Форум » Творчество читателей » Фантазия на тему возвращения Жоффрея и Анжелики во Францию » Ответить
Фантазия на тему возвращения Жоффрея и Анжелики во Францию
EvedeGeneve: Свой фанфик я написала до того, как был написан прекрасный фанфик Violeta на ту же тему. Если бы прочитала его раньше, то, наверное, ничего писать не стала бы. Выкладывала его на borda, но там не было ни одного комментария. Выкладываю его также здесь, может, кого-нибудь заинтересует. После всех испытаний долгого пути, ступая на землю Франции в порту Нанта, Анжелика не могла думать ни о чём другом, кроме как о том, теперь наконец приближающемся миге, когда сможет броситься в объятия мужа и, укрывшись в них, снять с себя груз тягот, пережитых вдали от него. Она не ждала, что Жоффрей встретит её на берегу. Он послал доверенного, одного из коммерсантов Нанта, которому поручил доставить её в Париж. Дорога прошла, словно во сне, в мечтах о его руках, властных и волшебных, о его губах, которые лишь одни умели приоткрыть перед ней самые сокровенные тайны чувственности, о его глазах, глядящих на неё с любовью и лукавством... Но в Париже, когда она, дрожа от нетерпения, входила в Отель дю Ботрей, в любой момент ожидая увидеть его статную высокую фигуру и не находя его глазами, нехорошее предчувствие вдруг больно кольнуло её в сердце, и волна страха сразу же затопила всё её существо. Управляющий, почтительно поприветствовавший её, ничего не знал о местонахождении графа. В начале весны, когда дела, требующие его присутствия при Дворе, были улажены, граф де Пейрак отбыл в Тулузу. «Сентиментальное путешествие к местам розовой юности», сказал он себе с кривой усмешкой, осматривая розовые стены Дворца Веселой Науки, за годы его скитаний принявшего весьма невеселый вид. Граф не испытывал горечи при виде запустения, царившего в его некогда роскошных владениях. Да, король забрал богатство и имя, украл пятнадцать лет жизни с любимой, да, были пытки, немощь, бессилие, но были и приключения и свобода, и в конце концов он сумел выйти победителем из всех испытаний, выпавших на его долю. Даже женщина, которую отняли у него, через пятнадцать лет разлуки пронесла тоску по его ласкам, и никакой блеск Версаля, никакие соблазны не смогли затмить в её памяти воспоминания о нём. При мысли об Анжелике, он опять, как много раз за последнее время, гневно стиснул зубы. При дворе о ней ходили самые разные слухи. Он считал себя достаточно искушенным в дворцовых сплетнях и интригах, а особенно же раз и навсегда исцеленным от ревности годами, прожитыми вместе с ней в суровых условиях Нового Света, где она показала себя достойной спутницей и верной подругой, но яд сомнения уже снова разъедал его душу. «И ведь даже тогда был Патюрель», сказал он себе, «А потом в Квебеке под самым моим носом был тот осёл де Бардань. Я не должен был ничего прощать ей». Он стиснул зубы, вспоминая, каким ехидным тоном, как о чем-то всем известном, Виль д'Эврэ говорил о её неверности с посланником короля в Квебеке, «Графиня пожалела этого беднягу», сказал он, подмигивая Пейраку как заговорщику, явно полагая, что тому обо всем известно. При одном воспоминании об этом графа вновь охватила такая ярость, что слуга, показывающий ему замок, увидев выражение его лица, в страхе отшатнулся от него. При дворе говорили о её связи – в числе многих других – с лейтенантом полиции, и Пейрак вспомнил, каких усилий ему стоило совладать с собой при встрече с этим Дегре. Другие его соперники были глупы и наивны, даже Патюрель, несмотря на все его внутреннее благородство, а полицейский был тот ещё плут, и насмешливые умные глаза, которыми он смотрел на графа, хотя держался он с преувеличенной обходительностью, вдруг заставили огонь ревности вспыхнуть в крови Пейрака. Легко было быть человеком широких взглядов, снисходительно предоставляющим супруге некоторую свободу, в Квебеке, где каждый её взгляд постоянно убеждал его в нерушимости её любви к нему и где – как ему тогда казалось – память об уроке, преподанном им, была ещё слишком свежа в её памяти, чтобы она осмелилась зайти слишком далеко. Но она осмелилась, и кто знает, была ли измена, о которой он узнал, единственным нарушением супружеской верности. Тогда в Квебеке ему даже хотелось видеть её свободной и фривольной, хотелось, чтобы она кружила голову мужчинам, он готов был закрыть глаза на некоторые вольности… Но сейчас демон ревности нестерпимо терзал его душу. Образ любимой жены, матери его детей, преданной подруги, чаровницы его ночей ускользал от него, рассыпаясь на части, словно треснувшая маска, под которой проступало другое, чужое лицо, двуличной и распутной изменницы. Однажды он уже пережил это. Ему вспомнились слова Виль д’Эврэ о том, что лишь он один способен заставить её страдать. Тогда он испытал пьянящее чувство власти над ней, власти такой большой, что её обладатель может позволить себе не слишком туго натягивать поводья. Но сейчас он уже не был так уверен. Что вообще это значит? Он может заставить её страдать, она тоже может заставить его страдать, одному Дьяволу известно, что до сих пор ей это неплохо удавалось…Он, не умевший ни о чем сожалеть, никогда не оглядывающийся назад, вдруг испытал чувство острого сожаления, что позволил заманить себя в змеиное логово Двора. И прежде всего из-за Анжелики. Вырвавшись из глуши Нового Света, с естественным для красивой женщины удовольствием, она окунется в светскую жизнь, и этот водоворот затянет её. А король? То, чего он не сумел добиться принуждением, он получит, расточая милости. А этого, Пейрак был в этом уверен, он не сможет простить ей никогда. Стараясь успокоиться, Анжелика приводила себя в порядок после дальней дороги. Но, изнемогая от волнения, она не могла избавиться от кошмарных видений: Жоффрей схвачен, брошен в тюрьму вместе с сыновьями, король заманил их в ловушку. Не в силах больше ждать, она решилась поехать в Версаль, чтобы представ перед королем, лично справиться об участи Жоффрея. Но, спускаясь, по ступеням, в большую залу, она вдруг увидела его у входа. - Вы живы, прошептала она, подходя к нему Ему хотелось ударить её, но он склонился к её руке для поцелуя. - Дорогой мой, сказала она, совсем оправившись от страха и бросаясь в его объятья, - Я вижу, Вы уже привыкли к дворцовому этикету? Запах, исходящий от её волос и кожи сразу же опьянил его, и не в силах противиться наваждению, он обнял её. - Слава богу, вы живы, повторяла она, прижавшись к его груди, Я едва не умерла от страха, не застав Вас. Я уже была готова направиться в Версаль на Ваши поиски Жоффрей отстранился и посмотрел на неё. - Вам так не терпится попасть в Версаль? - Нет, удивленно ответила она, По правде говоря, я бы предпочла никуда не выходить из нашей спальни. Версаль страшит меня. - Отчего же? Вы боитесь встретить там слишком много призраков прошлого? Она бросила на него быстрый взгляд, чувствуя, как волна возмущения поднимается в ней. Мужчины! Как они глупы и самолюбивы, даже лучший из них! Нужно было пережить страшную зиму в Вапассу, сберечь от голодной смерти его детей, пересечь океан, чтобы здесь на другом конце света он устроил ей сцену ревности. Он вдруг протянул к ней руку и взял её за подбородок. - Я спрашиваю себя, не был ли я чересчур самонадеян, когда решился привезти Вас. Я хочу, чтобы Вы знали, что я по-прежнему не намерен делить Вас с другими. - Жоффрей, сказала она, чувствуя как обожание, которое она всегда испытывала к нему, уже вновь наполняет всё её сердце, и как всегда уступая его воле, - Любовь моя, ревнуйте меня, стерегите, а лучше вернёмся домой в Вапассу, ведь я хочу принадлежать только Вам. Я всегда хотела только этого. Он пристально посмотрел на Анжелику. И то, что он прочёл в её глазах, растопило в его сердце последние льдинки.
