Форум » Творчество читателей » На пороге рая » Ответить
На пороге рая
Жаклин де ла Круа: Совместная работа от нас с Виолеттой - Он горит! Колдун горит! - Нет же… нет, - хотелось ответить Анжелике, но слезы подступали к горлу, боль дурманила разум, а происходящее казалось каким-то кошмаром без конца. Анжелика в отчаянии цеплялась за последние крохи сознания. Алый цветок пылал, разбрасывая вокруг искры, и не было сил поверить в то, что происходящее не снится ей. Перед глазами плыл красный туман, в ушах стоял крик малыша Флоримона: «Мама, мамочка, не уходи!». А Анжелика шла к площади, готовая к тому, что и ее саму сегодня казнят. Это был их обоюдный ад. Счастливые годы, наполненные любовью, казались случайными мотыльками, залетевшими на огонек и спаленными жарким пламенем костра на Гревской площади. Колокола звонили по заблудшей душе, а в сердце пылала боль. - Я иду, любовь моя, - прошептала Анжелика и сделала шаг по направлению к эшафоту. Тьма спасением опустилась на площадь и поглотила людей...
княгиня Спадо: Наконецто продолжение! прекрасный отрывок.!
Violeta: Shorena фиалка Арабелла Анна Княгиня Спадо Спасибо, девочки, за отзывы- приятно, что читаете, что нравится, что помогаете советами. Насчёт ларца- где-то в вещах прячет, наверно, мы над этим не задумывались. Насчёт сюжета ничего говорить не будем- пусть сохранится интрига!
Jeoffrey de Peyrac: Здорово! Здорово! Здорово!
Леди Искренность: Violeta пишет: Огромное спасибо Леди Искренность за помощь в написании главы! Затраченные мной 5 минут не идут ни в какое сравнение с трудом авторов фанфика, поэтому абсолютно не за что. Очень нравятся диалоги\монологи и фразы других героев в адрес Пейрака, все прямо в точку. Такое умиление вызывают. Я после каждой улыбаюсь, как кот объевшийся сметаны. И по авторски звучат. Ну и Жоффрей очень узнаваем, в своем репертуаре. Отдельное за него спасибо. А почему Анж говорит, что приносит несчатсье всем мужчинам, которые ее любят? Пока вроде Пейрак первый и единственный. Николя сам такой путь выбрал. Уверена, он и без Анж долго бы в конюхах не ходил. И к тому же на данный момент жив и здоров. Даже шанс изменить жизнь к лучшему появился. Поэтому пока только Жоффрей пострадавший. Я бы исправила фразу на что-то вроде: "я принесла несчастье тому, кого люблю" Порадовал Николя. Жаль, без денег его отпустили. Заслужил и финансовой благодарности. И еще, по настроению текста, а также вспоминая автора и исходя из логики, папа должен дочке сильно не обрадоваться. И если не папа, то остальные родственнички точно. Возможно даже намекнут на "неплохо бы тебе свалить". Тогда на арену должен выйти Пейрак или Молин с упоминанием, что родственнички по прежнему живут за счет Анж и Жоффрея и на средства от рудника.
Violeta: Леди Искренность пишет: А почему Анж говорит, что приносит несчатсье всем мужчинам, которые ее любят? А как-то сама собой фраза образовалась - ведь Голон на протяжении всего романа акцентировала на том, что Анж у нас роковая женщина. Плюс в новой версии какой-то дворянин в Тулузе утопился от безответной любви к ней. Хотя согласна с вами, осознание того, что она приносит несчастье всем, кто ее любит, пришло к ней после смерти Филиппа. Мы потом посмотрим, как эту фразу переиначить.
Леди Искренность: Violeta пишет: пришло к ней после смерти Филиппа. После Клода она первый раз говорит об этом. Ну а дальше лишь убеждается.
Мадемуазель Мари: Шикарно, изумительно!! И вкусно, как тут уже заметили, и полезно: такой бальзам на душу, что Анж и Жоффрей вместе, что с Полькой не ссорилась, что Николя так достойно себя вёл, настоящий друг, чем-то Дегре напомнил. Violeta пишет: Ты обещала, что дашь мне все, что я попрошу. Так вот, я хочу эту телегу и эту кобылу. Ну это шедевр просто
Shorena: Violeta пишет: На следующее утро Анжелика твердо решила навестить мужа. Ей необходимо было его увидеть - это было насущной потребностью, она чувствовала, что задыхается без него. Ох, как мне это нравится...
