Форум » Творчество читателей » Фанфики по фильму, пэйринг Анжелика/Жоффрей » Ответить

Фанфики по фильму, пэйринг Анжелика/Жоффрей

Anais de M: Недавно пересматривала фильм 60-х годов об Анжелике. С удивлением обнаружила, что мне он очень нравится так же, как и 10 лет назад! Я раньше писала много фанфиков на разные фильмы и книги, писала на русском и английском языках. Среди них и нашла несколько старых фанфиков на русском, написанный по одной из моих любимых сцен из фильма. Выкладываю один из них здесь. Может понравится. Ничего серьезного, но анализ внутреннего мира героини есть. Мне уже многие годы легче говорить и писать на английском, и я даже успешно опубликовала несколько больших романов на английском языке, который мне как родной (я живу между двумя странами). Сейчас хочется научиться писать на русском, поскольку на английском писать я умею отлично, и, наверное, это стыдно, что толком не пробовала писать что-то на своем первом языке. Вот и приходится начинать с чего-то не особенно серьезного, например, смотреть старые фанфики. Думаю, что попробую написать фанфик про книжную Анжелику на русском языке для тренировки, хотя знаю, что времени на это уйдет очень много из-за того, что рука набита на английский и когда я пишу по-русски, фразы строятся в голове автоматически на английском языке. Но очень хочется писать на русском. Анаис

