Форум » Творчество читателей » Юность Жоффрея - II » Ответить
Юность Жоффрея - II
Violeta: Мы с Jeoffrey de Peyrac решили объединить два наших фанфика - "Юность Жоффрея" и "ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТУЛУЗУ (1648)" совместно написанной частью "Юность Жоффрея -2". Представляем на ваш суд первую главу!
Jeoffrey de Peyrac: адриатика, Акварель
Violeta: Глава 14. Редкие облака лениво двигались по небу над Лунной бухтой. Насколько хватало глаз, расстилалось сине-зеленое море, которое чуть колыхалось от легкого ветерка. Вода была так прозрачна, что дно на глубине 50 футов прекрасно просматривалось… Коралловые скалы были повсюду. Белые и золотистые, они торчали над водой или проступали зловещими темно-синими пятнами на небольшой глубине. Корпус «Сальтеадора» уже обступил лес вертикальных столбов, расположенных всего на 6-7 футов ниже поверхности моря. Со всех сторон поднимались башни да крепости, в хаотическом беспорядке воздвигнутые кораллами. А сколько здесь было различных препятствий, остроконечных скал и перемычек, достаточно массивных для того, чтобы раздавить форштевень или пропороть корпус судна! Пейрак бросил беглый взгляд вокруг: зрелище прекрасное и… в то же время тревожное. Галеон был словно окружен подводными скалами, напоминающими шпили готических соборов или руины замков. В пределах видимости они вздымались из воды, переливающейся всеми оттенками синей, зеленой и лиловой красок. А в неподвижной пучине, залитой светом тропического солнца, простирался чуждый человеку мир, мир известняка, царство воды и животных, которые ни по формам, ни по окраске ничем не походили на тех, что обитают на суше. Жоффрей вдруг почувствовал враждебность этого мира, или, скорее, его беспощадное равнодушие. Люди были здесь незваными гостями, чужаками... С корабля легко различимы были лиловые озера, разлившиеся на золотистой поверхности песчаного дна. А в вертикальном направлении тянулись ветви и хрупкие древовидные отростки, среди которых сновали разноцветные рыбы. Виднеющиеся сквозь прозрачную воду бухты, они воссоздавали образы, являющиеся в сновидениях, — загадочные и нереальные. Вот они, кораллы Маркизас-Кис, а возможно, и обломки затонувшего корабля. Галеон «Нуэстра сеньора де Аточа» пошел ко дну у подножия рифа, имевшего форму полумесяца, и раздавленный тяжестью известняковых отложений, все еще находился здесь, под толщей воды, храня в своих трюмах невероятные богатства. Жоффрею предстояло принять еще немало решений. И все на корабле - от капитана до последнего матроса - полагались на него, как на руководителя экспедиции. Извлекать обломки затонувших кораблей и скрытые в них сокровища, попавшие в плен к кораллам, было делом трудоемким, почти невыполнимым - Пейрак осознавал это. И, однако, он принимал этот вызов! Именно в кораллах и заключалась вся сложность проблемы. Жоффрей понял это в первый же день. Уже тогда в его воображении возник остов затонувшего корабля, придавленный тоннами известняка. Во всяком случае, обломки кораблекрушения должны быть обезображены, изменены до неузнаваемости акропорами*, горгонариями**, «мозгами Нептуна»*** и «оленьими рогами»****. Вечером после тщательного осмотра местности весь экипаж был приглашен на верхнюю палубу галеона. Жоффрей попросил общего согласия начать работу, которая должна была продлиться около месяца. Матросы пили ром, глаза у всех блестели, несомненно, под впечатлением притягательной силы золота, погребенного на дне моря. Энтузиазм нарастал. В этот вечер беседа на палубе затянулась допоздна. Ночная тишина окутала море. Дул легкий, едва ощутимый бриз. Но на душе у Пейрака было неспокойно. Он лихорадочно размышлял о том, что команде придется дробить и транспортировать обломки кораллов. Такая работа потребует от всех огромной затраты сил, и, кто знает, может быть, все усилия будут затрачены впустую. Имел ли он право превратить ныряльщиков в подводных «землекопов»? Честнее и проще все же спросить об этом у них самих. Он начал свою речь с предупреждения: — Вы