Форум » Творчество читателей » "Анжелика маркиза ангелов" от лица графа де Пейрака. » Ответить
"Анжелика маркиза ангелов" от лица графа де Пейрака.
Violeta: Всегда не хватало взгляда Жоффрея на их с Анжеликой отношения времен Тулузы... Я увидел ее в первый раз на пыльной дороге, растерянную и испуганную, почти девочку, в окружении множества детей, одетых в забавные костюмы, сшитые из больших красных и зеленых ромбов, которые прыгали, проделывали ошеломляющие сальто-мортале, чуть ли не кидались под ноги лошадям.. Но ее не радовало окружающее веселье, с ужасом ждала она того, кому была отдана в придачу к серебряному руднику. Она ждала меня... Я подошел к ней. Никогда еще я так остро не чувствовал свое уродство. В сиянии своей юности и красоты она казалась мне воплощением богини Весны, ее же взгляд выражал только страх, как будто она увидела самого дьявола, внезапно появившегося из Преисподней. Я попытался заговорить с ней, но она лишь слегка кивнула мне и присела в реверансе. Руки ее дрожали. И в тот самый миг я почувствовал, что в сердце мое входит неизвестное мне доселе чувство, которое я пронесу через всю жизнь- любовь... Я помог ей сесть в карету. Прикосновение к ее нежной руке наполнило мою душу невыразимым счастьем, как будто я был неразумным юнцом, а не взрослым мужчиной, пересыщенным и даже циничным в отношениях с женщинами. Что со мной? Я бессчетное количество раз задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Ничего подобного я раньше не испытывал. Внезапно на колени к ней упал огромный букет роз и несколько маленьких букетиков фиалок. — Цветы или, как их называют у нас, «услада жизни», владычествуют в Тулузе, — сказал я ей. Анжелика повернула голову, взглянула на меня своими чудными глазами, в которых недоумение тут же сменилось неприязнью. Она поспешно склонилась к цветам, чтобы не видеть моего ужасного лица. Я стиснул зубы и откинулся на подушки. Сердце мое сжалось от боли. Мне безумно хотелось снова коснуться ее руки, но я не смел- между нами была стена, построенная из ее отвращения к мне, из ненависти к навязанному ей браку, из страхов, порожденных жуткими рассказами обо мне, как о колдуне. Тогда я поклялся себе, что она никогда не пожалеет, что стала моей женой, что моя любовь и забота пробудят рано или поздно в ее сердце ответное чувство ко мне. --- В дворцовом саду, в тени деревьев, были расставлены длинные белые столы. У входа били фонтаны вина, и любой прохожий мог пить его вволю. Все знатные сеньоры и именитые горожане были приглашены на нашу свадьбу. Я весь вечер не мог отвести глаз от своей очаровательной юной жены, но так ни разу и не смог поймать ответный взгляд, обращенный ко мне. Все свое внимание она уделяла архиепископу, сидевшему рядом с ней. Я едва слышал, о чем они говорят, я наслаждался звуком ее голоса, любовался ее совершенным профилем, отсветами свечей, играющих на ее светлых волосах... Чтобы привлечь внимание Анжелики, я слегка коснулся ее руки. Она тут же отшатнулась. Внезапная ярость охватила меня, и всю ее я направил на архиепископа. Я насмехался над ним, язвил и острил, я знал, что шокирую ее, знал, что довожу до бешенства его, но уже не мог остановиться. Черт возьми, эта женщина принадлежала мне по праву, я жаждал ее любви, но она была холодна и непреступна, как мраморные статуи, украшавшие мой сад. В момент наивысшей точки моего гнева она вдруг посмотрела на меня- в ее глазах я прочел тревогу. Ну конечно же, малышка только что из монастыря, наверняка она считает немыслимым так разговаривать с духовным лицом. Вся моя ярость куда-то улетучилась. Я улыбнулся ей. — Простите нас, сударыня, что мы затеяли этот спор в вашем присутствии. Его преосвященство и я — заклятые враги! --- Анжелика распустила свои роскошные волосы по плечам и тряхнула ими непокорным движением, движением маленькой дикарки, выросшей на просторах своего родного Пуату. Желание столь острое пронзило меня, что я схватился рукой за косяк балконной двери. Она испуганно обернулась. Я подошел к ней и поклонился. — Вы разрешите мне сесть рядом с вами, сударыня? Она молча кивнула. Я сел, положил локоть на каменную балюстраду и начал разглядывать Гаронну,серебрившуюся под светом луны. Я не знал, о чем говорить с ней, все темы, подходящие случаю, казались банальными и пошлыми, недостойными ее чистоты и невинности. Наконец я произнес: — Несколько веков назад, под этими же самыми звездами дамы и трубадуры поднимались на галереи крепостных стен, окружавших замки, и там беседовали о любви. Сударыня, вы слышали о трубадурах Лангедока? Она была настолько растеряна, что это развеселило меня. В шутливом тоне я продолжал: -Так некогда называли поэтов.Поэтов любви. Провансальский язык! Сладостный язык! Как он отличается от грубого говора северян! В Аквитании учили искусству любви, потому что, как сказал Овидий задолго до трубадуров: «Любовь — искусство, которому можно научиться и в котором можно совершенствоваться, познав его законы». А вы, сударыня, уже проявляли интерес к этому искусству? Судя по тому, что она отвернулась от меня и устремила свой взгляд вдаль, на спящую долину, я понял, что она смущена подобным поворотом нашего разговора. Я придвинулся ближе и ощутил пьянящий аромат ее тела, волос, ветра, юности. Голова моя закружилась, и хотя я что-то продолжал говорить, мысли мои были только об одном- коснуться ее, привлечь к себе, увидеть звезды, отражающиеся в ее зеленых колдовских глазах и ощутить сладость ее губ на своих губах... Я не мог более противиться искушению. С силой я притянул ее к себе, и с яростью, которой никак не ожидал от себя, прижался губами к ее плотно сжатым устам. Она закричала и начала отбиваться. Нехотя я отпустил ее, сердце мое стучало, как сумасшедшее. В ее глазах, устремленных на меня, я прочел непоколебимую решительность