Ответов - 35, стр: 1 2 3 All

Anais de M: Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Ее любимый Жоффрей жив! Ничто не могло заглушить в голове Анжелики этот вопль ничем неизмеримого, даже границами голубых небес, счастья и благоговейного ликования в ее душе, которая оживала словно весенний цветок, тянущий к свету лепестки. Она больше не маркиза дю Плесси де Бельер – она никогда ей не была! Анжелика всегда была графиней де Пейрак! Савари с нежностью смотрел на Анжелику, которую уже успел полюбить как родную дочь. У этой необычайно красивой женщины, которая могла быть твердой и непоколебимой, как гранит, если ей нужно было достигнуть какой-нибудь цели, и которая выдерживала такие удары судьбы, что не под силу выдержать обычному человеку, была своя слабость – ее глубокая и преданная любовь к ее первому мужу, Жоффрею де Пейраку, графу Тулузскому. Эта удивительная женщина редко показывала свою боль от потери своего дорогого супруга при свете дня, но Савари был уверен, что ночами она часто лила слезы по своей убиенной любви. Не вставая со стула, Анжелика медленно повернула голову и посмотрела на него так, будто он должен понять вопрос по ее лицу. — Это месье де Пейрак велел Вам жить здесь? Савари несколько секунд смотрел на нее в тишине. В глазах ее было столько боли, что у него сжалось сердце. Он уже долго был вынужден врать Анжелике всякий раз, когда она спрашивала его о Жоффрее. Но сейчас он ответит она все ее вопросы; он скажет ей все, что она захочет узнать. Он уже давно чувствовал себя виноватым, что ему пришлось так долго молчать о том, что муж, которого она оплакивала, был жив, да еще и о том, что он фактически действовал как шпион Жоффрея, периодически посылая графу весточки по поводу жены и его двух сыновей на остров Лангустье. — Да, ведь я его старый друг. — И старый лгун, – жестко подметила она. — Я поклялся хранить его тайну, – пытался оправдать себя старик. — А как Вы вошли, ведь дом охраняется? — Через колодец и подземный ход. — Но ведь он заперт! – воскликнула удивленная Анжелика. Савари с ужасом подумал о том, что она должна будет переживать, когда он отдаст ей прощальное письмо Жоффрея. Стараясь вложить в свой голос столько мягкости, сколько он только мог, старик произнес ровным тоном: — Господин граф уехал и дал мне свой ключ. И ещё вот это. Савари протянул Анжелике просто сложенный, незапечатанный листок бумаги, и она взяла его дрожащими руками, ощущая, как леденящий все нутро, почти животный страх и чувство накатывающей тревоги сковали ее, как цепь узника. Она сразу поняла, что это было письмо от Жоффрея – оно просто должно было быть от него! Когда Анжелика развернула письмо, губы ее слегка дрогнули, как будто она шептала имя своего самого любимого человека, и на ее ресницах заблестели слезы. Вид столь знакомого почерка – почерка Жоффрея – заставил сердце Анжелики судорожно сжаться. Но, собрав все свое мужество, она начала быстро читать. Любовь моя! Я пришёл, чтобы посмотреть, как ты спишь, просто взглянуть на тебя, не встречаясь с тобой взглядом. Но немилосердная судьба заставила тебя проснуться и увидеть меня. Тогда я убежал и не стал с тобой говорить. Я избегаю тебя только потому, что слишком люблю. Я больше не достоин тебя, твоя жизнь на виду у всех, а моя отныне будет проходить в тени. Я тебя люблю, но теперь уже ничего не могу тебе предложить, а хотел бы отдать тебе весь мир. Я хочу, чтобы ты была счастливой. У тебя впереди целая жизнь. Живи для детей и забудь меня. Ее сердце почти остановилось при словах, что Жоффрей больше ее недостоин. «Как он может так говорить, — мелькнуло в голове Анжелики. — Ведь я любила и люблю его не за богатство и титулы». И, тем не менее, ее муж почему-то полагал именно так! Ей казалось, что все остальное письмо читала не она сама, а какая-то незнакомая ей самой женщина, которую она с изумлением обнаружила в себе. Опустошенная и словно пораженная стрелой в самое сердце, она не могла понять, по какой причине ее любимый мужчина ушел и оставил ее жить в мире, где нет его и их любви. Анжелика была из тех чувствительных людей, которые легко переходят от одного состояния в другое. Она чувствовала, как горячие слезы текут по щекам, обжигая ее кожу, словно расплавленный свинец. Она безвольно сидела в кресле, смотря в пространство затуманенными глазами, полными слез, неизбежно венчающих влагой дождей ту внутреннюю агонию, которая выпала на ее долю. Не в состоянии шелохнуться, она только дрожала, боясь произнести хоть слово, как будто любой звук или слово могли окончательно разрушить ее истерзанную душу, которая болела, стонала, и металась внутри ее тела, словно загнанный зверь. В тот момент, все вокруг вдруг стало ненужным и бессмысленным, потому что это послание уничтожило и без того призрачные надежды Анжелики на скорую встречу с Жоффреем. — Мадам, будьте благоразумны, — прервал короткое, но тягостное, молчание Савари. Он с грустным юмором подумал, что реакция жены его друга будет очень далека от разумной, и он уже заранее предчувствовал, что Анжелика скажет ему. Горькая, щемящая досада, что Жоффрей простился с ней, вновь вспыхнула в Анжелике, но она быстро справилась с ней. Новым, оживленным и полным решимости голосом, совсем не похожим на ее прежде унылый голос, Анжелика произнесла: — Благоразумной? Ну, уж нет! Благоразумной я ещё никогда не была! Я объеду весь мир, но я его найду! — Я тоже поеду, если Вы разрешите. Нас будет даже не двое, а трое. Она изогнула бровь в вопросительной манере. — Трое? — А, мумиё? С искрящимися зелеными глазами, Анжелика смотрела на Савари, думая, что он будет ей хорошим и полезным компаньоном в ее предстоящем долгом и, возможно, опасном путешествии, которое она собиралась предпринять для поисков графа Жоффрея де Пейрака. Ее губы изогнулись в благодарной улыбкой. — Вы чудак! – выразила она свое мнение с беззаботным смешком. — Возьмём лёгкую коляску, и сегодня же, сейчас поедем вслед за де Пейраком! Далее, Анжелика, как зачарованная, слушала рассказ Савари о событиях, имевших место около семи лет назад, когда преследуемый Жоффрей вернулся в свой парижский дом, Отель дю Ботрей, чтобы переодеться и немного отдохнуть, а также рассказ о том, как он увиделся с Савари и попросил его жить там. То была долгая история о нескольких страшных часах и днях, которые ее оклеветанный и несчастный муж провел в их доме перед тем, как бежать из Парижа навстречу своей неизвестной судьбе. Весь ужас от произошедшего с Жоффреем, вся та дикость, которая была сотворена по приказу короля и из-за происков их других врагов, открывались Анжелике сейчас во всей своей безобразной наготе. Савари не скрывал от нее абсолютно ничего, рассказывая с исчерпывающей полнотой обо всем — начиная с того, что Жоффрей был сильно изранен и измучен, и до той ночи, когда граф приходил в их дом посмотреть на свою жену в последний раз, как он сам ее уведомил в своем послании. Все это время, Анжелику сотрясал приступ сильной внутренней дрожи, и она воображала Жоффрея в те ужасные дни. Чувство всепоглощающего страха и колющей боли захватило все ее существо; но страх за ее мужа и его судьбу был сильнее, чем ее боль, и, наверное, даже сильнее обычного страха, который умирающий испытывает на пороге вечности. Это был страх от осознания того, что Жоффрею пришлось пережить после своей мнимой казни, а также ужас от того, что он был совсем один, а она, его жена, ничего не ведала о нем и никак не могла ему