Ответов - 57, стр:
1 2 3 4 All
фиалка: EvedeGeneve рада Вас приветствовать. EvedeGeneve пишет: Если бы прочитала его раньше, то, наверное, ничего писать не стала бы. Выкладывала его на borda, но там не было ни одного комментария. Выкладываю его также здесь, может, кого-нибудь заинтересует. Фанфик замечательный! Даже не сомневайтесь! Пишите, пишите и еще раз пишите! По мне так, чем больше вариантов встречи Анж и Жофы, тем несомненно, все более интригующе и интересней. Правда, мне лично, хотелось бы чтобы Жофа уж, наконец, перестал сомневаться в Анж и ее любви.
Violeta: EvedeGeneve пишет: Свой фанфик я написала до того, как был написан прекрасный фанфик Violeta на ту же тему. Если бы прочитала его раньше, то, наверное, ничего писать не стала бы. У вас отличный стиль, очень красиво получилось, другой взгляд на развитие событий! EvedeGeneve пишет: Он стиснул зубы, вспоминая, каким ехидным тоном, как о чем-то всем известном, Виль д'Эврэ говорил о её неверности с посланником короля в Квебеке, «Графиня пожалела этого беднягу», сказал он, подмигивая Пейраку как заговорщику, явно полагая, что тому обо всем известно. EvedeGeneve пишет: При дворе говорили о её связи – в числе многих других – с лейтенантом полиции, и Пейрак вспомнил, каких усилий ему стоило совладать с собой при встрече с этим Дегре. Сами по себе фразы классные, но не думаю, что маркиз знал об измене Анж, а тем более стал бы рассказывать о ней графу. И при дворе вряд ли могли ходить слухи про Дегре- это был бы невероятный скандал! Знатная дама и вульгарный полицейский- ужас! EvedeGeneve пишет: Ему хотелось ударить её, но он склонился к её руке для поцелуя. Вот же Отелло!
EvedeGeneve: Я думала, что об измене с Барданем известно было многим, раз об этом знала даже какая-то квебекская дама, с которой Анжелика разговаривала после того, как узнала об измене Ж., но может путаю. На форуме многие считают, что об измене знал даже Жоффрей, ну тогда уж Виль д'Эвре тем более должен был знать, он же главный сплетник. Про Дегре - да, согласна, что немного притянуто за уши, но, с другой стороны, была же и история Куасси ба с де Меркувиль, про которую слухи ходили, это еще более скандально, и ведь ничего ей не сделали. Слухи не равны подтвержденной вине. Да, мне Жоффрей нравится больше в виде Отелло, а не в виде снисходительного мужа, как в Квебеке.
Violeta: EvedeGeneve пишет: Да, мне Жоффрей нравится больше в виде Отелло Мне тоже!
Violeta: EvedeGeneve пишет: Я думала, что об измене с Барданем известно было многим, раз об этом знала даже какая-то квебекская дама, с которой Анжелика разговаривала после того, как узнала об измене Ж. Она ничего не знала, просто предположила, что Анжелика тоже имеет какие-то грехи за душой. "Почувствовав доверие к своей собеседнице, Анжелика сказала, что имеет все основания подозревать его в измене. Она ужасно запуталась. С одной стороны, она вовсе не хочет запереть своего мужа на замок, с другой — ее необычайно ранили обстоятельства, при которых все это произошло… Это было бессердечно с его стороны. Они воспользовались тем, что она уехала на остров Орлеан… — Дорогая моя! Судя по всему, у вас нет опыта в этом вопросе, вам никогда не изменяли. Это всегда причиняет боль, независимо от обстоятельств. Если это происходит в ваше отсутствие, под вашей крышей — это оскорбление. Если где-то в другом месте — это возмутительное лицемерие. И в том, и в другом случае мужчина проявляет свою слабость, а женщина предает. Не существует адюльтера, который выглядит благородно — Выходит, вы прощаете его? — спросила Анжелика, вспоминая о своих приключениях в долине Абрахама. — А вы, дорогое дитя? Вы бы простили себя? Будь вы на его месте ? Анжелика даже не пыталась изобразить на своем лице благородное возмущение. — Да, — призналась она, — потому что я знаю, что ничто и никто не может убить мою любовь к нему… Никакая выходка. — А почему вы считаете, что так не поступает и г-н де Пейрак? Выходка, сказали вы? Маленькое увлечение! Трещина в договоре! Но каком договоре? Анжелика вынуждена была признать, что г-жа ле Башуа была права. Она и сама пришла к тому же мнению."
Florimon: EvedeGeneve пишет: Ему хотелось ударить её, но он склонился к её руке для поцелуя. Какой кровожадный у вас Жо... Все кроме этой фразы мне понравилось. Пишите дальше. У вас замечательно получается!
Анна: EvedeGeneve У вас очень интересно получается, конечно, пишите дальше. Но поспорить все же хочется. Мне кажется, что подобные мысли были бы более достоверны на период "Искушения" и "Демона", но не на период "Победы", когда он, прощаясь, сказал Анжелие, что любит ее такой, как она есть, и не боится ее (видимо, не боится потерять как любимую женщину). Прежде всего, мне кажется, что Жоффрей прекрасно все знал про Барданя. В таком маленьком городке, как Квебек (кажется, 4 тысячи человек населения) скрыть что-то было невозможно. Анн-Франсуа, по-моему, все знал. Да и другие. Но прошло уже года три или четыре, и все это забылось, да и вряд ли Виль д Эвре стал повторять старые сплетни. Потом про Дегре, действительно вряд ли было известно. Всего два случая, насколько я помню,причем первый - вообще на заре шоколадного периода. В общем, я не идеализирую Жоффрея, но все же, на мой взгляд, ревность - не то чувство, которое доминировало бы у него во время разлуки. Первое чувство - страх. Естественно, он все узнал про Амбруазину, про отъезд Кантора. И его предчувствия, что Анжелике будет труднее, чем ему, оправдались. Какая там ревность.... Разве что в качестве самозащиты, своебразного лекарства от страха? И ведь весной он еще ничего не мог знать о том, жива ли она, живы ли дети? Может быть, ревность могла бы его охватить после ее приезда, но до - вряд ли. Но все это только мое мнение. Надеюсь, я не задела вас своей критикой
EvedeGeneve: Florimon, от такого мэтра как Вы, очень приятно.
EvedeGeneve: Анна пишет: Но поспорить все же хочется Да, мне тоже очень интересно поспорить. На самом деле, нужно наверное объяснить из каких чувств возник фанфик. На форуме много обсуждали квебекские измены, много говорили о том, что супруги Пейрак вышли на новый уровень отношений, когда измены их не затрагивают, некоторые даже считали, что то ли еще будет по возвращении во Францию. Меня такой поворот событий пугал. А по поводу того, что у Жоффа таких чувств бы не возникло - мне кажется, что в разлуке начинаешь думать иначе, не так, как когда человек перед тобой, тем более в длительной разлуке, тем более, если целью окружающих является создание интриг. Полное ничем не замутненное доверие по-моему равно равнодушию, говорю это как человек, очень долго состоящий в браке. И потом, да, он так может защищаться от своих страхов, как он делал это при первой разлуке, когда он за Анж не боялся, а злился на нее.
