Форум » Творчество читателей » Злейший враг -фик по "Одиссее капитана Блада" » Ответить

Злейший враг -фик по "Одиссее капитана Блада"

Nunziata: А вот и снова я к вам с Бладом На этот раз, мало того, что это мой первый фик, так... впрочем, уже по шапке будет видно Автор: Nunziata Беты (редакторы): fitomorfolog_t Персонажи: Питер Блад/Арабелла Бишоп, лорд Уэйд/Арабелла Бишоп, Каузак, д`Ожерон, полковник Бишоп, Волверстон, Питт, ОМП и ОЖП  Рейтинг: R+  Жанры: Приключения, Гет, Драма, Мистика, Hurt/comfort, AU Предупреждения: OOC, Насилие (пытки), Смерть второстепенного персонажа  Размер: Макси Описание: Сюжетная развилка. Что, если бы капитану Бладу не удалось спастись, когда его пленил Каузак (глава "Цена предательства"), но попал бы он в руки не дона Мигеля, а губернатора Ямайки? А есть ведь еще и Арабелла, которая любит капитана, и лорд Джулиан, который любит Арабеллу  Примечания автора: "Мой первый фанфик" со всеми вытекающими) Хронологически между возвращением на Тортугу после отказа от офицерского патента и походом на Картахену (вместо периода запоя), только я самовольно обошлась со временем, вместо 5 примерно месяцев, пройдет немного больше. Что могла — поправила, добавились некоторые сцены, а другие получили развитие. Не судите строго, мне самой стыдно. АУ исторических реалий, в частности, в сфере кораблестроения. ООС средней тяжести, особенно это касается лорда Уэйда Лик любви Пейринг или персонажи: Питер/Арабелла Рейтинг: R  Жанры: Романтика, Ангст Когда рушится мир Беты (редакторы): fitomorfolog_t   Пейринг или персонажи: Питер Блад/ Арабелла, Питт , ОМП/Арабелла (односторонний) Рейтинг: R? но возможно и не дотягивает  Жанры: Джен. Гет, Драма, Экшн (action), AU Предупреждения: Смерть основного персонажа 

Ответов - 43, стр: 1 2 3 All

Nunziata: Ирен де Сен-Лоран ай, ты меня переоцениваешь))) мне почему-то до сих пор очень неловко, что я все это написала Леди Искренность да... судьба у них непростая...