помочь. Но главным из всех драматичных и тонких чувств, переполнявших Анжелику, была ее любовь к Жоффрею де Пейраку, которая всегда жила и всегда будет жить в ее сердце, а также ее отчаянное, несбывшееся желание быть с мужем и разделить с ним все его тяготы. Внутри всё плакало, и слезы не желали прекращаться, а душа рвалась на части, как грозовое небо, распоротое пополам ярким и острым зигзагом молнии. Анжелика чувствовала себя, как будто она умирала в муках от последней, смертельной дозы яда, преподнесенного ей одним из ее многочисленных недругов. Глаза женщины сверкнули откровенной ненавистью, когда она подумала, что виновником всех страданий и душевных мытарств ее и графа был король, но мысли об их суверене быстро испарились из ее головы, и она сконцентрировалась на словах Савари о Жоффрее. Несмотря на весь охвативший ее шок от рассказа Савари о несчастьях ее супруга, самым трудным для нее было слушать о том, что Жоффрей все это время скрывался от нее, своей любимой жены, считая, что так будет лучше для нее и их двух сыновей. Анжелика чувствовала, как слезы вновь упрямо текут у нее по щекам, но, не желая казаться такой слабой, она усилием воли сдержала рыдания и вскоре успокоилась. Она сказала себе, что не должна плакать, потому что теперь у нее была цель – найти Жоффрея и воссоединиться с ним, чтобы никогда больше не расставаться. Когда Савари закончил и вышел из комнаты, Анжелика, моментально успокоенная, забыв обо всем на свете, улыбнулась томной улыбкой. Это была улыбка для ее Жоффрея, образ которого воссоздался у нее в голове с поразительной четкостью. Взгляд ее глаз был неописуемо нежным, когда она представила, как вновь увидит Жоффрея, и как он раскроет ей свои объятия и улыбнется ей. Она взглянет в его темные глаза, которые заблестят так, как они блестели в Тулузе каждый раз, когда он смотрел на нее с непередаваемыми восторгом и обожанием, которые заставляли ее чувствовать себя богиней. И Анжелика побежит к мужу навстречу, и, повиснув у него на шее, станет непрерывно целовать его лицо и его шрам на левой щеке, говоря: — Жоффрей! Жоффрей! Я так сильно люблю тебя! Я всегда тебя любила! И, конечно, Жоффрей будет целовать ее спелые, соблазнительные губы! Он будет ее целовать так, как не умеет никто другой! Все эти годы, ее губы, ее тело, и все ее существо хранили память о его искусных и жарких поцелуях и ласках как самую величайшую драгоценность; в течение долгих лет ее одиночества, эта память согревала ее, несмотря на холод в ее сердце и душе. При мысли о том, что она вновь будет принадлежать ему, своему по-настоящему любимому и самому дорогому мужчине, до тонкостей постигшем искусство любви, и он будет целовать ее, как захочет, и дотрагиваться до любых мест ее тела, в горле у Анжелики пересохло. Ее сердце учащённо забилось, как будто в преддверии головокружительного экстаза. Захваченная этой воображаемой чувственной ловушкой, Анжелика улыбнулась не слишком целомудренно. Она подумала, что сможет воплотить все тайные сладострастные мечты, когда ее супруг вновь окажется в ее власти. Когда ее губы раскрылись как будто в немом призыве, она прошептала: — О, надеюсь, что это случится скоро… Жоффрей, мне так надо найти тебя… Анжелика мгновенно потеряла нить своих размышлений и вздохнула. Она встрепенулась, как птенчик в тесном гнездышке, как будто очнувшись от короткого, но приятного, сна. Она вдруг вспомнила, что ей сказала колдунья Мелюзина, которую она много раз видела в лесу, когда жила еще в Монтелу, до своего замужества с Жоффреем. – Необычайные вещи написаны на твоих маленьких ручках, — отметила тогда колдунья. — Я вижу большую и чистую любовь, которую ты и этот мужчина пронесете через всю жизнь. Она причинит вам обоим много страданий, однако даст вам такое счастье, которое знали немногие человеческие сердца. Но я вижу также, что многие мужчины будут любить тебя, но ты не ответишь им взаимностью, а они не сделают тебя счастливой. О! – Анжелика вспомнила, как Мелюзина повернула ее руки ладонями вверх и тщательно осмотрела их. – Я вижу этого человека – он великий человек, но ты не сразу поймешь, что он твоя судьба. Ты будешь часто раниться в жизни, но кровь и слезы – это тот раствор, из которых и создается любовь, облагороженная муками. Ты будешь искать этого человека, и ты последуешь за ним на другой конец света. Эта любовь – огонь, и целый мир сгорит в нем, но в ваших душах он никогда не погаснет. Это божественная любовь, которую ничто, даже смерть, не сможет разрушить. Жоффрей! Как же невыносима была разлука с ним! Анжелики жаждала поскорее покинуть Париж и устремиться к мужу! Она была как звенящая цепями пленница, за которой захлопнулась дверь тюрьмы, и сердце ее затрепетало, как скворец, попавший в силки. В этом момент, Анжелика выглядела отрешенной, а ее глаза, казалось, видели самые разные картины далеко за пределами стен ее дома, за пределами Парижа и даже Франции. Мысли о встрече с Жоффреем озарили ее как восход солнца, и ее зеленые глаза сразу засияли, будто в них зажглось множество свечей. – Я найду тебя! Я найду тебя! – повторила Анжелика голосом, идущим откуда-то сверху, словно бы с неба. – Жоффрей, мы будем счастливы и построим новую жизнь вместе! Мы должны быть вместе – именно это написано в книге судеб! Мысли графини де Пейрак непроизвольно вернулись к ее столь невыносимо долгой разлуке с Жоффреем. Она думала о том, как одинок человек на земле, как мало у него друзей и как много врагов и завистников, о том, как он несчастен, если жесточайшая судьба разлучает его с его второй половинкой. Как же она была одинока без него, без своего великого ученого, поэта, и трубадура из Тулузы, который был единственным повелителем ее сердца! С момента, когда его якобы сожгли на Гревской площади, боль стала ее второй сущностью, и все эти годы ее одиночество было так велико, что обрело форму темного коридора, испещренного запертыми дверями – коридора, длиною во всю ее жизнь. Анжелика мысленно просила прощения у мужа и Бога за то, что у нее были другие мужчины, за то, что не осталась верной своему Жоффрею. Отчаяние и стыд стальным обручем сжали грудную клетку, и один миг она не могла дышать. Ее честь и достоинство протестовали против слова, которое может применить к ней Жоффрей – изменница. Впрочем, если положить руку на сердце, она не любила никого из своих бывших любовников, и за семь лет их было не так уж и много, успокаивала свою совесть Анжелика. Опасение, что она может разочаровать своего супруга, веяло над ней, как черные крылья смерти, и странные зловещие тени омрачали ее лик. Мысль о ее браке с Филиппом кольнула ее острой иглой. Боже мой, она вышла второй раз замуж, не будучи вдовой! Она с ужасом поняла, что в данный момент испытывает почти облегчение оттого, что ее старший кузен уже мертв. По крайней мере, она не имела двух живых мужей, и, значит, она была только женой Жоффрея де Пейрака. Нет, она не может так думать о Филиппе! Воспоминание об искренней любви маршала к ней делало чувство вины совсем нестерпимым, и Анжелика сглотнула, как будто это могло помочь избавиться от тошноты, подкатывавшей к горлу. – Нет, от Филиппа я не отрекусь! Никогда! – отчеканила Анжелика резким тоном. – Даже если Жоффрей обвинит меня в двоемужестве! Анжелика никогда бы не вышла замуж второй раз, если бы Жоффрей удосужился сообщить ей, что он не был казнен и выжил. Но ведь она действительно верила, что Жоффрей умер, и он сам заставил ее