Форум » Творчество читателей » "Анжелика и королевство Франция". Заключительная часть серии. » Ответить
"Анжелика и королевство Франция". Заключительная часть серии.
Violeta: Не знаю, можно ли назвать это фанфиком. Скорее, это мое видение, как должен был закончится цикл романов об Анжелике. Повествование относится к 1680-81 гг., в него включены реальные исторические события, которые произошли в то время: сожжение Катрин Ла Вуазен, таинственная смерть Фуке, освобождение герцога де Лозена из десятилетнего заключения, окончание строительства Королевского Лангедокского канала и многое-многое другое... Ну и конечно же, будет много про любовь короля к Анжелике, Анжелики к Жоффрею, Кантора к мадам де Шольн, Великой мадемуазель к Пегилену... Читаем! ---Голдсборо--- За окном бушевала буря. "Каждый раз, когда при мне произносят имя Фуке, я вздрагиваю, — откуда-то издалека донесся тихий голос. — Я снова вижу этот ларец с ядом, о котором столько лет не вспоминала, а теперь он меня просто преследует... Я вижу комнату. Принц Конде соскочил с кровати, потому что постучали в дверь… Я стука не слышала. Принц накинул на плечи халат и крикнул: «Я с герцогиней де Бофор…» . Дверь в глубине комнаты отворилась, и слуга ввел монаха в капюшоне… Монаха звали Экзили…" Анжелика рывком села на постели. Сердце колотилось, как бешеное. Она не сразу поняла, что находится в их с Жоффреем спальне в форте, в Голдсборо. Дрожащей рукой она провела по мокрому от испарины лбу. На секунду ей показалось, что она в Плесси, заглядывает через окно в комнату, где много лет назад затевался страшный заговор против короля. Она откинулась на подушки. Почему именно сегодня с такой ясностью ей пришли на память события, которые, казалось, давно канули в Лету? Фуке... Конде... Монах Экзили... Эти люди стали тенями, призраками из прошлого, она забыла о них, полностью растворившись в новой жизни с ее заботами, радостями и горестями, новыми лицами. Внезапно ей вспомнился замок в Беарне, где она родила Флоримона, такую же ненастную ночь и Жоффрея, разгоняющего ее тревогу своими нежными объятиями и поцелуями. Боже, почему он сейчас так далеко от нее?! Слезы невольно навернулись ей на глаза. Она вспоминала бесконечно долгую зиму в Вапассу, которую она прожила без него, чудом спасшуюся от демона-Амбруазины Онорину, зверски замученного ирокезами отца д"Оржеваля, убитого ее рукой Клода де Ломени-Шамбора... Анжелика с болью в сердце воскрешала в памяти лицо шевалье, его глаза, всегда светящиеся добротой, их дружеские беседы, его такую возвышенную любовь к ней, в которой она черпала силы в минуты душевного смятения. "Друг мой,- мысленно вопрошала она,- почему все случилось так? Почему? Какое безумие охватило вас?" Она встала и подошла босиком к окну. Прижавшись лбом к холодному стеклу, она с жадностью вглядывалась в ночь, в ее чернильную темноту, словно хотела увидеть что-то, неподвластное зрению. Например, корабль Жоффрея на горизонте, или его высокую фигуру, приближающуюся к форту. Но вокруг стояла непроглядная тьма... --- Утром ее разбудило солнце, своими яркими лучами изгоняя из памяти все волнения, пережитые прошлой ночью. Сегодня должно что-то произойти! Она тщательно расчесала волосы, уложила их узлом на затылке, потом выбрала легкое голубое платье с пеной кружев на рукавах и изящным стоячим воротничком. Ей хотелось быть нарядной. Не отдавая себе в этом отчета, она готовилась к встрече с чем-то чудесным. Или с кем-то... В дверь постучали. -Войдите! В комнату вошел Колен Патюрель. Он с восхищением оглядел Анжелику, которая с улыбкой обернулась к нему. -Как, вы уже знаете?