Анна: Девочки, а когда же прода? Ведь на самом интересном месте Конечно, с Николя все разрешилось наилучшим образом, а вот что будет дальше с Анж и Жоффреем?
Леди Искренность: Присоединяюсь.
Violeta: Анна Леди Искренность Пишется продолжение потихоньку
Жаклин де ла Круа: А вот и я :) Прошу прощения за долгое отсутствие, пользуясь случаем хочу признаться, что работу тормозила именно я, поблагодарить вас и своего дорогого соавтора за терпение и поздравить с окончанием работы! ;) Часть 13 В пещере было светло и тепло, пахло травами и свежим супом, под потолком сушились грибы и вязанки чеснока. Летучих мышей не наблюдалось, впрочем, черный кот, с трудом умещавшийся на табурете, имелся. Анжелика слегка улыбнулась, припоминая детские годы, проведенные в этой самой пещере, прошла к очагу и протянула к жаркому пламени замерзшие ладони. Флоримон прижался к ее боку и ревниво посмотрел на сладко спящего брата, удобно устроившегося на материнских коленях. Он скучал по Жереми, к которому успел привязаться, по дяде Николя и тете Жанин. Мальчик не понимал, почему они уехали, почему так расстроена мама, почему они сейчас в пещере у этой страшной колдуньи... Он вытер кулачком набежавшую слезу и тут же почувствовал, как мамины руки обнимают его за плечи, прижимают к себе, и услышал, как она тихо шепчет: "Все будет хорошо, мой маленький, совсем скоро мы будем дома." Все устали, замерзли и проголодались в этом бесконечном путешествии по зимнему лесу. Поймав обеспокоенный взгляд жены, Жоффрей ободряюще ей улыбнулся, откинулся на расстеленное колдуньей в углу пещеры покрывало и прикрыл глаза. Он не стал расспрашивать Анжелику, куда подевались их спутники, он все понял еще тогда, когда Николя довел его до пещеры и старательно отводя глаза в сторону, проговорил: "Ну что ж, прощай... Надеюсь больше никогда тебя не увидеть...". На что граф, крепко сжав его плечо, ответил: "Благодарю вас, сударь, вы благородный человек," - и с удовольствием отметил, как вытянулось лицо разбойника. На пороге появилась Мелюзина, шикнула на бросившегося ей под ноги кота и, глядя прямо в широко распахнутые глаза обернувшейся к ней Анжелики, сказала: - Пришла, птаха моя, знаю, что пришла. Я тебя ждала. С чем пожаловала? - Мелюзина, нам нужна твоя помощь, - выдохнула молодая женщина. - Это я знаю, я сон видела, что ты приведешь ко мне своего черта. Каждой порядочной ведьме положено с такими водиться, - проскрипела лесная колдунья, разогнула спину и ткнула в них узловатым пальцем. - Но он не черт, а я не ведьма. И я помогу вам. Мелюзина склонилась над Пейраком, бросила быстрый взгляд на его закованную в лубок ногу, что-то пробормотала себе под нос, потом принесла из глубины пещеры пузырек с темной маслянистой жидкостью, быстро отмерила из него в глиняную кружку несколько капель, плеснула туда же горячей воды из котелка, стоящего около очага, и протянула питье Жоффрею. - Пей, монсеньор, и спи. А ты, птаха, - обратилась она к Анжелике. - Ступай к отцу, заждался он тебя. О муже не беспокойся - будет твой господин к весне, как новенький, поверь старой ведьме. С этими словами Мелюзина сняла с крючка толстую шаль и вышла вон. Анжелика уложила Кантора на мягкую шкуру, укрывающую кровать колдуньи, погладила по непокорным кудрям Флоримона, завороженно глядящего на языки пламени, играющие в очаге, и опустилась на колени рядом с мужем. - Вот и все, дорогой мой, теперь мы в безопасности. Жоффрей с нежностью взял ее руки в свои и покрыл поцелуями. - Мне даже немного жаль, что наше путешествие закончилось, - прошептал он. - Ведь теперь вам придется покинуть меня... - Ненадолго, - запротестовала Анжелика. - Я устрою детей у отца и тут же вернусь к вам. - Милая, мне кажется, что теперь я и минуты не смогу прожить без вас, - он ласково провел кончиками пальцев по ее щеке. Потом приподнялся и привлек жену к себе. - Моя маленькая фея из Пуату, моя колдунья, сейчас вы уйдете и мир