Жаклин де ла Круа: Во-первых, рада приветствовать на форуме! Что касается работы: стиль у Вас хороший, образы тоже просматриваются, одно замечание: не усердствуйте с причастными и деепричастными оборотами, нагружает восприятие. поворот, конечно, интересный, спорить пока не буду.
EvedeGeneve: - Дорогая моя, говорил Жоффрей, когда они, насытившись друг другом, лежали в постели, - Я никогда не был любителем дворцовых увеселений, но теперь должен признать, что раньше Двор нравился мне больше. Вы провели больше времени при Дворе и любили его блеск, - Анжелика пошевелилась, собираясь возразить, но он нежно погладил ее, как бы говоря, что между ними больше нет непонимания, - Боюсь, что вы не узнаете Двор, не узнаете короля... - О чем вы? - с тревогой спросила Анжелика - Вы увидите сами, но не волнуйтесь, наши дела напротив идут как нельзя лучше. Расскажите мне о детях. - Вы знаете, что...произошло в Вапассу, но дети здоровы, они в Голдсборо. Кантор был удивительно храбр, ему удалось вырвать Онорину из лап Демона. - Насколько я знаю, удивительно храбр был не только Кантор. - Ах, Жоффрей, похвалите меня немного, мне это нужно после того приема, что вы мне устроили, рассмеялась Анжелика. - Любовь моя, моя храбрая маленькая девочка, простите меня. Я бываю несправедлив, но не является ли моя ревность после стольких лет убедительным доказательством того, что я все еще страстно влюблен в вас? Но, конечно, мне следовало бы больше беспокоиться о том, что вас могли убить, чем о том, что вас могли соблазнить. Хотя этот чертов иезуит похоже добивался не того, так другого. - Не говорите так, Жоффрей, он спас нас. Он... - Но ведь это он и заварил всю эту кашу. Похоже, что в какой бы отдаленный уголок мира мы не забирались, они доберутся и туда. Я всегда ненавидел религиозных фанатиков, но теперь должен признать, что от них никуда не скрыться, они напротив набрали силу. Горечь в голосе мужа заставила сердце Анжелики сжаться. В Новом Свете этой интонации, этой злости и бессилия совсем не было в нем, не все удавалось ему, но он всегда оставался хозяином положения. - Но не будем об этом, любовь моя, для нас все складывается хорошо, а с возрастом я потерял желание изменить мир, меня волнуете только вы, наши дети и наши люди в Голдсборо. А сегодня я вновь обрел вас, будем праздновать!
Violeta: EvedeGeneve пишет: - Любовь моя, моя храбрая маленькая девочка, простите меня. Я бываю несправедлив, но не является ли моя ревность после стольких лет убедительным доказательством того, что я все еще страстно влюблен в вас? ОБОЖЕМОЙ! EvedeGeneve пишет: - Но не будем об этом, любовь моя, для нас все складывается хорошо, а с возрастом я потерял желание изменить мир, меня волнуете только вы, наши дети и наши люди в Голдсборо. А сегодня я вновь обрел вас, будем праздновать! Чудесный отрывок!
Florimon: EvedeGeneve вы порадовали мое сердце Побольше бы таких моментов!!!!
Анна: EvedeGeneve О, вот это здорово! Спасибо
EvedeGeneve: На следующий день Анжелика должна была предстать перед королем. Она стояла перед зеркалом, не решаясь выбрать наряд, и служанка, сновавшая рядом, лишь нервировала ее. Жоффрей вошел, и увидев ее настроение, отпустил служанку. - Я сам помогу графине одеться. - Отчего вы так нервны ? Не говорите мне, что настолько отвыкли от светской жизни в той глуши, куда я затащил вас, что боитесь совершить ложный шаг, я почувствую себя еще более виноватым. - Жоффрей, воскликнула Анжелика, не отвечая на его улыбку, - Мне страшно. Король не мог простить нас. Он никогда не забывает старых обид. Может быть, вас он и простил, но меня... - Вы были слишком дороги его сердцу, чтобы он мог забыть вас? - Не знаю...нет, но ему так и не удалось заполучить меня...не в его характере отступать. Кроме того, меня ведь предупреждали об опасности.. - Кто же? Анжелика вдруг поняла, что наговорила лишнего под влиянием нервов. Доверительный тон мужа поощрил ее на чрезмерную откровенность. - Ах, я и сама не знаю, что говорю! У меня просто было плохое предчувствие. - Дорогая, не волнуйтесь так. Вы увидите, что у короля нынче другие развлечения нежели ваши, безусловно, очень красивые глаза. - Я в этом не сомневаюсь - Нет, не ваши, но и ничьи. Король вообще перестал интересоваться такими вещами...Но я не хочу портить вам сюрприза. Давайте я помогу вам одеться. Вот это платье будет очень уместно для приема у короля. Жоффрей выбрал роскошное огненно-красное платье и украшения с бриллиантами. Он неторопливо и умело помог Анжелике одеться. В карете по дороге в Версаль Жоффрей не переставал занимать Анжелику шутливыми разговорами, явно желая отвлечь ее, что ему удалось, хотя и не без труда. И вот перед ними уже очертания Версаля. Анжелика шла как во сне, а перед ее глазами стояли образы из прошлого: Филипп, Шарль Анри. Мысль о Филиппе, чей образ для нее был навеки связан с Версалем, сразу же напомнила ей о маленьком мальчике с лицом ангела и тяжести его маленького тельца на своих руках, и это воспоминание обожгло ее болью. "Я вела войну против короля и король убил моего сына, а теперь я иду к нему на поклон", подумала она. Она была так занята своими мыслями, что не замечала странной тишины вокруг. Опираясь на руку Жоффрея, она вошла в залу, в конце которой сидел король. Однако что-то необычное было в этой зале, что-то, что еще ускользало от ее понимания, но она уже знала, что этот Версаль отличался от того, к которому она привыкла. Их объявили и она присела в реверансе. - Рад приветствовать вас в Версале, Мадам, - услышала она знакомый и в то же время далекий, словно из сновидения, голос, - Вы, я вижу, ничуть не изменились. Что он имеет в виду, пронеслось в ее голове, но она уже видела, что все придворные одеты в скромные черно-серые одежды. И на этом сером фоне только ее платье и бордовый камзол Жоффрея алеют, словно вспышки огня.
Violeta: EvedeGeneve пишет: И на этом сером фоне только ее платье и бордовый камзол Жоффрея алеют, словно вспышки огня. Шедеврально! EvedeGeneve пишет: Мысль о Филиппе, чей образ для нее был навеки связан с Версалем, сразу же напомнила ей о маленьком мальчике с лицом ангела и тяжести его маленького тельца на своих руках, и это воспоминание обожгло ее болью. "Я вела войну против короля и король убил моего сына, а теперь я иду к нему на поклон", подумала она. Отлично! Вы умница!
EvedeGeneve: Спасибо! Очень приятно. Я решила взять другой временной отрезок, чем в вашем фике, чтобы получилась альтернативная реальность.
