Форум » Творчество читателей » Юность Жоффрея - II » Ответить
Юность Жоффрея - II
Violeta: Мы с Jeoffrey de Peyrac решили объединить два наших фанфика - "Юность Жоффрея" и "ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТУЛУЗУ (1648)" совместно написанной частью "Юность Жоффрея -2". Представляем на ваш суд первую главу!
Jeoffrey de Peyrac: Арабелла пишет: Тогда как Пейрак - больше производное от гасконско-провансальского варианта латинского "камень". De l'occitan pèira, qui vient du latin pĕtra (« roche, » « rocher »). но в романе орфография "de Peyrac", так что, возможно, есть и другая этимология - так что примем это за истину
Арабелла: Jeoffrey de Peyrac пишет: но в романе орфография "de Peyrac" Возможен вариант написания и через "у", в зависимости от диалекта и особенностей орфографии. Peyre ou pèira (pierre) в окситанском. Есть также местечко с одноименным названием Peyre (Aveyron), в 180 км. к востоку от Тулузы. (В любом случае родство не всегда предполагает сходство фамилий))) Jeoffrey de Peyrac пишет: возможно, есть и другая этимология - так что примем это за истину Но пусть будет так )))
фиалка: Такое ощущение как будто читаю тот самый спин-офф приключений и жизни Жофы, о котором говорила ELVIRA. Невероятно интересно и захватывающе. А сценки с мечтами о Мелюзине просто заставляют таять от умиления, обожаю Violeta пишет: Чтобы не впасть в депрессию, он начал разговаривать с воображаемыми собеседниками. Чаще всего это был Бекман - Жоффрей спорил с ним о физических законах, управляющих миром, о математике, Очень по Пейраковски. Получается что Жоффа сейчас в районе Огненной земли с "огненной горой и вечными льдами", правильно? А дальше куда?
Jeoffrey de Peyrac: фиалка пишет: А дальше куда? А дальше за несметными богатствами
Jeoffrey de Peyrac: Арабелла, откуда такие познания ? Вы лингвист?
Арабелла: Jeoffrey de Peyrac пишет: откуда такие познания ? Вы лингвист? До "лингвиста" в полном смысле слова мне еще как до луны пешком )) Я скорее интересующийся ))) (с занудной привычкой копаться и докапываться))) Перейра - "Грушевое дерево" - (Pereira - через латинское i или Pereyra через y греческое) мне просто бросилось в глаза, т.к одно время я изучала португальский, год или полтора. Затем чаша весов склонилась в пользу испанского. Т.к языки очень во многом схожи, то не составило труда быстро перестроиться. Также где-то около года назад заинтересовал окситанский-провансальский (но пока все больше на уровне сбора информации и интересующих меня фактов). Французский пока на уровне чтения и перевода несложных текстов. (арабский тоже очень интересовал, но решила не делать в голове кашу, и заняться пока двумя... ) Здесь еще + интерес к истории Франции и Испании. (А вот английскому не повезло - не переношу)) Jeoffrey de Peyrac пишет: возможно, есть и другая этимология Как я уже написала - вполне готова принять подобную версию. В порт.яз. существовали ранее два варианта перевода слова Рera, в зависимости от написания и произношения Péra и Pêra . Во втором случае Pêra - "груша" (плод), и "перейра - грушевое дерево" как производное. (аналог - "оливка - плод" и "оливейра - оливковое дерево", "тАмара - финик" и "тамарейра - финиковая пальма") В первом же Péra - имеем очень архаичную форму искомого Pedra/Petra , датированную 11 веком. (Здесь "д/т" как бы условно "проглатывается" при произношении). Но производные фамилии будут скорее всего, другие... Типа Перальты, например... Jeoffrey de Peyrac пишет: А дальше за несметными богатствами Ждем
Violeta: Арабелла Salvador de Brito Pereira - так по-португальски пишется имя отца Жоао. Есть ли сходство с фамилией Peyrac?
Violeta: фиалка пишет: Такое ощущение как будто читаю тот самый спин-офф приключений и жизни Жофы, о котором говорила ELVIRA. Невероятно интересно и захватывающе. А сценки с мечтами о Мелюзине просто заставляют таять от умиления, обожаю Спасибо, очень приятно, мы стараемся, чтобы было правдоподобно.