вокруг меня погрузится во мрак, - Жоффрей легким поцелуем коснулся ее полураскрытых губ. - В таком случае я останусь, - лукаво улыбнулась Анжелика. - Я желал бы этого больше всего на свете, любовь моя, но вам и детям будет лучше в доме вашего отца, чем в пещере в лесу. Но разлука с вами будет терзать мое сердце. Анжелика спрятала лицо у него на груди. - Я провела бы так всю жизнь, - еле слышно прошептала она. - В ваших объятиях. Он сильнее прижал ее к себе, а потом проговорил: - Это чудо, что все сложилось таким удивительным образом. Что король помиловал меня, что отец Антуан разыскал вас, что наш побег удался, что совсем скоро вы увидите своих родных... Сидя в Бастилии, я с отчаянием думал, что Бог отвернулся от меня. Что совсем скоро моя жизнь так глупо оборвется и я не успею сделать то, о чем мечтал, к чему стремился, что больше никогда не увижу вас... На паперти собора Парижской Богоматери я собрал последние силы и воззвал к Всевышнему. Я ничего не просил у него, только справедливого суда для себя. И тогда на меня снизошло что-то, чему нет названия, возможно, это было то, что называют благодатью, потому что в следующий миг я открыл глаза и увидел вас... - Я помню, - Анжелика подняла голову и взглянула на него. - Вы сказали тогда: "Спасибо тебе, Господи, я в Раю". - Именно так. Потому что рай для меня возможен только рядом с вами, мой ангел. И он, обхватив ладонями нежное лицо жены, долгим поцелуем прильнул к ее устам. *** Старая ведьма сидела у очага и с отсутствующим видом помешивала в котелке какое-то варево. Сколько ей было лет? Восемьдесят? Сто? Не больше пятидесяти. Она была просто женщиной, состарившейся под гнетом проблем, и единственными, кто еще хотел ее понимать, были дольмены и большой черный кот с желтыми глазами. Под закопченным потолком висели вязанки лука и грибов, в котелке булькал травяной отвар, а она смотрела на пламя и думала о чем-то своем. Жоффрей наблюдал за ней сквозь полуприкрытые веки и вспоминал все те загадочные истории, которые рассказывала ему Анжелика об этой колдунье, когда они еще жили в Тулузе. Мог ли он тогда предположить, что Судьба сведет его с этой женщиной, что она будет выхаживать его, что он, могущественный граф Тулузский, будет чувствовать странное родство с этой деревенской ведьмой, обреченной на изгнание и одиночество своими же односельчанами. До чего же странно всё обернулось! До чего же странно все оборачивается в жизни! Ее звали Мелюзина, а быть может Мари или Жанин, кто знает. Всех, кто нашел пристанище в лесу, звали мелюзинами. Говорили, ее мать была травницей, помогала страждущим, принимала роды, любила дворянина, связанного обязательствами с потерявшей рассудок женой, и растила дочь, зачатую в одну из майских ночей, когда несчастный дворянин был особенно красноречив. Девочка была словно гостьей этого мира, вечно подбирала бельчат, ежат, котят, постоянно носила с собой пучок мать-и-мачехи, и Жоффрей, слушая этот рассказ, почему-то видел перед собой Анжелику, маленькую непокорную дикарку с копной золотистых волос, переливающихся на солнце, и глазами, как будто вобравшими в себя всю зелень весенней листвы... Мать Мелюзины умерла от лихорадки, девочку не пожелали видеть в Монтелу, и титул ведьмы перешел ей по наследству. Девушки из окрестных деревень сбегались к ней делиться секретами, женщины, поддавшиеся случайной страсти, спешили к Мелюзине, чтобы она помогла им расстаться с нежеланным ребенком, а она сама уходила на озеро и все ждала своего рыбака, который так и не вернулся однажды... Почему же всех, испытавших несчастье в жизни или любви, в народе рекли ведьмами? Потому что людям свойственно ненавидеть то, чего они не понимают. И не пострадал ли он от тех же врагов, что и она, - Невежества, Глупости и Мракобесия? *** Анжелика медленно брела к отцовскому замку, то и дело утопая в глубоком снегу, крепко прижимая к себе детей и стараясь не дать тяжелым мыслям завладеть