Форум » Творчество читателей » Фанфики по фильму, пэйринг Анжелика/Жоффрей » Ответить
Фанфики по фильму, пэйринг Анжелика/Жоффрей
Anais de M: Недавно пересматривала фильм 60-х годов об Анжелике. С удивлением обнаружила, что мне он очень нравится так же, как и 10 лет назад! Я раньше писала много фанфиков на разные фильмы и книги, писала на русском и английском языках. Среди них и нашла несколько старых фанфиков на русском, написанный по одной из моих любимых сцен из фильма. Выкладываю один из них здесь. Может понравится. Ничего серьезного, но анализ внутреннего мира героини есть. Мне уже многие годы легче говорить и писать на английском, и я даже успешно опубликовала несколько больших романов на английском языке, который мне как родной (я живу между двумя странами). Сейчас хочется научиться писать на русском, поскольку на английском писать я умею отлично, и, наверное, это стыдно, что толком не пробовала писать что-то на своем первом языке. Вот и приходится начинать с чего-то не особенно серьезного, например, смотреть старые фанфики. Думаю, что попробую написать фанфик про книжную Анжелику на русском языке для тренировки, хотя знаю, что времени на это уйдет очень много из-за того, что рука набита на английский и когда я пишу по-русски, фразы строятся в голове автоматически на английском языке. Но очень хочется писать на русском. Анаис
Ответов - 35, стр:
1 2 3 All
Anais de M: Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Ее любимый Жоффрей жив! Ничто не могло заглушить в голове Анжелики этот вопль ничем неизмеримого, даже границами голубых небес, счастья и благоговейного ликования в ее душе, которая оживала словно весенний цветок, тянущий к свету лепестки. Она больше не маркиза дю Плесси де Бельер – она никогда ей не была! Анжелика всегда была графиней де Пейрак! Савари с нежностью смотрел на Анжелику, которую уже успел полюбить как родную дочь. У этой необычайно красивой женщины, которая могла быть твердой и непоколебимой, как гранит, если ей нужно было достигнуть какой-нибудь цели, и которая выдерживала такие удары судьбы, что не под силу выдержать обычному человеку, была своя слабость – ее глубокая и преданная любовь к ее первому мужу, Жоффрею де Пейраку, графу Тулузскому. Эта удивительная женщина редко показывала свою боль от потери своего дорогого супруга при свете дня, но Савари был уверен, что ночами она часто лила слезы по своей убиенной любви. Не вставая со стула, Анжелика медленно повернула голову и посмотрела на него так, будто он должен понять вопрос по ее лицу. — Это месье де Пейрак велел Вам жить здесь? Савари несколько секунд смотрел на нее в тишине. В глазах ее было столько боли, что у него сжалось сердце. Он уже долго был вынужден врать Анжелике всякий раз, когда она спрашивала его о Жоффрее. Но сейчас он ответит она все ее вопросы; он скажет ей все, что она захочет узнать. Он уже давно чувствовал себя виноватым, что ему пришлось так долго молчать о том, что муж, которого она оплакивала, был жив, да еще и о том, что он фактически действовал как шпион Жоффрея, периодически посылая графу весточки по поводу жены и его двух сыновей на остров Лангустье. — Да, ведь я его старый друг. — И старый лгун, – жестко подметила она. — Я поклялся хранить его тайну, – пытался оправдать себя старик. — А как Вы вошли, ведь дом охраняется? — Через колодец и подземный ход. — Но ведь он заперт! – воскликнула удивленная Анжелика. Савари с ужасом подумал о том, что она должна будет переживать, когда он отдаст ей прощальное письмо Жоффрея. Стараясь вложить в свой голос столько мягкости, сколько он только мог, старик произнес ровным тоном: — Господин граф уехал и дал мне свой ключ. И ещё вот это. Савари протянул Анжелике просто сложенный, незапечатанный листок бумаги, и она взяла его дрожащими руками, ощущая, как леденящий все нутро, почти животный страх и чувство накатывающей тревоги сковали ее, как цепь узника. Она сразу поняла, что это было письмо от Жоффрея – оно просто должно было быть от него! Когда Анжелика развернула письмо, губы ее слегка дрогнули, как будто она шептала имя своего самого любимого человека, и на ее ресницах заблестели слезы. Вид столь знакомого почерка – почерка Жоффрея – заставил сердце Анжелики судорожно сжаться. Но, собрав все свое мужество, она начала быстро читать. Любовь моя! Я пришёл, чтобы посмотреть, как ты спишь, просто взглянуть на тебя, не встречаясь с тобой взглядом. Но немилосердная судьба заставила тебя проснуться и увидеть меня. Тогда я убежал и не стал с тобой говорить. Я избегаю тебя только потому, что слишком люблю. Я больше не достоин тебя, твоя жизнь на виду у всех, а моя отныне будет проходить в тени. Я тебя люблю, но теперь уже ничего не могу тебе предложить, а хотел бы отдать тебе весь мир. Я хочу, чтобы ты была счастливой. У тебя впереди целая жизнь. Живи для детей и забудь меня. Ее сердце почти остановилось при словах, что Жоффрей больше ее недостоин. «Как он может так говорить, — мелькнуло в голове Анжелики. — Ведь я любила и люблю его не за богатство и титулы». И, тем не менее, ее муж почему-то полагал именно так! Ей казалось, что все остальное письмо читала не она сама, а какая-то незнакомая ей самой женщина, которую она с изумлением обнаружила в себе. Опустошенная и словно пораженная стрелой в самое сердце, она не могла понять, по какой причине ее любимый мужчина ушел и оставил ее жить в мире, где нет его и их любви. Анжелика была из тех чувствительных людей, которые легко переходят от одного состояния в другое. Она чувствовала, как горячие слезы текут по щекам, обжигая ее кожу, словно расплавленный свинец. Она безвольно сидела в кресле, смотря в пространство затуманенными глазами, полными слез, неизбежно венчающих влагой дождей ту внутреннюю агонию, которая выпала на ее долю. Не в состоянии шелохнуться, она только дрожала, боясь произнести хоть слово, как будто любой звук или слово могли окончательно разрушить ее истерзанную душу, которая болела, стонала, и металась внутри ее тела, словно загнанный зверь. В тот момент, все вокруг вдруг стало ненужным и бессмысленным, потому что это послание уничтожило и без того призрачные надежды Анжелики на скорую встречу с Жоффреем. — Мадам, будьте благоразумны, — прервал короткое, но тягостное, молчание Савари. Он с грустным юмором подумал, что реакция жены его друга будет очень далека от разумной, и он уже заранее предчувствовал, что Анжелика скажет ему. Горькая, щемящая досада, что Жоффрей простился с ней, вновь вспыхнула в Анжелике, но она быстро справилась с ней. Новым, оживленным и полным решимости голосом, совсем не похожим на ее прежде унылый голос, Анжелика произнесла: — Благоразумной? Ну, уж нет! Благоразумной я ещё никогда не была! Я объеду весь мир, но я его найду! — Я тоже поеду, если Вы разрешите. Нас будет даже не двое, а трое. Она изогнула бровь в вопросительной манере. — Трое? — А, мумиё? С искрящимися зелеными глазами, Анжелика смотрела на Савари, думая, что он будет ей хорошим и полезным компаньоном в ее предстоящем долгом и, возможно, опасном путешествии, которое она собиралась предпринять для поисков графа Жоффрея де Пейрака. Ее губы изогнулись в благодарной улыбкой. — Вы чудак! – выразила она свое мнение с беззаботным смешком. — Возьмём лёгкую коляску, и сегодня же, сейчас поедем вслед за де Пейраком! Далее, Анжелика, как зачарованная, слушала рассказ Савари о событиях, имевших место около семи лет назад, когда преследуемый Жоффрей вернулся в свой парижский дом, Отель дю Ботрей, чтобы переодеться и немного отдохнуть, а также рассказ о том, как он увиделся с Савари и попросил его жить там. То была долгая история о нескольких страшных часах и днях, которые ее оклеветанный и несчастный муж провел в их доме перед тем, как бежать из Парижа навстречу своей неизвестной судьбе. Весь ужас от произошедшего с Жоффреем, вся та дикость, которая была сотворена по приказу короля и из-за происков их других врагов, открывались Анжелике сейчас во всей своей безобразной наготе. Савари не скрывал от нее абсолютно ничего, рассказывая с исчерпывающей полнотой обо всем — начиная с того, что Жоффрей был сильно изранен и измучен, и до той ночи, когда граф приходил в их дом посмотреть на свою жену в последний раз, как он сам ее уведомил в своем послании. Все это время, Анжелику сотрясал приступ сильной внутренней дрожи, и она воображала Жоффрея в те ужасные дни. Чувство всепоглощающего страха и колющей боли захватило все ее существо; но страх за ее мужа и его судьбу был сильнее, чем ее боль, и, наверное, даже сильнее обычного страха, который умирающий испытывает на пороге вечности. Это был страх от осознания того, что Жоффрею пришлось пережить после своей мнимой казни, а также ужас от того, что он был совсем один, а она, его жена, ничего не ведала о нем и никак не могла ему помочь. Но главным из всех драматичных и тонких чувств, переполнявших Анжелику, была ее любовь к Жоффрею де Пейраку, которая всегда жила и всегда будет жить в ее сердце, а также ее отчаянное, несбывшееся желание быть с мужем и разделить с ним все его тяготы. Внутри всё плакало, и слезы не желали прекращаться, а душа рвалась на части, как грозовое небо, распоротое пополам ярким и острым зигзагом молнии. Анжелика чувствовала себя, как будто она умирала в муках от последней, смертельной дозы яда, преподнесенного ей одним из ее многочисленных недругов. Глаза женщины сверкнули откровенной ненавистью, когда она подумала, что виновником всех страданий и душевных мытарств ее и графа был король, но мысли об их суверене быстро испарились из ее головы, и она сконцентрировалась на словах Савари о Жоффрее. Несмотря на весь охвативший ее шок от рассказа Савари о несчастьях ее супруга, самым трудным для нее было слушать о том, что Жоффрей все это время скрывался от нее, своей любимой жены, считая, что так будет лучше для нее и их двух сыновей. Анжелика чувствовала, как слезы вновь упрямо текут у нее по щекам, но, не желая казаться такой слабой, она усилием воли сдержала рыдания и вскоре успокоилась. Она сказала себе, что не должна плакать, потому что теперь у нее была цель – найти Жоффрея и воссоединиться с ним, чтобы никогда больше не расставаться. Когда Савари закончил и вышел из комнаты, Анжелика, моментально успокоенная, забыв обо всем на свете, улыбнулась томной улыбкой. Это была улыбка для ее Жоффрея, образ которого воссоздался у нее в голове с поразительной четкостью. Взгляд ее глаз был неописуемо нежным, когда она представила, как вновь увидит Жоффрея, и как он раскроет ей свои объятия и улыбнется ей. Она взглянет в его темные глаза, которые заблестят так, как они блестели в Тулузе каждый раз, когда он смотрел на нее с непередаваемыми восторгом и обожанием, которые заставляли ее чувствовать себя богиней. И Анжелика побежит к мужу навстречу, и, повиснув у него на шее, станет непрерывно целовать его лицо и его шрам на левой щеке, говоря: — Жоффрей! Жоффрей! Я так сильно люблю тебя! Я всегда тебя любила! И, конечно, Жоффрей будет целовать ее спелые, соблазнительные губы! Он будет ее целовать так, как не умеет никто другой! Все эти годы, ее губы, ее тело, и все ее существо хранили память о его искусных и жарких поцелуях и ласках как самую величайшую драгоценность; в течение долгих лет ее одиночества, эта память согревала ее, несмотря на холод в ее сердце и душе. При мысли о том, что она вновь будет принадлежать ему, своему по-настоящему любимому и самому дорогому мужчине, до тонкостей постигшем искусство любви, и он будет целовать ее, как захочет, и дотрагиваться до любых мест ее тела, в горле у Анжелики пересохло. Ее сердце учащённо забилось, как будто в преддверии головокружительного экстаза. Захваченная этой воображаемой чувственной ловушкой, Анжелика улыбнулась не слишком целомудренно. Она подумала, что сможет воплотить все тайные