уже успели дать себе отчет в том, что объем предстоящих работ превосходит наши ожидания. Удаление многих тонн кораллов для высвобождения затонувшего судна потребует чудовищных усилий, возможно, прилагаемых в течение нескольких месяцев. Мне хорошо известно ваше мужество, но вас не минует усталость, а может быть, даже разочарование. Нам надо принять решение, за которое вы все должны проголосовать. Галеон, нагруженный золотом, интересует меня так же, как и вас. Но мне не хочется, чтобы вас ослепил мираж богатств. Ответом ему было единогласное «да»! Итак, экипаж был готов дробить коралловые толщи. Чуть позже Жоффрей и Вентура отправились на остров, желая осмотреться и наметить план работ. Они вели неспешную беседу у зарослей ибиска и бегунвилей на берегу фосфоресцирующего моря перед бухтой, которая могла бы послужить прекрасным тайным убежищем корсарам. Постепенно их разговор свернул на другую тему. Вентура рассказал Пейраку о галеонах, перегруженных золотом, о флибустьерах, с дьявольской ловкостью управляющих своими легкими судами, о запятнанных кровью золотых слитках, жемчугах и изумрудах, о дублонах, добытых за один час абордажа и спущенных за одну ночь кутежа. Он воссоздал перед юношей реальную картину пиратской жизни со всей страстью, которую питал к Карибскому морю, видевшему немало трагедий. И кто знает, не скрывалось ли за этой проникновенной речью желание капитана увлечь молодого человека мрачной романтикой такого существования или же, напротив, заставить задуматься о тех опасностях, которые подстерегают на каждом шагу тех, кто живет морским разбоем... На заре все энергично принялись за дело — экипаж охватила золотая лихорадка. - Начнем здесь. Эти два рифа, исчезающие под водой во время прилива, являются форменной ловушкой для кораблей, - произнес Жоффрей, передавая капитану подзорную трубу. - Хорошо, сеньор де Пейрак. Надеюсь, вы правы и в самом скором времени мы забьем трюмы сокровищами с галеона, - кивнул Вентура. - Надо будет застопорить самые большие глыбы из тех, что нам удастся отделить, поднять их с помощью лебедки на борт нашего судна и осторожно раздробить, чтобы не пропустить ничего ценного. Впрочем, нам предстоит раскалывать с помощью молотков и кайл на борту «Сальтаедора» все сколько-нибудь круглые обломки кораллов, чтобы убедиться, что они не таят в себе какой-нибудь драгоценности. Да, нас действительно ждет каторжный труд, но я убежден, что экипаж, не дрогнув, справится с этим делом. Бросив якорь в том месте, на которое указал Пейрак, команда принялась за дело. Ныряльщики, которых Жоффрей впервые наблюдал за работой, возможности исследователя, открывшиеся перед ним на Маркизас-Кис, и оборудование, находившееся в распоряжении экипажа, — все это окрыляло его и давало надежды на благополучный исход дела. Около двух часов пополудни Тэкчои, индеец-ныряльщик, просигналил, чтобы ему прислали хороший запас кайл и ручных ударных буров. Суденышко ныряльщиков вернулось с наступлением вечера. Шаланда захватила с собой трофеи: часть оснастки парусника, покрытую ржавчиной красноватого цвета и инкрустированную кораллами, да старую дубовую доску в придачу… Водолазы видели какой-то таинственный предмет, застрявший в рифе. Судя по их описаниям, это могла быть ручка или стержень ручной помпы. За два дня галеон захламился осколками кораллов, стал грязным и неудобным для жизни. Вентура установил смены ныряльщиков. Они действовали в воде только по два часа, отделяя коралловые глыбы и наполняя корзины, которые лебедкой поднимали на палубу. Здесь остальные члены экипажа, кто не был занят на дне, разбивали эти глыбы молотками и кайлами. Целыми днями ныряльщики осматривали и обшаривали морское дно на мелководье у рифов, но, увы, им удалось найти лишь один небольшой слиточек серебра. Обнаружить же останки галеона никак не удавалось. Палуба «Сальтеадора» была завалена обломками. Их сортировка шла медленно, хотя в ней принимал участие весь экипаж, включая кока. Не хватало молотков, у которых постоянно ломались