Nunziata: Капитан Блад возвращается Джереми Питт ласково коснулся штурвала «Летящего»: прощай, чудо-корабль, и спасибо, что не подвел нас. Он знал, что отныне в его сердце навсегда останется тоска по этому кораблю, его стремительности и послушности. Джереми поймал себя на мысли, что думает о нем как о живом существе, как о горячем боевом коне. Такое случалось, и нередко, с другими моряками, но для молодого штурмана произошло впервые. Они уже стояли на рейде Кайоны. Сейчас спустят шлюпку, и он отправится к губернатору Тортуги. Лицо месье д'Ожерона просветлело, когда он услышал добрые вести от молодого человека. Джереми объяснил отсутствие Блада его плохим самочувствием и необходимостью отдыха в спокойном месте, не вдаваясь в подробности, и заверил, что как только капитан поправит здоровье, он непременно нанесет визит его превосходительству. «Лахезиз» и «Элизабет» еще не вернулись, но Джереми был уверен, что все благополучно. Он решил скоротать время в одной из таверн города, в конце концов, они все заслужили немного отдыха.  «Все-таки здорово нам удалось провернуть это дело! Как мы лихо промчались мимо форта! И мисс Арабелла... она такая... такая... — он не мог даже подобрать слово, чтобы выразить свое восхищение возлюбленной капитана. — Жаль, что она выходит за другого. Эх, будь Питер в добром здравии, наверняка попытался бы отбить девушку... Я бы попытался»  Джереми улыбнулся своим мыслям. Внезапно чья-то рука встряхнула его: — Эй, Джереми, ты что, пьян?  Он увидел Ибервиля и Кристиана, мрачно смотрящих на него. За ним виднелись несколько корсаров с «Элизабет» и «Лахезис». — Нет... не пьян. Что случилось? — Мы у тебя хотели узнать! Правда, что Питер умер? – спросил Ибервиль. Джереми даже подскочил на месте: — Как умер?! Когда?  — Так ведь это ты отправился его спасать, Джереми Питт! Так почему же ты тут сидишь и лыбишься, когда уже весь город болтает о смерти капитана Блада! – зло добавил Кристиан. — Подождите, – Джереми попытался собраться с мыслями. – Когда мы в последний раз виделись, не сказать, чтобы Питер себя отлично чувствовал, но этот, его колдун, сказал, что он выживет. Откуда стало известно о его смерти? Ни «Арабелла», ни «Атропос» не могли прийти так быстро, – рассуждал он вслух. — Ведь так, Ибервиль? Их нет в гавани? — Нет. — А, — он вдруг вздохнул с облегчением, — так это наверно голландцы наплели... Понимаете, капитану здорово досталось на Ямайке. Так кто-то из тех, кто был на «Летящем», принял его за умирающего да и пустил слух.  — А почему ты болтаешься тут один? — Нам пришлось разделиться, они на одном из этих райских островков, на полпути между Тортугой и Ямайкой и останутся там, пока Питеру не будет лучше.  Корсары переглянулись. Питт помолчал немного, а потом сказал вполголоса: — Может не будем никого разубеждать? Думаю, сейчас капитану полезно побыть немного в числе мертвых, чтобы никто не кинулся его искать, пока он не оправился. Разве что д'Ожерону стоит шепнуть словечко... Ибервиль кивнул: — Мои люди будут держать язык за зубами. — А ты, Кристиан, не думаешь ли вернуть Хагторпу его старушку «Элизабет»? Он уже скучает. Я пойду с тобой, – обратился Питт к молодому французу. *** Благодаря искусству колдуна Пако, Питер Блад вернулся к жизни во второй раз. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил над собой не каменный свод своей камеры, а навес из пальмовых листьев. Легкий бриз касался покрытого испариной лица, неся запах моря. «Снова бред?»  Над ним склонилась радостная физиономия Волверстона. — Ну наконец-то, сколько можно валяться! С возвращением, капитан! — Волверстон?  — Он самый! Ты что, не помнишь, что я с ребятами зашел навестить тебя в Порт-Ройяле? А потом нам показалось, что тебе не слишком по вкусу местное гостеприимство, так мы и прихватили тебя с собой!  Торжество пополам с вожделением на лице Бишопа, смутные тени, и боль, боль, боль... Блад заставил себя улыбнуться: — Вспомнил. Но как вам удалось? — А, в другой раз поговорим, вон вижу, что сюда подгребает твой индеец. Сейчас меня погонит прочь, колдун проклятый! Пойду, пока он не превратил меня в жабу. Он тут всем заправляет.  Волверстон в притворном ужасе зажмурил единственный глаз. Питер взглянул ему за спину и увидел Пако. Индеец молча осмотрел его, и видимо, остался доволен. Он присел рядом и поднес к его губам сосуд, сделанный из высушенной тыковки. Блад без возражений проглотил содержимое, оказавшееся на вкус редкой дрянью.  Память вернулась, и вместе с ней вернулась щемящая боль: Арабелла. Он вновь услышал ее слова, обращенные к его тюремщику, и не смог сдержать глухого стона.  На лоб легла прохладная рука индейца.  Зачем, Пако, ведь здесь бессильны твои зелья и великое умение воинов твоего народа... Индеец начал тихонько напевать на своем языке, и Блад почувствовал, что засыпает. « Если бы можно было спать вечно и видеть сны, где мы вместе», – успел подумать он.  *** Вместо того, чтобы радоваться своему чудесному спасению, Блад погрузился в глубокую меланхолию. Он вымученно улыбался, видя счастливые лица своих корсаров, а их слова почти не доходили до его сознания: в ушах продолжал звучать ее серебристый смех. Неужели мисс Бишоп появилась, чтобы насладиться видом его мучений? Она так ненавидит и презирает его? А он еще гадал, придет ли она на суд... Никакие доводы разума, призывавшего прекратить терзать себя и наслаждаться жизнью и вновь обретенной свободой, не могли заставить замолкнуть голос раненого сердца, ведь не смотря ни на что, он продолжал любить ее.  Его мучил один и тот же сон: он, на своем корабле, преследовал галеон дона Мигеля, на котором была Арабелла. И никак не мог догнать. Там, у горизонта, наползала тень, шел грозовой шквал, надувая паруса «Милагросы», а над головой Блада светило беспощадное солнце в черном небе, и ветер совсем стихал, пока не наступал мертвый штиль. И его «Арабелла» замирала, впаянная в неподвижное море, такое же черное, как и небо... *** Джереми Питту не терпелось увидеть своего капитана. Оказывается, за время его отсутствия корсары соорудили что-то вроде хижины с крышей из пальмовых листьев. Он уже хотел войти, как был остановлен Пако, который тронул его за рукав: — Друг капитана должен говорить. Капитан страдать, но не тело. Страдать Ка, то, что внутри, – английский индейца оставлял желать лучшего, но Питт догадался, что тот пытался сказать. Войдя внутрь, он обнаружил, что Блад уже полулежит на устроенном для него ложе и выглядит намного лучше. Вот только в глазах была тоска. Пако сказал, что физически он не страдает... — Как ты, Питер? — робко спросил Питт. — Хорошо, – ответил тот равнодушно. — Оно и видно, — пробормотал Джереми.  «В чем же дело?» — подумал он расстроено.  Ему пришлось уйти,так ничего и не добившись. На следующий день повторилось все то же самое. Он не выдержал и спросил прямо: — Что тебя гнетет? Ты как будто не рад вырваться из лап смерти... В конце концов это неблагодарность... да даже по отношению к мисс Бишоп, – добавил он, вспомнив самоотверженную девушку. В синих глазах Блада вдруг сверкнула молния. — Не смей упоминать это имя! — Но почему? Ведь без нее вряд ли нам удалось освободить тебя! — Что ты несешь, причем тут мисс Бишоп? Блад не сводил с Джереми гневного взгляда. Но уж пусть лучше гнев, чем запредельная тоска, и молодой человек заторопился: — Вначале мы взяли мисс Арабеллу в заложницы... — Ее – в заложницы?!  — Ну да. Странно, что Волверстон не сказал тебе, это была его идея... Блад неопределенно пожал плечами: возможно старый волк и пытался что-то рассказать, ведь он почти не слышал обращенных к нему слов. Однако вряд ли Нед осмелился упоминать про эту свою идею. — Понимаешь, Питер, времени было в обрез, а мы не знали, как и подступиться... Но она сказала, что поможет нам по доброй воле... — Но почему? — спросил потрясенный Блад. — Она сказала, что по ее вине ты отказался от офицерского патента и влип в эту историю... Но думаю, что просто она очень любит тебя. — И что же она сделала? – спросил Блад дрогнувшим голосом. — Она должна была отвлекать внимание охраны, чтобы дать нам возможность проникнуть в тюрьму по тихому... Я не знаю, каким чудом, но ей это удалось. Ты должен спросить Волверстона, ведь он был там, а не я. — Невероятно, – прошептал Блад. Он не мог представить Арабеллу в такой роли.  Перед его глазами вновь возникла сцена, разыгравшаяся в его камере, на этот раз с самого начала. И он вспомнил ее взгляд, устремленный на него, полный ужаса и сострадания. А еще... еще в нем светилась любовь к нему...  Потом заговорил начальник охраны, и перед Бладом оказалась совсем другая женщина.  Почему он не вспомнил этот взгляд раньше? Как же он ошибался!  Арабелла в любом случае потеряна для него, она предпочла другого и, наверное, это правильно, но по крайней мере, он не будет больше так чудовищно несправедливо судить о ней.  «Прости меня, моя дорогая, и будь счастлива». Питт, видя, что капитану стало не до него, потихоньку ретировался.  «Теперь все наладится», — облегченно подумал он. И в самом деле, в капитане Бладе произошла перемена. Он вновь начал смеяться соленым шуточкам Волверстона, раны его быстро затягивались. И это был все тот же их обожаемый капитан, разве что синие глаза казались ярче, чем прежде, может быть потому, что его волосы, прежде черные как смоль, засеребрились на висках.  Но в душе Блада был разлад, наметившийся еще до похищения и только усугубившийся сейчас. Тогда он не оставил себе ни минуты свободного времени. Теперь, в период вынужденного бездействия, он мог глубже заглянуть в себя.  Он был сыт по горло жизнью корсара, переполнен ею, словно вздувшаяся после осенних дождей река. Да, его популярность высока как никогда, сотни людей идут за ним, но все это длится, пока он — удачливый капитан, ведущий их в новый набег. А он не чувствовал больше азарта, доселе толкавшего его в самые рискованные и дерзкие авантюры.  Пройдя через ад, уготованный ему ненавистью его злейшего врага, он осознавал, что возврата к прежней жизни быть не может. «Старею. Видимо, пора остепениться. Жениться, наконец. На Мадлен».  Блад подолгу говорил с Пако. Его очень интересовала медицина индейцев и тот привидевшийся лес, где он встретился с колдуном. — Да, — важно говорил Пако. — Это Лес Предков. Пако нашел там твой Ка и прогнал прочь.  — Так значит, возможно видеть одинаковые сны? — Это не сон, ты заглянул за Грань. Твой Ка уже почти стал Айа, но Пако помог ему вернуться. Тогда Блад стал расспрашивать про верования и философию индейцев и пришел к выводу, что белый человек, самонадеянно и безо всяких на то оснований, присвоил себе право карать и миловать и называть всех, отличных от него, дикарями, и все непостижимое для своего ограниченного ума – колдовством.  Блад подумывал отпустить индейца и спросил: — Есть ли другой народ, близкий к твоему, среди которого ты мог бы жить?  — Пако слышал,что в глубине нашей земли, возле великой воды, но не вкуса слез, как эта, — он махнул в сторону моря, — а сладкой, живут похожие люди. — Хочешь уйти к ним? — Если Пако больше не нужен капитану, Пако уйдет. — Куда ж я без тебя, – усмехнулся Блад. – Кто еще будет меня вытаскивать с того света. «А может, мне пойти вместе с ним? Узнать новый мир...» *** Прошло немногим больше месяца, и Питер Блад полностью оправился. Из хижины он перебрался на «Арабеллу». Ждали «Атропос» и «Лахезис». Пора было возвращаться. Но куда?  В один из вечеров, когда Блад стоял на квартердеке, любуясь закатом, к нему подошел Джереми Питт: — Что ты думаешь делать дальше, Питер? — Думаю, мне следует поблагодарить губернатора д'Ожерона за его помощь. — Это само собой... Послушай, а не пойти ли нам на Ямайку? – молодой человек увидел, как Блад нахмурился, и быстро продолжил: — Подожди, дай мне договорить! Ребята будут рады отомстить за тебя. Ну и... мисс Арабелла там, – он смутился. – Она же любит тебя! — Я знаю, Джереми, ее участие в моей судьбе говорит за себя. Более того, думаю, что я был тем, кто впервые разбудил в ней это чувство. Но часто ли первая любовь ведет к счастливому браку? Мисс Арабелла готовится стать леди Уэйд или уже стала ею... Возможно, она обрела свое счастье. Что же я должен, убить ее мужа и взять его вдову, не успеет еще его тело остыть? Да и какую жизнь я могу предложить ей? Стать женой пирата, человека вне закона... Нет, она не заслуживает такого. Питт еще что то хотел сказать, но Блад прервал его: — Не стоит больше говорить об этом. Мы идем на Тортугу. *** Солнечным утром в Кайонскую гавань вошли все четыре корабля капитана Блада. Весть о их появлении мигом облетела весь город. Пока корабли вставали на якорь, у причала собралась пестрая толпа, состоящая из людей разных национальностей и родов деятельности: всем было любопытно, кто сейчас, после смерти капитана Блада, командует его эскадрой. Когда же на причал ступил, помахивая тростью, элегантный джентльмен в черном костюме испанского покроя, восторженный рев вырвался из сотен глоток: это и был «безвременно усопший» капитан Питер Блад собственной персоной.  Ему с трудом удалось избежать чрезмерных проявлений радости по поводу своего «воскрешения», команде «Арабеллы» даже пришлось прийти на выручку к своему капитану. Протолкавшись наконец через толпу, он направился к дому губернатора. Д'Ожерон встретил его с искренней радостью: — Друг мой, я счастлив видеть вас в добром здравии. – Он покачал головой при виде серебра в волосах Блада. – Вижу, вам пришлось пройти через тяжкие испытания... — Все уже позади, господин губернатор! Благодарю вас за помощь и за тот прекрасный корабль, что вы так щедро предоставили моим друзьям. Мой штурман до сих пор не может забыть его, – на губах Блада появилась улыбка, – ему теперь кажется, что «Арабелла» идет слишком медленно. — О, это меньшее, что я мог сделать для вас. Могу ли я узнать о ваших дальнейших планах? — Я как раз об этом собирался поговорить с вами. Вы помните наш последний разговор? — Конечно... Я пытался предостеречь вас, но вы мне не поверили.  — А еще мы говорили о том, что возможно, мне пора менять род занятий, – добавил Блад. – Так вот, я пришел к тому же выводу. Все, с пиратством покончено. Я пока не сказал моим людям, они слишком рады сейчас моему возвращению. Но через пару дней я соберу капитанов кораблей и попрошу их избрать другого командира либо действовать самостоятельно. — А вы сами? — Еще не решил, возможно я последую и другим... вашим советам. — Подождите распускать вашу эскадру, – сказал вдруг губернатор. – У меня для вас есть интересное предложение. Нет, нет, никакого пиратства. За время вашего отсутствия между Испанией и Францией разразилась война, настоящая война, а не мелкие стычки и разбойные нападения. На днях ко мне обратился господин де Кюсси, губернатор французской части Эспаньолы. Он попросил меня о содействии. Речь идет о том, чтобы предоставить дополнительные силы эскадре барона де Ривароля, которая идет сюда из Франции. Блад задумался. Это действительно уже не было пиратством. Да и его люди измаялись без дела.  — Мне нужно собрать моих офицеров. Какие условия предлагает господин де Кюсси?  — Думаю, вы, вместе со своими офицерами, сможете сами обсудить условия. Например завтра. Я склонен также полагать, что они не оставят вас равнодушными. Ну а после благополучного, если на то будет Божья воля, окончания похода мы вернемся к обсуждению других... моих советов, – месье д'Ожерон многозначительно улыбнулся. Вскоре капитан Блад распрощался с ним. Он направился в таверну, где веселились его капитаны, празднуя возвращение на Тортугу, чтобы предложить им поступить на службу к королю Франции.

