Форум » Творчество читателей » Тернистый путь к счастью. » Ответить
Тернистый путь к счастью.
Мадемуазель Мари: Фэндом: Голон Анн и Серж «Анжелика» Пэйринг или персонажи: Анжелика/Жоффрей Мой вариант развития событий после нападения солдат на замок дю Плесси. Предупреждения: - Срок мятежа укорочен (с конца лета по весну след. года) - Флоримон никуда не уезжал. - Изнасилования не было, следовательно и Онорины нет. - Курсивом выделены места, взятые из романа. Ненависть на двоих. Всё началась ночью. Самой страшной ночью в её жизни. Орущая солдатня ворвалась в замок дю Плесси. Древние парадные залы стали свидетелями кровавой бойни. Если правда, что стены умеют слышать, то в их памяти навсегда останутся нечеловеческие вопли несчастных гугенотов, с рьяной методичностью уничтожаемых солдатами короля. Анжелика стояла на ступеньках парадной лестницы и стреляла. С непривычки дрожала рука. Пришлось упереться о перила. Далеко не каждая пуля попадала в цель, это злило её. Вдруг грубые руки схватили её и куда-то поволокли. Она отбивалась, кричала, но её крик тонул в общем море страданий. Перед глазами вдруг отчётливо появилась картина из прошлой жизни: таверна "Красная маска", напудренные парики, зловеще ухмыляющиеся над беззащитной женщиной… Если бы у неё тогда было оружие, она бы быстро привела их в чувство. Сейчас в её руке был зажат тяжелый пистолет, и Анжелика со всей силой ударила им в лицо первому из насильников. Тот ошалел от неожиданности и острой боли, отпрянул. В появившимся просвете женщина различила расплывчатые образы Мальбранта и Флоримона, затем стало совсем темно, она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, рядом с ней сидел отец де Лесдигю. Анжелика попыталась встать. Руки и всё тело саднило от синяков. - Они успели вовремя, - тихо сказал аббат, помогая ей встать. От одной этой мысли Анжелика почувствовала себя почти хорошо. Она старалась не думать, что было бы с ней, случись всё иначе. - Что с моими детьми? Где Мальбрант и остальные? Аббат покачал головой: - Я не отходил от Вас… Они направились к лестнице. От вида крови мутилось в голове. На ступеньках лестницы они увидели Барбу с ребёнком. Анжелика взяла на руки мальчика и застыла от ужаса, увидев огромную рану у него на шее. Ощущение неотвратимости навалилось на неё. Они всех убили, убили её малыша. Убили, убили…Не разбирая дороги, она шла, шла, как в бреду. Чья-то рука легко опустилась ей на плечо. Это отец де Лесдигю поддерживал её. Ей было всё равно. Аббат, видя, что она не реагирует на его прикосновение, стал тормошить её, указывая на что-то впереди: - Там…мадам, смотрите, Флоримон! Мальчик, пошатываясь и держась за голову, приближался к ним. - Мама, мама, с тобой всё хорошо! Шарль… Анжелика во все глаза смотрела на своего сына, единственного живого ребёнка, который у неё остался. Продолжая держать на руках Шарля-Анри, другой рукой она схватила Флоримона, словно не веря такому чуду, ощупывала, прижимала к себе его трясущееся от горьких рыданий тело. Сама она плакать не могла. Сердце разрывалось от боли, но слёз не было, и от этого было ещё тяжелее. На краю леса уже готовили могилы. Священник почти силой направлял туда Анжелику. Она дрожала, как в лихорадке, и ни за что не хотела отпустить руку Флоримона. - Мы положим молодого маркиза там, - сказал один из могильщиков, указывая на маленькую могилку в стороне от других. – Позднее мы перенесём его в церковь Плесси с почестями. Но сейчас церковь сгорела… Мать сама опустила в землю своего ребёнка. Вспомнился Кантор. Им обоим она так мало уделяла времени. Словно в наказание за это, они так быстро её покинули. Анжелика обернулась назад и заметила, что Флоримон смотрит куда-то вдаль с выражением такой ненависти и беспомощности, что у неё похолодело в груди. В этом взгляде она нашла отражение своих собственных чувств, такой же беспощадной ненависти к варварам, в который раз разрушившим их жизнь. Она вспомнила недавно написанное письмо королю. Каждое слово жгло её. Она презирала себя за слабость, а короля – за то, что он допустил всё это зло, всю эту кровь. - Послушайте, - сказала Анжелика. – Послушайте меня. Её голос стал сильнее, начал вибрировать от эмоций. - Слушайте меня, крестьяне. Солдаты убили последнего из дю Плесси-Белльеров, наследника поместья. Кончился род. Они убили его, убили вашего господина. Крестьяне издали пронзительные крики, женщины заплакали. - Это солдаты короля совершили преступление. Отряды наемников