-спросил он, целуя ей руку. -Знаю что? -Скоро в порт прибудет корабль господина де Пейрака, "Слава солнца". Мне об этом доложили прибрежные рыбаки. Анжелика выронила из рук гребень и кинулась к двери. -Постойте! На улице холодно! Но она уже бежала вниз по лестнице, не чувствуя ступенек под ногами. Колен взял со спинки стула ее плащ и последовал следом. Улицы Голдсборо были наполнены людьми. Все вышли встречать господина и хозяина этих мест. Вдалеке уже виднелись очертания корабля и развевающийся лазоревый флаг с вышитым на нем серебряным щитом. Анжелика пыталась рассмотреть людей на палубе, но ее глаза были затуманены слезами. Она смахивала эти слезы радости и приветственно махала рукой приближающемуся кораблю. Но чем ближе подходил корабль, тем отчетливее она понимала, что на палубе Жоффрея нет. В сердце ее начала нарастать тревога. Где он? По трапу к ней сбежал адъютант графа де Пейрака, Энрико Энци, и с поклоном протянул ей пухлый пакет. Анжелика поняла, что Жоффрей не приехал, и ей внезапно стало так холодно, что она обхватила себя руками. Неслышно подошедший сзади Колен Патюрель накинул ей на плечи забытый второпях плащ. Увидев отчаяние Анжелики, Энрико торопливо заговорил. -Мадам де Пейрак, мессир граф послал меня за вами. Он сам, к его величайшему сожалению, не смог приехать, так как король поручил ему дело государственной важности, но он очень надеется, что вы без промедления отправитесь на этом корабле к нему во Францию. Все это написано в письме, госпожа графиня. Анжелика протянула руку и взяла пакет. То горе, которое она испытывала сейчас, было настолько глубоко, что она не видела и не слышала ничего вокруг. Слова Энрико доносились до неё, как сквозь вату. Она понимала только одно- он не приехал! Ей показалось, что солнце внезапно зашло за тучи, что буря, бушевавшая прошлой ночью, подхватила ее и увлекла за собой в непроглядную тьму... Колен едва успел подхватить ее безжизненное тело. --- Она пришла в себя в таверне мадам Карер. Рядом с ней, нежно держа ее за руку, сидела Абигаель. За ее плечом Анжелика разглядела взволнованные лица мэтра Берна и Колена Патюреля. Немного приподнявшись, она увидела, что в залу таверны набилось почти все население Голдсборо. На их лицах она прочла тревогу за неё. -Она уже пришла в себя?- раздался голос мадам Карер. -Да, со мной все в порядке. Мне так кажется...- откликнулась Анжелика и попыталась сесть. Голова закружилась. Абигаель заботливо поддержала ее. -Выпейте это, госпожа графиня, вы совсем без сил!- с этими словами жена адвоката протянула ей кубок с подогретым вином. Анжелика пригубила его, а потом одним махом опрокинула в себя все содержимое. По телу разлилось блаженное тепло. Она прикрыла глаза. Окружающие одобрительно загомонили. К ней подошёл Энрико Энци. Вид у него был такой удрученный, что Анжелика даже слегка улыбнулась. -Госпожа графиня, простите меня! Я не знал, что вас так расстроит отсутствие на борту "Славы солнца" господина графа,- и увидев, как она снова побледнела, поспешно добавил,- Я прошу вас, дослушайте меня! Если прямо сейчас начать собираться, через неделю мы сможем отплыть во Францию, и вы даже оглянуться не успеете, как мы прибудем в Дюнкерк. -В Дюнкерк? Но почему туда?- удивленно спросила Анжелика. Энрике, обрадованный, что она его внимательно слушает, поспешно продолжал. - Его величество король имеет намерение осмотреть состояние своего флота, для чего собирается в скором времени отправиться в Дюнкерк. Господин де Пейрак будет сопровождать его. И вы сможете увидеться намного раньше, чем если вы отправитесь сразу в Париж. -А что за дело государственной важности не позволило мессиру де Пейраку вернуться в Голдсборо, как он намеревался?