Леди Искренность: Недоразумения разрешились, капитан здоров, ждем продолжения.


Nunziata: Леди Искренность еще немножко переживаний уготовил злой автор) а потом еще немножко....

Nunziata: Встреча Капитан Блад жив! Новость распространилась по Карибскому морю со скоростью лесного пожара. Лорд Уэйд узнал ее от полковника Бишопа.  — Ваши предположения оказались неверными. Капитан Блад не просто жив, но собрал еще больше людей на своих кораблях. Ведь он был в моих руках! Ну почему же вы не дали мне расправиться с ним? – с укором сказал Бишоп.  Лорд Уэйд был так расстроен, что оставил свой надменный тон: — Я никак не мог предполагать такого исхода... Я пообещал мисс Бишоп, что его будут судить. — Кстати о ней. Вы все еще намерены на ней женится? — Почему вы спрашиваете? — Я уверен в ее виновности, что бы вы ни говорили. Она помогла им. Если этот пират жив, возможно, он попытается заполучить ее. Или она опять выкинет что-нибудь... этакое. Эта мысль повергла его светлость в глубокую задумчивость. Никак невозможно, чтобы женщина, которую он так вожделел, досталась другому. Страсть лорда Джулиана постепенно превратилась в наваждение и заставила его утратить последние крупицы порядочности.  — Нельзя, чтобы ваша племянница узнала эту новость, — проговорил он. Бишоп кивнул, соглашаясь с Уэйдом:  — Она почти никуда не выходит в последнее время. Пожалуй, я заменю ее горничную.  Из Европы между тем приходили все более тревожные вести. Разразившаяся война между Францией и Испанией перекинулась и в Новый Свет.  Вскоре было получено письмо от министра иностранных дел короля Вильгельма, в котором сообщалось о начале войны с Францией. В связи с этим в Вест-Индию направлялся генерал-губернатор лорд Уиллогби, и с ним для еще большего усиления позиции Англии в регионе следовала эскадра под командованием адмирала ван дер Кэйлена. Это означало, что безраздельной власти губернатора Бишопа пришел конец. И тот решил использовать последний шанс, чтобы поквитаться со своим врагом, благо, что теперь губернатор располагал большими силами для борьбы с ним. В тот же вечер он сказал лорду Уэйду: — Война с Францией дает нам новые возможности. Что вы думаете, если мы нападем на Тортугу? Если нам будет сопутствовать успех, мы хорошо зарекомендуем себя. Но мы должны действовать немедленно, пока сюда не заявились эти господа, – и он протянул его светлости письмо министра. Его светлость пробежал листок глазами и уныло кивнул: — Да, конечно, вопрос в том, где сейчас этот мерзавец.  У его светлости было очень плохое настроение, ведь он до сих пор не решался узнать у Арабеллы ее решение, хотя она и оставалась официально его невестой. Но губернатор был прав: надо использовать этот шанс.  — Если мы должны будем уйти, найдутся ли у вас, господин губернатор, надежные люди, чтобы присмотреть за мисс Бишоп? Я не хочу никаких сюрпризов. — Я уже думал об этом. С завтрашнего дня она не выйдет из своих комнат.  — Возможно, она станет сговорчивее, когда мы вернемся, — одобрил лорд Джулиан. — А если будут вопросы, всегда можно сказать,что это было сделано в интересах расследования. В этот вечер Уэйд пил вместе с Бишопом. И по мере того, как росла гора пустых бутылок, его светлостью все настойчивей овладевали низменные желания. Когда он доберется до Арабеллы, она пожалеет о своем высокомерии! А если попробовать не ней ту изящную плеточку, которая так нравилась леди Винд? Лорд Джулиан ощутил стеснение в панталонах и опустил руку, непроизвольно поглаживая напрягшуюся плоть. Алые полосы на белоснежной коже Арабеллы, ее округлые ягодицы, подвластные его напору... Связанные грубой веревкой тонкие запястья... О, как бы он хотел взять эту гордячку — и вовсе не тем способом, что проповедуют унылые пасторы. Чтобы эта чертовка умоляла его о пощаде... умоляла... Было уже темно, когда он поднялся из-за стола. Бишоп был мертвецки пьян и даже не ответил на его прощание. Лорд Джулиан дошел до парадной лестницы, но вдруг остановился. Его губы скривились в жесткой усмешке. Вместо того, чтобы спуститься, он повернулся и пошел в сторону апартаментов мисс Бишоп. *** Арабелла вздрогнула от звука открывшейся двери. Оказывается, она задремала, сидя в кресле у окна. — Джен? — позвала она свою новую горничную. Никто не ответил. Она же отпустила ее, конечно. Девушке не очень нравилось общество Джен, высокой и угрюмой женщины средних лет, и она предпочитала обходится без помощи горничной, когда это было возможно.  Арабелла повернулась к двери и замерла: на пороге стоял лорд Джулиан. Он был пьян и смотрел на девушку горящим глазами. — Вы? В такой час? — она с удивлением и тревогой посмотрела на него.  — О, любовь моя... я предполагал, что вы еще... не спите. Вечерами я часто глядел из сада... на ваши окна, и в них был свет... Вы совсем избегаете меня...  Покачнувшись, он шагнул в комнату, и Арабелла быстро встала, не сводя с него напряженного взгляда. — Чего вы хотите? — Сущего пустяка, – он продолжал медленно идти по направлению к ней, и девушка невольно сделала шаг назад. – Ведь мы еще жених и невеста... не правда ли, вы же дали слово... А слово надо держать, – он засмеялся, и Арабелла почувствовала, как холод пробежал по ее спине: – Завтра мы снова выйдем в море... в синее море, дьявол его побери... Так попрощайтесь же со мной, как положено... любящей невесте! — Вы пьяны, я попрощаюсь с вами завтра, — она говорила спокойно, стараясь не показывать страха, и продолжала отступать от него. — Неет, сокровище мое! Сегодня... сию минуту! Арабелла в ужасе увидела, как он расстегивает и скидывает камзол. Она не могла всерьез поверить, что лорд Уэйд способен на такую гнусность. Но вино и похоть превратили его светлость в обезумевшего самца. Спина Арабеллы коснулась стены, и Уэйд тут же схватил девушку за плечи. Ее замутило от винного перегара, когда он начал жадно целовать ее. — Вы сошли с ума, отпустите меня!  Она отчаянно вырывалась из его объятий, но несмотря на количество выпитого, он оставался гораздо сильнее ее.  — Нет, любовь моя... не сейчас. Он вдруг опрокинул ее на пол и навалился сверху, ему удалось одной рукой перехватить запястья Арабеллы, другой он принялся задирать ее юбки. Она извивалась под ним, задыхаясь от тяжести его тела и отворачивая лицо от его поцелуев. Лорд Уэйд целовал ее плечи и обнажившуюся грудь, намеренно причиняя боль; он пытался коленом раздвинуть судорожно сжатые бедра девушки: — Ты будешь моей... хочешь ли ты того или нет! Он прижал ее к полу, и Арабелла закричала. — Не кричи. Твой дядюшка пьян, а слуги разбежались, — он навалился еще тяжелее, его рука, наконец пробравшаяся под юбки девушки, грубо и жестоко терзала нежную плоть лона, — Тебе же нравится, дрянь, ты же так представляла себе это, да?! Вот так он должен был поступить с тобой? И вот так? В этот момент зубы Арабеллы впились ему в плечо. Уэйд заорал от неожиданной боли и скатился с нее. На тонкой белой ткани немедленно проступила кровь. Боль отрезвила его. Он с изумлением и яростью уставился на девушку и пробормотал, приходя в себя: — Вот сука... Ответом ему был взгляд не менее яростный: — Как вы посмели... Убирайтесь вон, – прошептала она. Лорд Джулиан поднялся, зажимая место укуса ладонью, и, не сказав больше ни слова, вышел. Арабелла с трудом села, вздрагивая от пережитого. То, что он хотел сделать с ней... Отвратительно... как же это отвратительно!  Но слез больше не было, осталась лишь безысходность. *** На следующее утро Арабелла обнаружила, что является пленницей: у дверей, ведущий в ее апартаменты, появились двое незнакомых мужчин в неброской, но добротной одежде. На все ее гневные вопросы они отвечали, что таково распоряжение губернатора. Девушка выглянула в сад и увидела еще двоих соглядатаев.  Она горько подумала, что распоряжение исходило, скорее всего, от лорда Джулиана. Зачем ее сторожить? Неужели он все еще допускает мысль о возможности брака с ней?  Так прошло еще несколько дней, и однажды Арабелла проснулась от звуков сильнейшей канонады: на город явно напали. Но кто же?  Вошла Джен, ее обычно невыразительное лицо было искажено от страха:  — Французы, мисс Бишоп! Что же с нами будет?! Арабелла знала, что идет война с Францией, и что ямайской эскадры нет, а форт лишь ненадолго отсрочит захват города. Ей было также известно, как поступает армия, захватив город. Она не забыла нападение испанцев на Бриджтаун, хоть и не видела самого страшного.  Девушка содрогнулась. Испанцы или французы – разница небольшая, когда дело доходит до грабежа и насилия. Тем не менее она спокойно ответила: — Успокойся, Джен, возможно, еще не все потеряно. Мы можем только ждать и надеяться.  Однако горничная успокаиваться не желала, и Арабелла отослала ее. Через пару часов канонада стала ослабевать. Девушка вскинула голову, напряженно прислушиваясь, но тут же пальба возобновилась еще с большей силой. Аребелла даже различила несколько особенно мощных залпов. Еще через некоторое время все действительно стихло и наступила мертвая тишина.  Что могло это означать? Вероятно, французы подавили сопротивление форта и теперь высаживаются на берег. Арабелла подошла к окну, словно могла отсюда видеть их высадку, и с удивлением обнаружила, что в саду больше нет сторожей. Видимо, они поспешили в другое, более безопасное место. Тогда Арабелла подошла к двери, но та оказалась заперта.  Должна ли она попробовать выбраться через окно? Или лучше ожидать решения своей судьбы здесь? А не все ли равно? Вряд ли в городе будет более безопасно. Она, со спокойствием, удивившим ее саму, села в кресло и взялась за одну из книг, лежащих на столике.  Как ни странно, чтение увлекло ее, и когда она вновь выглянула в сад, вечер уже окрасил небо в нежные золотисто-оранжевые тона. Странно, если бы в городе бесчинствовали захватчики, неужели никто до сих пор не заявился бы сюда?  Арабелла поняла, что не может больше оставаться в неведении. Она вернулась к двери и посмотрела в замочную скважину: ключ был оставлен в замке. С той стороны не доносилось ни звука. Скорее всего, и эти сторожа сбежали. Арабелла взяла со столика лист бумаги и подсунула его под дверь. Теперь шпильку... Ключ упал, и через мгновение она была на свободе.  Дом словно вымер. Никого не встретив, Арабелла прошла большую часть коридора, ей оставалось повернуть к кабинету губернатора, а потом спуститься по широкой лестнице, ведущей к выходу, как вдруг снаружи раздались голоса. Девушка замерла и прислушалась. Голоса звучали уже в доме, но она не могла различить слов. Однако говорили явно не французы, а ее соотечественники. Вернулась эскадра ее дяди? Она прижалась к стене и осторожно выглянула из-за угла. Раздались приближающиеся шаги, и Арабелла вновь отпрянула: несколько человек направлялись, по-видимому, в кабинет губернатора. Она различила наконец фразу, произнесенную высоким пронзительным голосом: — Вы теперь губернатор, и перед вами открывается блестящая перспектива. Все в ваших руках. Я уверен, что вы справитесь, иначе я бы не предложил вам этот пост. О каком губернаторе идет речь? Не похоже, чтобы говорящий обращался к ее дяде. Второй голос, говоривший с мягким акцентом, добавил что-то не очень разборчивое насчет яблонь в цвету, и идущие рассмеялись. Арабелла вздрогнула, потому что ей показалось... нет, это просто игра воображения. Мужчины зашли в кабинет и прикрыли дверь. Сейчас можно попробовать проскользнуть мимо незамеченной. Желание выбраться из губернаторского дома было настолько велико, что она не задумывалась, что же будет делать дальше. Но кто-то вновь поднимался по лестнице. Она услышала, как открылась дверь, и узнала голос майора Мэллэрда.  — Ваше превосходительство, ваша светлость, на горизонте показалась эскадра полковника Бишопа! — Очень хорошо, – раздался глубокий звучный баритон, и Арабелла широко раскрыла глаза и прижала руки к груди, потому что ее сердце, казалось, готово было разорваться, так сильно оно забилось. — Я рад, что Бишоп возвращается еще до отъезда лорда Уиллогби. Майор Мэллэрд, как только полковник спустится на берег, арестуйте его и доставьте ко мне сюда…  — С позволения вашего превосходительства, я лично встречу бывшего губернатора Бишопа. Ван дер Кэйлен, вы присоединитесь ко мне? Пойдемте, майор, – добавил обладатель пронзительного голоса, по-видимому, этот самый лорд Уиллогби. — Как будет угодно вашей светлости, — ответил все тот же баритон, сводящий Арабеллу с ума. Шаги стихли, и теперь можно было спокойно пройти мимо кабинета, но она не могла уйти, она должна была убедиться, что не безумна. Девушка подошла к неплотно закрытой двери и толкнула створку.  При виде сидящего за столом и разбирающего какие-то бумаги мужчины с темными волосами, отливающими на висках серебром, пол ушел из-под ее ног. Словно она снова была на зыбкой палубе корабля. Красного корабля с белыми парусами. Мужчина поднял голову, его синие глаза вспыхнули, когда он увидел ее. «Этого не может быть, я брежу», — пронеслось у нее в голове. — «Ведь он умер...»  Арабелла попыталась вздохнуть, но не смогла, голова закружилась, и темнота мягко сомкнулась вокруг нее.

Леди Искренность: Финал написанный от лица Арабеллы интересный вариант. Надеюсь, романтичная развязка есть?