уничтожили ваш урожай, терроризировали всю провинцию. Позволите ли вы продолжаться этим преступлениям? Мы достаточно терпели людей, действующих именем короля. Крестьяне, вы не позволите им покинуть провинцию, не правда ли? Вы должны взять оружие и отомстить за своего господина! Люди услышали её. Начался Большой мятеж Пуату. В лесах Пуату Франция следила за событиями в восставшей провинции. За голову мятежницы Пуату была назначена награда. Но она, как истинная фея, была неуловима. Прошла тяжёлая осень, голодная зима не принесла ясности. Провинция бурлила. Солдаты толпились на подступах, не отваживаясь пока вступать в неизведанные леса. Анжелика научилась обращаться с оружием. Её тёмный силуэт верхом на лошади, появляющийся в разных местах, вселял уверенность и надежду среди измученных крестьян. Но сама Анжелика уже не верила в счастливый исход. Она понимала, что по следу пущена королевская свора, которая рано или поздно уничтожит их всех. Неоднократно женщина пыталась убедить аббата де Лесдигю оставить её, и каждый раз безуспешно. Он не хотел её покидать. Так же, как не хотели этого и верный Мальбрант, и Флино. Короткие стычки с солдатами пока завершались победой повстанцев. Радость ослепляла многих. Но тяжёлые дни были ещё впереди. С началом весны три тысячи пеших солдат и пятнадцать сотен кавалерии породили террор в Пуату. Ослабленные голодом, холодом, люди стали складывать оружие, сдаваясь на милость победителя. Анжелика смотрела в узкое окно фермерского дома, ожидая возвращения Флино. Он появился как всегда подвижный, бодрый. - Говорят, что война превратилась в охоту на людей, вернее, охоту на женщину. Они охотятся за вами, госпожа маркиза. Они объявили награду за вашу голову и уверены, что найдётся кто-нибудь, кто продаст вас за пять тысяч ливров. Флоримон неслышно подошёл и уверенно прикоснулся к её руке: - Надо уходить, мама, на побережье. Надо найти корабль. - Да, дружок, мы пойдём через болота к Понс-де-Палуд, медлить больше нельзя. Ты видел священника и Мальбранта, Флино? - Да, они все согласны покинуть страну. Вечером мы должны с ними встретиться. Покинуть страну. Что может быть легче для обычного человека? А для них это рискованный, но единственный путь к спасению. Только нужны деньги, нужна одежда. Не могут же они показаться людям в таком рубище. Их сразу заподозрят. Анжелика прикинула: до замка дю Плесси на лошадях можно добраться за полдня. Полдня обратно. Повернувшись к Флино, она сказала: - Передай, что встречаемся в условленном месте завтра в то же время. Мы с Флоримоном съездим в замок и соберём всё, что нужно для отъезда. История повторяется Анжелика старалась не смотреть на то, что когда-то было её красивым, дорогим домом. Торопливо привязав коней у опушки леса, они с сыном благополучно добрались до залов дворца. Здесь было пустынно и холодно. - Пойдём наверх, Фло. Собери себе самое нужно, главное, тёплые вещи. И поищи что-нибудь для наших друзей. - Хорошо. А как ты надеешься найти тут деньги, после того, как солдаты всё разграбили? Анжелика улыбнулась: - Увидишь. Войдя в свои бывшие апартаменты, маркиза на мгновение замерла при виде открывшейся перед ней картиной мародёрства. Однако быстро взяла себя в руки и направилась к башенкам. К тем самым, где некогда она прятала ларец с ядом. Без особого труда она добралась до них. Сказалась пустыня, болезнь, тяжёлые голодные месяцы. С проворством девочки она извлекла из своего верного тайника мешочки с золотом и драгоценностями. Флоримон с любопытством наблюдал за ней и помог спуститься с карниза. - Мама, ты могла бы попросить меня туда слазить. - Думаешь, у меня плохо получилось? - Нет, но ты могла бы упасть. Анжелика улыбнулась и ласково потрепала его тёмные кудри: - Мне хотелось сделать это самой, сынок. Иди, собирай вещи. Она нашла на дне своего шкафа мужской костюм и решила непременно взять его. Там же, завёрнутая в холст, лежала картина её брата Гонтрана. Не раздумывая, Анжелика сунула её в дорожный мешок. Свою шкатулку, хранившую вещички её прошлой жизни: игрушку Кантора, ожерелье дю Плесси-Белльер, египетский кинжал Рогодона она безуспешно искала везде, но, в конце концов, оставила это занятие. Надо было уходить. На пороге своей комнаты женщина обернулась, прощаясь навек с загадочным миром её детства, с желанным местом её юности. Невольно подумалось, что Жоффрей тоже возвращался в свой дом за спасительным золотом. Жоффрей…как давно это было. И вот теперь история повторилась.