Арабелла: Violeta пишет: Salvador de Brito Pereira - так по-португальски пишется имя отца Жоао. Есть ли сходство с фамилией Peyrac Если копать глубоко и взять за основу Арабелла пишет: Péra - имеем очень архаичную форму искомого Pedra/Petra и Pereira - принять как как производное от латинского Petrariam (aunque también podría provenir de Petrariam, que sería un lugar pedregoso) - "каменоломня, карьер, каменистое место/полное камней", то сходство фамилий допустимо. Не говоря уже о том, что и сами фамилии очень созвучны.
Violeta: Арабелла Мерси! Арабелла пишет: сходство фамилий допустимо. Не говоря уже о том, что и сами фамилии очень созвучны. И я, и я, и я того же мнения!
Jeoffrey de Peyrac: Арабелла ,Violeta
Violeta: Глава 8. Со времени открытия Тихого океана испанским конкистадором Нуньесом де Бальбоа в 1513 году завоевание испанцами тихоокеанских берегов шло достаточно быстро. К 1550 году почти все прибрежные территории были подчинены испанской короне. Первые испанские поселения на тихоокеанском побережье возникли на Панамском перешейке. Панама была конечным пунктом для судов, перевозивших серебро и золото из Перу, которое в дальнейшем переправляли через перешеек и морским путем доставляли в Испанию. Этот город также являлся складом испанских товаров, предназначенных для Южной Америки. Приблизительно в 1574 году главным портом вице-королевства Новая Испания в Южном море стал Акапулько. Он, собственно, и был основан для ведения через Тихий океан торговли со странами Азии. Здесь происходила конечная перегрузка товаров с последующей дальнейшей транспортировкой. Предметы роскоши, завозимые с Востока, пользовались большим спросом в Новой Испании, а в Перу, в свою очередь, за те же товары можно было выручить еще большую цену. Каждый год в течение двух с половиной столетий огромные неуклюжие галеоны, груженные сокровищами и деньгами, пересекали Тихий океан, тратя запасы американского серебра в обмен на шелка, фарфоровую посуду, воск, специи, духи, ювелирные изделия и всевозможную одежду и наряды. Стоимость груза, направляемого в Манилу (преимущественно это было серебро), обычно варьировалась от 200 тысяч до миллиона песо, при этом стоимость товаров, прибывающих в Новую Испанию и Перу, была в 2–3 раза больше, а контрабандный товар увеличивал эту сумму более чем на 10 миллионов песо. Такие баснословные богатства, которые сулили товары из Китая и Манилы, не могли не привлечь к себе внимание пиратов. Но прежде чем встать на вожделенный путь грабежа и разбоя в Тихом океане, пираты сталкивались с трудностями, порой непреодолимыми. Сначала им было необходимо либо пересечь джунгли Центральной Америки и захватить испанское судно в Тихом океане, либо пуститься в опасное плавание через Магелланов пролив или вокруг мыса Горн, которое часто длилось больше года. В случае, когда им улыбалась удача и они захватывали добычу, у них не было никакой возможности насладиться плодами грабежа, не совершив одинаково как утомительный, так и опасный рейс назад, в Карибское море. Но возможно, самой большой трудностью для пиратов было пополнение продовольственных ресурсов. С этой целью они были вынуждены долгое время проводить на вражеском побережье, где было сравнительно небольшое количество ферм, а рогатый скот, пытаясь оградить от набегов, увозили в глубь страны. А участь, ожидавшая их здесь в случае поимки, оказывалась еще более незавидной, нежели это было в Карибском море. Короче говоря, пиратство в Тихом океане было под силу только самым выносливым. Лишь немногим из числа джентльменов удачи, отважившихся искать эту самую удачу в здешних водах, посчастливилось стать сказочно богатыми. Большинство же возвращались домой с пустыми руками, а то и вовсе не возвращались. Капитан-португалец Энрике-Мануэл-Лауриньо Вентура да Силва был одним из тех счастливчиков. Он не первый раз проделывал длинный путь, обогнув южноамериканский континент и достигнув порта недалеко от Акапулько, чтобы набить свои трюмы китайскими контрабандными товарами, за которые выручал баснословные суммы на островах Карибского моря, продав их английским, голландским