Форум » Творчество читателей » Что вы знаете о любви? » Ответить
Что вы знаете о любви?
Светлячок: Перечитала я наши претензии к Пейраку, накомментировала кучу всего на его счет на фикбуке и все это время варила свое видение снятия маски. Как бы мне хотелось? Чтобы вот поменьше оскорблений, непонятных претензий и ненужных оправданий. А при работе над фанфиком Violeta "Через океан" напало на меня вдохновение (ей отдельное спасибо за помощь ), и написалась эта сцена. Не знаю, выльется ли она в полноценный фанф, я очень боюсь ввязываться в длинные работы, но пока попробую выдать свою версию плавания нашей сладкой парочки . Я думаю, что все в разговоре Анжелики и Рескатора пошло не в ту степь с того момента, как она заявила о том, что выходит замуж за Берна. Тогда-то Остапа Пейрака и понесло , вот я и подумала, а что, если... События начинаются с того момента, когда Анжелика получила приглашение от Рескатора провести ночь в его компании (то есть перед первой бурей, после которой и состоялось по канону снятие маски), только чуточку раньше, пока солнце полностью не зашло ________________________________________________________ Часть 1. Когда Анжелика поднималась по ступенькам трапа на ют, в мыслях у нее царил такой же хаос, как и на море. Подобно клокочущим вокруг корабля косматым пенистым валам, в ее душе бушевали самые противоречивые чувства. Прошло уже почти восемь суток с тех пор, как они покинули Ла-Рошель, взяв курс на запад, а она все еще не дала ответа мэтру Берну. И ничего не происходило... Мир, ограниченный для нее теперь бортами "Голдсборо", словно погрузился в спячку, укачиваемый неспешным ходом корабля. Минуты перетекали в часы, часы - в дни, а Анжелика все продолжала ждать. С самого первого раза, когда она ступила на палубу этого судна, она не переставала размышлять над теми чувствами, которые внушал ей Рескатор, и то отчаянно желала его увидеть, то, напротив, страшилась этой встречи. А он, словно догадываясь о ее смятении, больше не искал ее общества. После того, как она твердо решила, что ей следует остерегаться как его, так и своих собственных порывов, его исчезновение, казалось, должно было принести ей облегчение. Однако вместо радости Анжелика ощущала беспокойство. Капитана почти совсем не было видно. Только когда в отведенные для прогулок часы пассажиры выходили на палубу, им порой случалось заметить вдалеке, на юте, его силуэт в темном, развеваемом ветром плаще. И вот теперь он позвал ее, передав послание через своего друга - арабского врача Абд-эль-Мешрата. Анжелика не смогла бы ясно описать то, что она сейчас чувствовала: гнев из-за услышанной просьбы провести ночь с капитаном; тревогу от того, как на эти слова отреагировали ее друзья-гугеноты и в особенности мэтр Берн; и какое-то лихорадочное нетерпение, в котором она стыдилась признаться самой себе, оттого, что была рада вновь увидеться с Ним... Надежда то и дело уступала место страху, и тот вдруг начинал сдавливать ее грудь, словно тисками. Сейчас что-то произойдет! Что-то ужасное, сокрушительное, от чего она уже вовек не оправится… В сопровождении чёрного, как ночь, мавра Анжелика вновь оказалась в апартаментах капитана, где вечером, после отплытия из Ла-Рошели, она пришла в себя на восточном диване. В сгущающихся вечерних сумерках тускло поблескивали золотом мебель и украшающие капитанскую гостиную безделушки, но их очертания уже тонули во тьме. В воздухе был разлит какой-то приятных запах, в котором Анжелика не без волнения узнала аромат духов, исходивший от одежды Рескатора. Видно, он сохранил эту свою утонченную средиземноморскую привычку, как сохранил пристрастие к кофе, коврам и диванам с шелковыми подушками. Хозяин этих роскошных покоев стоял, склонившись над большим столом, который был заставлен различными приборами, песочными часами и замысловатыми блестящими инструментами, среди которых стопками лежали многочисленные карты, свертки и раскрытые книги. Венецианские светильники с красными стеклами и золотыми подвесками, освещавшие мужчину с обеих сторон, придавали его фигуре особое величие, и Анжелика в который раз подумала, что он и впрямь какое-то особое, необыкновенное существо. Иначе как объяснить то волнение и даже некоторый страх, которые она испытывала при каждой встрече с ним? - Вот и вы мадам, - улыбнувшись уголком рта, проговорил пират, оторвавшись от своих записей. - Я позвал вас, чтобы поговорить об одном важном деле, - мужчина учтивым жестом предложил Анжелике сесть. Его дружелюбная улыбка и тон, лишенный привычного сарказма, сбили женщину с толку. Она пришла сюда, чтобы дать отпор этому возомнившему о себе невесть что пирату, но никак не рассчитывала на столь любезную встречу. Важное дело? Вся ее злость вмиг куда-то улетучилась, уступив место женскому любопытству. - Я слушаю вас, монсеньор, - ответила она, присаживаясь на краешек кресла, стоявшего около стола с привинченными к палубе ножками. Рескатор вновь склонился к разложенным на столе бумагам. - Поскольку море сейчас неспокойно, и каждый день может стать для нас последним, я решил не стоять на пути у двоих влюблённых и готов выполнить вашу просьбу, - он пробежался глазами по строкам. - Согласно моим расчетам, вскоре нас ожидает весьма увлекательная встреча с морской стихией, поэтому нам стоит поторопиться. Что вы думаете о том, чтобы провести церемонию через два дня? - он поднял на неё свои чёрные глаза, в которых блеснули насмешливые искорки. - Церемонию? - непонимающе переспросила она. О чем это он? - Как? Неужели вы забыли о том, что собираетесь связать себя узами брака с мэтром Берном? - с наигранным изумлением проговорил пират. - Смею вам доложить, что ваш жених весьма нетерпелив, сударыня. Накануне он заявился ко мне без приглашения и потребовал, чтобы я поженил вас как можно скорее. Разве вы не в курсе своего предстоящего замужества? - его губы растянулись в ироничной улыбке. Анжелику бросило в жар. Так значит, не дождавшись ее ответа, мэтр Берн начал действовать, решив все за неё?! И он даже не соизволил сказать ей, что уже поговорил об этом с капитаном корабля! Будто не замечая ее состояния, Рескатор продолжал: - Признаюсь, эта новость была для меня полной неожиданностью, учитывая, что... - мужчина несколько помедлил, скользнув по Анжелике красноречивым взглядом, - за вами числится должок. Ну да ладно, - преувеличенно горестно вздохнул он, - кто я такой, чтобы решать судьбу чужого счастья... Так что вы думаете по поводу предложенной мною даты, мадам, дотерпите до послезавтра? - Послезавтра? - в замешательстве пробормотала Анжелика. Она была застигнута врасплох. В глубине души она понимала, что мэтр Берн поступил так, чтобы оградить ее от приставаний этого ренегата, ведь торговец давно заметил, что эти двое крепко связаны какой-то общей тайной. Ей даже пришлось рассказать унизительную правду о своих злоключениях на Средиземном море, чтобы заверить гугенота в том, что она не является любовницей хозяина "Голдсборо". Но сейчас Анжелика была ошеломлена тем, что мужчины сговариваются о ее судьбе за ее спиной. - А зачем тянуть? - вывел ее из раздумий хриплый голос капитана. - Куда подевалась ваша решительность, госпожа Анжелика? - насмешливо осведомился он, выпрямившись и выйдя из-за стола. Теперь Рескатор возвышался перед ней, словно могучая скала, облокотившись о край столешницы и скрестив руки на груди. - Или вы передумали? А может, мэтр Берн просто недостаточно хорош для вас? - с этими словами он склонился к ней, нависая, как большая хищная птица, преследующая свою жертву и готовая в любую минуту кинуться на добычу. Анжелика вздрогнула, увидев прямо перед собой его кожаную маску с искусственным носом, походившим на клюв, и алмазно-твердый, невыносимо пронзительный взгляд, сверкавший из-за прорезей этой маски. Рескатор коснулся рукой ее щеки и мягким, но властным движением приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него. - Трепещет ли ваше сердечко, когда он смотрит на вас? - пират улыбался, пристально всматриваясь в бледное лицо Анжелики, в ее большие зеленые глаза, расширившиеся сейчас от удивления и растерянности. - Пробегает ли дрожь по вашей прекрасной коже, когда он касается вас? - тихо продолжал мужчина, медленно проводя пальцами по изящной шее и скользя по тонкой ключице. Анжелика сидела, словно заворожённая. Слова и прикосновения Рескатора окутывали ее, подобно шелковому кокону, мягко, но настойчиво, и она была не в силах пошевелиться. Взгляд его горящих черных глаз притягивал, а прикосновения умелых рук заставляли кровь быстрее мчаться по венам. В нем была неодолимая магнетическая сила, и несколько мгновений женщина была не в силах отвести глаза, точно птичка под взглядом змеи. - Кружится ли ваша голова, когда он целует вас? - и вот уже его губы оказались в опасной близости от ее губ. Как она ни старалась совладать с собой, ее тело отказывалось подчиняться разуму. Пока Рескатор не касался ее, Анжелика еще могла ему противиться, но теперь, почувствовав себя в его власти, она смешалась. Какое-то странное волнение охватило ее. Она так давно не ощущала ничего подобного… Она говорила себе: «Это страх», но то был не страх... Впервые после долгих лет одиночества и тоски по любви, Анжелика с удивлением почувствовала отголоски зарождавшегося желания, и ее сердце учащенно забилось. - Как думаете, что подумал бы ваш жених, если бы сейчас увидел нас вместе? - вкрадчиво спросил Рескатор, опаляя ее губы своим дыханием. Надломленный приглушенный голос пирата заставил женщину вынырнуть из забытья. Что с ней происходит? Анжелика в ужасе отшатнулась от него, вцепившись руками в подлокотники кресла. Она была сама не своя и снова попалась в ловушку, расставленную этим искусителем, ловко играющим на чужих слабостях! Он в очередной раз посмеялся над ней, а она в очередной раз купилась на его уловки. - Мой... - отчего-то она не могла произнести этих слов "будущий муж". - Мэтр Берн - мой лучший друг, и он самый честный и благородный человек на этом корабле! - с вызовом ответила Анжелика, стараясь унять колотящееся в груди сердце. - Так вы выходите за него замуж, потому что он ваш друг? Какая прелесть! Видимо, я недооценивал сокрушительную силу дружбы и поистине непостижимые глубины благородства этого унылого торговца, - парировал Рескатор, выпрямляясь. - А как же любовь, мадам? Или она ничего для вас не значит? Обида и злость, словно проснувшийся после долгой спячки вулкан, заклокотали в Анжелике с неистовой силой оттого, что кто-то посмел усомниться в ней, в ее способности любить и отдавать любви всю себя без остатка, бороться за нее, не жалея сил и даже самой жизни. Как мог этот чёрствый, словно камень, человек судить ее? Ее, чья жизнь была посвящена любви, которая не раз помогала Анжелике вырваться из костлявых лап смерти, когда, казалось, на спасение не было ни единого шанса; когда разъедающая душу пустота заполняла ее изнутри, заставляя захлёбываться тоской и отчаянием. - Что вы, подлый пират, знаете о любви?! - в сердцах бросила она Рескатору, вскочив на ноги. - Разве вы любили когда-нибудь? Она с вызовом взглянула ему в глаза, готовая, словно волчица, броситься на охотника, чтобы защитить своё дитя, как вдруг взгляд мужчины, стоявшего перед ней, из насмешливого стал серьёзным. Он пристально смотрел на Анжелику, и лишь плеск волн, мерно бившихся о борт корабля, нарушал эту гнетущую тишину. - Любил, - после некоторого молчания произнёс он одними губами. - Свою жену. В его хриплом голосе женщине почудились нотки горечи. Резко развернувшись, Рескатор подошел к шкафчику в глубине салона и открыл дверцу. Анжелика, ожидавшая яростной схватки и язвительных препирательств, была обескуражена его признанием. Она смотрела на крепкую спину мужчины, его широкие плечи, обтянутые бархатным камзолом, и не знала, что сказать. - У вас есть жена? - изумленно проговорила она, опускаясь в кресло, и в этот миг ей показалось, что пират вздрогнул. Или это отблески от тусклого, чуть дрожащего от качки света ламп играли с ее сознанием? Комната уже полностью погрузилась в полумрак, и это придавало их беседе оттенок немного таинственный и даже отчасти зловещий. Теперь, когда Рескатор отошел от нее на некоторое расстояние, Анжелике показалось, что он не человек, а какой-то мрачный, темный призрак, пришедший, чтобы повергнуть в смятение ее душу. - У меня БЫЛА жена, - с нажимом поправил ее Рескатор, не оборачиваясь. Анжелика во все глаза смотрела на этого сильного, загадочного мужчину и никак не могла поверить в правдивость его слов. Неужели он способен любить? Перед ней вдруг явственно предстала картина их первой встречи в батистане: его чарующий голос, нежные руки, его заботливый и вместе с тем изучающий взгляд. Тогда он был совсем другим, не таким, как сейчас, и отчего-то казался ей очень близким. Несмотря на то, что он был для нее незнакомцем с закрытым маской лицом, Анжелика чувствовала себя в безопасности в его объятиях, словно он был не хозяином, купившим ее за огромную сумму на торгах, а волшебником, в чьих силах было подарить ей новую жизнь. Пират медленно повернулся к ней и протянул молодой женщине бокал с вином. Ни словом, ни жестом он не выдал своих истинных чувств, и лишь жесткая кожаная маска знала, как от волнения расширяются крылья его носа, и хмурятся брови, сурово сходясь к переносице. Каким был этот грозный мужчина в любви? Безусловно, слава о нем, как о ценителе женской красоты и обладателе самых прекрасных одалисок Средиземноморья, была известна Анжелике, но не было ли это искусно разыгранным спектаклем, призванным скрыть неспособность Рескатора забыть ту, чей образ, похоже, до сих пор преследовал его? Анжелика вспомнила, как в первый вечер их путешествия, когда она на палубе схватилась за его бархатный камзол, ее рука ощутила под тканью не живое человеческое тело, а некую твердую оболочку. "Неужели и его сердце, подобно телу, заковано в латы?" - подумала она тогда. Неожиданно перед внутренним взором Анжелики предстал тот, другой, который некогда смог завладеть всеми ее мыслями, как сейчас Рескатор, такой же надменный и неприступный - Филипп де Плесси-Бельер, ее второй муж, этот прекрасный бог войны Марс с его холодным и нарочито безразличным взглядом светло-голубых глаз. Ах, Филипп, как он злился на неё за тот гнусный шантаж, как боролся со своими чувствами, как не хотел покориться ей, но в конце концов больше не смог противиться, впустив любовь в своё жестокое сердце! Филипп... бедный Филипп. Он ненавидел ее до любви... Время шло, никто из них не произносил ни слова, и в наступившей тишине Анжелика вдруг явственно различила похожий на душераздирающее стенание вой ветра в вантах и парусах, и этот тоскливый звук мучительной болью отозвался в ее сердце. "Все сильные мужчины становятся беспомощными перед чарами любви. Одни теряют душу, а другие - жизнь". - Что с ней случилось? Она умерла? - слова слетели с губ прежде, чем Анжелика осознала их бестактность. - В некотором роде, - спокойно ответил Рескатор. - Много лет назад. - Простите.., я не хотела... - она опустила глаза, коря себя за несдержанность. - Пустое, - перебил ее мужчина. - Она предала меня и, как оказалось, никогда не любила, - Рескатор не отрывал своих чёрных глаз от лица Анжелики. - Я хотел бы поднять этот бокал за верность, сударыня, вы не против такого тоста? Опрокинув в себя вино, пират вновь испытующе посмотрел на нее и вдруг неожиданно спросил: - А вы когда-нибудь предавали, мадам? Его взгляд словно прожигал ее насквозь, и ей стало тяжело дышать. Анжелика сделала слишком большой глоток из своего бокала и тут же закашлялась. - Осторожно, моя дорогая, не пейте все залпом, - ухмыльнулся он. - Это вино очень опасно, оно легко развяжет вам язык и заставит рассказать мне все ваши самые сокровенные тайны. Ну, это уже было слишком! Анжелика выпрямилась в кресле, готовая вновь сцепиться с ним не на жизнь, а на смерть. Тот краткий миг, когда он показался ей другим, настоящим, уже миновал, словно его и не было вовсе. - Мне нечего бояться, монсеньор, - сбросив оцепенение, твёрдо ответила она. - Я всегда была честна с теми, кто мне дорог. - Ну надо же! Кто бы мог подумать, что женщина, подобная вам, будет с таким апломбом рассуждать о честности! - проговорил пират и расхохотался. - И как ваш будущий муж, господин Берн, воспринял новость о том, что ему в супруги достанется жена сожжённого колдуна, вдова маршала, фаворитка короля Франции, наложница султана?.. Я никого не забыл? Право, же, вы истинный образец преданной женщины, - проговорил он между двумя взрывами хриплого хохота, от которого Анжелике сделалось не по себе. Она смертельно побледнела. Ей показалось, что дыхание ее вот-вот остановится, и она с трудом нашла в себе силы поставить дрожащей рукой бокал на стол. - Да как вы смеете? - голос ее звучал спокойно, но Анжелику буквально трясло от едва сдерживаемой ярости. Как же она ненавидела его в этот момент! За его оскорбительные намеки, за эти несправедливые слова, брошенные ей в лицо, за свою предательскую слабость к нему, за то, что так долго мечтала об этом загадочном человеке, как о герое сказок тысячи и одной ночи, а сейчас перед нею стоял банальный пират, в котором не было ни капли уважения к ней... - Вы ничего не знаете обо мне! Вы ничего не знаете о моей жизни, не знаете, при каких обстоятельствах я познакомилась с мэтром Берном... - она захлёбывалась словами, но не могла сдержаться. Анжелика знала, что не должна была говорить этого, никому и никогда, но была не в силах остановиться, словно это признание могло навсегда разорвать ее связь с прошлой жизнью. - Как я выживала после смерти первого мужа, лишившись всего. Вы не знаете, как залечивала раны от побоев второго, а король... - Мадам, только не говорите мне, что и его величество жестоко обращался со своей любовницей, поднимая на неё руку! - иронично перебил ее Рескатор. Анжелика задохнулась, словно от пощёчины. Ее душу переполняли ярость, обида и гнев. Слезы подступали все выше и тугим комком стояли в горле. Сама не зная почему, она хотела доказать этому пирату, что он заблуждается на ее счёт, хотела раз и навсегда покончить с тенями из прошлого, которые настигли ее даже здесь, в бескрайнем океане. Она не позволит им последовать за ней туда, в новые земли, в новую жизнь! Она чувствовала, что именно сейчас, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные. Анжелика вскочила и принялась остервенело, всеми десятью пальцами рвать шнуровку своего корсажа, распустила ее, стянула книзу рубашку и обнажила плечо. — Смотрите! Смотрите, что слуги короля сделали с его так называемой любовницей! — выкрикнула она. — Они заклеймили меня королевской лилией! Рескатор встал и подошел к ней. Он осмотрел след от раскаленного железа с вниманием ученого, исследующего некую интересную редкость. При этом он ничем не выказал чувств, которые вызвало у него ее признание. — В самом деле, — сказал он наконец. — А гугеноты знают, что приютили у себя висельницу? Анжелика уже жалела о своем необдуманном поступке. Палец Рескатора как бы между прочим гладил маленький, жесткий шрам, но даже от одного этого легкого прикосновения ее бросало в дрожь. Она попыталась было вновь стянуть на себе рубашку и корсаж, однако он удержал ее, крепко стиснув ее руки выше локтей. — Они знают об этом? — Один из них знает. — Во французском королевстве клеймят только проституток и преступниц. Она могла бы сказать ему, что клеймят также и гугеноток и что ее приняли за одну из них. Но ею уже начала овладевать паника. Та самая, столь хорошо знакомая ей паника, которая парализовала ее всякий раз, когда ее пытался обнять желающий ее мужчина. — Ах, да какая вам разница! — сказала она, пытаясь освободиться. — Думайте обо мне все, что вам угодно, только отпустите меня. Однако он вдруг прижал ее к