Форум » Творчество читателей » Волею судьбы 4 » Ответить
Волею судьбы 4
Violeta: Эпиграф: Люди и сами отлично умеют творить зло, без какого бы то ни было вмешательства дьявола. Джоанн Харрис "Персики для месье кюре". Глава 1. Франсуаза. Франсуаза расположилась на низеньком пуфике перед туалетным столиком, с нетерпением ожидая, пока Марго закончит колдовать над ее прической. Молодая женщина то барабанила пальцами по мраморной столешнице, то вдруг начинала перебирать украшения в тяжелом резном ларце, нервно надевая на тонкие пальцы изящные кольца и тут же снимая их, прикладывала к мочкам ушей изумительной работы серьги, а к белоснежной груди - роскошные колье. Было видно, что ее совсем не интересует то, что она видит в зеркале, скорее, она желала отвлечься от тягостных мыслей, владеющих ею. Наконец, раздраженно захлопнув крышку ларца, Франсуаза произнесла: - Марго, мессир граф у себя? - Нет, мадам, его милость изволили отбыть еще рано утром, - голос горничной звучал ровно, но графине послышалась в нем легкая издевка. - Он просил что-то передать мне? - женщина изо всех сил сжала подвернувшийся ей под руку черепаховый гребень, борясь с желанием запустить им в гладкую поверхность зеркала, в отражении которого она видела невозмутимое лицо Марго. О, как она ненавидела эту деревенщину, которую муж приставил к ней, словно соглядатая. - Нет, госпожа графиня, - "как и всегда", словно издеваясь, крутилось в голове у Франсуазы окончание этой фразы. - Ты закончила? - она аккуратно отложила гребень в сторону. Только бы суметь сдержаться, только бы не закричать и не отхлестать эту дуреху по щекам... - Да, ваше сиятельство, - Марго отступила на шаг назад и застыла, сложив перед собой руки. На ее лице невозможно было прочесть никаких эмоций, она молча стояла, ожидая дальнейших распоряжений. - Позови девушек, пусть они помогут мне одеться. А ты можешь быть свободна. - Как будет угодно госпоже, - горничная слегка склонила голову и скрылась за дверью. - Дрянь, - прошипела ей вслед Франсуаза. - Вот бы ты грохнулась с лестницы и сломала себе шею, чертова гугенотка. В комнату, словно дуновение легкого ветерка, впорхнули две хорошенькие девушки-камеристки, которых молодая графиня наняла сразу же по приезду в Париж. - Ваше сиятельство, вы сегодня ослепительны! - прощебетала одна, а другая восхищенно прижала руки к груди. Франсуаза милостиво им улыбнулась. Приятное разнообразие после постного лица Марго. На кровати лежало приготовленное горничной платье. Темно-зеленое, из тяжелого узорчатого бархата, с пеной белоснежных кружев на рукавах и вышитым золотом и драгоценными камнями корсажем. По подолу тоже шла вышивка, к которой добавлялись маленькие жемчужинки, создающие изящный рисунок и придающие наряду некую воздушность. Платье было восхитительным, но совсем не нравилось Франсуазе. Муж в который раз проявил свое пренебрежение к ней, заказав гардероб, совершенно не согласуясь с ее желаниями. Вместе с тем, молодая женщина не могла упрекнуть супруга в отсутствии вкуса - она знала, что будет выглядеть в этом наряде обворожительно. Франсуазу захлестнуло раздражение: как же изысканно Жоффрей дал ей понять, сколь мало для него значит ее мнение, и что доставить ей удовольствие не входило в его планы, а скорее наоборот, в его поступке сквозило откровенное неуважение к ней. Когда же это произошло? Отчего так вышло, что теперь они с мужем стали чужими людьми, словно не было того счастливого времени, когда Франсуаза была для него королевой, Прекрасной дамой, когда он предугадывал каждое ее желание, исполнял любой каприз, убеждая ее в своем неизменном восхищении? Пока девушки осторожно надевали на нее роскошное платье, Франсуаза вспоминала тот вечер, когда узнала, что Жоффрей собирается уехать в столицу. Это случилось вскоре после визита его величества Людовика в Тулузу, во время которого молодой король гостил в Отеле весёлой науки и оказывал юной графине весьма красноречивые знаки внимания, восхищаясь ее красотой и выражая настойчивое желание поскорее увидеть их с мужем при дворе. Франсуаза была так счастлива, купаясь в лучах мужского внимания и бесконечного потока комплиментов, что не сразу заметила изменения в поведении супруга, который вдруг стал с ней холодно-вежлив и отстранён. Молодая женщина знала, что ревность не могла быть тому причиной, поскольку внимание к ее персоне со стороны многочисленных кавалеров всегда льстило графу, который с удовольствием отмечал полные неподдельного восхищения взгляды, обращённые на его жену. Поэтому Франсуаза решила, что все дело в увлечении мужем занятиями наукой. Жоффрей стал подолгу уединяться в своей лаборатории, все чаще оставаясь там до самого утра и напрочь забывая о прелестях юной супруги. Но это не сильно волновало ее до того момента, пока по Тулузе пожаром не пронеслась весть о его скором отъезде. Франсуаза тогда вбежала в его кабинет, сверкая глазами, и быстро заговорила: - Почему вы не сказали мне, что уезжаете? Граф холодно посмотрел на нее. По его губам скользнула саркастическая улыбка, которую она так ненавидела, и, лениво цедя слова, проговорил: - С каких пор, госпожа графиня, я должен ставить вас в известность о своих планах? Франсуаза задохнулась от возмущения. - Позвольте, сударь... Но граф, словно сочтя разговор законченным, направился к выходу из комнаты. Она схватила его за руку и заставила взглянуть себе в глаза. - Что происходит? Скажите же, Жоффрей, что между нами происходит? - Франсуаза, гордая до безумия, впервые говорила с просительной интонацией, ища в его темных глазах ответ на терзающий ее уже несколько недель вопрос. Он мучительно долго молчал, потом склонился к лицу жены, словно хотел ее поцеловать, и сказал: - Между нами? Между нами решительно ничего не происходит, мадам, - и, убрав ее руку с рукава своего камзола, ушел. Франсуаза долго