер! Бог проклял его! - и рассмеялась таким страшным смехом, что видавшие виды бандиты попятились. Анжелика еще немного постояла над телом, а потом направилась в сторону монастыря. Никто не посмел окликнуть ее. Пейрак был отомщен...
Jeoffrey de Peyrac: Прекрасные дамы, история великолепна! Так закручено, что уж и незнаешь, как дальше повернется сюжет!
Мадемуазель Мари: У меня такое странное чувство..что вот именно здесь, у вас в фанфике, полностью понимаешь, как много они значат друг для друга. И они сами, пройдя через ужас казалось бы неминуемой вечной разлуки, по-настоящему понимают, что такое любовь. Violeta пишет: Однажды ночью ее разбудило невероятно приятное ощущение - ласковые пальцы легко касались ее разметавшихся по плечам волос. Она подняла голову и встретилась с полным невыразимой нежности взглядом мужа. - Девочка моя... - еле слышно прошептал он. Я даже не знаю, как словами выразить..но это очень сильно...Вам удалось в одном абзаце сказать то, на что Голон потратила не одну книгу. Серьёзно Тут чувствуется, что отныне жизнь этих людей никогда не будет прежней. Они всегда будут помнить ужас расставания друг с другом, а потом чудо встречи, это и свяжет их брак крепче, чем что-либо другое, чем вместе прожитые, но беззаботные и беспечные годы. "Друг познаётся в беде", так же и здесь - это жестокая, но безошибочная проверка.
Леди Искренность: Ммммм…. Здорово! Это конечно получается совсем другой роман, но этот другой роман мне очень даже по вкусу. Продолжение буду ожидать с нетерпением. Нужны будут советы врача по течению пневмонии, подхваченной графом, или по поводу злосчастной ноги, пишите.
Жаклин де ла Круа: Jeoffrey de Peyrac Мадемуазель Мари Леди Искренность спасибо большое! Спрашиваем: как скоро вылечится наш граф? И что ему давать?
Жаклин де ла Круа: Анжелика неспешно шла по темному переулку, и ей не было страшно, в голове путались неясные мысли, требуя немедленного решения нескончаемых проблем, в животе толкался ребенок. За эти несколько наполненных стремительными событиями дней Анжелика совсем забыла о том, что у нее подходит срок, что надо бы по-хорошему уже искать повитуху, что надо в конце концов выбрать ребенку имя, а тут еще побег... Она устало потерла виски и посмотрела в небо, но оно тоже мало чем могло помочь, поэтому она продолжила свой путь, отпустив наконец мысли на волю. Когда она в окружении этой стайки отверженных молодчиков вошла в отель, ей показалось, что сердце остановится в тот же миг, не сумев справиться с потрясением. К горлу подступил ком, в глазах предательски защипало. Анжелика чувствовала, что готова сейчас проклясть весь мир, так грубо оборвавший ее счастливый полет. Само по себе ограбление Ботрейи казалось ей святотатством, но это было единственно правильным решением при их нынешнем положении дел. Повсюду чувствовалось рука настоящего хозяина дома. Анжелика провела ладонью по резным перилам, украшенным всевозможными завитушками, дотронулась до тяжелых портьер зеленого бархата, прошла в каминный зал, встречавший свою отверженную хозяйку. А в гостиной уже вовсю мародерствовали разбойники, продавшие душу и совесть за блеск золотых монет. Конечно, им не было дела до чужих несчастий, и Анжелика поймала себя на мысли, что ей почти не больно, почти не грустно здесь находиться. Она вспоминала, перебирая небольшие шкатулки для украшений, рассматривая вазочки, которые вряд ли когда-то станут элегантным дополнением к букетику фиалок, как они с Жоффреем мечтали об этом доме. Времена года будут сменять друг друга, и устав от солнечной Тулузы, они приедут в Париж, войдут в царство зимы, разожгут камин, а солнце будет вставать и садиться над Сеной. Но мир их грез оказался так далек от реальности, опаленной солнцем Его Величества... Анжелика корила себя за слабость, успокаивала отчаявшуюся душу тем, что Жоффрей все-таки жив, и совсем скоро они будут далеко отсюда, но каждая разрешенная проблема оборачивалась витком, ведущим к еще большим трудностям. Вспомнилось, как Жоффрей впервые за долгое время спокойно спал, не вздрагивая от одному ему известных кошмаров. Анжелика грустно улыбнулась. Как бы ей хотелось рассказать ему задуманном, спросить совета, но он бы просто не позволил ей такой рискованный шаг. "Ты укротила стражников, тебе ли бояться друга детства?" - прошептала она самой себе и вышла из комнаты. Однако в глубине души Анжелика знала, что не Николя страшит ее, а их покинутый дом. Ухмыляющиеся лица разбойников окончательно испортили ей настроение, потому она прошла мимо них в зимний сад, позволив мародерствовать в доме. Здесь было пусто и холодно, лежала расколотая надвое статуя с лицом лесной феи, в углу стояло кресло-качалка, снаружи, Анжелика знала об этом, висели качели. Она вздохнула и положила ладонь на живот. "Ничего, маленький, у твоего дедушки есть лошадки, они куда лучше качелей..." Анжелика зябко поежилась и обернулась, всмотревшись долгим взглядом в ловко орудующих в гостиной бандитов. Николя, как коршун, застыл у дверей, четко обозначая границы "своих" владений, и считал ли он ее своей собственностью в эту странную ночь? Думал ли он о ней? Прошло ведь столько лет... Николя следил за происходившим в доме безобразием, радуясь удаче и стараясь не думать о той, что послужила этому причиной. Она стояла