Форум » Творчество читателей » Тернистый путь к счастью. » Ответить
Тернистый путь к счастью.
Мадемуазель Мари: Фэндом: Голон Анн и Серж «Анжелика» Пэйринг или персонажи: Анжелика/Жоффрей Мой вариант развития событий после нападения солдат на замок дю Плесси. Предупреждения: - Срок мятежа укорочен (с конца лета по весну след. года) - Флоримон никуда не уезжал. - Изнасилования не было, следовательно и Онорины нет. - Курсивом выделены места, взятые из романа. Ненависть на двоих. Всё началась ночью. Самой страшной ночью в её жизни. Орущая солдатня ворвалась в замок дю Плесси. Древние парадные залы стали свидетелями кровавой бойни. Если правда, что стены умеют слышать, то в их памяти навсегда останутся нечеловеческие вопли несчастных гугенотов, с рьяной методичностью уничтожаемых солдатами короля. Анжелика стояла на ступеньках парадной лестницы и стреляла. С непривычки дрожала рука. Пришлось упереться о перила. Далеко не каждая пуля попадала в цель, это злило её. Вдруг грубые руки схватили её и куда-то поволокли. Она отбивалась, кричала, но её крик тонул в общем море страданий. Перед глазами вдруг отчётливо появилась картина из прошлой жизни: таверна "Красная маска", напудренные парики, зловеще ухмыляющиеся над беззащитной женщиной… Если бы у неё тогда было оружие, она бы быстро привела их в чувство. Сейчас в её руке был зажат тяжелый пистолет, и Анжелика со всей силой ударила им в лицо первому из насильников. Тот ошалел от неожиданности и острой боли, отпрянул. В появившимся просвете женщина различила расплывчатые образы Мальбранта и Флоримона, затем стало совсем темно, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, рядом с ней сидел отец де Лесдигю. Анжелика попыталась встать. Руки и всё тело саднило от синяков. - Они успели вовремя, - тихо сказал аббат, помогая ей встать. От одной этой мысли Анжелика почувствовала себя почти хорошо. Она старалась не думать, что было бы с ней, случись всё иначе. - Что с моими детьми? Где Мальбрант и остальные? Аббат покачал головой: - Я не отходил от Вас… Они направились к лестнице. От вида крови мутилось в голове. На ступеньках лестницы они увидели Барбу с ребёнком. Анжелика взяла на руки мальчика и застыла от ужаса, увидев огромную рану у него на шее. Ощущение неотвратимости навалилось на неё. Они всех убили, убили её малыша. Убили, убили…Не разбирая дороги, она шла, шла, как в бреду. Чья-то рука легко опустилась ей на плечо. Это отец де Лесдигю поддерживал её. Ей было всё равно. Аббат, видя, что она не реагирует на его прикосновение, стал тормошить её, указывая на что-то впереди: - Там…мадам, смотрите, Флоримон! Мальчик, пошатываясь и держась за голову, приближался к ним. - Мама, мама, с тобой всё хорошо! Шарль… Анжелика во все глаза смотрела на своего сына, единственного живого ребёнка, который у неё остался. Продолжая держать на руках Шарля-Анри, другой рукой она схватила Флоримона, словно не веря такому чуду, ощупывала, прижимала к себе его трясущееся от горьких рыданий тело. Сама она плакать не могла. Сердце разрывалось от боли, но слёз не было, и от этого было ещё тяжелее. На краю леса уже готовили могилы. Священник почти силой направлял туда Анжелику. Она дрожала, как в лихорадке, и ни за что не хотела отпустить руку Флоримона. - Мы положим молодого маркиза там, - сказал один из могильщиков, указывая на маленькую могилку в стороне от других. – Позднее мы перенесём его в церковь Плесси с почестями. Но сейчас церковь сгорела… Мать сама опустила в землю своего ребёнка. Вспомнился Кантор. Им обоим она так мало уделяла времени. Словно в наказание за это, они так быстро её покинули. Анжелика обернулась назад и заметила, что Флоримон смотрит куда-то вдаль с выражением такой ненависти и беспомощности, что у неё похолодело в груди. В этом взгляде она нашла отражение своих собственных чувств, такой же беспощадной ненависти к варварам, в который раз разрушившим их жизнь. Она вспомнила недавно написанное письмо королю. Каждое слово жгло её. Она презирала себя за слабость, а короля – за то, что он допустил всё это зло, всю эту кровь. - Послушайте, - сказала Анжелика. – Послушайте меня. Её голос стал сильнее, начал вибрировать от эмоций. - Слушайте меня, крестьяне. Солдаты убили последнего из дю Плесси-Белльеров, наследника поместья. Кончился род. Они убили его, убили вашего господина. Крестьяне издали пронзительные крики, женщины заплакали. - Это солдаты короля совершили преступление. Отряды наемников