скорее броситься с балкона, чем принадлежать мне. Я встал и с усмешкой посмотрел на нее. — Я не буду вас принуждать, бедная маленькая девственница. Это не в моих правилах. Так, значит, вас, саму невинность, отдали на растерзание этому хромому верзиле из Лангедока? Чудовищно! Она смотрела на меня с ненавистью. Я продолжал. — Поверьте, я знал в своей жизни немало женщин, белых и черных, желтых и краснокожих, но ни одну из них я не брал силой и не соблазнял деньгами. Они приходили ко мне сами, и вы тоже придете в один прекрасный день или вечер… — Никогда! — в невольном порыве выкрикнула она. — Вы юная дикарка, но мне это по душе. Легкая победа обесценивает любовь, трудная победа заставляет ею дорожить. Так сказал Андре Ле Шаплен, магистр искусства любви. Прощайте, моя красавица, спите спокойно в своей широкой постели, оставайтесь одна со всеми вашими прелестями, которым так не хватает ласки. Прощайте! Я вышел из комнаты, но помимо горечи неудовлетворенного желания, в сердце моем расцвела надежда однажды завоевать эту гордую, непокорную и невероятно красивую женщину, мою жену... --- Я решил оставить ее в покое. Что толку было напоминать ей, что я ее муж, если она испытывала ко мне неприязнь. Я ни в чем не ограничивал ни ее свободу, ни ее желания, я был предупредительным и любезным, я ждал, что она начнет искать моего общества, как другие дамы, но этого не происходило. Она исполняла все обязанности хозяйки замка безупречно, я любовался ею, когда она отдавала распоряжения слугам или любезно общалась с нашими гостями. Несмотря на молодость, она обладала живым и острым умом, что в сочетании с ее красотой, очаровывало и привлекало к ней всех, кого она оделяла своим вниманием. Я наблюдал за ней со стороны, не предпринимая никаких шагов к сближению, и не только потому, что боялся испугать ее, но и потому, что боялся поддаться порыву страсти, находясь в непосредственной близости от ее нежных губ и прочих волнующих прелестей, о которых старался даже не думать. Я дарил ей подарки, но казалось, что она равнодушна к ним, по крайней мере она ни разу не поблагодарила меня. И вот однажды, когда я шел по галерее мимо ее комнаты, она с сияющими глазами бросилась мне навстречу. — Какая роскошь! Как мне благодарить вас, сударь? В своем порыве она подбежала ко мне так стремительно, что ее щека уже коснулась моего бархатного камзола. Испытывая невыразимое счастье от ее радости, от близости ее тела, пьянея от запаха ее волос, я привлек ее к себе. Она обратила взгляд на мое лицо и улыбка ее тут же погасла, и она, не в силах сдержать дрожь, в ужасе отшатнулась. Я тотчас же отпустил ее и с раздражением, за которым постарался скрыть волнение и досаду, сказал : — Благодарить? За что? Не забывайте, дорогая, что вы супруга графа де Пейрака, единственного потомка прославленных графов Тулузских. Раз вы носите этот титул, вы должны быть самой красивой и самой нарядной. И не считайте себя отныне обязанной благодарить меня. --- Я был раздасадован встречей с Карменситой, я и думать забыл о ней, коль скоро в моей жизни появилась моя несравненная и неприступная жена, моя зеленоглазая фея, которая занимала мои мысли и днем и ночью. С недоумением я слушал о ее любви ко мне, о страсти, которую я ей внушаю, ее горячность скорее отталкивала, чем возбуждала меня, роскошная красота нисколько не трогала. В то время, как она дерзко демонстрировала мне свои прелести, я грезил об Анжелике. В конце концов ее причитания настолько вывели меня из себя, что я окатил ее водой из ведерка для льда. Я не ожидал от себя подобной жестокости, но испытал какое-то злорадное удовольствие, глядя на эту женщину, стоящую передо мной на коленях в луже воды. Длинные черные локоны ее прилипли к вискам, а сама она с испугом смотрела на свои обвисшие кружевные манжеты. — Это вы так обращаетесь со мной? — крикнула она сдавленным голосом. — Я был вынужден, красавица моя. Я не мог допустить, чтобы вы и дальше унижались передо мной. Вы бы мне этого никогда не простили. Встаньте же, Карменсита, встаньте. В такую жару ваше платье быстро высохнет. Сядьте в то кресло напротив меня. Она села в кресло, указанное мной. Блуждающий взгляд ее черных, широко расставленных глаз был устремлен в пространство. Она продолжала что-то говорить, в чем- то убеждать меня, но я уже не слушал. Дьявол, заставивший меня так грубо обойтись с ней, продолжал бушевать. Но чем больше я унижал и насмехался над ней, тем ярче горели ее глаза, тем призывнее приоткрывались губы. Внезапно она снова упала передо мной на колени и вцепилась руками в мой камзол. — Еще не поздно! Люби меня! Возьми меня! Возьми, я твоя! Но я был безучастен. Любовь, которую пробудила во мне Анжелика, надежно защищала меня от искушения. Я ничего не испытывал к этой женщине, униженно распростертой у моих ног, я с удивлением спрашивал себя, что связывало нас в прошлом, я не помнил ни вкуса ее губ, ни жара объятий. Чужая, не нужная мне женщина была передо мной, и внезапно я почувствовал острую жалость к ней, такой же несчастной, как и я, ибо я тоже не мог разделить любовь с той, которую любил. Я поднял ее с пола, привлек к себе, начал шептать слова утешения, но жестко пресек все попытки обнять или поцеловать меня. - Вы моя гостья, Карменсита, но не рассчитывайте на большее, иначе вам придется уехать. --- Анжелика уехала в домик на Гаронне. Я был так поражен тем, настолько привык видеть ее каждый день, слышать ее смех, наблюдать за ее общением с гостями, что внезапная пустота, образовавшаяся после ее отъезда, буквально оглушила меня. Я был рассеян и невнимателен, я не принимал участия в разговорах и спорах, и постепенно веселье моих гостей сошло на нет. Мрачным взглядом я обводил пиршественную залу, люди, наполнявшие ее, раздражали меня. Я резко встал и, сославшись на неотложные