стояла посреди комнаты, не в силах двинуться с места. В ее голове колоколом отдавались его последние слова: "между нами... ничего... не происходит... ничего...", и ей вдруг отчаянно захотелось убежать из этого роскошного дворца, от этого ставшего вдруг чужим мужчины, далеко-далеко, навсегда. В кабинет заглянула Марго и сдержанно проговорила: - Госпожа графиня, мессир граф велел передать вам, что завтра он уезжает в Париж, и вы будете сопровождать его. Прикажете собирать вещи? - Да, - Франсуаза обернулась к ней. Ее глаза лихорадочно заблестели. - Да, Марго, и немедленно! - она победно улыбнулась. Еще не все потеряно: Жоффрей берет ее с собой, он хочет, чтобы она была рядом с ним! А его внезапно изменившееся отношение к ней - это только плод ее разгоряченной фантазии. И вот теперь, стоя посреди комнаты в новом отеле, построенном, как еще недавно говорил муж, специально для нее, Франсуаза чувствовала, что потерпела сокрушительное поражение... Она непроизвольным жестом поднесла руку к груди, словно заново переживая то отчаяние, тот гнев, что испытала накануне. Мадам Скаррон, с оттенком легкой жалости поглядывая на подругу, поведала Франсуазе, что ее муж в открытую изменяет ей с женой герцога де Мерекура, и об этом судачит весь Париж, смакуя самые невероятные пикантные подробности. Она полночи прождала Жоффрея, чтобы объясниться с ним, но он так и не появился. Только под утро, когда ее сморил сон, муж буквально на несколько минут заехал в отель, чтобы переодеться, и снова отбыл. Теперь у Франсуазы словно открылись глаза: охлаждение, которое началось еще несколько месяцев назад в Тулузе, перешло в откровенное пренебрежение здесь, в Париже. С головой окунувшись в столичную жизнь, молодая графиня и сама первое время едва вспоминала о муже: приемы, балы, салоны, театры. В отсутствие вечно занятого супруга, все эти месяцы она предавалась радостям светской жизни, не замечая, как с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга. В последнее время граф не ставил жену в известность о своих отлучках, не сопровождал ее на приемы, не интересовался, как она проводит свободное время. А разве она была против? Разве требовала его компании, искала его общества? Новость об измене мужа, ставшая достоянием парижского высшего света, прогремела, как гром среди ясного неба, выбив у Франсуазы почву из под ног. Таким возмутительным образом Жоффрей демонстрировал супруге свое равнодушие и презрение, ясно давая понять, что между ними все кончено. Может быть, ей стоило остаться в Тулузе? "И похоронить там себя за вышиванием?" - одернула саму себя Франсуаза. Перед ее глазами вдруг встало худое и бледное лицо Дианы де Грансень, изможденной долгими молитвами и пьяными выходками гуляки-мужа. Мать Франсуазы была благочестивой и верующей женщиной, которой приходилось мириться с разгульным образом жизни супруга, не стремящегося скрывать свои похождения. Благодаря слугам, одна из таких историй стала известна широкому кругу знакомых и со временем обрела ошеломительную популярность в модных салонах*. Неужели и ее ждет такая же участь: слышать о выходках неверного мужа и закрывать на них глаза? Ну нет! Она приехала в Париж блистать, и так оно и будет. Ничто не заставит ее уехать, пусть даже у Жоффрея в любовницах перебывают все потаскухи столицы! Но все же гордость молодой женщины была уязвлена. Франсуаза поклялась себе, что не будет, подобно своей матери, терпеть измены супруга. Она заставит Жоффрея уважать себя. И рано или поздно он поймет, как неосмотрительно с его стороны было так пренебрегать собственной женой и ранить ее чувства. Она из Мортемаров, а они не прощают обид и жестоко мстят своим обидчикам! Закончив утренний туалет, Франсуаза позвала Марго: - Вели заложить карету - я хочу навестить сестру, - не терпящим возражения голосом распорядилась она. - И еще, сегодня я не буду ужинать дома. Можешь так и передать господину графу. _____________ *Однажды ночью Габриель де Рошешуар, маркиз де Мортемар вернулся домой очень поздно, а его жена, как обычно ожидавшая его, в очередной раз не смогла удержаться от нравоучений и спросила: - Откуда вы явились? Вы так и будете проводить свою жизнь в компании с чертями? На что господин де Мортемар ответил: - Я не знаю, откуда я пришел, но я знаю, что мои черти в лучшем настроении, чем ваш ангел-хранитель.
Nastia: Чаруся пишет: Девочки, я вас обожаю-приобожаю!!! Все утро пыхтела и злилась на всех вокруг, с мужем поругалась, а зашла сюда, посмеялась и жизнь снова прекрасна. Нужно с форума каждое утро начинать. Согласна 100% хоть как то отвлекаться здесь можно , а то сейчас( очень весело ).
вредина: List пишет: Спросила у 12-ти летнего пацана про ситуацию с поцелуем. В ответ услышала: поцеловать при всех будет романтично. Оставить в должницах - дальновидно. Я с ним полностью согласна. К тому же это такая игра, все знают ее условия, а иначе чего бы молодые люди так боролись за право оказаться схваченными ею: Юные барышни с визгом разбегались перед самым ее носом, а молодые люди, напротив, шутливо отталкивая друг друга, боролись за право оказаться схваченными ею, что только вносило сумятицу в игру.
japsik: toulouse фиалка Арабелла Я с вами, дамы!
Violeta: Чаруся пишет: Девочки, я вас обожаю-приобожаю!!! Все утро пыхтела и злилась на всех вокруг, с мужем поругалась, а зашла сюда, посмеялась и жизнь снова прекрасна. Нужно с форума каждое утро начинать. А то! И мужу выдержки из постов зачитывать, тогда и у него хорошее настроение будет фиалка пишет: Се ля ви. "Учёным свет, а не учёным чуть свет и на работу..." Вот для этого граф и добывал золото, чтоб с Анж по утрам подольше в теплой постельке валяться фиалка пишет: Безобразие форменное! Даже за корсаж не слазить! Кошмар! И куда только смотрит Гаагский суд?!! japsik пишет: toulouse фиалка Арабелла Я с вами, дамы! И я!!!