собой. Как встретит их отец, что скажут тетки? Она уже чувствовала насмешливые взгляды слуг, шушукающихся у нее за спиной, мол, вот она, жена колдуна, проклятая... Анжелика вздохнула и на миг остановилась, прислушиваясь к голосам ночного Ньеля. Может, стоило остаться у Мелюзины? Но дети... Жоффрей прав, им точно не место в лесу! Скоро покажется родной дом, отец, кряхтя и проклиная все на свете, выйдет ее встречать, напоит детей козьим молоком, тяжело вздохнет и, ничего не говоря, с сочувствием посмотрит на свою непутевую дочь. Анжелика рассерженно помотала головой: неужели она боится? Она, не побоявшаяся восстать против всего света ради своей любви! Флоримон потянул ее за подол. - Мам, а дедушка нас не выгонит? - Нет, что ты, малыш, - прошептала в ответ Анжелика. Но она сама была не до конца уверена в своих словах. Только сейчас она поняла, как смертельно устала, что эти последние шаги даются ей с неимоверным трудом. Снег скрипел под ногами, в вышине рассерженно ухала сова, упустившая добычу, дети просили есть, юбка путалась, мешая идти. Анжелика смахнула злые слезы - скоро, уже совсем скоро... Она споткнулась и едва не упала. Женщина не могла больше сделать ни шагу, силы окончательно покинули ее. Она тяжело опустилась на снег. Флоримон обхватил ручонками ее шею. - Мама, что с тобой? - Я больше не могу, не могу... Я устала... - слезы брызнули у нее из глаз. Где-то в отдалении послышался стук копыт. Анжелика некоторое время всматривалась в темную фигуру всадника, приближающуюся к ней, потом глаза ее расширились и она вскрикнула: - Отец! *** Они проехали подвесной мост, по которому с важностью хозяев расхаживали индюки. Анжелика заметила, что их старый замок совсем не изменился. Она сидела в седле, держа на коленях сыновей, а отец вел лошадь под уздцы, изредка поглядывая на них. Он еще не до конца поверил в то, что подобрал на дороге изнемогающую от усталости дочь с внуками. Не имея от них никаких вестей долгое время, он уже было поверил в самое худшее, но вот они, живые, здесь, рядом, и сердце его переполняла радость. Барон Арман помог дочери спешиться, взял за руку Флоримона и направился к дому. Анжелика последовала за ним, неся на руках спящего Кантора. Сейчас она хотела только одного: добраться до замка, рухнуть на кровать и проспать много-много часов подряд. Ее общительный мальчик за время пути успел подружиться с дедушкой, и теперь рассказывал ему какие-то истории, жуя орехи, найденные бароном в карманах камзола. Анжелика слегка воспряла духом - как же хорошо, что она решила вернуться домой, что сейчас она с детьми наконец-то нормально поест, смоет с себя грязь долгой дороги, оставит Кантора и Флоримона под присмотром кормилицы, завернется в одеяло и забудет хоть на время о своих проблемах! Хорошо, что отец ее ни о чем не спрашивает и ни в чем не упрекает! Она не вынесла бы сейчас разговоров о Жоффрее, о процессе, о том, как она прожила этот кошмарный год и как добралась сюда. Анжелика переступила порог родительского дома и тут же оказалась в объятиях Фантины. - Деточка моя! Боже, святая Мадонна, как же хорошо, что ты вернулась! А кто это тут у нас? - засюсюкала она, склоняясь к Кантору. - Иди к очагу, дитятко, сейчас я вам супу налью. Барон, не стойте столбом, помогите бедным крошкам! - Спасибо, нянюшка, я совсем без сил, - вяло отозвалась Анжелика, падая на табурет. - Вижу, моя хорошая. Ах ты, бедная моя девочка! Хорошо, что приехала, и деток привезла, а то старая Фантина уже никому не нужна... - Ну что ты, нянюшка, я ни на секунду о тебе не забывала! — Да, все вы так говорите. А гляди ж ты, с тех пор, как последний Жан-Мари уехал в коллеж, никто обо мне и не вспоминает, — горько вздохнула кормилица. В темном салоне тетушка Марта продолжала ткать свои ковры, как большой жирный паук плетет паутину. — Она уже ничего не слышит и немного помешалась, — объяснил барон Анжелике. Но старуха, внимательно посмотрев