- нахмурившись, спросила Анжелика. -Прочтите письмо, госпожа графиня, я думаю, в нем вы найдёте все необходимые вам сведения. И он в третий раз протянул ей многострадальный пакет. --- Анжелика сидела на кровати в форте. После того, как все удалились, убедившись, что с ней всё в порядке и она не собирается снова падать в обморок, она наконец-то открыла пакет, переданный ей Энрике от Жоффрея. В нем оказалась пачка писем, перевязанная синей шелковой лентой, и незапечатанный конверт, из которого Анжелика достала листок бумаги, с обеих сторон исписанный ровным почерком графа, и невероятной красоты кольцо с изумрудом. Она рассеянно отложила кольцо в сторону и впилась глазами в строки письма. "Любовь моя! То отчаяние, которое я испытываю из-за того, что вынужден продлить нашу разлуку, сопоставимо только с надеждой, что мы увидимся в самое ближайшее время, когда вы прибудете во Францию. Эта бесконечная зима, которая разделила нас, казалась мне бескрайней снежной пустыней, холодной и безжизненной, озаренной только воспоминаниями о вас, моя прекрасная фея, подобно ярким звездам, сверкавшим на мрачном затуманенном небосводе моего одиночества. Меня постоянно терзала тревога о вас, о детях, о тысячах мелочей, из которых была соткана ваша жизнь вдали от меня, я жаждал разделить с вами все ее радости и огорчения, рассеять тревоги и умерить печаль. Не раз, и не два за время нашей разлуки мне была нужна ваша поддержка, ваш разумный совет, ваше присутствие, и я с отчаянием осознавал, какое расстояние разделяет нас. Анжелика, душа моя, сейчас, когда я пишу это письмо, только одна мысль бесконечно радует меня- что в самом скором времени ваши нежные пальчики будут касаться его, а глаза- читать эти строки, и хоть на миг, но наши сердца соединятся... " Дочитав до этого места, Анжелика прижала письмо к губам и так просидела некоторое время, закрыв глаза. --- Немного успокоившись, она стала читать дальше. Жоффрей писал, что прибыв ко двору, он с удивлением и радостью узнал, что проект, которым он горячо интересовался еще будучи графом Тулузским, близок к своему завершению. "Любовь моя, не знаю, помните ли вы некоего Пьера Рике, с которым я имел тесную дружбу в Тулузе. Он занимал тогда пост помощника в Палате по сбору налогов на соль Лангедока. И имел стремление, которое я не только полностью разделял, но и активно поддерживал, соединить реку Гаронну со Средиземным морем, построив судоходный канал. Его фантастическая идея весьма заинтересовала его Величество и министра финансов Кольбера, и вот уже совсем скоро его грандиозный проект осуществится. Единственное, что глубоко печалит меня, это его болезнь, которая в силу преклонного возраста- ему уже около 80- изнуряет его и не дает полноценно работать. Его старший сын Матиас, наслышанный о моих научных трудах и о тесной дружбе с его отцом, попросил меня разделить с ним тяготы строительства, которым он вынужден заниматься, не имея специального образования и необходимых знаний. О том же самом меня попросил и король. Я не мог отказаться, тем более что этот проект очень важен не только для меня, но и для моей провинции, а в конечном счете- для всей Франции. И я жду вас, моя несравненная, чтобы вместе отправиться в Тулузу. Я не сомневаюсь, что вас обрадует эта новость, ведь вы так любили этот розовый город, в котором мы были так счастливы в первые годы нашего супружества, пока жестокая судьба не разлучила нас..." Анжелика мечтательно подумала: "Тулуза... Отель Веселой науки... Серебряная лента Гаронны... Величественный Кафедральный собор, где юная невеста так боялась своего необычного мужа..." Да, она действительно хотела бы увидеть ее снова, окунуться с головой в яркую и страстную южную жизнь, бьющую ключом... Особенно ей хотелось попасть в домик на Гаронне, где они с Жоффреем провели