себе, как в первый вечер после отплытия, прижал так тесно, что она не могла ни поднять голову к его жесткой кожаной маске, ни упереться ладонями ему в грудь, чтобы оттолкнуть его. Он сжимал ее только одной рукой, но рука эта была тверда, как стальной обруч. Другой рукой он коснулся шеи Анжелики, и его пальцы медленно скользнули вниз, к ее груди, угадывающейся в раскрытом вороте рубашки. — Вы надежно прячете свои сокровища, — прошептал он, касаясь губами ее виска. Прошло уже несколько лет с тех пор, когда ее в последний раз ласкал мужчина, и притом ласкал столь дерзко. Она вся напряглась под прикосновением его властной руки, которая со спокойной неторопливостью удостоверялась в том, что ее тело нисколько не утратило своей красоты. Ласки Рескатора сделались еще настойчивее; он знал свою власть над женщинами. Анжелика была не в силах пошевелиться и едва дышала. С нею произошло что-то странное: по ее телу вдруг разлился жар, и в то же время ей показалось, что сейчас она умрет. «Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?». Она с трудом выговорила: — Оставьте меня! Отпустите! Ее запрокинутое лицо исказилось, точно от боли. — Я внушаю вам такой ужас? — спросил Рескатор. Он больше не прижимал ее к себе. Она попятилась к стене и бессильно прислонилась к ней спиной. Пират задумчиво смотрел на нее, и она догадалась, что он озадачен чрезмерностью ее реакции. Опять, опять она повела себя как помешанная, а ведь прежде такого за ней не водилось… Что это было, что с нею сейчас произошло? Этот сладкий трепет, который она ощутила при прикосновении нежных умелых мужских пальцев.., ведь она его узнала: это было пробуждение чувственности, желание предаться страсти… С ним ей не было бы страшно, она была в этом уверена. Однако, глядя в ее глаза, он наверняка увидел в них ужас — а того, что этот ужас внушен не им, он не знал. Она и сейчас еще не осмеливалась поднять на него глаза. Как человек умный, Рескатор, похоже, принял свою неудачу философски. — Честное слово, вы пугливее девственницы. Кто бы мог подумать? - он снова облокотился о стол и скрестил руки на груди. - Или вы так верны своей будущей супружеской клятве? - усмехнулся он. - Интересно, а ее вы забудете также быстро, как ту, которую дали первому мужу, а затем - второму? И я уже молчу о том соглашении, что мы заключили с вами перед тем, как вы ступили на борт моего корабля - в самом деле, много ли стоят обещания, данные пирату? — в каждом его слове сквозил сарказм. - Как ни горько это признавать, мадам, но во всякой женщине скрыта обманщица. Кровь бросилась Анжелике в лицо, и ей лишь с трудом удалось сохранить самообладание. Глаза ее метали молнии. — Вы не имеете права так со мною разговаривать! По какому праву вы оскорбляете меня? По какому праву вы допрашиваете меня, как.., как полицейский? - Я имею на вас все права. Он сказал это бесстрастно, мрачным тоном, который, однако, испугал Анжелику куда больше, чем любые угрозы. «Я имею на вас все права…» Женщина открыла было рот, собираясь высказать ему все, — но тут судно резко накренилось, подхваченное особенно высокой волной, и ей пришлось ухватиться за кресло, чтобы не упасть. Она держалась на ногах не так твердо, как Рескатор, который, казалось, был припаян к палубе. Пират выпрямился, прислушиваясь к тишине, и жестом приказал ей молчать. - Началось, - серьёзно проговорил он, и в следующий миг его словам вторили оглушительные раскаты грома. Корабль резко качнуло, со звоном сбросив со стола мелкие побрякушки, а ночное небо белым всполохом рассекла яркая молния.
Светлячок: Nastia пишет: Дорогая Светлячок если я вас не вольно обидела и звените . Я никак этого не хотела мне очень нравится ,Ваши фанфики и ,я не один раз их читаю. Может я неправильно выразилась или не так поняла что. Но с вами согласна в как каноне я бы не хотела. Как бы сказать в меру гадюшка во то хотела сказать. Еще раз и звените Светлячок и девочки. та нет, вы что, я не обиделась просто, наверное, неправильно поняла: вы сказали, что у меня прям очень гад, вот и спросила, а разве в каноне не такой же? вредина пишет: Так он ее и не выбил.... у него сил не было... дело не в отсутсвии силы, а в том, что дверь была закрыта на засов - это в моем варианте перевода, а не просто на ключ. Там потом дальше у Голон написано, что она закрывалась на висячий замок, а это совсем другое, такое просто плечом с первого раза не выбить, и даже со второго. Поэтому он бил в створку, а потом еще и молотком ковырял до последнего. К его величайшей ярости оказалось, что дверь закрыта снаружи на засов. Тогда, несмотря на свои раны, он принялся вышибать плечом толстую створку и, с помощью деревянного молотка, ухитрился в одиночку выломать один из запоров. Видя, что он не уймется, Маниго в конце концов ему подсобил. Дверь распахнулась, внутрь ворвался ледяной ветер, и матери запротестовали, не зная, как защитить от холода детей. У меня другой перевод совсем, поэтому, я когда анализировала, то пришла к выводу, что это было сделать очень сложно, и что они не просто по двери молотом били, а запоры отдирали, и именно со вторым запором Маниго ему и помог Тут просто по-другому дверь не откроешь, к тому же, она должна быть очень плотной, может даже двойной, чтобы не было ни щели, и вода не проходила. Поэтому в даной ситуации, чтобы открыть такую дверь, он выбивал запоры ( а там их было несколько), поэтому тут дело в тактике, а не в отсутствии силы, такую дверь можно было выбить, наверное, только тараном . Поэтому Пейрак и говорит ему, что, если несмотря на ваши раны вы сумели дверь выбить, то сексом с женщиной заняться вам не проблема. Поднять Анж на руки, думаю, ему тоже не составило бы труда, особенно, в такой ситуации, тут все раны уходят на второй план
Nastia: Светлячок пишет: та нет, вы что, я не обиделась просто, наверное, неправильно поняла: вы сказали, что у меня прям очень гад, вот и спросила, а разве в каноне не такой же? Это хорошо А Жоффрей он и в Африке Жоффрей будет Светлячок пишет: Поэтому Пейрак и говорит ему, что, если несмотря на ваши раны вы сумели дверь выбить, то сексом с женщиной заняться вам не проблема. Поднять Анж на руки, думаю, ему тоже не составило бы труда, особенно, в такой ситуации, тут все раны уходят на второй план Геркулес прям .Берн Геркулесович
japsik: Violeta пишет: не путаем товарища Тулузского и монсеньора Рескатора - это две большие разницы. То, что не позволил бы себе галантный рафинированный дворянин запросто сделал бы пират, 15 лет бороздящий моря в компании разного сброда Светлячок пишет: Повторюсь, что намеренно Рескатора я не делаю более гадким, я его на самом деле вижу именно таким И именно исходя из канона строю сцену и диалоги, но у нас просто разное понимание и видением героев. Да, видимо, в этом и кроется суть противоречия. Я не разделяю эти две ипостаси графа, более того, я считаю, что в графе Тулузском всегда жил Рескатор, а в Рескаторе никогда не умрет граф Тулузский, чтобы он ни говорил. Он снял шляпу с перьями, которую носил поверх повязанного на пиратский манер черного атласного платка, и отвесил дамам изящнейший поклон. — Сударыни, я пользуюсь случаем, чтобы сказать вам: «Добро пожаловать на мой корабль!» Я сожалею, что не могу предоставить вам больше удобств. Увы, ваше появление было для нас неожиданностью. И все же я надеюсь, что это путешествие не покажется вам слишком неприятным. Засим, сударыни, я желаю вам доброй ночи. Даже Сара Маниго, привыкшая принимать соседей в роскошных гостиных своего особняка, не нашлась, что ответить на это великосветское приветствие. Жоффрей и на пиратском корабле оставался Жоффреем, очаровывая дам и окружая себя красивыми и необычными вещами. Так ж, как и в Тулузе он мог быть таким же жестким и непримиримым, как Рескатор (фанфик Violeta, это замечательно доказывает ) Violeta пишет: То есть ему надо поставить ее в такую ситуацию, где она максимально проявит себя - это чепчик. Щелкнуть по носу Берна - вообще святое дело. Поэтому мне и не нравится сцена с этим чепчиком, так как мотив очень сомнительный. Вывести из себя Берна? Так он в каноне и так его взбесил, без чепца, то, что Анжелика провела ночь в каюте Рескатора тоже всем понятно, этим чепцом он особо ничего не добивается. Мне кажется, считать, что Берн от нее отвернется, глупо, так что он себя не тешит этой идеей. Если же он хотел этим задеть Анжелику, то тоже сомнительно, ибо он даже не сможет наблюдать эту сцену между ними. Ну и самое главное, это просто неуместно. Я помню публичный комментарий про одалиску, но в этом комментарии вся его боль. Мы еще не знаем, (но догадываемся), что Рескатор - это Пейрак. В какой момент он произносит эту фразу? Когда его женщина нежно гладит по обнаженной груди другого мужчину!!! Это больно, нам не нравится испытывать боль, вот мы и бьем побольнее, очень мерзко, но это показывает его чувства, не только его характер. При этом, он позже присылает ей плед и гамак для ребенка, вот он снова - граф Тулузский. У вас же он готов низко и мерзко бить от любого дерзкого ответа, не гнушаясь ничем, это для меня его и делает более истеричным, более невыдержанным и похожим на "базарную бабку", уж простите. То есть в каноне уровень претензии прямопропорционален испытываемой боли, а не просто ради того, чтобы выиграть спор или щелкнуть по носу. Спор можно выиграть и не прибегая к подобным вещам, имхо. То же и с Анжеликой. Когда она желает ему умереть? В самый критический момент!!! Когда по его вине, чуть не умирает ее ребенок, это очень, очень большое потрясение, вот она и желает ему "шоб ты сдох". А кричать через всю палубу от очередного дерзкого ответа? В каноне она ушла наедине с ним разговаривать, чтобы высказать ему, все что она думает. И то ее надолго не хватило, испугалась, что попадает под его обаяние и капитулировала. Арабелла пишет: Мадам на грани нервного срыва, поскольку эти три птички-мозгоклюйки (Берн, Ре и