сладострастные мечты, когда ее супруг вновь окажется в ее власти. Когда ее губы раскрылись как будто в немом призыве, она прошептала: — О, надеюсь, что это случится скоро… Жоффрей, мне так надо найти тебя… Анжелика мгновенно потеряла нить своих размышлений и вздохнула. Она встрепенулась, как птенчик в тесном гнездышке, как будто очнувшись от короткого, но приятного, сна. Она вдруг вспомнила, что ей сказала колдунья Мелюзина, которую она много раз видела в лесу, когда жила еще в Монтелу, до своего замужества с Жоффреем. – Необычайные вещи написаны на твоих маленьких ручках, — отметила тогда колдунья. — Я вижу большую и чистую любовь, которую ты и этот мужчина пронесете через всю жизнь. Она причинит вам обоим много страданий, однако даст вам такое счастье, которое знали немногие человеческие сердца. Но я вижу также, что многие мужчины будут любить тебя, но ты не ответишь им взаимностью, а они не сделают тебя счастливой. О! – Анжелика вспомнила, как Мелюзина повернула ее руки ладонями вверх и тщательно осмотрела их. – Я вижу этого человека – он великий человек, но ты не сразу поймешь, что он твоя судьба. Ты будешь часто раниться в жизни, но кровь и слезы – это тот раствор, из которых и создается любовь, облагороженная муками. Ты будешь искать этого человека, и ты последуешь за ним на другой конец света. Эта любовь – огонь, и целый мир сгорит в нем, но в ваших душах он никогда не погаснет. Это божественная любовь, которую ничто, даже смерть, не сможет разрушить. Жоффрей! Как же невыносима была разлука с ним! Анжелики жаждала поскорее покинуть Париж и устремиться к мужу! Она была как звенящая цепями пленница, за которой захлопнулась дверь тюрьмы, и сердце ее затрепетало, как скворец, попавший в силки. В этом момент, Анжелика выглядела отрешенной, а ее глаза, казалось, видели самые разные картины далеко за пределами стен ее дома, за пределами Парижа и даже Франции. Мысли о встрече с Жоффреем озарили ее как восход солнца, и ее зеленые глаза сразу засияли, будто в них зажглось множество свечей. – Я найду тебя! Я найду тебя! – повторила Анжелика голосом, идущим откуда-то сверху, словно бы с неба. – Жоффрей, мы будем счастливы и построим новую жизнь вместе! Мы должны быть вместе – именно это написано в книге судеб! Мысли графини де Пейрак непроизвольно вернулись к ее столь невыносимо долгой разлуке с Жоффреем. Она думала о том, как одинок человек на земле, как мало у него друзей и как много врагов и завистников, о том, как он несчастен, если жесточайшая судьба разлучает его с его второй половинкой. Как же она была одинока без него, без своего великого ученого, поэта, и трубадура из Тулузы, который был единственным повелителем ее сердца! С момента, когда его якобы сожгли на Гревской площади, боль стала ее второй сущностью, и все эти годы ее одиночество было так велико, что обрело форму темного коридора, испещренного запертыми дверями – коридора, длиною во всю ее жизнь. Анжелика мысленно просила прощения у мужа и Бога за то, что у нее были другие мужчины, за то, что не осталась верной своему Жоффрею. Отчаяние и стыд стальным обручем сжали грудную клетку, и один миг она не могла дышать. Ее честь и достоинство протестовали против слова, которое может применить к ней Жоффрей – изменница. Впрочем, если положить руку на сердце, она не любила никого из своих бывших любовников, и за семь лет их было не так уж и много, успокаивала свою совесть Анжелика. Опасение, что она может разочаровать своего супруга, веяло над ней, как черные крылья смерти, и странные зловещие тени омрачали ее лик. Мысль о ее браке с Филиппом кольнула ее острой иглой. Боже мой, она вышла второй раз замуж, не будучи вдовой! Она с ужасом поняла, что в данный момент испытывает почти облегчение оттого, что ее старший кузен уже мертв. По крайней мере, она не имела двух живых мужей, и, значит, она была только женой Жоффрея де Пейрака. Нет, она не может так думать о Филиппе! Воспоминание об искренней любви маршала к ней делало чувство вины совсем нестерпимым, и Анжелика сглотнула, как будто это могло помочь избавиться от тошноты, подкатывавшей к горлу. – Нет, от Филиппа я не отрекусь! Никогда! – отчеканила Анжелика резким тоном. – Даже если Жоффрей обвинит меня в двоемужестве! Анжелика никогда бы не вышла замуж второй раз, если бы Жоффрей удосужился сообщить ей, что он не был казнен и выжил. Но ведь она действительно верила, что Жоффрей умер, и он сам заставил ее думать, что он мертв! Во многом вина за ее второй брак лежала на графе, который молчал и скрывался от нее столько лет. Она тут же мысленно признала, что если бы она никогда не вышла замуж за Филиппа, то ее кузен бы не искал смерти в бою по причине того, что не хотел стоять на пути у короля. В этот момент, она была почти зла на Жоффрея за его молчание, и чувство вины убивало ее. Если бы Анжелику спросили, почему она вышла замуж за Филиппа и хотела быть с ним, она бы не смогла внятно ответить. Главной причиной было ее стремление вернуть утраченный титул и положение в обществе для своих детей, и только Филипп мог открыть ее дорогу в Версаль. А еще маршал Франции был невероятно красив, и это пленяло ее; она с удовольствием воображала, что они будут блистательной парой. Ее разговоры с Филиппом в салоне Нинон де Ланкло и у нее, в Отеле дю Ботрей, уверили ее в том, что он весь во власти ее чар. Брак с Филиппом казался таким желанным! Любила ли она Филиппа? Определенно, она питала к нему нежные чувства – это была юношеская любовь, которая осталась в прошлом, в Плесси, где Филипп назвал ее Баронессой Унылого Платья. Романтическая любовь девочки к своему старшему кузену, но больше даже мечта о любви и ее фантазии, легкие как взмах крыла мотылька. Анжелика призналась себе, что когда они встретились через несколько лет после мнимой казни Жоффрея, это была не любовь с ее стороны, а какой-то душевный голод, утолить который, как она считала в то время, мог только Филипп. Но Филипп дю Плесси де Бельер не мог помочь Анжелике собрать кусочки ее жизни воедино, чтобы снова почувствовать себя цельной, потому что он был не Жоффреем. Анжелика не могла даже сравнить то чувство романтической любви, которое у нее было к Филиппу, с ее глубочайшей и ярчайшей любовью-огнем к Жоффрею, которая вспыхнула в ее сердце годы назад. Их с мужем любовь была как вечный огонь, горящий в их телах, сердцах, и душах, который объединил их навечно; огонь, который все равно рано или поздно разгорится вновь, даже если будет присыпан толстым слоем пепла. Когда граф и его зеленоглазая графиня были вместе, опутанные густой паутиной их страсти, даже воздух, которым они дышали, пылал этим огнем. Другие мужчины… Те любовники, которых молодая женщина допустила к себе, нужны были ей только чтобы выжить в том аду, где она оказалась после казни Жоффрея. А некоторые лишь согревали ее пустую постель, когда она уже не могла быть одна и задыхалась от боли, от ужаса, от страха, от знания того, что Жоффрея больше нет, и что она была одна, предоставлена самой себе и своим недругам; одна в кромешной темноте, которая была наполнена звуками и шорохами прошлого, которого она не могла забыть, да и не хотела. Анжелика не могла отпустить прошлого, потому что это означало бы отпустить Жоффрея и их любовь, а это для нее было равносильно медленному сжиганию на костре, только при жизни и без ее ненаглядного мужа. Чудовищное чувство вины обволокло ее как облако. Она изменила Жоффрею! Но она сделала это не потому, что не любила своего мужа! Она была уверена, что он мертв! Но это едкое ощущение вины все равно клубилось вокруг нее, словно черный дым. Анжелика вдыхала его запах и чувствовала, как он касается ее кожи, вызывая мурашки от отвращения к самой себе. Жоффрей любил ее, как он написал в письме, и мысль, что она не стоит его любви и великодушия, обожгла ее уже не в первый раз. “Сможет ли Жоффрей меня простить и понять?” — спрашивала себя Анжелика в отчаянии. Краска залила ее лицо, и она едва сдержала слезы раскаяния, наполнившие ее глаза, у нее перехватило дыхание. Только закусив губу так, что едва не выступила кровь, она сдержалась от желания разразиться рыданиями и рухнуть с кресла на пол. Дыхание ее пресеклось, щеки вновь вспыхнули. Нет, так больше продолжаться не может! Она не должна так себя изводить! Жоффрей поймет ее и простит, а может он и вовсе ничего не спросит. Они столько лет были в разлуке, во многом по его вине, потому что это было его решение заставить ее думать, что он мертв. Чувство злости на Жоффрея вскипело в ее крови: злости за то, что принял решение не сообщать ей ничего о себе, и за то, что лишил ее права выбирать, жить или не жить без него во Франции. – Я всегда любила только тебя, Жоффрей! Только тебя! – произнесла вслух Анжелика честно и торжественно. – Если бы король и судьба не разлучили нас, я всегда бы осталась верной тебе, любовь моя. Я никогда бы не выбрала другого, если бы я знала, что ты жив! Ты тоже виноват в том, что все сложилось так, а не иначе, и в том, что мы так долго не могли быть вместе. Если бы я знала тогда, что тебя не казнили на Гревской площади, я бы все бросила, и мы бы просто сбежали из Франции вместе с детьми. Если бы не твое решение молчать, мы бы уже давно были вместе, Жоффрей! Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Он жив, но он ушел и оставил ее! Анжелика взяла письмо мужа в руки и опять перечитала его. Слезы покатились по ее лицу, как ручей по лесной тропе, и ощущение утраты вновь вернулось, накрывая ее с головой, низвергая ее в ледяную морскую пучину. В этом прощальном письме было столько отчаяния и любви, столько нежности и муки, столько любви и жертвенности… Так много всего произошло в их жизнях, которые они когда-то соединили в Тулузском кафедральном соборе, отметила Анжелика, а их любовь все также сильна, как и прежде. Мелюзина была права, что их любовь божественная и вечная! «Я тебя люблю, но теперь уже ничего не могу тебе предложить, а хотел бы отдать тебе весь мир». Анжелика в ярости сжала кулаки и тут же болезненно поморщилась от боли, пронизавшей руку. Жизнь в мире, в котором нет Жоффрея, в котором ее дети не знают своего великого отца, не имела для нее смысла. Ее муж ошибочно полагал, что мир, в котором она нежилась в роскоши и блистала при королевском дворе, был лучше, чем та неизвестная и, возможно, опасная жизнь, которой жил граф де Пейрак после ухода в небытие. Без ее любимого супруга, в ее жизни были лишь зияющая пустота и угнетающий мрак, который окутал все ее тело и все сферы ее жизни как саван, подчас порождая настоящее безумие в ее мозгу. Но эта темнота взорвалась ярким светом пожара в тот самый миг, когда женщина увидела своего мужа-графа живым в их собственном доме. Он стоял и смотрел на нее во мраке ночи, который рассеивал лишь тусклый свет дремлющей луны. Слезы счастья и одновременно неверия изливались из глаз Анжелики, и благоговейное чувство почти священного восторга разливалось по ее венам. Несколько долгих моментов, она не могла шелохнуться и просто стояла и смотрела на него, на Жоффрея, и затем, она побежала к нему навстречу, взывая к нему голосом, полным страсти и души. Но Жоффрей не ответил и убежал, словно момент их встречи был лишь восхитительным воспоминанием об их прошлом, а он сам был призраком ее мужа. Увидев своего супруга, Анжелика восславила Бога, и безмятежное, безоблачное, новорожденное счастье наполнило сердце. Такое уже давно позабытое чувство счастья! Жоффрей был ЖИВ! Мрак отступил, как на море волна откатывается от берега, но только на несколько мгновений, до того самого момента, пока ее муж не убежал, оставив ее одну рыдать в подземном ходе. Снова и снова, как лиса в ловушке, Анжелика лихорадочно искала путь к спасению – путь к воссоединению со своим супругом, но он ушел, выбрав пожертвовать их любовью. Анжелика так и рыдала, сидя на