рукоятки, кувалд, долот... Среди находок были осколки глиняной посуды, зуб кабана, кремень и… две пряжки от пояса. На меньшей из них еще сохранился шпенек. Они были очень тяжелые и уже почернели. Очистив одну пряжку, Вентура обнаружил, что она серебряная! Скромная находка, но это было первое серебро после слитка, обнаруженного на рифе. Это, разумеется, было добрым предзнаменованием, но Жоффрей хорошо понимал, как часто разочарования сменяют оптимизм первых открытий. В настоящий момент еще ничего не известно, и он посоветовал всем проявить благоразумие, пообещав назавтра спуститься под воду в колоколе. - Чтобы начать погружение в колоколе, капитан, и раскопки, придется неизбежно поставить «Сальтеадор» точно над обломками, то есть проникнуть вглубь Лунной бухты, лавируя между рифами. - Тогда нам останется только дать обет не грешить, чтобы ураганы не застали нас в этой западне, иначе нам не избежать участи галеона «Нуэстра сеньора де Аточа», - озабоченно проговорил капитан. - Я сильно опасаюсь, что галеон «Нуэстра сеньора де Аточа» будет трудно разглядеть даже ныряльщикам, находящимся на дне. Мне хорошо известно, что придется также вести раскопки в известняковой толще, а это будет титанический труд. Но мне не хочется разочаровывать экипаж. В конце концов, я могу ошибаться, и не исключено, что нам удастся найти сокровища сравнительно быстро. Жоффрей подготовил для спуска водолазный колокол и наравне со всеми включился в поиски. Подводный мир завораживал его - никогда он не видел ничего подобного. На дне вокруг росли коралловые деревья, образующие гигантские рощи и леса. И все это в целом удивительно напоминало останки затонувших парусников с реями, покрытыми известковой оболочкой. Колышущиеся водоросли, словно джунгли, покрывали морское дно, юркие маленькие рыбки, пестрые, как вспышки цвета, мелькали то здесь, то там, величественные кораллы тянулись к солнечному свету, тусклым пятном разлитым на поверхности океана. Атлантическая зыбь беспрестанно пригибала бурый подводный лес, словно ураган, проносящийся над пальмами. Водоросли насмешливо кивали хохолками: ищи-ищи, дураков хватает. Казалось, что любая известковая ветка обволакивает какую-нибудь снасть, а в коралловой колонне заключен обломок мачты. Вокруг простирались огромные поля «оленьих рогов». Подле них красовались своими изящными формами акропоры, виднелись грибовидные фунгии, огромные шары «мозгов Нептуна». В эту массу живого известняка были вкраплены колонии других морских обитателей самого различного вида и окраски: мягкие на ощупь губки в форме свечей и чаш, «огненные кораллы», вызывающие сильные ожоги при прикосновении к их ядовитым щупальцам. И все это великолепие венчал простирающийся у подножия уступа лес розовато-лиловых и желтых горгонарий с длинными, опущенными вниз наподобие страусовых перьев ветвями. Ныряльщики проскальзывали между этими побегами, длина которых превышала их рост, и они гибко склонялись при их погружении. Вся эта подводная страна была густо населена. Рак-отшельник из грота в коралловой стене спокойно наблюдал за действиями чужаков своими огромными глазами. Барракуда несла караульную службу, оскалив зубы и бросая злобные взгляды на ныряльщиков. Рифовые окуни и губаны дефилировали стройными рядами, а вокруг них кружились пестрые скары, или рыбы-попугаи. Жоффрей испытывал угрызения совести при мысли о том, что этот прелестный уголок им придется разрушить, уничтожая кайлами поистине волшебное творение природы! Зыбь, этот пульс моря, заставлял искателей сокровищ галеона жить в его ритме - неторопливом, спокойном, словно призывая бросить бесполезные поиски и насладиться красотой и умиротворением морского дна. Жоффрей уже знал «в лицо» каждый бугор, каждый валун, каждую неприметную расселину, но его все еще не покидал восторг, который он испытывал при каждом погружении. Он прекрасно плавал и в воде чувствовал себя настолько ловким, что с сожалением поднимался на поверхность, где ему заново приходилось привыкать к своей хромоте. Поиски сокровищ настолько