Форум » Творчество читателей » Demande Au Soleil 2 » Ответить
Demande Au Soleil 2
Жаклин де ла Круа: Примечания автора: Что если Рескатору удалось бы догнать Анжелику? Мое размышление о том, как могла бы развиваться линия их отношений Честно говоря, меня на сие графоманство вдохновил чудесный фик Florimon, незаконченный, к сожалению, потому, вот, и решила я придумать свою версию событий. Не думала, что окажется так сложно. Не судите строго Звезды – непостоянные спутницы ночного неба – в этот час лукаво обозревали свои незримые границы. Морской дух плескался совсем рядом, и, казалось, был тих и податлив как котенок, но бывалые морские волки знали цену его ласке и, верно, были бы настороже. Закатный бронзовый отлив, скопление белых облаков днем, странный ореол вокруг ночного светила не обещали мирной ночи, однако старый ученый Савари был далек от морского дела так, как утлый челн сейчас был далек от берега. Куда же несла эту лодку судьба? От каких проблем пыталась скрыть среди изумрудных вод Эгейского моря? Где-то там, в совсем уже чужом мире, красовались минаретами мечети, попирал небо крест и дурманяще пахли розы. - Есть ли в вашем доме…кошки? – вспомнилось Анжелике, и она горько усмехнулась. Где был сейчас призрачный дом с розами и его хозяин, за которым несколько часов назад она готова была бежать хоть на край света? Что же такого в нем взволновало ее в те минуты в батистане? На море опускалась ночь и приносила с собой холод, страх и отчаяние. Да, побег удался, да, верный Савари вырвал ее из рук гнусных торговцев живым товаром, но почему так странно было на душе, а перед мысленным взором все еще стояли горящие корабли? Холод окутывал всё вокруг, своими цепкими лапами пробирался сквозь ткань, проникал под одежду, небосвод кривился безобразной ухмылкой д'Эскренвиля и его свиты: молодую женщину, кутающуюся в черный плащ, в эту ночь мучили кошмары. Ветер трепал паруса, баркас швыряло из стороны в сторону, а по небу уверенно мчались вперед серые лохматые облака. Ночка будет веселой, если вообще удастся дотянуть до рассвета. Смысл произошедшего дошел до маркизы дю Плесси-Бельер лишь сейчас, однако на страх уже не осталось сил, в душе плескалась лишь какая-то странная покорность судьбе, свойственная скорее женщинам Востока, нежели вспыльчивым француженкам. Что же будет дальше? Савари, скрючившись, сидел на куче какого-то тряпья, по-видимому, призванного заменять беглецам одеяло, и время от времени горестно вздыхал. Его сутуленная фигура выделялась на фоне темнеющего неба, делая старика похожим на героев детских сказок – барбегази, белобородых гномов, живущих в горах, частенько подсказывающих дорогу незадачливому путнику или вовремя спасающих последних от лавин. - Ах, мадам, если бы я только знал, что вас купил Рескатор, - сокрушался ученый, - Если бы я только знал….. [more]- То, что тогда, Савари? Я стала бы еще одной жемчужиной в коллекции этих варваров! - Нет, мадам, о нет, - вздыхал Савари и молчал. Поднимался ветер, и уже было не до разговоров о том, что не сбылось. Гречанка вполголоса бормотала какую-то православную молитву, Савари качал головой и что-то бубнил себе под нос, а Анжелике хотелось одного: исчезнуть отсюда. В море плескалось темно-синее небо, белые барашки волн любопытно перепрыгивали через ветхие борта баркаса, желудок сводило от голода, а тело бил озноб, и уже не понять от страха ли или от холода. Средиземное море меняло людей, в этом человек, отдавший за нее целое состояние, был прав. Анжелика поджала колени к подбородку и закрыла глаза. Когда она, влекомая вновь разгоревшимся чувством чудом воскресшей любви, сломя голову ринулась на поиски Жоффрея, то уж точно не могла себе представить, что будет плыть в отданной всем ветрам лодке без цели и смысла. Да и был ли он действительно жив, могло ли такое произойти? Что если это все – лишь плод ее раненного воображения, чудо, которому так хотелось верить? Женщина запретила себе плакать, однако именно сейчас ей хотелось этого как никогда. Ни гнусные уловки д'Эскренвиля, ни унижение на торгах, даже Кандинские кошки не заставили ее плакать, и вот сейчас она вдруг впервые ощутила свою беспомощность. Возможно, стоило покориться судьбе? И почему так сжалось сердце при виде горящего корабля Рескатора? Уж не напомнил ли он ей точно такой же огонь, перечеркнувший всю ее жизнь – огонь костра на Гревской площади? Каким далеким и одновременно близким казалось все это сейчас…. - Не надо плакать, мадам, всё образуется, - прошептал Савари, наклоняясь к ней, - Выпейте воды, вы совсем ослабли. - Я не хочу, друг мой. - Вы должны, мадам, - как всегда непреклонно ответил аптекарь и вновь покачал головой. Анжелика кивнула, будто бы соглашаясь, а на деле, чтобы не обижать Савари, который столько всего для нее сделал. Небо вновь заволокло тучами, гнилые паруса бог весть где найденного баркаса жалобно стонали на ветру. В глубине моря словно бы очнулось от долгого сна какое-то древнее животное, сейчас изо всех сил стремящееся вырваться наружу, луна совсем скрылась из виду, уступая главенствующую роль беснующейся ночи. - Мадам, шторм начинается! – прокричал старик-аптекарь, но Анжелика его уже не слышала, ее