Bella: а молодые люди, напротив, шутливо отталкивая друг друга, боролись за право оказаться схваченными ею, что только вносило сумятицу в игру. чет с логикой у молодых людей: боролись за право оказаться схваченными ею, я так понимаю, подставлялись ей в руки, а потом убегали? иначе как мимо проходивший ничего нехотевший мужик попался? типа, шел я, ни о чем ТАКОМ и не мечтал, а тут девица накинулась, лапать прилюдно начала ... а дома жена и дети по лавкам
Violeta: Bella пишет: чет с логикой у молодых людей: боролись за право оказаться схваченными ею, я так понимаю, подставлялись ей в руки, а потом убегали? иначе как мимо проходивший ничего нехотевший мужик попался? типа, шел я, ни о чем ТАКОМ и не мечтал, а тут девица накинулась, лапать прилюдно начала ... а дома жена и дети по лавкам Так один подставился - другой оттолкнул: круговорот кавалеров в природе А Жофа стоял, как столб, Анж его и словила
фиалка: Violeta пишет: А Жофа стоял, как столб, Анж его и словила Наверное этих "зелёных" юнцов просто разметало по сторонам, типа звуковой волной, при появлении Жоффы Хотя тоже немного удивляет: молодежь шумела и хохотала, а услышала Анж наверняка совсем не громкие слова учёного
Violeta: фиалка пишет: Хотя тоже немного удивляет: молодежь шумела и хохотала, а услышала Анж наверняка совсем не громкие слова учёного Ну дак шепот всегда слышнее громогласной речи Да и стояла Анж в нескольких шагах от них. фиалка пишет: Наверное этих "зелёных" юнцов просто разметало по сторонам, типа звуковой волной, при появлении Жоффы Увидели неожиданных визитеров, вывалившихся на поляну, начали рассматривать, примолкли, а Анж - хоп! - и бросилась к графу на мужественную хрудь
toulouse: фиалка пишет: тоже немного удивляет: молодежь шумела и хохотала, а услышала Анж наверняка совсем не громкие слова учёного Звуковые волны заглушила химия) Флюиды эти волны разметали, вот Анж и пошла прямиком куда надо, словно намагниченная
List: Violeta пишет: japsik пишет: цитата: toulouse фиалка Арабелла Я с вами, дамы! И я!!! Автор, мы целоваться будем или где???? ))))))))))))
List: Violeta пишет: круговорот кавалеров в природе
Violeta: toulouse пишет: Звуковые волны заглушила химия) Флюиды эти волны разметали, вот Анж и пошла прямиком куда надо, словно намагниченная Броуновское движение?! List пишет: Автор, мы целоваться будем или где???? )))))))))))) А как же! Вот фрукт граф дозреет - и кааак начнем!
Violeta: Глава 22. Анжелика. Тюильри. Жмурки. - У тебя же сегодня свидание! Ты что, забыла? - Ортанс, словно вихрь, ворвалась в комнату Анжелики, едва рассвело. - Господи, к чему так кричать, - простонала девушка и попыталась укрыться от сестры под подушкой. Ортанс подошла к окну и распахнула ставни, впуская тусклое серое утро в погруженную в полумрак спальню. Потом решительно стянула с Анжелики одеяло. - Вставай немедленно! - безапелляционным тоном произнесла она, скрещивая руки на груди. Анжелика подскочила на постели и, обхватив колени руками, недовольно посмотрела на сестру сквозь падающие на лицо растрепанные со сна золотистые пряди волос. - А если я не хочу никуда идти? - вызывающе спросила она. - Значит, я потащу тебя силой, - с угрозой в голосе проговорила Ортанс. - Тебе выпала такая удача: наконец-то заинтересовать собой весьма достойного молодого человека, да еще и маркиза впридачу - тут надо быть круглой дурой, чтобы упустить этот шанс! - Мне он не нравится, - упрямо мотнула головой девушка. - С чего бы это? - изумилась сестра. - Он молод, красив, обходителен, у него неплохой экипаж, он изысканно одевается... Даже Франсуаза отзывалась о нем вчера за обедом, как о блестящем молодом человеке. Анжелика поморщилась. - Это не лучшая рекомендация, знаешь ли, - протянула она. - Вряд ли мне может понравится то же, что и мадам де Пейрак. - Но вам же обеим нравится этот язвительный тулузский калека, - парировала Ортанс. - Хотя, видит Бог, ума не приложу, почему. - Что-то незаметно, чтобы она была увлечена своим супругом, - запальчиво проговорила Анжелика. - Иначе не разговаривала бы с ним так дерзко на темы, которые глубоко задевают его, да еще и при посторонних! - Конечно, ты же понимаешь его, как никто другой! - согласно кивнула головой прокурорша и нехорошо сощурилась. - Только вот женат он не на тебе, и все его состояние, нажитое, вне всяких сомнений, не без помощи дьявола, принадлежит его жене. А ты - всего лишь глупая гусыня, которая не видит дальше своего носа. Ты дождешься, что я отправлю тебя назад в Монтелу. Пусть отец сам с тобой разбирается. Нехотя Анжелика поднялась с кровати и подошла к кувшину для умывания, который сестра только что собственноручно принесла ей. Откинув волосы назад, она склонилась к оловянному тазу и тщательно умылась. Ортанс в это время раскладывала на кровати ее туалеты, которые доставала из дорожного сундука, вытащенного на середину комнаты, и недовольно бурчала себе под нос: - И надо же было тебе вчера испортить единственное приличное платье! Эти никуда не годятся, разве что только ты не желаешь пленить одного из клерков моего мужа. Господин де Монтеспан точно будет разочарован... - Тем лучше, - отрезала Анжелика, подходя к ней. - К чему мне мужчина, которого интересую не я, а мои наряды? - Если бы нас оценивали не по внешности и изысканности туалетов, а по уму и душевным качествам, то я, дорогая моя сестрица, была бы уже замужем за принцем, а то и королем, - ядовито проговорила Ортанс, бросая на Анжелику многозначительный взгляд. - И настал бы Рай земной, а праведные унаследовали бы землю... Но мир таков, каков он есть, а потому, чтобы выжить в нем и занять достойное место, нужно следовать его правилам. Одевайся, - и