на нее, спросила глухим голосом: — Хромой тоже приехал? А я думала, что его сожгли. Анжелика вздрогнула и с ужасом посмотрела на нее. Потом помотала головой. Но тетушка Марта уже отвернулась и, казалось, забыла о существовании племянницы. Это был единственный намек в Монтелу на ее замужество. Казалось, родные предпочитали держать язык за зубами в отношении этой части ее жизни. Барон не задавал никаких вопросов. По мере того как его дети приезжали и уезжали, у него в голове все перепуталось. Он говорил о Дени, Жане-Мари, Гонтране, не вспоминая Ортанс. Но главная тема его разговора была о мулах и лошадях. Вечер подходил к концу, Анжелика объелась грибной похлебкой, Флоримон поедал сушеные фрукты, Кантор видел уже десятый сон, лежа на коленях у барона. Анжелика вдруг поняла, как же она скучала по дому, по этим ежевечерним пересказам заурядных новостей, по запаху свежего хлеба, по тихому жужжанию прялки, по ласковому голосу нянюшки. Все менялось, но она оставалась прежней, и ничто не могло заменить в ее сердце родного Монтелу... Совсем скоро она возьмет Флоримона за руку и отведет в спальню, которую она когда-то делила с сестрами, он будет лежать, крепко прижавшись к ней, а она расскажет ему легенду о печальной Белой даме, и быть может, она покажется ему однажды. Анжелика самой себе напоминала эту даму, утратившую свой путь, но сохранившей веру. Веру в то, что все будет хорошо...
Violeta: Вот и я! Огромное спасибо моему соавтору - эта работа получалась такой замечательной именно благодаря нашим совместным усилиям и той особенной атмосфере взаимопонимания, которая установилась между нами. Надеюсь, этот фик не последний, и мы еще поработаем вместе. Часть 14 Где-то, верно, уже вовсю цвели вишни, над первыми цветами несмело кружили пчелы, пробовали голоса птицы. Весна входила в свои права. Жоффрей сидел на земле, прислонившись спиной к дольмену, рядом с ним лежал костыль, который дал ему отец Антуан, когда помогал бежать из монастыря, Мелюзина неподалеку собирала травы. Вставало солнце, разукрашивая камни розовым цветом. В эту весну хотелось жить, как никогда. - Скоро земляника пойдет, - пробормотала Мелюзина, - Твоя красавица любит ее с самого детства. - Правда? - заинтересованно сказал Жоффрей. - Я и не знал. - Видишь, не такой уж ты и умник, - хмыкнула колдунья. - Я-то ее вырастила, я все знаю, даже много лишнего, оттого меня и изгнали в эти леса, да забыть не смогли.... Дружок ее, Николя, смышленый такой всегда был, вечно попадал в передряги благодаря твое птахе, но так ни разу и не признался старому барону, что это его драгоценная дочь во всем виновата. Любил ее сильно. - Не только он, - чуть слышно прошептал Жоффрей. - Они убегали на вон ту полянку, видишь, за деревьями? Николя приносил полные ладони земляники для своей феи. Хороший был парень, я молюсь за него духам... Жоффрей вполуха слушал рассказ Мелюзины о детстве Анжелики, а перед его внутренним взором вставали картинки той, невзначай подслушанной, пьяной исповеди Николя. Мосты сгорали там, где горели гневом зеленые глаза Маркизы... Наверно, он должен был ревновать, рассказать Анжелике о том, что друг ее детства пытался убить его, но правда состояла в том, что он понимал несчастного конюха, как никто другой. Ведь и он тоже испил до дна чашу страдания, когда она не подпускала его к себе, мучая своей холодностью. Но теперь все позади, он все же сумел завоевать любовь своей зеленоглазой феи, ему, колдуну и изгнаннику, потерявшему все, она отдала свое сердце, и он мог позволить себе такую роскошь, как великодушно простить разбойника и оставить в памяти жены светлые воспоминания о нем. Тихая грусть овладела сердцем Жоффрея. Не так он мечтал встретить эту весну, совсем не так... Ему вспомнились Цветочные игры в Тулузе, которые, кажется, закончились только вчера... Он хитро прищурился, глядя на Мелюзину, - не он ли умел когда-то возвращать веру в любовь? Колдунья