уничтожили ваш урожай, терроризировали всю провинцию. Позволите ли вы продолжаться этим преступлениям? Мы достаточно терпели людей, действующих именем короля. Крестьяне, вы не позволите им покинуть провинцию, не правда ли? Вы должны взять оружие и отомстить за своего господина! Люди услышали её. Начался Большой мятеж Пуату. В лесах Пуату Франция следила за событиями в восставшей провинции. За голову мятежницы Пуату была назначена награда. Но она, как истинная фея, была неуловима. Прошла тяжёлая осень, голодная зима не принесла ясности. Провинция бурлила. Солдаты толпились на подступах, не отваживаясь пока вступать в неизведанные леса. Анжелика научилась обращаться с оружием. Её тёмный силуэт верхом на лошади, появляющийся в разных местах, вселял уверенность и надежду среди измученных крестьян. Но сама Анжелика уже не верила в счастливый исход. Она понимала, что по следу пущена королевская свора, которая рано или поздно уничтожит их всех. Неоднократно женщина пыталась убедить аббата де Лесдигю оставить её, и каждый раз безуспешно. Он не хотел её покидать. Так же, как не хотели этого и верный Мальбрант, и Флино. Короткие стычки с солдатами пока завершались победой повстанцев. Радость ослепляла многих. Но тяжёлые дни были ещё впереди. С началом весны три тысячи пеших солдат и пятнадцать сотен кавалерии породили террор в Пуату. Ослабленные голодом, холодом, люди стали складывать оружие, сдаваясь на милость победителя. Анжелика смотрела в узкое окно фермерского дома, ожидая возвращения Флино. Он появился как всегда подвижный, бодрый. - Говорят, что война превратилась в охоту на людей, вернее, охоту на женщину. Они охотятся за вами, госпожа маркиза. Они объявили награду за вашу голову и уверены, что найдётся кто-нибудь, кто продаст вас за пять тысяч ливров. Флоримон неслышно подошёл и уверенно прикоснулся к её руке: - Надо уходить, мама, на побережье. Надо найти корабль. - Да, дружок, мы пойдём через болота к Понс-де-Палуд, медлить больше нельзя. Ты видел священника и Мальбранта, Флино? - Да, они все согласны покинуть страну. Вечером мы должны с ними встретиться. Покинуть страну. Что может быть легче для обычного человека? А для них это рискованный, но единственный путь к спасению. Только нужны деньги, нужна одежда. Не могут же они показаться людям в таком рубище. Их сразу заподозрят. Анжелика прикинула: до замка дю Плесси на лошадях можно добраться за полдня. Полдня обратно. Повернувшись к Флино, она сказала: - Передай, что встречаемся в условленном месте завтра в то же время. Мы с Флоримоном съездим в замок и соберём всё, что нужно для отъезда. История повторяется Анжелика старалась не смотреть на то, что когда-то было её красивым, дорогим домом. Торопливо привязав коней у опушки леса, они с сыном благополучно добрались до залов дворца. Здесь было пустынно и холодно. - Пойдём наверх, Фло. Собери себе самое нужно, главное, тёплые вещи. И поищи что-нибудь для наших друзей. - Хорошо. А как ты надеешься найти тут деньги, после того, как солдаты всё разграбили? Анжелика улыбнулась: - Увидишь. Войдя в свои бывшие апартаменты, маркиза на мгновение замерла при виде открывшейся перед ней картиной мародёрства. Однако быстро взяла себя в руки и направилась к башенкам. К тем самым, где некогда она прятала ларец с ядом. Без особого труда она добралась до них. Сказалась пустыня, болезнь, тяжёлые голодные месяцы. С проворством девочки она извлекла из своего верного тайника мешочки с золотом и драгоценностями. Флоримон с любопытством наблюдал за ней и помог спуститься с карниза. - Мама, ты могла бы попросить меня туда слазить. - Думаешь, у меня плохо получилось? - Нет, но ты могла бы упасть. Анжелика улыбнулась и ласково потрепала его тёмные кудри: - Мне хотелось сделать это самой, сынок. Иди, собирай вещи. Она нашла на дне своего шкафа мужской костюм и решила непременно взять его. Там же, завёрнутая в холст, лежала картина её брата Гонтрана. Не раздумывая, Анжелика сунула её в дорожный мешок. Свою шкатулку, хранившую вещички её прошлой жизни: игрушку Кантора, ожерелье дю Плесси-Белльер, египетский кинжал Рогодона она безуспешно искала везде, но, в конце концов, оставила это занятие. Надо было уходить. На пороге своей комнаты женщина обернулась, прощаясь навек с загадочным миром её детства, с желанным местом её юности. Невольно подумалось, что Жоффрей тоже возвращался в свой дом за спасительным золотом. Жоффрей…как давно это было. И вот теперь история повторилась.