дела, удалился. Внезапно мне в голову пришла мысль, заставившая меня повеселеть. Я вызвал Альфонсо и приказал принести мне костюм слуги. Я посмотрел на свое отражение в зеркале и остался доволен- я сам не узнал бы себя в этом поношенном странном костюме, в грубых опойковых башмаках, которые подошли бы бродячему торговцу. Я повязал волосы шелковым темным платком, надел маску, взял гитару и приказал подать портшез. Я с удобством расположился в беседке, увитой зеленью, где находилась статуя богини Помоны, и запел. Я вложил в песню всю свою любовь, всю страсть, мне казалось, что никогда мой голос не был столь силен и волнующ, как в эту ночь. Я не сомневался, что Анжелика придет ко мне, что любопытство заставит ее покинуть дом. И она не заставила себя ждать. Я перестал петь, с бьющимся от волнения сердцем я наблюдал, как медленно она идет через сад, тщетно пытаясь разглядеть меня в темноте беседки. — Вы чудесно поете, — сказала Анжелика, видя, что я не двигаюсь, — но я хотела бы знать, кто вас прислал? — Никто, сударыня. Я пришел сюда потому, что знаю: в этом доме находится самая прекрасная женщина Тулузы. Анжелика села на мраморную скамью, которая тянулась полукругом вдоль стен беседки. От вьющейся жимолости исходил одурманивающий аромат. — Спойте еще, — попросила она. Я запел. Мне доставляло несказанное удовольствие петь для нее, видеть, как затуманиваются ее глаза, как трепещут губы, как вздымается грудь под корсажем. Не знаю, сколько времени я пел, а она слушала, как долго продолжалось это волшебство единения наших душ, но внезапно со вздохом она откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Я отложил гитару и присел рядом с ней. Теряя голову от сжигавшей меня любви, я привлек ее к себе. Меня и огорчало, и радовало, сколь она податлива моим ласкам, моим объятиям. Я приподнял ее подбородок и приник губами к ее полуоткрытым губам. Боже, ни одни губы никогда не даровали мне подобного блаженства, мне казалось, что я умер и попал в Рай, ибо не дано смертному испытать подобное безграничное счастье на Земле. По тому, с какой страстью она отвечала на мои поцелуи, я понял, что и она испытывает нечто подобное. Я ласкал ее нежное тело, не переставая целовать ее, я чувствовал, что еще немного, и уже не смогу сдерживать себя и овладею ею тут же, на этой мраморной скамье. Внезапно она резко отстранилась от меня и начала приводить в порядок свое платье. — Простите меня, — пробормотала она. — Вы, наверно, считаете, что я чересчур нервна, но я не знала… не знала… — Сердце мое, чего же вы не знали? И так как она молчала, я прошептал: — Не знали, что поцелуй так сладок? Анжелика поднялась и прислонилась к балясине беседки. Я смотрел на нее со смешанным чувством разочарования и облегчения, я даже был рад, что она остановила это безумие, которое неизбежно заставило бы меня впоследствии сомневаться в ней и ее нравственности, а ее ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь за этот недостойный спектакль. --- Я не знал, как вести себя с Анжеликой после того поцелуя в беседке. Я чувствовал, что несмотря на ее гнев и обиду, какое-то новое чувство ко мне зародилось в ее сердце. Это была не любовь, нет, я не заходил так далеко в своих мечтаниях, но бесспорно, она взглянула на меня другими глазами. Она так страстно отвечала на мои ласки, на мои поцелуи, ее восторг от нашей близости был так очевиден, что я окончательно уверился в том, что она создана для любви, для моей любви. Странная маленькая женщина... Её нисколько не ослепило мое богатство, не привлекли роскошные подарки, и только мои занятия наукой вызвали в ней искренний интерес. Визит архиепископа сыграл мне на руку. Встретиться с ней наедине было бы мучением, а в присутствии третьего лица я мог вести себя свободно и непринужденно, не обращаясь к ней напрямую. Сердце мое наполнилось невыразимой радостью, когда я увидел, как вспыхнули ее глаза, когда она обернулась и увидела меня. — Как, вы здесь? — Я только что вошел, — ответил я и обратился к архиепископу. — С моей стороны было непростительно, сударь, заставить вас ждать так долго. Не скрою, мне доложили о вашем прибытии около часу назад, но я не мог остановить очень тонкий процесс в одной из реторт. Я так и пришел в своем длинном, до пят, балахоне алхимика, похожем на широкую рубаху, на которой вышитые знаки Зодиака смешивались с разноцветными пятнами от кислот. Я нарочно не снял халат и нарочно, обращаясь к архиепископу Тулузскому, назвал его «сударь», подчеркнув тем самым, что говорю с ним как с бароном Бенуа де Фонтенаком, то есть как равный с равным. Я приказал придвинуть высокий табурет и сел около Анжелики, чуть позади нее. Я любовался ею, такой юной, такой красивой, такой волнующей, я знал, что ее смущает мой страстный ласкающий взгляд, но я не мог оторвать от нее глаз. Вчерашняя сцена в беседке стояла у меня перед глазами, и я знал, что она думает о том же. Я коснулся ее руки, лежащей на подлокотнике кресла, пальцы ее затрепетали... Я наслаждался этим молчаливым проявлением чувств, и знал, что наше единение уже не за горами. --- Ночь, когда Анжелика наконец-то стала моей, навсегда изменила мою жизнь. Я не мог даже и помыслить, что это юное неопытное создание настолько захватит все моё существо, что весь мой опыт в любовных делах покажется мне незначительным и совсем не стоящим внимания. Я как будто заново открыл для себя женщину- каждый поцелуй, каждое движение тела дарили мне ощущения, близкие к экстазу. Я не мог насладиться ею до конца, как только мы разжимали объятия, я вновь испытывал почти болезненную жажду любви к ней. Поначалу ее слегка пугала моя страсть, но со временем она становилась все более жадной до ласк, ее глаза лихорадочно блестели, а слегка приоткрытые губы красноречиво говорили мне о том, что мои объятия столь же желанны ей, как