холодной земле в подземном ходе, пока мягкий рассвет не стал постепенно рассеивать сумрак ночи; потом она вернулась в дом, и скоро пришел Дегре. Она глубоко, судорожно вздохнула, а потом с грустью прошептала: – Жизнь без тебя безжизненной зовется! Жизнь без тебя не создается! Почему же ты не понял, что мир без тебя мне не нужен, если я могу быть с тобой, Жоффрей? «Я хочу, чтобы ты была счастливой. У тебя впереди целая жизнь. Живи для детей и забудь меня». Как же она может быть счастливой без него? Она пыталась быть счастливой без Жоффрея, и временами она и правда верила, что она забыла его, потому что он умер уже несколько лет назад. Она думала, что после всей боли, что его смерть ей причинила, в ее душе больше нет места для воспоминаний о нем и тех счастливых годах в Отеле Веселой Науки, когда жизнь была благословенна и преисполнена весельем. Анжелика запрещала себе думать о Жоффрее и их браке, поскольку любое воспоминание об утраченном и об их погубленной любви все сильнее разбивало ее жизнь. Ее сердце являло собой большую, открытую рану начиная с того самого дня, как граф, любовь всей ее жизни, сгорел на костре, разложенному по приказу короля. Но когда темнота касалась плеч холодными костлявыми руками, Анжелика вновь погружалась в черные воды гнетущей тоски, в которых не было ее величайшей любви, а она была обречена на жизнь без Жоффрея. В такие моменты, воспоминания о ее муже придавали бодрость и уносили уныние, и, как всегда, ей казалось, что несколько лет жизни с Жоффреем де Пейраком были чем-то вроде иллюзии, а, может быть, удивительным райским сном, который закончился на Гревской площади. Она знала, что радость и сладостные воспоминания о графе останутся с ней навсегда, что бы ни случилось, но этого было так мало, чтобы обрести покой. Для Анжелики, графини де Пейрак, не было будущего без Жоффрея де Пейрака, графа Тулузского. Она никогда не смогла бы стать фавориткой короля, который так бесчеловечно и расчетливо разлучил их и сломал их жизни; она никогда бы не предала их с Жоффреем любовь подобным низким образом. Она уже начинала пресыщаться жизнью двора, которая была полна кровавых интриг и постоянной борьбы за первенство, а подчас и выживание; рано или поздно она все равно бы покинула двор. Но сейчас молодая женщина знала наверняка, что прошлое существование утратило свою привлекательность для нее, потому что одной встречи с Жоффреем было достаточно, чтобы перевернуть всю ее жизнь. Она не понимала и никогда не поймет, как Жоффрей мог допустить мысль, что она когда-нибудь сможет его забыть. Неужели он был не уверен в том, что Анжелики его любила всей душой, любила больше жизни, любила так, как никого другого не могла и никогда не сможет любить? Неужели ее муж не догадывался, что без него любая тропинка жизни, какую она бы не избрала, приведет к новой, ранее неизведанной и еще более глубокой, бездне одиночества? Многие люди каждый день рождаются, живут, и умирают в такой бездне, так и не увидев счастливых дней, принимая за счастье минутные радости, но это не был путь Анжелики. Ее обескровленную душу могла излечить только любовь Жоффрея. Перед ее внутренним взором встало лицо Жоффрея и его чарующие темные глаза, с бесконечным благоговением созерцающие ее и горящие испепеляющей страстью как угли, раздуваемые ветерком – дыханием мужа и жены, которые добровольно потерялись в королевстве неги. Его глаза излучали потоки неизмеримой нежности, когда он крепко сжимал ее в объятиях; он хотел проникнуть в ее душу так глубоко, как это еще никому не удавалось, и только ему это удалось. А когда тулузский маг улыбался, блеск его глаз как будто менял знак, и он гипнотизировал ее точно так же, как боги Олимпа могли околдовать понравившуюся им девушку, и Анжелика, покоренная голубка, попадала в плен страсти и в оковы их дивной любви. Анжелика поднялась с кресла и медленно прошла в свою спальню, где висел портрет Жоффрея де Пейрака. Она явственно услышала его голос, шепчущий ей нежности, и ее глаза вспыхнули как светлячок. Ее душа лучилась светом, который струился из ее глаз, озаряя тот убогий и несправедливый мир, в котором король управлял всеми остальными членами крысиной стаи своих подданных, но не ими – не Анжеликой и Жоффреем. Глядя на портрет своего супруга, она поклялась: — Я найду тебя, Жоффрей! Я найду тебя, любовь моя! И мы всегда будем вместе! Где-то существует другая жизнь, не такая тяжелая, как у них уже была, уверяла себя Анжелика, и, наверняка, эта жизнь более разнообразная. Им выпала уникальные и в то же время непростые судьбы, и они должны прожить свои жизни, а не чужие. Крылья счастья не отрастают просто так, и их нельзя пришить, даже если возлюбленным так хочется. Настоящую любовь нужно выстрадать, и тогда вырастут свои собственные крылья. А они с Жоффреем уже столько страдали и заслужили счастья, и судьба долго вела их сквозь горести по самой кромке смерти и зла. Многие варвары вторгались в их волшебный мир, одним из которых был всемогущий король; они крушили заветные углы богатых дворцов их бытия, но их мечи были не властны над их любовью. Анжелика была вправе покинуть свой дом, свою страну, и даже своих сыновей на время, и отправиться в дальние края искать свое счастье – ее единственную любовь, повелителя ее сердца, графа Жоффрея де Пейрака. Позже, когда птица феникс коснется их своими крыльями и их счастье возродится, они заберут детей из Франции и затем уедут все вместе туда, где их уже никто не сможет разлучить. Сердце женщины бешено забилось в груди, как будто она уже прошла огромное расстояние на своем пути к своей любви. «Счастье в любви» — вспыхнула в памяти когда-то услышанная от ее мужа фраза. — А в какой любви? — подумала она, потом перевела взгляд на лицо Жоффрея на портрете, которое выглядело бледным и, несомненно, одухотворенным. — Наше счастье в нашей любви! Анжелика вздохнула полной грудью, и чувство невероятного облегчения спустилось на нее как благодать. В ее жизни наступила ясность, и она твердо знала, что будет делать – она знала, как стать счастливой. В садах ее внутреннего мира уже звонко щебетали птицы, пробуждаясь от долгого, почти летаргического, сна. И пусть над ее дорогой к Жоффрею еще клубился белый туман, поскольку эту дорогу ей только предстояло найти, но Анжелика уже была на пути к своей великой любви. Предчувствие счастья пьянило разум женщины, которая слишком много выстрадала в своей короткой жизни. Анжелика улыбнулась той улыбкой, которую на ее лице так любил видеть Жоффрей; той ослепительной улыбкой, которая была предназначена для него одного, которая исцеляла любые раны и могла даже воскрешать мертвых, как шутил граф в старые времена. Исчезла ненависть и боль, а также ощущение опасности. – Жоффрей! Я иду к тебе! Жди меня! – прошептала Анжелика. Потрясающе светлая улыбка осветила ее личико. В своих мечтах она уже пролетела разделявшее ее с супругом расстояние и была готова кинуться в его жаркие объятия. Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Ее любимый Жоффрей жив! Анжелика повернула голову от портрета и посмотрела в окно, радостно вскрикнув, как будто в исступлении. Она видела закаты и восходы солнца много раз, но теперь ей показалось, что она столкнулась с этим зрелищем впервые, потому как никакой восход еще не приносил ей столько упоительного блаженства, как этот. Именно этот день ознаменовал победу Анжелики над тьмой и начало паломничества феи из Пуату к острову вечной и божественной любви, где ее будет ждать ее волшебник – Жоффрей де Пейрак.
Florimon: Anais de M добро пожаловать на форум! Anais de M пишет: Выкладываю один из них здесь. Может понравится. Ничего серьезного, но анализ внутреннего мира героини есть. Anais de M, а вы скромница Такой глубокий психологический анализ, а вы пишете "ничего серьезного"! Я еще ни в одном фанфике, из всех прочитанных, не встречала такой глубокой проработки внутреннего мира, переживаний, воспоминаний, надежд на будущее! У вас очень здорово получается! Кроме того хочу отметить, что у вас очень интересный стиль написания. Столько потрясающих оборотов, сравнений... Я прям замирала на некоторых фразах: Anais de M пишет: Их с мужем любовь была как вечный огонь, горящий в их телах, сердцах, и душах, который объединил их навечно; огонь, который все равно рано или поздно разгорится вновь, даже если будет присыпан толстым слоем пепла. Когда граф и его зеленоглазая графиня были вместе, опутанные густой паутиной их страсти, даже воздух, которым они дышали, пылал этим огнем. Anais de M пишет: Но когда темнота касалась плеч холодными костлявыми руками, Анжелика вновь погружалась в черные воды гнетущей тоски, в которых не было ее великой любви, а она была обречена на жизнь без Жоффрея. В такие моменты, воспоминания о ее муже придавали бодрость и уносили уныние, и, как всегда, ей казалось, что несколько лет жизни с Жоффреем де Пейраком были чем-то вроде иллюзии, а, может быть, удивительным райским сном, который закончился на Гревской площади. Она знала, что радость и сладостные воспоминания о графе останутся с ней навсегда, что бы ни случилось, но этого было так мало, чтобы обрести покой. Anais de M пишет: В садах ее внутреннего мира уже звонко щебетали птицы, пробуждаясь от долгого, почти летаргического, сна. И пусть над ее дорогой к Жоффрею еще клубился белый туман, поскольку эту дорогу ей только предстояло найти, но Анжелика уже была на пути к своей великой любви. Anais de M пишет: Анжелика повернула голову от портрета и посмотрела в окно, радостно вскрикнув, как будто в исступлении. Она видела закаты и восходы солнца много раз, но теперь ей показалось, что она столкнулась с этим зрелищем впервые, потому как никакой восход еще не приносил ей столько упоительного блаженства, как этот. Именно этот день ознаменовал победу Анжелики над тьмой и начало паломничества феи из Пуату к острову вечной и божественной любви, где ее будет ждать ее волшебник – Жоффрей де Пейрак. Невероятно красиво! И еще мне понравилось, что вы пишете не в стиле Голон, но в то же время так же глубоко и проникновенно. Очень надеюсь, что вы порадуете нас еще не одним фанфиком! И вы обязательно должны опубликовать свое творение на нашем сайте!!!
Nastia: Florimon пишет: Anais de M, а вы скромница Такой глубокий психологический анализ, а вы пишете "ничего серьезного"! Я еще ни в одном фанфике, из всех прочитанных, не встречала такой глубокой проработки внутреннего мира, переживаний, воспоминаний, надежд на будущее! У вас очень здорово получается! Кроме того хочу отметить, что у вас очень интересный стиль написания. Столько потрясающих оборотов, сравнений... Я прям замирала на некоторых фразах: Anais de M пишет: Florimon пишет: Невероятно красиво! И еще мне понравилось, что вы пишете не в стиле Голон, но в то же время так же глубоко и проникновенно. Очень надеюсь, что вы порадуете нас еще не одним фанфиком! И вы обязательно должны опубликовать свое творение на нашем сайте! Согласна с Florimon со всем! Так глубоко еще не каждый сможет написать .Вы просто молодец большая .Буду ждать еще от вас еще фанфика . Будем очень рады
Anais de M: 😊 Florimon, спасибо большое за тёплые слова! Очень рада, что Вам понравилось! И спасибо большое за поддержку! Рада, что отдельные фрагменты Вам очень понравились. У меня стиля ещё толком на русском языке нет, но я пытаюсь и буду пытаться его сформировать. В данный момент я не могу написать книгу на русском языке, как я пишу книги на английском, и это, как говорит моя семья, позор для русского человека. Некоторые обороты немного англанизированы, некоторые отдают оттенком французского, если так можно сказать, но в целом выглядит вроде неплохо. Надо просто тренироваться и писать на русском, and it's quite a challenge for me, but I like it a lot. Надо ещё поработать над стилем, но с практикой будет лучше.