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: А куда бежать с подводной лодки? Дождаться, пока причалит - и дебри, расступись, убегаааю. А Пейрак за ней по всему континенту)) Violeta пишет: Смотрю, у нас там с Жаклин вовсю агнст и разборки, а тут - любовь и поцелуи! Так у меня это всё впереди
Леди Искренность: Мадемуазель Мари пишет: Вот такой я человек, наверно, нужно мне одобрение для вдохновения и новых идей. Это всем нужно. Мадемуазель Мари пишет: До финала ещё плыть и плыть)) Это несказанно радует. Удачного плавания. Violeta пишет: Смотрю, у нас там с Жаклин вовсю агнст и разборки, а тут - любовь и поцелуи! Зачет!!! Удивительно, правда? Обстоятельства предложены одинаковые, тема одна, а какое разное раскрытие... Причем оба чудо как хороши.
Мадемуазель Мари: Леди Искренность , спасибо)
Мадемуазель Мари: *** Флоримон быстро привык к новым условиям жизни. Ему очень нравился корабль, и Кантор в первый день устроил ему длительную экскурсию, правда, рассказывал он в основном разные морские истории, которыми изобиловала его полная приключений жизнь с отцом. Старший брат с удовольствием слушал его, но часто ловил себя на мысли, что хотел бы глубже проникнуть в тайны загадочных аппаратов и механизмов. Научиться навигационному мастерству или ещё чему-нибудь такому же удивительному. Вечером, когда мальчики сидели за большим столом в каюте Кантора и непринуждённо болтали, к ним вошёл Рескатор. Он был без маски, и Флоримон, забыв обо всём на свете, стал жадно всматриваться в черты человека, о котором мечтал всю сознательную жизнь. Граф де Пейрак ласково положил руку на плечо старшему сыну: - Мне жаль, что я не мог раньше снять маску. Так не принято знакомиться, верно, сынок? Тут раздался голосок Кантора: - А я отца и в маске узнал! Флоримон снисходительно пожал плечами: - Ты маленький был, наверно, увидел самого главного, вот и решил, что отец. Ты ведь никогда не мелочился. Все рассмеялись, граф де Пейрак разложил на столе какие-то карты и сел рядом с детьми. Кантор привык проводить такие часы с отцом, слушать его пояснения к чертежам, разглядывать карты разных стран. Флоримону же всё было в диковинку. И такая дружеская манера разговора с большим, сильным мужчиной, и то, о чём шла речь. Однако врождённая непосредственность довольно быстро помогла мальчику преодолеть некоторую скованность. Вскоре он уже активно участвовал в беседе, не стесняясь спрашивать какие-то непонятные для него вещи. Граф с удовольствием отмечал, что его старший сын неплохо ориентируется в географии, интересуется техникой и оружием. Смеясь, Флоримон рассказывал про обучение в иезуитском колледже, как не давалось ему богословие, и как его выгнали за попытку продемонстрировать в действии самую большую и красивую петарду из его коллекции. Обрадованный тем, что сумел заинтересовать отца, Флоримон на память нарисовал детали удивительного устройства, снабжая рисунок своими комментариями и дополнениями. Подняв глаза, мальчик замер под внимательным взглядом чёрных глаз, в которых горело неподдельное восхищение. В эту минуту Флоримон понял, что такого взгляда он ждал всю жизнь и готов отдать за него всё на свете. Немного помолчав, граф рассказал сыновьям о своих планах по освоению новых земель. - Здесь, в Мэне, - он указал на карту, - нас встретит месье Патюрель. Кантор его уже видел, но скоро и ты с ним познакомишься, Флоримон. Мы встретились с ним на Карибских островах, раньше он был - Я знаю, - опустив глаза, сказал мальчик. - Тебе мама рассказывала? Флоримон кивнул. Он не хотел ничего больше говорить. То, что рассказала ему мама, должно остаться только между ними. И хотя он не мог знать ни о любовной связи, ни о потере ребёнка (эти моменты Анжелика предпочла не обсуждать с сыном), мальчику казалось, что ему и так доверили слишком много. Граф, видимо, понял его состояние и не настаивал. - Так вот, я намеревался надолго не задерживаться в Мэне, а двинуться вглубь материка. - Разве для этого не надо обеспечить себе прикрытие с побережья? - Разумеется, Кантор. Но