или французским колонистам. Именно этот человек сейчас спустился с кормовой рубки и остановился перед Пейраком. Капитан Вентура*, как называли его на Тортуге, был поджарый высокий старик с мощным торсом и, словно высеченным из камня, обветренным лицом. Он хромал: вследствие неудачной операции по извлечению пули правая нога капитана навсегда осталась парализованной. Время от времени она начинала страшно болеть. Но Вентура никогда не жаловался, а только стискивал зубы, и принимал самое действенное лекарство всех моряков - добрую порцию рома. Несмотря на свои пятьдесят пять лет и увечье, он отличался исключительной физической силой. Он носил стальной нагрудник с чеканной насечкой, на боку у него висела длинная шпага, которую он по надобности уверенно пускал в ход, за пояс был заткнут кинжал с великолепной золотой рукояткой. Одет он был на испанский манер: на нем был камзол из черного шелка с буфами на рукавах, сорочка того же цвета и высокие сапоги из желтой кордовской кожи с раструбами и серебряными шпорами. С насмешливой улыбкой оглядев юношу, подобранного на необитаемом острове, он произнес: - Добро пожаловать на борт! Жоффрей молча поклонился. Капитан отметил изящество, с которым он это проделал, оценил достоинство, с которым держался молодой человек, и решил про себя, что тот, несомненно, дворянин. - Капитан Вентура к вашим услугам, - слегка кивнул он Пейраку. - Жоффрей де Пейрак де Моран д"Ирристрю, племянник Сальвадора де Брито Перейра, губернатора Рио-де-Жанейро. Я плыл к дяде по торговым делам на корабле Ост-Индской кампании под командованием капитана Янсена, но увы, судно потерпело крушение. Я чудом выжил и провел долгое время на необитаемом острове в полном одиночестве. Поэтому прошу простить меня за неподобающий вид и неучтивые манеры. Еще я расчитываю на ваше понимание и поддержку, капитан. Уверен, что дядя не поскупится, когда речь зайдет о жизни и свободе его любимого племянника. Громоздя одну ложь на другую, Жоффрей смотрел прямо в глаза капитану и, казалось, нисколько не боялся ни грозного пирата, ни его суровой команды. Вентура умел ценить храбрость и наглость, поэтому хлопнул молодого человека по плечу и произнес: - И при этом вы не лишились рассудка и умения складно врать! Похвально, юноша, похвально! Все бы ничего, но я лично знаком с вашим дядюшкой и отлично знаю, что он скорее даст отрубить себе руку, чем будет вести дела с этими чертовыми голландцами. Но тем не менее, я вижу фамильное сходство - возможно, вы и вправду его плямянник. - Капитан, раз вы так быстро меня раскусили, - улыбнулся Жоффрей. - Признаюсь сразу, что я и в глаза не видел этого своего знаменитого родственника, а лишь слышал о нем от его сына и своего кузена отца Жоао Брито, когда жил при миссии иезуитов в Модурае, которую он возглавлял. - А, наслышан, наслышан... Живое воплощение Франциска Ксаверия... Его папаша им несказанно гордится. Что же заставило вас, молодой человек, покинуть столь достойную стезю миссионерства и пересечь Тихий океан? Жоффрей немного поколебался. Капитан подбодрил его. - Ну же, Пейрак, что с вами? Еще недавно вы были так смелы и находчивы, а тут вдруг боитесь и слово сказать! Матросы вокруг одобрительно загомонили. - Ко мне в руки попал один важный документ, - медленно начал Жоффрей, тщательно подбирая слова. - Мне его перед смертью передал штурман испанского галеона «Нуэстра Сеньора де Аточа» в госпитале при миссии, когда я ухаживал за ним. Вентура подался вперед и глаза его алчно блеснули. - Кажется я понимаю, о чем вы толкуете. Карта! Она при вас? Юноша усмехнулся и постучал себя пальцем по лбу. - Она здесь, капитан. Все мое имущество погибло при кораблекрушении. Но я смогу воспроизвести ее по памяти, можете не сомневаться. Я обучался картографии у самого Виллема Блау, а потом был штурманом в экспедиции Тасмана. - Опять эти голландцы, - досадливо поморщился капитан. - Что вы нашли в этих угрюмых пожирателях трески? - Знания, - просто ответил Жоффрей. - Наука - вот что меня интересует. - И золото, - перебил его Вентура. - И золото, - согласился Пейрак. - Чтобы посвятить жизнь