фиалка: EvedeGeneve пишет: - Дорогая, не волнуйтесь так. Вы увидите, что у короля нынче другие развлечения нежели ваши, безусловно, очень красивые глаза. - Я в этом не сомневаюсь - Нет, не ваши, но и ничьи. Король вообще перестал интересоваться такими вещами.. EvedeGeneve пишет: все придворные одеты в скромные черно-серые одежды А что случилось то? Что за траур? А вобщем очень здорово! EvedeGeneve Продолжайте писать, не бросайте
EvedeGeneve: фиалка пишет: А что случилось? Что за траур? Ментенон ввела в моду черно-серые наряды, исключающие всякие излишества. Действия происходят за год до отмены Нантского Эдикта примерно.
Anna: А продолжение будет?
toulouse: EvedeGeneve Молодец
EvedeGeneve: - Вы с ума сошли, Жоффрей! Решительно, вы неисправимы! Для чего вам нужно было опять бросать вызов королю?! Неужели жизнь ничему не научила вас? - негодовала Анжелика. Жоффрей весело рассмеялся. - Уверяю вас не произошло ничего страшного! Мы лишь слегка не следуем новой версальской моде, не из-за чего рубить голову с плеч. Анжелике потребовались все ее силы, чтобы сдержаться. Но ведь так было и в прошлый раз, думала она, он всегда любил играть с огнем, не думая о последствиях, которые его поведение может иметь для нас. С ним никогда не бывает просто. Она прошла в свои покои. Не в силах успокоиться, она бездумно перебирала свои вещи. Открыв свою сумочку, Анжелика неожиданно обнаружила в ней письмо. "Сегодня Ваше одеяние пылало словно языки пламени, пламя неистовое и опьяняющее, как Вы сама". Ее неприятно удивило это письмо. Каким образом кто-то сумел подложить его? Кто писал ей? Старый знакомый, тайный поклонник? Она хотела разорвать письмо и придать огню, но в последний момент передумала, спрятав его на дне сундука. За спиной послышались шаги. Вошел Жоффрей, и заметив ее замешательство, пристально вгляделся в нее. - Вы так взволнованы. Что-нибудь случилось? На миг ей захотелось открыться перед ним, но потом скрытность, свойственная ей, все же взяла верх. - Ничего...кроме того, что я боюсь за вас. Вы ведете себя безрассудно, любовь моя. - Дорогая, успокойтесь же, не произошло ничего страшного. Жоффрей обнимал ее, а она думала о том, кто же написал ей. Было что-то знакомое в тоне этой записки. Тот, кто писал, знал ее. Что хотел поведать ей отправитель этого письма, вот о чем ей следовало задуматься. Она чувствовала, как ее спокойствие тонет в интригах Версаля, словно в болотной топи. Он хочет показать ей, что ничто не забыто, что он никогда не отступает, что он снова будет претендовать на нее. Король...
Violeta: EvedeGeneve пишет: Открыв свою сумочку, Анжелика неожиданно обнаружила в ней письмо. Мне вдруг подумалось, а какая сумочка была у Анж? Полезла в интернет и нарыла две чудесные статьи! http://diary.ru/~zinder/p187892659.htm?oam http://www.liveinternet.ru/users/3575290/post263112517/ На мой вкус- такая! http://img-fotki.yandex.ru/get/5645/8348743.23/0_ab3e5_82c3f361_XL.jpg Отличный отрывок!
EvedeGeneve: Классная сумочка!
EvedeGeneve: Однако прошли недели, и уверенность в том, что автором письма был король, таяла с каждым днем. Анжелика посещала приемы, на которых король был неизменно любезен и сух. Казалось, его больше совсем не волновало ничто из того, что раньше составляло круг его ближайших интересов. В кулуарах Версаля имя новой фаворитки короля, повинной в столь кардинальных изменениях, произносилось не иначе как с мрачным шипением. Вместо блистательных увеселений король проводил время наедине с маркизой де Ментенон... за теологическими спорами и дискуссиями о смысле жизни. - Какое удивительное везение, матушка, - говорил с присущим ему сарказмом Флоримон, оставивший свое постоянное место при Дворе для того, чтобы навестить мать. - Променять жизнь первооткрывателя и искателя приключений на жизнь устроителя королевских празднеств именно тогда, когда эти празднества...хм... приобрели весьма специфический характер. - Не жалуйся, Флоримон, - с улыбкой отвечала Анжелика. - Ты провел при Дворе уже несколько лет, которые, если судить по твоим же письмам, были весьма недурны, тогда как я, попав сюда, до сих пор не могу оправиться от удивления. - Ах, матушка, то ли еще будет. Но у меня поручение относительно вас. - Какое же? - Мне велено доставить вас в Версаль - Но ведь сегодня король не принимает, произнесла Анжелика, чувствуя как ее сердце начинает биться сильнее. - Его Величество желает принять вас лично. Вот оно, думала она с нарастающим волнением, отдавая распоряжения служанкам, причесывавшим и одевавшим ее, объяснение, столь страшившее ее. Сколько лет, проведенных в скитаниях, в борьбе, в изгнании, сколько страданий, сколько жизней, одна драгоценная жизнь ее маленького сына - какую высокую цену пришлось заплатить, и за что? Возможно, сегодня король вновь станет посягать на нее, возможно, она вновь дала заманить себя в ловушку... - Должен признаться вам, матушка, - говорил Флоримон в карете по дороге в Версаль. - что я был счастлив когда мне представилось занять место, причитавшееся мне по праву рождения, место при Дворе. В отличие от Кантора, я отнюдь не равнодушен к соблазнам Двора. Но теперь я понимаю, что был глуп, променяв свободу и приключения, на золотую клетку Версаля, на клетку, которая к тому же стала не такой уж золотой. Впрочем, матушка, я понял, что мы не созданы для этой жизни, ни отец, ни вы. Ни Кантор. Ни, как оказалось, я. В конечном счете, опала отца была в какой-то степени удачей для нашей семьи, так как это позволило нам познакомиться с жизнью, истинно подходящей нам. Знал бы ты, думала Анжелика погружённая в мрачное молчание, как выглядела эта "удача", когда я нашла тебя, грязного и истощенного, в собачьей конуре, но ты не помнишь об этом. Ты ничего не знаешь - и, к счастью - о том, какую цену мне пришлось заплатить за твое благополучие и благополучие твоего брата, ведь даже Филипп вошел в мою жизнь прежде всего как средство вернуть вам положение. Если бы не это, как знать, не было бы и маленькой могилы на опушке Ньельского леса... Она отметила, что мысль о погибшем сыне в последнее время становилась навязчивой. У меня с королем всегда свои счеты, это, по крайнем мере, остается неизменным, мстительно подумала она, даже если сожжение на костре и стало нынче зваться "опалой". Все же нужно было обрести спокойное расположение духа. Усилием воли она заставила себя успокоиться, сосредоточившись на этой задаче, и пропуская мимо ушей болтовню Флоримона. Когда ее провели в комнату, в которой король давал аудиенции, она уже совершенно овладела собой. - Я рад приветствовать вас, Мадам - произнес король, когда она склонилась перед ним в реверансе. - С тех пор как вы вновь появились при Дворе, у меня не было возможности поговорить с вами наедине, а ведь нам многое нужно сказать друг другу. - Сир, я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и моего мужа. За то, что вы вернули нам владения, титул, за то, как приняты при Дворе наши сыновья... Король сделал нетерпеливый жест рукой, выражая желание прервать этот поток благодарностей. Он заговорил сухим тоном, сохраняя каменное выражение лица. - Я не хотел бы, чтобы между нами еще оставалась недосказанность. После стольких лет это было бы весьма прискорбно. Голос короля вдруг смягчился: - Какое чудо, что вы совсем не изменились, - почти прошептал он. - Я хотел бы сделать признание. Когда я писал вам в Квебек, я находился на распутье. Прежняя жизнь уже не удовлетворяла меня, я был разочарован и думал, что вы можете быть той, кто...