у меня пока нет такого количества людей, разве только…люди месье Патюреля захотят там обосноваться. Но это пока не известно. - А если не захотят? Тогда мы должны будем остаться на побережье? А я так хочу вглубь страны! Так хочу пройти там, где ещё никто не ходил! - Смотри, Кантор, среди нас будет один исследователь! – Граф добродушно улыбнулся. – А как же индейцы с томагавками, дикие звери и прочие прелести? - У меня есть оружие. И Кантор. Младший брат недоверчиво покосился на старшего и прыснул со смеху. - Весьма существенные доводы, сынок. - Жоффрей постарался скрыть улыбку. – Но ты прав, Флоримон! Я был точно таким же. Не было такой опасности, которая заставила бы меня отступиться от мечты. Бесстрашие – это одно из залогов успеха. Но только "одно из"! Постарайтесь никогда не забывать об этом. Граф вернулся к карте, где были отмечены основные племена Северной Америки. - Гляди сюда, Флоримон! Смотри, сколько их, краснокожих обитателей Новой страны. Полчища…И если пойти по пути завоевания, далеко нам не продвинуться. Но мы можем попробовать договориться с ними. Мы придём к ним с миром, и тогда, возможно, недра страны сами откроются перед нами… Флоримон всегда считал физическую силу основным двигателем Вселенной. Будучи слабым ребёнком, подвергаясь насмешкам и издевательствам, он рано осознал могущество силы и всегда стремился быть самым выносливым, самым закалённым и быстрым. Теперь же он познавал другие истины. Интуитивно чувствуя правоту отца, мальчик всем своим существом внимал таким новым для него рассуждениям. Граф де Пейрак поднялся из-за стола: - Надо же, как поздно. Вам пора ложиться спать. Только не особенно шумите, чтобы маму не тревожить. Граф уже взялся за ручку двери, когда Флоримон окликнул его. - Отец! – Подойдя к нему, мальчик тихо проговорил. - Как же я счастлив, отец! В ответ мужчина крепко обнял сына. - Когда ты был совсем маленьким, я часто пытался представить, каким ты будешь, когда вырастешь. Я очень скучал по тебе, мой мальчик. - А я всегда знал, что найду вас! - Теперь мы вместе. И постараемся наверстать упущенное, правда? Флоримон кивнул и радостно улыбнулся.
Мадемуазель Мари: *** В каюте Кантора поместили ещё одну кровать, и теперь мальчики могли не разлучаться даже на ночь. Когда отец велел им ложиться спать, никто из них не принял это всерьёз. Спать? Когда ещё столько всего, о чём можно поговорить. Разве тут уснёшь? Закрыв за графом дверь, Флоримон некоторое время молчал. Кантор не трогал его, понимая, какие чувства бурлят в душе у брата. Когда-то он сам испытал нечто подобное. И снова, как в детстве, мальчики придвинули свои кровати поближе, погасили лампу и устроились под одеялами. Тут только Флоримон нарушил тишину: - А знаешь, я больше похож на нашего отца! Кантор снисходительно улыбнулся в темноте: - Подумаешь, удивил! Потом задумался и тихо добавил: - А я на маму…Фло, расскажи мне что-нибудь о ней. После недолгого молчания Флоримон задумчиво сказал: - Она самая прекрасная женщина в мире…Как здорово, что папа с мамой теперь вместе. Сейчас я бы уже не смог между ними выбрать. Смотри, что у меня есть! – Флоримон нырнул куда-то в темноту и что-то вытащил. – Давай зажжём лампочку. - Тогда все поймут, что мы не спим. - Ладно, ну хоть свечка какая-нибудь тут есть? Найдя, наконец, свечу, мальчики развернули холст. С полотна на них смотрели их отражения и маленький Шарль-Анри. Кантор уже слышал о его смерти и не особенно расстроился, ведь он почти не помнил маленького брата. И сейчас его ажурный портрет производил только светлое впечатление. Картина была сделана чрезвычайно искусно, почти в полной мере выражая настроения изображённых детей. - Фло, давай повесим это в нашей каюте, и тогда нас будет как бы трое, и ты не будешь по нему скучать. Старший брат неуверенно пожал плечами: - Не знаю, это всё-таки мамина картина, она её очень любит. - Тогда завтра ты спросишь у неё разрешения, и потом мы повесим – улыбнулся Кантор. – Когда же, наконец, отец меня пустит к маме? Ей ведь уже лучше, да?