мысли блуждали где-то в тумане – сказывался шок от всего пережитого. И лишь звезды равнодушно наблюдали за бьющимся за жизнь баркасом и его несчастными путниками. - Раненая малышка – прозвучал где-то в подсознании насмешливый голос графа, и Анжелика почувствовала, что ее с головой накрыло волной. **** Волны, словно сорвавшиеся с цепи гончие, перемахивали через борта баркаса, грозя увлечь за собой всех находящихся внутри. Белые пенистые гребни, словно короны морских демонов, вырвавшихся на свободу, создавали впечатление сюрреализма, происходящего на фоне луны, окруженной свитой перепуганных лохматых туч. Вдали уже слышались глухие ворчливые раскаты, небо то и дело прорезали вспышки молний, оставляя по себе красные полосы и предчувствие жути. Не зря утром в Кандийском порту моряки нарекали на багровый рассвет, они, вероятно, остались переживать прихоти погоды в сухом и теплом местечке, а еще – тратить деньги Рескатора, которые тот щедро раздавал всего несколько часов назад. Анжелика путешествовала на грани яви и сна, то и дело оглядываясь по сторонам и стараясь остаться в сознании, мысли ускользали, и даже холодная вода не способствовала пробуждению. Женщина уже знала, что их утлый баркас попросту перевернулся, будучи не в силах справиться с морским неистовством, и повезло тем, кто успел за что-то схватиться. Связка веревок сразу же пошла ко дну, увлекая бедного Савари, аптекарь не умел плавать, и Анжелика хорошо об этом знала, однако сама она была слишком далеко, чтобы хоть как-то помочь несчастному. Плащ, обвившись вокруг тела, лишь усугублял положение, однако чтобы его снять женщине пришлось бы выпустить из рук обломок фок-мачты. Острова остались где-то в другой жизни, а ведь надежда на спасение была столь реальной еще сегодня утром, а может его и не было вовсе, этого утра? Сколько времени их баркас блуждал по морю? На что, ну на что надеялся авантюрист-аптекарь и маркиза, чудом не утратившая рассудок? Куда же подевалась гречанка, неужели она тоже не умела плавать? Анжелика огляделась, но не обнаружила вокруг ничего, что хоть отдаленно бы смахивало на человеческую фигуру. Волны бушевали, тяжелая туча стремительно пронеслась над головой, подгоняемая суровым пастухом-ветром, еще минута-другая, и с неба обрушится настоящий ливень, тогда никому не выжить. На горизонте замаячило что-то огромное, похожее на скалу, восставшую из морских глубин. На скале суетились люди, слышались их громкие голоса, уж они-то точно не боялись какого-то шторма. Анжелика собрала последние силы, чтобы позвать на помощь, однако когда она уже собиралась закричать, случайная волна накрыла ее с головой. Последнее, что поняла женщина, было то, что скала, появившаяся неизвестно откуда, оказалась кораблем, возможно, спешившим на помощь или вдогонку беглецам. **** Море плескалось где-то вдали и в то же время, совсем близко, казалось, можно дотронуться до него рукой и погладить, как присмиревшего котенка. Солнце не могло пробиться сквозь тяжелые шторы, которыми были занавешены иллюминаторы каюты, а небольшая масляная лампа, стоявшая на столике неподалеку, рассеивала мягкий свет, создающий ощущение уюта и покоя. В каюте пахло пряностями и табаком, обоняние улавливало аромат жареной рыбы, видимо принесенной сюда совсем недавно, а еще – запах кофе, враз напомнивший Анжелике батистан и следующий за ним шторм. Маркиза резко выпрямилась и огляделась. Она, без сомнения, находилась в капитанской каюте, судя по ее богатому убранству, но кто же был капитаном? Кто спас ее от гибели? Рескатор? Анжелика покачала головой: пока это неважно. У нее все еще кружилась голова, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы вновь не упасть на подушки. Соблазнительный аромат кушанья и кофе не оставил равнодушной умирающую от голода маркизу, Анжелика здраво рассудила, что тот, под чьим покровительством она сейчас находилась, наверняка не желал ей голодной смерти, и все проблемы, в общем-то, вполне решаемы. Переставив тарелку себе на колени, женщина мимоходом отметила наличие вилки и неизвестный ей хлеб, пахнущий травами, возможно, какое-то лекарство? Также, Анжелика не могла не заметить, что вся ее одежда куда-то исчезла, и саму ее завернули в простынь, набросив наверх теплое верблюжье одеяло, единственным, что осталось от ее несчастного гардероба, был хорошо известный ей плащ, висевший на спинке стула. Сколько же времени она здесь провела, если он успел высохнуть? Кто раздевал ее, склонялся над ней, пока она была в забытьи? И что случилось с ее спутниками? Удалось ли спасти Савари…. Маркиза не заметила, что слезы сами катятся по щекам, ей так и не удалось запретить себе плакать, а ужас произошедшего продолжал напоминать о себе противным холодком, как едва закончившийся шторм – потряхиванием корабля. Доев и промокнув губы салфеткой, Анжелика поняла, что если сейчас же не вернется обратно на тахту, то попросту потеряет сознание. Вновь ее мысли блуждали на границе сна и яви, вновь ей казалось, что со всех сторон к ней подступают волны, готовые увлечь за собой, слышались какие-то голоса, кричащие что-то на арабском, испанском и, почему-то, французском. Во сне Анжелика карабкалась по каким-то