столько незабываемых и безумных ночей. Она быстро просмотрела остальные письма. В них граф в присущей ему остроумной манере рассказывал обо всем, что случилось при дворе во время его пребывания там. То и дело мелькали знакомые имена, воскрешая в памяти полузабытые лица,- безобразно растолстевшая мадам де Монтеспан, чопорная Франсуаза де Ментенон, добродушная и слегка глуповатая Великая Мадемуазель, желчный Месье, брат короля, сам король, под влиянием новой фаворитки ставший более набожным и строгим... Анжелика до слез хохотала над теми осторожными эпитетами, которыми Жоффрей описывал новоиспеченную супругу дофина Людовика, Марию-Анну Баварскую, из которых она поняла, что принцесса страшна, как смертный грех. Она вспомнила маленького принца с постоянно открытым ртом из-за непрекращающегося насморка, в свите которого когда-то состояли ее сыновья- Кантор и Флоримон. И вот он уже женился. Как быстро летит время... --- Последнее письмо было от Дегре. Жоффрей написал, что однажды ему нанес визит мужчина, в котором он с удивлением и радостью узнал отважного адвоката, некогда защищавшего его на колдовском процессе. "Он не был особенно многословным, но по нескольким намекам я понял, что о вашей жизни ему известно намного больше чем мне, вашему мужу. Это немного огорчило меня, но при зрелом размышлении я решил, что у каждого из нас имеются в прошлом моменты , которые мы хотели бы сохранить в тайне. Итак, он передал мне письмо для вас, сударыня, узнав, что я отправляю за вами корабль в Америку. Он особо подчеркнул, что в нем содержатся сведения о давних событиях, которые должны заинтересовать вас." Анжелика долго сидела, не решаясь распечатать это письмо. О чем хотел рассказать ей Дегре, о какой тайне? Ах, сколько ее секретов хранил этот пронырливый полицейский! --- "Мадам де Пейрак. Довожу до вашего сведения, что в феврале этого года была сожжена по обвинению в колдовстве небезызвестная вам Катрин ля Вуазен. Ее показания по делу отравителей затронули самые громкие фамилии Франции. Одно из них касалось и вас. Пока о нем неизвестно никому, кроме меня, но кто знает, как обернется дело... Еще я думаю, вам также будет интересно узнать, что не прошло и месяца после вышеописанного события, как находясь в заключении в замке Пиньероль, от сердечного приступа скончался Николя Фуке, бывший министр финансов. Мне кажется очень подозрительным, как быстро второе событие последовало за первым. Поразмышляйте об этом, мадам. Стоит ли вам возвращаться во Францию в столь опасное время. Ваши враги настороже. И то высокое положение при дворе, которое сейчас занимает ваш муж благодаря благосклонности короля, нисколько не поможет вам, а скорее даже повредит. Зависть- болезнь, которой охвачен Версаль. Решать вам, сударыня, но... я предупредил тебя, Маркиза!" Анжелика уронила письмо на колени. Вот почему прошлой ночью ей приснился тот далекий день в Плесси, навсегда изменивший ее жизнь. Фуке умер... Что ж, она давно уже похоронила его в глубине своей памяти, как и проклятый ларец с ядом. Как и многие другие события своей жизни. Единственное, чего она не поняла из письма, что такого могла рассказать о ней колдунья ля Вуазен? Она никогда не прибегала к ее услугам и была у нее лишь однажды с Франсуазой и Атенаис, когда та была беспробудно пьяна и нагадала им троим любовь короля. Она решительно поднялась с кровати, чтобы отдать распоряжения по поводу приготовлений в дорогу. Несмотря на предостережение Дегре, она твердо решила ехать во Францию. --- Неделя прошла в лихорадочных сборах. Анжелике нужно было переделать до отъезда кучу дел, оставить множество распоряжений, и она благословляла Бога за то, что могла со спокойной душой оставить Голдсборо на