она всунула в руки сестре, вопреки ожиданиям, не платье с золотой вышивкой, в котором Анжелика была в салоне у Нинон, а более скромный золотисто-коричневый наряд, сшитый, правда, из очень качественной шерстяной материи - тонкой и гладкой, словно шелк. - Точно это? - с сомнением проговорила Анжелика, прикладывая его к себе и оборачиваясь к зеркалу. - Оно будет неплохо гармонировать с твоей накидкой, - отозвалась сестра. - И мы можем украсить верхнюю юбку мехом лисы, который остался после отделки капюшона. Анжелика молча пожала плечами и стала с помощью Ортанс собираться на прогулку в Тюильри. *** Сестры еще издали увидели маркиза де Монтеспана, который неторопливо прогуливался по аллее с античными статуями, и на секунду обомлели от удивления. Поистине блистательный костюм маркиза состоял из короткой куртки с рукавами до локтя и бахромой на плечах, отделанной множеством оборок и позументом. Белоснежная сорочка виднелась из-под брасьера*, а ее пышные рукава были перехвачены в нескольких местах лентами. Широкие ренгравы** вдоль пояса и по боковым швам были расшиты рюшами, бантами и кружевом. На плечи был небрежно наброшен короткий плащ, который выглядел бы достаточно скромно на контрасте с остальным нарядом, если бы не алая шелковая подкладка, вспыхивающая всеми оттенками красного при каждом движении молодого человека. За пышным плюмажем было почти не видно полей шляпы, а на ногах красовались белые чулки с кружевными отворотами и туфли с плоским округлым носиком, которые были сейчас на пике моды и назывались "утиным носом". На подъеме этого шедевра обувного искусства был прикреплен узкий атласный бант, а перед венчала шелковая розетка. Во всем этом великолепии едва можно было разглядеть висящую на перевязи шпагу, на эфесе которой небрежно лежала холеная рука маркиза, унизанная перстнями. - Господи Боже мой, - на одном дыхании выпалила Ортанс, хватая сестру за локоть. - Если он так разоделся ради тебя, Анжелика, то можно с уверенностью утверждать, что господин де Монтеспан влюблен по уши. Девушка, поначалу тоже опешившая от этого фейерверка перьев, лент и кружев, быстро овладела собой и небрежно произнесла: - Дедушка сейчас высмеял бы его, как маркиза дю Плесси и нашего кузена Филиппа, когда они были проездом у нас в Монтелу, - говоря это, Анжелика вдруг словила себя на мысли, что абсолютно равнодушно упоминает имя такого ненавистного и вместе с тем еще совсем недавно такого притягательного для нее белокурого красавца с каменным сердцем, что так жестоко обошелся с ней когда-то. Ортанс фыркнула. - Несомненно, его мнение в области моды можно считать единственно правильным! Прислушивайся современные щеголи к нему и ему подобным брюзжащим старикам, все ходили бы одетые в черное с головы до ног, в уродливых ботфортах и с мельничными жерновами вокруг шеи. Я лично в восторге от нынешней моды и очень сожалею, что у меня не хватает средств на подобные изумительные вещи... - Но ведь можно одеваться и не так пышно, но при этом элегантно, - возразила ей Анжелика, и перед ее мысленным взором возник образ графа де Пейрака, который, при всем богатстве отделки своих костюмов, выглядел, тем не менее, невероятно изысканно. Молодой человек тем временем заметил сестер и поспешил им навстречу. Сняв шляпу, он склонился перед ними в столь низком поклоне, словно приветствовал по меньшей мере принцесс крови. После он коснулся поцелуем руки Анжелики и восторженно воскликнул: - Я невероятно счастлив, что снова вижу вас, мадемуазель де Сансе. Вы, словно солнце, освещаете и этот пасмурный осенний день, и этот парк, который навевал на меня тоску, пока вы не появились. Анжелика улыбнулась. - Как можно скучать в Тюильри? Здесь так чудесно... - И тем не менее, мадумуазель, - вздохнул маркиз, не выпуская ее руки, - я не мог наслаждаться ни его красотами, ни разнообразными развлечениями, пока не увидел вас... Перекинувшись с дамами еще несколькими любезными фразами, Монтеспан увлек их за собой в глубину каштановой аллеи, ни на мгновение не переставая говорить. Ортанс, зябко кутаясь в плотную темно-серую накидку, завязанную под подбородком широкой голубой лентой, что немного освежало ее худое и желчное лицо, с вниманием слушала его и время от времени вставляла пару слов, чтобы поддержать беседу. Анжелика же шла молча, погруженная в свои мысли, за что удостоилась нескольких рассерженных взглядов от сестры, которых, впрочем, даже не заметила. - Этот чудесный парк был разбит по приказу Екатерины Медичи, - разглагольствовал маркиз, желая привлечь внимание своей очаровательной спутницы. - Именно поэтому он и выполнен в итальянском стиле, что, несомненно, немного задевает нас, французов. Но ходят слухи, что его величество король намерен придать ему более утонченный вид. Ортанс восхищенно ахнула, а Анжелика рассеянно кивнула - по ее мнению, сад и так выглядел безупречно и не нуждался ни в каких переделках. Вскоре они вышли к огромному бассейну восьмиугольной формы, вдоль которого прогуливались дамы и кавалеры, со многими из которых маркиз учтиво раскланивался. - Взгляните, а вот и жемчужина Тюильри - статуя прелестной юной девы! - проговорил Монтеспан, слегка театральным жестом указывая на очаровательную женскую головку из белого мрамора, стоящую на высоком постаменте. - Это одна из последних работ Жирардона, его мастерская тут неподалеку, в Лувре. Говорят, ему покровительствует сам Лебрен***, потому он и стал недавно профессором Королевской академии живописи и скульптуры. Анжелика с интересом стала рассматривать изваяние, изображавшее немного грустную молодую девушку с устремленным вверх взором прекрасных глаз и пышными волосами, уложенными в некое