и мне ее. Как ни удивительно, но она оказалась ужасно ревнивой- меня забавляла та тревога, с которой она следила за мной во время приёмов, ее обиды по поводу моих вынужденных отлучек, страх перед моим прошлым и тревога за наше будущее. Мне нравилось поддразнивать ее отчасти в отместку за то, что она так долго пренебрегала мной, отчасти из- за той страсти, которую она мне внушала, но главным было то, что после этих сладостных ссор наша близость была поистине головокружительной. А когда в начале зимы она с гордостью объявила мне о своей беременности, я понял, что значит абсолютное счастье... --- Я запомнил каждое мгновение ночи, предшествующей моему аресту. Вернувшись в отель, Анжелика сорвала с себя одежду, не дожидаясь помощи служанки, и с облегчением вздохнув, бросилась на кровать. — Я совершенно разбита, Жоффрей. Если я не посплю хоть немного, я упаду во время церемонии, — проговорила она, зевая. Она потянулась, потом прижалась ко мне. Я с нежностью посмотрел на нее и прошептал: — Спи, любовь моя. Пегилен предупредил меня о грозящей опасности, но я не в силах был покинуть ее, мне казалось, что наша разлука будет равносильна смерти. Я слушал ее легкое дыхание, любовался разметавшимися по подушке волосами, осторожно, чтобы не потревожить ее сон, проводил кончиками пальцев по ее белеющему в темноте плечу, талии, я наслаждался бархатистостью ее кожи, прикосновениями к волнующим изгибам ее восхитительного тела... Я любовался картинами нашего невероятно счастливого супружества, которые одна за другой всплывали в моей памяти. Я снова видел ее на пыльной, залитой солнцем дороге, напуганную и растерянную, ожидающую встречи со мной, ослепительно красивую в Тулузском соборе, когда я надел ей на палец обручальное кольцо, сгорающую от запретной страсти к бродячему музыканту в темной беседке на берегу Гаронны... Я улыбнулся этому воспоминанию, такому далекому, и такому волнующему, ведь тогда я впервые познал головокружительную прелесть ее губ, которые навеки покорили меня. Я вспоминал ее запрокинутую голову и звезды, сверкающие в ее глазах в минуту наивысшего блаженства. Каждое мгновение, проведенное с ней, представлялось мне драгоценной жемчужиной, нанизанной на нить моей жизни. Как часто потом я буду вспоминать их, перебирая одно за другим в памяти, испытывая почти физическую боль от невозможности хоть на миг вернуться в те дни, наполненные светом, счастьем, любовью и озаренные ее присутствием... Выкладывала здесь: http://angelique.borda.ru/?1-5-0-00000048-000-0-0-1404250793
Жаклин де ла Круа: Да.... Красиво и больно. и спасибо за взгляд Жоффрея, его везде катастрофически недостает.
Violeta: Эх, Жоффрей... Была б моя воля, читала бы только про него- от рождения и до бесконечности!
Жаклин де ла Круа: Violeta и я.... а еще фики от вас будут?
Анна: Violeta пишет: Эх, Жоффрей... Была б моя воля, читала бы только про него- от рождения и до бесконечности! Вот бы действительно почитать приквел про него, про его путешествия в юности. И не только приквел, конечно Например, интересны его приключерния в Новом Свете, до встречи с Анж, встреча с Флоримоном, с Роша в Испании. И многое другое.
Violeta: Я бы с удовольствием взялась за подобный фанфик, но надо с очень большим количеством материала ознакомиться, ерунду писать не хочется...
Violeta: Итак, у меня такие мысли насчет сюжета. Повествование следует начать с момента, когда Жоффрею стукнуло 12, и он начал ходить. До этого его жизнь можно описать краткими воспоминаниями. Он начал ходить, но ходил с трудом, с костылем, над ним смеялись и издевались. Не знаю, большая ли была библиотека в замке, но вряд ли да, поэтому жажда знаний привела его в Тулузский университет. Первоначально он состоял из одной лишь богословской школы и был учрежден для борьбы с альбигойской ересью. Позже были открыты факультеты права и медицины. Ну и куда отправила бы мать хромого и изуродованного сына? Естественно, на богословское отделение, надеясь, что он сделает карьеру на духовном поприще. У него есть старший брат, на которого и возлагаются все надежды семьи. Их непростые отношения я описала в фанфике "Анжелика в Квебеке". Вопрос- следует ли включить в новый фик эту сюжетную линию или придумать что-то еще? Дальше. Разочаровавшись в богословии, пытливый юноша решает отправиться путешествовать. Кто-то должен сподвигнуть его на это решение. Возможно, это пастор Рошфор, который заставил Жослена и Анжелику мечтать об Америке. Это было бы неплохим сюжетным ходом, связывающих наших героев. У графа красивый голос, он занимался с лучшими итальянскими маэстро. На тот момент центрами музыкальной культуры Италии были Венеция и Флоренция. "Произв. флорентинцев в известной мере рассудочны, значение их в осн. экспериментальное. Подлинную жизнь в оперу вдохнул гениальный муз. драматург, художник могучего трагедийного дарования К. Монтеверди. Он обратился к оперному жанру в зрелом возрасте, будучи уже автором мн. духовных соч. и светских мадригалов. Первые его оперы "Орфей" (1607) и "Ариадна" (1608) были пост. в Мантуе. После большого перерыва Монтеверди вновь выступил в качестве оперного композитора в Венеции. Вершина его оперного творчества - "Коронация Поппеи" (1642), произв. поистине шекспировской мощи, отличающееся глубиной драм. выражения, мастерской лепкой характеров, остротой и напряжённостью конфликтных ситуаций. В Венеции опера вышла за пределы узкого аристократич. круга ценителей и стала общедоступным зрелищем. В 1637 здесь открылся первый публичный оперный т-р "Сан-Кассиано" (в течение 1637-1800 таких т-ров было создано не менее 16). Более демократич. состав публики оказал влияние и на характер произведений. Мифологич. тематика уступила главенствующее место историч. сюжетам с реальными действ. лицами, драм. и героич. начало переплеталось с