дочка) с завидной регулярностью выносят ей мозг... Вот не вижу я причин для нервного срыва. Автор использует состояние и эмоции главной героини из канона после того, как она узнала, что Рескатор -это Жоффрей. Тут есть от чего сорваться и потерять голову. А тут она должна была думать, что ей теперь со свадьбой делать, зачем она Рескатору плечо показала и почему он хотел быть с ней в эту ночь. Да, есть о чем подумать, но на грани истерики? Плакать? Ну да чепчик несколько накаляет ситуацию, но это полное повторение сцены с одалиской, она может разозлиться, а я еще раз повторюсь, Рескатора это делает каким-то беспомощным, словно без таких низких приемов, он ни на что не способен. toulouse пишет: Вся ситуация с чепчиком очень скользкая. Если Ж планировал вывести таким способом Берна из игры (давая ему понять, что Анж с ним переспала, она приличному человеку в жены не годится), то это план провалился. И слепому было бы понятно, что провалится. Так что доя меня мотивация очень сомнительная. Как я уже писала выше. Светлячок пишет: да и тут дело-то даже больше в Берне: если бы он нормально отреагировал на чепчик, то не было бы между ними ссоры А то есть это было, чтобы их поссорить? Ну вот и говорю, очень по-бабски, не по-мужски. Светлячок пишет: В общем, подытоживая, что меня смущает: не то, что герои дерзят, говорят мерзкие вещи и прочее. А то как они делают и в какой момент. У Голон мы наблюдаем качели: чем выше накал страстей, тем грубее обвинения. У вас же они просто ругаются и обмениваются "милостями" по любому поводу. То есть для меня весь накал страстей выглядит искусственным, уж простите. Рескатору достаточно одной (ну двух ) дерзости, чтобы сразу бить ниже пояса? А Анжелике, которая пережила ужасы бунта, достаточно ссоры с Берном и непослушной дочки, чтобы начать рыдать? Вы используете эмоции и переживания героев из канона, но подставляете их под новые ситуации. Но для меня, увы, это выглядит немотивированным и неубедительным. Светлячок, еще раз, прошу прощения! Вы - очень талантливы, но вы взялись за очень сложную задачу и за очень психологичный том, так что подобный разбор мнений был ожидаем, согласитесь ну конечно, я же просто монстр по сравнению с изнасилованиями и избиениями Голон Ну так их же никто не отменял А вы решили еще и вывернутую ногу добавить) Бедная девочка) Светлячок пишет: если предложите вариант, чтобы это смортелось органично и в духе Рескатора и всей ситуации, то я с удовольствием поправлю) Чтобы это смотрелось органично, он вообще не должен подходить. И не мучаться вопросами: а что же ее так расстроило? А думать, не перестарался ли он с чепцом (раз уж вам так нравится эта идея) или думать, неужели она плачет из-за ссоры с этим торговцем? И если они должны поговорить, то опять-таки должна подойти она, как после фразы с одалиской, либо не подходить, что еще лучше. Но этот вариант, боюсь, вас не устроит
МА: japsik Вы замечательно объяснили, что смущает в последних сценах! Именно несоответствие тяжести оскорблений и поводов к этим оскорблениям. А вы решили еще и вывернутую ногу добавить) Бедная девочка) Единственное, я бы сказала так "Бедная тетенька!"
Арабелла: не путаем товарища Тулузского и монсеньора Рескатора - это две большие разницы. То, что не позволил бы себе галантный рафинированный дворянин запросто сделал бы пират, 15 лет бороздящий моря в компании разного сброда Я не разделяю эти две ипостаси графа, более того, я считаю, что в графе Тулузском всегда жил Рескатор, а в Рескаторе никогда не умрет граф Тулузский, чтобы он ни говорил. Я попробую объяснить, почему у меня возникает диссонанс... Хотя возможно, получится коряво.. У меня тоже как-то не разделяются эти два гражданина. К тому же - Пейрак весьма выделялся на фоне многих прочих дворян, даже среди южан, не говоря уже о королевском дворе. Пират-Рескатор точно также выделялся среди прочего сброда, в компании которых провел несколько лет. Он оставался самим собой, тем не менее. У него не изменились ни манеры, ни характер, ни привычки... А галантный рафинированный дворянин навроде Варда, и иже с ним - вот запросто, попав на море, вели бы себя по-пиратски (вспоминая погром в Красной маске, в которой участвовал и брат короля... Вот уж на что особа голубых кровей, которой как говорится, сам бог велел.... Так ведь нет.). Также и Анж - попав на самое дно, все рано умудрилась остаться собой, выделяясь из общей массы, ей и Полька об этом говорила. Также и при дворе она стояла больше "особняком". Люди (кмк) по сути, мало меняются - изменяется лишь обстановка, в которой в той или иной момент вылазит и хорошее, и дурное. Для меня Ре/Жо всегда больше шел в аналогии с Бладом. Во враче всегда жил дух авантюриста и солдата (и врач всегда мог осадить распоясавшегося драгуна, затем грозного судью, и быстро найти выход в сложной ситуации), а став рабом, а затем пиратом - продолжал оставаться джентльменом, до мозга костей. Хотя и приходилось три года провести в компании сброда. А в фанфике Ре/Жо у меня больше идет по аналогии с Джекиллом и Хайдом. (несколько утрированно, но это первое что пришло в голову). И если в случае Блада мирный сельский врач и авантюрист вполне мирно могли уживаться вместе, то между Хайдом и Джекиллом всегда существовал конфликт - одна "личность" старалась подавить другую. И чем дальше, тем труднее было снова становиться "человеком", начались необратимые изменения. Кончилось все печально. Здесь конечно, без такого личностного конфликта , но пока что у меня паззл "Ре и Жо" не сходится... А Анжелике, которая пережила ужасы бунта, достаточно ссоры с Берном и непослушной дочки, чтобы начать рыдать? Так не железная же женсчина )) Но если бы она после ссоры преспокойно вышла на палубу, как ни в чем ни бывало - тоже было бы малость странно. Разве что начала бы колотить вальком со всей силы.... japsik пишет: Чтобы это смотрелось органично, он вообще не должен подходить. Кстати, да.
japsik: МА Арабелла
Violeta: А я снова не соглашусь. Жоффрей ревнует к Берну, а потому не будет с ним миндальничать - видя, что торговец держится, как кремень, он бьет наотмашь, заставляет того дойти до точки кипения и чепчиком, как последним аргументом, заставляет его раскрыться. Неужели, когда он предлагал ему побороться за Анж в каноне, это было благороднее? Нет, на войне все средства хороши, а Жофа развернул против Берна войну. И действует соответственно. Ситуация на палубе - Анж в ярости, а тут Рескатор (не Жофа, как в каноне!) подходит, как ей кажется, поиздеваться над ней. С чего бы ей сдерживаться?! Она и припечатала его. И правильно сделала - кто бы нет? И нисколько она его в этот момент не боялась - у нее адреналин кипел! Рескатор и Пейрак... Да, в каждом из них поровну намешано от обеих личностей, но если пират сидел глубоко внутри графа Тулузского, то теперь напротив, граф задвинут куда подальше, а на передний план выходит Рескатор. И, раз уж вы сослались на Волею судьбы, я как раз и противопоставляю там Жофу по отношению к Анж и Жофу по отношению к Атенаис. Анж сейчас в данной работе для него - враг, и тем более опасный, что она его безумно волнует. И он сражается с ней, но одновременно сражается и с собой, попутно делая ошибки и совершая иногда не совсем благовидные поступки. Смысл 6 тома и был в том, чтобы через любовь к Анж пройти снова нелегкий путь от пирата обратно к графу Тулузскому, которого она когда-то любила, снова стать тем, кто безмерно восхищал ее. И что, разве в каноне он вел себя по-рыцарски? Неужели уже забылись те оскорбления, что он ей кидал, те ситуации, в которые он ее ставил? Как по мне, так у Светы он и десятой части того не делает, что творил реальный Рескатор, которому мы все прощаем вместе с Анж в конце книги. У нее он более рассудителен и сдержан, как мне кажется, и провокации устраивает намнооого мягче, чем в романе. Берн теперь видится вполне реальным противником, а не полоумным торговцем, а Анж имеет право реального выбора... Арабелла пишет: А в фанфике Ре/Жо у меня больше идет по аналогии с Джекиллом и Хайдом. (несколько утрированно, но это первое что пришло в голову). Да нет, не так все страшно Но то, что ревность породила чудовищ, о которых, быть может, Пейрак и сам не подозревал - несомненно. МА пишет: Вы замечательно объяснили, что смущает в последних сценах! Именно несоответствие тяжести оскорблений и поводов к этим оскорблениям. Ээээ... Вот не поняла Жофа считает себя оскорбленным связью Анж с Берном, а Анж - намеками Рескатора на ее нравственность. По-моему, каноннее некуда. japsik пишет: Чтобы это смотрелось органично, он вообще не должен подходить. И не мучаться вопросами: а что же ее так расстроило? А думать, не перестарался ли он с чепцом (раз уж вам так нравится эта идея) или думать, неужели она плачет из-за ссоры с этим торговцем? И если они должны поговорить, то опять-таки должна подойти она, как после фразы с одалиской, либо не подходить, что еще лучше. Но этот вариант, боюсь, вас не устроит Он подходит, потому что его волнует ее состояние. Это говорит о том, что, несмотря ни на что, она ему небезразлична. А она к нему не пойдет, потому что уже один раз ходила - бесполезно. Ждать от него понимания не приходится. И еще раз подчеркну - маска не снята, он для нее не Жофа. ЗЫ: Помню, когда я начала Волею судьбы, мне писали, что кошмар, граф не такой, и мы его принять таким не можем. А я отвечала, что в заданных обстоятельствах он ведет себя именно так, как вел бы себя Жоффрей. Ну конечно же по моему мнению. Сейчас у Светы та же история - вы наслаиваете ощущения от романа на фанфик, условия которого изначально альтернативные, и диссонанс возникает не потому, что автор неправильно ставит акценты или же пишет героев не в каноне, а потому что история развивается по-другому. Попробуйте абстрагироваться и плыть по течению - уверена, вы получите удовольствие от фика и взглянете на персонажей под другим углом.