подобие греческой прически. Несомненно, статуя была стилизована под античные образцы, но одновременно соответствовала всем современным стандартам красоты: покатые плечи, лебединая шея, мягкий овал идеально правильного лица... Анжелика никак не могла вспомнить, кого ей напоминает эта мраморная красавица, пока сбоку не раздался голос Ортанс: - Интересно, кто позировал скульптору? Не удивлюсь, если это была Франсуаза де Пейрак. Поразительное внешнее сходство! Анжелика невольно поморщилась. Теперь в мягких чертах изваяния ей чудилась надменность, присущая графине, а в изгибе полуоткрытых губ - язвительная насмешка. - Действительно, я тоже вижу некоторое сходство, - проговорил маркиз де Монтеспан, поспешно отводя глаза от скульптуры. Девушка с легким удивлением посмотрела на него, недоумевая, с чего вдруг упоминание имени мадам де Пейрак так смутило маркиза, но тут ее отвлек веселый незнакомый голос, воскликнувший: - Пардайан! Обернувшись, Анжелика увидела довольно большую компанию молодых людей примерно ее возраста. Юноша, окликнувший маркиза де Монтеспана, тем временем продолжал: - Мы пришли посмотреть на итальянцев, они сегодня давали представление в Тюильри. А ты, я смотрю, - он бросил быстрый оценивающий взгляд на Анжелику и Ортанс, - явился сюда полюбоваться красотами парка и его восхитительными скульптурами? Маркиз широко улыбнулся. - Несомненно. И показать все это великолепие юной мадемуазель, которая совсем недавно приехала в столицу к своей сестре, - и он со всей возможной учтивостью представил мадам Фалло де Сансе и Анжелику своим друзьям. Молодого человека, заговорившего с ними первым, звали Сен-Тьерри. Господа Бриенн, Кавуа, д'Юмьер, Марти-Буассо, Курсильон и Шемро, которых маркиз представлял дамам одного за другим, склонялись перед ними в галантных поклонах, выдававших в них настоящих знатоков придворного этикета. Они благоухали рисовой пудрой и амброй, их наряды ничуть не уступали роскошью и красотой отделки костюму маркиза де Монтеспана, и Анжелика снова испытала чувство неловкости, как тогда в Плесси, когда кузен Филипп и его друзья посмеялись над ней. Ортанс же, напротив, была на седьмом небе от счастья оттого, что ее представили таким блестящим кавалерам, и вполне светски и остроумно повела беседу с ними, ничуть не смущаясь своего более чем скромного вида. Взяв пример с сестры, Анжелика также постаралась вести себя свободнее, тем более, что приятели маркиза де Монтеспана были явно очарованы ею. Девушки, которых сопровождали молодые люди, пестрой стайкой окружили сестер и начали наперебой рассказывать им о пьесе, которую только что смотрели, и выражать сожаление, что ни Анжелика, ни Ортанс ее не увидели. - Это было так забавно! Мы смеялись до упаду! - восклицала мадемуазель де Мейерей, хорошенькая шатенка лет семнадцати. - Итальянцы дают представления в Пти-Бурбон по понедельникам, вторникам, четвергам и субботам, - с важным видом проговорила Ортанс. - И мы с сестрой непременно сходим посмотреть на них в самое ближайшее время, раз уж сегодня мы пропустили представление здесь, в Тюильри. - Они делят сцену с труппой Мольера, - живо отозвался Сен-Тьерри. - И, как поговаривают, этот драматург из провинции скоро затмит их своим талантом. - После того оглушительного провала "Смешных жеманниц"? - фыркнул Шемро, щелчком расправляя кружевные манжеты своей рубашки. - Вряд ли. Вы слышали, что спектакль запретили? Думаю, что скоро Пти-Бурбон перейдет в полное владение итальянцев, а сам мэтр Мольер отбудет туда, откуда прибыл - на грязные постоялые дворы и захолустные деревенские ярмарки. Ответом ему был веселый смех приятелей. - Говорят, что сама мадам де Пейрак, эта новая королева жеманниц, хлопотала о том, чтобы запретить представление пьесы. Она была на премьере и своим поистине королевским видом и остроумием вогнала в краску видавших виды актеров с их жалкими попытками посмеяться над представителями высшей аристократии, - продолжал тем временем Шемро, воодушевленный вниманием собравшихся. - Мадам де Пейрак? - заинтересованно переспросил д'Юмьер. - Впервые слышу это имя... Она красива? - Невероятно! - Шемро причмокнул губами и возвел глаза к небу. - Богиня, истинная богиня! Она недавно приехала из Тулузы со своим баснословно богатым мужем и теперь только и делает, что повергает парижское общество в восхищение своими нарядами, украшениями и, господа, что совсем уж удивительно, утонченными манерами и острым язычком. Недаром в кругу жеманниц, куда она с восторгом была принята, ее нарекли в честь богини мудрости Афины Паллады - Атенаис... - Не слишком ли много талантов для провинциальной выскочки? - с некоторой долей ревности осведомилась его спутница, очаровательная блондинка с накладными буклями, имя которой Анжелика не запомнила. - Ах, моя драгоценная, - Шемро склонился к ее руке и ослепительно улыбнулся. - Вам ни к чему надувать ваши милые губки и так грозно смотреть на меня. Если мои глаза и любуются другими красотками, то сердце мое принадлежит только вам. - Я вчера имел честь обедать в отеле Ботрейи, который принадлежит супругу мадам де Пейрак, - вмешался в разговор господин де Монтеспан. - И хочу вам сказать, друзья мои, что это был один из лучших обедов в моей жизни. Хозяйка дома действительно так хороша, как о ней говорят, и ее муж - весьма интересный собеседник. А те изысканные блюда, что нам подавали, ароматные вина, вкуснейшие десерты... Клянусь честью, я не видел ничего подобного даже в королевском дворце! Вы согласны со мной, мадемуазель де Сансе? - неожиданно обратился он к Анжелике. - Да, это был незабываемый обед, - кивнула головой девушка, внутренне содрогаясь от воспоминаний о своем