Nunziata: Леди Искренность еще не совсем финал, и буду еще две зарисовки в продолжение! Спасибо

Nunziata: Конец противостояния Питер Блад, встав из-за стола, подошел к лежащей Арабеле и бережно поднял ее на руки. Он задумчиво и даже мрачно смотрел в ее бледное лицо. …После того, как его попытка служить королю Франции оказалась столь сокрушительно неудачной, он был в отчаянии. Там, в Картахене, Пако оставил его, решив двигаться в глубь континента в поисках тех, кто разделяет его веру. Блад колебался, всерьез раздумывая, не пойти ли с индейцем. Чувство долга помешало ему. А еще надежда, что его присутствие удержит пиратов от жестокостей по отношению к населению города. Этой надежде не суждено было оправдаться. Когда дело коснулось упущенной наживы, Блад понял, что его люди больше не повинуются ему. Его силой вынудили пойти вдогонку за эскадрой де Ривароля, и о том, что начало твориться после их отплытия, он старался не думать. Судьба привела его вслед за французами в ямайские воды. Судьба приготовила ему еще один немыслимый сюрприз, сделав его, подумать только, губернатором острова. Судьба-затейница, смеясь над ним, вновь приблизила его к той женщине, которую он считал навек потерянной для себя. Едва отойдя от горячки боя, ставшего последним для его «Арабеллы», он устремился в своих мыслях к Арабелле из плоти и крови, желая этой встречи и страшась ее. И вот она пришла, и он сжимает ее в своих объятиях… Он не имеет на это права, ведь она, скорее всего, жена другого. Лорд Джулиан не из тех, кто будет ждать долго. Но искушение было слишком велико. Поддавшись ему, Блад коснулся ее лба поцелуем, на который тоже не имел права. Затем он опустил Арабеллу в кресло возле стола и, смочив платок водой из кувшина, стоящего на столе, осторожно приложил его ко лбу и щекам девушки. Быстро темнело, на Ямайку бархатным плащом опускалась ночь. Блад подошел к столу и зажег свечи в стоящем там вычурном канделябре. Затем вернулся к Аребелле, вглядываясь в ее лицо и ожидая, когда она придет в себя. Она была бледна и вовсе не выглядела счастливой. Лорд Уэйд оказался плохим супругом? Или она испугалась, увидя его, не зная, как он поступит с ее мужем? Блад тяжело вздохнул: еще не хватало сводить счеты с соперником, он и так смертельно устал от насилия. Они могут совершенно свободно убираться куда им заблагорассудится — у него и без этого будет много забот. …Арабелла пришла в себя с ощущением, что случилось нечто чудесное. Она открыла глаза и увидела совсем рядом с собой мужчину, столь безнадежно оплаканного ею. Это было так невероятно, нереально, что едва ли она была готова поверить собственным глазам. Она была не в силах вымолвить ни слова от чувств, переполняющих ее. Блад первым нарушил молчание: — Вам уже лучше? Как отчужденно прозвучал его голос! И в синих глазах не было ни намека на радость. Что-то опять шло не так, и Арабеллу охватило отчаяние. — Вы… Вы живы.. — пролепетала она. Черт, она смотрит на него, как на призрак! Блад, дернув уголком рта в подобии усмешки, ответил:  — Как видите… Вас это смущает, мисс Бишоп? Или, думаю, я должен называть вас леди Уэйд? Ну почему он всегда так неправильно все понимает! Леди Уэйд?! Конечно, он же думает что они женаты! Она замотала головой: — Нет, нет, я не жена ему! И тут все изменилось. Блад тихо и счастливо рассмеялся: — Так значит, я еще могу… Он не договорил и подхватил Арабеллу на руки, кружа по кабинету. Потом осторожно опустил на пол, любуясь ее ошеломленным от такого неожиданного проявления чувств лицом: — Дай же мне посмотреть на тебя, моя дорогая! — Мне сказали, что ты умер, Питер…— сказала она, словно оправдываясь за что-то, затем легко коснулась его виска. Раньше в его волосах не было серебра, они были черны, как ночь. — Я тоже так думал какое-то время, — серьезно ответил Блад. — Но я не хочу вспоминать это сейчас. Арабелла… я не мог и надеяться… И он прильнул к ее губам. Окружающий мир исчез для них, окружающий мир мог катиться ко всем чертям. Не было больше бывшего раба и пирата, а ныне губернатора, одолеваемого многими заботами, и бывшей хозяйки, кровь от крови его злейшего врага, остались лишь мужчина и женщина и огонь, пожирающий их. Арабелла чувствовала, как от его поцелуев горячая волна поднимается из самых глубин ее существа, наполняя ее неясным томлением, делая слабой, покорной его губам, которые уже скользили по ее шее. Блад опустился в кресло и усадил ее к себе на колен; потянулся к шнуровке ее платья, бормоча при этом: — Не удивительно, что вы, женщины, то и дело падаете в обморок… Никогда не понимал, зачем нужно так стягивать грудь… лишая себя дыхания… Это я как врач говорю… Бедное сердечко, как же тяжело тебе биться… Но мы сейчас это поправим… Вот так, стало легче… не правда ли? Арабелла запрокинула голову, позволяя ласкать себя. — Арабелла...  — прошептал Блад. Она едва слышно застонала и плотнее прижалась к нему. Однако окружающий мир грубо напомнил о своем существовании: в дверь громко постучали. — Проклятье! — вырвалось у Питера. Он помог Арабелле немного поправить платье, затем сказал:  — Входите. Вошел майор Мэллэрд.  — Ваше превосходительство... — начал было он, но запнулся и с изумлением уставился на Арабеллу. Та вспыхнула, представляя, как выглядит сейчас со стороны, с растрепанной прической и одеждой, несмотря на все их усилия, пребывающей в беспорядке.  — Вы доставили арестованного? Арестованного? Арабелла вспомнила невольно подслушанный разговор и поняла, что речь идет о ее дяде. «О боже, ведь Питеру придется…» — она не успела додумать эту мысль, как майор сказал: — Я вижу, вы здесь, мисс Бишоп. Увы, у меня печальные известия для вас, — потом он продолжил, обращаясь к новому губернатору: — Ваше превосходительство, я не смог выполнить ваш приказ. Когда полковник Бишоп узнал, кто его преемник, он зашатался и рухнул без чувств. Я немедленно послал за его личным врачом, но…Сожалею, мисс Бишоп... Мэллэрд замолк. Арабелла прижала ладонь к губам, а Блад, бросив на нее быстрый взгляд, спросил:  — С полковником Бишопом случился удар?  — Так точно, ваше превосходительство. Полковник Бишоп скончался почти мгновенно... Блад задумался. Значит, вот так завершилось их противостояние. Сбылось то, что он, корчась от невыносимой боли, предрек губернатору Бишопу. И, пожалуй, он должен быть благодарен Провидению, избавившему его от необходимости принятия тяжелого решения. Инстинкт и разум требовали смерти для Бишопа, и даже не вдаваясь в детали их личных взаимоотношений, Блад знал, что тот своими действиями заслужил суровое наказание. Но начинать свою карьеру с расправы над предшественником, пусть и заслуживающим этого? Ему, с его прошлым, и так будет нелегко наладить контакты с местным обществом. Вон и майор до сих пор не может поверить, что должен подчинятся бывшему пирату. И кроме того, Бишоп все равно оставался дядей его возлюбленной Арабеллы… Мэллэрд прервал его размышления: — Ваше превосходительство, лорд Уэйд прибыл со мной и просит вашей аудиенции. «Только его еще мне не хватало», — раздраженно подумал его превосходительство, чувствуя охватывавшую его свинцовую усталость. Он никогда бы не подумал, что столько событий могут уместиться в одном только дне. Ему вполне довольно было бы одного только боя с французами. А потом еще это неожиданное, головокружительно стремительное назначение на пост губернатора: лорд Уиллогби не желал вникать в дела Ямайки, несмотря на то, что эскадра ван дер Кейлена еще где-то блуждала, и он был вынужден ожидать ее прибытия, прежде чем пуститься в дальнейший путь. Да и встреча с Арабеллой потребовала немало душевных сил. Майор между тем продолжил, видя его колебания: — Его светлость настаивает на аудиенции именно сегодня, он сказал, что не отнимет много вашего времени. А не пошел бы его светлость к дьяволу! «Сегодня», похоже, никогда не закончится, но лучше действительно разобраться разом со всем этим. К тому же, это лорд Уэйд приказал направить врача к нему в тюрьму, что бы ни сподвигло его светлость на такой странной поступок…  — Дорогая? — Блад вопросительно посмотрел на Арабеллу, полагая, что она желает выйти.  — Я останусь, Питер. Она вновь побледнела, но голос звучал твердо. — Хорошо, майор, я приму лорда Уэйда немедленно. Лорд Джулиан вошел с надменным и презрительным выражением лица и начал весьма прытко: — Губернатор Блад, я не знаю, в результате какой прискорбной ошибки вы заняли этот пост, я уже пытался это доказать лорду Уиллогби, но он слишком занят, чтобы прислушаться ко мне. Но я приложу все силы, чтобы попытаться исправить эту ошибку. Взгляды скрестились, подобно клинкам дуэлянтов, и не в привычках обоих было уклонятся от схватки. Губернатор знаком остановил Мэллэрда, собиравшегося выйти. — Попытайтесь, — не возражал Блад. — Я не собираюсь препятствовать вам в этом. Более того, я буду способствовать вашему скорейшему отбытию в Англию.  — Надеюсь, что вы также не будете препятствовать отъезду моей невесты, мисс Бишоп, — вдруг сказал лорд Уэйд. Он еще не видел девушки, сидящей в кресле, всецело сосредоточившись на своем сопернике. — Лорд Уэйд, я больше не ваша невеста, я разрываю помолвку, — негромко сказала Арабелла. Его светлость изменился в лице. Он перевел взгляд на девушку и процедил сквозь зубы: — Разумеется, разрываете. Теперь, когда этот… пират здесь. — Лорд Уэйд, — спокойно ответила она, — присутствие мистера Блада ничего не меняет. Я никогда не стала бы вашей женой. Вы повели себя недостойно  джентльмена. У меня просто не было возможности сказать вам прежде, и вы это знаете. Лорд Джулиан задержал свой взгляд на ней еще на мгновение, а потом посмотрел на Блада сузившимися от ненависти глазами: — Надо было дать полковнику Бишопу прикончить тебя. Но я понадеялся, что наша дорогая мисс Бишоп сдержит свое слово… А теперь полковник мертв, а его племянница…  — Остановитесь, милорд! — резко и с угрозой в голосе прервал его Блад. — Еще одно слово и я изменю свое решение в отношении вас.  — И что же вы сделаете? — в глазах его светлости плясали черти, от бешенства он утратил последнее благоразумие. — Вызовите меня на поединок? Я не дерусь с … простолюдинами. — О, вы стали бы драться, пожелай я поединка, — уверил его Блад. Сталь звенела в его голосе и сверкала в глазах и, видя этот холодный блеск, лорд Джулиан начал понимать, что зашел слишком далеко. — Нет, я просто арестую вас, и тогда вы отправитесь в Англию с гораздо меньшим комфортом и в кандалах.  — Вы не посмеете. На каком основании? — его светлость несколько поумерил свою прыть.  — Учитывая то, что вы успели наговорить сейчас, и что это низложенный Яков Стюарт направил вас сюда, у меня достаточно оснований. Не давая лорду Джулиану сказать еще что-либо, Блад обратился к майору Мэллэрду, застывшему у дверей. — Майор Мэллэрд, препроводите лорда Уэйда в его апартаменты и обеспечьте его отплытие в Англию с первым же кораблем. Выполняйте. Его светлость, уходя, бросил на Блада взгляд, полный жгучей ненависти, и прошипел:  — Не думайте, что это сойдет вам с рук, губернатор Блад. Его Величество Вильгельм услышит мое мнение о вашем назначении. Тот вздохнул: похоже у него теперь есть новый… злейший враг. Майор уже выходил, сопровождая лорда Уэйда, когда губернатор вновь остановил его вопросом:  — Майор, лейтенант Джеймс Карринг еще служит здесь?  — Насколько мне известно, да, ваше превосходительство, — бедняга Мэллэрд за сегодняшний день разучился удивляться чему-либо.  — Разыщите его и пригласите, — губернатор вдруг широко улыбнулся, — ко мне на аудиенцию, завтра в полдень. Надо же начинать налаживать контакты. Но это будет завтра, вернее сегодня, ведь за окнами уже разгорается рассвет. Он помассировал пальцами глаза. Переутомление давало себя знать все сильнее. Но у губернатора Блада оставалось еще одно важное дело. Он подошел к Арабелле, все так же сидящей в кресле. — Бедный дядя, — сказала она, глядя в сторону. — Эта ненависть сначала погубила его душу, а теперь… Они помолчали, а потом Блад спросил:  — Так лорд Уэйд принудил тебя принять его предложение?  — Я не могла иначе убедить его вмешаться и остановить дядю… Ведь я так люблю тебя, Питер, — она сказала это грустно и тихо, не глядя на него. — И ты бы стала его женой, несмотря ни на что? И даже на то, что я здесь? — продолжал допытываться он. — Я не знаю… Почему ты спрашиваешь это? — Ответь, прошу тебя. Арабелла с вызовом взглянула на него.  — Вы превышаете свои полномочия, господин губернатор, — она глубоко вздохнула. — Хорошо, если вы настаиваете. Стала бы… окажись он другим человеком. Ведь я дала слово. Теперь вы довольны? — Доволен… что он оказался тем, кем оказался. Блад вдруг опустился перед Арабеллой на колени и поднес ее руку к своим губам:  — Прости меня, прости… О, моя дорогая! Сколько десятков, сотен раз я должен просить прощения у тебя! Ведь я даже не поблагодарил тебя за свое спасение. Он поднялся, не отпуская ее руки, и сел в кресло напротив, вновь привлекая Арабеллу к себе на колени. Она со вздохом склонила голову к нему на плечо. — Так ты выйдешь за меня… — прошептал он. Арабелла хотела возмутиться, ведь это прозвучало совсем не как вопрос, но когда она подняла голову, то увидела, что его глаза закрыты: Питер Блад, губернатор Ямайки, спал. Тогда она просто коснулась его губ поцелуем, подтверждая и скрепляя их союз.