одним словом, я ждал вас. Вы не приехали, Мадам. - Я не могла, сир - Не могли приехать? - Я не могла бы стать для вас той, кто излечит вас от тоски. - Я знаю. На лице короля вновь появилось прежнее жесткое выражение. - Я понял, что напрасно гоняюсь за химерами. В жизни есть вещи более важные, чем любовь, это долг, это мораль, это Бог. Анжелика слушала, впервые с начала аудиенции осмелившись разглядеть лицо монарха. Король изменился. Раньше даже в его властности и надменности сохранялось что-то мягкое, какие-то легкость и изящество. Сейчас это был человек жесткий, суровый, словно вся веселость, все удовольствия в жизни остались для него в прошлом. - Мадам, я хотел бы познакомить вас с моим дорогим другом, оказавшим на меня столь благотворное влияние. Король сделал знак дворецкому и дверь сейчас же отворилась. В комнату вошла женщина в черном платье. Анжелика сразу же узнала в ней бедную вдову Скаррон, подругу ее юных дней при Дворе. Она всегда испытывала к Франсуазе только симпатию. Намереваясь сказать королю, что они знакомы, Анжелика с улыбкой посмотрела на маркизу де Ментенон, но удержала свой порыв, встретившись с холодным блеском глаз маркизы. Они лишь сдержанно поприветствовали друг друга. - Как прошел визит у короля, моя дорогая? - спросил Жоффрей, входя к ней и обнимая ее за плечи. - Прекрасно - Хм...по вашему тону этого не скажешь - Нет, король уверил меня, что не имеет на меня никаких видов. Я в самом деле совершенно успокоена на этот счет. Жоффрей рассмеялся: - Вы успокоены и вместе с тем немного огорчены тем, что король так легко отступился от вас - Нет, Жоффрей не смейтесь надо мной, дело не в этом. Просто король...он так изменился. От него так и веяло холодом. А ведь она всегда был такой живой, такой увлеченный. Мне стало немного не по себе. - Душа моя, такова участь тех, кто остался без любви, без вас. Боюсь, что такова была бы и моя судьба, не найди я вас. Разочарование и пресыщенность превратили бы меня в черствого циника, как короля они превратили в холодного моралиста. Почему так зло смотрели на меня глаза Франсуазы, в последний раз подумала Анжелика, растворяясь в объятиях мужа.
Violeta: EvedeGeneve пишет: - Душа моя, такова участь тех, кто остался без любви, без вас. Боюсь, что такова была бы и моя судьба, не найди я вас. Разочарование и пресыщенность превратили бы меня в черствого циника, как короля они превратили в холодного моралиста. Как же красиво... Вы прекрасно этой фразой передали отношение Жоффрея к Анж!
toulouse: EvedeGeneve Да, здорово, Violeta совершенно права! Вы отлично выдерживаете стиль!
Тара: EvedeGeneve у Вас получвется очень интересное продолжение фанфика. раньше он на мой взгляд было немного незакончено... Успехов!
Мадемуазель Мари: EvedeGeneve Браво, браво, браво!!!!!!!!! Красиво и интересно, а что ещё надо)))))))))
Lutiksvetik: Спасибо !
EvedeGeneve: Спасибо всем за отзывы, очень-очень приятно! Критику тоже можно высказывать. Я чувствую, что фанфик ожидает быть долгим...
Violeta: EvedeGeneve пишет: Я чувствую, что фанфик ожидает быть долгим... И отлично! У вас интересно получается!
toulouse: EvedeGeneve Ждем продолжения!
EvedeGeneve: С наступлением зимы Анжелика погрузилась в меланхоличное настроение, вызванное лишь отчасти промозглой погодой, столь отличавшейся от снежной зимы Нового Света, но в еще большей мере, тоской по детям. Ей ужасно не доставало Онорины. Все время до отъезда Анжелика посвятила уходу за дочерью и ей удалось вернуть той зрение и исцелить ее кожу. Но девочка была еще слаба, чтобы выдержать столь дальнюю морскую поездку, как и близнецы, которые были слишком малы. Пришлось оставить детей под покровительством Колена. Но ведь причина не только в этом, признавалась себе Анжелика, по правде говоря, Онорина никогда не сможет занять положение во Франции, незаконнорожденное дитя, живое напоминание о наличии в жизни Анжелики времени, о котором всем хотелось забыть. Жоффрей дал Онорине имя, и этого было достаточно для Новой Франции, но в Версале ее появление неизбежно вызвало бы вопросы. Анжелика теперь хорошо понимала, что возвращение к прошлому невозможно еще и потому, что она сама тоже стала другой. Она готова была признаться в том, что раньше Версаль все же манил ее, но теперь все здесь и сама Франция, казалось ей ненастоящим, словно бы сделанным из картона, лишенным размаха. Видя как она грустна, Жоффрей был с ней особенно ласков. Чтобы отвлечь Анжелику от грустных мыслей, он предложил ей совершить с ним прогулку. Только заметив, что карета выезжает за пределы Парижа, Анжелика стала проявлять любопытство. - Куда же мы направляемся? - Потерпите еще немного, моя дорогая, вы скоро увидите. Карета вскоре остановилась на краю леса. - Булонский лес - это не девственно-дикий лес, который окружает Вапассу, но все же мне хотелось хоть ненадолго остаться с вами наедине в лесу, - сказал Жоффрей, подавая ей руку. Они оставили кучера и пошли в чащу леса вдвоем, как когда-то весной после голодной и счастливой зимы в Вапассу. Жоффрей, думала Анжелика, как он всегда умеет угадывать мои желания, даже те, что неясны мне самой, ведь мне и правда не хватало этой тишины, этого покоя... Не решаясь заговорить с мужем о сокровенном, Анжелика мысленно обращалась к нему. Жоффрей, любовь моя, почему мы не можем оставить все и уехать? Мне так не хватает детей, мне так не хватает нашего маленького королевства, наших друзей, нашей свободы. Словно читая ее мысли, он сказал: - Удивительно, как мы с вами любимы богами, дорогая. Подумайте, ведь не вздумай король сжечь меня на костре, мы бы с вами, возможно, долгие годы прожили при Дворе в глупых интригах и бездействии, вас бы отняли у меня гораздо более жестоким и необратимым способом, нежели тот, что был в конечном счете избран, наша любовь была бы растоптана, запятнана грязными руками дворцовых интриганов, я бы превратился в циничного прожигателя жизни, вы - в прекрасную и легкомысленную игрушку короля. Впрочем, я думаю, что мы бы все равно сбежали раньше. Такая жизнь не для нас. - Вы говорите, как Флоримон - Флоримон...Флоримон - это еще одно подтверждение моим словам. Когда я передал Флоримону титул, я думал, что он-то сумеет насладиться тем, что никогда по тем или иным причинам не было мне доступно. С его красотой, богатством, с его дипломатическим чутьем и осторожностью, он занял блестящее положение при Дворе, но его...