вчерашнем позоре. - Я слышал, что этот хромой из Тулузы делает золото из воздуха, - продолжал неугомонный Шемро, - и что его величество Людовик был неприятно поражен той роскошью и размахом, с которым он был принят во дворце графа этим летом. Такое богатство не может не вызывать подозрений... - Вы о проклятом тулузском золоте****? - нахмурился Монтеспан. - Полноте, это всего лишь легенда! - Говорят, архиепископ Тулузский так не считает... - Граф де Пейрак - ученый! - неожиданно вмешалась Анжелика, чем привлекла к себе всеобщее внимание. - Я была на руднике, который он взял в аренду у моего отца, и там действительно добывается серебро. Я не могу объяснить всех тонкостей, господа, но уверяю вас, что это никоим образом не связано ни с магией, ни с проклятием. - А золото? Откуда у него столько золота? - запальчиво проговорил Шемро. - Возможно, у него есть золотоносный рудник, - сказала Анжелика, уже кляня себя на чем свет стоит за свою несдержанность. Ну что ей стоило промолчать? - Точнее, я почти уверена в этом. - Так вы знакомы? - с жадным вниманием поинтересовалась мадемуазель де Мейерей. - Мы встречались несколько раз в свете, - осторожно ответила ей Анжелика. - Мессир де Пейрак был настолько любезен, что осведомлялся о здоровье нашего отца, барона де Сансе, с которым его связывают самые теплые отношения, - вмешалась в разговор Ортанс, желая пресечь дальнейшие неловкие вопросы. - А рудное дело - это одна из его причуд, говорят, он весьма эксцентричен. И наш отец, конечно же, не мог не оказать своему старинному приятелю услугу, предоставив давно заброшенный рудник в его распоряжение для научных изысканий. - Да, отец показывал мне паровую машину, которую граф де Пейрак сконструировал сам, - подтвердила Анжелика, послав сестре благодарный взгляд за столь своевременное вмешательство. - Это поистине грандиозное сооружение. - Как занимательно, мадемуазель де Сансе. Вы не расскажете мне об этом поподробнее? Признаюсь, меня весьма заинтересовала тема добычи золота и серебра. Возможно, я тоже прикажу оборудовать нечто подобное в своем поместье, - д'Юмьер подхватил Анжелику под руку, игнорируя негодующий взгляд маркиза де Монтеспана. - Право, сударь, я мало что могу вам рассказать, - смущенно проговорила девушка. - Не лучше ли тебе обратиться непосредственно к графу де Пейраку и не докучать мадемуазель де Сансе своими расспросами? - шагнул к приятелю маркиз. - Будь уверен, что при личной встрече с ним я не премину выпытать все секреты, что хранит этот ученый колдун, - насмешливо улыбнулся д'Юмьер, наслаждаясь горячностью Монтеспана. - Смотри, как бы он не проткнул тебя шпагой за такие слова, - отозвался Пардайан. - Я слышал от Пегилена, что, несмотря на свою хромоту, он - лучший фехтовальщик в Лангедоке. - Поистине, и мадам, и месье де Пейрак наделены слишком многими достоинствами, а в сочетании с баснословным богатством они и вовсе кажутся какими-то легендарными персонажами. Я уже начинаю думать, что слухи, роящиеся вокруг их имен, сильно преувеличены, - Шемро обвил рукой талию своей блондинки и продолжил: - я вижу, что наши дамы заскучали. Да и не только они. Эти разговоры о рудниках и проклятии на кого угодно нагонят скуку. Я предлагаю поиграть в жмурки, чтобы немного развеяться. - Очаровательно, какая замечательная идея! - раздалось со всех сторон. - Я знаю отличную лужайку тут неподалеку, там нам никто не помешает, - воскликнул Шемро, делая приглашающий жест рукой. Поскольку д'Юмьер так и не выпустил ладони Анжелики, маркизу пришлось снова, как и в доме графа де Пейрака, сопровождать Ортанс, что, конечно, не вызвало у него особой радости. Шумная компания прошла по аллее, украшенной античными статуями, которые, впрочем, мало интересовали молодых людей, занятых общением друг с другом. Миновав застывшие изваяния, они ступили под сень тутовых деревьев, за которыми просматривалась небольшая поляна, действительно надежно скрытая от глаз прогуливающихся в Тюильри. Первой водить выпало мадемуазель де Мейерей, которая, весело смеясь, наконец поймала маркиза де Монтеспана. Однако вслед за радостью ее постигло разочарование: мужчина едва прикоснулся губами к ее щеке, хотя она и подставляла ему для поцелуя свои розовые губки, и тут же перевел взгляд на Анжелику, которая, вне всяких сомнений, занимала все его мысли. Юная мадемуазель едва не топнула ногой от негодования - ее весьма привлекал красавец-маркиз, и ей было неприятно то внимание, которое он оказывал их новой знакомой. Когда маркизу де Монтеспану завязали глаза, он изрядно повеселил общество тем, что едва не упал, зацепившись носком своей туфли за переплетенные стебли травы. - Пардайан, твое желание слепо следовать моде будет стоить тебе сломанной ноги! - восторженно завопил Сен-Тьерри, на ногах которого были надеты ботфорты с широкими отворотами, что неуловимо делало его похожим на мушкетера. Да и его короткий плащ со множеством пуговиц, скроенный на манер знаменитого казакина*****, только усугублял это сходство. - Уж лучше я сломаю ногу, чем буду выглядеть, как солдафон! - парировал Монтеспан, с грозным видом направляясь в ту сторону, откуда слышались насмешки, но Сен-Тьерри уже успел переместиться на другой край поляны. Со временем стало ясно, что маркиз охотится именно за Анжеликой, потому что он безошибочно определял, кто перед ним, и ловко избегал всех ловушек, что расставляли ему коварные друзья и настойчивые барышни. Раз за разом он упорно поворачивался в сторону девушки, словно и с завязанными глазами видел ее. Наконец, обойдя д'Юмьера, который то и дело заступал ему дорогу, стоило маркизу только приблизиться к Анжелике, он обхватил ее руками и победно