думать, что он мертв! Во многом вина за ее второй брак лежала на графе, который молчал и скрывался от нее столько лет. Она тут же мысленно признала, что если бы она никогда не вышла замуж за Филиппа, то ее кузен бы не искал смерти в бою по причине того, что не хотел стоять на пути у короля. В этот момент, она была почти зла на Жоффрея за его молчание, и чувство вины убивало ее. Если бы Анжелику спросили, почему она вышла замуж за Филиппа и хотела быть с ним, она бы не смогла внятно ответить. Главной причиной было ее стремление вернуть утраченный титул и положение в обществе для своих детей, и только Филипп мог открыть ее дорогу в Версаль. А еще маршал Франции был невероятно красив, и это пленяло ее; она с удовольствием воображала, что они будут блистательной парой. Ее разговоры с Филиппом в салоне Нинон де Ланкло и у нее, в Отеле дю Ботрей, уверили ее в том, что он весь во власти ее чар. Брак с Филиппом казался таким желанным! Любила ли она Филиппа? Определенно, она питала к нему нежные чувства – это была юношеская любовь, которая осталась в прошлом, в Плесси, где Филипп назвал ее Баронессой Унылого Платья. Романтическая любовь девочки к своему старшему кузену, но больше даже мечта о любви и ее фантазии, легкие как взмах крыла мотылька. Анжелика призналась себе, что когда они встретились через несколько лет после мнимой казни Жоффрея, это была не любовь с ее стороны, а какой-то душевный голод, утолить который, как она считала в то время, мог только Филипп. Но Филипп дю Плесси де Бельер не мог помочь Анжелике собрать кусочки ее жизни воедино, чтобы снова почувствовать себя цельной, потому что он был не Жоффреем. Анжелика не могла даже сравнить то чувство романтической любви, которое у нее было к Филиппу, с ее глубочайшей и ярчайшей любовью-огнем к Жоффрею, которая вспыхнула в ее сердце годы назад. Их с мужем любовь была как вечный огонь, горящий в их телах, сердцах, и душах, который объединил их навечно; огонь, который все равно рано или поздно разгорится вновь, даже если будет присыпан толстым слоем пепла. Когда граф и его зеленоглазая графиня были вместе, опутанные густой паутиной их страсти, даже воздух, которым они дышали, пылал этим огнем. Другие мужчины… Те любовники, которых молодая женщина допустила к себе, нужны были ей только чтобы выжить в том аду, где она оказалась после казни Жоффрея. А некоторые лишь согревали ее пустую постель, когда она уже не могла быть одна и задыхалась от боли, от ужаса, от страха, от знания того, что Жоффрея больше нет, и что она была одна, предоставлена самой себе и своим недругам; одна в кромешной темноте, которая была наполнена звуками и шорохами прошлого, которого она не могла забыть, да и не хотела. Анжелика не могла отпустить прошлого, потому что это означало бы отпустить Жоффрея и их любовь, а это для нее было равносильно медленному сжиганию на костре, только при жизни и без ее ненаглядного мужа. Чудовищное чувство вины обволокло ее как облако. Она изменила Жоффрею! Но она сделала это не потому, что не любила своего мужа! Она была уверена, что он мертв! Но это едкое ощущение вины все равно клубилось вокруг нее, словно черный дым. Анжелика вдыхала его запах и чувствовала, как он касается ее кожи, вызывая мурашки от отвращения к самой себе. Жоффрей любил ее, как он написал в письме, и мысль, что она не стоит его любви и великодушия, обожгла ее уже не в первый раз. “Сможет ли Жоффрей меня простить и понять?” — спрашивала себя Анжелика в отчаянии. Краска залила ее лицо, и она едва сдержала слезы раскаяния, наполнившие ее глаза, у нее перехватило дыхание. Только закусив губу так, что едва не выступила кровь, она сдержалась от желания разразиться рыданиями и рухнуть с кресла на пол. Дыхание ее пресеклось, щеки вновь вспыхнули. Нет, так больше продолжаться не может! Она не должна так себя изводить! Жоффрей поймет ее и простит, а может он и вовсе ничего не спросит. Они столько лет были в разлуке, во многом по его вине, потому что это было его решение заставить ее думать, что он мертв. Чувство злости на Жоффрея вскипело в ее крови: злости за то, что принял решение не сообщать ей ничего о себе, и за то, что лишил ее права выбирать, жить или не жить без него во Франции. – Я всегда любила только тебя, Жоффрей! Только тебя! – произнесла вслух Анжелика честно и торжественно. – Если бы король и судьба не разлучили нас, я всегда бы осталась верной тебе, любовь моя. Я никогда бы не выбрала другого, если бы я знала, что ты жив! Ты тоже виноват в том, что все сложилось так, а не иначе, и в том, что мы так долго не могли быть вместе. Если бы я знала тогда, что тебя не казнили на Гревской площади, я бы все бросила, и мы бы просто сбежали из Франции вместе с детьми. Если бы не твое решение молчать, мы бы уже давно были вместе, Жоффрей! Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Он жив, но он ушел и оставил ее! Анжелика взяла письмо мужа в руки и опять перечитала его. Слезы покатились по ее лицу, как ручей по лесной тропе, и ощущение утраты вновь вернулось, накрывая ее с головой, низвергая ее в ледяную морскую пучину. В этом прощальном письме было столько отчаяния и любви, столько нежности и муки, столько любви и жертвенности… Так много всего произошло в их жизнях, которые они когда-то соединили в Тулузском кафедральном соборе, отметила Анжелика, а их любовь все также сильна, как и прежде. Мелюзина была права, что их любовь божественная и вечная! «Я тебя люблю, но теперь уже ничего не могу тебе предложить, а хотел бы отдать тебе весь мир». Анжелика в ярости сжала кулаки и тут же болезненно поморщилась от боли, пронизавшей руку. Жизнь в мире, в котором нет Жоффрея, в котором ее дети не знают своего великого отца, не имела для нее смысла. Ее муж ошибочно полагал, что мир, в котором она нежилась в роскоши и блистала при королевском дворе, был лучше, чем та неизвестная и, возможно, опасная жизнь, которой жил граф де Пейрак после ухода в небытие. Без ее любимого супруга, в ее жизни были лишь зияющая пустота и угнетающий мрак, который окутал все ее тело и все сферы ее жизни как саван, подчас порождая настоящее безумие в ее мозгу. Но эта темнота взорвалась ярким светом пожара в тот самый миг, когда женщина увидела своего мужа-графа живым в их собственном доме. Он стоял и смотрел на нее во мраке ночи, который рассеивал лишь тусклый свет дремлющей луны. Слезы счастья и одновременно неверия изливались из глаз Анжелики, и благоговейное чувство почти священного восторга разливалось по ее венам. Несколько долгих моментов, она не могла шелохнуться и просто стояла и смотрела на него, на Жоффрея, и затем, она побежала к нему навстречу, взывая к нему голосом, полным страсти и души. Но Жоффрей не ответил и убежал, словно момент их встречи был лишь восхитительным воспоминанием об их прошлом, а он сам был призраком ее мужа. Увидев своего супруга, Анжелика восславила Бога, и безмятежное, безоблачное, новорожденное счастье наполнило сердце. Такое уже давно позабытое чувство счастья! Жоффрей был ЖИВ! Мрак отступил, как на море волна откатывается от берега, но только на несколько мгновений, до того самого момента, пока ее муж не убежал, оставив ее одну рыдать в подземном ходе. Снова и снова, как лиса в ловушке, Анжелика лихорадочно искала путь к спасению – путь к воссоединению со своим супругом, но он ушел, выбрав пожертвовать их любовью. Анжелика так и рыдала, сидя на холодной земле в подземном ходе, пока мягкий рассвет не