удивленно посмотрела на него, когда он негромко запел: Ведьма! Ведьма! - кричали вслед, Ей в эти земли возврата нет. Идет в тумане, и нет огней, Нет ведьме места среди людей. Она лишь дева, с глазами звезд, Нет места страху, не видно слез, Лишь грусть на сердце, закрыты двери, В ночном подлунье ей вновь поверить, В судьбу-спасенье, вернуть любовь, С рассветом новым прозреет вновь Толпа несчастных... Сияют звезды Среди камней. Но верит в счастье Творенье леса и дочь людей. Мелюзина слушала старинную кельтскую балладу и не могла сдержать слез, ведь она знала ее истинный смысл, только она одна, а теперь еще и Жоффрей. Подойдя к нему близко-близко и заглянув в глаза, она тихо произнесла: - А ведь ты и вправду волшебник. Немногим дано читать в сердцах людей то, что они скрывают даже от самих себя. Это дар... Или проклятие... Как тебе больше нравится. Потом она отвела взгляд и посмотрела поверх его плеча. - Ты открыл мне мое сердце, а я открою тебе твое. Огонь будет гореть в нем до конца твоих дней. Он будет пылать так ярко, что никакой другой свет не сможет сравниться с ним. Жоффрей обернулся, желая узнать, что привлекло внимание Мелюзины, и увидел Анжелику, стоящую всего в нескольких шагах от них. Она с волнением смотрела на него. Только что она пережила то восторженное исступление, которое всегда охватывало ее, когда она слышала пение Жоффрея, и теперь мечтала лишь об одном - подойти к нему, прильнуть губами к его губам, замереть в его объятиях и забыть обо всем на свете, утонув в его глазах. - Пожалуй, я пойду, - проговорила Мелюзина. - Сдается мне, что я здесь лишняя. Когда старуха скрылась за деревьями, Анжелика шагнула к мужу. - Вы снова поете... - Да, моя дорогая. Любовь к вам переполняет мое сердце и мне хочется петь от счастья. Анжелика улыбнулась и опустилась на траву рядом с ним. - Так вот о каком огне говорила Мелюзина... Жоффрей одной рукой обнял жену за талию, а другой нежно провел по ее волосам. - И он будет гореть в моем сердце до скончания веков. Вы верите мне, прекрасная дама? *** После того, как Мелюзина сняла с него лубок, удерживающий ногу, для Жоффрея начались настоящие мучения. Колдунья была безжалостна. Она часами заставляла его упражняться и разрабатывать ногу, приговаривая, что скоро его походке будут завидовать самые высокородные господа. Жоффрей не просил столь многого, ему просто хотелось ходить, пусть и хромая, но наконец-то перестать быть немощной развалиной и превратиться вновь в сильного и уверенного в себе мужчину. Почти каждый вечер его навещала Анжелика, которая потихоньку выскальзывала из замка после того, как все ложились спать. Первый раз, увидев жену на пороге пещеры во вдовьих одеждах и со строгой гладкой прической, прикрытой чепцом, он сначала не узнал ее, а потом расхохотался: - Моя маленькая матушка-аббатиса! Анжелика рассказала ему, что в замке все уверены, что он умер, поэтому ей и приходится носить это черное платье в знак траура, но ближе к лету она обязательно его снимет. Жоффрей настаивал, что никогда еще она не была так хороша, как сейчас, и что наряд монахини только подчеркивает ее юность и красоту. - Не верю я вам! - смеясь, отвечала она. - Глупости все это! Просто вам нравится насмехаться надо мной, мессир де Пейрак. Он привлекал ее к себе и шептал, что она хороша в любой одежде, его прекрасная фея с изумрудными глазами, а потом легко касался губами ее губ. Держа в объятиях ее нежное тело, ощущая под пальцами гибкость стана, бархатистость кожи, вдыхая тонкий и чарующий аромат, исходящий от ее волос, он с радостью и волнением осознавал, что желание, неукротимое и дурманящее, просыпается в нем. И это давало ему силы с еще большим усердием упражняться в ходьбе, ведь наградой ему должно было послужить радостное сияние ее глаз и нежное: "Как же я счастлива, мой дорогой..." В начале лета он уже мог передвигаться без поддержки, еще сильно хромая, но сам, и вечерами он выходил