Violeta: japsik пишет: Жоффрей и на пиратском корабле оставался Жоффреем, очаровывая дам и окружая себя красивыми и необычными вещами. Так ж, как и в Тулузе он мог быть таким же жестким и непримиримым, как Рескатор (фанфик Violeta, это замечательно доказывает Мой фанфик о том, каким разным может быть Жоффрей с женщиной, которую любит, и с той, что ему безразлична. Как там в 6 томе - одни женщины располагают к учтивости, а другие - нет. Окружать себя красивыми вещами, быть очаровательным - это его натура, как осанка или какие-то характерные жесты, а вот отношение к жизни может кардинально поменяться. И к людям тоже. Если раньше он был расслабленным сибаритом, то теперь стал настороженным волком, и это наложило отпечаток на его личность. С которой и пришлось столкнуться Анж. Изначально он принимает ее в штыки, отталкивает, подвергает унижениям и проверкам, что не позволил бы себе граф Тулузский, а Рескатор - запосто. Потому что излишняя доверчивость может стоить жизни. И чести... Так что с одной стороны мы имеем все еще обаятельного волшебника Средиземноморья, а с другой - хитрого и опасного пирата, который будет до последнего бороться с противником, используя любые средства, быть жестким, непримиримым и язвительным. Это как две стороны одной медали. И да, несомненно, эти черты были у него и в Тулузе, но развились и закрепились они именно после костра, когда он разочаровался в справедливости. А после смерти Анж в пустыне в его сердце добавилась горечь. Он был отравлен всем тем, что ему пришлось пережить. И весь яд вылил на ту, кто единственный мог его исцелить. Как в романе - человек глуп, человек слеп... Уверена, не приди Анж, повесил бы он гугенотов - потому что так правильно, на море не место милосердию. Но вместе с возрождением чувств к жене в нем возраждается и прежнее благородство. Постепенно, маленькими шажками он опять становится тем, кем был, снова учится жить не по волчьим законам, а по человеческим.
Светлячок: japsik пишет: Да, видимо, в этом и кроется суть противоречия. Я не разделяю эти две ипостаси графа, более того, я считаю, что в графе Тулузском всегда жил Рескатор, а в Рескаторе никогда не умрет граф Тулузский, чтобы он ни говорил. Арабелла пишет: У него не изменились ни манеры, ни характер, ни привычки... С этим согласна, но у него изменились принципы, по которым он живет, взгляды на жизнь и отношение к этому. И сам он говорил о том, что он совсем другой человек сейчас, а тот граф давно сгорел на площади. Он сам ощущает себя совсем по-другому. Манеры - это как плоскостопие, от него не избавишься . Но эти манеры в бытность пиратом он умеет и припрятать куда подальше. Поэтому я и написала, что именно на стадии осознавания и принятия своих чувств к Анж у него слова иногда идут в разлад с действием и мыслями. Только рядом с Анж он становится прежним графом Тулузским, как и Анж становится прежней рядом с ним, а на данном этапе они - совсем другие. Он стал подозрительным и более жетским. И я не делаю из него рыцаря, он сам говорил Анж об этом) Violeta пишет: Так что с одной стороны мы имеем все еще обаятельного волшебника Средиземноморья, а с другой - хитрого и опасного пирата, который будет до последнего бороться с противником, используя любые средства, быть жестким, непримиримым и язвительным. Это как две стороны одной медали. И да, несомненно, эти черты были у него и в Тулузе, но развились и закрепились они именно после костра, когда он разочаровался в справедливости. А после смерти Анж в пустыне в его сердце добавилась горечь. Он был отравлен всем тем, что ему пришлось пережить. И весь яд вылил на ту, кто единственный мог его исцелить. Как в романе - человек глуп, человек слеп... Уверена, не приди Анж, повесил бы он гугенотов - потому что так правильно, на море не место милосердию. Но вместе с возрождением чувств к жене в нем возраждается и прежнее благородство. Постепенно, маленькими шажками он опять становится тем, кем был, снова учится жить не по волчьим законам, а по человеческим. Violeta пишет: Рескатор и Пейрак... Да, в каждом из них поровну намешано от обеих личностей, но если пират сидел глубоко внутри графа Тулузского, то теперь напротив, граф задвинут куда подальше, а на передний план выходит Рескатор. И, раз уж вы сослались на Волею судьбы, я как раз и противопоставляю там Жофу по отношению к Анж и Жофу по отношению к Атенаис. Анж сейчас в данной работе для него - враг, и тем более опасный, что она его безумно волнует. И он сражается с ней, но одновременно сражается и с собой, попутно делая ошибки и совершая иногда не совсем благовидные поступки. Смысл 6 тома и был в том, чтобы через любовь к Анж пройти снова нелегкий путь от пирата обратно к графу Тулузскому, которого она когда-то любила, снова стать тем, кто безмерно восхищал ее. Violeta пишет: Окружать себя красивыми вещами, быть очаровательным - это его натура, как осанка или какие-то характерные жесты, а вот отношение к жизни может кардинально поменяться. И к людям тоже. Если раньше он был расслабленным сибаритом, то теперь стал настороженным волком, и это наложило отпечаток на его личность. С которой и пришлось столкнуться Анж. Изначально он принимает ее в штыки, отталкивает, подвергает унижениям и проверкам, что не позволил бы себе граф Тулузский, а Рескатор - запосто. Потому что излишняя доверчивость может стоить жизни. И чести... вот именно так я все и вижу japsik пишет: Поэтому мне и не нравится сцена с этим чепчиком, так как мотив очень сомнительный. Вывести из себя Берна? Так он в каноне и так его взбесил, без чепца, то, что Анжелика провела ночь в каюте Рескатора тоже всем понятно, этим чепцом он особо ничего не добивается. Мне кажется, считать, что Берн от нее отвернется, глупо, так что он себя не тешит этой идеей. он его, кстати, не вывел из себя ни в каноне, ни у меня. Чепчик - это чистой воды провокация, как ситуация с укусом, которая никуда дальше не идёт и не имеет дальнейших каких-то эффектов. Он должен был выстрелить здесь и сейчас, а если потом ещё и бонусом придёт что-то хорошее - то вообще отлично. Он не сразу вываливает его на стул, он подводит героя постепенно, тестирует Берна и видит, что тот не колется. Даже будучи в цепях, Берн верен себе и своим принципам. Жофа бьет уже и по принципам, и по тому, что Анж была у него, но не работает ничего. И он прибегает к запасному варианту - к чепчику, пытаясь зародить сомнение, просто быть в каюте одно, а раздеваться там - совсем другое. japsik пишет: Ну да чепчик несколько накаляет ситуацию, но это полное повторение сцены с одалиской, она может разозлиться, а я еще раз повторюсь, Рескатора это делает каким-то беспомощным, словно без таких низких приемов, он ни на что не способен. А предложение переспать с Анжеликой не мерзкое само по себе? натравливать Берна на Анж, такого кабана? А, может, он бы ее силой взял или Анж бы поддалась натиску, и что бы он тогда делал с этим всем? для меня это было низко и мерзко И уж если речь зашла о средствах, то снять маску и бросить ей в лицо, что она ему не нужна - вот это последняя степень отчаяния, тут он реально выглядит беспомощным, потому что это априори низкий прием: вроде и муж жив, то есть замуж не пойдешь за другого, а вроде и не нужна она ему больше. japsik пишет: Я помню публичный комментарий про одалиску, но в этом комментарии вся его боль. Мы еще не знаем, (но догадываемся), что Рескатор - это Пейрак. В какой момент он произносит эту фразу? Когда его женщина нежно гладит по обнаженной груди другого мужчину!!! Это больно, нам не нравится испытывать боль, вот мы и бьем побольнее, очень мерзко, но это показывает его чувства, не только его характер. При этом, он позже присылает ей плед и гамак для ребенка, вот он снова - граф Тулузский. У вас же он готов низко и мерзко бить от любого дерзкого ответа, не гнушаясь ничем, это для меня его и делает более истеричным, более невыдержанным и похожим на "базарную бабку", уж простите. То есть в каноне уровень претензии прямопропорционален испытываемой боли, а не просто ради того, чтобы выиграть спор или щелкнуть по носу. Спор можно выиграть и не прибегая к подобным вещам, имхо. спор можно выйграть, не предлагая свою жену другому, имхо а почему вы считаете, что тут ему не больно? может, он дальше тоже пришлет ее че-нить? и мысли его про эту ситауция и про Берна мы узнаем в романе намного позже и,исходя из этого, анализируем, здесь же только одна сцена, анализ которой тоже будет дан в мыслях позже, но почему-то она сама по себе уже совсем не то. Вспомните, как читали роман в первый раз, разве мы могли сразу обьяснить себе все поступки и слова героев, не побывав у них в голове и не прочитав все до конца? да мы до сих пор вылавливаем объяснения в каждом жесте и слове героев, а про то, почему Жофа так вел себя с Анж вообще говорится в самом конце - хотел укусить и уязвить, потому что очень желал и хотел japsik пишет: То же и с Анжеликой. Когда она желает ему умереть? В самый критический момент!!! Когда по его вине, чуть не умирает ее ребенок, это очень, очень большое потрясение, вот она и желает ему "шоб ты сдох". А кричать через всю палубу от очередного дерзкого ответа? В каноне она ушла наедине с ним разговаривать, чтобы высказать ему, все что она думает. И то ее надолго не хватило, испугалась, что попадает под его обаяние и капитулировала. кричать такое мужу - это одно, а пирату - это другое. Для второго не нужно ребенка недоубивать, но эмоциональный раздрай должен быть japsik пишет: Вот не вижу я причин для нервного срыва. Автор использует состояние и эмоции главной героини из канона после того, как она узнала, что Рескатор -это Жоффрей. Тут есть от чего сорваться и потерять голову. А тут она должна была думать, что ей теперь со свадьбой делать, зачем она Рескатору плечо показала и почему он хотел быть с ней в эту ночь. Да, есть о чем подумать, но на грани истерики? Плакать? мне, как ччеловеку более сдержанному, непонятны многие закидоны Анж , но здесь я считаю ситуацию правдоподобной: когда тут и Рескатор, и пакостливый ребенок, и физическая усталость, да еще и гугеноты теперь смотрят как на шлюшку, и впридачу берн - ее друг, которому она рассказала о себе все, как исповедь, думает, что она отдалась этому пирату - разве от этого нельзя заплакать? у меня бывает состояние нервного и физического истощения, когда, кажется, только тронь, и ты просто разрыдаешься, чтобы очиститься и все это из себя вылить, у Анж голова, как чугун, и все клюют со свсех сторон, поэтому я рада, что Арабелла этот момент уловила Арабелла пишет: Так не железная же женсчина )) Но если бы она после ссоры преспокойно вышла на палубу, как ни в чем ни бывало - тоже было бы малость странно. japsik пишет: Светлячок, еще раз, прошу прощения! Вы - очень талантливы, но вы взялись за очень сложную задачу и за очень психологичный том, так что подобный разбор мнений был ожидаем, согласитесь Спсаибо . обсуждаем-обсуждаем, просто, оказывается, как мы по-разному видим этот том japsik пишет: Чтобы это смотрелось органично, он вообще не должен подходить. И не мучаться вопросами: а что же ее так расстроило? А думать, не перестарался ли он с чепцом (раз уж вам так нравится эта идея) или думать, неужели она плачет из-за ссоры с этим торговцем А когда он думал про то, что надо? у Голон-то он про то думает)) 3 года не вспоминал про жену)). Мужчины любят глазами, он ее увидел на палубе и стал глазеть, и именно об этом и думал, о том как выглядит, какие руки, о чем она думает. И это так естественно для мужчин, что женщинам иногда не понять. И про Берна мог и не думать, потому что целью не было их разругать, а именно расшатать Берна. japsik пишет: И если они должны поговорить, то опять-таки должна подойти она, как после фразы с одалиской, либо не подходить, что еще лучше. Но этот вариант, боюсь, вас не устроит нет, она подходить не должна, она ему не дерзила, и разошлись они посл екаюты более-менее мирно. А если он, увидев, что она плачет и узнав про нее все, что узнал, теперь не подойдет, то будет сухарь . japsik пишет: Вы используете эмоции и переживания героев из канона, но подставляете их под новые ситуации. Но для меня, увы, это выглядит немотивированным и неубедительным. шо поделать, всех не убедишь, поэтому стараюсь убедить в этом в первую очередь себя это как у Голон - кто-то может принять и понять одно, а кто-то не может (например, измены, или секс с Вардом), и это очень даже замечательно, потому что если угождать всем, то обычно ничего хорошего из этого не выходит Арабелла пишет: Здесь конечно, без такого личностного конфликта , но пока что у меня паззл "Ре и Жо" не сходится... очень правильно сказали, у меня тоже в начале 6-го тома не сходился, вот честно, думала: е-мае, шо с ним стало?! будем, так сказать, сходить Violeta пишет: Он подходит, потому что его волнует ее состояние. Это говорит о том, что, несмотря ни на что, она ему небезразлична. А она к нему не пойдет, потому что уже один раз ходила - бесполезно. Ждать от него понимания не приходится. И еще раз подчеркну - маска не снята, он для нее не Жофа.