Леди Искренность: Ну вот и счастье...

Nunziata: Леди Искренность спасибо! но еще будет немного постканона... и испытаний, увы

Леди Искренность: Тем лучше

Nunziata: Сидя перед зеркалом в роскошной губернаторской спальне, Арабелла наблюдала, как Мэри вытаскивает шпильки из ее замысловатой прически. С сегодняшнего дня это и ее спальня тоже. Муж... она наконец-то может назвать Питера своим мужем. После всего, что им пришлось пережить, такой финал казался ей настольно нереальным, что она до сих пор спрашивала себя, а не является ли это сном. Мэри распустила ее длинные шелковистые волосы и принялась расчесывать их перед тем, как заплести на ночь.  Арабелла видела отражающуюся в зеркале часть огромной кровати с разложенной на ней сорочкой из необычайно тонкого батиста, с глубоким вырезом и богатой вышивкой. Девушка никогда еще не носила такой красивой сорочки... и такой откровенной. Она вдруг почувствовала смущение и беспокойство.  Она очень любила Питера, она тонула каждый раз в синеве его взгляда, его поцелуи сводили ее с ума. Тогда, в кабинете губернатора, безумный порыв бросил их в объятия друг друга, но сейчас непрошенные сомнения начали закрадываться в ее душу. Будучи неискушенной в этой части отношений между супругами, все же она не была настолько наивной, чтобы полагать, что все ограничивается только поцелуями и ласками, да и лорд Джулиан приоткрыл ей завесу...  Арабелла вздрогнула, вспомнив, как сопротивлялась ему. Зачем она вспоминает это? Она попыталась прервать ход своих мыслей. Питер ее муж, и он любит ее. Он не причинит ей зла. Видимо, ее мысли отражались на лице, потому что Мэри, закончив с ее волосами вдруг наклонилась к ней и шепнула: — Не бойтесь, мисс Арабелла, ой я хотела сказать миссис... Это только в начале доставит неудобство, зато потом будет так сладко... Не ожидавшая подобной вольности от горничной Арабелла вспыхнула. Хотя госпожа и служанка были в доверительных отношениях, и Арабелла редко сердилась на Мэри, но сейчас в ее голосе был настоящий гнев: — Мэри! Что ты болтаешь! — Простите меня, миссис Блад, я не хотела ничего такого... просто ободрить вас... – пролепетала горничная. — Тебе это удалось. Тихонько всхлипывая, Мэри помогла ей надеть сорочку и зажгла две свечи на столике перед зеркалом. — Ступай, Мэри, я не сержусь на тебя. — Доброй ночи, миссис Блад. Горничная поспешила скрыться за дверью, и Арабелла осталась одна. Она посмотрела на кровать, не решаясь лечь и нарушить пышное убранство и чувствуя себя неуютно посреди всей этой роскоши. — Дорогая! — от дверей прозвучал знакомый голос, и она порывисто обернулась. — Питер! Губернатор Блад глядел на свою драгоценную, свою горячо любимую жену, застыв в восхищении. Сейчас, когда тонкая ткань, подсвеченная светом свечей позади Арабеллы, окутывала ее стройную фигуру золотистым ореолом, не скрывая, а скорее подчеркивая соблазнительные изгибы тела, он чувствовал, что, пожалуй, Арабелла была слишком хороша для него. Она застенчиво и смущенно улыбалась, в свою очередь любуясь мужем. Он был без камзола, в белой рубашке и черных бархатных панталонах, узкий в бедрах, но с широкими плечами. От его худощавой фигуры солдата и искателя приключений веяло скрытой силой. По своей корсарской привычке, он не носил парика, утверждая, что тот мешает ему думать, и его черные с серебром волосы свободно падали на плечи.  Он медленно подошел к ней и взял ее лицо в свои ладони: — Как мне повезло, что я встретил тебя.  Тепло его ладоней успокоило Арабеллу. Он нагнулся и приник к ее губам, как к источнику воды в жаркий день. Руки Арабеллы обвили его шею, она неотрывно смотрела ему в глаза. Он подхватил ее на руки, не переставая целовать, и бережно опустил на постель. Его губы, то нежные, то требовательные, пробудили в ней ответное желание.  Но когда рука мужа скользнула вверх по ее бедру, Арабеллу охватил ужас. Она вдруг вспомнила, как пальцы лорда Уэйда впивались в ее нежную кожу, а колено больно давило на бедра, вынуждая их раздвинуться. Отвратительная сцена столь явственно предстала перед глазами, что она забилась в объятиях Питера: — Нет, нет, я не могу, Питер, пожалуйста, остановись!  Блад замер и разжал объятия. — Арабелла, дорогая, что с тобой? — с тревогой спросил он. — Ты боишься, или я вдруг стал... неприятен тебе? — Я не знаю... — Арабелла не решалась посмотреть на него, безуспешно борясь с этим непонятным ужасом, ведь сейчас с ней был не лорд Джулиан, а ее любимый муж. – Я очень, очень люблю тебя. Наверное, нервы... Вся эта роскошь, суета с нашей свадьбой... Не сердись, прошу тебя! — Родная, посмотри на меня. Я не сержусь. Она взглянула на мужа и увидела в его синих глазах такую безграничную любовь, что ей стало стыдно за свои страхи. Она попыталась улыбнуться непослушными губами: — Все уже проходит, ты можешь снова... – храбро сказала она, прижимаясь к нему и дрожа при этом, как в лихорадке. Но Блад не спешил воспользоваться этим приглашением, хотя разгоряченное тело требовало своего. Спешить было ни в коем случае нельзя. Усилием воли подавив неутоленное желание, он начал ласково поглаживать жену по голове и плечам. Что-то было не так, и с этим следовало разобраться.  В ее любви он не сомневался. Конечно, он знал, что есть женщины, отвергающие мужские объятия, но Арабелла не была из их числа, ведь она так жарко отзывалась на его ласки. Помня это, он не мог бы назвать ее и слишком робкой по отношению к мужчине. Тогда что, черт возьми, идет не так? Да, она прижимается к нему, но не в порыве страсти, а словно в поисках защиты. Почему она так дрожит?  В глубинах его памяти забрезжило смутное воспоминание, такое уже было однажды: другая девушка так же льнула к нему, к своему спасителю... Мэри Трейл, вот как ее звали: он вспомнил нападение испанцев на Барбадос и как он убил одного из них, защищая ее.  Пожалуй, насилие могло бы породить подобный страх, но Арабелла тогда была в безопасности... Тем не менее, что-то напугало ее. Что-то или... кто–то? — Лорд Джулиан Уэйд, — медленно и тяжело проговорил Блад. По тому, как она сжалась, он понял, что угадал верно. — Он взял тебя силой? — слова падали, подобно камням. «Будь ты проклят! Неужели ты осмелился на такое?!» — слепая ярость поднималась в нем. Никогда прежде он не испытывал столь сильной жажды убивать. — Нет, Питер, нет, он только... Теперь Арабелла больше страшилась выражения на его лице, и он постарался успокоить ее, по возможности, смягчив голос: — Я понял, он напугал тебя. Арабелла, не надо плакать... Теперь все позади... Мы не будем спешить, подождем, сколько потребуется... когда ты будешь готова.  Говоря это, Блад продолжал баюкать ее, как ребенка. Он сожалел, что корабль, увозивший лорда Уэйда, уже достиг Англии. Вот, что она имела ввиду, говоря про его недостойное поведение. Жаль, что он не стал расспрашивать ее, однако же, вряд ли она сказала бы ему. Но его ссылка не вечна, придет день и он ступит на английскую землю, и вот тогда... Постепенно дыхание Арабеллы выровнялось, она перестала вздрагивать. Убедившись, что она заснула, Блад позволил себе расслабиться и через некоторое время спал, продолжая держать ее в своих объятиях. *** Арабелла проснулась, когда небо за окнами начало светлеть. Птицы в саду уже пробовали свои голоса, она слышала их через полуоткрытое окно, из которого тянуло предрассветной свежестью. Она почти забыла чувство покоя и счастья, которое испытывала в эту минуту, так было только в детстве, когда еще был жив отец... Сильные мужские руки обнимали ее, согревая, позволяя вспомнить это чувство.  Она посмотрела на мужа. В полумраке рождающегося дня его лицо было безмятежным, не то, что вчера. Она содрогнулась, вспомнив исказившую любимые черты решимость убить. В какой ярости он был!  Арабелла сердилась на себя. Хорошо, что лорд Уэйд уплыл несколько недель назад, не хватало еще, чтобы губернатор Блад погнался за ним и взял увозивший его корабль на абордаж. Тогда бы она действительно потеряла Питера навсегда... Почему она допустила, чтобы он догадался о произошедшем, что на нее нашло? Что за глупые страхи? Сейчас, после несколько часов сна в надежном кольце его теплых рук, она совершенно не чувствовала никакого страха.  В распахнувшемся вороте его рубашки Арабелла увидела не так давно заживший рубец от глубокого ожога на его груди — один из многих, покрывавших его тело, и сердце немедленно отозвалось ноющей болью. Повинуясь неясному порыву, она коснулась рубца губами.  Каким бы легким не было это касание, Питер сразу же шевельнулся, и она услышала его голос: — Вы изволили проснуться, миссис Блад. Оказывается, вы ранняя пташка. А я, напротив, всегда норовлю поваляться подольше. Это что же, мне до конца дней моих придется вставать с птицами? Арабелла смутилась: — Прости, что разбудила тебя, я не хотела. — Ничего, это даже полезно – рано вставать. Дай же мне еще раз полюбоваться на тебя, дорогая, ты стала еще прекраснее за прошедшую ночь! Неужели он и сейчас смеется над ней? Как обычно! Но его глаза с любовью смотрели на нее, и Арабелла передумала возмущаться. Вместо этого она прижалась плотнее и зашептала ему на ухо: — Ты знаешь, Питер, мне кажется, что я больше не боюсь...  Блад серьезно и с легкой тревогой взглянул на жену: — Мы же решили не спешить, помнишь? — Но боятся было так глупо, ведь я люблю тебя... я хочу стать твоей... полностью... навсегда! Ему было сложно спорить с ней, ее близость уже рождала в нем отклик. — Обещаешь остановить меня, если... тебе вновь станет страшно? – спросил он, искренне надеясь, что еще сможет сделать это. — Обещаю... — выдохнула Арабелла, откидываясь на подушки. В этот раз Блад, призвав на помощь весь свой опыт, начал ласкать ее неторопливо и нежно, внимательно наблюдая за ней, и готовясь остановиться, если она вдруг попросит.  Ладони Питера медленно скользили по ее телу, его губы воспламеняли ее кожу, и Арабелла все смелее отвечала на его ласки. Ей доставляло необыкновенное удовольствие чувствовать под своими пальцами перекатывающиеся тугие узлы мускулов его плеч и спины. В самом сокровенном центре ее существа возникла пульсация, и пьянящая истома волнами начала накатывать на нее. Арабелла даже не заметила, что Питер разделся, но когда он потянул ее сорочку, намереваясь снять ее, напряглась и накрыла его руку своей — Что ты делаешь, Питер? – прошептала она, но не страх был в ее глазах, а смущение. — Она только мешает... — также шепотом ответил он. — Не бойся, все будет хорошо... доверься мне. И Арабелла послушно убрала руку. Теперь она еще острее воспринимала его ласки, и с ее губ начали срываться тихие стоны. Она позволила Питеру делать с собой и другие вещи, недопустимые с точки зрения целомудренной морали, в которой была воспитана, ведь его губы уже проложили дорожку по ее животу к самому сосредоточению ее женственности. Любовь земная, чувственная являла ей свой лик. Прежде она не подозревала, что лик этот столь прекрасен, она привыкла думать, что только любовь небесная может даровать высшее блаженство. «Пират, сущий пират... Как он только может проделывать подобное! И... почему я разрешаю ему? Но какое же счастье...» Блад сдерживал себя, опасаясь испугать жену своим неистовым желанием. Но вот, почувствовав, что подобно цветочному бутону навстречу солнцу, она начала раскрываться навстречу ему, он медленно погрузился в жаркие и влажные глубины ее тела. Арабелла затрепетала, у нее вырвался прерывистый вздох, и Блад остановился, чтобы дать ей время привыкнуть. — Все уже хорошо... Все теперь всегда будет хорошо, я обещаю тебе... Арабелла, как же я люблю тебя! — бормотал он хриплым от страсти и невыразимой нежности голосом, поцелуями осушая ее невольные слезы. А когда она подняла на него полные любви и доверия глаза Блад вдруг понял, что все будет действительно хорошо, пока она так смотрит на него!  Его одиссея кончилась именно в эту минуту, потому что отныне, где бы он ни находился, на Ямайке или в Англии, что бы не уготовил день, ночью, сжимая ее в своих объятиях, он будет знать, что вернулся домой, в тихую гавань, защиту от всех штормов. А потом все мысли исчезли, потому что он дал наконец-то свободу своей страсти.