из пещеры и спускался к маленькому озеру, расположенному за плотной стеной дубов, которые надежно защищали его от случайных прохожих. Там он раздевался и долго и с наслаждением плавал, ощущая, как силы постепенно возвращаются к нему. В один из вечеров к нему присоединилась и Анжелика. Как и обещала, она сняла с себя траур, а с ним как будто тяготы и заботы последних месяцев, и перед его восхищенным взором предстала совсем юная девушка, донельзя похожая на ту, что некогда он встретил на пыльной, залитой солнцем дороге в Тулузу. Но если та с ужасом и отчаянием ожидала встречи с навязанным ей ненавистным колдуном и калекой, и готова было скорее умереть, чем покориться ему, то эта новая Анжелика была весела и жизнерадостна, а ее сердце переполняла любовь, которая принадлежала только ему. Легкое крестьянское платье едва доходило ей до щиколоток, корсаж почти не стеснял грудь, а пышные золотистые волосы свободно струились по спине, небрежно перехваченные алой лентой. Она со смехом протягивала ему глиняный кувшин, наполненный простоквашей: - Не желает ли благородный господин немного освежиться в такую жару? - Непременно! Особенно если предложение исходит из уст столь восхитительной красавицы! Одним махом опустошив кувшин, он властно привлек жену к себе. - Не хотите ли прогуляться, прекрасная Мариэтта? Ведь так вас зовут, не правда ли? Анжелика опустила ресницы. - Господин волшебник? - Немного, - прошептал он, касаясь губами ее виска. - Так вы согласны сопровождать меня? Она лукаво посмотрела на него. - А куда? - К прекрасному колдовскому озеру, скрытому под сенью деревьев, где мы будем совсем одни... - Могу ли я довериться вам, монсеньор? Я ведь всего-навсего простая деревенская девушка, а вы такой важный господин. Граф улыбнулся и еще теснее привлек ее к себе. - Ты можешь полностью мне доверять, моя радость, я никогда не позволю себе обидеть тебя. На берегу озера он скинул рубашку и обернулся к Анжелике. - Не желаете ли поплавать? - Я не умею. - Я научу вас, это совсем несложно. Она на секунду смутилась, потом поспешно разделась и зашла в воду. Жоффрей последовал за ней. - Главное, позвольте воде держать вас. Ну же, не бойтесь. Анжелика оттолкнулась от дна ногами и тут же почувствовала, как сильные руки мужа подхватили ее. - Вот так, моя девочка, вы просто умница! Не правда ли, бесподобные ощущения? Анжелика с восторгом почувствовала, что вода действительно держит ее, и что она не тонет, а плывет. - Как это волшебно, Жоффрей! - прошептала она. И в тот же миг он прижал ее к себе и жадно приник губами к ее губам. Она пылко ответила на его поцелуй. Головокружительный водоворот страсти подхватил их и вынес на берег, на упругую шелковистую траву. Жоффрей снова и снова целовал ее, его объятия становились все крепче, ласки все жарче, и вот наконец они соединились, словно две половинки одного целого. Счастье, пронзительное и пьянящее, целиком захватило их. Эта бесконечная ночь, наполненная благоуханием цветов, шелестом листвы и любовными вздохами, привела их к порогу Рая... ЭПИЛОГ. Анжелика с волнением распечатала конверт, который ей вручил хмурый посыльный, едва удостоивший ее несколькими словами и поспешно откланявшийся. Письмо было от Дегре. "Мадам де Пейрак. Гонцу было велено вручить вам это послание лично в руки и ни с кем не пускаться в разговоры на протяжении всего пути от Парижа до Монтелу. Я не знаю, там ли вы нашли приют или в каком другом месте, но все же надеюсь, что мои догадка верна. Итак, мадам, у меня для вас одна очень важная новость - близкий вам человек, избежавший королевской милостью костра, нашёл последний приют в холодных водах Сены, о чем есть официальный рапорт от 19 февраля сего года. Отныне вы свободны в выборе пути. Надеюсь, что он не будет слишком тернист, и вам будет сопутствовать удача. " Анжелика едва дождалась вечера, чтобы рассказать о письме Жоффрею. - Это отличная новость, любовь моя! - воскликнул