japsik: Об пишет: Неужели, когда он предлагал ему побороться за Анж в каноне, это было благороднее? Да, для меня да! И по отношению к Берну, и по отношению к Анжелике. В каноне он предлагает Берну пари. Нам, женщинам, это может нравиться или не нравиться, но это очень по-мужски, в этом вся их суть. Да, он скрывает от него, что они - муж и жена, но для него это действительно не имело значения, если бы Анжелика выбрала Берна, он бы отступил. А здесь он прямым тексом называет Анжелику давалкой, типа чувак, ты уже проиграл. По моему, это гораздо хуже. Он опускает и его, и ее. Да, Анжелике в каноне этот поступок кажется очень жестоким, но это она знает, что любит его, и читатель знает, но Пейрак не знает, поэтому это дает ей шанс доказать, что он был неправ. Violeta пишет: Ситуация на палубе - Анж в ярости, а тут Рескатор (не Жофа, как в каноне!) подходит, как ей кажется, поиздеваться над ней. С чего бы ей сдерживаться?! Она и припечатала его. И правильно сделала - кто бы нет? Совершенно справедливо. Вы выше писали, что боялась она Пейрака, а не Рескатора, и убедили меня, так что на этот счет больше не спорю. Более того, я так и написала в предыдущем посте, что я поняла бы злость, но не слёзы. Ее агрессия понятна, непонятна его. Он заводится, как маленький ребенок. Вот сцена из канона: — Вот именно! — вскричала разъяренная Анжелика. — Потому что я хотела вас предупредить, что не потерплю, чтобы вы намекали на мое прошлое в присутствии моих спутников. Я вам запрещаю, слышите — запрещаю говорить им, что я была рабыней на Средиземном море, что вы купили меня в Кандии, что я состояла в гареме Мулея Исмаила, и вообще что бы то ни было, что касается меня. Как вы посмели сказать им об этом? Какая неучтивость по отношению к женщине! — С одними женщинами хочется быть учтивым, с другими — нет. — Оскорблять меня я вам тоже запрещаю! Вы мужлан, начисто лишенный галантности… Пошлый пират. Бросая ему это последнее оскорбление, она постаралась вложить в него как можно больше презрения. Она уже отказалась от попыток высвободиться, потому что Рескатор теперь сжимал оба ее запястья. Руки у него были горячие, как у человека здорового, привыкшего находиться на открытом воздухе в любую непогоду: и в жару, и в стужу, и это тепло передавалось ей, дрожащей от тревоги и злости. Прикосновение его рук, поначалу так раздражавшее ее, теперь действовало на нее благотворно. Но она была не в состоянии осознать это. Рескатор казался ей каким-то мерзким существом, и в эту минуту ей очень хотелось его изничтожить. — Вы не потерпите.., вы мне запрещаете, — повторил он за ней. — Честное слово, вы совершенно потеряли голову, маленькая мегера. Вы забываете, что на этом судне я — единственный хозяин и могу приказать вас повесить, бросить за борт или отдать на потеху моему экипажу, если мне так заблагорассудится. Таким же тоном вы, вероятно, говорили и с моим добрым другом д'Эскренвилем? Стало быть, его крутое обращение не излечило вас от безрассудной страсти к спорам с пиратами? При упоминании о д'Эскренвиле в памяти Анжелики ожили образы минувшего. Еще вчера она начала терзаться, раздираемая между воспоминаниями о своих прошлых похождениях и сознанием того, что теперь она стала другой. И она чувствовала, что именно здесь, на этом корабле, рядом с человеком, который называл себя Рескатором, сольются, словно реки, все ее прежние жизни, такие многочисленные и разнообразные. «Ох, хоть бы он меня отпустил, — мысленно умоляла она, — не то я стану его рабыней, его игрушкой. Он отнимает у меня силы. Почему?» — Вам кажется, что вы все еще при дворе Короля-Солнце, госпожа дю Плесси-Белльер? — тихо спросил Рескатор. — И потому вы так надменны? Берегитесь, здесь ваш августейший любовник уже не сможет вас защитить… Она вдруг капитулировала, явив ту не лишенную кокетства, но вместе с тем и искренности гибкость, которая прежде не раз обезоруживала ее разъяренных противников. Она капитулировала, она не пожелала сгореть ему со всем кораблем. Ведь перед ней не Пейрак, а все еще Рескатор. Хорошо, вы не хотите, чтобы она капитулировала, что, имхо, уже не в каноне, но допустим, но я принимаю всю их беседу, кроме гипертрофированного финала. Сцена из фанфа: Переживания последних часов свинцовым грузом легли ей на плечи, и она чувствовала, что больше не в силах сдерживать себя перед этим человеком, который повинен в ее бедах. Как же она хотела стереть эту самодовольную улыбку с его лица! - Лучше бы мы никогда не ступали на борт этого корабля! - также дерзко продолжила она. - Вы предпочли бы компанию крыс в затхлых тюремных камерах Ла-Рошели моему гостеприимству? - усмехнулся он. - Сейчас солома в тюрьме мне во сто крат желанней вашего гостеприимства! - парировала она, не замечая в пылу перепалки, как темнеют глаза ее собеседника. - Право, а я и забыл, с кем имею дело, - саркастически отметил Рескатор. - Кому, как не вам, опальной фаворитке Короля-Солнце, знать о тюремных застенках непонаслышке? - и его взгляд стал острее клинка. - Кстати, вам передали ваши вещи? - преувеличенно учтиво осведомился он, указав на мокрое белье. - Прошу вас впредь следить за ними с большим вниманием, поскольку я бы не хотел, чтобы мой экипаж обвинили в воровстве. Его слова хлестнули Анжелику, словно пощёчина, а вода под пальцами вдруг показалась ей кипятком. Все, в принципе, в каноне, до фразы про чепец. К чему она? Они достаточно оскорбили друг друга. Это как рассказать пошлый или неуместный анекдот, а потом начать всем рассказывать, где и почему надо смеяться. Я очень мерзко поступил с вами и с вашим другом, вам сильно не понравилось? В итоге, глупее всех выглядишь ты. А Рескатор никогда не выставлял себя дураком. Чтобы завершить разговор и остаться на коне, достаточно предложить высадить всех пассажиров во главе с Анжеликой на ближайшем острове. Все, ей нечего сказать, конфликт исчерпан. Violeta пишет: А она к нему не пойдет, потому что уже один раз ходила - бесполезно. Ну конечно, когда в нас клокочет ярость, мы всегда следуем разумным порывам, а не просто хотим вылить свое возмущение на соперника. Поэтому повторю, для меня эта цена выглядит более или менее органично в двух случаях: - Анжелика плачет, но они не разговаривают, он мучается в догадках; -Анжелика в ярости, сама идет к нему, как в каноне выше. Что меня смущает помимо всего прочего так это переход от одного состояния в другое. Когда ты плачешь, ты жалеешь себя, у тебя уже нет сил ругаться, ты просто уходишь и просишь оставить тебя в покое. Ты можешь быть в ярости, а потом заплакать от бессилия, не наоборот. ИМХО. Violeta пишет: Анж сейчас в данной работе для него - враг, и тем более опасный, что она его безумно волнует. Враг? Это что-то новенькое, всегда считала Анжелику кем угодно для Пейрака/Рескатора, но только не врагом. Violeta пишет: И что, разве в каноне он вел себя по-рыцарски? Неужели уже забылись те оскорбления, что он ей кидал, те ситуации, в которые он ее ставил? Как по мне, так у Светы он и десятой части того не делает, что творил реальный Рескатор, которому мы все прощаем вместе с Анж в конце книги. У нее он более рассудителен и сдержан, как мне кажется, и провокации устраивает намнооого мягче, чем в романе. Берн теперь видится вполне реальным противником, а не полоумным торговцем, а Анж имеет право реального выбора... Ну мне не видится, ну да Бог с ним. Я уже писала, что ничто не сможет сделать Берна желанным для Анжелики, даже отсутствие Пейрака. Она, как подумала, что придется с ним сексом заниматься, так ее передернуло всю. ДО снятия маски. Я ничего не забыла, просто не готова сейчас перелопачивать весь том, в поисках доказательств, но если надо, то займусь на выходных. Я уже писала, что меня смущает не то, что он говорит, а при каких обстоятельствах. У Голон для меня все обоснованно: и градус, и количество взаимных колкостей и оскорблений. Как я уже писала выше у Голон пошлый пират и любящий муж чередуются друг с другом, и, если бы Анжелика была повнимательнее, то давно бы поняла, кто перед ней. Он намекает на ее прошлое в Марокко, при этом заботится о ней и о ее дочери. Опять хамит ей после бури и называет ее проституткой, и сразу же говорит о том, что в этот момент он хотел, чтобы она была с ним. Он собирается снять маску, но Анжелика снова ударяет по самому больному, что в этот момент она предпочла бы быть не с ним, а со своей дочерью и Берном. Вот, что больно, вот что заставляет его снова бить ниже пояса и намекать на то, что за ней должок и далее по тексту. То есть, Пейрак распалялся и терял самоконтроль каждый раз, когда дело касалось Берна или Онорины, а точнее любое проявление ее нежности или любви к этим двоим, а не к нему. Здесь этого нет, поэтому перебранка и кажется мне несколько притянутой за уши. Violeta пишет: Он подходит, потому что его волнует ее состояние. Ее состояние стописят раз волновало его в каноне, однако он почему-то к ней не подходил.