Anais de M: Nastia, спасибо Вам большое за тёплые слова! Они заставили меня улыбнуться! Ваша поддержка неоценима, спасибо большое ещё раз. Да, я думаю выложить старых Фанфиков на русском, но их надо отредактировать. Плюс они в основном по фильму - по сценам, которые мне всегда нравились. Но я думаю, что надо бы написать AU, в которой Анжелика с Жоффреем воссоединится на востоке вместе шестого тома. Думаю, глав 10, не больше, потому как на большее у меня вряд ли хватит времени.
Anais de M: На самом деле, я уже думала об AU для книжной Анжелики и Жоффрея (образы их в голове останутся Мерсье и Оссейн, я никак не могу их более представить). Один из вариантов написать, что Рескатор все-таки встречает Анжелику живую (или находит ее живую) после ее побега из гарема. Но она опять ухитряется от него сбежать, а он опять не может ей сообщить, кто он, потому как она сбегает. И вот ему приходится ехать за ней во Францию, так как он не намерен больше терять свою жену и хочет ей сказать, кто он. При прочтении 5 книги у меня мелькала одна идея... Анжелика беременеет от Колена и от насильника в Плесси... Мне никогда не нравились эти сюжетные линии. Зачем ей беременеть от других мужчин, если она может забеременеть от Жоффрея, своего мужа? Ну или от Рескатора, не зная, что он Жоффрей. Последнее создало бы драму и интригу, а также позже послужило бы поводом для радости героев и их сближения - это произошло бы после того, как маски сброшены. Но как это устроить? Может Анжелика провести одну ночь с Рескатором, не зная, что он Жоффрей? А потом она может сбежать от него, напоминая себе, что он - убийца ее сына и презирая себя за то, что отдалась презренному пирату. Если она потом узнает, что беременна, то драмы будет много. Может такое быть? Если это писать, то надо хорошо подумать, чтобы все выглядело логично и реалистично. Если я буду писать такой фик, то я точно скорректирую некоторые сюжетные линии. В частности, я уберу ее связь с Коленом - она откажет ему в пустыне. Я также уберу ее связь с де Вивонном. Мне в фильме всегда нравилось, что Анжелика решила хранить верность Жоффрею сразу как только кзнала, что он жив; это очень облагораживает героиню в моих глазах, да и в глазах многих, я уверена, плюс приближает ее любовь к Жоффрею к великой. Связь с Рескатором, за которую она будет себя корить, не в счёт, так как он на самом деле Жоффрей.
List: Anais de M, очень живо и очень ярко! Очень красиво! И так задумчиво-оптимистично! Люблю когда в голову героям можно заглянуть)) Сравнения у вас какие интересные, мне очень понравилось Anais de M пишет: душа рвалась на части, как грозовое небо, И красавец наш есть, хорошо что она о нем вспомнила, Филипп так вообще супер! Anais de M пишет: какой-то душевный голод, утолить который, как она считала в то время, мог только Филипп А что вы подразумеваете под этим голодом - желание любви и именно им? Эх, и королевскому двору несчастному досталось на орехи ))) Anais de M пишет: тот убогий и несправедливый мир, в котором король управлял всеми остальными членами крысиной стаи своих подданных Если позволите вопрос: у вас «Савари с любовью смотрел на Анжелику, которую уже успел полюбить как родную дочь». Может, в первом случае «любовь» заменить на что-нибудь другое? На нежность, или на улыбку?) А то повтор получается. Anais de M пишет: В частности, я уберу ее связь с Коленом - она откажет ему в пустыне. Тогда Рескатор с чистой совестью может встречать ее в Испании - здравствуй, солнышко, водички дать?
Florimon: Anais de M, безусловно, совершенству нет предела, но то как вы пишите, лично мне, очень нравится. Да, у вас встречаются обороты свойственные английскому. Про французский мне сложно сказать, я в школе только алфавит выучила и цифры до 10ти Возможно вам надо поискать редактора из русскоязычной среды?! Мне вот редактор здорово помогает. Но я не профессиональный писатель... А можно еще вопрос? Вы мыслите на каком языке?
Anais de M: Florimon , спасибо ещё раз за добрые слова! Правда очень рада, что Вам понравилось. Да, некоторые обороты напоминают английские и французские, но они вроде в рамках русской грамматики и стилистически правильные. Но работать есть над чем. Мне английский как родной просто стал уже давно (стандартная участь эмигранта), а французский знаю, так как несколько лет жила во Франции и по традиции в семье учила с детства. Я думаю, что чем больше пишешь на языке, тем меньше чужеродных элементов и структур становится. Вам бы французский понравился! Можно было бы Голон в оригинале читать; я, кстати, читала. Профессионального Русского редактора сейчас нет смысла искать, так как упражняться я буду на фанфиках. Но вот beta reader бы пригодился, в особенности если фанфик длинный писать, чтобы адаптироваться к русскому. 15 лет назад, ещё в школе, я писала фанфики на английском на фильмы и книги, тогда ещё не зная, что буду публиковаться на английском серьёзно. Фанфики меня уже один раз научили писать; научат и в этот раз, только в этот раз на родном языке.
Anais de M: Florimon , что думаете на счёт моей идеи для фика, если Вас не отяготит этот вопрос? Вы знаток книги, я нет; так что Ваше мнение очень ценно.
Jeanne: Обалденный фанфик! Стиль и речевые обороты очень изящные и красивые, описательная техника класс. У вас просто талант писать, судя по всему на нескольких языках. А можно фрагмент на англе и ещё фик по Анж???
Maria: Понравился! Напишите большой фик!
Florimon: Anais de M пишет: Мне английский как родной просто стал уже давно (стандартная участь эмигранта) Да, знакомо. У меня подружка уезжала на 6ть лет в Финляндию, потом вернулась в Киев, прожила здесь года 4, а потом уехала на пмж в Австралию. Так она с русского перестроилась мыслить по-шведски, потом снова на русский, а теперь и вовсе мыслит на английском. Мне всегда ее так жалко было. Я бы себе мозги сломала, ей-богу. А то что французский в школе не учила - да жалею, но сейчас браться за изучения языка нет ни сил, ни времени. Anais de M пишет: Но вот beta reader бы пригодился, в особенности если фанфик длинный писать, чтобы адаптироваться к русскому. У нас на форуме очень много девушек и пишущих и редактирующих. Почитайте остальные фанфики, может вам кто-нибудь приглянется в качестве бэты. И если нужна помощь - обращайтесь, не стесняйтесь! Anais de M пишет: Florimon , что думаете на счёт моей идеи для фика, если Вас не отяготит этот вопрос? Вы знаток книги, я нет; так что Ваше мнение очень ценно. Вы имеете в виду любовную связь Анж и Рескатора? Я писала в соседней теме, что если убрать из уравнения Кантора, то вполне может быть. Думаю, что из этой идеи может вырасти интересный фанфик. Например, Кантора с тонущей галеры могли спасти люди Вивона. Или нападения и вовсе не было - мальчик благополучно бороздит Ср море и даже не знает, что Ре - это его отец. Или Ре преподносит Анж живого Кантора в качестве подарка еще будучи не узнанным. Или Анж каким-то макаром могла оказаться на той же самой галере вместе с Кантором и Ре выловил бы из моря и жену и сына... Или вот еще зарисовка: Анж плывет на главной галере в шатре с Вивоном, а Кантор на другой галере вместе с остальными слугами. Тут появляется Ре и на глазах у Анж топит галеру на которой находится Кантор.
Maria: Новый фик хочется! Хоть по фильму хоть по книге!
Anais de M: Florimon пишет: Вы имеете в виду любовную связь Анж и Рескатора? Да, но мы уже говорим в другой теме. Florimon пишет: А можно еще вопрос? Вы мыслите на каком языке? Я мыслю на английском, когда пишу. Потому торможу немного, когда пишу на русском. Говорю на русском без проблем, хотя с небольшим акцентом, который стал поменьше за последние пару лет, так как я очень часто сейчас бываю на Родине.
Anais de M: List пишет: Если позволите вопрос: у вас «Савари с любовью смотрел на Анжелику, которую уже успел полюбить как родную дочь». Может, в первом случае «любовь» заменить на что-нибудь другое? На нежность, или на улыбку?) А то повтор получается. Естественно, вопросы и любые советы не просто позволены, а приветствуются. Вы правы, что надо заменить любовь на нежность в этом случае. Спасибо за комментарий!
Леди Искренность: Anais de M, прекрасно пишите, очень интересные размышления героини. Жаль момент фильма прям мой самый нелюбимый. Про приход графа, тайное подглядывание за женой и последующий трусливый побег. Настолько этот эпизод не в каноне и настолько не подходит Жоффрею, что прям ужас. И хорошо, что вы его описывать не стали. Я бы вообще начала фанф не с эпизода фильма, а просто с письма. Например, когда Ж посылал разыскать жену и в каноне Дегре все попортил инфой, что счастлива и замуж выходит, возможен вариант, что с посланником было письмо, оно осталось у Дегре и каким-то образом (нашла, сам отдал) попало к Анж. Такое начало было бы ближе к канону.
Anais de M: Леди Искренность пишет: Anais de M, прекрасно пишите, очень интересные размышления героини. Жаль момент фильма прям мой самый нелюбимый. Про приход графа, тайное подглядывание за женой и последующий трусливый побег. Настолько этот эпизод не в каноне и настолько не подходит Жоффрею, что прям ужас. И хорошо, что вы его описывать не стали. Я бы вообще начала фанф не с эпизода фильма, а просто с письма. Например, когда Ж посылал разыскать жену и в каноне Дегре все попортил инфой, что счастлива и замуж выходит, возможен вариант, что с посланником было письмо, оно осталось у Дегре и каким-то образом (нашла, сам отдал) попало к Анж. Такое начало было бы ближе к канону. Спасибо большое за комплимент! Очень приятно слышать такое! Я всегда любила писать психологические зарисовки на тему чувств и эмоций героев, и во всех своих писательских проектах я всегда подробно разбираю внутренний мир героев. В отличие от Вас, я очень люблю эту сцену, где Анжелика и Жоффрей встречаются в их парижском доме после долгих лет разлуки, а также сцену, где она читает письмо Жоффрея. Я знаю, что киношный Жоффрей отличается от книжного, но есть кое-что, что мне больше нравится в киношном герое – он более ранимый и менее язвительный, хотя часто саркастичный. В кино они также смогли показать некую жертвенность любви Жоффрея к Анжелике, которая проявляется в его прощальном письме и его бегстве от нее – он жертвует их любовь, думая, что он ничего не может ей дать, а хотел бы дать ей целый мир. А такой жертвенности так не хватало в книге! Ну это на мой взгляд, разумеется.
Anais de M: Jeanne пишет: А можно фрагмент на англе и ещё фик по Анж??? Можно, только я поменяю имена героев. Это из моего нового английского романа, который будет опубликован осенью. ___________ Edmund flashed a tender, dazzling smile, and Beatrice’s heart blossomed like a spring flower eagerly welcoming the sun’s warmth. She was suddenly conscious of a thickening in her blood, a small fire of passion slowly spreading through her, and something clenched deep inside of her. It was an exhilarating stirring that she experienced whenever Edmund kissed her deeply or embraced her ardently. An unexpected sense of urgency filled her: she must confess her love for him. In the past, she had been too shy to tell him that she loved him, but that was before she had watched his hanging. In that brief span of time, before he had been saved by the peasants, all Beatrice could think about was the fact that she had never revealed the depth of her feelings for him – that he would die and never know that she loved him. Suddenly, her maidenly hesitations and worries seemed rather childish and foolish. Beatrice dreamed of hearing Edmund speak words of love as well. Although she had been patient in the past, Beatrice needed to know whether Edmund truly loved her. Perhaps it was the agony of having to suffer through Simon’s repeated, empty declarations of love. Each time that Simon had proclaimed his undying love, Beatrice could not stop thinking about how she longed to hear such a fervent declaration from Edmund. Beatrice, looking absolutely enamored, gazed into his eyes and bared her soul. “Edmund, I love you so much,” she spoke the sacred words that meant more to her than anything else in the world. Once she had begun, her words poured out in a giddy burst of heartfelt confessions. “I think that I have loved you from the moment when I first saw you. I love you more than life itself!” Edmund felt his heart hammering faster and faster, so fast that he wondered if she could hear it. A gamut of emotions rushed through him – slight surprise, magnificent delight, ineffable joy, and blissful happiness. He impulsively pulled her into a tight embrace as he worked to regain control over the strong emotions which filled him. For the first time, it dawned on him just how much he had needed to hear a profession o f love from her lips. When Beatrice had accepted his marriage proposal with a smile that rivaled the bright splendor of the midday sun, he had suspected that she harbored strong feelings for him. He had also been encouraged by the joy and deep affection for him that shone in her beguiling green eyes whenever they were together. But to receive such an unequivocal affirmation of her love! It was a gift he would always cherish.