провозгласил: - Мадемуазель де Сансе! Опустившись перед ней на одно колено, он дождался, пока она развяжет газовый шарф, закрывающий ему глаза, и с улыбкой произнес: - Думаю, я заслуживаю награды, сударыня. Анжелика бросила быстрый взгляд на Ортанс, которая не принимала участия в забаве, но с большим интересом наблюдала за ней со стороны, и с улыбкой наклонилась к Монтеспану: - Конечно, мессир. Несомненно, заслуживаете... Но прежде, чем она успела поцеловать его в щеку, он стремительно поднялся с колен и под восторженные крики приятелей припал губами к ее губам. Этот неожиданный поцелуй вогнал Анжелику в состояние ступора - от охватившей ее растерянности она не могла даже пошевелиться. Сознание девушки бесстрастно отметило, что губы маркиза нежны и настойчивы, но она была настолько ошеломлена поведением кавалера, что прикосновение его губ не вызвало в ней никакого отклика. Отстранившись от Анжелики, Монтеспан с волнением посмотрел в ее глаза. - Простите мне мою вольность, мадемуазель де Сансе, - тихо прошептал он, - но я не мог удержаться от соблазна... Вы восхитительны... Она, вспыхнув, опустила глаза. - Теперь водите вы! - воскликнул вездесущий Шемро. - Пардайан, хватит любезничать, завяжи мадемуазель де Сансе глаза! - Как вы узнали меня? - проговорила Анжелика, пока маркиз осторожно затягивал кончики газового шарфа у нее на затылке. - Вы пахнете весной... - ответил он. - Я не перепутаю этот аромат ни с каким другим, - и Монтеспан накинул ей на голову капюшон, желая защитить девушку от порывов осеннего ветра. Сильные руки молодого человека раскрутили ее, а после она услышала звук его удаляющихся шагов. Повязка плотно сидела у нее на глазах, и Анжелика боялась, что ненароком упадет, отчего ступала по траве осторожно, словно по натертому до блеска паркету. Она слышала вокруг голоса, чувствовала легкие прикосновения чужих рук, но никого не могла поймать. Тонкий аромат женских духов сменялся тяжелым запахом амбры, которым благоухали кавалеры, звенящий колокольчиком девичий смех - азартными выкриками мужчин, и Анжелика поняла, что окончательно запуталась, кто есть кто. Неожиданно она осознала, что не узнает даже маркиза де Монтеспана, если поймает его, ведь обилие рюш, лент и галуна присутствовало в костюме каждого из участвовавших в игре молодых людей. Тут ее внимание привлек чей-то голос, и Анжелика пошла на звук, вытянув вперед руки, пока не наткнулась на преграду. Мужчина, а в этом у неё не было никакого сомнения, осторожно, но вместе с тем твердо придержал ее за талию, чтобы она не упала. Девушка испытала мгновенное облегчение - наконец-то она снимет с глаз этот шарф, который изрядно раздражал ее, лишая обзора, и в то же время недоумение - кем же мог быть тот, кого она поймала? Ее "пленник" был высок, много выше нее, ведь для того, чтобы коснуться его плеч, Анжелике пришлось приподняться на цыпочки. Ни позумента, ни бантов - только плотный бархат, расшитый драгоценными камнями, чьи острые грани она чувствововала кончиками пальцев. Волосы незнакомца, длинные, шелковистые, были завиты крупными локонами... Кто же это? Вне всякого сомнения, она знала его, но это был не маркиз де Монтеспан и не один из его друзей. Со всех сторон неслись нетерпеливые выкрики: молодые люди требовали, чтобы она назвала имя пойманного ею незнакомца, и Анжелика решительно потянулась руками к его лицу. Мужчина едва ощутимо вздрогнул, когда она коснулась его щеки, а девушка уже легко провела по ней, с неожиданным волнением ощущая под пальцами рубцы от старых шрамов. Это было невозможно, невероятно, но она была почти уверена, что перед ней стоит граф де Пейрак. И теперь она поняла, что показалось ей знакомым - запах табака и фиалок, который всегда окружал графа. Анжелика поспешно отдернула руки от его лица и выпалила прежде, чем успела подумать о том, что должно последовать за ее догадкой: - Мессир де Пейрак! После, не удосуживаясь развязать узел повязки, она просто стянула ее вниз. Зеленые глаза девушки встретились со взглядом темных глаз де Пейрака, и она увидела, как по его губам скользнула мимолетная улыбка. - Вы узнали, узнали его! - радостно завопил кто-то за ее спиной, и Анжелика покраснела до корней волос, осознав наконец, чего от нее ждут. Растерянно обернувшись, она увидела решительно приближавшуюся к ней Ортанс. - Господа, - обратилась мадам Фалло к компании, - это случайность. Мессир де Пейрак ведь не принимал участия в игре. Я, право, не знаю, должна ли моя сестра следовать в данном случае правилам. Не будет ли это... выглядеть неприлично? - Нисколько! - захлопала в ладоши мадемуазель де Мейерей. - Это так очаровательно! И кроме того, мадемуазель де Сансе ведь правильно назвала имя того, кого поймала. Значит, она должна подарить поцелуй мессиру де Пейраку. - Да, я придерживаюсь того же мнения, - поддержал ее Шемро, а вслед за ним и все остальные. Робкие протесты Ортанс и маркиза де Монтеспана потонули в одобрительном гуле голосов участников игры. - Сударыня, - с легкой иронией проговорил граф де Пейрак над самым ухом девушки, заставляя Анжелику взглянуть на него, - а как считаете вы? Он приподнял уверенным жестом ее подбородок и заглянул в самую глубину затуманенных волнением изумрудных глаз девушки. Анжелика интуитивно почувствовала, что перед ней мужчина, покоривший немало женских сердец, и это на мгновение расстроило ее, а потом ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы граф де Пейрак склонился ниже и коснулся поцелуем ее полуоткрытых губ. Но он не двигался, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос, а Анжелика не смела прямо сказать ему о том, чего желает сейчас больше всего на свете. Более того, она