утесам, то и дело оскальзываясь и царапая руки, один неосторожный шаг – и она упадет, разобьется о скалы, но почему камни выскальзывают из пальцев, что же течет по серой коже утеса, кровь? И плащ всё так же обвивает тело, увлекая вниз, не давая ступить ни шагу. Сбросить, ей нужно сбросить его с себя! Вверху Анжелика видела крепкую мужскую фигуру, стоящую спиной к солнцу, женщина знала, что ей, во что бы то ни стало, надо туда, наверх, там она будет в безопасности, рядом с ним. И вновь внизу бушевало море, волны долетали до самого неба, небо, светлое и чистое миг назад, подернулось тучами, скрывая солнце, погружая мир в обрушившуюся внезапно ночь. Женщина изо всех сил старалась удержаться на склоне, но силы покидали ее. Тень прошлого стояла перед глазами, тень того, кого она так любила, не переставала любить все эти годы, наполненные страхом, одиночеством, кровью и потерями. Как бы муж принял ее, если бы встретил вновь? Что она могла бы сказать в свое оправдание, да и имеет ли он право требовать от нее, дважды вдовы, видевшей Двор Чудес и блеск Версаля, потерявшей сына, оправданий? Во сне Анжелика что-то кричала, но ветер тут же разносил над морем ее слова, а человек все стоял на скале, не оборачиваясь. - Жоффрей! Помоги мне, Жоффрей! Напрасно…. Вокруг витал удручающий аромат розмарина, каким-то чутьем женщина вспомнила, что его добавляли в мазь от порезов и ожогов, нещадно палило солнце, и истерически кричали чайки. Еще шаг, всего один шаг…. Но вверху уже грохочет гром, белые гребни с плачем обрушиваются на утес, а по ладоням течет кровь…. Камни ускользают из-под ног и исчезают в беснующемся море, откуда не будет спасения. Ветер, кажется, сейчас подхватит обессилевшую и напуганную женщину и швырнет вниз, она кричит, пытаясь удержаться на утесе, но опора исчезает, как тень тает под солнечными лучами. В тот миг, когда Анжелика уже готова сорваться, мужчина хватает ее за руку. - Держись, ты должна жить! И помни, что мы не умеем умирать. А вокруг все так же пахнет розмарином и табаком. **** Рабыня! Игрушка! Тряпичная кукла, которую можно выкинуть, разрезать на клочки, порвать, швырнуть на растерзание собакам, отдать на поругание другим. Рабыня. Вещь! Анжелика в гневе вскочила с тахты и принялась кругами ходить по каюте. Масляная лампа, стоявшая на небольшом столике, опасно качнулась в сторону, женщина поспешила ее подхватить, сделала неосторожный жест и больно обожгла руку. Инстинктивно прижав ладонь к себе, Анжелика не смогла сдержать слез: унижение, угроза жизни, странный корабль с не менее странным капитаном, которого она, кстати, еще не видела, саднящее горло, переполох в мыслях, теперь еще и это. Почему же все так? Женщина прошлась по каюте, попутно рассматривая ее убранство. Без сомнения она находилась где-то на юте или полуюте, либо рядом с капитанской каютой, либо недалеко от оной. Возможно, когда-то здесь жил помощник хозяина судна, а могло статься, что она тоже предназначалась для главного кормчего, когда он, утомленный бурей, был не в силах делать еще один переход до своего временного, а быть может, и постоянного дома. Когда мужчины говорили, что в их жизни есть только одна страсть: война, власть, наука, теперь, наверняка, корабль, то вряд ли они лукавили. За многие годы научившись жить вдали от женщин, отдавая себя во власть стихиям или тайнам земных недр, мужчины переставали верить женщинам и видеть в них таковых, в чем-то они были правы. Вот и нынешний хозяин каюты, вероятно, придерживался той же жизненной философии, о чем и свидетельствовало внутреннее убранство. Темно-зеленый ковер с густым длинным ворсом, секстант и стопка всевозможных карт на рабочем столе красного дерева, письменный прибор с оригинальным пером в форме изогнутого крыла альбатроса, несколько листов желтоватой бумаги, шкатулка, украшенная изумрудами, замок с секретом, сундук с ворохом рубашек и камзолов на все случаи жизни, пистолет с серебряной рукояткой, украшенной волчьей головой. Анжелика почти восторженно оглядела его со всех сторон, затем прошла дальше. У северной стены висела книжная полка, закрытая бархатной занавеской с бахромой по краям. Маркиза пробежалась пальцами по корешкам, узнавая трактаты по астрономии и математике, несколько книг по медицине, Дантовскую «Божественную комедию» и толстые фолианты на арабском, греческом и неизвестных ей языках. Заслышав звук приближающихся шагов, женщина поспешила вернуть книги на место и самой вернуться на тахту, простынь все время грозилась упасть, а Анжелике в последнюю очередь хотелось предстать перед хозяином каюты в костюме Евы. Неизвестный потоптался у двери, будто бы размышляя входить или нет, что-то крикнул по-арабски и прошел мимо. Анжелика словно бы мимоходом отметила приглушенный тембр со знакомыми нотками, однако опознать его владельца не смогла. В душе нарастало смутное предчувствие, в приоткрытое окно дул холодный ветер, принося дыхание моря, а огонек внутри лампы болезненно дрожал. Какой же недуг истязал несчастный корабль с его неизвестными обитателями? Куда же они сейчас держали свой путь, эти проклятые изгнанники света? Анжелика была уверена, что госпожа-Фортуна редко благоволила к команде, а