не удовлетворяет такая жизнь, он тоскует по приключениям. - Что же вы намерены делать? - Король сейчас нуждается в моих советах касательно своих владений в Новой Франции, но это не должно продлится. Я думаю, что к весне мы сможем вернуться домой. Они вернулись в Париж под вечер счастливые, умиротворенные, немного опьяненные воздухом и любовью друг к другу. Она переодевалась к ужину в своем будуаре, когда служанка сообщила ей о том, что какой-то уличный мальчишка принес для нее письмо и требовал, чтобы она взяла его лично. - Велите прогнать его, Мадам? - Нет, сказала Анжелика, чувствуя, что волнение вновь переполняет ее. - Где он? В сумерках она не могла как следует разглядеть лицо мальчишки, сунувшего ей в руки письмо, и сразу пустившегося бегом со двора. У себя она открыла письмо, в котором было только несколько строк. Королевой в лесу шла ты плавно как шелк, Над землей струящийся ветерком, Разве есть тебе дело и какой тебе толк, В том, что я смотрю на тебя тайком? Итак, некто следит за ней. Этот человек был достаточно пронырлив, чтобы следить за ней даже в лесу, где, должно быть, это было сделать непросто. Когда Жоффрей и она стояли , взявшись за руки, чувствуя себя так, словно были одни на свете, чьи-то глаза постоянно наблюдали за ними. Это уже не был легкий флирт, забавная игра. Анжелика вспомнила про первое письмо и бросилась к сундуку. Отыскав его, она стала сверять почерк. Нет сомнений, письма написаны одним человеком. Тон первого письма тогда сразу же натолкнул ее на мысль о короле. Теперь же не могло быть и речи о короле, да и стиль второго письма был совсем другой... Из Версаля приехал Флоримон, который теперь был часто свободен, из-за того, что празднества стали редки при Дворе. Оставшись с ним наедине, Анжелика попросила сына: - Флоримон, не мог бы ты совершить со мной прогулку, но не говорить отцу, куда мы поедем, - увидев как он изменился в лице, она добавила, - Я хотела бы посмотреть на те места, где мы жили раньше. И вот, одетые в черные одежды, скрывающие их от чужих взглядов, они стоят на узкой улице, теперь преобразившейся до неузнаваемости, на которой некогда находилась таверна, которая звалась "Красной маской" и гремела на весь Париж. С ней связано немало воспоминаний. Это был спасительный риф, на который она выползла, выбираясь с парижского Дна. Это было ее первое начинание, принесшее ей деньги и немного уверенности в собственных силах до тех пор, пока...придворные его Величества не вторглись в ее жизнь, чтобы вновь разрушить ее. Кто тогда пришел ей на помощь? Флоримон шел немного поодаль от матери, оставив ее наедине со своими мыслями. Подходя к мосту Нотр Дам она вспомнила, как хотела броситься в Сену. Кто помешал ей? Мой друг, подумала она, у меня было не так уж много друзей, не поклонников, мечтающих сделать меня своей любовницей, таких было предостаточно, а бескорыстных друзей, по-настоящему желающих мне добра. Она попросила Флоримона остаться и ждать ее здесь и, не слушая его возражений, продолжила путь. В темном переулке, какая-то фигура отделилась от стены. - Мне не хватало вас, Дегре, - сказала она, чувствуя прилив радости от встречи со старым другом. - Рад приветствовать вас, Мадам. - Итак, вы не изменились, сказал он, окинув ее взглядом. Затем отвел глаза и добавил. - Такая же упрямая как раньше. Разве я не предупреждал вас, что не стоило возвращаться? - Вы ведь всего лишь посоветовали мне трезво оценить свои силы. - Я вижу вы не растеряли свою проницательность, - усмехнулся он. - К тому же, благодаря тому, что я не торопилась, все ваши предупреждения потеряли актуальность. Король больше не интересуется мной. - Как вы думаете, что привело к таким изменениям? Не думали ли вы, что та маленькая бомба, которая разорвалась над головой у короля вашими стараниями, не оставит никаких следов на сердце короля? Может быть, вы также полагаете, что Мадам де Монтеспан не догадывается о том, кто стоит за разоблачениями, стоившими ей всего? Что она не жаждет мести? Не вы ли предупреждали ее брата о том, что обладаете некими сведениями? - Но ведь Атенаис... - Она больше не фаворитка короля, но она все еще при Дворе, а не в Бастилии или на том свете, следовательно, не утратила надежд, по крайней мере, отомстить вам. И мне. - Но, Дегре, я не понимаю, это вы писали мне письма? - О каких письмах идет речь, Мадам? - нахмурившись, спросил полицейский. - Я писал вам одно письмо в Квебек, которое вы истолковали верно, впрочем, это не помешало вам как всегда поступить по-своему. - Но кто же тогда... с тех пор как я вернулась я получила два анонимных письма. - Они у вас при себе? - Нет. - Будьте осторожны, Мадам, кто-то, возможно, пытается заманить вас в ловушку. У вас много врагов. Что в этих письмах? - полицейский казался встревоженным. - Ничего особенного, глупые признания в любви. - Все-таки будьте осторожны, у вас много поклонников, но, повторяю, и врагов тоже много. Они собирались попрощаться, удалившись каждый в свою сторону, когда Анжелика вдруг услышала: - Ну что, маркиза, этот муж стоил того, чтобы искать его? - Да, он того стоил. Я счастлива, Дегре. Хотя иногда мне и бывает с ним непросто, - добавила она с улыбкой.
toulouse: EvedeGeneve Ой, здорово. Мне нравится, что Анжелика пошла по местам "боевой славы", это так естественно. Наверное, правильнее в этом месте EvedeGeneve пишет: не так уж много друзей, не почитателей, мечтающих сделать меня своей любовницей было бы написать вместо "почитателей" - "поклонников"
EvedeGeneve: toulouse пишет: было бы написать вместо "почитателей" - "поклонников" Исправила. А какие еще "места былой славы" или персонажей из прошлого вам бы хотелось увидеть в фике?
Мадемуазель Мари: EvedeGeneve , прекрасно!! Очень понравилась встреча с Дегре, и то что они с Фло переоделись и тайком-тайком Может, было бы неплохо столкнуть её ещё с кем-нибудь из тех, кто знал Анж как "Маркизу Ангелов", например великий Кёзре)) Ну а из "мест" - паперть собора Нотр-Дам, вместе с Жоффреем...
EvedeGeneve: А великий Керз разве не мертв? Мне казалось, что вроде бы с ним что-то случилось после того, как расчистили двор чудес, нет? Паперть будет, точно. А вообще интрига с письмами вам как, не кажется надуманной?
Violeta: EvedeGeneve пишет: - Булонский лес - это не девственно-дикий лес, который окружает Вапассу, но все же мне хотелось хоть ненадолго остаться с вами наедине в лесу, - сказал Жоффрей, подавая ей руку. Они оставили кучера и пошли в чащу леса вдвоем, как когда-то весной после голодной и счастливой зимы в Вапассу. Жоффрей, думала Анжелика, как он всегда умеет угадывать мои желания, даже те, что неясны мне самой Это так нежно и трогательно! Вообще классный отрывок! Прекрасно раскрыты характеры героев и интригуют намеки на дальнейшее развитие событий. EvedeGeneve пишет: А великий Керз разве не мертв? Мне казалось, что вроде бы с ним что-то случилось после того, как расчистили двор чудес, нет? Паперть будет, точно. А вообще интрига с письмами вам как, не кажется надуманной? Да, конечно мертв- Анж же сама его и убила! Интрига с письмами- отличная идея!