стал постепенно рассеивать сумрак ночи; потом она вернулась в дом, и скоро пришел Дегре. Она глубоко, судорожно вздохнула, а потом с грустью прошептала: – Жизнь без тебя безжизненной зовется! Жизнь без тебя не создается! Почему же ты не понял, что мир без тебя мне не нужен, если я могу быть с тобой, Жоффрей? «Я хочу, чтобы ты была счастливой. У тебя впереди целая жизнь. Живи для детей и забудь меня». Как же она может быть счастливой без него? Она пыталась быть счастливой без Жоффрея, и временами она и правда верила, что она забыла его, потому что он умер уже несколько лет назад. Она думала, что после всей боли, что его смерть ей причинила, в ее душе больше нет места для воспоминаний о нем и тех счастливых годах в Отеле Веселой Науки, когда жизнь была благословенна и преисполнена весельем. Анжелика запрещала себе думать о Жоффрее и их браке, поскольку любое воспоминание об утраченном и об их погубленной любви все сильнее разбивало ее жизнь. Ее сердце являло собой большую, открытую рану начиная с того самого дня, как граф, любовь всей ее жизни, сгорел на костре, разложенному по приказу короля. Но когда темнота касалась плеч холодными костлявыми руками, Анжелика вновь погружалась в черные воды гнетущей тоски, в которых не было ее величайшей любви, а она была обречена на жизнь без Жоффрея. В такие моменты, воспоминания о ее муже придавали бодрость и уносили уныние, и, как всегда, ей казалось, что несколько лет жизни с Жоффреем де Пейраком были чем-то вроде иллюзии, а, может быть, удивительным райским сном, который закончился на Гревской площади. Она знала, что радость и сладостные воспоминания о графе останутся с ней навсегда, что бы ни случилось, но этого было так мало, чтобы обрести покой. Для Анжелики, графини де Пейрак, не было будущего без Жоффрея де Пейрака, графа Тулузского. Она никогда не смогла бы стать фавориткой короля, который так бесчеловечно и расчетливо разлучил их и сломал их жизни; она никогда бы не предала их с Жоффреем любовь подобным низким образом. Она уже начинала пресыщаться жизнью двора, которая была полна кровавых интриг и постоянной борьбы за первенство, а подчас и выживание; рано или поздно она все равно бы покинула двор. Но сейчас молодая женщина знала наверняка, что прошлое существование утратило свою привлекательность для нее, потому что одной встречи с Жоффреем было достаточно, чтобы перевернуть всю ее жизнь. Она не понимала и никогда не поймет, как Жоффрей мог допустить мысль, что она когда-нибудь сможет его забыть. Неужели он был не уверен в том, что Анжелики его любила всей душой, любила больше жизни, любила так, как никого другого не могла и никогда не сможет любить? Неужели ее муж не догадывался, что без него любая тропинка жизни, какую она бы не избрала, приведет к новой, ранее неизведанной и еще более глубокой, бездне одиночества? Многие люди каждый день рождаются, живут, и умирают в такой бездне, так и не увидев счастливых дней, принимая за счастье минутные радости, но это не был путь Анжелики. Ее обескровленную душу могла излечить только любовь Жоффрея. Перед ее внутренним взором встало лицо Жоффрея и его чарующие темные глаза, с бесконечным благоговением созерцающие ее и горящие испепеляющей страстью как угли, раздуваемые ветерком – дыханием мужа и жены, которые добровольно потерялись в королевстве неги. Его глаза излучали потоки неизмеримой нежности, когда он крепко сжимал ее в объятиях; он хотел проникнуть в ее душу так глубоко, как это еще никому не удавалось, и только ему это удалось. А когда тулузский маг улыбался, блеск его глаз как будто менял знак, и он гипнотизировал ее точно так же, как боги Олимпа могли околдовать понравившуюся им девушку, и Анжелика, покоренная голубка, попадала в плен страсти и в оковы их дивной любви. Анжелика поднялась с кресла и медленно прошла в свою спальню, где висел портрет Жоффрея де Пейрака. Она явственно услышала его голос, шепчущий ей нежности, и ее глаза вспыхнули как светлячок. Ее душа лучилась светом, который струился из ее глаз, озаряя тот убогий и несправедливый мир, в котором король управлял всеми остальными членами крысиной стаи своих подданных, но не ими – не Анжеликой и Жоффреем. Глядя на портрет своего супруга, она поклялась: — Я найду тебя, Жоффрей! Я найду тебя, любовь моя! И мы всегда будем вместе! Где-то существует другая жизнь, не такая тяжелая, как у них уже была, уверяла себя Анжелика, и, наверняка, эта жизнь более разнообразная. Им выпала уникальные и в то же время непростые судьбы, и они должны прожить свои жизни, а не чужие. Крылья счастья не отрастают просто так, и их нельзя пришить, даже если возлюбленным так хочется. Настоящую любовь нужно выстрадать, и тогда вырастут свои собственные крылья. А они с Жоффреем уже столько страдали и заслужили счастья, и судьба долго вела их сквозь горести по самой кромке смерти и зла. Многие варвары вторгались в их волшебный мир, одним из которых был всемогущий король; они крушили заветные углы богатых дворцов их бытия, но их мечи были не властны над их любовью. Анжелика была вправе покинуть свой дом, свою страну, и даже своих сыновей на время, и отправиться в дальние края искать свое счастье – ее единственную любовь, повелителя ее сердца, графа Жоффрея де Пейрака. Позже, когда птица феникс коснется их своими крыльями и их счастье возродится, они заберут детей из Франции и затем уедут все вместе туда, где их уже никто не сможет разлучить. Сердце женщины бешено забилось в груди, как будто она уже прошла огромное расстояние на своем пути к своей любви. «Счастье в любви» — вспыхнула в памяти когда-то услышанная от ее мужа фраза. — А в какой любви? — подумала она, потом перевела взгляд на лицо Жоффрея на портрете, которое выглядело бледным и, несомненно, одухотворенным. — Наше счастье в нашей любви! Анжелика вздохнула полной грудью, и чувство невероятного облегчения спустилось на нее как благодать. В ее жизни наступила ясность, и она твердо знала, что будет делать – она знала, как стать счастливой. В садах ее внутреннего мира уже звонко щебетали птицы, пробуждаясь от долгого, почти летаргического, сна. И пусть над ее дорогой к Жоффрею еще клубился белый туман, поскольку эту дорогу ей только предстояло найти, но Анжелика уже была на пути к своей великой любви. Предчувствие счастья пьянило разум женщины, которая слишком много выстрадала в своей короткой жизни. Анжелика улыбнулась той улыбкой, которую на ее лице так любил видеть Жоффрей; той ослепительной улыбкой, которая была предназначена для него одного, которая исцеляла любые раны и могла даже воскрешать мертвых, как шутил граф в старые времена. Исчезла ненависть и боль, а также ощущение опасности. – Жоффрей! Я иду к тебе! Жди меня! – прошептала Анжелика. Потрясающе светлая улыбка осветила ее личико. В своих мечтах она уже пролетела разделявшее ее с супругом расстояние и была готова кинуться в его жаркие объятия. Он жив! Жоффрей де Пейрак жив! Ее любимый Жоффрей жив! Анжелика повернула голову от портрета и посмотрела в окно, радостно вскрикнув, как будто в исступлении. Она видела закаты и восходы солнца много раз, но теперь ей показалось, что она столкнулась с этим зрелищем впервые, потому как никакой восход еще не приносил ей столько упоительного блаженства, как этот. Именно этот день ознаменовал победу Анжелики над тьмой и начало паломничества феи из Пуату к острову вечной и божественной любви, где ее будет ждать ее волшебник – Жоффрей де Пейрак.