захватили его, что он едва обратил внимание на то, что мадемуазель Моро стала относится к нему с плохо скрываемой неприязнью. Она больше не заговаривала с ним, не отвечала на любезные приветствия, не искала его общества, и Жоффрей постепенно пришел к мысли, что капитан ошибся в своих предположениях насчет увлечения девушки его персоной. Это немного огорчило его, но постепенно работа отодвинула переживания на второй план. Он вновь и вновь погружался под воду. Снова и снова тщательно обследовал каждый выступ, каждую впадину. И вот в один из дней ему в голову вдруг пришла неожиданная мысль, которая заставила Жоффрея взглянуть на процесс поисков с необычного ракурса. Он поспешно приказал спустить колокол, несмотря на небольшое волнение моря. Он не мог больше ждать, ему нетерпелось проверить свою догадку. Преодолевая сопротивление воды, он через отверстие внизу колокола нырнул в холодную темную бездну. Постепенно глаза привыкли к полутьме и он начал различать знакомые очертания скал, окружающих его. Внезапно волна бросила Жоффрея вперед. Когда она спала, юноша зацепился за скальный выступ и пучок ламинарий, нежный и гладкий на ощупь, почти невесомый и слегка колышущийся, словно флаг на ветру. Вода властно давила на уши, обтекала стиснутые зубы, стараясь вырвать трубку изо рта и лишить Пейрака столь необходимого ему воздуха. Пауза, и следующая волна толкнула его дальше. Водоросли тысячами бичей подхлестнули пловца. И вот наконец он добирался до знакомой расселины. На сей раз он вооружился молотком и зубилом. Уперевшись покрепче в скалу, чтобы противостоять зыби, Жоффрей принялся долбить известняковую глыбу. Отколол крохотный кусочек, потом другой. Течение толкало под руку — тут недолго и промахнуться, и, хотя удар молотком по пальцам много чувствительнее на суше, чем под водой, Жоффрей все же не жаждал проверить это утверждение на собственных пальцах. Осколки посыпались вниз. Зыбь мгновенно унесла песок, обнажая крепкую, как бетон, накипь. Жоффрей ударил изо всех сил — скала устояла. Напрягшись, и дождавшись попутной волны он ударил снова. Есть! Отколотый кусок стал медленно погружаться на дно, открыв дубовые доски, - видимо, сундук. Он постучал по нему зубилом и отломил один кусок. На руку упали два крупных изумруда. В голове почему-то крутились слова из давно прочитанной и почти позабытой пьесы Шекспира: «Я видел сотни кораблей погибших! И потонувших тысячи людей, Которых жадно пожирали рыбы; И будто по всему морскому дну Разбросаны и золотые слитки, И груды жемчуга, и якоря, Бесценные каменья и брильянты; Засели камни в черепах, глазницах, - Сверкают, издеваясь над глазами, Что некогда здесь жили, обольщают Морское тинистое дно, смеются Над развалившимися костяками».***** Закрыв глаза, Пейрак почувствовал, как уголки застывшего от холода рта расплываются в улыбке. Радость была похожа на успокоение - она медленно охватила душу, согревая ее теплой волной… Это была даже не радость, а облегчение - тяжкий груз свалился с его плеч, долгие поиски наконец-то увенчались успехом. Да, он выиграл. Первый раунд за ним. Теперь впереди второй... *** Команда криками радости приветствовала сообщение Жоффрея о том, что галеон наконец-то найден. Он стал героем дня - его хвалили за смекалку, за упорство, за то, что благодаря ему со дна будут подняты несметные сокровища, которые сделают баснословно богатыми всех участников экспедиции. Даже Элизабет сдержанно поздравила его и согласилась украсить своим присутствием торжественный ужин, который капитан решил дать в честь Пейрака и его находки. Всей команде был выдан ром и табак, что только усилило веселье и всеобщую эйфорию. В кают-компании собрались капитан Вентура, Жоффрей, Тибо, Мартэн и Элизабет, которая на правах единственной дамы на корабле занимала почетное место во главе стола. Напротив нее усадили Жоффрея. Кок расстарался на славу - изысканные кушанья и доброе вино вскоре привели всех в благодушно-расслабленное состояние, тосты за Пейрака сменялись тостами за Элизабет и капитана, разговоры