последняя казалась узницей корабля-призрака, дрейфующего меж скал в окутанном туманом море. Она ясно видела, как несчастные протягивают руки к горизонту, вопя от отчаяния: O, Madre Nostra! За что ты предала нас? Анжелика поежилась и, завернувшись в одеяло, решила, что ее не выбросят за борт, если она позаимствует у хозяина каюты рубашку. С этими мыслями она встала и, пошатываясь, вновь побрела к сундуку. Странно было вновь оказаться в окружении роскошных вещей, попасть в новый мир, в котором словно бы гранями брильянтового колье переливались отголоски прошлого. Женщина прикоснулась к резной окованной железом крышке и замерла в нерешительности. Нет, жизнь учила ее рыться и не только в таких вещах, но все здесь: и рубашки, и восточный диван, и пахнущая сандалом каюта и даже приглушенный свет лампы казался ей миром неизвестного человека, а ее вынужденное любопытство – неуместным в него вторжением. Слабость не давала ей выйти из каюты, а неизвестность жгла сердце адовым пламенем. Маркиза откинула крышку сундука и тут же вскрикнула от неожиданности: на нее смотрела женщина с бледной обветренной кожей, спутавшимися волосами и темными зелеными глазами. Анжелика не сразу поняла, что перед ней всего-навсего зеркало, а несчастная незнакомка – она сама. Да уж…. Могла ли блистательная хозяйка дю Ботрейи представить, что вновь опустится на дно жизни, едва из него выйдя? Бархатные камзолы по последней моде, какие-то безделушки, Батистовые и шелковые рубашки, - почти такие, как носил когда-то Жоффрей – пронеслось у Анжелики, и она вздохнула, непроизвольно прижав к себе рубашку. Где же был он сейчас? В какие дали забросила его судьба? Мог ли он вот также бороздить морские просторы, как капитан неизвестного судна? В какую сторону увлекали его звезды, и главное, как бы он встретил ее, свою жену, о которой, возможно, уже давно не думал? «Я слишком мало знала его», - вновь призналась себе Анжелика и поспешила утереть набежавшие слезы. Что могла бы сказать ему сейчас эта женщина с истерзанным телом и покрытой язвами душой, о чем спросить, в чем повиниться? «У меня даже нет нормального платья.… По правде, у меня больше нет никакого. Что же сталось с тем, изумрудным? Неужели его выкинули, порвали? Что стало с подарком Рескатора…. Так размышляя, маркиза продолжала рассматривать содержимое сундука, предварительно натянув на себя рубашку, дошедшую ей почти до колен, что однозначно свидетельствовало о высоком росте владельца, и закутавшись в одеяло. Ее руки сами нашли небольшую шкатулку с вензелями, решившись, женщина заглянула внутрь. На обитой бархатом подушечке лежал перстень с изображением гербового щита. Герб,… но чей? Ей вдруг показалось, что она уже где-то его видела, притом совсем недавно, однако закончить мысль не удалось. В комнате вдруг потемнело, раздались глухие раскаты, которые воспаленное воображение Анжелики сначала приняло за пушечные выстрелы, в воздухе вновь висело предчувствие шторма. Быстро захлопнув крышку сундука и побросав внутрь все инспектируемое содержимое, маркиза рванулась к двери и попутно с удивлением отметила, что та не заперта. На палубе пахло дождем, спутанными мыслями, четкими приказами, ветром, полощущим паруса, на палубе пахло жизнью, а начинающее штормить море лишь доказывало, что в последующие часы всем предстоит проверить ее на прочность. Капитан стоял у штурвала. Анжелика огляделась и уже хотела сделать шаг навстречу судьбе, как уже слышанный однажды хриплый голос окликнул ее: - Мадам, сейчас начнется буря, вам лучше вернуться к себе. Женщина обернулась – чуть свесившись с балюстрады верхней палубы, на нее смотрел Рескатор. **** С видимым усилием захлопнув никак не желающий поддаваться деревянный ставень, Анжелика набросила на окно прозрачную занавеску и прислонилась к стене. По затянутому серым покрывалом небу бежали рваные облака, спешащие как можно скорее избавиться от бремени, корабль уже начало ощутимо потряхивать, даже здесь, сквозь плотные деревянные стены, можно было услышать, как стонет море, не желающее уступать первенство людям. Итак, она на его корабле. На судне пирата-ренегата, окруженного кружевом мрачных легенд. Ворохом преданий, одни из которых походили на поверья о Жиле де Рэ, слышанные в детстве в родном Пуату, другие смахивали на деяния святых, которые любили без умолку повторять монахини-урсулинки, наставляя в морали своих непутевых учениц, только и мечтающих о том, как бы улизнуть за яблоками или розами. Злые языки говаривали, что Рескатор выкупает рабов, чтобы потом принести их в жертву своему господину из Преисподней, ибо никто иначе не мог объяснить его несметные богатства, верящие в чудо судачили, что он чуть ли не рыцарь Роланд, и доблестен, и могуч, и благороден. Анжелика усмехнулась, спрашивая себя, к какой категории отнесет ее корсар? Темные умы, боящиеся власть имущих, ничем не отличались друг от друга, ни в медленно идущем ко дну Старом Свете, ни на Средиземноморье. Выкупил же он ее с какой-то целью, еще и отдал такую сумасшедшую сумму, неужели все ради того, чтобы она стала одной из многих в его гареме? Маркиза рассерженно фыркнула: все ее планы вновь рушились как карточный домик под рукой