Anais de M: Отредактировала, наконец, еще один фанфик, написанный около десяти лет назад. Назвала его "Они встретились, но он ушел!" Это анализ сцены, где Анжелика ночью встречает Жоффрея в их парижском доме в первый раз за годы после долгой разлуки. Это одна из моих любимых сцен, несмотря на то, что образ Жоффрея здесь не очень близок к его книжному образу. В этом фанфике много лирических описаний и зарисовок, которые я добавила. Хотелось просто отработать некоторые литературные приемы по созданию красочных описаний на русском языке. На сайте он размещен здесь: https://ficbook.net/readfic/5749993
Anais de M: Они встретились! Муж и жена, наконец, встретились после стольких лет разлуки! Время, казалось, остановилось или, по крайней мере, замедлило ход, как будто тулузский маг Анжелики взмахнул своей волшебной палочкой, чтобы подарить этот неописуемо прекрасный миг только двоим влюбленным. Благоговейная тишина, которая царила в отеле дю Ботрей, вторила мелодичному голосу, который пел песню о вечной любви в сердцах и душах супругов де Пейрак. «Жоффрей, — прошептала про себя Анжелика, и еще не пролитые слезы задрожали на ее ресницах. — Неужели это ты, любовь моя? Неужели ты пришел ко мне?! Я всегда любила тебя и буду любить!» Потрясенная Анжелика с жадностью рассматривала этого нового для нее и в то же время такого знакомого мужчину – ее мужа, графа Жоффрея де Пейрака, графа Тулузского. Рискнув взглянуть прямо в бездонные бархатные глубины его глаз, она словно растворилась в нем: его темные глаза смотрели на нее, с каждым моментом темнея еще больше и ярче, разгораясь огоньками их никогда не умиравшей любви, лучась внутренним светом его очарования и благородства, которые так привлекли ее годы назад. О, как хорошо она знала и как обожала этот проникновенный и нежный взгляд, она никогда не забывала его! Анжелика заметила его старый шрам на левой щеке, который сгладился со временем и побледнел, хотя и не исчез; он и ранее не сильно портил мужа, по мнению Анжелики, а только придавал ему мужественности и таинственного шарма, то сейчас в его чертах не осталось ничего пугающего и отталкивающего. Одетый в дорогую рубашку с кружевным жабо и элегантный черный камзол французского покроя, который превосходно обрисовывал широкие плечи и мускулистые руки, Жоффрей казался мужественно привлекательным, хотя его лицо теперь казалось более суровым и неприступным. Анжелика помнила силу и тепло его стройного тела, прижатого к ней! Жоффрей не обращал внимания на лежащее рядом на полу тело человека, которого он убил несколько минут назад и тем самым предотвратил покушение на жизнь Анжелики. Он внимательно смотрел на свою молодую жену, устремившую на него взгляд своих лучистых зеленых глаз, в которых застыло легкое неверие, что это он, ее давно исчезнувший муж. Никогда раньше Анжелика не казалась графу такой прекрасной и в то же время такой новой и необычной! Анжелика была восхитительна в своей изысканной ночной сорочке из тонкой ткани, которая облегала ее точеную фигурку, подчеркивая округлости груди и бедер. С ее шикарной гривой длинных золотых волос, рассыпающихся по плечам мягкими локонами, с ее красивым лицом с правильными чертами, с ее выразительными зелеными глазами цвета изумруда, с ее длинной, точно выточенной из белого мрамора, шеей, его жена была богиней красоты. Любовь ее для мужчины значила больше, чем обладание всеми красотами и богатствами мира! Для Жоффрея, Анжелика казалась олицетворением самой весны и одновременно символом той безмятежной, счастливой жизни под небесами Тулузы, которая безвозвратно канула в прошлое после его мнимой казни на Гревской площади. Его жена уже была искушенной женщиной в делах любви, но Жоффрея немного сбивала его с толку какая-то фантастическая смесь знойной соблазнительницы и неразбуженной девственницы в Анжелике. Это было совершенно поразительное сочетание, интригующее и притягивающее! Она все еще оставалась его маленькой феей из Пуату: он вдруг узнал в ней ту юную девушку, которую он впервые увидел в своем дворце перед церковным бракосочетанием и которая так дичилась его. Когда она отказывала Жоффрею, его так сильно будоражила сама идея покорить ее и сделать счастливой, привязать ее к себе узами любви, а потом он сам сильно влюбился в нее неожиданно для себя самого. И он смог завоевать сердце и душу этой женщины; сейчас, по прошествии стольких лет, Жоффрей без труда различил любовь в восторженном сиянии ее глаз и в томном, созерцающем выражении ее лица – это, несомненно, было доказательство любви, которую она все еще питала к нему. «Она любит меня, — отметил про себя Жоффрей, и яркий свет обожания золотистым потоком влился в его собственные глаза. — Она все еще любит меня. В этом не может быть сомнения». Жоффрей глубоко вздохнул. Редкая и несравненная красота его жены, которую он созерцал сейчас, стала истинным украшением Франции и любого места, где она появлялась, в том числе и королевского двора и спальни короля, с горечью думал граф. Мысль о том, что Анжелика стала фавориткой короля – его «убийцы», который разрушил их счастье и семью – изводила его с того момента, как он услышал от Роша, французского консула в Кандии, что маркиза дю Плесси де Бельер потеснила мадам Атенаис де Монтеспан и пленила сердце великого короля-солнце. Он предполагал, что Савари из дружеских чувств и уважения к нему не сообщал ему в своих коротких письмах о том, что его жена поднялась столь высоко в королевском дворе, но сплетни все равно доходили и на Средиземноморье. Даже ее второй брак с маркизом дю Плесси не был таким страшным ударом, как ее предполагаемая связь с Людовиком. Часто граф сжимал кулаки в лютом гневе, представляя себе свою жену в объятиях короля; его негодующая душа начинала метаться в теле, словно смертельно раненный хищник. Понимая, что он не мог что-либо изменить, Жоффрей постарался отогнать невеселые мысли, тем более что даже то, что Анжелика, как он был уверен, принадлежала монарху, не заставило его разлюбить ее – ничто, даже знание, что она отдала себя другим, не могло убить его чувств к ней. Он оправдывал свою жену тем, что она думала, что он мертв, хотя в душе все равно немного негодовал, что она не могла сохранить себя для него – даже зная, что она не имела никакого основания хранить верность «мертвецу». Анжелика была создана, чтобы пленять и околдовывать мужчин: он сам говорил ей, что она создана для любви, и сам обучил ее искусству любви, и ее жизнь должна была быть наполнена красками чувственности. Несколько долгих моментов, Анжелика и Жоффрей стояли, глядя друг на друга как завороженные. Они были как Ромео и Джульетта, разлученные по решению немилосердной судьбы, которая, в конце концов, позволила им свидеться после долгого пребывания в мире тьмы, подобном царству Аида. Ни вид красивого пейзажа, ни лазурного неба, ни ласковое солнце, под лучами которого распускались душистые цветы и расцветала природа и жизнь – ничто не могло их сделать полностью счастливыми в те годы, которые они прожили вдали друг от друга. И только в этот миг, когда они, наконец, свиделись, могли смотреть друг другу в глаза, они смогли пристать к маленькому островку безмятежности. О, как мало надо любящим людям для счастья! Темнота комнаты стала их другом: она обволакивала и ласкала, успокаивала и убаюкивала, мягко покачивала на волнах удивления и радости от неожиданной встречи. Супруги не виделись уже так давно, даже не столетия и тысячелетия, а целую вечность, которая пропитала горечью каждый вдох и выдох их жалкого существования на этой грешной земле. «Нет, я не могу к ней подойти, — мелькнула мысль в голове Жоффрея, и его сердце сжалось от муки. — Если я заговорю с ней, если поддамся соблазну дотронуться до нее, я уже не смогу уйти». Серебряный свет луны залил комнату через открытую дверь в сад и окна; предметы стали почти призрачными, нереальными. В полумраке, супруги де Пейрак рассматривали друг друга со смесью небольшого удивления, откровенного любопытства, и невыразимой радости – с той смесью чувств, которые мелькают по лицу модницы, рассматривающей дорогие фламандские кружева и отрезы тонкого полотна с такой страстью, что она не может не улыбнуться. На их лицах слабым оттиском лежала печать прожитых лет, но им обоим казалось, что они совсем не изменились, как будто в этот волшебный миг ветры времени сдули с них все пережитые горести. Их переполняло неизвестное до сих пор чувство, и им казалось, что жизнь в разлуке до этого самого момента была не чем иным, как кошмарным сном. Глаза Анжелики смотрели в глаза графа, неотрывно и горячо, и он словно глядел в два живых зеленых лесных озера, в которых плескались блики счастья. Ее губы слегка зашевелились – она шептала имя мужа как молитву, которая могла избавить от всех бед и исцелить ее истерзанные душу. Жоффрей заметил их шевеление, и волна благоговейного восторга накрыла его при мысли, что его жена шепчет его имя – он знал, что она могла шептать только его – как заклинание, обращенное к богам, которое мужчина шепчет в исступлении, надеясь продлить миг наслаждения в объятиях возлюбленной. В этот миг, Анжелике и Жоффрею казалось, что они проснулись от кошмара и осознали, что все плохое, случившееся в их жизнях, только сон. Прошло около семи лет с момента их последней встречи, и вот сейчас наступил рассвет, который оба встречали с чувством наивысшего блаженства. Анжелика слышала свое учащенное сердцебиение: сердце стучало так громко, будто волны прибоя, разбивающиеся о берег, и солнце вставало в ее душе. Вдруг стало совсем светло, и ужасы всей ее жизни без него показались менее страшными, а испытания как будто стерлись из памяти. Уверенность, что теперь все будет хорошо, возвращалась к ней; эта одинокая ночь будет последней в ее жизни, потому как следующее утро она встретит в объятиях своего любимого мужа. Жоффрей действительно был жив! Она нашла своего Жоффрея! Вернее, он пришел и нашел ее. После череды тяжелейших испытаний, судьба, наконец, улыбнулась двум страдальцам и дала им возможность свидеться. Она вновь соединила их, и теперь они больше никогда не расстанутся и проживут вместе остаток жизни! Графиня де Пейрак любила своего мужа всеми фибрами души и сейчас пробуждалась ради этой любви, дышала ею и предчувствием счастья. Именно такие мысли витали в голове Анжелики, и она уже всем существом предвосхищала их воссоединение. — Жоффрей! — торжественно произнесла Анжелика, и блаженная улыбка осветила ее бледный лик. Она ринулась к нему, не догадываясь, что ее супруг планировал совершенно не то, что она хотела она. Жоффрей прочитал ее мысли на светящемся надеждой лице. Ощущение неотвратимости катастрофы – их вынужденного расставания – вошло в него, как клинок в сердце павшего воина. Его эмоции клокотали и рвались