Леди Искренность: Ничего себе! Финал превзошел все мои самые смелые ожидания. Сабатини с его целомудренностью на такое бы точно не отважился.

Nunziata: Леди Искренность эх... ну да, это фанатки в своиз сладких фантазиях додумывают) А сейчас - драма

Nunziata: Июньский день 1692 года выдался жарким и безветренным. Порт-Ройял плавился в сонной духоте. Море было гладким, как стекло, и корабли неподвижно застыли в гавани.  Незадолго до полудня, когда солнце достигло апогея в своем неистовстве, капитан «Ориона» Джеймс Карринг вышел из дома, где снимал себе комнаты. Далековато от гавани, зато чисто и недорого, к тому же эта часть города располагалась на возвышенности, и отсюда было прекрасно виден порт и бухта.  Несмотря на одуряющую жару и полученный вчера разнос от губернатора, Карринг был в хорошем настроении. Он посмотрел в сторону порта: где-то там в доке стоял его фрегат. Три дня назад произошло неслыханное: Ямайку атаковали пираты! И это при их-то губернаторе! Конечно же, они напали не на хорошо укрепленный Порт-Ройял, а на небольшие деревушки, но губернатор Блад усмотрел в этом вызов себе, тем более что неизвестные береговые братья не удовольствовались быстрым набегом, а начали двигаться в глубь острова. Отряд солдат Мэллэрда немедленно выступил им наперерез. После короткой, но жаркой стычки большая часть пиратов ретировалась на свои два брига, а остальные были рассеяны. Солдаты до сих пор преследовали их по джунглям.  Губернатор лично пожелал возглавить погоню за пиратами. Если у адмирала Крофорда и было особое мнение по этому поводу, то он оставил это мнение при себе. С губернатором не очень-то поспоришь. Особенно если в глазах у него загорается уже знакомый Каррингу огонь. Временами Блад устраивал маневры ямайской эскадре — как правило, внезапные, и горе тому капитану, чей корабль потеряет ветер или промедлит в выполнении сложного маневра. «Неповоротливое корыто!» — и это еще не самое худшее определение, которое можно было услышать позже, на совете. Разумеется, Крофорда такое положение вещей не слишком радовало: губернатор Бишоп никогда не пытался даже вникнуть в дела флота, но если адмирал пытался возразить, то натыкался на язвительный взгляд Блада: «Господин адмирал, вряд ли приведенные вами доводы, объясняющие затруднения капитана Джоунса, спасут его корабль от гибели в настоящем сражении». Слушая резкие и откровенные суждения Блада, адмирал менялся в лице, а офицеры эскадры недоуменно и опасливо переглядывались. Затем все как будто привыкли; Крофорд и его превосходительство нашли таки общий язык, и с каждыми маневрами эскадра действовала все более слаженно. Но Карринг посочувствовал штурману «Императора», Джереми Питту, другу и соратнику Блада, — каково ему, все время быть меж двух огней... Сейчас же возражать адмиралу Крофорду было тем более не с руки: его настиг жесточайший приступ подагры. Блад вышел в море на флагмане эскадры, «Императоре». Его сопровождали фрегаты «Орион» и «Стремительный». Им быстро удалось настичь корсаров. Завязался бой, в котором один из пиратских бригов получил серьезные повреждения, и «Император» взял его на абордаж. Второй же ушел курсом на норд-ост, бросив товарищей на произвол судьбы. Именно его пытался остановить «Орион», когда ошибка рулевого подставила борт фрегата под пушки пиратов. Получив большую пробоину, фрегат уже не мог участвовать в преследовании брига. Благодарение небу, море было спокойное, и вода почти не поступала в трюм.  Весьма раздраженный этой неудачей, губернатор Блад отчитал Карринга, затем было принято решение отправить «Орион» обратно в Порт-Ройял, распорядившись перевести на него раненых моряков ямайской эскадры и полтора десятка взятых в плен пиратов. Сам же Блад, никогда ничего не оставляя наполовину сделанным, продолжил погоню за вторым бригом вместе со «Стремительным». Вчера вечером «Орион» втащился в родную гавань и встал в док для ремонта.  Насколько знал Карринг, в ожидании суда пиратов разместили в городской тюрьме, находившейся недалеко отсюда. Суд обещал был скорым и суровым: Питер Блад был не только справедлив, но и безжалостен, когда это требовалось.  Карринг широко ухмыльнулся. Он питал глубокое уважение и симпатию к губернатору Бладу. Их знакомство началось, когда волей случая он, Джеймс Карринг, доставил плененного Блада на «аудиенцию» к полковнику Бишопу. Но господин Случай любит шутить. Кто бы мог подумать, что он, в свою очередь, получит приглашение на аудиенцию к своему бывшему пленнику, сменившему полковника на его посту...Честно говоря, чувствовал он себя тогда препаршиво.  Но все оказалось совсем не так, как он опасался. Блад лишь заверил его в своем дружеском расположении. А когда капитан «Ориона» подал в отставку, Карринг получил прекрасный корабль под свое начало. «Да, господин Случай шутник известный...»  Внезапно лицо Джеймса омрачилось и ухмылка исчезла. Его мысли невольно переключились на то, о чем думать вовсе не следовало бы. Арабелла Блад. То, что он испытывал по отношению к супруге губернатора, по глубине было равным или даже превосходило его чувство уважения к Питеру Бладу. Это была любовь, и зародилась она задолго до того, как мисс Арабелла стала миссис Блад.  Нет, ни разу Карринг не позволил проявиться этому чувству. Она была племянницей полковника Бишопа, а он — лейтенантом, поднявшимся из рядовых благодаря уму и храбрости, но без гроша за душой. На губернаторских приемах мисс Бишоп казалась ему далекой, отстраненной... К тому же, всегда рядом был этот придворный шаркун, лорд Уэйд. А когда он увидел ее вместе с Бладом... Что уж тут говорить, достаточно было взглянуть им в глаза. Карринг вздохнул и, бросив еще один взгляд в сторону моря, собирался уже отправится пропустить стаканчик — другой перед обедом, как вдруг земля ушла из-под его ног, и порыв ураганного ветра заставил его покатиться по мостовой. Раздался глухой низкий гул, от которого заложило уши.  Когда ему удалось приподняться, он застыл, парализованный ужасом, как в ночном кошмаре, от которого невозможно проснуться, глядя на то, как исчезает Порт-Ройял. Дома словно текли в море, взбесившееся, закипевшее море, потерявшее свой голубой цвет. Огромные фрегаты, сорванные со своих якорей, переворачивались и мгновенно уходили под воду. Земля содрогнулась во второй раз и сразу же в третий, вновь бросив Джеймса на мостовую. По стене ближайшего дома побежали трещины, повсюду с грохотом рушились куски кровли. Люди бежали, падали под обломками рухнувших зданий и исчезали в неожиданно открывающихся и вновь сходящихся провалах. Наверно, они кричали, но их крики заглушал гул и рев моря, наступающего на город, терзающего его подобно голодному зверю. Наверно, он тоже кричал. В течении нескольких минут все было кончено, хотя, если бы кто-то спросил Джеймса, сколько прошло времени, он не смог бы ответить. Когда к нему вернулась способность думать и двигаться, он обнаружил, что улица, на которой он стоял, обрывается в нескольких сотнях ярдах прямо в бурое месиво из обломков, мусора и останков кораблей. Оглянувшись, он заметил еще несколько уцелевших горожан, с безумным ужасом в глазах смотрящих на то, что совсем недавно было портом и большей частью города. Карринг догадывался, что выглядит не лучше. А следующая его мысль была об Арабелле. Губернаторский дом тоже находится в этой же части города, на возвышенности. Но и здесь были разрушения. Он должен убедиться, что у нее все благополучно... 



полная версия страницы