о найденном галеоне - мечтами о будущем богатстве и о том, на что оно будет потрачено. Тибо, уже изрядно набравшийся, говорил: - Я хочу стать губернатором Тортуги. Папаша, чтоб его, уже изрядно всем надоел и, между нами, сильно зарвался. Вентура осторожно заметил: - Ну не станете же вы отрицать, друг мой, что Левассёр создал на острове богатейший в карибских странах рынок. Кто еще может похвастаться таким быстрым ростом населения и увеличением благосостояния... Тибо фыркнул. - Это все благодаря флибустьерам, которые пользуются островом в качестве убежища и ремонтируют на нем свои суда. А вы в курсе, господа, что многие из них стали каперами, так как у них были письменные разрешения на ограбления вражеских торговых судов, выданные от имени Людовика XIV самим… мессиром губернатором? - он обвел глазами собеседников и, насладившись их изумлением, продолжил. - Они заходят на Тортугу, чтобы сбыть добычу и покутить в местных тавернах. А тафия, водка из тростникового сахара? Она льется рекой и тоже приносит доход моему папаше. Но скоро все это закончится - пиратов на острове уже больше, чем пахарей, генерал-губернатор Сан-Христофора Пуанси не будет смотреть на это безобразие сквозь пальцы, а тут и я подоспею. С теми деньжищами, которые мне причитаются после раздела добычи, я скуплю с потрохами всю Кампанию островов Америки и спихну Левассера. Тут подала голос Элизабет. - Ты очень неосторожен, Тибо. А что, если мессир де Пейрак передаст этот разговор твоему отцу? Жоффрей через стол вопросительно посмотрел на девушку. Она ответила ему прямым взглядом и слегка улыбнулась. - Почему мадемуазель считает, что я сообщу о нашей исключительно приватной беседе господину губернатору? - спросил он ровным голосом, в котором, тем не менее, звучал металл. - Потому что вы человек на Тортуге новый, нам незнакомый, ни с того ни с сего угодили в любимчики к Левассеру... Говорят, он показывал вам Чистилище, от которого вы пришли в полный восторг. Тибо недоверчиво покосился на Пейрака. - Никогда бы не подумал, что тебя может заинтересовать камера пыток! - Меня интересовал исключительно инженерный гений господина губернатора... - медленно проговорил Жоффрей. - Кроме того, он очень помог мне с организацией экспедиции и дал много дельных советов при создании подводного колокола, сослужившего нам сегодня неоценимую услугу. Мадемуазель, я прощаю вам ваши слова, сказанные, надеюсь, не с целью задеть или оскорбить меня... - А если именно эту цель я и преследовала? - с вызовом бросила Элизабет. За столом повисла пронзительная тишина. Все взгляды устремились на Жоффреея, который в небрежной позе замер в своем кресле. - Это серьезные обвинения, мадемуазель Моро. И будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль, - Пейрак слегка усмехнулся. - Но вы женщина, поэтому единственное наказание, которому я вас могу подвергнуть за ваши неосторожные и несправедливые слова, - это оставить вас наедине с собственной совестью, - затем он обернулся к Тибо. - Надеюсь, сударь, вы не разделяете мнения нашей спутницы, и не склонны думать, что я окажусь доносчиком? - Что ты, Жоффрей, у меня и в мыслях такого не было! Я знаю, с кем можно распускать язык, а с кем держать рот на замке. Тем более, что для тебя будет выгоднее, если я разделаюсь с нашим добрым славным губернатором, ведь тогда нам не придется отдавать ему его долю. Пейрак, покачав головой, проговорил: - Он получит свою долю. Я не буду участвовать в том, что считаю бесчестным. Но и препятствовать твоим планам, Тибо, не буду - это ваши дела с отцом, личные, меня они не касаются. Вентура, до этого времени молчавший, проговорил: - Это противоречит кодексу береговых братьев. От тебя, Тибо, я этого не ожидал. Вы, сеньор де Пейрак, абсолютно правы - долю свою губернатор получит. А после мы покинем Тортугу - вместе или порознь, это уж как Бог даст, но участвовать в заговоре - увольте, разбирайтесь, господин Бершо, сами. Тибо сжал кулаки. Тяжелым взглядом он посмотрел сначала на Пейрака, потом на Вентуру. Затем