комедийным и даже иногда грубо фарсовым. Вок. мелодика приобрела большую напевность, внутри речитативных сцен выделились отд. эпизоды ариозного типа. Эти черты, свойственные уже поздним операм Монтеверди, получили дальнейшее развитие в творчестве Ф. Кавалли - автора 42 опер, среди к-рых наибольшую популярность завоевала опера "Язон" (1649)." Граф у нас путешественник. Как он им стал? Денег у него не было- их семья была бедна, он был калекой, его бы никто просто так на корабль не взял. Что он мог предложить капитану? Знания или предположения об открытии новых земель. В те годы была только одна экспедиция: "В 1642 году Тасман назначается командиром отряда из двух кораблей Ост-индийской компании, направляемых на исследования южных и восточных вод Тихого Океана. По гипотезам географов и мореплавателей той эпохи, именно эти воды должны были омывать берега мифической Неведомой Южной земли о возможном богатстве которой рассказывали несколько поколений. Во время этого плавания, 24 ноября 1642 года, Тасман открыл у берегов Австралии большой остров (Тасмания) и назвал его в честь губернатора Нидерландской Ост-Индии землей Ван-Димена. Проследовав несколько десятков миль вдоль берега острова, Тасман повернул к востоку и 13 декабря увидел очертания ещё одной незнакомой земли. Это был остров Южный относящийся к Новой Зеландии. Во время стоянки у этого острова европейцы впервые встретились с маори, коренными жителями Новой Зеландии. Встреча закончилась трагически: маори напали на высадившихся голландцев, убили нескольких матросов и скрылись. Раздосадованный этим происшествием Тасман назвал это место Бухтой убийц (теперь залив Голден — Бей). Продолжив путь вдоль западного побережья острова Северный Тасман добрался до его оконечности и повернул на северо-восток. 21 января 1643 года экспедиция достигла архипелага Тонга, открыв здесь несколько неизвестных ранее островов. Пополнив на Тонга запасы воды и продовольствия, 6 февраля корабли Тасмана подошли к островам архипелага Фиджи. Далее, оставив к югу острова Фиджи, Тасман прошёл вдоль северного берега Новой Гвинеи и 15 июня, после почти десятимесячного путешествия прибыл в Батавию. В 1643 году Тасман возглавил отряд из трёх кораблей Ост-индийской компании, прошедших вдоль западных берегов Новой Гвинеи и северного побережья Австралии. В результате были впервые нанесены на карту значительная часть побережья северной Австралии. С точки зрения руководства Ост-индийской компании, плавания отрядов кораблей под командованием Тасмана в 1642—1644 годах окончились полной неудачей — новые районы торговли так и не были обнаружены и не были найдены новые морские проходы для осуществления навигации." Возможно, Жоффрей к ней и присоединился. Индия, Китай... Интересно, это было путешествие по суше или по морю? Если по суше, то сюда логично впишется его познания о прусском методе добычи золота. А обратно он мог возвращаться морем, и в Африке купить Куасси-Ба. И вот, вооруженный всеми этими знаниями, он приступил к разработке месторождений в окрестностях Тулузы. Еще вопрос- контрабанда испанского серебра... Кто его надоумил? Пока все! Жду ваших соображений на это счет!
Анна: Violeta пишет: Первоначально он состоял из одной лишь богословской школы и был учрежден для борьбы с альбигойской ересью. Позже были открыты факультеты права и медицины. Ну и куда отправила бы мать хромого и изуродованного сына? Естественно, на богословское отделение, надеясь, что он сделает карьеру на духовном поприще. Судя по книге, он и на медицинском учился, так как препарировал лягушек. Возможно, был вольнослушателем? Вообще мать к нему была чрезвычайно внимательно и очень умно себя повела. Может быть, она ему разрешила обучаться и на медицинском. Насколько сильным тогда было разделение между факультетами? Существовали ли какие-то "поточные" занятия? Violeta пишет: У него есть старший брат, на которого и возлагаются все надежды семьи. Их непростые отношения я описала в фанфике "Анжелика в Квебеке". Вопрос- следует ли включить в новый фик эту сюжетную линию или придумать что-то еще? Если честно... Такой груз (невольное убийство брата) не хотелось бы возлагать на Жоффрея. К тому же из канона следует, что брат умер во время его путешествий. Но что точно сказано, его отец умер от какого-то флорентийского яда. Вот это можно было бы показать. Насчет путешествия. Он говорил, что в 16 лет уплыл на корабле. Значит, уплыл в Италию, где учился вокалу?. Если он отправился потом с экспедицией Тасмана, то должен был быстро отправиться в Нидерланды. Успел ли? Хотя именно там он мог встретиться с пастором Рошфором (1605-1683, глава протестантской церкви в Роттердаме, несколько лет провел в Вест-Индии, по возвращении написал книгу об Антильских островах, опубликованную где-то в 1657 году). Путешествие с экспедицией Тасмана кажется все же маловероятным. Австралию он не упоминал, зато упоминал Индию, Китай и Америку. По крайней мере, необитаемый остров, куда его выбросило, был, насколько помню, у американских берегов. Мне кажется, что он путешествовал "автостопом", сначала в Италию, потом в Индию, потом в Китай, где познакомился с Мобёжем Кстати, к какому времени относится отъезд из Китая католических миссионеров? Мне кажется, в романе был хронологический сбой? Думаю, в Китай из Индии он должен ехать по морю (не пересекать же Гималаи и Тибет!). И Великий шелковый путь он тоже не упоминал, и на него ушло бы много времени. Вот как он добирался до Индии, интересно. Или вокруг Африки, или все же часть пути он проделал по суше? Мне кажется, это было маловероятно, надо было пересечь турецкие владения. Как вы думаете? Да, еще он должен ездить в Англию, где заказал паровые насосы. С подобными насосами он познакомился и в Китае, но в Англии в то время их уже и проектировали, и производили.