Florimon: Anais de M добро пожаловать на форум! Anais de M пишет: Выкладываю один из них здесь. Может понравится. Ничего серьезного, но анализ внутреннего мира героини есть. Anais de M, а вы скромница Такой глубокий психологический анализ, а вы пишете "ничего серьезного"! Я еще ни в одном фанфике, из всех прочитанных, не встречала такой глубокой проработки внутреннего мира, переживаний, воспоминаний, надежд на будущее! У вас очень здорово получается! Кроме того хочу отметить, что у вас очень интересный стиль написания. Столько потрясающих оборотов, сравнений... Я прям замирала на некоторых фразах: Anais de M пишет: Их с мужем любовь была как вечный огонь, горящий в их телах, сердцах, и душах, который объединил их навечно; огонь, который все равно рано или поздно разгорится вновь, даже если будет присыпан толстым слоем пепла. Когда граф и его зеленоглазая графиня были вместе, опутанные густой паутиной их страсти, даже воздух, которым они дышали, пылал этим огнем. Anais de M пишет: Но когда темнота касалась плеч холодными костлявыми руками, Анжелика вновь погружалась в черные воды гнетущей тоски, в которых не было ее великой любви, а она была обречена на жизнь без Жоффрея. В такие моменты, воспоминания о ее муже придавали бодрость и уносили уныние, и, как всегда, ей казалось, что несколько лет жизни с Жоффреем де Пейраком были чем-то вроде иллюзии, а, может быть, удивительным райским сном, который закончился на Гревской площади. Она знала, что радость и сладостные воспоминания о графе останутся с ней навсегда, что бы ни случилось, но этого было так мало, чтобы обрести покой. Anais de M пишет: В садах ее внутреннего мира уже звонко щебетали птицы, пробуждаясь от долгого, почти летаргического, сна. И пусть над ее дорогой к Жоффрею еще клубился белый туман, поскольку эту дорогу ей только предстояло найти, но Анжелика уже была на пути к своей великой любви. Anais de M пишет: Анжелика повернула голову от портрета и посмотрела в окно, радостно вскрикнув, как будто в исступлении. Она видела закаты и восходы солнца много раз, но теперь ей показалось, что она столкнулась с этим зрелищем впервые, потому как никакой восход еще не приносил ей столько упоительного блаженства, как этот. Именно этот день ознаменовал победу Анжелики над тьмой и начало паломничества феи из Пуату к острову вечной и божественной любви, где ее будет ждать ее волшебник – Жоффрей де Пейрак. Невероятно красиво! И еще мне понравилось, что вы пишете не в стиле Голон, но в то же время так же глубоко и проникновенно. Очень надеюсь, что вы порадуете нас еще не одним фанфиком! И вы обязательно должны опубликовать свое творение на нашем сайте!!!