науке, надо быть избавленным от мыслей о хлебе насущном. - Только ли науке? - хохотнул капитан. - А как же все остальное? Жоффрей развел руками. - Золото необходимо, чтобы жить и заниматься тем, что по нраву. Оно дает независимость ото всех и вся. Так что, капитан, будем считать, что я жажду свободы. - Неплохо сказано... И слова ваши мне по душе. Что ж, сеньор де Пейрак, чего вы хотите от меня? Чтобы я отвез вас в Рио? Пейрак немного подумал. - А куда держите путь вы, капитан? - На Тортугу. К его Светлости губернатору Франсуа Левассёру, сеньору де Рене де Буадуфле и де Летр, из Коньера что в Мэне, - с некоторой насмешкой произнес капитан. - У нас с ним есть общие... интересы. - Возможно, они найдутся и у меня. Как вы считаете, губернатора заинтересует история о затонувшем галеоне, набитом сокровищами по самую корму? - Несомненно! Более того, я уверен, что он предоставит вам все необходимое оборудование и команду ныряльщиков. Но... не бесплатно, как вы понимаете. И еще, я тоже не прочь войти в долю. Пейрак протянул ему руку. - Я принимаю ваше предложение, капитан. О лучшем компаньоне я и мечтать не мог. Вентура с силой сжал протянутую ему руку. - И я тоже, сеньор де Пейрак, и я тоже... Жоффрей ночевал вместе с командой в смрадном трюме, в подвешенном к потолку гамаке. Скрипело дерево, скрежетало железо, стонали тросы, вода билась о борта корабля - не было ни минуты тишины, к которой он привык на острове. Ища уединения, он полюбил забираться на нос галеона, чтобы любоваться морем, наслаждаться солеными брызгами и наблюдать за весело резвящимися дельфинами. Работа на корабле продолжалась целые сутки. Первая вахта начиналась в полдень, с ударами корабельной рынды**, когда солнце было в зените. Тогда капитан проводил необходимые измерения, чтобы сориентироваться в пространстве. Кок распределял между людьми пинту лимонада, чтобы предупредить цингу, а его помощник раздавал ром и табак – единственные радости на борту, где строго запрещалось играть на деньги, драться, предаваться плотским утехам и даже богохульствовать. За едой команда ограничивалась бобами, рисом, сухофруктами и неизбежными на кораблях в дальнем переходе твердокаменными сухарями, изъеденными долгоносиком. Солонину, подозрительно напоминавшую конское седло, приходилось подолгу вымачивать, прежде чем отправлять в кастрюлю. Но Жоффрею не пришлось вкушать эти сомнительные деликатесы, ведь за столом капитана, к которому приглашали и Пейрака, подавали маринованные коровьи языки, оливки, овечий сыр и вино. Одинокий капитан был счастлив разделить не только трапезу, но и свои увлечения с пытливым молодым умом. Он предоставил в распоряжение француза шахматную доску, карты и книги. Сам он был страстным читателем и всегда возил с собой ящик с книгами, которые ему доставляли из Европы на Тортугу или которые попадали ему в руки во время его пиратских рейдов. С особым удовольствием капитан демонстрировал юноше коллекцию бесценных фантастических карт. На них были нанесены страны и континенты, которые путешественники искали веками, да так и не могли найти: Эльдорадо, город из чистого золота; Атлантида, затонувший континент, обитатели которого дышали жабрами, словно рыбы; таинственные острова населенные огромными существами без костей, но с острыми зубами, которые ходили стадами и питались целебным виноградным соком, текущим в ручьях... И эта немного наивная вера в чудесное и стремление к недостижимому делала Вентуру в глазах Пейрака истинной личностью эпохи Возрождения, которой он безмерно восхищался. Благодаря любезности и гардеробу португальца Жоффрей преобразился. - Гром и молния, сеньор де Пейрак! Да вы настоящий корсар, - засмеялся Вентура да Силва, когда тот поднялся к нему на капитанский мостик. Юноша оделся во все черное, с элегантностью, необычной для пиратов Карибов и Мексиканского залива, которые довольствовались обычно парой штанов и рубашкой, заботясь больше об оружии, чем о внешнем виде. Он позаимствовал у капитана камзол из черного шелка, отороченный кружевом того же цвета, с отворотами из черной кожи, черные шелковые штаны, опоясанные широким