japsik: Violeta пишет: Помню, когда я начала Волею судьбы, мне писали, что кошмар, граф не такой, и мы его принять таким не можем. А я отвечала, что в заданных обстоятельствах он ведет себя именно так, как вел бы себя Жоффрей. Ну конечно же по моему мнению. Сейчас у Светы та же история - вы наслаиваете ощущения от романа на фанфик, условия которого изначально альтернативные, и диссонанс возникает не потому, что автор неправильно ставит акценты или же пишет героев не в каноне, а потому что история развивается по-другому. Попробуйте абстрагироваться и плыть по течению - уверена, вы получите удовольствие от фика и взглянете на персонажей под другим углом. Конкретно я такого не писала, ни по поводу Жоффрея, ни по поводу Анжелики. Там для меня все логично и последовательно, может, опять-таки за исключением перепалки с Атенаис, но здесь об этом не будем. Согласна, что в вашем случае абстрагироваться легче, потому что история принципиально другая. Я принимаю альтернативную версию развития событий, то, что мне сложно принять, так это поведение и реакции героев, не потому что я не могу отделить их от 6 тома, а потому что, с одной стороны, автор усложняет нам задачу, используя оригинальные реплики, но при других обстоятельствах, а ведь это альтернатива, значит, и реплики должны быть альтернативными, с другой, потому что даже в этой альтернативной реальности вижу поведение героев другим, вот и все. Я выше уже описала альтернативный финал сцены, например.
japsik: Пока я писала свой подробный ответ, вы накатали свой, так что повторятся не буду, а отвечу на то, что упустила Светлячок пишет: но у него изменились принципы, по которым он живет, взгляды на жизнь и отношение к этому. И сам он говорил о том, что он совсем другой человек сейчас, а тот граф давно сгорел на площади. Он сам ощущает себя совсем по-другому. Манеры - это как плоскостопие, от него не избавишься . Но эти манеры в бытность пиратом он умеет и припрятать куда подальше. Ага, изменились принципы и отношение к жизни, особенно, когда он въезжал к Мулею при параде, когда выкупал детей армянки и осыпал золотом, а потом отпускал всех, пока "сама не пришла", когда отстраивал дом с розами, когда дарил чашку госпоже Маниголь и книгу тетушке Анне... Сгорел граф Тулузский, куда там, его ничего не берет. Светлячок пишет: Чепчик - это чистой воды провокация, как ситуация с укусом, которая никуда дальше не идёт и не имеет дальнейших каких-то эффектов. Я ситуацию с укусом вижу принципиально другой. Там он уже констатирует факт, Анжелика ведь уже укусила Берна, то есть, он тычет Берна, что он проиграл. ТО есть указывает ему на его беспомощность, причем здесь это унизительно только для Берна, Анжелика же, наоборот, выигрывает в глазах соперника. Светлячок пишет: спор можно выйграть, не предлагая свою жену другому, имхо а почему вы считаете, что тут ему не больно? Он не предлагает ему жену, он говорит, что готов бороться, это не одно и то же. Ибо жена она ему чисто номинально в данный момент, и к нему явно не расположена. Поэтому только предложив пари, он может увидеть, расположена ли она к Берну. Чепец для этого не нужен. Конечно, ему больно. Но вы и предлагаете пари, и при этом еще и опускаете героя в глазах читателя эти незабвенным чепчиком. Причем, только тебе хочется о нем забыть, как страшном сне, как он снова всплывает в раговоре. Трижды! не многовато чести какой-то тряпке? Светлячок пишет: А предложение переспать с Анжеликой не мерзкое само по себе? натравливать Берна на Анж, такого кабана? А, может, он бы ее силой взял или Анж бы поддалась натиску, и что бы он тогда делал с этим всем? для меня это было низко и мерзко Это когда? У меня, что другой перевод? Светлячок пишет: И уж если речь зашла о средствах, то снять маску и бросить ей в лицо, что она ему не нужна - вот это последняя степень отчаяния, тут он реально выглядит беспомощным, потому что это априори низкий прием: вроде и муж жив, то есть замуж не пойдешь за другого, а вроде и не нужна она ему больше. Ну тут его ситуация вынудила так поступить, вы бы после ЕЕ такой реакции, поступили по-другому? Маску он снимать изначально собирался, а когда снял, то женушка его такой лаской и любовью окружила, что ему только и оставалось, что послать ее на 4 буквы. Это, можно сказать, был ее последний шанс, и она его с треском профилонила. Светлячок пишет: и мысли его про эту ситауция и про Берна мы узнаем в романе намного позже и,исходя из этого, анализируем, здесь же только одна сцена, анализ которой тоже будет дан в мыслях позже, но почему-то она сама по себе уже совсем не то. Вспомните, как читали роман в первый раз, разве мы могли сразу обьяснить себе все поступки и слова героев, не побывав у них в голове и не прочитав все до конца? Как только нам открывается голова Пейрака, мы сразу же узнаем, что Анжелика ему небезразлична. Остальное читателю, по большому счету неважно. Да, я возмущалась, зачем он это говорит и почему она молчит, но здесь у вас усложняется задача, когда пишешь фанфик, ты изначально имеешь дело с уже известными героями, поэтому и сталкиваешься с разным восприятием.
toulouse: предложение переспать с Анжеликой не мерзкое само по себе? japsik пишет: Это когда? У меня, что другой перевод? А в вашем переводе нет разговора между Берном и Пейраком, когда тот предлагает Берну "пометить" Анж "печатью плоти"? Или это приглашение вы понимаете как-то иначе, чем переспать с Анж? Даже если Пейраку безразлично, что она - его жена перед Богом (как вспомнила Анж). Мне такое предложение видится гнусным, неважно, спорт это или как. Уж не мальчишки, чтобы друг перед другом хвалиться, кто уже имел "победы" на любовном фронте и сколько. Или, как в данном случае, кто скорее затащит Анж к себе в постель. japsik пишет: Маску он снимать изначально собирался, а когда снял, то женушка его такой лаской и любовью окружила, что ему только и оставалось, что послать ее на 4 буквы. Это, можно сказать, был ее последний шанс, и она его с треском профилонила. Не понимаю: она себя повела, как верная жена: муж жив, она к нему с любовью и лаской. К пирату, постороннему мужику - без любви и ласки. К Берну с лаской без любви, как к другу (другой вопрос, что мужчины этот тонкий нюанс не различили). Так что же профилонила Анж? Как она должна была себя вести, когда он снял маску? Для начала обалдела (допустим, неудачно это у Голон получилось), потом упала в обморок (казалось бы, нормально), когда очнулась - с любовью и лаской. А что она должна была сделать, как не "профилонить"? Послать его на пресловутые 4 буквы, предъявив по списку: нищету, потерю имени, убийство сына и т.п.?