Violeta: "Римляне были в десять раз более сведущи, чем мы, а когда я путешествовал по Египту и Китаю…" Жоффрей еще и в Египте был! "Прелат покачал головой, и его тонкие губы вытянулись в приторной улыбке. — Восхищаюсь вашей диалектикой. Она достойна великих традиций и показывает, что вы прекрасно усвоили теологию, которой обучались в университете нашего города." Все-таки Жоффрей учился на богословском факультете. "— Жоффрей, вы же как-то рассказывали мне, что тоже потерпели кораблекрушение и вас выбросило на пустынный туманный остров, покрытый льдом? Монах Беше вздрогнул, глаза его вспыхнули огнем, и он схватил графа де Пейрака за плечи. — Вас выбросило на необитаемый остров? Я знал это, я об этом догадывался. Значит, вы один из тех, о ком в наших книгах по герметике говорится, что они вернулись с «обратной стороны Земли, оттуда, где зарождается гром, Ветер, град и дождь. Там и будет найден философский Камень, если хорошенько поискать». — Нечто похожее на то, что вы описали, там было, — небрежным тоном бросил граф де Пейрак. — И еще там возвышалась огненная гора среди льдов, которые казались мне вечными. И не было ни одной живой души. Это неподалеку от Огненной Земли. Меня спас португальский парусник." Огненная земля... И чего его туда понесло?! В Индию тогда плавали, огибая Африку. Было бы логичнее, если бы он потерпел крушение на мысе Доброй надежды. Кстати, «Краем земли» назвали миссионеры бушующую штормами и прочими прелестями землю. Почти каждый хоть раз слышал об этом пользующемся дурной славой месте. Но мало кто с уверенностью может сказать, где оно, собственно, находится: то ли на самом краю Южной Африки, то ли Южной Америки. Большинство просто связывает его с бурями и плохой погодой. Так что я склоняюсь все же к Африке, а не к Америке... Ключевую роль в миссионерской деятельности сыграл орден иезуитов. С 1583 г. и до запрещения ордена в 1773 г. он был главным орудием католической церкви в Китае. Иезуитам принадлежала подавляющая часть публикаций о Поднебесной империи, на основе которых на Западе формировался противоречивый образ дальневосточного государства. Голон слегка поиграла фактами)))! В 1698 году, Томас Севери, зарегистрировал первый патент на устройство «для подъема воды и для получения движения всех видов производства при помощи движущей силы огня...». Как видите, описание будущей паровой машины полностью отсутствует, формулировки очень расплывчаты. Еще не раз патенты оформленные подобным образом будут приносить огромные прибыли их владельцам. На самом деле, Севери создал первый паровой насос. Так что увы, из Англии его Жоффрей привезти не мог- его еще не изобрели... Что ж, картинка пока такая- отучился в университете, отправился сначала в Италию, потом вдохновился идеей посетить дальние страны, отправился в Индию (надо подумать, откуда и почему, кто его вдохновил- образ мудрого наставника обязателен!), потерпел крушение на мысе Доброй надежды, спасся на португальском паруснике, который и доставил его в Индию. Оттуда сушей до Китая- зачем, не знаю, надо придумать. Потом путешествие обратно во Францию через Африку. В Египте(???) происходит судьбоносная встреча с Куасси-ба и появляется идея добывать золото. Возможно, он путешествовал с пиратами или контрабандистами- отсюда его схема с испанским серебром... Пока так...
Анна: Violeta пишет: Еще не раз патенты оформленные подобным образом будут приносить огромные прибыли их владельцам. На самом деле, Севери создал первый паровой насос. Так что увы, из Англии его Жоффрей привезти не мог- его еще не изобрели... Все-таки изобрели. По крайней мере проект Сомерсета относится как раз к этому периоду. Вот интересные данные о паровых двигателях в XVI-XVIII веках http://home.polarcom.ru/vvtsv/s_doc6.htm «История создания судов, движимых силой пара, насчитывает несколько столетий. Привелегии (авторство) на паровые механизмы движения транспортных судов и лодок в Европе получили: Рамсей (Ramsay, 1578), Грант (Grant, 1630), Лин (Lin, 1632), Форд (Ford, 1637), лорд Сомерсет (Marquis Worcester, 1640), Чешем (Chatham, 1661), Тугод (Twogood, 1667), Аллен (Allen, 1682), Халлс (Hulls, 1730), но ни одна из этих моделей не описывает способа преобразования прямолинейного движения поршня теплового двигателя во вращательное. Как правило, все схемы движения воспроизводили галерную схему весельного привода». Что касается Сомерсета, то в одной из его работ «Сто примеров изобретений» (1661) приводится схема парового насоса для откачки воды из шахт - здесь сила пара используется в горном деле. Эта машина была построена в 1667 году (иногда данные разнятся). Еще один паровой водоподьемник был запатентован Т. Севери в 1698 году. Наиболее известный паровой насос для откачки воды - т.н паровая машина Ньюкомена была построена в 1705 году. Правда, все эти машины работали именно как насосы, но насосы паровые :) http://angeliquemarquise.forum24.ru/?1-8-0-00000002-000-0-0-1294265805 — Нечто похожее на то, что вы описали, там было, — небрежным тоном бросил граф де Пейрак. — И еще там возвышалась огненная гора среди льдов, которые казались мне вечными. И не было ни одной живой души. Это неподалеку от Огненной Земли. Меня спас португальский парусник." Острова близ Огненной Земли - субантрактические, а Мыс Доброй Надежды все же в более теплом климате. Он, в принципе, мог возвращаться из Китая через Тихий океан. Возможен такой путь? Однако это не исключает крушения и у мыса Доброй Надежды. И, если не ошибаюсь, он и в Америке побывал во время своих путешествий в юности. Спрашивается, когда успел? Оттуда сушей до Китая- зачем, не знаю, надо придумать. А каким образом сушей? Может быть, лучше на португальском корабле до Китая? Зачем? В "Квебеке" Жоффрей вспоминает о своей встрече с Моюёжем в Китае, не помните, он там что-нибудь говорил о своиъх целях? В Египте(???) происходит судьбоносная встреча с Куасси-ба и появляется идея добывать золото. Возможно, где-нибудь западнее, а, может быть, вообще в Европе? Куасси-Ба был из черной Африки, и в "Дороге надежды" упоминается, откуда. Найти бы. Конечно, он мог и в Египте оказаться, но у меня впечатление, что он жил в Западной Африке, а оттуда рабы скорее попадают или в Марокко, или в Западную Европу, или в Америку. Ключевую роль в миссионерской деятельности сыграл орден иезуитов. С 1583 г. и до запрещения ордена в 1773 г. он был главным орудием католической церкви в Китае. Это верно, не мне помнится, что где-то в середине 17 века с миссией иезуитов в Китае произошли какие-то временные сложности. Вроде бы это было связано с манчжурским завоеванием, но даты не совсем совпадают с изложенными Голон. Правда, расхождение не на сто лет, а лет на десять или двадцать. Все-таки Жоффрей учился на богословском факультете. Да, но и лягушек (или жаб) тоже препарировал. Об этом говорится в новой версии. В старой говорится, что он в детстве из любопытства убил немало жаб.