Колена Патюреля. С утра до вечера они согласовывали, обсуждали, спорили до хрипоты, но в итоге пришли к согласию по всем важным вопросам. Главной точкой преткновения в их спорах были дети. Колен хотел, чтобы они остались в Голдсборо у Абигаель. Анжелика, измотанная волнением за Онорину этой зимой, решительно восставала против этого предложения. К тому же она не знала, на какой срок она должна уехать- на год, на два... Нет, решительно она не могла оставить малышей так надолго одних! -Госпожа графиня, подумайте, вам предстоит плаванье через океан! Это путешествие не для маленьких детей! А потом, вам будет чем заняться при дворе! Что здесь, что там дети будут одни, но здесь у них будут друзья для игр, а там? В конце концов, скрепя сердце, она согласилась оставить Глориандру, Раймона-Роже и Шарля-Анри у Абигаель. Но в отношении Онорины она была непреклонна. Девочка поедет с ней- и точка! Колен уступил. Пускай делает, как знает. Онорина еще не совсем оправилась после болезни. Она была худенькая, бледная, и вызывала у Анжелики страстное желание постоянно прижимать ее к себе, согревая своим теплом. Сообщение о том, что они поедут через океан к отцу, вызвала у нее столь бурную радость, что все тревоги Анжелики относительно этой поездки окончательно развеялись. Разве может случиться что-то плохое, когда мордашка ребенка лучится радостью и предчувствием счастья?! --- В качестве горничной Жоффрей прислал Анжелике девушку, которую, как он написал в письме, ему порекомендовал Дегре. Девушку звали Дезире. По некоторым признакам Анжелика поняла, что она не по наслышке знакома с Парижским дном и отчаянно боится "господина полицейского". Это гарантировало ее молчание относительно проклятого клейма, которым король Франции так нелюбезно изуродовал ее спину. Когда Дезире впервые помогала ей переодеваться, Анжелика словила в зеркале ее взгляд- неожиданно серьезный и понимающий. И облегченно вздохнула- проблема, которая постоянно мучила ее, разрешилась наилучшим образом. Кроме того, новая горничная оказалась прекрасным куафёром. Всего за несколько минут она уложила роскошные волосы Анжелики в великолепную прическу, которая только начинала входить в моду при дворе- "фонтанж". Девушка посмеиваясь сказала, что прическа так названа в честь фаворитки короля, Анжелики де Фонтанж, звезда которой уже закатилась. -Я вижу, вы отлично разбираетесь в дворцовых интригах, милая! -Я служила у графини де Суассон, пока... Дезире запнулась. -Что же вы замолчали? Пока... -Пока король не приказал ей покинуть Францию. Анжелика изумленно посмотрела не нее. -Вы говорите об Олимпии, к которой его Величество всегда питал самые нежные чувства?! -Именно поэтому ее и выслали, а не казнили, как мадам де Бренвилье... Девушка поняла, что сболтнула лишнего, и с испугом посмотрела на Анжелику. Но та не стала больше мучить ее расспросами- она и так все поняла. Ла Вуазен дала показания и против нее... --- Наступил день отъезда. Все было готово- все дела улажены, все вопросы решены, но на душе у Анжелики было неспокойно. Она жарко обнимала детей, целовала их зареванные личики, шептала им ласковые слова о том, что мама скоро приедет, что они расстаются ненадолго, что они должны быть умницами и слушать Абигаель, которая стояла рядом и с улыбкой убеждала Анжелику, что ей совершенно не о чем беспокоиться. Анжелика в последний раз крепко обняла подругу и поднялась на борт "Славы солнца", командование которым принял на себя Кантор. Она невольно залюбовалась сыном, таким красивым, таким смелым, настоящим мужчиной, на которого она могла полностью положиться. Потом она долго махала оставшимся на берегу, до тех пор, пока не перестала различать их лица. Затем поднялась на капитанский