в зимнем саду и смотрела куда-то вдаль. Что она видела за чертой? О чем таком знала, и отказывалась поведать ему? С самого детства он считал ее дочерью лесных фей. Что-то величественное было в осанке Анжелики - даже в жалком платье она не выглядела несчастной. Ему хотелось подойти к ней, обнять, погладить по волосам, спросить, а помнит ли она об Америке, и о чем вообще она помнит? Николя поморщился, обозвав себя болваном. Анжелика всегда была знатной дамой и остается ею даже сейчас, а еще, он видел это в ее взгляде, она думает совершенно о другом, и в ее далеких мыслях нет места одноглазому разбойнику. Анжелика споткнулась о камень и только сейчас поняла, что за мыслями совсем не заметила, как подошла к воротам монастыря. Вокруг было тихо и холодно, мальчик, так вовремя вызвавшийся ей в помощники, вероятно, уже давно спал, Флоримон прикорнул рядом, стражники улизнули в ближайшую таверну, и только отец Антуан стоял на коленях перед распятием, моля о защите и спасении. Анжелика сунула руку в карман и вытащила наружу ладанку, найденную в шкатулке. Ей думалось, что Жоффрей не будет против, если она подарит ее святому отцу. Анжелика прижала ее к сердцу и подняла глаза к серому зимнему небу. "Где ты, Господи, слышишь ли нас? Помоги нам справиться с этим испытанием, даруй моим детям и мужу здоровье, не бросай нас... Прости, что сомневалась в тебе, что отчаивалась, что проклинала..." Она смахнула слезы и поцеловала образок, и в этот миг перед ней встало лицо ненавистного Конана Беше. Анжелика сердито помотала головой и процедила сквозь зубы: "Наконец-то". Ей было стыдно от таких мыслей, да еще и под стенами монастыря, но она никак не могла совладать с собственной ненавистью. Дверь распахнулась, выпуская кого-то, и Анжелика с удивлением узнала отца Антуана. - Доброй ночи, отец мой! - Святая Мария, вы вернулись! Я уже стал переживать. Входите скорее! - монах поспешил ввести ее внутрь, усадил ближе к огню, подал чашку с горячим отваром. Его заботливый взгляд безмолвно вопрошал, всё ли в порядке. Анжелика утвердительно кивнула и опустила глаза. - Как Жоффрей? - Спит до сих пор, болезнь измучила его, мадам, и это просто чудо, что стражники ушли в таверну и оставили нас хоть на время в покое. - Да... - вздохнула Анжелика. - А Флоримон? - Я напоил его молоком и уложил спать. Анжелика дотронулась кончиками пальцев до края сутаны отца Антуана. - Спасибо вам, святой отец, вы стали нашим ангелом-хранителем! Он слегка улыбнулся и ничего не ответил. Анжелика вошла в комнату мужа, и еле слышно ступая, подошла к кровати. Жоффрей по-прежнему спал. Она опустилась на колени у его изголовья, осторожно провела ладонью по спутавшимся волосам, прикрыла глаза, обещая и ему, и себе, что они выживут и смогут двигаться дальше. Потом коснулась легким поцелуем его лба, встала, так же бесшумно вышла, и затворив за собой дверь, направилась к сыну. Жереми, мальчик-слуга, спал прямо у порога, охраняя вход в комнатку. - Малыш, проснись, проснись, - тихонько начала Анжелика. Жереми испуганно распахнул глаза, но узнав ее, облегченно вздохнул. - Мадам, это вы, а я уж думал, что стражники вернулись. - Это я. Иди, отдыхай, и... спасибо. Паренек убежал, а Анжелика вошла к себе. Сколько еще мест будет в ее жизни, которые она точно так же будет считать домом? Флоримон спал, засунув в рот палец и свернувшись калачиком. Анжелика подоткнула ему одеяло, зажгла свечу и поставила на столик ларец. Богато украшенная крышка с гербовыми вензелями - вот и всё, что осталось им от прошлой жизни. Сокровища внутри казались насмешкой судьбы - такой беспощадной и нелепой. Анжелика потерла ноющие виски и откинула крышку: золото принесло им много несчастий, пусть же оно искупит свою вину сейчас, в этом монастыре, ибо Господь не допустит ничего плохого в своем доме. Анжелика взяла в руки крупный изумруд, полюбовалась его сиянием при свете свечи, и прошептала: "Завтра мы покинем это место!".
Леди Искренность: Жаклин де ла Круа пишет: "Завтра мы покинем это место!". С нетерпением жду этого завтра...
Shorena: Девочки,по моему,я окончательно отвернусь от Голон и буду читать только ваши сочинения! Во многих фанфиках всё так,как я хотела бы видеть в романе -без крови, без насилия,без противоречий... Ну а разлуки,страдания и накал страстей - это да,это могу пережить. Молодцы, аплодирую!
Shorena: Мадемуазель Мари пишет: Я даже не знаю, как словами выразить..но это очень сильно...Вам удалось в одном абзаце сказать то, на что Голон потратила не одну книгу. Удивительно! -уже который раз вижу -вы пишете то,что я чувствую: я то же на этом абзаце остановилась, и задумалась...
Violeta: Shorena пишет: Девочки,по моему,я окончательно отвернусь от Голон и буду читать только ваши сочинения! Во многих фанфиках всё так,как я хотела бы видеть в романе -без крови, без насилия,без противоречий... Ну а разлуки,страдания и накал страстей - это да,это могу пережить. Молодцы, аплодирую! Спасибо, очень приятно!
Жаклин де ла Круа: Shorena пишет: Девочки,по моему,я окончательно отвернусь от Голон и буду читать только ваши сочинения! Во многих фанфиках всё так,как я хотела бы видеть в романе -без крови, без насилия,без противоречий... Ну а разлуки,страдания и накал страстей - это да,это могу пережить. Спасибо большое!
полная версия страницы