Nastia: Florimon пишет: Anais de M, а вы скромница Такой глубокий психологический анализ, а вы пишете "ничего серьезного"! Я еще ни в одном фанфике, из всех прочитанных, не встречала такой глубокой проработки внутреннего мира, переживаний, воспоминаний, надежд на будущее! У вас очень здорово получается! Кроме того хочу отметить, что у вас очень интересный стиль написания. Столько потрясающих оборотов, сравнений... Я прям замирала на некоторых фразах: Anais de M пишет: Florimon пишет: Невероятно красиво! И еще мне понравилось, что вы пишете не в стиле Голон, но в то же время так же глубоко и проникновенно. Очень надеюсь, что вы порадуете нас еще не одним фанфиком! И вы обязательно должны опубликовать свое творение на нашем сайте! Согласна с Florimon со всем! Так глубоко еще не каждый сможет написать .Вы просто молодец большая .Буду ждать еще от вас еще фанфика . Будем очень рады


Anais de M: 😊 Florimon, спасибо большое за тёплые слова! Очень рада, что Вам понравилось! И спасибо большое за поддержку! Рада, что отдельные фрагменты Вам очень понравились. У меня стиля ещё толком на русском языке нет, но я пытаюсь и буду пытаться его сформировать. В данный момент я не могу написать книгу на русском языке, как я пишу книги на английском, и это, как говорит моя семья, позор для русского человека. Некоторые обороты немного англанизированы, некоторые отдают оттенком французского, если так можно сказать, но в целом выглядит вроде неплохо. Надо просто тренироваться и писать на русском, and it's quite a challenge for me, but I like it a lot. Надо ещё поработать над стилем, но с практикой будет лучше.

Anais de M: Nastia, спасибо Вам большое за тёплые слова! Они заставили меня улыбнуться! Ваша поддержка неоценима, спасибо большое ещё раз. Да, я думаю выложить старых Фанфиков на русском, но их надо отредактировать. Плюс они в основном по фильму - по сценам, которые мне всегда нравились. Но я думаю, что надо бы написать AU, в которой Анжелика с Жоффреем воссоединится на востоке вместе шестого тома. Думаю, глав 10, не больше, потому как на большее у меня вряд ли хватит времени.

Anais de M: На самом деле, я уже думала об AU для книжной Анжелики и Жоффрея (образы их в голове останутся Мерсье и Оссейн, я никак не могу их более представить). Один из вариантов написать, что Рескатор все-таки встречает Анжелику живую (или находит ее живую) после ее побега из гарема. Но она опять ухитряется от него сбежать, а он опять не может ей сообщить, кто он, потому как она сбегает. И вот ему приходится ехать за ней во Францию, так как он не намерен больше терять свою жену и хочет ей сказать, кто он. При прочтении 5 книги у меня мелькала одна идея... Анжелика беременеет от Колена и от насильника в Плесси... Мне никогда не нравились эти сюжетные линии. Зачем ей беременеть от других мужчин, если она может забеременеть от Жоффрея, своего мужа? Ну или от Рескатора, не зная, что он Жоффрей. Последнее создало бы драму и интригу, а также позже послужило бы поводом для радости героев и их сближения - это произошло бы после того, как маски сброшены. Но как это устроить? Может Анжелика провести одну ночь с Рескатором, не зная, что он Жоффрей? А потом она может сбежать от него, напоминая себе, что он - убийца ее сына и презирая себя за то, что отдалась презренному пирату. Если она потом узнает, что беременна, то драмы будет много. Может такое быть? Если это писать, то надо хорошо подумать, чтобы все выглядело логично и реалистично. Если я буду писать такой фик, то я точно скорректирую некоторые сюжетные линии. В частности, я уберу ее связь с Коленом - она откажет ему в пустыне. Я также уберу ее связь с де Вивонном. Мне в фильме всегда нравилось, что Анжелика решила хранить верность Жоффрею сразу как только кзнала, что он жив; это очень облагораживает героиню в моих глазах, да и в глазах многих, я уверена, плюс приближает ее любовь к Жоффрею к великой. Связь с Рескатором, за которую она будет себя корить, не в счёт, так как он на самом деле Жоффрей.