мостик к Кантору. Они долго обсуждали предстоящую поездку, он успокаивал мать, говорил, что она тревожится по пустякам, добродушно шутил над ее страхами, и мало-помалу ему удалось привести ее в хорошее расположение духа. Повеселевшая, она прошла в каюту, которая была приготовлена специально для нее. Там она нашла сундук с нарядами, шкатулку с драгоценностями и множество всяких женских мелочей, которые привели ее в восторг. Она с наслаждением перебирала нежно переливающиеся роскошные ткани, изящные чулки, ленты, шали, кружева... Чародей Жоффрей! Как же он всегда умел обо всем позаботиться! Одно платье висело отдельно от других в гардеробе. Это было золотое платье, неуловимо похожее на то, в котором она произвела фурор на свадьбе короля в Сен-Жан-де-Люзе. Только фасон платья был выполнен по последней версальской моде. Поверх сравнительно узкой юбки из травчатой парчи в форме колокола, украшенной от низа до колен тяжелой вышивкой, позументом, сборками и кружевами, надевалось верхнее платье из гладкой парчи со шлейфом, сильно собранное на спине. К юбке прикреплялся корсаж с очень жестким лифом, весь расшитый драгоценными камнями. Платье было произведением искусства и Анжелика долго любовалась им. А потом внезапно ее осенило, что Жоффрей хотел, чтобы именно в нем она предстала перед королем...
Мадемуазель Мари: Это шедевр! Это целый роман, я его читаю и чувствую, что нахожусь в какой-то "нереальности происходящего", это настолько прекрасно, что и оригинала не надо!!! Это огромное искусство- так написать, чтобы читатель от восторга был сам не свой, вот что Вы со мной сделали!!! СПАСИБО!!!!
Violeta: Мадемуазель Мари Спасибо большое! Я очень старалась, чтобы было похоже по стилю на Голон. И сюжет, как мне кажется, очень плавно вписался в реальные исторические события. Не скажу, что удовлетворена на 100%, но определенно, так вполне могло быть!
Violeta: Violeta пишет: -Сир, я лишь прошу вас соединить два любящих сердца. Все остальное зависит от воли вашего Величества... Он остановился напротив нее и задумчиво произнес: -Два любящих сердца... Что ж, мадам, я дам согласие на это брак, но попомните мое слово- он никому не принесет счастья. Решила объяснить эту фразу, а то в повествовании не сказано, как развивались отношения Лозена и Великой мадемуазель после женитьбы. Другой женщиной, принимавшей участие в судьбе г-на де Лозена, была принцесса де Монпансье — безутешная, она с нетерпением ожидала освобождения возлюбленного и всячески уговаривала короля его простить. Луи XIV был не прочь исполнить просьбы принцессы, желая одновременно за ее счет обогатить своего любимца герцога Мэнского; поэтому он предложил принцессе в обмен на освобождение де Лозена отказаться в пользу герцога от графства д’Е, герцогства д'Омаль и княжества Домб. Лувуа и Кольбер уверяли принцессу, что ежели она не найдет способа выполнить желание короля, ее друг никогда не выйдет из тюрьмы. Но не было ли все это местью Луи XIV принцессе за ее славное прошлое? Не нашел ли он в де Лозене возможность отомстить м-ль де Монпансье за ее экспедицию в Орлеан и пальбу из пушек Бастилии? А может быть король припомнил все грубости де Лозена, своего бывшего фаворита, к которому принцесса пребывала столь благосклонной? По подписании дарственной де Лозен, сохранивший земли Сен-Фаржо и Тьер, был тотчас же освобожден с условием жить в Анжу или Турени. Принцесса де Монпансье весьма досадовала на де Монтеспан и ее сына, публично жаловалась на то, что ее так бесстыдно ограбили, поэтому король решился на еще одну уступку и освободил де Лозена из ссылки, разрешил ему жить в Париже с одним лишь условием, чтобы герцог находился на расстоянии не менее двух лье от местопребывания