кушаком с бахромой, и высокие сапоги. В облике Пейрака, несмотря на его молодость, появилось что-то мрачно-дьявольское, особенно в сочетании со шрамами на лице, обрамленном великолепной шевелюрой. Его черные, как уголь, глаза приобрели блеск, который мог бы привести в трепет даже самых бесстрашных флибустьеров залива. Высокая, стройная фигура, величавая осанка, аристократические манеры сразу выдавали в нем человека знатного происхождения, человека, рожденного повелевать. И даже отпетые головорезы из команды Вентуры невольно вытягивались в струнку, когда на них останавливался суровый взгляд француза. Но поднял его авторитет на недосягаемую высоту поединок, на который вызвал его однажды капитан, отчасти чтобы развлечься, отчасти чтобы поупражняться в фехтовании. Да и что греха таить - проверить юношу боем, пусть даже и учебным. - En garde***, monsieur! – приказал «учитель», когда они встретились утром на палубе. Жоффрей встал в позицию. - Перевод в защиту вперед! Выпад! Перевод в защиту назад! Третья защита! Вытянуть руку! Coupe****! Скоро учитель перестал командовать. Противники перешли к атакам, проникающим ударам, уколам и боковым выпадам. Теперь поединок все больше напоминал смертельный танец. Разгоряченный Пейрак дрался всерьез, закипая гневом. Капитан весь взмок, но его губы тронула снисходительно-одобрительная улыбка. Да и матросы пиратского галеона не остались равнодушными к ловкости, силе и точности движений молодого человека. - Где вы обучались фехтованию, сеньор? – спросил Вентура, когда противники перешли на кинжалы. - В Тулузе. Меня учил брат. - В Тулузе? - Это на юге Франции… - Мне случалось смотреть на карту, - сухо прервал его капитан. - Извините, сеньор Вентура, - пробормотал Пейрак, смутившись. - У вас есть способности… Впрочем, вам предстоит научиться сдерживать гнев и приобрести изящество. Вот вам первый урок: хладнокровие. В сражении нельзя давать волю чувствам. Твердость стали ничто без твердости духа. Постарайтесь усвоить это, сеньор де Пейрак. Мы будем заниматься каждый день, начало в восемь утра. И Энрике Вентура принялся шлифовать стиль Жоффрея. Уроки фехтования стали едва ли не главным их занятием, окончив которое, оба уединялись у капитана и подолгу обсуждали будущее предприятие. Оставалось еще несколько недель пути. Подгоняемое ветром, судно, не задерживаясь, шло вдоль побережья Бразилии, с каждым днем приближаясь к конечной точке пути – Тортуге. История острова была коротка, но запятнана кровью на каждой странице. Занятый сначала испанцами, этот остров был отнят у них флибустьерами. Береговые братья с острова Сан-Христофор решились сделать на этом острове свою главную квартиру и приняли меры, чтобы обеспечить себе обладание им. Неписанные правила Береговых братьев здесь выступали как единственный закон, авторитетной считалась несгибаемая воля, физическая сила, умение владеть саблей или шпагой – и полный карман. Пока одни занимались выращиванием табака, отлично прижившегося на непаханых землях, другие принялись, плавая на простых шлюпках, грабить испанские суда, причиняя им немалый урон, и вскоре Тортуга стала важным центром, поскольку туда перебрались многие французские и английские авантюристы с соседнего Гаити и из Европы. Эти люди – главным образом бродяги, солдаты и моряки – стремились сюда в поисках лучшей доли и в надежде поживиться огромными богатствами, вывозимыми Испанией из своих колоний. Но испанцы не дали им спокойно наслаждаться завоеванием. Они отправили флотилию, которая застала авантюристов врасплох и прогнала их после страшной резни - все, кто попал испанцам в руки, были замучены или повешены. Узнав об этой расправе, флибустьеры поклялись отомстить и, основав с буканьерами союз Береговых братьев, вернулись через некоторое время под командой Уилисса, английского авантюриста, и отвоевали свой остров, перебив оставленных там испанских солдат. Однако французские флибустьеры, повиновавшиеся англичанину с неудовольствием, потребовали помощи от де Пуанси, губернатора острова Сан-Христофор, который послал к ним в качестве губернатора офицера-гугенота по имени