List: Anais de M, очень живо и очень ярко! Очень красиво! И так задумчиво-оптимистично! Люблю когда в голову героям можно заглянуть)) Сравнения у вас какие интересные, мне очень понравилось Anais de M пишет: душа рвалась на части, как грозовое небо, И красавец наш есть, хорошо что она о нем вспомнила, Филипп так вообще супер! Anais de M пишет: какой-то душевный голод, утолить который, как она считала в то время, мог только Филипп А что вы подразумеваете под этим голодом - желание любви и именно им? Эх, и королевскому двору несчастному досталось на орехи ))) Anais de M пишет: тот убогий и несправедливый мир, в котором король управлял всеми остальными членами крысиной стаи своих подданных Если позволите вопрос: у вас «Савари с любовью смотрел на Анжелику, которую уже успел полюбить как родную дочь». Может, в первом случае «любовь» заменить на что-нибудь другое? На нежность, или на улыбку?) А то повтор получается. Anais de M пишет: В частности, я уберу ее связь с Коленом - она откажет ему в пустыне. Тогда Рескатор с чистой совестью может встречать ее в Испании - здравствуй, солнышко, водички дать?

Florimon: Anais de M, безусловно, совершенству нет предела, но то как вы пишите, лично мне, очень нравится. Да, у вас встречаются обороты свойственные английскому. Про французский мне сложно сказать, я в школе только алфавит выучила и цифры до 10ти Возможно вам надо поискать редактора из русскоязычной среды?! Мне вот редактор здорово помогает. Но я не профессиональный писатель... А можно еще вопрос? Вы мыслите на каком языке?

Anais de M: Florimon , спасибо ещё раз за добрые слова! Правда очень рада, что Вам понравилось. Да, некоторые обороты напоминают английские и французские, но они вроде в рамках русской грамматики и стилистически правильные. Но работать есть над чем. Мне английский как родной просто стал уже давно (стандартная участь эмигранта), а французский знаю, так как несколько лет жила во Франции и по традиции в семье учила с детства. Я думаю, что чем больше пишешь на языке, тем меньше чужеродных элементов и структур становится. Вам бы французский понравился! Можно было бы Голон в оригинале читать; я, кстати, читала. Профессионального Русского редактора сейчас нет смысла искать, так как упражняться я буду на фанфиках. Но вот beta reader бы пригодился, в особенности если фанфик длинный писать, чтобы адаптироваться к русскому. 15 лет назад, ещё в школе, я писала фанфики на английском на фильмы и книги, тогда ещё не зная, что буду публиковаться на английском серьёзно. Фанфики меня уже один раз научили писать; научат и в этот раз, только в этот раз на родном языке.

Anais de M: Florimon , что думаете на счёт моей идеи для фика, если Вас не отяготит этот вопрос? Вы знаток книги, я нет; так что Ваше мнение очень ценно.

Jeanne: Обалденный фанфик! Стиль и речевые обороты очень изящные и красивые, описательная техника класс. У вас просто талант писать, судя по всему на нескольких языках. А можно фрагмент на англе и ещё фик по Анж???

Maria: Понравился! Напишите большой фик!

Florimon: Anais de M пишет: Мне английский как родной просто стал уже давно (стандартная участь эмигранта) Да, знакомо. У меня подружка уезжала на 6ть лет в Финляндию, потом вернулась в Киев, прожила здесь года 4, а потом уехала на пмж в Австралию. Так она с русского перестроилась мыслить по-шведски, потом снова на русский, а теперь и вовсе мыслит на английском. Мне всегда ее так жалко было. Я бы себе мозги сломала, ей-богу. А то что французский в школе не учила - да жалею, но сейчас браться за изучения языка нет ни сил, ни времени. Anais de M пишет: Но вот beta reader бы пригодился, в особенности если фанфик длинный писать, чтобы адаптироваться к русскому. У нас на форуме очень много девушек и пишущих и редактирующих. Почитайте остальные фанфики, может вам кто-нибудь приглянется в качестве бэты. И если нужна помощь - обращайтесь, не стесняйтесь! Anais de M пишет: Florimon , что думаете на счёт моей идеи для фика, если Вас не отяготит этот вопрос? Вы знаток книги, я нет; так что Ваше мнение очень ценно. Вы имеете в виду любовную связь Анж и Рескатора? Я писала в соседней теме, что если убрать из уравнения Кантора, то вполне может быть. Думаю, что из этой идеи может вырасти интересный фанфик. Например, Кантора с тонущей галеры могли спасти люди Вивона. Или нападения и вовсе не было - мальчик благополучно бороздит Ср море и даже не знает, что Ре - это его отец. Или Ре преподносит Анж живого Кантора в качестве подарка еще будучи не узнанным. Или Анж каким-то макаром могла оказаться на той же самой галере вместе с Кантором и Ре выловил бы из моря и жену и сына... Или вот еще зарисовка: Анж плывет на главной галере в шатре с Вивоном, а Кантор на другой галере вместе с остальными слугами. Тут появляется Ре и на глазах у Анж топит галеру на которой находится Кантор.

Maria: Новый фик хочется! Хоть по фильму хоть по книге!

Anais de M: Florimon пишет: Вы имеете в виду любовную связь Анж и Рескатора? Да, но мы уже говорим в другой теме. Florimon пишет: А можно еще вопрос? Вы мыслите на каком языке? Я мыслю на английском, когда пишу. Потому торможу немного, когда пишу на русском. Говорю на русском без проблем, хотя с небольшим акцентом, который стал поменьше за последние пару лет, так как я очень часто сейчас бываю на Родине.



полная версия страницы