Lutiksvetik: ЗДОРОВО! СПАСИБО!
Tata: Violeta пишет: А великий Керз разве не мертв? Мне казалось, что вроде бы с ним что-то случилось после того, как расчистили двор чудес, нет? Паперть будет, точно. А вообще интрига с письмами вам как, не кажется надуманной? Да, конечно мертв- Анж же сама его и убила! Великий Керз - это у них по - моему должность типа короля нищих. Если, я не ошибаюсь, потом великим Керзом стал Жанин Деревянный зад или как его звали? Вот с ним была бы интересная встреча.
EvedeGeneve: Tata пишет: Если, я не ошибаюсь, потом Великим Керзом стал Жанин Деревянный зад Но там потом вроде бы Двор чудес был вообще уничтожен, вроде Луи хотел все снести и всех разогнать.
Violeta: EvedeGeneve Когда в 1667 г. Людовик XIV создал парижскую полицию, одной из её первых задач было расселение дворов чудес. Особенно прославился своими рейдами во Дворы чудес лейтенант полиции Ла Рейни. Встречая вооруженную железными прутьями и мушкетонами толпу, он говорил примерно следующее: «Я мог бы всех вас отправить на галеры. Но мне вас жаль. Сегодня стены ваших бараков будут снесены, и я даю вам ровно час, чтобы убраться прочь... Но учтите: двенадцать последних заплатят за всех. Шестеро будут повешены на месте, шестеро получат 20 лет каторги!» Ла Рейни всегда держал свое слово, поэтому через 30 минут Двор был пуст...
Tata: Violeta пишет: Когда в 1667 г. Людовик XIV создал парижскую полицию, одной из её первых задач было расселение дворов чудес. Точно, и в книге об этом что-то упоминается. Или нет? Что-то у меня все в голове перемешалось: книги, фильмы, фанфики.
Анна: В книге рассказывается, как Великий Кезр (в новой версии он Великий Кесарь) говорит Анжелике об этих намерениях Ла Рейни и утверждает, что "Власть отверженных вечна". Ту получается хронологический сдвиг на пару лет, но в романе это бывает.
Мадемуазель Мари: EvedeGeneve пишет: А великий Керз разве не мертв? Мне казалось, что вроде бы с ним что-то случилось после того, как расчистили двор чудес, нет? Паперть будет, точно. А вообще интрига с письмами вам как, не кажется надуманной? Я имела в виду Жанина Деревянного зада, а не того, которого она сама и убила. Если двора чудес не существует, это ведь ещё не означает, что Кёзре или его люди мертвы, согласитесь, чисто теоретически они всё-таки могли бы встретиться)) Насчёт писем..вообще есть такое непонятное ощущение, что они пока немного не к месту. Но всё будет зависеть от дальнейших событий, кто их пишет, зачем... Ждём продолжения!!
EvedeGeneve: На обратном пути Анжелика пребывала в столь задумчивом настроении, что Флоримон оставил попытки разговорить ее. К его удивлению, она заговорила с ним сама: - Флоримон, что говорят о маркизе де Монтеспан при Дворе? Флоримон пожал плечами: - Что она не хочет смотреть правде в глаза. Она лишилась благосклонности короля, но все же не покидает Версаль. Впрочем, король продолжает посещать ее комнаты и любит беседовать с ней, он по-прежнему благоволит детям, которым она ему родила.. - А что говорят о причинах опалы? - Об этом говорят лишь шепотом, так как все боятся навлечь на себя гнев короля. Матушка, вы ведь слышали о деле о ядах? - Да - Ну так вот, когда арестовали колдунью Монвуазен, среди прочих имен тех, кто прибегал к ее услугам, она назвала де Монтеспан. Король был потрясен до глубины души. Тогда и началось его охлаждение к де Монтеспан, но хотя другие головы и летели с плеч, ее король все же не тронул. Флоримон вздохнул и бросил на Анжелику быстрый взгляд: - Матушка, могу ли я быть полностью откровенен с вами? Анжелика согласилась, хотя и не без опаски перед тем, что может сказать сын. - Как раз в то время у короля появилась новая фаворитка. Мы с Кантором видели ее при Дворе и в ней было что-то... напоминающее о вас, матушка. Имя, но не только. Но, конечно, она была далеко не так прекрасна, как вы, - задумчиво добавил Флоримон. - Затем на нее одно за другим обрушились беды: ребенок, которого она родила королю, родился мертвым, а сама она так и не смогла оправиться от болезни. Были получены сведения о том, что ее много раз пытались отравить. Это, по сути, и стало последним гвоздем в крышку гроба привязанности Его Величества к де Монтеспан. Хотя и нет убедительных доказательств о том, что это действительно было дело ее рук, король больше ничего не хотел слышать о де Монтеспан. Анжелика удивленно посмотрела на сына: - Но я не понимаю, к чему тебе потребовались дополнительные предосторожности перед тем, как сообщить мне это. Это все конечно очень интересно, но признаться, многое из того , что ты мне рассказал, было мне уже известно. Флоримон улыбнулся: - Это было лишь вступление. Он продолжал: - В Версале гадали о том, кто же навел полицию на след Монвуазен. Стало известно, что де ля Рейни получил решающие сведения от полицейского высокого чина, Дегре. Вы знаете, мама, что я виделся с ним? - Неужели? - Да и много раз, ему были нужны мои показания и показания Кантора. Я не мог сообщить вам об этом в письме, так как речь шла о деле повышенной секретности. Флоримон помолчал: - Мама, ведь это вы предоставили Дегре те сведения, которые ему были необходимы, чтобы напасть на след отравителей? - О чем ты? Ведь я была тогда в Квебеке! Не воображаешь ли ты, что я являюсь неким серым кардиналом, вершащим судьбы Франции из своей глуши? - нервно рассмеялась Анжелика. - Но ведь с Дегре вас связывают близкие отношения? У меня сохранились смутные воспоминания о нем из детства, да и он сам сказал мне, что качал меня ребенком на коленях. - Я знакома с ним, но что это доказывает? Поняв, что ничего не добьется от матери, Флоримон отступил. - Я лишь хочу сказать, что по Версалю ходили такие слухи. Они, надо думать, дошли и до Мадам де Монтеспан. Теперь когда вы здесь, нам следует остерегаться ее мести. Анжелика подумала о том, что это второе предупреждение такого рода за весьма короткий промежуток времени. В карете воцарилось молчание. Они подъезжали к Отелю дю Ботрей. - Граф де Пейрак у себя? - спросила она у служанки, входя в дом. - Нет, Мадам, граф срочно отбыл в Тулузу. Анжелика была поражена: - Как? Почему так внезапно? Не оставил ли он мне письма? - Нет, ничего, - служанка пожала плечами. - Господин граф лишь сказал, что вынужден срочно уехать. Анжелика почувствовала, как почва уходит у нее из под ног, словно она вновь переживала наяву один из тех кошмаров, годами преследовавших ее по ночам. Где ты, любовь моя? Почему тебя опять нет со мной? Неужели демоны, с неизменным дьявольским упорством пытающиеся отнять нас друг у друга, вновь затеяли свою коварную игру? - Что с вами, матушка? Вы так бледны! - Твой отец не оставил мне никакой записки... - Ну что вы, мама, у отца просто появилось срочное дело. Не нужно беспокоиться! Но несмотря на все уговоры, Анжелика оставалась безутешна.
Анна: EvedeGeneve Интрига закручивается... И опять на самом интересном месте!