наружу, но его лицо осталось непроницаемым. Впрочем, таким оно было почти всегда, за исключением тех минут, когда он был очень зол или полыхал от любви и страсти. Графу понадобилась почти героическое мужество, чтобы не броситься к своей жене и не заключить ее в свои объятия, сжимая ее так, что она не сможет дышать от их крепости. Но он обещал себе, что она не догадается, какое смятение вызывает в нем то, что он сейчас разрушит ее радужные мечты. Граф был твердо уверен, что должен уйти, оставив Анжелику одну. Если он поговорит с ней, если услышит ее голос, трогательно и в то же время исступленно зовущий его по имени, он просто не сможет избежать колдовского плена ее очарования и красоты. Его любовь к ней давала ей такую власть над ним, о которой она и не подозревала: она была способна испепелить, ранить, или осчастливить его одним взглядом. Она никогда не узнает, как трудно ему было принять это жестокое решение – уйти из их дома и от нее, не обменявшись с ней ни словом, не подойти к ней, чтобы утешить и успокоить, расцеловать и шептать нежности. Жоффрей надеялся, что его жена сможет понять и простить его; он все попытается ей объяснить в письме, которое он напишет сегодня перед отъездом из Парижа и передаст Савари. Не теряя не минуты и не произнося не слова, Жоффрей сделал шаг в сторону двери, которая вела в сад. Он слышал звук быстрых шагов жены, которая шла за ним и явно намеревалась его догнать, и, собрав всю свою силу воли, он старался идти быстрее, создать расстояние между ними, когда соблазн сдаться и быть с ней будет не столь велик. Он шумно вздохнул и медленно выпустил воздух, но это не принесло ему облечения, и леденящее душу одиночество сковало его своими цепями. — Жоффрей! – звала мужа Анжелика, следуя точно за ним, след в след, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в сердце от того, что ее супруг не раскрыл ей свои объятия и вместо этого убегал от нее. Она сморгнула слезы и ускорила шаг, всем своим существом стремясь к нему. — Жоффрей! Она остановилась около двери, в которую только что вышел ее муж, и посмотрела в темноту сада. Ледяная дрожь дурного предчувствия пробежала по ее телу, и она вдруг начала бояться того, что ее супруг исчезнет навсегда и что она больше его никогда не увидит. И вдруг ей пришло в голову, что Жоффрей не хотел говорить с ней и ушел, потому что больше не любил ее, а, может, потому что считал, что она предала его, когда вышла второй раз замуж за Филиппа дю Плесси де Бельер. Но даже если чувства мужа к ней изменились и он винил ее в чем-то, они все равно должны были объясниться. — Жоффрей, любовь моя! — воззвала к нему молодая женщина голосом, полным отчаяния и страсти. Но ее супруг не остановился, несмотря на крики своей жены, как будто он их не слышал, а, может быть, и не хотел слышать. Она судорожно сглотнула и более твердым голосом позвала: — Жоффрей! Анжелика бежала к колодцу так быстро, как могла. Смело глядя в ночь, она могла хорошо видеть нагромождение клумб и скульптурных украшений в саду, так как свет полной луны заливал серебром окружающее пространство. Природа и весь особняк дремали, окутанные покоем; единственными доносившимися откуда-то звуками был крик маленькой птички. Обуреваемая суевериями, Анжелика допустила, что эта птица была предвестником новой разлуки с ее любимым мужем, но старалась упорно гнать эти разрушительные мысли. Вместо этого, она начала бежать еще быстрее, хоть и было уже не так легко передвигаться, так как мышцы на ногах начали уставать. Она напрягла зрение, стараясь разглядеть в темноте удаляющуюся фигуру мужа, но не смогла. Ее сердце болезненно затрепетало в груди, как пойманная птичка: это могло означать только то, что Жоффрей уже спустился в колодец и сейчас был уже в подземном ходе. Ее супруг действительно уходил от нее! А, может, он и вовсе не был рад вновь ее увидеть! Глухая бездна отчаяния разверзлась под ногами Анжелики, как трещина, страшная и бездонная, в хрупкой земной поверхности. Анжелика подошла к колодцу и нагнулась, чтобы залезть внутрь и спуститься вниз. При первом прикосновении ее пальцев к камню она почти издала вопль отчаяния, уголки глаз щипали слезы. Она глубоко вздохнула, как только ее стопы коснулись земли, и она очутилась в подземном ходе. Она посмотрела вперед, и ее взгляд упал на закрытую дверь! Он ушел, и от этой мысли ее сердце рассыпалось на миллион маленьких зеркальных осколков, напоминающих звёздную пыль, причиняя ей адскую боль. Неожиданно, слепое бешенство от того, что ее муж-граф посмел вот так сбежать, нахлынуло на нее, и на долю секунды она была парализована им. Вокруг воцарилась гробовая, угнетающая тишина, которая вязкой, всеобволакивающей массой влилась в ушные раковины Анжелики и оглушала ее; тишина на время усмирила бушующее море ее эмоций, которые дошли почти до точки кипения. «О, Боже! Жоффрей уже ушел! — с отчаянием подумала она, не сводя глаз с закрытой двери. — Нет, я не могу дать ему сбежать! Он не может меня оставить! Боже, помоги мне и верни его мне!» Расстроенная женщина метнулась к закрытой двери и упала на колени перед ней, как сломленное существо. Она начала барабанить в нее что есть мочи, всем свои существом надеясь, что тот, кого она любила и хотела видеть больше всего на свете, был еще там, что он стоял прямо за этой дверью и что он услышит ее крики, что внемлет ее мольбам. Всепроникающий, физически ощутимый страх, какой Анжелика знала до этого только в те чудовищные моменты, когда наблюдала за костром на Гревской площади, пронзил и душу, и тело, как будто сжился с ними – это был страх потерять Жоффрея навсегда. — Прости меня! — обратилась к своему мужу Анжелика. Вся ее жизнь без него вдруг предстала перед ней как вереница непоправимых ошибок, которые жгли ее изнутри. Чувство, родившееся в ней, было неописуемым: в нем смешались страх и опустошение, раскаяние и горечь, изумление и неверие, а также боль и жажда этой боли как наказание за то, что вышла второй раз замуж и была неверна своему мужу, и за то, что не разделила с ним все тяготы его нелегкой судьбы. Это было не важно, что она не была виновата в своем втором замужестве и отношениях с другими мужчинами: ведь это Жоффрей не известил ее о том, что он не был сожжен и выжил. В этот момент, Анжелика просто говорила, стремясь излить свои чувства и тронуть его душу. Она подспудно чувствовала, что Жоффрей все еще стоит за этой закрытой дверью, и она была права. Сердце графа де Пейрака разрывалось от любви к своей жене, а также от осознания того, что он не мог быть с ней, что он не мог остаться в Париже и во Франции. Он больше не был могущественным графом Тулузским, который был фактически королем в своей провинции и самым богатым дворянином в стране. Теперь он был изгнанником и отверженным, человеком, лишенным титулов, состояния, и всех почестей, а имя его было покрыто позором. Уже в который раз за последние годы, Жоффрей впал в уныние при думах о том, что он ничего не может предложить своей жене и сыновьям. Лютая злость и клокочущая ярость переполняли его грудную клетку – злость на Бога, на судьбу, на короля, на всех его врагов и завистников, но чувство беспомощности что-либо изменить все равно было сильнее, терзая его, словно болезнь, которая приобрела необратимый характер и медленно убивала свою жертву. И вдруг, едва эти мысли промелькнули в его голове, Жоффрей смутно почувствовала перемену: Анжелика разразилась неистовыми рыданиями, каждое из которых отдавалось зловещим эхом в его голове. Злость испарилась, как утренний туман; щемящее желание обнять и успокоить жену, прикоснуться губами к этим манящим глазам, к губам, кожу, зажглось в нем. Рука графа непроизвольно потянулась к замку, и он уже был готов повернуть ключ, но усилием воли отдернул ее. «Прости меня, любовь моя, — шептал граф. Ему стало невыносимо стыдно за то, что он сам был причиной мучений своей супруги, за то, что свои решением остаться мертвым для нее он невольно причинил ей столько страданий. — Прости меня, если можешь. Но так будет лучше для тебя». Анжелика ощутила страшную слабость и убийственное чувство одиночества, но вера в силу своей любви к нему, способная двигать горы, поддерживала и направляла ее. Она простонала сквозь слезы: — Почему? — Ее тон был надрывным, и крупная дрожь колотила ее. — Ну почему? Почему? Ее молящий голос проник в самое сердце страдающего мужчины, вновь побуждая его открыть дверь и броситься к своей любимой. Но, приложив невероятное усилие, граф вновь отстранился от двери и, после короткого колебания, зашагал прочь по подземному ходу. Он чувствовал, как его сердце и он сам превращались в прах вместе с гибнущей душой, которая, он боялся, иссохнет без Анжелики. На мгновение он остановился и оглянулся назад, смотря на дверь, движимый желанием вернуться к ней, но затем он поднялся по лестнице и вышел из подземного хода. Жоффрей слышал, что его жена продолжала плакать, и ее рыдания эхом разносились в подземном ходе, наполняя пустоту его жизни. В бесчисленности воплощений, во всей многогранности проявлений его судьбы, жизнь била графа де Пейрака много раз, она же его и ласкала почестями и удачей в делах и любовных похождениях; она же и рычала на него как дикий зверь, обдавая пеной глухой ненависти при мыслях о его недругах; она же и страстно любила его, когда подарила ему Анжелику и их сыновей. Жизнь также предавала Жоффрея и опрокидывала его навзничь, затаптывала и смеялась над ним жалящим, ехидным смехом в лицо. В ответ граф смеялся над ней с каким-то величественным, но мрачным весельем, смешанным с чувством победы и собственного превосходства над бренностью мира. Он смеялся в глаза смерти и опасностям, как будто не было прописной истины, что Бог сотворил людей смертными и они должны умирать. Действительно, Жоффрей почти был на том свете и выиграл жестокую битву со смертью, воскрес и нашел свой путь на Средиземном море. Он был как триумфатор, который, однако, не был римским гражданином по рождению и, значит, был чужим в давно поверженной Римской империи – вот и граф так и не стал своим в его новом мире и все еще продолжал искать свое место под солнцем. Он пускался в разные авантюры и пережил множество приключений, имел связи с другими женщинами, которых выкупал из рабства и потом освобождал, а они, если хотели, одаривали его своей любовью, ласками, и теплом. Но, предаваясь страсти между битвами и бурями, Жоффрей никогда мысленно не изменял Анжелике: он всегда любил только свою жену и мог чувствовать всю полноту счастья только рядом с ней. С того момента, как Жоффрей соединил свою судьбу с Анжеликой де Сансе де Монтелу в Тулузском кафедральном соборе, его необычайно красивая жена стала его неиссякаемым родником жизни, и он пил воду оттуда потому, что не мог бы выжить без нее. Но его