неумелого игрока, и вновь за всем этим уверенно проглядывались фантасмагорические силуэты сильных мира сего. Что же дальше…. Может, попросить Рескатора в содействии в поисках де Пейрака? Посулить, что муж отблагодарит? Анжелика вздохнула – картинка будущего все еще маячила где-то в тумане, и главным сейчас было выйти живыми из бури. Если все было действительно так, если счастливый случай не преминул улыбнуться ей, то почему, почему Жоффрей за все эти годы так и не напомнил о себе? Неужели его так мало волновала ее судьба? Ладно, возможно и так, но как же дети, разве они так мало значили для него? Анжелика не могла вообразить этого, невольно вспомнилось, что первым словом Флоримона было «папа», вспомнилось, как она носила Кантора под своим сердцем, и то, что он родился именно в тот день, когда его отца сожгли на Гревской площади…. Где же он сейчас, ее невинная крошка, отобранная жестокой судьбой? Не потому ли господин-случай играл с ней сейчас в жесткую игру, столкнув с Рескатором? И почему вместо того чтобы ненавидеть его, Анжелика продолжает на что-то надеяться? «В конце концов, я в его каюте, что же он скажет, увидев меня в своей рубашке?» - мелькнула нелепая мысль. Маркиза давно уже подметила за собой привычку думать о всяких не несущих смысла мелочах перед лицом чего-то глобального. Корабль в который раз качнуло, женщине пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы удержаться на ногах. За дверью послышались голоса, топот босых ног матросов, спешащих управиться с парусами, судно пришло в движение, разворачиваясь безопасным бортом к волне, а снаружи вновь выло и стонало на все голоса, а море разъяренным быком билось в борта корабля. «Надо будет справиться о судьбе Савари» - подумала Анжелика, с трудом пробираясь к дивану. Масляная лампа уже лихо отплясывала сарабанду, тарелка вторила ей энергичной тарантеллой, проклятое окно вновь распахнулось, принося запах непогоды и морские брызги. Маркиза потянулась к лампе, чтобы либо погасить ее, либо придать более устойчивое положение, но не удержалась на ногах, больно ударилась об угол стола. Мозг отмечал нелепые детали: горячее масло вытекает из лампы, медленно занимается ковер, все усеяно осколками, а сама несчастная пытается натянуть на себя рубашку, вместо того чтобы звать на помощь. Пожар! Пожар….. Вновь ее особа принесет Рескатору одни неприятности. Но она попадет в море, да, конечно, ее похоронят в морских волнах, и там она, наконец, воссоединится со своим Кантором. А Жоффрей…. Он вряд ли узнает, что был так нужен ей все эти годы. Пожар. [/more]
Жаклин де ла Круа: **** Франческа смотрела на эту странную женщину с пронзительным взглядом зеленых глаз, что возникла в их жизни подобно майскому снегу и вела себя совсем не по-дворянски. Казалось, позволь служанка себе хоть одно лишнее слово, - Анжелика попросту вцепится ей в волосы, но она выжидающе молчала, излучая холод и готовность вынести приговор. Да, несомненно, эта дама умела себя держать, наверняка, бросала вызов многим сильным мира сего, одаривала благосклонностью не в меру пылких кавалеров, а еще – умела находить общий язык со всеми отверженными и забытыми. В ней была загадка и внутренняя сила, и Франческа знала, кого она ей напоминает. - Итак, сударыня, быть может, вы изволите, наконец, начать? – витиевато произнесла Анжелика, - К вечеру холодает, и мне бы хотелось успеть домой до того, как начнется дождь. - Конечно, мадам…. – Франческа опустила глаза, уже пожалев, что пошла за Анжеликой, - Мой рассказ будет долгим. Начну с того, что открою вам свое настоящее имя: меня зовут Франсуаза, Франсуаза де Монбар, и я знаю вашего мужа гораздо дольше вас. Анжелика скрестила руки на груди и приподняла бровь, уже предчувствуя горестную повесть от лица одной из Тулузских дам из дней ее юности. - Только не говорите, что вы из Тулузы! - Но я именно оттуда, мадам! Я происхожу из семьи мелкопоместного дворянина, мой отец, да помилует Господь его душу, занимался разведением винограда, и наш небольшой замок находился совсем недалеко от имения де Пейраков. Как много вы знаете о детстве своего мужа, мадам? Анжелика некоторое время молчала, раздумывая, Жоффрей редко бывал с ней откровенен, и теперь рассказ Франсуазы многое мог изменить в ее взглядах на его прошлое. - Не очень много, прошлое – это та тема, которой мы предпочитали не касаться тогда и стараемся обходить стороной сейчас. - Тогда я, пожалуй, поведаю вам о том, что знаю, и постараюсь убедить вас в своей невиновности. Прогуляемся? Как вы справедливо заметили – холодает. И женщины торопливо покинули пристань, укрывшись под сенью многочисленных деревьев. Шумный город остался за пределами площади, жители разбредались по домам, спешили к ужину, их ждала спокойная ночь, Анжелика же не находила себе места. Франсуаза, казалось, не замечала ее смятения. Красивая черноволосая южанка с карими глазами до боли напоминала Карменситу, и Анжелике совсем не нравилось это сравнение. - Откуда вы знаете, какие узы связывают нас с мсье де Пейраком? Никогда не поверю, что он с вами откровенничал! – ехидно осведомилась Анжелика. - О, мадам, сначала дослушайте до конца! Итак, мы жили практически рядом, мой