взглянул на Мартена. - А ты, мой друг, что скажешь ты? Сдается мне, что ты не такой щепетильный, как остальные присутствующие здесь господа, и я смогу положиться на тебя, если решусь воплотить в жизнь свои планы. - Несомненно, Тибо, - лениво проговорил Робер. - Тем более, что губернатор осточертел всем. Первостатейный самодур, он как кость в горле и мне, и тебе, да и вам, господа, - он насмешливо посмотрел на капитана и Жоффрея. - Ну же, сеньор Вентура, много вам радости отдавать Левассеру большую часть добычи, которую вы привозите на Тортугу? А вы, мессир де Пейрак, разве вы немножко не опасаетесь, что по возвращении губернатор просто-напросто бросит вас в Чистилище, которым вы так восхищались, и у вас появится прекрасная возможность ознакомиться с ним, так сказать, изнутри? Жоффрей встал и оперся руками на стол. - Я еще раз повторяю, что меня интересует только успех нашей экспедиции, организацией которой мы обязаны исключительно господину Левассеру. Я не хочу быть неблагодарным, и выполню все условия нашего контракта. Да и, если честно, мне все равно, кто будет заправлять делами на Тортуге - в самом скором времени я собираюсь вернуться во Францию. Элизабет вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой. Жоффрей с недоумением посмотрел на нее. - Мадемуазель? - Я... Я...- она старалась овладеть собой, но голос ее дрожал. - Я думала, что вы все же встанете на сторону Тибо... - Я ни на чьей стороне, мадемуазель Моро, а если быть точным, то на своей. Тибо благодарно взглянул на Элизабет, нежно взял руку девушки и поднес к своим губам. Она же неотрывно смотрела на Жоффрея и ее глаза были затуманены слезами. - Я прошу у вас прощения, господин де Пейрак, - тихо проговорила она. - Не знаю, что на меня нашло, поверьте, на самом деле я не думаю так, как сказала, точнее, я совсем не считала, что вы способны... - она окончательно запуталась и, вырвав свою руку у Тибо, выбежала вон из каюты. Жоффрей переглянулся с Вентурой и сел обратно в кресло. - Какой странный вечер, - наконец проговорил он. - Все началось, как празднование нашего успеха, а закончилось взаимными обвинениями и заговором. Мессиры, предлагаю забыть сегодняшний разговор, словно его и не было. Капитан слегка покачал головой. - Забыть-то несложно - чего не скажешь под действием вина, но я все же хочу попросить вас об одном, господа, - он обернулся к заговорщикам. - Выполнить в точности все пункты нашего контракта и не препятствовать мне и сеньору де Пейраку покинуть Тортугу, когда нам заблагорассудится. А потом можете делать, что хотите, наша совесть будет чиста. Тибо и Мартен кивнули. - Вот и славно. А теперь предлагаю всем пойти спать, на сегодняшний вечер довольно разговоров. *** Жоффрей вышел на палубу и вдохнул свежий ночной воздух. Вокруг не было не души, только вахтенные собрались на носу корабля и потихоньку пили выданный капитаном ром. Жоффрей не стал призывать их к порядку - в самом деле, чего можно было опасаться на этих безлюдных островах? К нему бесшумно подошла Элизабет. Он даже не обернулся, когда она коснулась рукой его плеча и тихо проговорила: - Месье... - Да, мадемуазель, - холодно ответил он. - Я уже попросила прощения, но мне кажется, вы все равно обижены. - Не буду отрицать - мне были неприятны ваши слова. Какую цель вы преследовали, когда говорили, что намеренно хотите оскорбить меня? - он повернулся к девушке и посмотрел ей в глаза. - Ну же, не стесняйтесь, вы можете быть предельно откровенной, мы одни. Элизабет немного поколебалась, а потом быстро проговорила: - Я хотела задеть вас, потому что вы задели меня. - И чем же я вас задел, позвольте узнать? Как мне кажется, вы с самого начала нашего знакомства только и делаете, что создаете неловкие ситуации, а потом обижаетесь, когда получаете достойный отпор. - Возможно, у меня есть на это причины, - девушка вздернула подбородок. - Вы все время строите из себя высокородного сеньора, а сами смеетесь надо мной. Да и вообще над всеми... Вы воображаете, что вы самый умный, но на самом