его величества. Де Лозен вернулся в столицу как человек, прежде игравший при дворе важную роль. Он был еще молод, зол более чем когда-либо и, несмотря на лишение великолепных имений, оставался богат, как принц. Де Лозен начал большую игру и почти всегда оставался в выигрыше; герцог Орлеанский открыл ему путь в Пале Рояль и Сен-Клу, но то было не Версаль и не Марли, а его высочество — не его величество. Привыкнув жить в блеске и величии двора, де Лозен чувствовал себя неудовлетворенным и, получив позволение выехать в Англию, отправился туда как самый отчаянный игрок, и позднее мы снова увидим его снова играющим в политику. --- Герцогине де Монпансье было почти сорок, когда её внимание привлек Антуан Номпар де Комон, сын худородного графа Лозена. В 1670 году Великая мадемуазель торжественно потребовала разрешение короля выйти замуж за Лозена. Людовик понимал, что нельзя допустить свадьбу кузины с любым из принцев, так как внушительное приданое и статус Анны сделают жениха слишком влиятельным. Поэтому он разрешил ей вступить в брак с рядовым дворянином. Однако не все при дворе были согласны с решением короля. По неизвестной причине через год, в декабре 1671, последовал арест Лозена, следующие десять лет он провел в Пиньероле, и Анна изо всех сил старалась освободить его оттуда. Десять лет спустя герцог был освобожден после того, как Анна согласилась отдать Домб и некоторые другие свои владения внебрачному сыну короля Луи Огюсту, герцогу Мэнскому. Пожилые любовники (в 1681, когда Лозен был выпущен, ему было почти пятьдесят, а Анне было пятьдесят четыре) тайно обвенчались. Но герцог презрительно относился к жене, и после нескольких случаев явного неуважения Анна Мария Луиза порвала с ним все отношения и отказалась видеть его даже на её смертном одре. Вот так грустно закончилась эта история! Людовик оказался прав...
Мадемуазель Мари: Да, невесело..Я по роману Голон составила себе другое впечатление от Лозена, в моём понимании, он был Анжелике хорошим другом, знал её ещё со времён Тулузы, а потому Анж как бы видела в нём частичку своего счастливого прошлого, поэтому и я к нему хорошо отношусь, но это моё личное мнение. Я не против и того, в каком свете его выставили Вы. Но вот тогда наклёвывается другое. Анж поддалась шантажу? пошла на поводу у такого ничтожества? Я думаю, можно было бы как-нибудь по-другому разрулить ситуацию, тем более что козырная карта Лозена - блеф, ерунда, а не какой-либо действительный поступок Анж, за который она могла бы переживать. Просто в данном случае уступить ему было быстрее и проще, но не правильнее... Ещё меня удивил момент, когда, подцепив нелепые слухи о Жоффрее, Анж поверила и сидит грустит, мне кажется, что она бы вела здесь себя уже мудрее что ли..сколько раз уж через такие сплетни прошла, и всё одно и тоже? Могла бы для разнообразия доставить себе удовольствие не поверить)))) И ох уж эти расставания! Им нет числа)) Но я так поняла, что они и выигрышный момент имеют, слишком сладкие потом встречи)) Стиль у Вас просто потрясающий, можно и не равняться на Голон, она тоже не идеал, какие-то аспекты взять, а дальше по-своему, чтобы было завораживающе прекрасно, как у Вас )))))))) Я вообще в каком-то эстетическом экстазе пребываю от ваших работ... Это красное платье, эти описания любви, то, как он берёт её на руки и несёт...и этот праздник фиалок!!!!!!! Захлёбываюсь от эмоций)))))))))))))