средний брат частенько убегал в графский сад, а потом рассказывал мне о звездах, о которых ему, в свою очередь, поведал Жоффрей. Он был для меня кем-то вроде еще одного брата, а моя старшая сестра, бедняжка, стала объектом поклонения Анри. - Анри? Франсуаза ухмыльнулась. - Вижу, вы совсем ничего не знаете. Как вы думаете, куда делся старший брат вашего мужа? Анри де Пейрак? Анжелика покачала головой: ей было абсолютно ничего неизвестно. Сначала в этих знаниях не было необходимости, а потом попросту сместились приоритеты. - Мальчики плохо ладили с самого детства. Анри ревновал мать к младшему брату, которому она в силу известных причин отдавала все свое внимание, младший по большей части молчал, а когда подрос – научился давать язвительный отпор, изредка помогая себе костылем, - Анжелика, услышав это, едва сдержала улыбку, - А тут еще на беду явился мой брат, Даниэль, который был на полторы головы выше Анри, на несколько лет старше и намного добрее. Их с Жоффреем связывала странная, но крепкая дружба, а Анри негодовал, что-то подсказывало ему, что хозяином провинции ему тоже стать не удастся, легко догадаться, кого он винил во всех бедах мира? - Что же дальше? – запутанный рассказ Франсуазы проливал мало света на ситуацию. - А дальше, госпожа, мой отец, как и все жаждущие богатства, но нежелающие ничего для этого делать, погряз в игорных домах. И в один прекрасный день к нашему дому приехали чужие люди и заявили, что поместье и виноградники теперь принадлежат им! Моя старшая сестра, Элеонора, училась тогда в монастыре, и это ее спасло от постигшей меня участи. Мне на тот момент едва минуло тринадцать, а вы знаете, южане созревают рано, в общем, на меня уже поглядывали местные парни, а наша бедная мать тайком мечтала о каком-нибудь маркизе в качестве зятя. Наше поместье отошло в руки семидесятилетнему старику, и он предложил моему отцу сделку: брак со мной в обмен на виноградники! Анжелика ахнула, прижав ладони ко рту. Перед глазами сразу заплясали картинки из прошлого, семейный рудник Аржантьер, ее собственное отчаяние, жуткие итории о графе и путь в неизвестность. - Неужели ваши родители могли на такое согласиться? - Отец вообще редкого кого слушал, госпожа графиня де Пейрак пыталась его отговорить, предлагала какие-то гроши, всё, чем могла поделиться, но…. Мне попросту грозило рабство в объятьях старого сластолюбца! - Вы знаете, Франсуаза, меня ведь тоже фактически продали! - Конечно, мадам, кто же в Тулузе не знает романтическую историю о зеленоглазой фее? **** Франсуаза продолжала свою горестную повесть, пока тропинка сама собой не вывела их к дому. Кантор бегал по двору наперегонки с собакой, дон Фернандес присматривал за ним. Отсалютовав пришедшим, он задумчиво почесал подбородок: странно было видеть этих женщин мило беседующими друг с другом, еще вчера они едва выносили обоюдное присутствие. Воистину, жизнь непостижима! - Может, выпьем кофе? – предложила Анжелика, поглядывая на кухонные двери. - С удовольствием! Признаться, я пристрастилась к этому напитку за время жизни на Средиземноморье. - И давно вы здесь живете? - Скоро будет пять лет, мадам, - довольно сообщила Франсуаза, мимоходом выискивая пакетик с кофе и небольшую медную турку, Анжелика предупредила ее действия. - Не отвлекайтесь, я сама сварю, не думайте, что я только танцевать умею и выбирать наряды, я, между прочим, владела монополией по производству шоколада! – изумленный взгляд собеседницы послужил Анжелике ответом. - Не зря вас с господином графом все считали странными! - Мы просто не похожи на других, Франсуаза, и в этом наше преимущество. - Несомненно! Итак, меня прочили в жены старику, Даниэль в негодовании носился по окрестным поместьям в надежде взять взаймы, но наслышанные о славе моего отца особой щедростью не отличались. Мама причитала в углу, отец собирался отправляться за Элеонорой – ее образование больше нечем было оплачивать. - И потому ее тоже решили выдать замуж за подающего надежды безумца? – спросила Анжелика, расставляя чашечки с кофе и блюдца восточных сладостей. - Увы, провинция была небогата зажиточными сумасшедшими, к тому же, как я уже сказала, Анри де Пейрак страдал от неразделенной любви. В суматохе тех дней его исчезновение заметили не сразу. - Что же произошло?
Violeta: Шикарно!!! Жаклин де ла Круа пишет: Франческа смотрела на эту странную женщину с пронзительным взглядом зеленых глаз, что возникла в их жизни с внезапностью майского снега и вела себя совсем не по-дворянски. Казалось, позволь служанка себе хоть одно лишнее слово, - Анжелика попросту вцепится ей в волосы, но она выжидающе молчала, излучая холод и готовность вынести приговор. Да, несомненно, эта дама умела себя держать, наверняка, бросала вызов многим сильным мира сего, одаривала благосклонностью не в меру пылких кавалеров, а еще – умела находить общий язык со всеми отверженными и забытыми. В ней была загадка и внутренняя сила, и Франческа знала, кого она ей напоминает. Обалденно! Только, может, не с внезапностью, а с неожиданностью?
Жаклин де ла Круа: Violeta исправила
Анна: Слушайте, как это интересно! Новые персонажи не менее яркие, чем канонные. Продолжайте, пожалуйста.