Франсуа Левассёр во главе многочисленной экспедиции. При нем Тортуга стала быстро процветать, превратившись в прибежище всех авантюристов из Франции, Голландии, Англии и других стран. Это были сущие дьяволы, не боявшиеся смерти. Испанцы верили, что имеют дело с выходцами из ада, и смертельно их боялись. Став хозяином Тортуги, лидер гугенотов, прежде всего, позаботился о строительстве форта на возвышенной площадке с крутой скалой посредине, которая господствовала над Бастером и гаванью; укрепление, возведенное на площадке и на вершине скалы, получило название форта Ла-Рош. После этого Левассёр перестал подчиняться как командору Пуанси, так и Компании островов Америки и превратился в настоящего диктатора. Как говорил, усмехаясь, Вентура: "Чертов сукин сын ведет себя скорее как король, нежели как губернатор. Но это нам на руку, сеньор де Пейрак, легче будет столковаться о нашем дельце!" И вот настал день, когда галеон, развернув паруса, смело вошел в Наветренный пролив, отделяющий южные берега Кубы от западного побережья Гаити. Матросы уже нетерпеливо начали втягивать носом запахи, которые испускали портовые закоулки во всем мире. Настроение у них повысилось до предела. Они пели, шутили, чистились и мылись. Отовсюду слышалось: В морях – моя дорога, любовь – моя звезда. Красотка недотрога влечет к себе всегда. С утра я у Лизетты, в обед со мной Мари, Пью чай у Генриэтты, ночую у Софи. Капитан не пытался ограничивать эту веселость команды, а лишь добродушно подшучивал над ней: - Что, парни, уже все шлюхи Тортуги выстроились в колонну, ожидая вас? В ответ ему летел смачный хохот и сальные шуточки. Ведь всем известно, что юбки приносят несчастье на борту, но не на берегу и не в гавани. Но радостные надежды вскоре сменились тревогой. Казалось, море начало закипать изнутри: на его поверхности появились пенистые водовороты, вспучились горы воды, с шумом обрушиваясь фонтанами брызг. Темная туча все больше заслоняла небо, поглощая свет солнца, и наконец на бурное море опустилась тьма, отчего вода вокруг приобрела зловещий бурый оттенок. Надвигалась буря. Матросы взвыли от разочарования - ведь в мечтах они уже сидели в прибрежных кабаках, обнимая развеселых подружек и потягивая морской ром. Яростные окрики капитана быстро привели их в чувство и заставили слаженно работать во имя спасения собственных жизней. Жоффрей внимательно следил за приготовлениями команды. Словно преодолев внутреннюю борьбу с самим собой, он поднялся на шканцы и обратился к капитану, стоявшему рядом с рулевым: - Сеньор капитан, дайте мне штурвал!.. Я проведу корабль!.. - Вы знаете эти места, сеньор де Пейрак? - Только теоретически, капитан. Но если я сделаю ошибку, вы сразу заберете штурвал. Что-то в этом самоуверенном французе заставляло капитана верить, что тот справится с тем, о чем просит. - Ну что ж, валяйте, и если нам суждено утонуть… Капитан сделал знак рулевому, и тот передал штурвал Жоффрею де Пейраку. В наступившей темноте видна была пена крутых валов, отливавшая холодным, мерцающим блеском. Мощные порывы ветра с ревом и свистом неотвратимо следовали друг за другом. От них лопались паруса, гнулись самые прочные мачты. В воздухе слышался нарастающий гул. Море внушало ужас. Мощные волны с яростным ревом обрушивались друг на друга, поднимая в воздух густую пелену фосфоресцирующей пыли. Словно от мощного толчка, они взмывали вверх, чтобы сразу провалиться в такую глубину, что вот-вот, казалось, обнажится дно залива. Поставив под ветер кливера и по одному зарифленному на две трети парусу на фок- и грот-мачтах, галеон ринулся вперед. Бесстрашно рассекая гребни рокочущих волн, он то взбирался на зыбкие горы, то неожиданно исчезал в водных провалах. Пена захлестывала реи фок-мачты и грот-мачты, но мощные борта не уступали грозному натиску волн. Грозовые тучи обрушивали на корабль мощные потоки воды. Вскоре непроглядная тьма сменилась огневым шквалом. Ослепительные вспышки прорезали потемки. Гром гремел так, словно на небе шла пальба из сотен орудий. Воздух был наэлектризован до предела, и на верхушках мачт зажглись огни святого Эльма*****. От