Violeta: Мадемуазель Мари Честно, вы гений! Разговор Жоффрея с сыновьями - это просто чудо! Эмоции всех троих выписаны с удивительной точностью - вот все так и было, я прям воочию вижу эту сцену! Картина - великолепный штрих, очень трогательный. Мадемуазель Мари пишет: Тут раздался голосок Кантора: - А я отца и в маске узнал! Флоримон снисходительно пожал плечами: - Ты маленький был, наверно, увидел самого главного, вот и решил, что отец. Ты ведь никогда не мелочился. Пацсталом!
Арабелла: Мадемуазель Мари пишет: Ты маленький был, наверно, увидел самого главного, вот и решил, что отец. Ты ведь никогда не мелочился Шедеврально Как и все остальное )))
Гость: Разговор с сыновьями великолепно, эмоционально безупречно выписан... Действительно шедеврально!
Акварель: Мадемуазель Мари пишет: А я на маму…Фло, расскажи мне что-нибудь о ней. Мадемуазель Мари пишет: - Ты маленький был, наверно, увидел самого главного, вот и решил, что отец. Ты ведь никогда не мелочился. и помнит же! Мадемуазель Мари пишет: - У меня есть оружие. И Кантор. в качестве оружия или "О боги, примите это подношение!" Мадемуазель Мари пишет: В эту минуту Флоримон понял, что такого взгляда он ждал всю жизнь и готов отдать за него всё на свете.
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: Честно, вы гений! Разговор Жоффрея с сыновьями - это просто чудо! Эмоции всех троих выписаны с удивительной точностью - вот все так и было, я прям воочию вижу эту сцену! Стараемся, создаём настроение (с) Спасибо большое, я счастлива, что нравится Арабелла, Гость, Акварель Спасибо! Акварель пишет: и помнит же! Когда Кантор "погиб" Фло было 10-11 лет - вполне сознательный возраст Акварель пишет: в качестве оружия или "О боги, примите это подношение! Они ж к индейцам идут, а зачем им белый ребёнок? Своих достаточно) хотя они не против, воспитают, как своего
княгиня Спадо: прекрасно написали, а за портрет од дедьное спасибо
Jeoffrey de Peyrac: Мадемуазель Мари
Леди Искренность: Мадемуазель Мари, чудесно! Как же не хватало такого разговора отца с сыновьями и бесед мальчиков между собой в каноне. И главное,читаю первый кусок и думаю: "Пусть упомянут про внешнее сходство", - хотела уже написать про это пост и тут, бац, читаю второй отрывок и вот оно, сходство упоминается. Только пусть еще Пейрак его отметит в мыслях или разговоре с Анж или мальчиками. В общем, ловите мои
Анна: Мадемуазель Мари, Прекрасная работа, с нетерпением жду продолжения, спасибо! И хочется, чтобы они скорее объяснились и все наладилось, и одновременно - чтобы повествование долго не заканчивалось) Приятно видеть, как Жоффрей порадовался, что Флоримон растет таким любознательным и способным к науке и технике) Единственное, что смутило - мальчики в каюте выключают лампочку. Может быть, гасят? Она же не электрическая и даже не керосиновая). Про Флоримона говорится, что он учился в монастыре, но мне помнится - что в иезуитском коллеже. А эти учебные заведения были вне монастырей, насколько я помню. У нас в городе здание такого бывшего коллежа стоит просто рядом с костелом на площади)
Арабелла: Анна пишет: Единственное, что смутило - мальчики в каюте выключают лампочку. Может быть, гасят? Да, "гасят" или "тушат". Ведь лампа масляная или со свечой внутри. Кстати, у Рескатора в каюте была необычная лампа на потолке...Анна пишет: Про Флоримона говорится, что он учился в монастыре, но мне помнится - что в иезуитском коллеже В этой фразе я поначалу решила, что колледж находился в самом монастыре, или же на его территории (как в Пуату, где училась Анж). Но по видимости да, это отдельное здание. Есть еще маленькая неясность с кроватями... (я знакома с корабельным бытом исключительно по книжкам и фильмам). Но думаю, это не очень существенно, пусть будет. Просто на кораблях каюты как правило, довольно небольшие (капитанская может быть исключением, одна большая запасная (иногда) и кают-компания). Кровати же скорее всего, довольно тяжелые, дабы не опрокинулись во время качки и шторма - поэтому подвинуть их трудновато. Для экономии же места их могли просто проектировать по типу таких, как в поездах - вделанных в стенку). Но думаю, можно оставить... Или же мальчики могли просто пересесть на одну кровать (а не двигать их).
полная версия страницы