Жаклин де ла Круа: Анна спасибо
Жаклин де ла Круа: **** Франсуаза горестно покачала головой и сделала несколько глотков, собираясь с мыслями. Было видно, что эта тема все еще причиняет ей страдания, несмотря на то, что прошло много лет. - Моя сестра обучалась в женском бенедиктинском аббатстве…. - Не может быть, аббатство Богоматери в Сенте?! - перебила Анжелика. - Именно там. - Но почему так далеко? Ведь от Лангедока до Шаранты путь неблизкий…. - Потому что там учились представительницы самых знатных семейств, а мой отец любил кичиться положением, к тому же, Элеонора была его любимицей, жаль, что ей не удалось оправдать его ожиданий. - Но вы же только что сказали, что вы родом из обедневшей семьи? - Это так, но на момент, когда сестре понадобилось получать образование, нужная сумма денег у нас была. Отец влез в нескончаемые долги, но, во всяком случае, за будущее Элеоноры можно было не переживать. Итак, я тайком собирала вещи в узел и придумывала сотни вариантов развития событий, родители ругались, чужие дети уже обживали наши комнаты, и в этот момент пришел раздосадованный Даниэль. Желающих помочь нам деньгами не нашлось, зато отыскались те, кто между делом вспомнил о старых карточных долгах мсье де Монбара, вот они-то и посоветовали моему брату убираться подальше и побыстрее, а то мало ли что. В доме вашего мужа, к сожалению, тоже обнадежить не смогли, да и провинции в целом пришлось нелегко в те годы. Даниэль был похож на разъяренного быка. Они с отцом долго ругались, вспоминая все прошлые обиды, а потом отец попытался ударить брата, к несчастью в руках Даниэля оказался топор. Он хотел всего лишь напугать, образумить несчастного, уже успевшего выпить несколько бутылок вина, но…. Под покровом ночи мы хоронили отца, брат просил в долг у мадам графини, чтобы хотя бы добраться до ближайшего портового города, а я сама ждала появления своего дряхлого супруга с испанскими корнями. Анжелика потрясенно молчала, да и что можно было сказать Франсуазе, прошедшей столь непростой путь? - Не удивляйтесь, госпожа, это еще не все мои злоключения! - А что же Анри? Ваша сестра, ведь, так и осталась в Сенте? - Анри исчез, он был очень настойчив в делах, касающихся любви. - Хоть в чем-то братья оказались похожи, - отметила Анжелика. - Да, но в отличие от вашего мужа, Анри потерпел поражение. Конечно же, в доме де Пейраков назревал очередной скандал. Жоффрей давно мечтал поступить в университет, а Тулуза могла предложить ему лишь теологический факультет. - Жоффрей-богослов, - звучит как насмешка! - Особенно если вспомнить их вечную вражду с Его Преосвященством, - согласилась Франсуаза. - Но откуда вы всё это знаете? – в сердце Анжелики вновь закрались подозрения. - Забудьте о ревности, мадам, моя матушка много лет провела в доме де Пейраков, госпожа графиня сжалилась над ней, после того как мы остались под открытым небом, и взяла к себе служанкой. Матушка умерла незадолго до женитьбы Жоффрея, потому вам и не выпало возможности познакомиться с ней, я же была в курсе всего происходящего. - То есть, вас все-таки выдали замуж? - Мадам, вы торопите события, давайте, лучше, я налью вам еще кофе, - улыбнулась Франсуаза. - Я должна уложить Кантора спать, - спохватилась Анжелика, вставая на ноги, - Я ему обещала! Франсуаза понимающе кивнула, провожая Анжелику взглядом: определенно, всем находившимся под крышей роскошного средиземноморского особняка было, что скрывать и за что расплачиваться.
Violeta: Очень интересно! Жаклин де ла Круа пишет: Конечно же, в доме де Пейраков назревал очередной скандал. Жоффрей давно мечтал поступить в университет, а Тулуза могла предложить ему лишь теологический факультет. - Жоффрей-богослов, - звучит как насмешка! - Особенно если вспомнить их вечную вражду с Его Преосвященством, - согласилась Франсуаза. Мне нравится! Жаклин де ла Круа пишет: Даниэль был похож на разъяренного быка. Они с отцом долго ругались, вспоминая все прошлые обиды, а потом отец попытался ударить брата, к несчастью в руках Даниэля оказался топор. Он хотел всего лишь напугать, образумить несчастного, уже успевшего выпить несколько бутылок вина, но…. Под покровом ночи мы хоронили отца, брат просил в долг у мадам графини, чтобы хотя бы добраться до ближайшего портового города, а я сама ждала появления своего дряхлого супруга с испанскими корнями. Триллер прям, класс!
Violeta: Жаклин де ла Круа пишет: - Анри исчез, он был очень настойчив в делах, касающихся любви. - Хоть в чем-то братья оказались похожи, - отметила Анжелика. И то правда, а то все ссоры-ссоры...
Жаклин де ла Круа: Violeta пишет: а то все ссоры-ссоры... ну да, братья, все-таки
Жаклин де ла Круа: **** В эту ночь экипажу «Морского орла» не спалось: кто-то предвкушал скорую высадку на берег, кто-то придумывал, куда потратить жалованье, некоторые собирались пуститься в вольное плавание, покончить с разбоем, жениться, построить дом и зажить спокойной жизнью. Шевалье де Монбар приходил в себя от свалившихся на него новостей, его команда костерила обоих капитанов и не могла не желать им здоровья – Рескатору резко расхотелось вешать всех на реях, эти двое явно о чем-то договорились. Ясон нес вахту и переживал: Элида ждет ребенка, и ему бы хотелось успеть в Афины как можно скорее. Флоримон в нерешительности топтался у дверей отцовской каюты. Он все еще робел перед человеком из легенды, да и всё казалось каким-то нереальным. - Отец, можно войти? - Как давно пробили отбой? – вопросом на вопрос ответил Жоффрей. Флоримон так и остался в дверном проеме: ему было всё интересно в отце, но он боялся, стыдился собственной нерешительности, неуместных вопросов и всего прочего. - Да, я знаю, что приказания капитана должны беспрекословно выполняться, но…. - Входи, не бойся, это я днем суровый Рескатор, сейчас я вновь Жоффрей де Пейрак, а ты – мой сын. Флоримон