japsik: toulouse пишет: А в вашем переводе нет разговора между Берном и Пейраком, когда тот предлагает Берну "пометить" Анж "печатью плоти"? Или это приглашение вы понимаете как-то иначе, чем переспать с Анж? Даже если Пейраку безразлично, что она - его жена перед Богом (как вспомнила Анж). Мне такое предложение видится гнусным, неважно, спорт это или как. Уж не мальчишки, чтобы друг перед другом хвалиться, кто уже имел "победы" на любовном фронте и сколько. Или, как в данном случае, кто скорее затащит Анж к себе в постель. Наверное, я слишком романтична. Я несколько раз перечитала, но я не вижу предложения "пометить" Анжелику. Я вижу признание основного достоинства соперника в том, что он-настоящий мачо и должен быть неуемен в постели, и что этим Берн может привязать к себе Анжелику, но для этого он должен сначала ее покорить. Да, он рискует, что он и признает, но он - тонкий психолог, раз Берн решил жениться на ней, не зная о ней ничего, значит, он не опустится до принуждения силой, иначе уже давно бы это сделал. А если бы Анжелика поддалась Берну (что маловероятно, ибо она "пугливее девственницы"), то я думаю, он бы действительно отпустил ее. Страдал бы, но к себе бы не принял. А поводу мальчишек, мне мой опыт подсказывает, что мужчины до старости - мальчишки, особенно когда дело касается женщины. Мне, наоборот, кажется, что это жестко, но по-взрослому, а не разыгрывать сценку с чепцом, как в мыльных операх для дам. toulouse пишет: Не понимаю: она себя повела, как верная жена: муж жив, она к нему с любовью и лаской. К пирату, постороннему мужику - без любви и ласки. К Берну с лаской без любви, как к другу (другой вопрос, что мужчины этот тонкий нюанс не различили). Так что же профилонила Анж? Как она должна была себя вести, когда он снял маску? Для начала обалдела (допустим, неудачно это у Голон получилось), потом упала в обморок (казалось бы, нормально), когда очнулась - с любовью и лаской. А что она должна была сделать, как не "профилонить"? Послать его на пресловутые 4 буквы, предъявив по списку: нищету, потерю имени, убийство сына и т.п.? Все, что было после обморока, имхо, не считается, ибо сцена неузнавания настолько чудовищна, что мне даже жалко Пейрака. Она не только не узнала его, но и без маски цепляется до последнего, чтобы не признавать его свои мужем. Это не любовь и не ласка, а учитывая, что она ему до этого сказала про свадьбу, то воспринимается, как шок, но из серии, что же теперь делать, вы и вправду муж, что же я жениху скажу Что сделать? Сказать, что она его узнала, но отмела эту мысль, так как это было слишком невероятным. Что его она и искала во время своей одиссеи и что он-настоящая скотина, что ничего ей не сказал. И убежать, не дав ему возможность высказаться
Violeta: japsik пишет: Да, я возмущалась, зачем он это говорит и почему она молчит, но здесь у вас усложняется задача, когда пишешь фанфик, ты изначально имеешь дело с уже известными героями, поэтому и сталкиваешься с разным восприятием. Вот, в точку. Примем как даннность, что у всех разное мнение toulouse пишет: А в вашем переводе нет разговора между Берном и Пейраком, когда тот предлагает Берну "пометить" Анж "печатью плоти"? Или это приглашение вы понимаете как-то иначе, чем переспать с Анж? Даже если Пейраку безразлично, что она - его жена перед Богом (как вспомнила Анж). Мне такое предложение видится гнусным, неважно, спорт это или как. Уж не мальчишки, чтобы друг перед другом хвалиться, кто уже имел "победы" на любовном фронте и сколько. Или, как в данном случае, кто скорее затащит Анж к себе в постель. Яростно плюсую toulouse пишет: Не понимаю: она себя повела, как верная жена: муж жив, она к нему с любовью и лаской. К пирату, постороннему мужику - без любви и ласки. К Берну с лаской без любви, как к другу (другой вопрос, что мужчины этот тонкий нюанс не различили). Так что же профилонила Анж? Как она должна была себя вести, когда он снял маску? Для начала обалдела (допустим, неудачно это у Голон получилось), потом упала в обморок (казалось бы, нормально), когда очнулась - с любовью и лаской. А что она должна была сделать, как не "профилонить"? Послать его на пресловутые 4 буквы, предъявив по списку: нищету, потерю имени, убийство сына и т.п.? Он маску снимал не для того, чтобы помириться, ИМХО. Расставить все точки над Ё, огорошить Анж, предъявить ей что-то новенькое помимо торговли телом, наскоро создать преграду между ней и Берном - все что угодно, только не помириться. japsik пишет: Конечно, ему больно. Но вы и предлагаете пари, и при этом еще и опускаете героя в глазах читателя эти незабвенным чепчиком. Причем, только тебе хочется о нем забыть, как страшном сне, как он снова всплывает в раговоре. Трижды! не многовато чести какой-то тряпке? Эта тряпка, побывавшая в постели у Рескатора - символ пресловутой печати плоти, о которой грезит Берн. Он либо окончательно сорвется с катушек и чо-нить сотворит, или проглотит это. В обоих случаях Рескатор в выигрыше. japsik пишет: Я ситуацию с укусом вижу принципиально другой. Там он уже констатирует факт, Анжелика ведь уже укусила Берна, то есть, он тычет Берна, что он проиграл. ТО есть указывает ему на его беспомощность, причем здесь это унизительно только для Берна, Анжелика же, наоборот, выигрывает в глазах соперника. Странно, что он вообще догадался про укус - мож Берн молотком по руке тюкнул. А ситуация некрасива тем, что он фактически гнев униженного Берна направляет на Анж. Вон он раз попытался неудачно ее изнасиловать, а там глядишь и все сложится... Он и сам в каноне думает, что зря дразнит этого торговца, но ему превосходство важнее осторожности. Он вечно на этом лажает japsik пишет: Ага, изменились принципы и отношение к жизни, особенно, когда он въезжал к Мулею при параде, когда выкупал детей армянки и осыпал золотом, а потом отпускал всех, пока "сама не пришла", когда отстраивал дом с розами, когда дарил чашку госпоже Маниголь и книгу тетушке Анне... Сгорел граф Тулузский, куда там, его ничего не берет. Так мы насчет этого и не спорим - сорить деньгами, окружать себя роскошью, приударять за дамами - да, это все осталось, натура такая - широокая, как окиян, но добавились предубеждение, жесткость и злой цинизм, "око за око" ну и прочие пиратские фишки, без которых он бы не выжил на Средиземном море. Настороженность, как у зверя перед прыжком, подозрительность... В Тулузе он таким не был - он все еще верил в справедливость и свою исключительность. Скажем так, в нем умер граф Тулузский - трубадур. И как аллегория этого - потеря голоса. japsik пишет: Я принимаю альтернативную версию развития событий, то, что мне сложно принять, так это поведение и реакции героев, не потому что я не могу отделить их от 6 тома, а потому что, с одной стороны, автор усложняет нам задачу, используя оригинальные реплики, но при других обстоятельствах, а ведь это альтернатива, значит, и реплики должны быть альтернативными, с другой, потому что даже в этой альтернативной реальности вижу поведение героев другим, вот и все. Я выше уже описала альтернативный финал сцены, например. Согласна, тут зависит многое зависит от восприятия героев. У нас со Светой оно почти на 100% совпадает, потому я не вижу диссонанса в поступках ГГ. Но это ж индивидуально. japsik пишет: Ее состояние стописят раз волновало его в каноне, однако он почему-то к ней не подходил. Так у нас и предпосылки другие. В каноне он не подходил к жене, ибо надо лицо сохранить, а к Анж - почему нет: как погода-как природа? Да, вот такой вот я... пират japsik пишет: Ну мне не видится, ну да Бог с ним. Я уже писала, что ничто не сможет сделать Берна желанным для Анжелики, даже отсутствие Пейрака. Она, как подумала, что придется с ним сексом заниматься, так ее передернуло всю Ее не передергивало. Она думала о простых семейных радостях с ним и осознавала, что он может дать ей от покой, к которому она стремилась. Криков: обожемой, возьми меня прям щас! не было конечно, но и резко отказывать ему она не собиралась. Пока Жофа маску не снял. japsik пишет: Он намекает на ее прошлое в Марокко, при этом заботится о ней и о ее дочери. Опять хамит ей после бури и называет ее проституткой, и сразу же говорит о том, что в этот момент он хотел, чтобы она была с ним. Он собирается снять маску, но Анжелика снова ударяет по самому больному, что в этот момент она предпочла бы быть не с ним, а со своей дочерью и Берном. Вот, что больно, вот что заставляет его снова бить ниже пояса и намекать на то, что за ней должок и далее по тексту. То есть, Пейрак распалялся и терял самоконтроль каждый раз, когда дело касалось Берна или Онорины, а точнее любое проявление ее нежности или любви к этим двоим, а не к нему. Соглашусь отчасти. Он бесился из-за Берна и Онорины потому что в его глазах это были символы ее падения. А тут - вот засада! - он желает до одури недостойную женщину! Вот его и качает от заботы до сарказма. И у Светы та же ситуация. japsik пишет: Враг? Это что-то новенькое, всегда считала Анжелику кем угодно для Пейрака/Рескатора, но только не врагом. Враг не в смысле предатель там или еще кто, а враг его душевному спокойствию и картезианскому рационализму. Пришла она, хвостиком вильнула - и вся его жизнь понеслась кувырком. Он бы и рад притормозить, а эмоции уже через край хлещут. japsik пишет: - Анжелика плачет, но они не разговаривают, он мучается в догадках; -Анжелика в ярости, сама идет к нему, как в каноне выше. Что меня смущает помимо всего прочего так это переход от одного состояния в другое. Когда ты плачешь, ты жалеешь себя, у тебя уже нет сил ругаться, ты просто уходишь и просишь оставить тебя в покое. Ты можешь быть в ярости, а потом заплакать от бессилия, не наоборот. ИМХО. Тут действительно ИМХО и зависит от того эмоционального состояния, которое мы сами переживали в прошлом. Для меня, например, слезы обиды вполне способны толкнуть на грандиозный скандал. japsik пишет: Все, в принципе, в каноне, до фразы про чепец. К чему она? Они достаточно оскорбили друг друга. Это как рассказать пошлый или неуместный анекдот, а потом начать всем рассказывать, где и почему надо смеяться. Я очень мерзко поступил с вами и с вашим другом, вам сильно не понравилось? В итоге, глупее всех выглядишь ты. А Рескатор никогда не выставлял себя дураком. Чтобы завершить разговор и остаться на коне, достаточно предложить высадить всех пассажиров во главе с Анжеликой на ближайшем острове. Все, ей нечего сказать, конфликт исчерпан. Эээ, нет! Жофа не чувствует, что он мерзко поступил. Он прям круто все сделал - и Берна вывел, и увидел, как Анж реагирует, и рот ей заткнул, когда она хамить начала. Прям все по нотам разыграл. Красавчик, чо! А высадить он их мог только в море, прошли уже они все острова japsik пишет: Она капитулировала, она не пожелала сгореть ему со всем кораблем. Ведь перед ней не Пейрак, а все еще Рескатор. Хорошо, вы не хотите, чтобы она капитулировала, что, имхо, уже не в каноне, но допустим, но я принимаю всю их беседу, кроме гипертрофированного финала. Потому что в первом разговоре она его боялась, а сейчас ей пофиг. Вот все, достал, гад, до печенок! В общем подытожу, что сколько людей - столько и мнений, а формируются они от субъективного восприятия героя. Выработаем единый алгоритм для Жофы - Анж - Фила - все споры и прекратятся
полная версия страницы