мнимая казнь и необходимость бежать из королевства почти разрушила его самого и разлучила с женщиной, которую он любил больше жизни. С тех пор, как он видел ее в зале суда в последний раз, на том шутовском и лицемерном процессе, он шел по жизни как умел, преодолевая свои несчастья и бросаясь в различные авантюры, но он никогда не забывал свою единственную любовь. Каждое письмо Савари об Анжелике и детях было как луч света во мраке ночи, которая, казалось, будет длиться в его жизни до скончания времен. В минуты отчаяния, Жоффрей часто произносил имена жены и сыновей, которые были как указатель на пути жизни, как молитва ко Всевышнему, который мог даровать ему возрождение из пепла. И вот, в конце концов, Жоффрей не выдержал и решил, наконец, посмотреть на свою жену, приехав инкогнито в Париж. Пойти в отель дю Ботрей и увидеть Анжелику ночью, когда она будет спать – вот все, о чем граф мог думать по пути из Марселя в Париж. Разлука с женой стала такой непереносимой, что он не мог больше оставаться вдали от нее, не мог не позволить себе одну – лишь одну – минуту слабости, когда он сможет увидеть великолепное лицо Анжелики. Стоя около ее кровати и созерцая спящую богиню, безумное счастье овладело им, когда она улыбнулась, как будто могла чувствовать, что он был рядом. Жоффрей не забудет ее светлую улыбку до конца дней, и, когда он вновь закрутится в водовороте неукротимой реки жизни, он будет вспомнить ее в минуты опасности и горечи. Жоффрей вышел из подземного хода и остановился, озираясь по сторонам. Сегодня, когда он увидел спящую Анжелику, он радовался как усталый путник, который долго брел по болоту и, наконец, нашел сухой клочок земли, на котором он может отдохнуть. Но его участь жить в тени обязывала его разорвать связующую нить его и жены, и поэтому он ушел, оставив ее опустошенной и рыдающей. Горе Жоффрея было безмерно, но он был уверен, что поступил правильно, когда выбрал принести в жертву их любовь, потому как у них не было хорошего совместного будущего. «Анжелика забудет меня, — с горечью думал Жоффрей, вглядываясь в темноту, которая окружила его как тенистые крылья смерти. — Я больше ничего не могу ей дать! Я не могу забрать ее и детей с собой: это было бы безрассудно и слишком опасно для них». Ему оставалось лишь надеяться, что после его бегства, горечь и тревоги его супруги рассеются, а жизнь ее войдет в нормальную колею. В то же время, Анжелика все еще сидела на холодной земле и рыдала навзрыд — от бессилия что-либо изменить, от обиды и непонимания, почему Жоффрей вновь покинул ее. Мысль, что он мог ее разлюбить и приехать в Париж не чтобы увидеть ее, а только чтобы встретиться с Савари, резала ее как острым ножом по живому. Могло ли молчание ее супруга стать его речью – его немым подтверждением того, что их любовь давно умерла? Женщина яростно покачала головой, и эта мысль быстро растаяла в ее голове, но оставила отзвук разбившейся надежды. Анжелика была уверена, что видела любовь к ней в пылающих темных глазах Жоффрея, где она также различила бесконечную печаль и неподдельную фаталистичность. Конечно же, он любил ее, но тогда зачем он ушел? Вкрадчивая боль сдавила виски, и в подсознание появилось нарастающее осознание того, что сегодня ночью она ничего не изменит, так как ее муж уже ушел. Сверхчеловеческим усилием она успокоилась, но все еще продолжала сидеть на земле, чувствуя, как холод сковывает все чресла – холод одиночества, который невозможно забыть и спутать, потому что он как бы врос в ее кости и стал органической частью ее бытия после казни графа. Анжелика всегда любила Жоффрея де Пейрака и хранила их любовь как самое ценное сокровище мира, как то, что давало ей утешение и силу идти вперед и даже наперекор судьбе. Сегодня она окончательно убедилась в том, что она никогда не сможет противостоять стихии – их любви, которая по своей силе была, наверное, равна разве что силе божественного Провидения. Зима… Анжелика воображала, что она шла плача навзрыд, не замечая мороза и колючего ветра, бросающего ей в лицо зазевавшиеся снежинки. Там, где-то в другом мире, где обитал Жоффрей, было хорошо и тепло, но дорога туда была занесена снежной бурей, вызванной бегством ее мужа. В душе женщины воцарилась зима, которая могла смениться весной только, если она вновь увидит Жоффрея. Она должна найти его: она либо освободится от одиночества, либо зачахнет и умрет от него, потому как она не сможет скрыть от себя и мира хоть и старых, но незаживающих ран, после того, как она увидела Его – Жоффрея, человека, которого она любила больше жизни и даже больше смерти. — Ты знаешь, Жоффрей, — сказала вслух Анжелика, — я люблю тебя так, что готова осмелиться на все, рисковать всем для тебя, чтобы только вновь увидеть тебя. Я могу отказаться от всего, чтобы быть с тобой. Сейчас у меня осталось только одно желание: найти тебя. — Ее заплаканное лицо имело странное выражение, которое дает только крайняя усталость. В ее глазах сверкнули слезы досады. С обиженной улыбкой, искривившей ее рот, она добавила: — Неужели ты этого не понял, Жоффрей? Жоффрей был жив, но он вновь оставил ее одну! Она вновь была одна! И это случилось из-за него! Слезы Анжелики высохли, и она сжала кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Она так злилась на мужа, что в голове у нее снова зашевелились нехорошие мысли, но она отогнала их и отругала себя за них. Все ее обиды, упреки, и непонимание не значили абсолютно ничего в сравнении с открывшейся ей великой истиной – Жоффрей де Пейрак не был мертв. Все ее существо сконцентрировалось на одной-единственной задаче: воссоединиться со своим супругом, в этот раз навсегда. Некоторое время Анжелика неподвижно сидела на земле, но уже не плакала. Потом, окончательно придя в себя и утвердившись в своем решении, она стремительно поднялась и направилась к выходу из подземного хода через колодец. Сделав несколько шагов, она остановилась и оглянулась назад, на дверь. Жоффрей, несомненно, был уже далеко, и было бесполезно бежать за ним, да и выйти из подземного хода она не могла, так как он закрыл дверь. И она крикнула в тишину ночи: — Ты так легко от меня не отделаешься, Жоффрей! Я люблю тебя! О, как я тебя люблю! — Голос ее перешел в шепот. — Мы все равно будем вместе! Затем она резко развернулась и гордо зашагала прочь. Они встретились, но он ушел! Как больно и как обидно! Но она найдет его во что бы то ни стало!
Maria: Anais de M пишет: Не обращая внимания на тело человека, которого он убил всего несколько минут назад, Жоффрей внимательно смотрел на свою молодую жену, устремившую на него взгляд своих лучистых зеленых глаз, в которых застыло легкое неверие, что это он, ее давно исчезнувший муж. Никогда раньше Анжелика не казалась графу такой прекрасной и в то же время такой новой и необычной для него! Анжелика была восхитительна в своей изысканной ночной сорочке из тонкой ткани, которая облегала ее точеную фигурку, подчеркивая округлости груди и бедер. С ее шикарной гривой длинных золотых волос, рассыпающихся по плечам мягкими локонами, с ее красивым лицом с правильными чертами, с ее выразительными зелеными глазами цвета изумруда, с ее длинной, точно выточенной из белого мрамора, шеей, его жена была богиней красоты. Любовь ее для мужчины значила больше, чем обладание всеми красотами и богатствами мира! Для Жоффрея, Анжелика казалась олицетворением самой весны и одновременно символом той безмятежной, счастливой жизни под небесами Тулузы, которая безвозвратно канула в прошлое после его мнимой казни на Гревской площади. Спасибо большущее за фик! Это что-то неописуемо красивое!!!! Я обожаю ваш стиль!!! Очень красиво!!! Описание Анжелики, то как ее видит Жоффрей, это мой любимый параграф. Так красиво и проникновенно написано, так поэтично! Вы прекрасно Ее описали!
Maria: Anais de M пишет: Edmund flashed a tender, dazzling smile, and Beatrice’s heart blossomed like a spring flower eagerly welcoming the sun’s warmth. She was suddenly conscious of a thickening in her blood, a small fire of passion slowly spreading through her, and something clenched deep inside of her. It was an exhilarating stirring that she experienced whenever Edmund kissed her deeply or embraced her ardently. An unexpected sense of urgency filled her: she must confess her love for him. In the past, she had been too shy to tell him that she loved him, but that was before she had watched his hanging. In that brief span of time, before he had been saved by the peasants, all Beatrice could think about was the fact that she had never revealed the depth of her feelings for him – that he would die and never know that she loved him. Suddenly, her maidenly hesitations and worries seemed rather childish and foolish. Так красиво на английском! Красивые описания мыслей и чувств! Очень нравится! Я правда некоторых не знаю и обороты очень англ факте, в русском таких нет.
Maria: А есть фики про Филиппа???? Очень люблю его!
Anais de M: Maria пишет: Спасибо большущее за фик! Это что-то неописуемо красивое!!!! Я обожаю ваш стиль!!! Очень красиво!!! Описание Анжелики, то как ее видит Жоффрей, это мой любимый параграф. Так красиво и проникновенно написано, так поэтично! Вы прекрасно Ее описали! Спасибо огромное за комплимент! Очень рада, что Вам нравится! Я люблю красочные и красивые описания. А Анжелика - дама неотразимая и необычайно прекрасная, и ее просто необходимо красиво и поэтично описать. Maria пишет: Так красиво на английском! Красивые описания мыслей и чувств! Очень нравится! Я правда некоторых не знаю и обороты очень англ факте, в русском таких нет. Английский кажется достаточно простым языком по сравнению с русским, французским, и немецким. Его не сложно выучить хорошо, если задаться целью. Но, разумеется, чтобы писать художественную литературу на иностранном языке, нужна особая практика. Ты должен стать не только носителем того языка, на котором пишешь, но и научиться писать в иностранном стиле, овладеть художественной лексикой, и великолепно знать грамматику и пунктуацию. Также просто необходимо научиться писать и излагать свои мысли на натуральном языке (to express your thoughts in natural English). Справедливости ради стоит сказать, что я не могу представить ни одного иностранца, который овладеет русским языком в таком совершенстве, что сможет писать на нем романы. Но есть реальные люди, которые могут писать книги на английским и французском как на родном, и я таких знаю. Русский язык гораздо сложнее английского и французского, а еще он гораздо красивее и лиричнее. Maria пишет: А есть фики про Филиппа???? Очень люблю его! Да, есть один фанфик с пайрингом Анжелика/Филипп. Но он написан очень давно; его надо сильно редактировать. Я люблю и пайринг Анжелика/Жоффрей, и пайринг Анжелика/Филипп.