Арабелла: Мадемуазель Мари пишет: А когда мавр вернулся с большим самоваром и принялся готовить кофе, её восторгу не было предела. Самовар? Лучше с небольшой жаровней и туркой. Или принести в турке уже готовый. Мадемуазель Мари пишет: Это правда, что вы ехали в Мекку за мной? Мекка - это конечно ближе, чем Микены. Но все-же - Мекнес. Мекка - в Саудовской Аравии. Мекнес - в Марокко. Violeta уже ответила ))) В остальном - море оваций ))) Жофф в своем репертуаре ))
Violeta: По зову колокольчика явился босоногий мавр в коротком бурнусе и красных матросских штанах. Двигаясь изящно, как свойственно его расе, он стал на колени и пододвинул к дивану низкий столик, на который поставил ларец из кордовской кожи с серебряными накладками. Откинутые стенки ларца представляли собой два блюда, на которых были прочно закреплены все принадлежности для приготовления кофе: серебряный самоварчик, массивное золотое блюдо с двумя чашечками китайского фарфора, маленький фарфоровый кувшинчик с водой, в которой плавала льдинка, и блюдечко с леденцами. Мавр вышел и скоро вернулся с чайником, полным кипятка. Очень аккуратно, не пролив ни капли, он приготовил восточный напиток, аромат которого проник в сознание Анжелики, вызвав почти ребяческую радость. Румянец вернулся на ее щеки, когда она протянула руку к серебряному футляру, в который была вставлена фарфоровая чашечка. Сидя рядом, Рескатор следил своим загадочным взглядом, как она осторожно, по мусульманскому обычаю, двумя пальцами держала чашечку, как влила в нее каплю ледяной веды, чтобы осадок осел на дно, как поднесла чашку к губам. Черт, и правда самовар!
Арабелла: Violeta пишет: Черт, и правда самовар! Дамы, что мне вспомнилось... Сейчас правда сходу этот кадр не найду.. Помните, в Гардемаринах у Лядащева в каморке на столике было какое-то приспособление... Типа штатива с горелкой, он там кофе варил... Тоже, вполне себе "самоварчик" Интересно, что во французском оригинале? (в смысле, как это "по-французски" будет). Вряд ли это русский самовар в нашем понимании.
Мадемуазель Мари: Арабелла пишет: Мекка - это конечно ближе, чем Микены. Но все-же - Мекнес. Мекка - в Саудовской Аравии. Мекнес - в Марокко. Хорошо, исправила Арабелла пишет: Помните, в Гардемаринах у Лядащева в каморке на столике было какое-то приспособление... Типа штатива с горелкой, он там кофе варил... Тоже, вполне себе "самоварчик" Да, было что-то такое.
Жаклин де ла Круа: Да ладно, Жоффа с его страстью к экспериментам мог и самовар изобрести, особенно после пушки с оптическим прицелом :)) А за главу - читаю с удовольствием. Анж - барышня капризная - Тебя люблю, и его люблю, и всех люблю.
Леди Искренность: А почему не написать кофеварка? Это и турка, и такая хрень двухуровневая железная, типа первой кофеварки, тоже на огонь ставится. В остальном все прекрасно!!! Только как-то неожиданно быстро для меня кульминация... Опа, и уже любофф... Добавлю еще вот что. Меня резкий переход на "ты" смутил. У них никогда этого не было. Они это "ты", как сокровище, произносили крайне редко и крайне мало. А тут целый диалог, а процесс узнавания и принятия друг друга еще впереди.