Анна: Еще вопрос- контрабанда испанского серебра... Кто его надоумил? Этим делом занимались еще в начале 17 века. Возможно, Жоффрей познакомился с контрабандистами в своих владениях уже после возвращения. А может быть, и до отъезда. Вопрос другой: где и когда он разбогател. Ведь он вернулся уже богатым. Где и когда он мог познакомиться с саксонскими мастерами?
фиалка: Ухх, аж дух захватывает Кстати вот немного о средневековых университетах, может пригодится. В средние века не было отделения высшего образования от среднего, поэтому в университетах и существовали младший и старшие факультеты. Кстати, на старший факультет поступали лет в 15-16, но не редки случаи и в 12-13 лет. После изучения латыни в начальной школе поступали в университет на подготовительный факультет. Здесь он изучал "семь свободных искусств" (septem artes liberales), состоявших из двух циклов 1) тривиум (trivium--"перекресток трех путей знаний": грамматика, риторика, диалектика); 2) квадривиум (quadrivium--"перекресток четырех путей знания": музыка, арифметика, геометрия, астрономия). Только после изучения этих двух циклов предоставлялось право поступать на старшие факультеты: юридический, медицинский, богословский. Так что жаб он не мог препарировать на общем подготовительном факультете. Только из личного интереса. Идея с пиратами мне тоже очень нравится, должен же Жофа где то оттачить навыки моряка.
Violeta: "Куасси-Ба рассказал мне, что ребенком, когда он еще не был рабом и жил в дебрях своей дикой Африки, куда можно проникнуть лишь через Пряный берег, он видел, как добывают золото старинным способом, заимствованным у египтян. У фараонов и царя Соломона были золотые прииски. Но вы представляете себе, дорогая, что скажет его преосвященство, если я сообщу ему, что секрет царя Соломона известен моему мавру Куасси-Ба? А ведь именно он многое подсказал мне в моих лабораторных опытах и навел меня на мысль заняться обработкой некоторых горных пород, содержащих золото. Что же касается Фрица Хауэра, то это превосходный горный мастер, человек, проведший жизнь под землей, настоящий крот, который легко дышит только в штольне. У саксонских рудокопов тайны производства передаются от отца к сыну, и благодаря им я смог наконец постичь многие удивительные загадки природы и разобраться во всех ингредиентах, с которыми я работаю, — в свинце, золоте, серебре, купоросе, сулеме и многих других." Возможно, граф купил Куасси-ба и отправился в Египет посмотреть, каким образом там добывают золото(???)... "— На руднике живет десять саксонских семей — потомственных рудокопов, литейщиков и камнеломов. Вот они-то вместе с Молином и ведут разработки. Один из стоявших у машины рабочих снял шапку и низко поклонился. Лицо его отливало синевой — за долгие годы, проведенные на рудниках, каменная пыль въелась в кожу. На одной руке у него не хватало двух пальцев. Он был небольшого роста, горбатый, и поэтому руки его казались чересчур длинными. Из-под спадающих на лоб волос поблескивали маленькие глазки. — Не правда ли, он немного напоминает Вулкана, бога подземного огня? — сказал барон де Сансе. — Говорят, никто не разбирается так в породах, залегающих в недрах земли, как этот саксонский рабочий. Может, поэтому у него и вид такой необычный. Вообще рудничное дело всегда представлялось мне очень загадочным и чуть ли не колдовским. Ходят даже слухи, будто Фриц Хауэр знает тайну превращения свинца в золото. Это уж были бы совсем чудеса. Но как бы там ни» было, он много лет работает с графом де Пейраком, и тот послал его в Пуату наладить разработки на нашем руднике Аржантьер." Как граф узнал о саксонских рудокопах?! "А вот если я сейчас вздумаю установить где-нибудь в окрестностях Тулузы на холме такую паровую машину, какой я оснастил ваш рудник Аржантьер, духовенство объявит мне войну!... — И сколько же рудник приносит дохода в год? — спросила Анжелика. — Откровенно говоря, я никогда не задумывался над этим, — несколько смущенно признался барон Арман де Сансе. — Ты понимаешь, Молин регулярно вносит мне за него арендную плату. Он взял на себя все расходы по оборудованию. Кирпичи для печей привезены из Англии и, наверно, даже контрабандой из Испании, через Лангедок. — И уж, конечно, не без помощи того, кого вы предназначаете мне в супруги? — Возможно. Говорят, его интересы весьма разносторонни. Кстати, он крупный ученый и сам сделал чертеж этой паровой машины. Барон подвел дочь к входу в одну из штолен. Он показал ей огромный железный котел, под которым был разведен огонь. Из чана в штольню тянулись две толстые, чем-то обмотанные трубы, и время от времени из штольни вздымался фонтан воды. — Это одна из первых паровых машин, которые пока что существуют в мире. Она выкачивает из штолен подземные воды. Ее сконструировал граф де Пейрак после одной из своих поездок в Англию. " Получается, в Англию он мог и после своих путешествий съездить, и не заказывал он там машину, а уловил принцип производства и сам сконструировал! Приехал в Тулузу он уже с деньгами, значит, обогатился в странствиях. Вся эта канитель с рудниками затевалась в основном для того, чтобы прикрыть махинации с испанским золотом, ну и чтобы потешить научный гений графа. "— Я познакомился с отцом де Мобежем уже очень давно, когда был совсем молодым человеком и ездил по свету по следам Марко Поло. Мать моя была еще жива и управляла нашими поместьями под Тулузой, а я, ее наследник, мог быть покорителем земель; мне хотелось все видеть, все знать, хотелось наверстать все, что я не мог видеть в детстве, когда был болен. Был я и в Китае. Отец де Мобеж приехал туда как помощник достопочтенных отцов иезуитов, которых Великий Могол призвал для устройства в Пекине астрономической обсерватории. Несмотря на молодость, де Мобежу благодаря его учености и знанию языков — он знал китайский — этот пост был доверен. Иезуиты, в соответствии со своим методом, для того чтобы понять тех людей, которых они были призваны обратить в христианскую веру, жили как китайцы, одевались как мандарины. Когда первый раз я заговорил с ним на пыльной улице Пекина, он восседал в паланкине, на голове его была красная квадратная шапочка, и он был одет в белое, вышитое драконами одеяние. На его необычайно длинных ногтях были надеты золотые