Angelique lover: Зарегистрировалась из-за вашего творчества и из-за творчества Florimon. Я пока что успела начать читать фикшн «Игра с судьбой» Florimon и два фикшена по фильму Anais de M. Анаис, вы так талантливы! Так красиво пишете! Я в восторге, очень хочу почитать длинный фикшн, который вы хотите писать. Anais de M пишет: Время, казалось, остановилось или, по крайней мере, замедлило ход, как будто тулузский маг Анжелики взмахнул своей волшебной палочкой, чтобы подарить этот неописуемо прекрасный миг только двоим влюбленным. Благоговейная тишина, которая царила в отеле дю Ботрей, вторила мелодичному голосу, который пел песню о вечной любви в сердцах и душах супругов де Пейрак. Anais de M пишет: Серебряный свет луны залил комнату через открытую дверь в сад и окна; предметы стали почти призрачными, нереальными. В полумраке, супруги де Пейрак рассматривали друг друга со смесью небольшого удивления, откровенного любопытства, и невыразимой радости – с той смесью чувств, которые мелькают по лицу модницы, рассматривающей дорогие фламандские кружева и отрезы тонкого полотна с такой страстью, что она не может не улыбнуться. На их лицах слабым оттиском лежала печать прожитых лет, но им обоим казалось, что они совсем не изменились, как будто в этот волшебный миг ветры времени сдули с них все пережитые горести. Их переполняло неизвестное до сих пор чувство, и им казалось, что жизнь в разлуке до этого самого момента была не чем иным, как кошмарным сном. Anais de M пишет: О, как мало надо любящим людям для счастья! Темнота комнаты стала их другом: она обволакивала и ласкала, успокаивала и убаюкивала, мягко покачивала на волнах удивления и радости от неожиданной встречи. Супруги не виделись уже так давно, даже не столетия и тысячелетия, а целую вечность, которая пропитала горечью каждый вдох и выдох их жалкого существования на этой грешной земле. Anais de M пишет: Он ушел, и от этой мысли ее сердце рассыпалось на миллион маленьких зеркальных осколков, напоминающих звёздную пыль, причиняя ей адскую боль. Неожиданно, слепое бешенство от того, что ее муж-граф посмел вот так сбежать, нахлынуло на нее, и на долю секунды она была парализована им. Вокруг воцарилась гробовая, угнетающая тишина, которая вязкой, всеобволакивающей массой влилась в ушные раковины Анжелики и оглушала ее; тишина на время усмирила бушующее море ее эмоций, которые дошли почти до точки кипения. Так красиво! Так поэтично! Я зачитывалась этими фрагментами! Мысли и чувства описаны красиво и такой глубокий анализ, все кажется очень правдивым и натуральным. Эххххх бедные Жоффрей и Анжелика, они очень много страдали, и вы так хорошо изобразили их страдания друг без друга, радость встречи, и то, что они оба чувствуют, когда Жоффрей убегает от нее. Очень драматично… Мне очень понравилось, как вы описали жизнь Жоффрея без Анжелики. У его жизни и правда множество воплощений, да и сам он говорил в книге, что жизней много. Он долго искал свое место под солнце с Анжеликой и без нее. Anais de M пишет: В бесчисленности воплощений, во всей многогранности проявлений его судьбы, жизнь била графа де Пейрака много раз, она же его и ласкала почестями и удачей в делах и любовных похождениях; она же и рычала на него как дикий зверь, обдавая пеной глухой ненависти при мыслях о его недругах; она же и страстно любила его, когда подарила ему Анжелику и их сыновей. Жизнь также предавала Жоффрея и опрокидывала его навзничь, затаптывала и смеялась над ним жалящим, ехидным смехом в лицо. В ответ граф смеялся над ней с каким-то величественным, но мрачным весельем, смешанным с чувством победы и собственного превосходства над бренностью мира. Он смеялся в глаза смерти и опасностям, как будто не было прописной истины, что Бог сотворил людей смертными и они должны умирать. Действительно, Жоффрей почти был на том свете и выиграл жестокую битву со смертью, воскрес и нашел свой путь на Средиземном море. Он был как триумфатор, который, однако, не был римским гражданином по рождению и, значит, был чужим в давно поверженной Римской империи – вот и граф так и не стал своим в его новом мире и все еще продолжал искать свое место под солнцем. Он пускался в разные авантюры и пережил множество приключений, имел связи с другими женщинами, которых выкупал из рабства и потом освобождал, а они, если хотели, одаривали его своей любовью, ласками, и теплом. Но, предаваясь страсти между битвами и бурями, Жоффрей никогда мысленно не изменял Анжелике: он всегда любил только свою жену и мог чувствовать всю полноту счастья только рядом с ней. Описание Анжелики глазами Жоффрея и Жоффрея ее глазами очень красивые, я перечитала несколько раз. Anais de M пишет: Анжелика заметила его старый шрам на левой щеке, который сгладился со временем и побледнел, хотя и не исчез; если он и ранее не портил мужа, по мнению Анжелики, а только придавал ему мужественности и таинственного шарма, то сейчас в его чертах не осталось ничего пугающего и отталкивающего. Одетый в дорогую рубашку с кружевным жабо и элегантный черный камзол французского покроя, который превосходно обрисовывал широкие плечи и мускулистые руки, Жоффрей казался мужественно привлекательным, хотя его лицо теперь казалось более суровым и неприступным. Анжелика помнила силу и тепло его стройного тела, прижатого к ней! Anais de M пишет: Рискнув взглянуть прямо в бездонные бархатные глубины его глаз, она словно растворилась в нем: его темные глаза смотрели на нее, с каждым моментом темнея еще больше и ярче, разгораясь огоньками их никогда не умиравшей любви, лучась внутренним светом его очарования и благородства, которые так привлекли ее годы назад. Anais de M пишет: С ее шикарной гривой длинных золотых волос, рассыпающихся по плечам мягкими локонами, с ее красивым лицом с правильными чертами, с ее выразительными зелеными глазами цвета изумруда, с ее длинной, точно выточенной из белого мрамора, шеей, его жена была богиней красоты. Любовь ее для мужчины значила больше, чем обладание всеми красотами и богатствами мира! Для Жоффрея, Анжелика казалась олицетворением самой весны и одновременно символом той безмятежной, счастливой жизни под небесами Тулузы, которая безвозвратно канула в прошлое после его мнимой казни на Гревской площади. Его жена уже была искушенной женщиной в делах любви, но Жоффрея немного сбивала его с толку какая-то фантастическая смесь знойной соблазнительницы и неразбуженной девственницы в Анжелике. Это было совершенно поразительное сочетание, интригующее и притягивающее! Она все еще оставалась его маленькой феей из Пуату: он вдруг узнал в ней ту юную девушку, которую он впервые увидел в своем дворце перед церковным бракосочетанием и которая так дичилась его. Мне так понравилось, как вы описываете глаза Жоффрея и то, что Анжелика видит в его глазах! Очень поэтично, столько красивых эпитетов, сравнений, и оборотов…. Думаю пока они стояла там молча они и правда друг друга рассмотрели. Особенно нравится, что Жоффрей узнает в своей жене ту юную девушку, на которой он женился и в которую влюбился. И он так очарован!
Angelique lover: Maria пишет: А есть фики про Филиппа???? Очень люблю его! С удовольствием прочитаю! Дайте его нам!
Maria: Чем больше фиков тем лучше
Anais de M: Maria пишет: Maria пишет: Чем больше фиков тем лучше Как будет время, буду редактировать старые фики и писать новые. Мне это сейчас необходимо, чтобы на русском научиться писать.
Леди Искренность: Anais de M пишет: В отличие от Вас, я очень люблю эту сцену, где Анжелика и Жоффрей встречаются в их парижском доме после долгих лет разлуки, а также сцену, где она читает письмо Жоффрея. Я знаю, что киношный Жоффрей отличается от книжного, но есть кое-что, что мне больше нравится в киношном герое – он более ранимый и менее язвительный, хотя часто саркастичный. В кино они также смогли показать некую жертвенность любви Жоффрея к Анжелике, которая проявляется в его прощальном письме и его бегстве от нее – он жертвует их любовь, думая, что он ничего не может ей дать, а хотел бы дать ей целый мир. А такой жертвенности так не хватало в книге! Ну это на мой взгляд, разумеется. Спасибо за второй отрывок. Очень романтичный получился эпизод, когда он дополнен мыслями и чувствами героев. Я, кстати, не всегда была противником фильма. В юном возрасте, лет до 17, я с ума по нему сходила, пересматривала часто. А вашу сцену, так вообще, закрывалась в ванной и разыгрывала сама с собой. . Это потом, с годами, чем дальше, тем больше, фильм начал разочаровывать. Чем глубже я погружалась в книгу, тем сильнее росло неприятие фильма. Сейчас я его более 15мин смотреть не могу, переключаю.
Anais de M: Леди Искренность пишет: Anais de M пишет: цитата: В отличие от Вас, я очень люблю эту сцену, где Анжелика и Жоффрей встречаются в их парижском доме после долгих лет разлуки, а также сцену, где она читает письмо Жоффрея. Я знаю, что киношный Жоффрей отличается от книжного, но есть кое-что, что мне больше нравится в киношном герое – он более ранимый и менее язвительный, хотя часто саркастичный. В кино они также смогли показать некую жертвенность любви Жоффрея к Анжелике, которая проявляется в его прощальном письме и его бегстве от нее – он жертвует их любовь, думая, что он ничего не может ей дать, а хотел бы дать ей целый мир. А такой жертвенности так не хватало в книге! Ну это на мой взгляд, разумеется. Спасибо за второй отрывок. Очень романтичный получился эпизод, когда он дополнен мыслями и чувствами героев. Я, кстати, не всегда была противником фильма. В юном возрасте, лет до 17, я с ума по нему сходила, пересматривала часто. А вашу сцену, так вообще, закрывалась в ванной и разыгрывала сама с собой. . Это потом, с годами, чем дальше, тем больше, фильм начал разочаровывать. Чем глубже я погружалась в книгу, тем сильнее росло неприятие фильма. Сейчас я его более 15мин смотреть не могу, переключаю. Рада, что вам понравилось, спасибо большое за отзыв. Мне фильм всегда нравился, уже лет 20 пересматриваю периодически. В фильме многое поменяли, но некоторому изменения мне даже нравятся (например, отсутствие связи Анжелики с Коленом). К тому же мне нравится Оссейн как актёр. А романические мечты имеют все девушки!
List: Anais de M пишет: с той смесью чувств, которые мелькают по лицу модницы, рассматривающей дорогие фламандские кружева и отрезы тонкого полотна с такой страстью, что она не может не улыбнуться. люблю интересные сравнения! Anais de M, очень здорово получилось!
Maria: List пишет: пишет: цитата: с той смесью чувств, которые мелькают по лицу модницы, рассматривающей дорогие фламандские кружева и отрезы тонкого полотна с такой страстью, что она не может не улыбнуться. люблю интересные сравнения! Anais de M, очень здорово получилось! Мне тоже нравится и вызывает улыбку! Я все Сравнения люблю! Они к автора очень хорошо подобраны и очень поэтичны!
Светлячок: Добро пожаловать на форум, Anais de M. Все никак не могла найти время, чтобы поприветствовать вас на форуме и на фикбуке. Я очень рада, что наш любимый фэндом полниться такими замечательными авторами). Надеюсь, вам у нас будет хорошо и уютно Я ещё не прочла все ваши работы, но наталкивалась на ваши комментарии к другим фикам. Начну с того, что мне нравится ваш стиль и лиричность (особенно для человека, кто не пишет на русском), меня саму можно назвать очень романтичной натурой, но читая ваши работы словила себя на мысли, что я согласна с некоторыми читательницами с фикбука по поводу того, что иногда этой лиричности и описаний у вас бывает чересчур (но это только мое мнение). Просто иногда вы ныряете в лиричность, погружаетесь в описания, выныриваете, но затем снова идут похожие мысли и переживания, которые просто описаны другими словами (а иногда такими же: в душу и тело с постоянной настояйивостью что-то проникает - сначала радость, потом тоска, но через пару абзацев снова радость и снова тоска ), и у меня создаётся впечатление, что картинка не движется, а герой как бы застыл, и повествование пошло по кругу. То есть действия очень мало, но зато описаний, которые закручивают читателя, очень много, и они не систематизированы, разбросаны как бы по всей главе, и от этого я как читатель утомляюсь. И меня это немного перегружает, так как хочется в сюжете движения и развития. Надеюсь, мои слова вас не обидели, ведь это только мое читательское восприятие . В английском языке действительно эти описания смотрятся более органично, потому что сам по себе язык более консервативен по сравнению с русским, да и написать лирично - нужно уметь. Все книги, которые я читала на анлгийском, не вызывали у меня особого упоения именно стилем и языком, пока я не наткнулась на книгу Louisa May Alcott "Little Women". Читая ее, меня не интересовал сюжет, я наслаждалась именно языком повествования и умением автора вдохнуть нежность, любовь и позитив буквально в каждую сцену. Даже болезнь и смерть одной из героинь воспринимается не как ужасная трагедия, а как печальная и в то же время светлая утрата. Надеюсь, что вы очень скоро найдете свой стиль в русском языке и обуздаете свою лиричность) (читала ваш фанф про Анж и Филиппа, но не нашла здесь этой работы, поэтому, если вы будете не против, могу написать свое мнение и замечания по этой работе на фикбуке).
Anais de M: Светлячок пишет: Добро пожаловать на форум, Anais de M. Все никак не могла найти время, чтобы поприветствовать вас на форуме и на фикбуке. Я очень рада, что наш любимый фэндом полниться такими замечательными авторами). Надеюсь, вам у нас будет хорошо и уютно Здравствуйте! Спасибо огромное за приветствие! Хорошо, когда сердечная атмосфера. Светлячок пишет: В английском языке действительно эти описания смотрятся более органично, потому что сам по себе язык более консервативен по сравнению с русским, да и написать лирично - нужно уметь. У меня получается за счет того, что я, видимо, соединяю французскую и русскую лирику в английском стиле. В английских райнтингах даже большие описания и детали смотрятся по-другому. Можно много лиричности добавлять, потому что сам язык нелиричный. Вы все правильно сказали. Светлячок пишет: Надеюсь, что вы очень скоро найдете свой стиль в русском языке и обуздаете свою лиричность) (читала ваш фанф про Анж и Филиппа, но не нашла здесь этой работы, поэтому, если вы будете не против, могу написать свое мнение и замечания по этой работе на фикбуке). Говорите все, что считаете нужным! Я буду только благодарна! Я начала по-русски писать потому, что хочу с родному языку приобщиться, но это оказалось непросто… Я думаю по-английски, иногда не идет просто. На английском очень легко писать, все равно что дышать, на русском сложно пока что. Практика в фанфиках призвана помочь адаптации. Поэтому критика очень ценна. В этом фанфике про Филиппа и Анжелику я почитаю первую главу на выходных и кое-что там уберу. Мой редактор (подруга) меня щадила и не урезала всю мою лиричность. Светлячок пишет: Просто иногда вы ныряете в лиричность Это всегда было моей проблемой. На любом языке. Но в английском это не так чувствуется за счет нелиричности языка и потому что я научилась с этим справляться. Светлячок пишет: меня саму можно назвать очень романтичной натурой Я тоже очень романтичная натура... Очень....
полная версия страницы