Анна: Мадемуазель Мари пишет: - Возможно, у меня есть решение, - сказал он, стягивая кожаную маску. Блестяще! Мадемуазель Мари пишет: - Заставить меня снова в тебя влюбиться, как же это дальновидно, - она обхватила руками его шею. - Ты всё-таки неисправимый экспериментатор! Как у них сейчас все мирно-благополучно, а вот что будет, когда она узнает про Кантора? Мадемуазель Мари пишет: Он ждёт нас в Мэне. Подожди благодарить, надолго мы там не задержимся, так что не надейся, терпеливым мужем я быть не намерен. Сколько все сразу: и понимание, и ирония одновременно. А куда он собрался? Если в Катарунк или Вапассу - это ведь тоже в Мэне? Может быть, в более цивилизованные места?
Арабелла: Анна пишет: Как у них сейчас все мирно-благополучно, а вот что будет, когда она узнает про Кантора? Ну да, про Кантора пора бы уже узнать... Но после всего, что он сделал - примчался за ней в Ла Рошель, потом выхаживал ее, пока она болела... "Буря" не должна быть затяжной... Анна пишет: А куда он собрался? Если в Катарунк или Вапассу По идее, ни Катарунка ни Вапассу еще наверное, нет... Если только поселение на берегу, как прообраз Голдсборо. Но здесь все от автора уже зависит )))
Мадемуазель Мари: Жаклин де ла Круа, Леди Искренность, Анна, спасибо) Леди Искренность пишет: Только как-то неожиданно быстро для меня кульминация... Если учесть, что ещё в Ла-Рошели Анж ему благоволила... наверно, платья её добили)) Леди Искренность пишет: Меня резкий переход на "ты" смутил. У них никогда этого не было. Они это "ты", как сокровище, произносили крайне редко и крайне мало. Полностью согласна, я сама тоже в романе эти сокровенные "ты" ловила... Ну а тут так как-то само получилось. Сказав Рескатору "ты"(что, по-моему, было уместно), она в таком ключе и продолжила. Это не значит, что они теперь будут на "ты" всегда. В момент потрясения (с её стороны) стираются грани между словами, становится более важным смысл, а не форма. Анна пишет: а вот что будет, когда она узнает про Кантора? Сама пока не знаю Анна пишет: А куда он собрался? Если в Катарунк или Вапассу - это ведь тоже в Мэне? Может быть, в более цивилизованные места? Он имел в виду, что собирается уйти с побережья вглубь страны, где нет Колена)) Арабелла пишет: Но после всего, что он сделал - примчался за ней в Ла Рошель, потом выхаживал ее, пока она болела... Блин, его даже жалко
Арабелла: Мадемуазель Мари пишет: Если учесть, что ещё в Ла-Рошели Анж ему благоволила... И в Ла Рошели благоволила, да и после батистана, куда он пришел чтобы забрать ее оттуда - уже по нему скучала ))) Так что шансы уже были )) А потом все разговорчики, ухаживания и обнимашки доделали свое дело )) Платья были уже "последней каплей" ))) Мадемуазель Мари пишет: Блин, его даже жалко Тем более, что вину сеньор уже осознал и полностью раскаивается...
Bella: Самовар-кофейник первой половины 19 века: http://shot.qip.ru/00N2ef-4AlvJhYLG/ Самоварчики для приготовления кофе: http://shot.qip.ru/00N2ef-3AlvJhYLH/ У Жоффрея должно быть что-то изящное: http://shot.qip.ru/00N2ef-5AlvJhYLI/
Bella: Современные варианты: турка (турецкий кофе): http://shot.qip.ru/00N2ef-1AlvJhYLJ/ мока (итальянский кофе): http://shot.qip.ru/00N2ef-4AlvJhYLK/ Ну и "контрольный": http://shot.qip.ru/00N2ef-5AlvJhYLL/
Jeoffrey de Peyrac: Мадемуазель Мари , спасибо за отрывок! Сцена снятия маски хороша. Но меня смущает наличие на корабле ванны!!! Да и с питьевой, т.е. пресной водой напряг даже у такого волшебника как наш граф! Перебор
Violeta: Bella Спасибо за самоварчики!
Арабелла: Jeoffrey de Peyrac пишет: Но меня смущает наличие на корабле ванны Для ванны могла и морская подойти )) А так да, пресная вода на корабле - дефицит. В романе дамы даже стирали в морской воде. (Здесь скорее, как сам чан с водой могли в каюту втащить... Двери должны быть довольно узкие (в любом случае, не настолько широкие, чтобы протащить чан).
полная версия страницы