футляры. Я с трудом обратился к нему с несколькими китайскими словами. К моему удивлению, он рассмеялся и ответил мне по-французски. С этой первой встречи мы подружились и продолжали переписываться, даже когда я вернулся в Тулузу. В продолжение долгих лет мы сообщали друг другу о результатах наших научных исследований. Но Папа посчитал, что католические догмы будут искажены из-за контактов с буддийской религией и могут стараниями иезуитов, смешать христианство с восточными верованиями. Ведь орден иезуитов был создан для защиты католической апостольской римской церкви от ересей. На обете покорности Папе держалось все здание ордена, потому что армия эта была в распоряжении наследника святого Петра, наместника Христа на земле. Папа вызвал иезуитов из Китая и разослал их по разным странам. — Это была опала. — Это был конец великой мечты иезуитов обратить Китай в христианскую веру. — На отца де Мобежа это очень подействовало? — Иезуиты — большие философы, — сказал де Пейрак с улыбкой. — Прежде всего — воля Божья, следование своим обетам." По следам Марко Поло... «Книга чудес света» (также известна под названиями «Путешествия Марка Поло», «Книга о разнообразии мира», «Книга Марко Поло» (ст.-фр. Livres des merveilles du monde)) — описание путешествий Марко Поло по Азии и Африке, совершённых в период между 1276 и 1291 годами, которые, по его словам, на старофранцузском языке записал Рустичелли да Пиза (находившийся вместе с ним в генуэзской тюрьме). Он мог прочитать эту книгу и, воодушевленный ею, отправиться в Италию. "— Не обольщайтесь, дорогой друг, — раздался сзади голос графа Жоффрея де Пейрака, — это всего-навсего гидравлическая машина, похожая на те, что я видел в Китае. Они могут поднимать воду на сто пятьдесят туазов и даже выше. Вон она, эта машина. Мы уже почти приехали. Вскоре они очутились на берегу небольшого стремительного горного потока и увидели нечто вроде черпака с опрокидывающим устройством, который вращался на оси и через определенные промежутки времени выбрасывал высоко вверх мощную параболическую струю воды. Вода падала в водоем, находившийся на возвышенности, а оттуда медленно растекалась по деревянным каналам. Брызги, искрясь и переливаясь на солнце, создавали вокруг этой установки искусственную радугу, и Анжелика нашла гидравлическую машину очень красивой, но Берналли казался разочарованным, — При вашей системе девятнадцать двадцатых воды пропадает, — сердито сказал он. — И в этом устройстве нет ничего напоминающего перпетуум-мобиле. — Меня совершенно не волнует, сколько воды и силы я теряю, — заметил граф. — Мне важно, что машина подает воду наверх, и этой одной двадцатой хватает для обогащения размельченной золотоносной руды... Гидравлические трамбовки особенно заинтересовали Берналли. Они представляли собой обитые железом тяжелые деревянные башмаки, которые падали вниз, когда один из гердов для промывки шлака наполнялся водой и терял равновесие. — Огромная потеря энергии воды, — вздохнул Берналли, — но в то же время до чего простая установка, совершенно не требующая рабочей силы. Это тоже ваше изобретение, граф? — Я просто последовал примеру китайцев, у них такие установки существуют, как меня уверяли там, уже три или четыре тысячи лет. Китайцы пользуются ими главным образом для вылущивания риса, который является их основной пищей." Недаром в Китай сгонял!)))
фиалка: Все это хорошо, но тут читая про университеты наткнулась, что хотя теологический факультет и самый престижный, но учиться на нем надо от 12 до 15 лет ( начиная с 21 года). А вот два других - "всего" 7-9 лет. Когда же Жофа все успел? Или он "заочно" продолжал учиться и после свадьбы?
Жаклин де ла Круа: Violeta пишет: Недаром в Китай сгонял!))) и не говорите :) Я, прям, вчиталась. Вставлю свою идею касательно Индии, а что если он туда ездил за духовными знаниями? Раз уж он такой человек, что ему интересны истоки старого и хочется разобраться в новом или просто неизвестном, познакомившись с исламом и подтянув знания арабского, почему бы не попробовать теперь, что такое Буддизм, Индуизм и прочее? А там, между делом, можно какого-то гуру придумать, Жоффрей еще изучил тантрическое искусство и прочие "ветви персика" и т.д., личную жизнь тоже надо налаживать, и мэтром обольщения он не за день сделался.
Violeta: фиалка пишет: Идея с пиратами мне тоже очень нравится, должен же Жофа где то оттачить навыки моряка. Мне тоже! Португальский парусник- пираты- контрабанда! Логично получается! Только тогда в кораблекрушение Жоффрей попадет на обратном пути из Индии- кстати, можно и через Огненную землю!- и обогащается, пиратствуя! Единственное "но"- зачем пиратам было его спасать, принимать в команду? Не проще ли было его убить, продать бы калеку все равно не вышло бы... "Он взял с собой в Новый Свет целый отряд ныряльщиков, мальтийцев и греков, и, снабдив их усовершенствованным снаряжением, начал плавать по Карибскому морю, поднимая со дна сокровища испанских галионов, потопленных флибустьерами, которые свирепствовали здесь уже более ста лет. Эта затея, о которой мало кто знал, и осуществить которую мог он один, принесла ему в скором времени немалое богатство. Он заключил соглашения с сильнейшими предводителями пиратов, обосновавшихся на острове Тортуга. Испанцы и англичане, такие как капитан Фиппс, на чьи суда он никогда не нападал и которым даже подарил кое-какие из наиболее красивых вещиц, поднятых со дна моря, также жили с ним в мире и нисколько ему не досаждали. Итак, он нашел новый способ зарабатывать себе на жизнь: разыскивать под зарослями морских водорослей шедевры искусства ацтеков или инков. Вдобавок это занятие удовлетворяло его чувство прекрасного и давало утоление его страсти к поиску и исследованию." Этим он занимался после того, как покинул Средиземное море, но в принципе эта мысль к нему в голову каким-то образом пришла. Возможно, этим он и занимался в молодости с пиратами? Как-то слабо я его представляю, грабящего и убивающего купцов! Вариант такой: он каким-то образом столковался с пиратами- устройство какое-нибудь предложил сконструировать, чтобы поднимать со дна морского сокровища, они и взяли его в долю! А потом он благодаря своему уму и таланту организатора стал капитаном(???).
полная версия страницы