он. - Дегре оказал нам неоценимую услугу. Теперь мы вольны ехать, куда пожелаем, и можем больше не опасаться погони за спиной. Она провела рукой по его щеке. - Но мы не сможем открыто заявить о том, что вы живы. Нам по-прежнему придётся скрываться. - Это неважно. Неужели же в целом мире мы не найдём уголка, где будем свободными и счастливыми? Она на секунду задумалась, а потом лицо ее просветлело. - Нам нужно обратиться к Молину, Жоффрей! Он был недавно в Монтелу, чтобы сообщить мне о том, что Аржантьер не был конфискован во время процесса. Рудник осталась в стороне от алчных королевских контролеров. Возможно, и каналы, по которым доставлялось туда серебро под видом штейна, до сих пор работают. Граф задумчиво покачал головой. - Не будет ли опрометчивым решением сообщать ему о том, что я жив? - Я думаю, что стоит рискнуть. Молин как будто и не удивился, когда увидел высокую фигуру графа де Пейрака рядом с Анжеликой, когда пришел ночью на назначенную ему тайную встречу около дольмена. Он молча поклонился ему и произнес: - Я исполнил все в точности, как вы распорядились, мессир. Ни ваша жена, ни ее семья ни в чем не нуждаются. - Благодарю вас, Молин, я знал, что на вас можно положиться. Скажите, как обстоят наши дела на руднике? По-прежнему ли вы поддерживаете связи с Испанией? - Сейчас это стало намного сложнее. На рынке серебра царит жуткая неразбериха, и нет человека, который привел бы его в порядок, - он со значением посмотрел на графа. Тот ответил ему прямым взглядом. - То есть, Молин, если я правильно вас понимаю, вы предлагаете мне стать перевозчиком серебра, рескатором? - Не просто рескатором, а Рескатором с большой буквы. Мы придумаем вам легенду, допустим, что вы приехали на Средиземноморье из Южной Америки, куда испанский король послал вас за золотом и серебром из сокровищ инков. Уверен, что вы тут же захватите монополию в этом деле и потопите всех мелких перевозчиков. Ума и таланта вам не занимать, а начальный капитал, если у вас его нет, я могу обеспечить. Потом, когда дело пойдет, можно будет наладить добычу и в Испании, и в Марокко, если вам удастся заключить договор с тамошним султаном. - У меня есть надежный друг в Фесе, - медленно проговорил граф. - Я смогу действовать через него. - Вот и прекрасно! Думаю, мы с вами договорились. - Да, господин Молин. Когда управляющий удалился, Жоффрей обернулся к Анжелике и привлек ее к себе. Она положила голову к нему на плечо. - Теперь, моя душенька, пути назад нет. Анжелика молча кивнула. - То, чем предлагает мне заняться Молин, противозаконно и очень опасно. - Не пытайтесь испугать меня! Я последую за вами, куда бы вы не направились! - Конечно, дорогая моя, и это не обсуждается. Как вы могли только подумать, что я решусь расстаться с вами? Я слишком люблю вас, и разлука для меня будет равносильна смерти. Анжелика слегка улыбнулась и обвила руками его шею. - Тогда я завтра же скажу отцу, что король приказал мне вернуться ко двору. Что он назначил вдове графа де Пейрака достойную ренту и простил ее. - Да, это отличное решение. А потом мы отправимся в Испанию. Жоффрей выпустил ее из объятий и прислонился к холодной поверхности дольмена, задумчиво устремив взгляд к звездам. Потом прошептал: - Господи, уже в который раз по твоей воле я начинаю все с нуля... Но спасибо тебе за то, что я жив, и со мною мой ангел-хранитель, - он немного помолчал, а потом улыбнулся: - Что ж, граф Тулузский умер... Да здравствует Рескатор!
Арабелла: Долгожданное продолжение Не могу найти слов, чтобы выразить свое восхищение
Jeoffrey de Peyrac: Жаклин де ла Круа пишет: поздравить с окончанием работы! ;) Жаль, что все хорошее заканчивается Violeta пишет: Надеюсь, этот фик не последний, и мы еще поработаем вместе. Ура, значит будет еще много интересного!!! Дамы, вы молодцы! Создать альтернативку, сохранив канон! Читать было очень интересно. ОГРОМНОЕ ВАМ СПАСИБО!
полная версия страницы