просиял и вбежал в каюту, восхищенно оглядел ее убранство и замер перед картой звездного неба. - А я знал, отец, знал, что ты обязательно нас найдешь! Только мне никто не верил, даже Барба, наша нянька, тогда я решил сам отправиться на твои поиски! - Но как же ты собирался воплотить эту идею? – Жоффрей сам чувствовал себя неловко, ему о стольком хотелось спросить, еще больше рассказать, но как найти подход к собственному сыну, которого ты не видел почти двенадцать лет? - Я бы взял свою шпагу, немного еды и сбежал, я ведь нашел подземный ход! Я бы так и сделал, но…. Мама бы не поняла. - Почему? Флоримон посмотрел на отца, размышляя. - Мама не любила, когда я спрашивал о прошлом, она говорила, что я должен слушаться маршала и уважать короля и королеву, а мне было так жаль их всех! - Жаль? - Да, отец! Ты даже не представляешь, как это тяжело отовсюду ждать подвоха, проводить дни и ночи в кабинетах, прятать незаконнорожденных детей, везде видеть врагов и бороться за победу в очередной войне. Мне кажется, маршал всё бы бросил, если бы мог, и они бы с мамой уехали, но королю так просто не отказывают…. - Они – несчастные люди? - Конечно! И только бедный дофин вечно бродит по версальским садам и уже давно забыл, как выглядят его родители, он славный малыш, я бы забрал его с собой! Жоффрей слушал глубокомысленные выводы сына и не знал, что ответить, Флоримон продолжал. - А ты бы смог бросить вызов королю, я знаю! Ты не такой как они, ты не боишься. - Отсутствие страха, сынок, это не всегда признак силы, иногда это еще и говорит о недостатке здравого смысла. - Ты что, ты великий ученый! - Который грабит корабли…. - Нет, который помиловал всю команду Монбара! - Ты слишком высокого мнения обо мне, Флоримон. Я тоже совершил множество ошибок, и я столько лет провел вдали от вас. - Значит, у тебя были на то причины, а теперь ты нас нашел, и Кантор тоже с тобой, ведь правда? Я знаю, я видел вас во сне, в стране радуг! - Страна Радуг…. А знаешь ли ты, что индейцы называют этим именем Америку? И, кто знает, когда нам наскучит средиземноморская сиеста, мы, возможно, отправимся туда! Флоримон восхищенно улыбался, уже предвкушая долгое морское путешествие, приключения, новые земли и постоянное присутствие родителей. - Папа, я увижу Кантора? Он ведь не умер, скажи, не умер? – срывающимся шепотом спросил мальчик. - Конечно, нет, он и мама ждут нас на Мессине, и мы скоро прибудем! – с этими словами Жоффрей подошел к одному из сундуков и долго что-то в нем искал, после чего вытащил узкий длинный предмет, обернутый войлоком. - Знаешь, раньше существовала традиция передавать меч из поколения в поколение, меча у меня нет, наши земли разграблены, родовое имя попрано, но есть шпага, легкий трехгранный клинок, с которым я прошел немало дорог, вот, настал его черед сменить владельца. Эта шпага твоя, сын, носи ее и помни, что, несмотря на все ухищрения врагов, разлучивших нас, ты был и останешься графом де Пейраком, и я ни на секунду о тебе не забывал!
Violeta: Жаклин де ла Круа пишет: его команда костерила обоих капитанов и не могла не желать им здоровья благословляла, наверно... Жаклин де ла Круа пишет: прятать незаконнорожденных детей Жаклин де ла Круа пишет: родовое имя попрано предано забвению... Жаклин де ла Круа пишет: после чего вытащил узкий длинный предмет, обернутый войлоком. - Знаешь, раньше существовала традиция передавать меч из поколения в поколение, меча у меня нет, наши земли разграблены, родовое имя попрано, но есть шпага, легкий трехгранный клинок, с которым я прошел немало дорог, вот, настал его черед сменить владельца. Эта шпага твоя, сын, носи ее и помни, что, несмотря на все ухищрения врагов, разлучивших нас, ты был и останешься графом де Пейраком, и я ни на секунду о тебе не забывал! Класс! Понравились рассуждения Жоффрея! Жаклин де ла Круа пишет: - А ты бы смог бросить вызов королю, я знаю! Ты не такой как они, ты не боишься. - Отсутствие страха, сынок, это не всегда признак силы, иногда это еще и говорит о недостатке здравого смысла. - Ты что, ты великий ученый! - Который грабит корабли…. - Нет, который помиловал всю команду Монбара! - Ты слишком высокого мнения обо мне, Флоримон. Я тоже совершил множество ошибок, и я столько лет провел вдали от вас.
Жаклин де ла Круа: Violeta пишет: прятать незаконнорожденных детей бастардов, нажитых от фавориток. Violeta пишет: благословляла, наверно... и то, и другое :) Спасибо Я тут, конечно,, конкретно зависла над вопросом: что могут отец и сын, которые целую жизнь не виделись, сказать друг другу?
Violeta: Жаклин де ла Круа пишет: бастардов, нажитых от фавориток. Так Людовик их всех вроде как признал... Жаклин де ла Круа пишет: что могут отец и сын, которые целую жизнь не виделись, сказать друг другу? Реально сложный вопрос! Тем более, что сын- подросток! У Голон в Новом свете Анжелика не могла найти контакт с Кантором почти пол-книги!
Жаклин де ла Круа: Violeta пишет: Так Людовик их всех вроде как признал... ну Флоримону еще рано в его возрасте в этом разбираться. Violeta пишет: У Голон в Новом свете Анжелика не могла найти контакт с Кантором почти пол-книги! в том-то и дело.... Так и зреет вопрос: "Папа, где ты шлялся? И вообще, господа-родители, мы вам нужны или как?". Не все ж им Пейраком восхищаться.
Мадемуазель Мари: Жаклин де ла Круа пишет: что могут отец и сын, которые целую жизнь не виделись, сказать друг другу? Многое, но обращаться к отцу на "ты"...эм...я как-то не очень уловила идею))Это Фло так с мамой мог, а тут)))) Фло, мне кажется, к тому времени уже большой мальчик, чтобы что-то смыслить в родительских отношениях, мог бы что-то серьёзное о маме сказать, а то на Кантора похоже..."Мама бы не поняла"...неужели дети настолько невнимательны? я поверить не могу)) а ведь говорят, что дети всё понимают)
полная версия страницы