EvedeGeneve: Стараюсь!
Мадемуазель Мари: И опять Жоффрей смылся)) это уже входит у него в привычку: оставлять её саму разбираться во всём)) Очень интересно!
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: И опять Жоффрей смылся)) это уже входит у него в привычку: оставлять её саму разбираться во всём)) Отрывок замечательный! Отличная идея столкнуть Анж с мадам де Монтеспан!
Тара: EvedeGeneve очень интригующе....с нетерпением жду продолжения
EvedeGeneve: Сама не своя от тревоги, Анжелика не переставала гадать о причине, по которой муж уехал так спешно, да еще и не оставив ей никакой весточки. Сегодня было уже поздно отправляться в путь, но Анжелика отдала распоряжение приготовить лошадей, чтобы выехать в Тулузу утром. - Но если бы отец хотел, чтобы вы следовали за ним, он бы сообщил вам об этом! Анжелика едва сдерживалась, чтобы не показать свое раздражение на мужа перед сыном.Твой отец воображает, что может уехать вот так, даже не объяснившись, к тому же, оставив меня одну, опять одну, как всегда одну, окруженную кознями врагов! Но ведь это твоя вина, сказала она себе, это ведь ты ничего не рассказала ему ни о странных письмах, ни о предупреждении Дегре. Но я не могла рассказать ему о Дегре, разве я могла? Слишком многое она скрыла от него, слишком много тайн осталось в ее прошлом, чтобы можно было позволить вести себя как одна из тех супружеских пар, которые делятся друг с другом каждым пустяком и не держат друг от друга секретов. Разве он сам в последнее время не поощрял в ней некоторую независимость? Она была уверена, что в глубине души он находил притягательным то, что несмотря на годы, прожитые вместе, в ней все еще оставалась загадка, что существовали потайные уголки ее души, куда ему не было доступа. - Вас хотят видеть, Мадам. Анжелика вздрогнула. - В такой час? - Месье очень настойчив. - Душа моя, разве сейчас так уж поздно, я ведь как раз явился к ужину, - послышался знакомый голос. - Какое разочарование! А я-то спешил к вам со всех ног, мечтая о встрече! Помнится, в другое время и в других краях вы были менее склонны к формальностям! - Маркиз де Виль д'Эврэ! - Он самый, моя дорогая! Ах, вы все также очаровательны! Это все же служит какой-никакой компенсацией за то, как подурнел Версаль. Какая ирония судьбы в том, что в Квебеке мы мечтали о блеске Версаля, а добравшись до него, вынуждены сожалеть о тех прелестных балах, которые мы устраивали в нашей маленькой столице! Маркиз говорил без умолку, отвесил шутливый поклон Флоримону, галантно поцеловал ей руку. Ей хотелось сказать ему, что его приход совсем не к стати, заставить его уйти, но это, разумеется, было невозможно. Однако он и сам почувствовал неладное. - Какой страшный удар по самолюбию! Вы мне не рады. Анжелика, я всегда подозревал, что наши чувства не взаимны, но не броситься в объятия старого друга, который, помнится, разделил с вами тяготы борьбы с демоном Акадии, где же ваше сердце? - Он картинно прижал руки к груди. Несмотря на напряжение, владевшее ей, она не могла не рассмеяться. - Полноте, маркиз, я, разумеется, очень рада вас видеть. Но видите ли, граф де Пейрак сегодня неожиданно уехал в Тулузу... - Ах, Анжелика, ангел мой, Версаль не тот, что прежде, Двор неузнаваем, король не похож сам на себя, - продолжал он, понизив голос. - но вы все так же без ума от своего мужа. Это воистину поразительно и...так несправедливо! Однако, спешу принести вам благую весть, может, тогда вы наконец обрадуетесь мне. Я видел вашего мужа в Версале сегодня утром Он немного помолчал, наслаждаясь удивлением Анжелики. - Да, у графа была аудиенция у короля. Он, кажется, хотел знать, будет ли Его Величество нуждаться в его услугах в ближайшее время, так как желал уладить какие-то личные дела в своих владениях. Вы видите, что у вас нет никаких причин для беспокойств. За ужином маркиз был как всегда словоохотлив. Версальские слухи он разбавлял шутками, остротами и ностальгическими воспоминаниями о былом. - Кстати, вы знаете, с кем из старых знакомых вероятно повстречается ваш муж в Аквитании? С четой де Кастель Моржа! Они превратились в одну из тех блистательных пар, вокруг которых крутится светское общество провинции. Подумать только, ведь в Квебеке Мадам де Кастель Моржа была чуть ли не монашенкой! Анжелика почувствовала тошноту, подступающую к горлу, и затем сразу волну гнева, затопившую ее. Неужели это для встречи с Сабиной Жоффрей так срочно отправился в Тулузу? Поэтому он и не оставил ей письма, он не мог и не хотел предоставить ей в качестве объяснения тот простой факт, что он всегда испытывал слабость к этой ненавистной гасконке, влечение, к которой владело им с некоторым постоянством, раз при первой же возможности он помчался на встречу с ней! Разумеется, к чему в таком случае ему было утруждать себя объяснениями с надоевшей супругой, он ведь всегда чувствовал себя абсолютно свободным! Если ему хотелось нарушить супружеский договор, он нарушал его, и не опускался до объяснений! Какое ему было дело до того, как страдала она, любившая его до безумия, только его одного. - В чем дело, Анжелика? Вам не нравится Мадам де Кастель Моржа? Я думал, что в конце-концов вы с ней стали добрыми подругами? Гнев Анжелики вдруг обратился на де Виль Д'Эвре. Ей показалось, что маркиз все это время издевается над ней. Только присутствие Флоримона за столом заставило ее сдержаться. Анжелика твердо решила на следующее утро отправиться в след за мужем.
Violeta: EvedeGeneve пишет: - Маркиз де Виль д'Эврэ! - Он самый, моя дорогая! Ах, вы все также очаровательны! Это все же служит какой-никакой компенсацией за то, как подурнел Версаль. Это просто чудесно! Маркиз прямо как в романе! EvedeGeneve пишет: - Кстати, вы знаете, с кем из старых знакомых вероятно повстречается ваш муж в Аквитании? С четой де Кастель Моржа! Они превратились в одну из тех блистательных пар, вокруг которых крутится светское общество провинции. Подумать только, ведь в Квебеке Мадам де Кастель Моржа была чуть ли не монашенкой! Класс! Вот Анжелика поревнует!
Леди Искренность: Захватывающе, интересен дальнейший ход сюжета. Но вот тема про ревность, что от одного, что от другого для меня нелогична после Квебека и особенно Дороги. Они мудрые зрелые, познавшие друг друга, уверенные в себе и партнере люди. А тут ведут себя точно дети, как сразу после встречи.
EvedeGeneve: Леди Искренность пишет: А мне, честно говоря, не кажется, что Квебек закрыл тему ревности в их отношениях, ведь даже в Реке надежды у Анжелики кольнуло в груди от упоминания Сабины, да и как может быть, чтобы совсем не было ревности, если есть любовь, страсть? Потом, возвращение во Францию - очень большой стресс доя Анж, ее опять фейсом об тейбл в старые не очень приятные воспоминания, возможен эффект "а были ли вообще эти годы в НС или мне это приснилось?".
Леди Искренность: Я и не утверждаю, что закрыл. Я лишь утверждаю, что после Квебека ничто не способно их разлучить, поколебать веру и любовь друг к другу.
полная версия страницы