деле вы просто зазнавшийся мальчишка, которого давно пора поставить на место. - О, я восхищен, мадемуазель, вашей откровенностью, а особенно тем, с каким трогательным раскаянием вы просите у меня прощения. Продолжайте - чем же еще, по вашему мнению, я вас оскорбил? - Я не буду больше ничего говорить. Вы сами все прекрасно знаете. - Теряюсь в догадках... Как мне кажется, я веду себя с вами предельно учтиво. - Ах, Боже мой! Предельно учтиво! Можно подумать, что мы при королевском дворе! - А вы желали бы, чтобы я вел себя по-другому? - Возможно... - она слегка закусила губу. - Мадемуазель Моро, не понимаю, к чему вы клоните. Если вам так угодно, я могу вообще прекратить всякое общение с вами, и учтивое и неучтивое, тем более, что вы переходите все границы допустимых приличий, в открытую оскорбляя меня, - и он сделал движение, чтобы уйти. Она схватила его за руку и воскликнула: - Постойте! - Боже, ну что еще? - Пейрак устало посмотрел на нее. Эта девчонка уже стала откровенно раздражать его. - Мы не договорили. - А по-моему, мы сказали друг другу даже больше, чем нужно. Определитесь уже, мадемуазель, чего вы хотите - заслужить мое прощение или же окончательно рассориться со мной? - Я хочу вас! - выдохнула девушка и закрыла лицо руками. Жоффрей застыл, как громом пораженный. - Что? - Вы все прекрасно расслышали! Да только слепой не заметил бы, что я вас люблю! Но вы слишком учтивы, - девушка с издевкой выделила последнее слово. - Чтобы обращать внимание на подобные мелочи. А впрочем, мне все равно. Вы скоро уедете во Францию - скатертью дорожка! - и Элизабет бросилась прочь от него. Споткнувшись в темноте о кусок каната, она рухнула на палубу. И тут же почувствовала, как сильные руки поднимают ее, и услышала встревоженный голос Жоффрея: - Вы не ушиблись, все в порядке? - Конечно ушиблась, черт возьми! - она зло рассмеялась. - И все не в порядке! Оставьте, наконец, вашу показную вежливость, она меня ужасно раздражает! Вы можете вести себя нормально и говорить, как обычный человек? Пейрак резко встряхнул ее. - Полегче, сударыня. Мое терпение не безгранично. Вы уже достаточно сегодня испытывали его. - О, наконец-то вы вышли из себя! Я не верю своим глазам - где ваше хваленое хладнокровие? - Да вы святого доведете до белого каления! - с гневом воскликнул Пейрак. - И я сейчас с удовольствием выкинул бы вас за борт! Они почти с ненавистью смотрели друг на друга, и вдруг Элизабет обхватила его шею руками и прижалась губами к его губам. Первым порывом Жоффрея было оттолкнуть ее, но внезапно все раздражение этой ночи переросло в дикое желание обладать этой строптивой девушкой, покорить ее, заставить стонать в его объятиях... Он так сильно прижал ее к себе, что она вскрикнула. - Ты хотела меня - ты меня получила, - хрипло проговорил Жоффрей, толкая ближайшую к ним дверь, ведущую на мидель-дек******. - И ты еще запросишь пощады… Потом он рывком приподнял Элизабет и усадил на еле различимую в темноте бочку. - Посмотрим, кто возьмет верх в поединке!- дерзко парировала она. Он притянул ее ближе, и в его глазах загорелся сумасшедший огонь. Снова и снова он приникал к ее губам жарким поцелуем, а она уступала его бешеному натиску, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое, и в голосе ее слышалась сладкая истома. Все чувства обострились до предела, каждое прикосновение сводило с ума, звук прерывистого тяжелого дыхания казался оглушительным в пронзительной тишине, окружающей их. Жоффрей же просто опьянел от обрушившихся на него ощущений. Страсть и злость с неудержимой силой боролись в нем, ему хотелось одновременно и ласкать девушку, и делать ей больно, и он жадно целовал ее податливое тело, слегка прикусывая шею и полуобнаженную грудь, заставляя ее едва слышно стонать и выгибаться в его руках. Когда он овладел ею, они оба на секунду замерли, а потом с удвоенным пылом продолжили любить друг друга. Эта ночь казалась им бесконечной, наполненной тысячью открытий, из которых главным было то, что их тела созданы друг для друга. Элизабет