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: козырная карта Лозена - блеф, ерунда, а не какой-либо действительный поступок Анж, за который она могла бы переживать. Дегре предупреждал, что эту сплетню радостно подхватят при дворе и будет огромный скандал. Плюс совсем недавно закончился процесс над Ла Вуазен- за связь с колдуньей Мари-Аньес грозила Огненная палата, если бы правда вышла наружу. Еще Жоффрей... Он бы наверняка не поверил слухам, но носить титул рогоносца ему бы не понравилось, я уверена. Проще было согласиться, тем более Анжелике нетрудно было выполнить просьбу Лозена. И к тому же, кому нужна правда, когда есть такая сногсшибательная ложь?! Мадемуазель Мари пишет: Ещё меня удивил момент, когда, подцепив нелепые слухи о Жоффрее, Анж поверила и сидит грустит Да это просто нервный срыв! На нее столько навалилось, это стало последней каплей. Заметьте, в Тулузе она не поднимает эту тему- поняла, что все это неправда. Мадемуазель Мари пишет: И ох уж эти расставания! А как еще я могла бы оставить Анж наедине с королем? Плюс Пьер Рике действительно умер в октябре 1680, не дожив полгода до завершения строительства. Присутствие Жоффрея там было необходимо. Мадемуазель Мари пишет: Это красное платье, эти описания любви, то, как он берёт её на руки и несёт...и этот праздник фиалок Вы знаете, сама перечитываю и удивляюсь, насколько удачно вышло...
фиалка: Очень удачно! Не сомневайтесь! И у меня смутные подозрения, что Вы угадали немало ходов, которые будут в 14 томе. Если он конечно когда-нибудь появится. Браво!
Violeta: фиалка пишет: И у меня смутные подозрения, что Вы угадали немало ходов, которые будут в 14 томе. Я тоже так думаю! Если только Голон не начнет повествование с другого года- 1685, когда отменили Нантский эдикт, вроде я где-то читала, что у нее была такая задумка...
Мадемуазель Мари: Violeta пишет: Проще было согласиться, тем более Анжелике нетрудно было выполнить просьбу Лозена. И к тому же, кому нужна правда, когда есть такая сногсшибательная ложь?! Да, я и говорю, проще)) а принципы? помогать таким гадам? Могла бы сказать королю всё как есть, а так она его в заблуждение ввела, мне короля жалко, он и так всё для неё делает, а она только говорит: хочу это, хочу это.. Violeta пишет: удивляюсь, насколько удачно вышло а это золотое платье случайно одетое...для короля))
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: а это золотое платье случайно одетое...для короля)) Как все удачно сложилось!
Анна: Violeta пишет: Я тоже так думаю! Если только Голон не начнет повествование с другого года- 1685, когда отменили Нантский эдикт, вроде я где-то читала, что у нее была такая задумка... Она собирается закончить 1685 годом, отменой Нантского эдикта, а до этого про дело о ядаха намеревается написать.
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: мне короля жалко, он и так всё для неё делает, а она только говорит: хочу это, хочу это.. -Вы тысячу раз заслужили мой гнев и немилость, но я не в силах даже представить себе, что могу причинить вам какой-либо вред. Дорогая моя, мое сердце настолько истерзано вами, что казалось бы, от него не осталось уже ничего, но нет- оно есть, и оно продолжает любить вас...
Violeta: Мадемуазель Мари пишет: Могла бы сказать королю всё как есть Тогда пострадала бы историческая правда- король отправил бы Лозена в изгнание, и он не женился бы на Великой мадемуазель. Тем более, она этого так страстно желала!
Tata: Потрясающе! Не могла оторваться от прочтения. Понравилось, что они решили вернуться в Новый Свет. Мне теперь и авторской версии не надо (сомневаюсь, что она вообще выйдет). В душе полный восторг.
Tata: Violeta Я правильно поняла, что по вашей версии Мари Аньес родила ребенка от короля?
Violeta: Tata пишет: Я правильно поняла, что по вашей версии Мари Аньес родила ребенка от короля? У Голон были на это намеки. Но на самом деле неизвестно, от кого она родила- она перепробовала всех при дворе, по утверждению автора.
полная версия страницы