умерла бы от стыда, если бы граф догадался о тех чувствах, что владели ею. - Я не привык принимать незаслуженные подарки судьбы, - наконец проговорил он, прерывая чересчур затянувшееся молчание. - И срывать поцелуи с губ прекрасных дам против их воли - тоже не в моих правилах... - граф улыбнулся уголком рта. - Но все же я не могу оставить вас должницей в глазах всех этих господ, мадемуазель де Сансе, - с этими словами мужчина поднес ее руку к своим губам и запечатлел на запястье Анжелики нежный поцелуй, в то время как его пальцы ласкающим движением коснулись ее ладони. Вздрогнув от этой украдкой выраженной ласки, девушка расширенными от удивления глазами посмотрела на графа де Пейрака и ей почудилось, что она увидела в ответном взгляде мужчины отголосок тех чувств, которые испытывала сама. Это ошеломило Анжелику, ведь она и помыслить не могла, что может вызвать в этом насмешливом сеньоре что-то, помимо снисходительного интереса. И тем не менее, сейчас - она готова была поклясться в этом! - он был взволнован ничуть не меньше нее. Этот обмен взглядами, незамеченный никем из присутствующих и длившийся не дольше одного удара сердца, оставил в душе Анжелики неизгладимый след, словно в эту секунду произошло нечто значимое и необратимое... - Позвольте мне покинуть вас, мадемуазель де Сансе, чтобы вы могли снова продолжить свои забавы в кругу ваших друзей, словно прекрасная лесная фея, - граф де Пейрак выпрямился и обвел взглядом присутствующих. - Прощайте, господа. Прошу простить мне и моему другу это неожиданное вторжение. Сняв шляпу, он несколько раз изящно поклонился и, кивнув своему едва сдерживающему смех приятелю, скрылся вместе с ним за деревьями. Проводив их долгим взглядом, Анжелика с преувеличенно веселой улыбкой обернулась к компании: - Кто будет водить следующим? __________________ *Брасьер - в 17 в. во Франции мужская свободная курточка с маленькой баской. Рукава были короткие - либо цельные, либо составленные из отдельных, скрепленных выше локтя лент. Из-под рукавов брасьера выступали рукава рубашки, перехваченные в нескольких местах лентами. В полочки брасьера вшивали картон, для того чтобы они держали форму. Носили с ним воротник раба. Брасьер пришел на смену пурпуэну. **Ренгравы - во второй половине 17 в. во Франции род короткой юбки или штанов. Широкие ренгравы падали складками, заканчивались бахромой, оборкой или вышитой каймой, украшались пучками лент «ля-птит-уа» по бокам; внизу виднелись кружева канонов. Названы по имени голландского посла в Париже Рейнграва ван Сальма. ***Шарль Лебрён - французский художник и теоретик искусства, глава французской художественной школы эпохи Людовика XIV. В 1648 году он организовал вновь созданную Королевскую академию живописи и скульптуры, в 1660 — Мануфактуру Гобеленов, в 1666 — действующую по сей день Французскую академию в Риме. С 1662 Лебрён контролировал все художественные заказы двора. Он лично расписывал залы Аполлоновой галереи в Лувре, интерьеры замка Сен-Жермен и Версаля (Военный Зал и Зал Мира). ****лат. aurum Tolosanum - устойчивое выражение со значением "то, что приносит бедствия". Когда Сервилий Сципион разграбил тулузский храм, его поразила божья кара за святотатство. Вот почему всем известное выражение "золото Тулузы" намекает на беды, которое несет богатство, добытое нечестным путем. *****Отличительным знаком мушкетёров был короткий лазоревый плащ "а-ля казак" (казакин) с серебряными галунами и нашитыми на него спереди, сзади и на боковых лопастях белыми крестами; крест, изготовлявшийся из бархата, имел золотые королевские лилии на концах и алые трилистники на перекрестьях.
toulouse: Ортанс - ну просто мать родная! Violeta пишет: Если бы нас оценивали не по внешности и изысканности туалетов, а по уму и душевным качествам, то я, дорогая моя сестрица, была бы уже замужем за принцем, а то и королем И самомнение у нее на высоте) А ничего, что она сопровождает сестру на свидание? Это не слишком по-деревенски? Они ведь в итоге встречают компанию, в которой есть и девицы, а дуэний не видно. Коварная Violeta предложила нам голосовать - поцелуй будет или нет, а сама вон как ловко вывернула с поцелуем: он и есть, и его нет. Получается, Монтеспан, вдобавок ко всем своим достоинствам, еще и богатенький Буратино! На туалеты надо ведь немало денег найти. И его не смущает, что Анж почти бесприданница? Хороший жених, надо брать)) А не заглядываться на всяких женатых колдунов, правильно Ортанс объяснила.
Violeta: toulouse пишет: И самомнение у нее на высоте) Ортанс и в романе вечно бесилась, что она такая умная, а все носятся с Анж, потому что она красивая. Абыдна, да toulouse пишет: А ничего, что она сопровождает сестру на свидание? Это не слишком по-деревенски? Они ведь в итоге встречают компанию, в которой есть и девицы, а дуэний не видно. Так те девицы по доброй воле, а наша Анж - под конвоем Плюс отпусти ее одну - найдет себе приключений на пятую точку, нунафик! toulouse пишет: Коварная Violeta предложила нам голосовать - поцелуй будет или нет, а сама вон как ловко вывернула с поцелуем: он и есть, и его нет. Эт да, эт могём toulouse пишет: Получается, Монтеспан, вдобавок ко всем своим достоинствам, еще и богатенький Буратино! На туалеты надо ведь немало денег найти. И его не смущает, что Анж почти бесприданница? Хороший жених, надо брать)) А не заглядываться на всяких женатых колдунов, правильно Ортанс объяснила. Если брать исторический прототип, то не сильно богатый, но умеющий пускать пыль в глаза. И историческая мадемуазель де Тонне-Шарант тоже была практически бесприданницей, так что наш маркиз - человек с большим сердцем!
полная версия страницы