наслаждалась силой его желания и отдавалась ему безо всякого стеснения и стыда, как своему единственному господину и возлюбленному. Им уже ни к чему было сдерживать столь долго скрываемые чувства - в этой сладостной дуэли не было победителей и побежденных, был только неодолимый порыв всепоглощающей страсти, соединивший их... _______________________ *один из самых распространенных кораллов, живущих на рифах; любители подводного мира встречают их на небольшой глубине в приливных зонах, в местах под ярким солнечным светом и с сильным течением; акропора включает в себя большое количество видов, имеющих форму дисков, чаш, пластин, длинных ветвей. **мягкие кораллы с длинными ветвями очень разнообразно и ярко окрашены, в желтые, розовые, красные, оранжевые, пурпурные, коричневые, серые или белые тона; колонии достигают в высоту 50 см и более, произрастают на коралловых рифах в зонах с чистой водой и быстрым турбулентным течением. ***твердые и круглые кораллы с извилистым рисунком; лежат на дне неподвижно, как валуны. ****гигантские кораллы семейства «акропора»; колонии и их ветви поистине колоссального размера; они растут от единого основания и разрастаются в огромные мега-колонии; в прозрачной воде на мелководье, с весьма активным течением и волнами, гигантские кораллы «оленьи рога» способны достигать в высоту десяти футов, при этом, у основания их диаметр может достигать пяти дюймов. ***** У. Шекспир «Ричард III». ******средняя батарейная палуба.
Леди Искренность: Violeta пишет: - Ты хотела меня - ты меня получила, - хрипло проговорил Жоффрей, Ну а дальнейшее просто . Абсолютно точно согласуется с авторским "утонченная бескомпромиссность завоевателя"...
Акварель: Violeta, Jeoffrey de Peyrac, Ваш фанфик читается на одном дыхании и как самостоятельный приключенческий роман. Спасибо огроменное! Восхищаюсь и легкостью изложения, и "техническими" подробностями, и характерами героев Вот только как бы Пейрак не нарвался на месть Тибо. Одно к одному А Элизабет - он что, влюбится? Или просто страсть?
Violeta: Леди Искренность Акварель Мерси! Акварель пишет: А Элизабет - он что, влюбится? Или просто страсть? Ну, как мне кажется, это просто влечение к необычной девушке ну и страсть, конечно. Но наш персонаж такой непредсказуемый, что утверждать это с полной уверенностью не могу.
Violeta: Леди Искренность пишет: Абсолютно точно согласуется с авторским "утонченная бескомпромиссность завоевателя"... В точку!
Jeoffrey de Peyrac: Леди Искренность ,Акварель спасибо за оценку!Акварель пишет: А Элизабет - он что, влюбится? Или просто страсть? она нам очень симпатична , но наш молодой Пейрак непредсказуем Акварель пишет: как бы Пейрак не нарвался на месть Тибо. Одно к одному ой что будет !
Акварель: Jeoffrey de Peyrac пишет: ой что будет застукает и всыплет? Под колоколом оставит? подставит перед губернатором? *умру в неведении*
Jeoffrey de Peyrac: Акварель , мы коварные но умирать подождите, хотим дочитать ваш фанфик
Violeta: Jeoffrey de Peyrac пишет: мы коварные но умирать подождите, хотим дочитать ваш фанфик Присоединяюсь!
Ingrid: Jeoffrey de Peyrac пишет: мы коварные Вы талантливые Восхищаюсь вами, дамы! Голон вполне могла бы взять вас в соавторы, от этого роман бы только выиграл.
Violeta: Ingrid пишет: Вы талантливые Восхищаюсь вами, дамы! Мерси, мы стараемся! Ingrid пишет: Голон вполне могла бы взять вас в соавторы, от этого роман бы только выиграл. Пусть лучше не знает о нашем творчестве, а то еще в суд подаст.
Ingrid: Violeta пишет: а то еще в суд подаст Да, она известная сутяга... Просто Франкель какой-то из 'Собаки Баскервилей'
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: Пусть лучше не знает о нашем творчестве, а то еще в суд подаст. Если что, мы будем на вашей стороне Вы пишете интереснее
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: Если что, мы будем на вашей стороне Вы пишете интереснее Это будет сильно утешать нас, когда нам предъявят астрономический счет по решению суда за плагиат
полная версия страницы