кливеров, оборванных ветром, вскоре не осталось ни одной нитки, парус на фок-мачте разлетелся в клочья, один лишь грот стойко выдержал испытание. Галеон, ставший игрушкой ветра и течений, несся с головокружительной быстротой, рассекая волны. Казалось, что он вот-вот пойдет ко дну, но он тотчас же выныривал, яростно сокрушая ревевшие вокруг валы и сбрасывая с себя покрывавшую его пену. Словно застыв у штурвала, Пейрак твердой рукой вел корабль, не сгибаясь под ветром и не обращая внимания на волны, заливавшие палубу. Его темная фигура четко вырисовывалась на фоне молний, которые чертили зигзаги вокруг него. Волны захлестывали с головой, чуть не валя с ног, гром оглушал, но он бесстрашно стоял у штурвала, ведя корабль навстречу ветрам и волнам. Да Силва с благоговейным ужасом смотрел на этого молодого француза. Этот юноша походил на гения моря, внезапно возникшего из глубин, чтобы помериться силами с разбушевавшейся стихией. Моряки тоже смотрели на него с суеверным страхом, задавая себе вопрос, действительно ли он такой же смертный, как и они, или же существо сверхъестественное. Галеон шел вдоль берегов Гаити. При свете молний можно было различить высокий берег, усеянный отвесными скалами, о которые легко мог разбиться корабль. Сквозь шум волн и завывания ветра прорезался голос француза: - Запасной парус на фок-мачту!.. На ветер кливера!.. К повороту!.. Огромные валы, налетев на прибрежные утесы, с грохотом откатывались обратно. Однако корабль не сдавался. Запасной парус был натянут на фок-мачте, кливера развернуты на бушприте, и галеон стремительно несся вдоль берега. Время от времени волны круто кренили его, но Пейрак грудью налегал на штурвал и выпрямлял корабль, направляя его в нужную сторону. К счастью, буря, достигнув наибольшей силы, стала стихать – такие бури длятся недолго. Тучи стали рассеиваться, выглянули первые звезды, ветер умерил свою ярость. Но море оставалось еще бурным, и прошло немало часов, прежде чем улеглись огромные валы, пригнанные из Атлантики. На рассвете корабль, преодолев Наветренный пролив, вышел в ту часть моря, которая заключена между Багамами и Большими Антилами, и очутился вблизи мыса Гаити. Промокший до нитки Жоффрей едва стоял на ногах от усталости. Капитан, видя его состояние, сам взял штурвал. - Я восхищен вашей смелостью, сеньор де Пейрак. Вы отчаянный человек… Юноша едва нашел в себе силы улыбнуться ему. Вокруг него на мокрой палубе с окровавленными ладонями, на трясущихся ногах собрались оборванные, уставшие и небритые матросы, жизни которых он только что спас. Им еще предстояло позаботиться о приведении в порядок потрепанной бурей «невесты ветра» – своего корабля, но что значила эта работа по сравнению с недавней возможностью пойти ко дну?! Вентура хохотнул. - Выше нос, ребята! Все уже позади! Смерть не коснется нас, потому что пока мы есть – смерти нет, а когда есть смерть – нет больше нас. А при таком бравом рулевом у смерти и вовсе нет шансов! Пираты расплылись в щербатых улыбках. - Дело говорит капитан! Рано нам отправляться кормить рыб, да и на берегу есть кой-какие дела! За работу, парни! Три дня спустя, когда море наконец успокоилось, галеон, подгоняемый благоприятным ветром, оказался вблизи от Тортуги – опорного пункта флибустьеров. ___________ * удача, счастье, шанс. **судовой колокол; рында, строго говоря, — звон судового колокола в полдень. *** к бою. **** контратака с переводом оружия в другое положение. ***** свечение выступающих частей корабля, наблюдаемое на море во время бурь, когда атмосфера перенасыщена электричеством.
Арабелла: Спасибо )) Чем дальше, тем интереснее ))) Вот оказывается, когда в нем полностью все это мефистофельское появилось )) Что даже пираты перед ним в струнку вытягивались )) Читаю, и рот до ушей
Jeoffrey de Peyrac: Арабелла , Мы очень старались
Леди Искренность: А мне из всего фанфа целиком теперь все больше и больше понятны источники его многочисленных способностей, где он научился и наукам разным, и фехтовать, и стрелять, и корабли водить... А петь он уже учился? Нет вроде. Или я запамятовала?
полная версия страницы